Текст книги "Переплетение: Начало клубка. Начало клубка"

– Вивьен, нам пора, – прервал он тишину. – Я постараюсь уладить все. Пожалуйста, будь осторожна и никому ничего не рассказывай.

– Милый мой Дион, – тихо вздохнула девушка. – От меня столько проблем. Даже сейчас…

– Все в порядке, – он тепло улыбнулся. – Наша с Авророй жизнь и так полна авантюр.

Вивьен уткнулась лбом в его ладонь и всхлипнула. Дион замер. Он не мог ее так оставить, хоть и понимал, что это грозит проблемами, и не только ему. Он видел, как в сад через прутья ограждения проникла сестра. Для него она всегда была как на ладони. Он мысленно ругал ее за то, что подставляет себя под удар.

– Я приношу проблемы… – вновь повторила леди, тихим всхлипом нарушив тишину сада. – Из-за меня вам пришлось столько пережить. Независимость… Свобода… Эти красивые слова причинили столько неприятностей, из-за которых пострадали другие. Кажется, для всех будет лучше, если я стану как все. Мне ничего не остаётся, кроме как смириться с участью детородительницы, хранительницы семейного очага и провести жизнь с мужчиной, который, получив наследника, будет пропивать деньги и ходить по любовницам, как мистер Хейли…

Девушка подняла на него заплаканные глаза. Он хотел прижать ее к себе так крепко, как мог, чтобы успокоить. Она была права, жизни многих девушек складываются именно так. Диону стало горько от ее слов. Он помнил чувство негодования, когда слышал в клубе, как мужчины обсуждали ее и какая она может быть в постели. Их интересовало только одно, но не ее душевные порывы. Он прошёлся рукой по ее волосам. Дион вряд ли смог бы сделать её счастливой, он с Авророй то кое-как справлялся. Хоть они и достигли многого, но все же оставались в самом низу общества. Но он понимал, что ни социальный статус ни деньги не определяют человека.

«Будь что будет…» – подумал он.

Их судьбы уже переплелись тогда, в их первую встречу, когда он заглянул в эти глаза с озорными огоньками. Ему было больно смотреть на ее слезы. Он хотел видеть ее улыбку и слышать красивый смех. Неужели он не сможет дать того, что она заслуживает? Неужели для того, чтобы сделать её счастливой, нужно иметь титул, два особняка, ораву слуг и счёт на пару миллионов в банке? Он пообещал себе, что, пока будет необходим для нее, будет рядом. Неважно, что решит Герцог и на кого падет его выбор. И пусть их раскидает по разным сословиям, пусть ее новый муж увезет ее. Он пообещал себе, что не оставит её до тех пор, пока в нем не пропадет необходимость.

– Я очень надеюсь, что тебе повезет с мужем, и он будет ценить тебя и то, что любишь ты, – с болью произнес Дион.

Он понимал, что завтра снова придется держать дистанцию и пытаться искать ее взглядом в окне на втором этаже с занавесками бледно-голубого цвета. А она проведет долгие дни, даже не зная, что он был там, под ее окнами может быть даже секунды назад. Эмоциональные порывы никогда не приводили к хорошему. Он старался не бросать слов на ветер, как это делали другие мужчины, чтобы получить желаемое. Но сейчас он должен был быть предельно аккуратным. Дион не мог сказать ей того, что она хотела услышать, даже чтобы успокоить. Он мог пообещать девушке с завода, что будет с ней до гробовой доски. Но здесь все решал титул, данный ей от рождения. Все решали родители, за кого выгоднее выдать свою дочь замуж. Все решало высшее общество, которое диктовало нормы, как жить знати и какие совершать поступки. Осознание не приносило ничего, кроме скручивающей жилы боли.

– Я не хотела родиться при титуле, Дион. Я не хотела этих дворцов, садов, дорогих экипажей, платьев, украшений. Если бы я могла выбирать, то выбрала бы простую жизнь без этих косых взглядов в мою сторону, без этой жизни, когда я нахожусь у всех на виду. Я хотела бы быть самой простой…

Для них это казалось безысходностью. Он достал из кармана мятый платок и, присев рядом с ней, начал утирать ее слезы.

– Вивьен, послушай… Мы не можем что-то изменить. Наша судьба уже предрешена за нас, с этим останется только смириться. Прошу тебя, успокойся. Возьми себя в руки.

Забрав платок из его рук, Вивьен уткнулась в него лицом. Она тихо всхлипывала, понимая, что никто не должен видеть их вместе, тем более в таком виде. Кто-то подошел к скамейке, и Дион медленно встал, слегка коснувшись плеча девушки. Перед ними стоял герцог, на лице которого впервые Дион увидел не суровую маску, а сострадание. Он слышал все. Его хмурый взгляд упал на Диона, но вновь вернулся к Вивьен с прежним выражением лица.

– Моя милая Вивьен… – начал, было, герцог, для которого самому непросто было подобрать слова. Он откашлялся, возвращая голосу прежнее суровое звучание. В последний раз он посмотрел на Диона, понимая, что слова нужно подбирать крайне осторожно, чтобы потом не сожалеть об этом. – Юноша, Ваша репутация сама говорит за Вас.

– Мистер Чендлер, я… – начал Дион, но герцог поднял руку, не дав договорить.

– Я долго к Вам присматривался. Несмотря на то, что моя дочь была в уязвимом положении, Вы повели себя как истинный джентльмен, за что я благодарен, – он сурово посмотрел на Диона. – Но Ваше прошлое туманно. Все из-за связи с Рейвенстритом, я правильно все понял? Иначе как человек, не имеющий статуса в обществе и денег, смог получить такое влияние, как у Вас?

Дион молчал. Это не тот разговор, который он хотел чтобы слышала Вивьен. Старый герцог прощупывал его, но он не знал о главном козыре в рукаве Диона. О их семейном секрете.

– Но сейчас я вижу свою дочь в слезах, – он опустил глаза на Вивьен. – Я не бессердечное животное, моя дорогая. И ни в коем случае не пожелал описанного тобою будущего. Поэтому решил выбор предоставить тебе, – он снова поднял глаза на Диона. – И раз ты его уже приняла, мне не остаётся ничего, кроме как принять его. – Его взгляд стал строгим. – Но не думай, что ты сорвал куш, Прескотт. Так как ты не имеешь ни рода, ни племени, тебе придется ещё доказать что ты достоин ее. Я буду присматривать за тобой столько, сколько мне отведено времени, и ты очень сильно пожалеешь, если не оправдаешь мои ожидания.

Вивьен смотрела на отца сквозь радугу слез, в голове было много вопросов. А главный из них: серьезен ли он в своих словах? Она видела недоумение на лице Прескотта, так же как и видела боль в лице отца. Герцогу было нелегко делать этот шаг, только он знал, что его милая дочурка может наломать дров, если он пойдет против ее воли, поэтому ему только и остается, что повиноваться ей. Он не хотел ломать ее жизнь, ведь он помнил, что Глория полюбила его когда-то и, если бы не его титул в обществе, вряд ли их брак мог состояться. Он помнил, как боялся, что для ее родителей будет не достаточно титула виконта, но все же они позволили этот брак. И, если его дочь выйдет замуж по его указке, будет ли она счастлива так же, как они с Глорией? Он не хотел ей несчастья и только потому его сердце растаяло, когда он увидел, как она смотрит на этого молодого человека и её слезы, когда ей казалось, что, возможно, держит его руку в последний раз.

– Я надеюсь, Вивьен, ты не будешь жалеть о своем выборе, – произнес он, стараясь скрыть эмоции за сухостью голоса.

Девушка сорвалась со скамейки и бросилась на шею отцу. Джастин Чендлер крепко прижал к себе дочь и погладил ее волосы, строго глядя на Диона, который уже стоял в решительности сказать свое слово. Только Вивьен отстранилась от отца, она посмотрела на Прескотта совершенно иным взглядом. Из глаз все так же ручьями бежали слезы, однако улыбка говорила, что это слезы счастья. Все здесь понимали, что решающее слово за ним. Без его слова здесь не скажут ничего.

– Мистер Чендлер, буду предельно честен, я не ожидал подобного. Я Вас не подведу, – произнес Дион, глядя на Вивьен. Слова сами сошли с языка, он даже не до конца понимал, что только что произошло.

– Очень надеюсь на это, Прескотт, – отчеканил герцог, подталкивая Вивьен к ее жениху.

Девушка шагнула к Диону и вытянула к нему руки. Это было для нее потрясением, которое уводило землю из под ног. Вивьен не могла поверить, что отец снизошел до нее в тот момент, когда она уже успела подумать, что придется бороться с ним за свои взгляды и интересы. Дион не оттолкнул ни ее, ни предложение отца. Его руки нежно сжали ее кисти, и девушка, примкнув к мужской груди, смотрела на их руки. Слова были излишни. Аврора, стоящая все это время в тени беседки, подошла к паре и присвистнула, глядя в дверной проем зала, в котором скрылся герцог.

– Я думаю, молодые люди, сейчас самое время, чтобы объявить о помолвке, – произнесла девушка.

– А… да. Ты права, – произнес Дион, осторожно сжав пальцами подбородок Вивьен и улыбнувшись ей. – А как ты считаешь, Вивьен?

– Лучшего момента мы и не подгадаем, – улыбнулась девушка, рукавом платья утирая слезы, позабыв о сжатом в кулачке платке.

Втроем они вернулись в зал, где играла очередная программа котильона. Аврора мимолетно сжала руку Вивьен и удалилась к банкетным столам, а пара пошла дальше, поднимаясь на один из балконов, где стояли Джастин и Глория Чендлер, которая пребывала в негодовании и что-то пыталась объяснить мужу, но тот лишь смотрел на танцующих в зале и уже не слушал ее. Все же какую-то власть над ним она имела, но не сейчас, когда решение принято. Увидев поднимающихся к ним Вивьен и Диона, они перепалку сменили улыбками. Вивьен поджала губы, полностью осознавая, что они не слишком то и счастливы. Дион это хорошо осознавал. Джастин Чендлер жестом дал указание оркестру закончить, и, как только музыка стихла, гости остановились и с непониманием подняли головы на балкон герцога. У кого-то стоял немой вопрос, что там делает Прескотт. Кто-то, кто видел танец молодой пары, все понял. А кто понял и негодовал – задавались вопросом, как герцог допустил это.

– Я прошу прощения за то, что пришлось прервать танцы. Но поверьте, это временная заминка. Как вы все уже знаете, к совершеннолетию дочери я задался целью найти ей партию. Только не учел того, что она свой выбор уже сделала. Мои поиски закончились, не успев начаться. И в эту паузу я хочу вам всем объявить, что Вивьен Чендлер и Дион Прескотт отныне помолвлены! О всех планах на дальнейшее будет объявлено, когда придет время.

Закончив, герцог дал продолжение балу, да только гости ахнули от услышанного. Кто-то неодобрительно качал головой, а кто-то, кого было большинство, радовались за пару и не скупились на аплодисменты. Но все равно из толпы слышались вопросы: когда герцог Чендлер успел выйти из ума? Фальш этих людей нервировала обоих спускающихся с балкона, и Вивьен и Диона, но они уже отлично справлялись с этим и не показывали напряжения. Пропустив еще пару композиций у стола с закусками, они стояли вместе с Авророй, которая хитро глядела на брата. Она была готова поклясться, что вечер испорчен, но он закончился так, как никто не ожидал. Дион словно читал ее мысли.

Смешавшись с толпой, он видел, как пара поднимается на балкон к герцогине и герцогу. И здесь музыка закончилась, настала гнетущая тишина, пока голос Джастина Чендлера не прорезал тишину. Слишком много громких слов, и какие-то из них прозвучали еще громче благодаря значению. Он был готов завыть от желания прокричать всему миру о том, что хочет сделать с юной герцогиней. Где-то внутри души он кричал, кричал громко и душераздирающе. Теперь добраться до девушки казалось ему более невыполнимо, ведь теперь Прескотт на полных правах будет всегда рядом с ней. В расстроенных чувствах мужчина покинул поместье. Он решил отложить его планы в долгий ящик. Понимание, что остаток вечера Вивьен Чендлер проведет с новоиспеченным женихом, полностью обесценило потраченное время. Однако он пообещал вернуться. И тогда он сможет все продумать более тщательно, чем в открытую заявляться на бал к высоко титулованным особам.

Вечер подошел к концу. Гости медленно и лениво расходились по экипажам, а Дион провел теперь уже невесту к ее комнате. Девушка обернулась к нему и уже без страха провела рукой по его щеке.

– Что же, мистер Прескотт, теперь я превращу Вашу жизнь в ад своим скверным характером, – счастливо хихикнула она.

– Хоть проведите по всем кругам ада, леди Чендлер, – ответил он, коснувшись губами ее лба. – Доброй ночи, Вивьен.

– Доброй ночи, Дион, – произнесла она, легко коснувшись его руки.

Мужчина спустился по лестнице, где его ждала сестра, и подал ей локоть. Они вместе вышли из поместья. Вивьен подошла к окну, выходящему на город, в которое она ужасно не любила смотреть, но сейчас для нее оно было тем самым лишним глотком воздуха, который вот так вот просто покидал ее до следующего дня. Дион ненадолго остановился, снова заглянул в ее окно и улыбнулся: наконец-то, спустя столько времени, он смотрел в него, и она встретилась с ним взглядом, а не просто прошла мимо. Он с улыбкой взмахнул ей рукой, что сделала и Аврора, обернувшись к окну девушки. Вивьен, быстро раскрыв окно и уперевшись одной рукой о подоконник, так же помахала им. Втроем они обменялись улыбками, и только когда экипаж близнецов скрылся, Вивьен без сил рухнула в постель. Но сон не шел к ней несмотря на усталость. Она мечтала о том, что ждет ее впереди.

Глория Чендлер, сбрасывая с себя платье и отдавая его прислуге, смотрела на мужа, который развалился в ее постели. Он смотрел на нее строго, а она все негодовала о том, что он допустил это. Единственная дочь и вот так! Бастарду!

– Пусть поиграются, Глория. Ему это вскоре надоест, и Вивьен сама прибежит просить для нее другого мужа, а не этого Прескотта.

Холодный тон мужчины слегка напугал ее. Она обернулась к нему, завязывая полы халата и подходя к постели, на которой он еще лежал, не скинув покрывала.

– Значит, вот твой план?

– Она всегда хотела своей этой… свободы. Так пускай попробует ее на вкус. Может, тогда она начнет ценить то, что мы для нее сделали.

Женщина пожала плечами и, слегка ударив взмахом пальцев по его плечу, дала понять, что ему пора покинуть ее комнату.

– Я устала, Джастин. Несмотря на твой план, я еще злюсь на тебя. Уходи, чтобы мои глаза тебя не видели.

Глава 9. Бесы мистера Уайта

24 октября 1851 года

Почти неделя для Карен пролетала незаметно. Ей было тяжело привыкнуть к тому, что при выходе из дома ее взору открываются лесные красоты: еловые деревья и дубы, ягодные кустарники. Иногда везло, и рядом с домом встречались съедобные грибы, которые шли в похлебку. Бывало, ночами прямо рядом с домом был слышен волчий вой. В эти моменты Карен понимала, что жизнь в стенах ее «тюрьмы» намного безопаснее, чем снаружи. Она долго размышляла, что будет делать, когда выберется отсюда. И о том, как скоро наступит это «когда», оставалось строить догадки. Каждый раз, когда она поднимала этот вопрос, Абелл Уайт напоминал о том, что случается с беглецами. Кажется, она свыклась со своей жизнью. Абелл сделал ее призраком в этом доме, так как по его велению никто не смел на нее даже косо посмотреть, потому что если он считал, что взгляд или слово в ее сторону является оскорбительным, на несчастного человека обрушивался шквал неконтролируемого гнева. Матушка Абелла всячески старалась выгородить каждого. Уайт приставил к гостье, если так можно ее называть, сопровождающего, который должен был по единому слову бросать все дела и сопровождать ее куда она только захочет. Грибы да ягоды? Пожалуйста. В город? В любой момент. Чем она и пользовалась, когда это было необходимо. Выбравшись в город, она первым делом забежала в свою съемную комнатку. Но из-за событий, что с ней приключились, она пропустила срок оплаты аренды, и дверь ей открыли уже новые жильцы. Всхлипнув про себя, чтобы не показывать вида сопровождающему парнишке, она постаралась сделать вид, что все в порядке. Но очень заметно стало ее состояние, когда, невзначай проходя мимо мусорки, даже там она не увидела своих пожитков. Затем они посетили чайный ларек, в котором Карен работала до того, как попала к разбойникам. Раньше к ней относились хорошо, но долгое отсутствие сыграло злую шутку. Видимо, придется искать новую работу, когда она снова окажется на воле. Присев на край неработающего фонтана, Карен тяжело вздохнула. С горечью она приняла факт, что после похищения больше приобрела, а не потеряла. Положение здесь, в ее прошлой жизни, было шатко. А теперь она была окружена целой семьей. Разбойниками, но честными. Она подняла глаза на патруль, который направлялся в их сторону, а затем на сопровождающего ее Питера. Карен не знала, находится ли он в розыске, но все равно поспешила вернуться поскорее в место, ставшее ей домом.

Абелла не было в доме все время. Почти не было. Он со своими подчиненными пропадал каждый божий день, все так же готовясь к новым вылазкам и ограблениям, а ночью возвращался, и на утро они делили награбленное. Каждую ночь девушка слышала его бои с самим собой на третьем этаже. А когда все же у них получалось встретиться за завтраком, что было от силы дня три за весь этот период, она ловила на себе его необъяснимый взгляд. Она уже не боялась никого из присутствующих, знала, что ее не тронут, но взгляд ледяных голубых глаз хозяина дома заставлял ее кровь застывать от страха.

Все это время девушка помогала матушке Абелла по дому. Больше всего отдавала предпочтение уборке, нежели еде, так как не была уверена в своих способностях быстро и вкусно приготовить что-то на целую ораву. Но, если работы по дому не было, она вместе с Питером выезжала в город за продуктами, чтобы скоротать время. И, как говорил хозяин дома, ему больше нравился такой расклад, нежели когда он посылал за пропитанием кого-то из парней, что могли взять пару тушек курицы, по мешку крупы и пару мешков картошки. С тех пор эта обязанность лежала на Карен. Женщина справляется с этим лучше, и это не было всего лишь его убеждением. Просто он замечал, как она старается создать в доме уют. Матушка всеми силами старалась делать то же самое в свое время, но, к сожалению, остановить время невозможно. Карен с радостью брала на себя любые обязанности, с которыми не справлялась пожилая женщина. Она стала ее руками и многому научилась. С приходом Карен дом заиграл новыми красками.

Сегодня дом был тихим: погреб ломился от еды, которую наготовила матушка, а в коридорах никого уже не было. Уайт сидел на кухне и в задумчивости смотрел в окно. Он думал о Карен, о том, сколько хороших вещей она сделала для него и его людей. Впервые за семь лет он позволил себе думать о ком-то еще, кроме его покойной жены. На его шее заняла место окровавленная повязка, которую он старался скрыть под высоким воротником. Он благодарил все силы за то, что жизнь послала ему таких товарищей, которые сейчас разъехались по домам к своим женам и детям, кроме пятерых человек, что сначала хотели отдохнуть перед долгой дорогой домой. Все же контингент у Абелла был разношерстный, и многим не очень-то хотелось провести часть лишнего времени в седле. Их жизнь и так извечная поездка. Вчерашняя вылазка хоть и увенчалась успехом, но ножом по горлу ему все-таки полоснули. Он аккуратно прошёлся пальцами по бинтам, вновь поблагодарив ребят за быструю реакцию. Еще бы доля секунды… В его голове вновь промелькнуло воспоминание о нежном взгляде Карен.

Укутавшись в плед, Карен сидела на подоконнике в своей комнате и рассматривала опадающие желтые листья. Смогла бы она увидеть такую красоту в городе? Лбом девушка прислонилась к холодному стеклу. Вот бы выбежать из дома и вместе с осенним ветром закружиться среди листвы. Несмотря на тяжелые будни, девушка чувствовала себя отдохнувшей. К ней здесь уже привыкли. Хоть и с некой с некоторыми опасениями, но мужчины стали раскрепощенными в ее присутствии, а не замолкали, только увидев ее на горизонте. Даже хозяин дома, имея крутой нрав, поддерживал ее и не злился, если что-то не получалось или валилось из рук. А его матушка хоть ругалась, но относилась к ней как к родной. Карен не ощущала такой доброты с тех самых пор, как не стало родителей. Она взглянула на фотографию на прикроватной тумбочке нежным взглядом. Абелл Уайт сдержал тогда обещание купить новую рамку, и эта выглядела намного лучше, чем та. Её размышления прервались аккуратным стуком в дверь.

– Заходите, мистер Уайт, – откликнулась она.

Кроме него никто не заходил в эту комнату. Он запрещал всем нарушать ее личное пространство, за что она была благодарна. Абелл прошел в комнату молча и, дойдя до тумбочки, положил мешочек рядом с фотографией. Одной рукой поправив воротник рубашки, он взглянул на Карен. В свете пробивающегося сквозь ветви деревьев солнца она показалась ему еще красивее, чем ранним темным утром, когда она составляла ему компанию на кухне. Он глубоко вдохнул, стараясь совладать с собой. Она была для него нежным цветком, который хотелось оберегать от изменчивой погоды.

– Это за неделю, Карен. Спасибо за твою работу, – коротко произнес он.

Задерживаться Уайту не хотелось. Несмотря на короткий срок ее пребывания с ним под одной крышей, Абелл проникся к ней теплыми чувствами. Это пугало его. Тот, кто не боится лезвия ножа и с легкостью готов пристрелить любого неугодного, боялся чувствовать что-то к женщине. Он был уверен, что она вряд ли разделяет его чувства. Не всегда он был таким, но сейчас того Абелла, что был семь лет назад, просто не существовало. Свет его души был занят непроглядной тьмой. Он направился к двери, но Карен остановила его, опуская ноги на пол.

– Мистер Уайт, подождите… – позвала его девушка. – Мне показалось или…

Случайно она заметила повязку на его шее, а, подойдя к нему ближе, ужаснулась. Поджав губы, девушка потянула руку к его шее, но Абелл не дал коснуться, перехватив кисть и аккуратно сжав в шершавой руке.

– Не надо, Карен.

– Что произошло? – в голосе чувствовалась тревога. – Я могу Вам как-то помочь?

Он едва заметно улыбнулся и приложил ее руку к своим губам, а после, все так же держа ее, накрыл кисть второй ладонью, заглянув в глаза девушки.

– Ты мне и так помогаешь, Карен. Остальное уже не твоя забота, – ответил он.

– Я ведь переживаю, мистер Уайт! – как на духу выпалила девушка. – Всю неделю Вы слонялись невесть где, а сейчас я вижу Вас с бинтами, пропитанными кровью! Вам нужно беречь себя! Вы занимаетесь опасным делом, и… – тон ее голоса стал понижаться, когда она, наконец, услышала свои слова. Положив руки на щеки, чтобы скрыть румянец, она отошла от него, отвернувшись – Я… кажется, и правда лезу не в свое дело. Простите меня.

Уайт смотрел на нее тем же ледяным взглядом, но внутри все полыхало. Он не мог находиться рядом, боялся не сдержать слово, данное ей. Обещал, что не тронет. Но услышав, с какой страстью она говорила, он осознал, что она переживала за него все время. Мужчина сделал шаг назад в желании обезопасить ее от себя. Она перекрыла его путь к отступлению, сама того не подозревая. Последнюю неделю Абелл задумывался: быть может, он не испытывал ничего подобного, так как не позволял женщине оставаться с ним под одной крышей? А если оставался рядом с кем-то сам, то просто покидал под покровом ночи. Быть может, это все разговоры ребят, которые постоянно о ней говорили, этакие языкастые свахи. Нет, он сталкивался с подобным. Разговоры о любой другой женщине не вызывали в нем подобных чувств.

– Все в порядке, Карен… – осторожно произнес он. – Более того, мне приятно, но… довольно странно, что ты так относишься ко мне после того, как я лишил тебя свободы.

Он обошел ее со стороны, но невольно девушка положила руку поверх его. Нежное ласковое прикосновение заставило его содрогнуться. Он выдохнул и обернулся к ней, шагнув вплотную и одной рукой притянув к себе. Вторая рука легла на ее длинные распущенные волосы. Он пропустил их между пальцами, наблюдая, как они спадают тонкими каскадами. Карен в непонимании смотрела на него. Он уже не мог себя остановить. Сжав копну ее волос в кулаке, он потянул назад, заставив выгнуть шею. Если она и хотела возразить, то его это сейчас не волновало. Мыслями он был уже с ней далеко. Губы коснулись ложбинки между ее ключицами и двигались вверх по нежной шее. Дыхание обжигало, по коже бежали мурашки. Она впервые ощущала нечто подобное. Эти ощущения принадлежат к чему-то тайному, запретному, о чем раньше она могла слышать в разговорах или вычитать в книге.

– Мистер Уайт… – тихо позвала она.

Сознание словно вернулось к мужчине. Отстранившись от нее, он аккуратно, будто успокаивающе, положил руку на ее щеку. Взгляд преобразился, появилось что-то еще, чего Карен понять не могла. Он был таким же холодным, но… нежным? Возможны ли такие контрасты, или это игра воображения?

– Прости меня, – тихо произнес он.

– Ничего, правда, – неловко ответила девушка. – Я… точно не могу Вам помочь?

– Можешь, – произнес он после недолгой паузы.

Сжав запястье девушки, Абелл потянул ее за собой в коридор, а после вверх по лестнице. Девушка двинулась следом, прижимая свободную руку к груди, стараясь успокоить бешеное сердцебиение. Стук был таким, словно оно готово выпрыгнуть из груди. Каждый удар отдавался в ушах. Что он задумал? Она с опаской посмотрела на руку, сжимающую ее тонкое запястье. Он подвел ее к комнате в конце коридора, открыл дверь. Именно сюда ей запрещалось заходить. Столько пыли она не видела нигде. Пред ней предстала полностью свободная комната, если не считать шкафа в конце стены и небольшого сундука рядом. Подтолкнув девушку внутрь, Абелл двинулся к ним.

– В этом сундуке вещи покойной жены, – он бережно открыл крышку и заглянул внутрь, жестом показав ей подойти. – Она носила их еще во время моей работы в шахте. Денег было немного, но я не мог позволить носить старые тряпки. С титулом, – он сделал паузу, поджав губы, – она стала только краше. И об этих платьях попросту забыла.

Отпрянув от сундука, он спокойным шагом пошел прочь из комнаты. Карен заглянула внутрь и, кажется, поняла, на что он намекает. Все это время у нее было одно и то же платье. Других не было. Она уповала на то, что заберет все со съемной квартиры, но не думала, что не успеет. Неужели он заметил? Посмотрев ему вслед, девушка слегка коснулась пальчиками одного из платьев.

– А я точно могу…?

– Можешь, Карен, – произнес он на пороге чердака. – Я жду тебя через час в конюшне.

В конюшне стоял приятный запах сухого сена. Лошади переговаривались между собой, цокая копытами. Две лошади были полностью готовы к выезду. Карен ступила за порог, где ее уже ждал Абелл, бережно поглаживая холку вороного коня и подкармливая обоих яблоками, которые те с аппетитом поедали. Услышав шаги, мужчина обернулся к девушке. Она стояла перед ним в платье изумрудного цвета с позолоченными пуговицами и рукавами-фонариками. Он приглашающе протянул ей руку. Лицо озарила улыбка.

– Ты прекрасно выглядишь, Карен, – произнес он. – Настолько прекрасно, что мне становится страшно.

Карен подала руку, и он, не теряя времени, подвел ее к пятнистой лошадке, которая смотрела на гостью конюшни большими глазами. Абелл помог ей взобраться в седло и посмотрел на нее снизу вверх. Девушка поразилась тому, как менялся его взгляд в последнее время. Сейчас в нём читался восторг, скрываемый под пеленой безразличия.

– Чего же Вам бояться, мистер Уайт?

– Ты и не замечаешь, насколько привлекательна, – произнес он, поцеловав ее руку.

Его жест заставил Карен покраснеть. Зачем он говорит это? Раньше он сохранял дистанцию, но теперь находится слишком близко. Он дал ей кров и безопасность, и ей хотелось отплатить чем-то в ответ. Она подняла глаза на лес, за которым наблюдала из своей комнаты. Наконец-то у нее появилась прекрасная возможность увидеть его не только из своей комнаты. Они покинули конюшню. Абелл отметил, что девушка хорошо держится в седле, обрадовавшись, что прогулка будет в радость не только ему.

– Мне можно расценивать это как комплимент? – слегка неуверенно поинтересовалась она, поравнявшись с ним, надеясь, что его слова она поняла неверно.

– Карен, многие опытные женщины так и считают. Ты же вольна считать так, как тебе будет угодно. Мне хочется быть с тобой честным, просто потому что я знаю, что если не буду таковым, то и ты не будешь.

– И многим женщинам Вы говорили такое? – ее взгляд изменился.

Абелл искоса посмотрел на нее, когда они выезжали с территории. Он не задумывался ни на минуту о том, что ответить. Для правды не нужны выдумки. Для правды вполне достаточно позволить своим словам литься из уст подобно неспокойной реке. Неспокойной. Абелл весь день был неспокоен. Эмоции, о которых он давно забыл, били ключом, но позволить себе выпустить их он не мог. Не мог позволить своей маске слететь.

– Многим, но был ли я с ними так же искренен, как сейчас с тобой? Подумай об этом.

Его слова имели смысл. Но чем она отличается от других? Она не знала, скольким женщинам пришлось пройти то же самое, что и ей. Может, были лучше или хуже нее. Она просто приняла судьбу, стараясь не быть помехой для остальных. Она занималась обычными домашними делами: готовила, стирала, убирала. Разумеется, первое время все валилось из рук и ничего не получалось. Но теперь появилось приятное чувство, что он сейчас открыт для нее. Словно одна из каменных стен, которые он же воздвиг, чтобы никто не смел нарушать покой, пала. Молчание напрягало, а он, словно издеваясь, не говорил ни слова, ведя ее вдоль протоптанной тропинки вглубь леса. Страшно? Нет, ей больше нечего бояться рядом с ним. С человеком, который сделал ее жизнь ярче.

– Я отложил все дела, Карен, – наконец нарушил он тишину. – Мне важно узнавать людей, которым нужно доверять.

– Вы не обязаны мне доверять, мистер Уайт, – с тяжёлым сердцем ответила девушка, крепче сжав поводья. – Ничего не мешает Вам вернуть меня в тот мир, откуда Вы меня силой забрали. Поверьте, я не доставлю проблем.

Ухмылка коснулась его лица. Карен поежилась от пристального взгляда, пытаясь угадать, чем он вызван. Тишину разрезал громкий смех, отдающийся от стволов деревьев и ненавязчивым эхом возвращающийся к ним.

– Если я тебя отпущу, то только в землю. Я не стану поднимать на тебя руку – мои люди сделают это за меня, – он больше не смеялся, но эхо до сих пор отвечало ему, и, когда наступила полная тишина, он продолжил. – Ты, может, и не пленница, но уйти от меня не сможешь. Я найду тебя, пусть даже на другом континенте. Вопрос только во времени.

– Не пленница, но в плену. Я до сих пор не до конца понимаю своего положения. Скажите, мистер Уайт, Вы со всеми пленниками так добры?

– Нет. Большинство моих пленников сейчас кормят червей, – ответил он, услышав иронию в ее словах. – За четыре года ты первая женщина, имеющая неосторожность попасть в мои руки. Помимо этого я увидел в тебе что-то… Ты близка мне. Маленький загнанный щенок, которому нужно давать больше, чем он имеет.