Электронная библиотека » Неле Нойхаус » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Живые и мертвые"


  • Текст добавлен: 9 марта 2017, 12:10


Автор книги: Неле Нойхаус


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Неле Нойхаус
Живые и мертвые

Матиасу.

Во веки вечные.


Nele Neuhaus


DIE LEBENDEN UND DIE TODEN


© by Ullstein Buchverlage GmbH, Berlin. Published in 2014 by Ullstein Verlag


Оформление серии А. Саукова

Иллюстрация на суперобложке В. Коробейникова


© Садовникова Т.В., перевод на русский язык,   2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Среда, 19 декабря 2012 года

Температура воздуха – три градуса по Цельсию. Ни малейшего дуновения ветра. Дождь не ожидается. Идеальная погода.

На часах 8:21.

Вот она идет. Розовая шапочка – как световой маячок в сумеречном аспидном [1]1
  Серо-сине-черный цвет, цвет одной из разновидностей глинистого сланца.


[Закрыть]
мерцании наступающего зимнего дня. Как всегда, одна. Лишь собака семенит рядом – темная подвижная тень среди сбросивших листву кустов. Маршрут один и тот же. Она спускалась вниз по Ланштрассе, мимо детской игровой площадки, потом пересекала деревянный пешеходный мост через Вестербах, сворачивала направо и шла параллельно асфальтированной дороге к ручью, пока тот не уходил влево в направлении школы. Школа – пиковая точка ее утренней прогулки. Возвращалась она по Дёрнвег, по прямой, как стрела, дороге, которая пролегала через поля от Эшборна до Нидерхёхстштадта. Примерно через километр сворачивала влево и шла домой по деревянному мосту.

Собака справила нужду на детской площадке прямо перед качелями. Женщина добросовестно собрала испражнения в пакет и бросила его в урну на перекрестке. Она менее чем в двадцати метрах от него, но не заметила. Он смотрел ей вслед из своего укрытия. Видел, как она прошла по мосту, темное сырое дерево которого матово блестело, и исчезла за стволами деревьев. Он приготовился к ожиданию, рассчитывая минут на тридцать, улегся поудобнее на живот и укрылся темно-зеленой накидкой. Если нужно, он может лежать так часами. Терпение было одним из его самых сильных качеств. Ручей, который летом был всего лишь тоненькой струйкой, сейчас журчал и бурлил у его ног.

Две вороны с любопытством ходили вокруг, испытующе рассматривая его, но потом потеряли к нему интерес. Холод проникал через термобрюки. В голых ветвях дуба над ним ворковал голубь. По противоположному берегу ручья прошла молодая женщина, наверное, упиваясь музыкой в наушниках. Вдали послышался шум поезда городской железной дороги и мелодичное трезвучие звонка, возвещающего начало перемены.

В зимней мрачной серо-черно-коричневой гамме он различил розовую точку. Она приближалась. Пульс участился. Он посмотрел в оптический прицел, контролируя дыхание, и пошевелил пальцами правой руки. Женщина свернула на дорогу, дугой выводящую к мосту. Собака в паре метров позади нее.

Палец на спусковом крючке. На всякий случай он посмотрел по сторонам, но в поле зрения никого не было. Кроме нее. Она шла по изгибу, который дорога делала в этом месте, подставив ему левую половину своего лица – именно так, как он и предполагал.

При использовании глушителя оружие несколько теряет в точности, но на расстоянии около восьмидесяти метров это не проблема. Звук выстрела привлек бы нежелательное внимание. Он набрал в легкие воздух и выдохнул, ощутив полное спокойствие и концентрацию. Поле зрения сузилось, сфокусировавшись на цели, и он мягко нажал спусковой крючок. Отдача, которой он ожидал, пришлась в ключицу, и через доли секунды пуля «Ремингтон Кор-Локт» разнесла женщине череп. Она безмолвно упала как подкошенная. Точное попадание.

Вылетевшая гильза дымилась на влажной земле. Он поднял ее и положил в боковой карман куртки. После пребывания в лежачем положении на холоде у него чуть затекли колени. Несколькими движениями он разобрал оружие, уложил его в спортивную сумку, сложил накидку и тоже запихнул ее в сумку. Убедившись, что поблизости никого нет, он вышел из кустов, пересек детскую площадку и отправился в направлении Визенбада, где припарковал машину. Когда он выехал с парковки и свернул налево на Хауптштрассе, было 9:13.


Тем временем…

У главного комиссара уголовной полиции Пии Кирххоф с четверга минувшей недели до 16 января 2013 года был отпуск. Целых четыре недели! В настоящем полноценном отпуске в последний раз она была почти четыре года тому назад: в 2009 году они с Кристофом путешествовали по Южной Африке. После этого им удавалось совершать лишь короткие поездки. Но на сей раз они собирались отправиться практически на другой конец света – в Эквадор, а оттуда на корабле на Галапагосские острова. Организатор эксклюзивных круизов часто приглашал Кристофа принять участие в подобных поездках в качестве руководителя туристической группы, и она впервые ехала с ним как его супруга.

Пия села на край кровати и стала задумчиво разглядывать тонкое золотое кольцо на своей руке. Служащий загса был несколько сбит с толку, когда Кристоф надел ей кольцо на левую руку, хотя она ему объяснила, что, в конце концов, сердце находится слева, и поэтому они решили носить обручальные кольца на левой руке. Но это было лишь отчасти правдой, так как их решение, кроме всего прочего, было связано с несколькими чисто прагматичными причинами. Во-первых, Пия в своем первом браке с Хеннингом носила обручальное кольцо на правой руке, как это принято в Германии. Правда, она не была чрезмерно суеверной и знала, что крах этого брака не имел к этому никакого отношения, но она не хотела без необходимости бросать вызов судьбе. Во-вторых, – и это являлось главной причиной ее решения, – было очень больно, когда при приветствии ей сильно пожимали руку и едва не расплющивали пальцы ее же кольцом.


В пятницу они с Кристофом тайно и тихо расписались в ЗАГСе Хёхста в Садовом павильоне дворца Болонгаро [2]2
  Дворец в стилле барокко конца XVIII века.


[Закрыть]
. Без друзей, членов семьи и свидетелей, не сообщив никому. Только после возвращения из Южной Америки они объявят об этом и потом, следующим летом, устроят грандиозный праздник в Биркенхофе.

Пия оторвала взгляд от кольца и продолжила по возможности компактно укладывать разложенные стопками на кровати вещи в два чемодана. Толстые свитера и куртки им не понадобятся. Вместо этого побольше летней одежды. Футболки, шорты, купальники. Она была рада тому, что может сбежать от зимы и рождественских праздников, которые не особенно любила, и позагорать на палубе круизного корабля, почитать и просто полентяйничать в полной мере. Кристоф, правда, будет довольно занят, но ему тоже полагается свободное время, да и ночи будут принадлежать им одним. Может быть, она пошлет открытки родителям, сестре и брату – да, прежде всего ему и его заносчивой жене – и сообщит, что вышла замуж. У нее в ушах все еще звучал неодобрительный комментарий ее невестки Сильвии, когда та узнала о ее разводе с Хеннингом. «Женщину за тридцать скорее убьет ударом молнии, чем она найдет нового мужа», – предрекла она.

И в самом деле, однажды июньским утром шесть лет тому назад Пию сразил удар молнии в вольере для слонов Опель-зоопарка. Там она впервые встретилась с доктором Кристофом Зандером, директором этого учреждения, и они влюбились друг в друга с первого взгляда. Четыре года они жили вместе в поместье Биркенхоф в Унтерлидербахе и довольно скоро пришли к заключению, что хотели бы прожить так до конца жизни.

Внизу раздались трели мобильного телефона, лежавшего на кухонном столе. Пия сбежала по лестнице вниз, вошла в кухню и перед тем, как ответить, посмотрела на дисплей.

– Я в отпуске, – сказала она. – Считай, что уже уехала.

– «Считай» – это довольно неопределенно, – ответил Оливер фон Боденштайн, ее шеф, у которого иногда проявлялась раздражающая окружающих привычка тщательно подбирать слова. – Мне действительно очень жаль, что я тебя побеспокоил, но у меня проблема.

– Что случилось?

– У нас труп. Совсем недалеко от тебя, – продолжал Боденштайн. – У меня сейчас срочное дело, Джем в отъезде, а Катрин заболела. Может, ты могла бы быстро подъехать туда и уладить формальности? Крёгер и его команда уже выехали. Как только я здесь закончу, сразу приеду и сменю тебя.

Пия быстро прокрутила в голове весь перечень дел. Она укладывалась в свой график. Все, что касалось ее трехнедельного отсутствия, она уже организовала. Уложить чемоданы было делом получаса. Боденштайн не обратился бы к ней, если бы действительно срочно не нуждался в ее помощи. На пару часов она могла бы отлучиться без ущерба для себя.

– О’кей, – ответила она. – Куда ехать?

– Спасибо, Пия, очень выручила. – В голосе Боденштайна она уловила нотку облегчения. – В Нидерхёхстштадт. Там лучше всего с Хауптштрассе свернуть в Штайнбах. Примерно метров через восемьсот вправо уходит полевая дорога. Езжай по ней. Коллеги уже на месте.

– Все ясно. – Пия выключила телефон, сняла с пальца обручальное кольцо и положила его в ящик кухонного стола. – «Увидимся позже».

Часто Пия не имела ни малейшего представления, что ждет ее на месте обнаружения трупа. Дежурный комиссар полицейского участка проинформировал ее о теле женщины в Нидерхёхстштадте, когда Пия сообщила, что едет. Вскоре после выезда из населенного пункта она свернула направо на асфальтированную полевую дорогу и еще издалека увидела несколько патрульных автомобилей и аварийно-спасательную машину. Подъехав ближе, она узнала голубой автобус марки «Фольксваген», принадлежащий экспертному отделу. Рядом стояла пара гражданских авто. Пия припарковалась на небольшом участке, покрытом травой, перед зарослями кустарника, взяла с заднего сиденья свой бежевый пуховик и вышла из машины.

– Доброе утро, фрау Кирххоф, – поприветствовал ее молодой коллега из Службы охраны порядка, стоявший у ограждения. – Вниз по дороге. За кустами – направо.

– Доброе утро и спасибо, – ответила Пия и пошла по дороге, которую ей указали. Кусты в открытом поле образовывали густые заросли. Пия повернула за угол и сразу наткнулась на главного комиссара уголовной полиции Кристиана Крёгера, шефа экспертного отдела из 11-го Комиссариата Хофхайма.

– Пия! – воскликнул с удивлением Крёгер. – Что ты здесь делаешь? У тебя ведь…

– …отпуск, – перебила она его с улыбкой. – Оливер попросил меня начать здесь работу. Он сейчас приедет, и тогда я свободна. Что у нас здесь?

– Неприятная история, – ответил Крёгер. – Убита женщина. Выстрелом в голову. Средь бела дня и менее чем в километре от полицейского участка в Эшборне.

– Когда это случилось? – поинтересовалась Пия.

– Известно довольно точно – около девяти утра, – сказал Крёгер. – Один велосипедист видел, как она упала. На ровном месте. Выстрела он не слышал. Но судмедэксперт считает, что в нее стреляли с некоторого расстояния.

– Разве Хеннинг уже здесь? Я не видела его автомобиль.

– Нет, к счастью, приехал другой. С тех пор как твой экс-супруг стал шефом, у него больше нет времени для выездов. – Крёгер ухмыльнулся. – О чем я не очень сожалею.

Он питал глубокую неприязнь к Хеннингу Кирххофу, тот отвечал взаимностью, и зачастую оба вели себя как две капризные примадонны, что, однако, не мешало им добросовестно выполнять свою работу. Исключительно поэтому все коллеги в течение многих лет терпели их ребячливый спор о компетентности, а их словесные дуэли на месте преступления уже давно стали легендой.

После ухода на пенсию Томаса Кронлаге минувшим летом Хеннинг стал директором Института судебной медицины. Вообще-то Университет хотел объявить конкурс для сторонних соискателей, но квалификация Хеннинга в области судебно-медицинской антропологии была настолько высока, что его назначили на руководящий пост, чтобы не потерять.

– Как зовут нового судмедэксперта? – спросила Пия.

– Извини, не помню, – пробормотал Крёгер.

Мужчина в белом комбинезоне, сидевший на корточках возле трупа, откинул капюшон и поднялся. «Не молод», – констатировала Пия. Бритый наголо череп и густые усы мешали определить его возраст. Лысина всегда делает мужчину старше своих лет.

– Доктор Фредерик Леммер. – Судмедэксперт снял перчатку с правой руки и протянул ее Пии. – Рад с вами познакомиться.

– Взаимно, – ответила Пия, пожимая ему руку. – Пия Кирххоф из К‑11 Хофхайма.

Место обнаружения трупа было неподходящей площадкой для вежливой беседы, поэтому Пия ограничилась коротким знакомством. Она внутренне приготовилась к зрелищу, которое ее ожидало, и подошла к трупу ближе. Розовая шерстяная шапочка и светлые волосы убитой образовывали сюрреалистические цветные пятна на сером асфальте, в коричневой грязи и темной луже крови.

– «Список Шиндлера», – пробормотала Пия.

– Простите… – переспросил доктор Леммер в некотором замешательстве.

– Я имею в виду фильм с участием Лиама Нисона и Бена Кингсли, – объяснила Пия.

Судмедэксперт сразу понял, что она имела в виду, и улыбнулся.

– Верно. Выглядит примерно так же. Фильм черно-белый, только пальто у девочки красное [3]3
  В одной из сцен фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера» главный герой замечает во время ликвидации краковского гетто девочку в красном пальто, специально выделенном в нецветном кадре; впоследствии эта же девочка обнаруживается мертвой. По словам режиссера, таким образом он хотел показать, насколько для всех очевидны были преступления нацистов, и тем не менее те спокойно продолжали их совершать.


[Закрыть]
.

– У меня хорошая зрительная память. И мне всегда важно первое впечатление на месте преступления, – сказала Пия. Она натянула перчатки и опустилась на корточки. Леммер пристроился рядом. За долгие годы работы в К‑11 Пия научилась внутренне дистанцироваться. Только так можно было вынести ужасающую картину, которую являли собой жестоко изувеченные и обезображенные трупы.

– Пуля попала в левый висок. – Доктор Леммер указал на аккуратное отверстие в голове погибшей. – При выходе она разнесла почти всю правую половину черепа. Это типично для экспансивных пуль [4]4
  Пули, наносящие более существенные поверждения благодаря своему свойству увеличивать диаметр при попадании в мягкие ткани.


[Закрыть]
крупного калибра. Что касается орудия убийства, то, по моему мнению, это была винтовка, а выстрел произведен с большого расстояния.

– И поскольку речь вряд ли может идти о несчастном случае во время охоты, ведь в этих местах не охотятся, я бы исходил из того, что это – прицельный выстрел, – добавил Крёгер, стоящий поодаль.

Пия кивнула, задумчиво рассматривая то, что осталось от лица погибшей. Почему женщину в возрасте от шестидесяти до семидесяти лет убили на виду у всех? Была ли она случайной жертвой, просто оказавшейся в роковое время в роковом месте?

Несколько человек из команды Крёгера в белых комбинезонах ползали с металлоискателем в зарослях и по примыкающему к ним лугу в поисках гильзы, другие фотографировали и делали замеры с помощью специального электронного прибора, чтобы определить, откуда произведен выстрел.

– Известно, кто она? – Пия встала и посмотрела на Крёгера.

– Нет, у нее ничего при себе не было, кроме связки ключей. Ни портмоне, ни мобильного телефона, – ответил тот. – Хочешь поговорить со свидетелем? Он сидит в аварийно-спасательной машине.

– Сейчас. – Пия огляделась вокруг и наморщила лоб. Пустые пашни и луга. Вдали на бледном зимнем солнце, которое пробивалось через плотный слой облаков, поблескивала телевизионная башня и проступал силуэт Франкфурта. Метрах в сорока протекал ручей в обрамлении высоких деревьев. Через голые ветви она увидела детскую площадку, а за ней первые дома Нидерхёхстштадта – городского квартала Эшборна. Через луга и поля тянулись асфальтированные дороги, вдоль которых стояли уличные фонари. Зона отдыха, напоминающая парк, идеальная для велосипедных прогулок, джоггинга, пеших прогулок и…

– А где собака? – неожиданно спросила Пия.

– Какая собака? – с удивлением переспросили Крёгер и доктор Леммер.

– Это ведь собачий поводок. – Пия нагнулась и указала на темно-коричневый, уже достаточно изношенный кожаный ремешок, который обвивал плечо и верхнюю часть туловища женщины. – Она здесь гуляла с собакой. И поскольку мы не нашли у нее ключа от автомобиля, вероятно, она жила где-то поблизости.

* * *

– Я так рада, что у меня три недели отпуска. – Каролина Альбрехт удовлетворенно вздохнула и вытянула ноги. Она сидела за столом в столовой в доме своих родителей. Перед ней стояла чашка ее любимого чая, ванильного ройбуша. Она чувствовала, как стресс минувших недель и месяцев постепенно уходит, уступая место чувству глубокого покоя.

– Мы с Гретой уютно устроимся дома или просто посидим у тебя и полакомимся твоим печеньем.

– Мы вам всегда рады. – Мать улыбнулась ей, глядя на дочь поверх очков для чтения. – А может быть, вам съездить куда-нибудь в теплые края?

– Ах, мама, мне кажется, в этом году я летала больше, чем Карстен, а он все-таки пилот! – усмехнулась Каролина и сделала глоток чая. Но веселость ее была напускной.

Уже восемь лет она являлась исполнительным контрагентом в международной компании по управленческому консалтингу и занималась реструктуризацией и интернационализацией предприятий, а два года тому назад ей поручили возглавить консалтинг по менеджменту. С тех пор она практически жила в отелях, самолетах и vip-зонах аэропортов. Каролина относилась к очень небольшому числу женщин с таким кругом обязанностей и зарабатывала такие бешеные деньги, что ей это казалось почти аморальным. Грета пребывала в интернате, ее брак разрушился, а все приятельские отношения из-за невозможности их поддерживать постепенно сошли на нет. Работа всегда имела для нее наивысший приоритет. Еще при сдаче экзаменов на аттестат зрелости, которые в среднем были выдержаны на «отлично», она хотела стать лучшей. Элитные университеты в Германии и США она также закончила с отличием, после чего сделала стремительную карьеру.

Вот уже пару месяцев она чувствовала себя обессиленной и опустошенной, и вместе с усталостью пришли сомнения относительно смысла ее работы. Действительно ли то, что она делает, безумно важно? Важнее, чем возможность проводить время с дочкой и наслаждаться жизнью? Ей сорок три, а она еще не жила по-настоящему. Уже двадцать лет она бегала с одной деловой встречи на другую, жила на чемоданах и общалась с людьми, которые для нее ничего не значили и к которым она была совершенно равнодушна. Грета комфортно чувствовала себя в новой семье Карстена, она рада была тому, что у нее появились брат и сестра, собака и другая мать, которая была ей ближе, чем родная! Каролина рисковала потерять дочь и сама была в этом виновата, потому что сама сделала все так, чтобы оказаться ненужной в ее жизни.

– Но ведь твоя работа доставляет тебе удовольствие, правда?

Голос матери прервал размышления Каролины.

– Я уже не уверена, – ответила она и поставила чашку на стол. – Поэтому в следующем году я беру тайм-аут. Я хочу больше времени проводить с Гретой. И, может быть, продам дом.

– Да что ты! – Маргарет Рудольф подняла брови, но, кажется, большого потрясения не испытала. – Почему же?

– Он слишком большой, – ответила Каролина. – Я подберу нам с Гретой что-нибудь поменьше и поуютнее. Примерно как этот.

Она сама захотела иметь такой дом, какой у нее сейчас был: стильный, роскошный и энергоэффективный. Четыреста квадратных метров жилой площади, с полами из фактурного бетона и со всеми мыслимыми атрибутами комфорта. Но по-настоящему родным он для нее так и не стал, и в глубине души она тосковала по старой, уютной вилле своих родителей, где выросла, – со скрипучими деревянными лестницами, высокими потолками, отколовшейся плиткой в кухне с узором в шашечку, комнатами с эркерами и со старомодными ваннами.

– За это стоит выпить, – предложила мать. – Как ты на это смотришь?

– Конечно, у меня все-таки отпуск. – Каролина улыбнулась. – У тебя есть что-нибудь в холодильнике?

– Разумеется. Даже шампанское. – Мать подмигнула ей.

Некоторое время спустя они сидели друг напротив друга и пили за Рождество и за решение Каролины внести кардинальные изменения в свою жизнь.

– Знаешь, мама, – сказала она, – я была слишком зависима и всеми силами пыталась соответствовать идеальному образу, который все видели во мне: дисциплинированная, разумная, чрезмерно организованная. От этого я жила в постоянном стрессе, потому что все делала не по истинному убеждению, а только потому, что от меня этого ожидали.

– Теперь ты освободилась, – констатировала мать.

– Да. Да, это правда. – Каролина взяла руки матери в свои. – Я опять могу дышать и спать, мама! У меня такое ощущение, будто я несколько лет жила под водой и вдруг вынырнула, чтобы только увидеть, как прекрасен мир! Работа и деньги – это еще не все в жизни.

– Да, Каролиночка, это правда. – Маргарет Рудольф улыбнулась, но ее улыбка была печальной. – Твой отец, к сожалению, никогда этого не поймет. Может быть, это произойдет только тогда, когда он однажды выйдет на пенсию.

Каролина в этом сомневалась.

– Знаешь что, мама? Мы пойдем вместе по магазинам, – сказала она решительно. – А в сочельник будем вместе готовить, как раньше.

Мать растроганно улыбнулась и кивнула.

– Давай. А завтра вечером вы придете с Гретой делать печенье. Чтобы было чем полакомиться, раз вы будете на Рождество здесь.

* * *

Оливер фон Боденштайн появился на месте преступления спустя полчаса.

– Спасибо, что выручила, – сказал он Пии. – Теперь я продолжу.

– У меня сегодня все равно нет никаких дел, – ответила она. – Если хочешь, я останусь.

– Я не выбивал из тебя это предложение.

Он усмехнулся, и у Пии промелькнула мысль о том, как резко изменился в последние два года ее шеф. После того как распался его брак, он из-за этого часто отвлекался и не мог сконцентрироваться, а теперь к нему вернулась его независимость и прозорливость, при этом по отношению к себе он стал более великодушен. Если раньше Пия относилась к той категории людей, которые любят строить отчаянные предположения и энергично форсировать дела, в то время как он строго придерживался правил и законов и притормаживал ее действия, то сейчас ей иногда казалось, что они поменялись ролями.

Только тот, кто пережил потерю и справился с этим, в состоянии развиваться и меняться. Пия где-то прочла эту фразу, и она была верной не только в отношении ее шефа, но и ее самой. В отношениях двоих можно долго обманываться, закрывать глаза на реальность и делать вид, что все в полном порядке. Но неотвратимо приходит день, когда иллюзии лопаются, как мыльный пузырь, и перед тобой встает выбор: уйти или остаться, только пережить или действительно жить дальше.

– Ты уже разговаривала со свидетелем? – спросил Боденштайн.

– Да, – ответила Пия и набросила капюшон. Ветер был ледяной. – Он ехал на велосипеде из Эшборна по Дёрнвег – так называется эта перемычка между городскими кварталами – в направлении Нидерхёхстштадта. Примерно на высоте вон той опоры линии электропередач он увидел, что женщина упала. Он подумал, что у нее инфаркт или что-то в этом роде, и поехал к ней. Выстрела он не слышал.

– Нам уже известно что-нибудь о личности убитой?

– Нет. Но я думаю, что она жила где-то поблизости, потому что гуляла с собакой и при ней не было ключей от автомобиля.

Они отошли чуть в сторону, чтобы дать дорогу машине для перевозки трупов.

– Мы нашли и пулю, – продолжала Пия, – правда, довольно деформированную, но, несомненно, винтовочную. Доктор Леммер считает, что это экспансивная пуля. Такой вид используют охотники и полицейские из-за их высокой поражающей способности. В армии они, правда, запрещены Гаагскими конвенциями о законах и обычаях сухопутной войны.

– Это все тебе втолковал доктор Леммер? – спросил Боденштайн со слегка ироничной ноткой в голосе. – И кто он вообще такой?

– Нет, представь себе, я знала это и раньше, – ответила Пия язвительно. – Доктор Фредерик Леммер – это новый судмедэксперт.

Раздался свист. Пия и Боденштайн обернулись и увидели внизу, у ручья Крёгера, жестикулирующего обеими руками.

– Кристиан что-то обнаружил, – сказала Пия. – Пошли!

Вскоре они перешли по деревянному мосту и оказались на нижней части детской площадки. Качели, балансиры, разноцветные снаряды для лазания, канатная дорога-тарзанка, песочницы и приспособления для игр с водой занимали большое пространство выше Вестербаха.

– Сюда! – крикнул Крёгер взволнованно, как и всегда, когда что-то находил. – Должно быть, он лежал здесь, в этих кустах! Трава еще примята, а там… посмотрите… след от сошки. Правда, немного стертый, но определяется четко.

Пия должна была признать, что она вообще ничего не видит, кроме мокрых клочков травы, старой листвы и влажной земли.

– Ты считаешь, что преступник лежал здесь и подкарауливал жертву? – предположил Боденштайн.

– Да. Точно. – Крёгер энергично закивал. – Я, конечно, не могу вам сказать, имел ли он целью именно эту женщину или просто хотел кого-то застрелить, но одно я знаю точно: этот тип не дилетант, который просто так палит по местности. Он поджидал здесь свою жертву, использовал глушитель и серьезные патроны…

– Экспансивную пулю, – бросил небрежно Боденштайн и подмигнул Пии.

– Верно! Я вижу, тебя уже проинформировали, – сказал Крёгер, раздражаясь тем, что его перебили.

– Так что я думаю, он лежал здесь, вероятно, в «гилли».

– В чем? – спросил Боденштайн.

– Боже мой, Оливер, ты опять строишь из себя тугодума! – разволновался Крёгер. – «Гилли» – это маскхалат, которым пользуются охотники или снайперы, потому что он скрывает формы человеческого тела и стрелок сливается с окружающей средой. Но это неважно. В любом случае здесь лежал кто-то с оружием, которое было смонтировано на двуногой сошке, чтобы удобнее было целиться. Остальное вы раскопаете. Так, а сейчас позаботьтесь лучше о том, чтобы люди дали нам спокойно поработать.

Он резко повернулся и удалился.

– Он решил, что ты его дурачишь, – сказала Пия своему шефу.

– Но я в самом деле не знал, что такое «гилли»! – стал оправдываться Боденштайн. – Сейчас, когда он все объяснил, мне кажется, что я когда-то об этом слышал, но до этого точно не знал.

– Короче говоря, у тебя это вылетело из головы, – помогла ему Пия.

– Ты опять ухватила самую суть.

У Боденштайна зазвонил мобильный телефон.

– Я займусь. – Пия указала кивком головы на толпу людей, которая образовалась на дороге и продолжала увеличиваться. Некоторые даже подняли вверх свои мобильники и фотографировали, хотя ничего не было видно, кроме красно-белой оградительной ленты и криминалистов. Другие просто наблюдали за происходящим и переговаривались, движимые извечной тягой человека к чему-то страшному. Пию не переставало поражать, какую притягательную силу вызывала у людей насильственная смерть человека.

Она направилась к коллеге, который как раз сдерживал порыв двух мамаш с маленькими детьми, пытавшихся пройти на детскую площадку.

– Мы каждую среду утром приезжаем сюда, – пожаловалась одна из них. – Дети ждут всю неделю!

Коллега, облаченный в форму, скорчил нервную гримасу.

– Через пару часов сможете пройти, – сказал он, – но сейчас площадка закрыта.

– Почему? И что с мостом? Почему и он перекрыт? – вмешалась вторая мамаша. – Как нам пройти через ручей?

– Идите в сторону бассейна. Там, внизу, есть еще один мост, – посоветовал полицейский.

– Просто безобразие! – возмутилась мать номер один, а вторая разразилась гневом, говоря что-то о полицейском государстве и свободе передвижения.

– Коллега, – сказала Пия, – продлите, пожалуйста, заграждение до перекрестка и выше, до улицы. Если будут проблемы, вызывайте подкрепление.

Воинственно настроенная мамаша, воспользовавшись тем, что полицейский отвлекся, провезла коляску под сигнальной лентой.

– Стоп! – сказала Пия и встала у нее на пути. – Покиньте, пожалуйста, заградительную зону.

– Почему? – Глаза женщины блестели, и она агрессивно двигала подбородком. – Кому это помешает, если наши дети поиграют в песке?

– Это помешает нашей работе, – ответила холодно Пия. – По-хорошему прошу уйти.

– Мы здесь, в Германии, имеем право на свободу передвижения! – причитала мамаша. – Посмотрите, что вы устроили! Дети совершенно перепуганы, потому что полиция не пускает их на детскую площадку! Где же вам это понять!

Пия попыталась объяснить ей, что она сама своим неразумным поведением усугубила ситуацию, которая значительно больше испугала детей, нежели красно-белая сигнальная лента, но у нее не было на это времени, к тому же это было бесполезно.

– Прошу в последний раз, – сказала она с нажимом, – покиньте заградительную зону! Если вы этого не сделаете, вы будете препятствовать следственным мероприятиям. Тогда мы запишем ваши персональные данные и заявим на вас. Я думаю, вы не хотите служить дурным примером детям, не так ли?

– Мы каждую среду специально приезжаем сюда из Кронберга, и нате вам! – Женщина сверкнула глазами и злобно фыркнула, когда та не отреагировала на ее фразу, потом, громко ругаясь, направилась назад. – Мы будем жаловаться! У моего мужа есть серьезные связи в Министерстве внутренних дел!

Женщина из тех, за кем всегда должно остаться последнее слово. Пия предоставила ей такую возможность и в глубине души пожалела ее мужа.

– Непостижимо, – сказал полицейский, стоящий рядом с Пией, и покачал головой. – Да, с людьми становится все сложнее. Они полагают, что у них есть только права! Слово «тактичность» стало чуждым понятием.

Боденштайн ждал чуть поодаль. Пия оставила любопытствующую толпу на своих коллег и направилась к шефу. Они прошли по детской площадке. У них под ногами раздавался чавкающий звук сырого газона.

– Будем звонить в каждую дверь и спрашивать, не знает ли кто светловолосую женщину с собакой, – сказал Боденштайн. – Если вообще кто-то еще дома и не все жители стоят там внизу и ротозейничают.

Они начали с первого дома расположенных цепочкой стандартных таунхаусов. Прежде чем Боденштайн нажал на звонок, Пия заметила темно-коричневого лабрадора, который испуганно сидел на противоположной стороне улицы между двумя припаркованными автомобилями.

– Я уверена, что это собака погибшей, – сказала Пия. – Может быть, мне удастся его поймать.

Она медленно подошла к собаке, присела на корточки и протянула руку. Собака была уже немолодой, это выдавала ее седая морда. И посторонних она к себе, видимо, не особенно подпускала. Пес вскочил, пробежал за машиной через кусты и помчался в сторону соседней улицы. Боденштайн и Пия последовали за ним, но когда они завернули за угол, собаки уже нигде не было.

– Я сейчас позвоню просто в первую попавшуюся дверь, – сказал Боденштайн и открыл садовую калитку первого дома. Здесь никого не было. Во втором доме тоже никто не ответил, и только в третьем доме им повезло.

Входная дверь чуть приоткрылась, и в щели, ограниченной дверной цепочкой, появилась недоверчивая физиономия пожилой женщины.

– Что вам угодно?

– Мы из уголовной полиции. – Пия, которую вместе с Боденштайном часто принимали за членов секты «Свидетели Иеговы» или за ненавистных распространителей различных товаров, показала свое удостоверение. Из глубины дома послышался мужской голос, и женщина обернулась.

– Полиция! – крикнула она, затем закрыла дверь, сняла цепочку и широко открыла дверь.

– Вы случайно не знаете, есть ли здесь, на вашей улице, у кого-нибудь довольно старый темно-коричневый лабрадор? – спросила Пия.

Позади женщины появился седовласый мужчина в вязаном жакете и тапочках.

– Это, должно быть, Топси Ренаты, – сказала женщина. – А почему это вас интересует? Что-нибудь случилось?


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации