Текст книги "Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры"

Дочь Розы Рабинович и ее история послужили для Инги катализатором. Она наконец-то напрочь забыла о пугающей бездне, что пряталась в старых страницах, и тех смутных ощущениях, что терзали ее после чужих воспоминаний, и с головой погрузилась в дела. Теперь, когда у нее было несколько зацепок, она мчалась к цели, как спринтер на последних метрах дистанции.

Когда она вернулась домой и уселась за компьютер, чтобы переписать из блокнота все, что услышала, в дверь позвонили. Явился противный рыжий Таракан, в квартиру ворвался запах одеколона с каким-то новым, отталкивающим оттенком, похожим на больничный запах. Инге не терпелось выставить его вон и вернуться к своим поискам, поэтому она налетела на него прямо с порога, как катком размазала по асфальту.

– Артур Германович! – широко улыбнулась она. – Давненько вас не было видно! И почему я не удивляюсь, что вам известен мой адрес?

– А я, знаете, заглянул к вашим родителям, там никто не отвечает. Адрес ваш, между прочим, не секрет. В этой стране чужие адреса вообще ни для кого не секрет.

– Нет, не входите, я вас надолго не задержу. – Инга остановила его у порога, когда он попытался снять ботинки.

– Инна Иннокентьевна, дорогая! Неужто вы сделали правильный выбор и решили мне помочь? – Он подмигнул ей, Ингу передернуло.

– Я все равно не понимаю, что за помощь вы имеете в виду, – покачала головой Инга.

– Ну тогда хотя бы отдайте мне открытку с каруселью. За это я прощу вам половину долга.

Инга вздрогнула.

– Откуда вы знаете? И что вы знаете об этой открытке?

– Ничего. Просто раритет, ценная вещь, авторская работа.

– Стоимостью в сотни тысяч? Вы чего-то недоговариваете.

– Лично мне она дорога. Так что, уступите? – Он светился от любезности.

– Знаете, мне кажется, среди ваших бумаг кое-чего не хватает, – холодно ответила она.

– Чего же? – Его усики с любопытством встопорщились.

– Искового заявления, например. Иначе на каком основании вы требуете от меня возврата денег? – Она внимательно смотрела на него.

– Изучили вопрос, Инга Иннокентьевна? – ухмыльнулся Таракан. – Не волнуйтесь, это у меня много времени не займет.

– Ну вот и прекрасно. Займитесь этим. – Инга уперла руки в бока. – Всего хорошего!

– И вам тоже.

Он попрощался и ушел, оставив за собой шлейф тяжелого запаха. Инга распахнула окна, накинула на плечи плед и достала открытку с каруселью. Что же в ней такого особенного? Но, как ни крутила она ее в руках, ничего не происходило. Торчит парусник над голубым бархатным морем, сдвинешь карусель – возвращается обратно.

Инга бросила открытку и уткнулась в компьютер. Хлопнула в ладоши и сказала себе вслух:

– Даешь план взятия Бастилии!

Пока не забыла, она записала все, что рассказала ей Дина Львовна, а потом с головой погрузилась в Интернет. Сетевая энциклопедия о скрапбукинге и кардмейкинге рассказывала довольно подробно:

«Скрапбукинг (или скрэпбукинг, англ. Scrapbooking: scrap – вырезка и book – книга, букв. „книга из вырезок“) – вид рукодельного искусства, заключающегося в изготовлении и оформлении семейных или личных фотоальбомов».

«Cardmaking is the craft of handmaking greeting cards. Many people with interests in allied crafts such as scrapbooking and stamping have begun to use their skills to start making handmade cards. This has contributed to cardmaking becoming a popular hobby».

В самом деле, скрапбукинг оказался очень популярным хобби. Она нашла тысячи, если не миллионы, дневников и галерей скрапбукеров и кардмейкеров. Некоторые открытки были фантастически красивыми, другие были похожи на детсадовские поделки, но нигде не упоминалось о странных свойствах самодельных открыток. Переборов смутный страх, она поискала открытки с каруселью, но ничего не нашла. По запросу «V. S. scrapbooking» поисковые системы ничего не выдавали. Инга попробовала набрать просто «V. S.», вопреки ее ожиданиям, коньяк в результатах поиска не высветился, зато она узнала, что аббревиатура «VS» означает «versus» и обычно используется, чтобы показать противопоставление, а еще VS – это «Visual Studio» – что-то из лексикона программистов.

Инга нашла в Одноклассниках художественную школу, где учились Марта и Роза. Выпускников обнаружилось немного. За четыре года их учебы и еще три следующих года набралось всего около двадцати человек. Она долго размышляла, как именно с ними заговорить. В конце концов, отправила сообщение с вопросом, не сохранились у кого-нибудь старые ножницы с бронзовыми ручками и узором в виде бабочек.

И что дальше? Сидеть и ждать? Попробовать поискать что-то в городской библиотеке? Дать объявление в газету? Все это можно сделать, но ничто не даст моментальных результатов. А время поджимает, этот жук уже в понедельник предъявит нужную бумагу. Инга задумалась. От размышлений ее отвлек попугай:

– Прррресса! Прресса! – выкрикивал он скрипучим голосом. – Павлуша, пресса!

У всех есть свои причуды, даже у животных. Кошки любят гонять мячики и фантики, собаки – носить палки, а Павлик ужасно любил рвать в клочки газету – после самолюбования в зеркале это у него было вторым по популярности ежедневным занятием. Инга посмеивалась над ним – вот ведь ненавистник прессы! Чистый лист или распечатку на обычной бумаге рвать ни в жизни не будет, а газету – всегда в мелкие клочки!

– Уррра! – вопил он и отрывал длинные полоски.

Инга неохотно поднялась, взяла из прихожей пачку рекламных газет, которые всегда брала в подъезде специально для Павлика. Оторвала один листок, приоткрыла клетку, но пальцы вдруг свело судорогой. Нервное, что ли? Инга даже испугалась слегка – раньше с ней такого не бывало. Она подняла листок, и в глаза ей бросилось объявление.

– Газета, газета, – суетился попугай, переступая с лапки на лапку, тянул клювик сквозь решетку.

Но Инга не слышала его. Она глаз не могла оторвать от строчки, где было написано: «Все для рукоделия и скрапбукинга. Бисер, бусы, пряжа, наборы для вышивания, краски, фурнитура, трафареты, бумага, штампы», – а чуть ниже, совсем мелким шрифтом, – «товары для V. S. скрапбукеров». Она глянула на часы. Сегодня суббота, торговый центр должен работать часов до девяти, а то и до десяти. Она еще успеет.

* * *

– У вас есть карточка постоянного покупателя?

– Нет, – покачала головой Инга.

– Извините, сударыня, но товары для V. S. скрапбукеров продаются только владельцам нашей специальной карты.

– А… – хотела было спросить она.

– И показать я их вам тоже не могу. У нас есть специальный каталог, но я вам его не покажу.

– Да, а как…

– Нет, нашу карту нельзя приобрести. Ее выдает лично наш любимый господин директор.

– Как его найти?

– Видите ли, сударыня, он сам находит тех, кого считает нужным.

Инга нахмурилась и сложила руки на груди. Кристофоро Коломбо! Что же это за магазин такой? Битый час она здесь околачивается, а толку – как от козла молока!

Продавец, тощий сутулый дядька в очках и с неопрятной клочкастой бороденкой напоминал ей ослика Иа. Такой же унылый и выглядел так, будто его мучило острое чувство вины из-за отсутствия хвоста. На шее у продавца болтался старый, свалявшийся серый шарф с кисточками. И на какой только помойке он его откопал?

Поначалу Инга долго изучала маленькую лавочку в дальнем углу торгового центра. Три небольшие витрины пестрели такими яркими красками, что глаз отказывался различать отдельные предметы, отмечая только буйные цвета – игривый оранжевый, безумный желтый, ядовито-зеленый, нежно-золотой и роскошно-бархатный красный. На прилавке стояла большая коробка с какими-то упаковками, соседнюю стену сверху донизу занимали стеллажи с пестрой бумагой. Витрину с бусинами, висюльками и бисером Инга сразу пропустила. Ленточки, кружева, пряжа, нитки, кнопки, пуговицы – это все не то. Она жадно впилась глазами в стенд с инструментами и сразу испытала разочарование. Сколько пластмассовых ножниц разных форм! И ничего похожего на бронзовые, и ни одних нет с бабочками на ручках. Веером разложены трафареты разных форм и размеров, но опять нет ни одного с такой же надписью, как на трафарете Розы. Кучу разных других непонятных штуковин Инга даже разглядывать не стала.

– Добрый вечер, сударыня. Я могу вам помочь? – вынырнул из-за стенда сутулый тип.

Инга подпрыгнула. Облик продавца никак не вязался с товарами на полках. Скорее она ожидала увидеть симпатичную девушку или, на худой конец, какую-нибудь тетушку с вязанием в руках. А когда он заговорил, она удивилась еще больше. «Вам» явственно прозвучало с большой буквы, Инге померещилось, что он слегка поклонился. Кривляется, что ли?

– Я ищу товары для V. S. скрапбукеров, – ответила она. Тут-то он и поинтересовался карточкой постоянного покупателя.

– Простите, как вас зовут? – спросила Инга.

– Дядя Саша, – он улыбнулся.

– А меня Инга. Послушайте, дядя Саша, а зачем тогда в рекламе пишете, что у вас эти товары есть? Как будто владельцы карточек и так не знают.

Продавец развел руками:

– Я не знаю, рекламу сам господин наш любимый директор дает.

– Но если в рекламе товар есть, вы мне обязаны его продать! Не имеете права отказывать. Я жаловаться буду, в торговую инспекцию, – Инга повысила голос и уперла руки в бока. – Кстати, а лицензия у вас имеется на эти виды товаров?

Покупатели из соседних отделов начали оглядываться.

Лицо дяди Саши приняло такой вид, словно он взял на себя всю вину за Вторую мировую войну.

– Извините, милая сударыня, к сожалению, сейчас в наличии ничего нет.

– А под заказ?

– Заказы принимаются только у постоянных покупателей, – развел он руками.

Ух! Инга топнула каблуком. Да что ж это такое, хочется устроить тут скандал, уж точно он бы не помешал этому заведению! Сдерживала ее только чисто женская, врожденная и неискоренимая жалость к чудикам в очках вроде этого. Будь на его месте расфуфыренная девица, она бы получила от Инги по полной программе. Что ж, попробуем с другой стороны.

– У вас есть ножницы?

– Конечно. Вот, перед вами – фигурные ножницы, обычные ножницы, компостеры, резаки, роликовые ножи.

– Я ищу обычные металлические ножницы, с бронзовыми ручками и украшениями в виде бабочек.

Дядя Саша приподнял очки и уставился на Ингу так, словно у нее вдруг выросли рога.

– Зачем они вам?

– Для коллекции.

– И много уже таких в вашей коллекции?

– Две пары, – не моргнув глазом ответила Инга.

– Вам уже более чем достаточно.

Ах ты! Да как он! Вот хмырь старый, козел упертый, черт небритый! Какое его вообще дело, достаточно ей или нет? Уффф… как с ними тяжело – сумасшедшая тетка, несчастная сирота-еврейка и теперь еще этот осел Иа! Хотя бы один нормальный человек знал что-то про этих скрапбукеров! Инга вздохнула, потерла кончик уха и решила попробовать другой подход. Она отошла в сторонку, к стене с бумагой, присела на корточки, достала носовой платок и принялась осторожно вытирать уголки глаз. Состряпать наигрустнейшую физиономию не стоило большого труда. Она вспомнила свитер с родным запахом отца на спинке стула, потом любимую мамину кружку для муки, и кончики губ сами поползли вниз. Инга с удивлением заметила, что из глаз и вправду готовы сорваться слезинки. Ерунда какая, да из нее слезу и дубинкой не вышибешь! Она зацепилась взглядом за бумагу с симпатичными котятами, как за спасительную соломинку, чтобы не заплакать, и сквозь слезы улыбнулась сама себе. Глаза мигом высохли. Как будто из герметичного водяного матраса вдруг прорвалась наружу капля жидкости, а потом опомнилась и тут же втекла чудесным образом обратно.

– Сударыня, милая, я правда не могу вам ничем помочь. Вот, хотите, я вам ручку подарю? Перьевая, с чернилами. – Дядя Саша вышел из-за прилавка и протянул ей толстую ручку с колпачком из золотистого металла.

Он что, совсем дурак? Думает, ее это утешит? Зачем ей перьевая ручка? Пора прибегнуть к последнему, козырному аргументу.

– У меня родители пропали, – всхлипнула Инга и взяла ручку. – Все, что от них осталось, – вот эта открытка.

Она достала из сумочки открытку с каруселью. Она не расставалась с ней, везде и всегда носила с собой. Потерять ее – еще страшнее, чем узнать ее секрет. Пока эта открытка рядом, еще есть надежда отыскать родителей.

– Карусель, – ахнул дядя Саша. – Никогда не видел.

– Хотите посмотреть?

– Нет-нет, – замахал он руками и отодвинулся.

– Вы не знаете, что она означает? Может, она поможет мне их найти?

– Я не знаю, – замотал он головой так сильно, что очки сползли на кончик носа, он поправил их и добавил: – Может, наш господин директор знает. Он куратор.

– Как это, куратор?

– Главный для всех скрапбукеров в городе, – терпеливо пояснил дядя Саша.

– Где мне найти вашего господина директора? – Инга поднялась, взяла его за руку и продолжила умоляющим тоном: – Дядя Саша, миленький, скажите мне, а? Пожалуйста, я очень прошу.

– Ах, милая барышня, я бы рад, да не могу. Я и сам не знаю, где его найти. Наш господин директор сам появляется, когда ему удобно. И телефона не оставляет, – добавил он, предупреждая следующий вопрос Инги. – Рад бы помочь, да не могу.

Дядя Саша вернулся за прилавок. Инга некоторое время повертела в руках ручку, потом поднялась и облокотилась о витрину.

– Дядь Саш, а он в магазин приходит?

– Бывает, – кивнул он.

– Я буду тут ждать. Пока он не придет.

– Так сегодня вряд ли придет.

– Дядь Саш, а я ведь и завтра приду. И послезавтра.

Он пожал плечами, уселся на табурет и открыл какой-то журнал. Время стало тугой резинкой, натянулось, как на рогатке. Чем дольше Инга болталась возле витрин, разглядывая кружева, ленточки, висюльки и фигурки, тем сильнее раздражало ее все вокруг. Сколько времени уходит даром! И какую чепуху тут продают, взглянуть-то не на что. Покупателей на третьем этаже было мало, а к скрап-магазинчику и вовсе никто не подходил. До закрытия оставалось еще часа полтора или два. Несколько раз мимо прошел охранник, обменялся с дядей Сашей парой слов, посмотрел на Ингу с любопытством. Она не могла стоять на месте, ходила взад-вперед, теребила себя за кончик уха, копалась в сумочке, сама не понимая, что хочет там найти.

– Инга! Идите сюда, – в конце концов не выдержал дядя Саша. – Сюда, за прилавок.

Он пододвинул ей табуретку, а сам стал рядом и облокотился на кассу.

– Сядьте. Посидите немного.

Инга уселась на сиденье, обитое пыльным синим бархатом. Дядя Саша перебирал кисточки на шарфе, а Инга смотрела на его пальцы – грубые, толстые, не очень чистые, с неровными ногтями. Скорее такие руки можно было увидеть у человека рабочей профессии, чем у продавца кружевных ленточек и пластмассовых ножниц.

– Техника любит ласку, чистоту и смазку, – он словно прочитал ее мысли и усмехнулся. – На досуге старый автомобиль собираю, знаете ли.

– Почему вы здесь работаете? – прямо спросила Инга. – Отдел, прямо скажем, не мужской.

– О, это долгая история.

Он посмотрел на часы, достал тряпку, принялся протирать витрину и рассказывать совсем не то, что интересовало Ингу:

– А мы вчера с мамой в парке гуляли. Мама у меня уже старенькая совсем, еле ходит, так я с ней всегда гуляю, если погода хорошая. Последнее время все тучи да слякоть. Вчера только дождь ненадолго перестал, дай, думаю, хоть недолго пройдемся. И вот идем мы с ней по парку, под ногами листья шуршат – разноцветные, но грязные. Как ковер, который давно не пылесосили. Она с одной стороны на палочку опирается, а с другой стороны я ее под ручку, значит, держу. Идем, воздух сыростью пахнет, промозгло так, и небо потихоньку тучами затягивается. На ней пальтишко старенькое, я хотел ей новое купить, теплое, непромокаемое, а она – ни в какую, говорит, что к своему привыкла. Я говорю: «Пойдем, мамань, домой, чаю горячего попьем, я тебе блинчиков напеку, сгущенку откроем». А она не хочет, гулять, говорит, буду, мне надо до озера. Надо так надо. Идем дальше, народа все меньше, до озера-то недалеко, да мама старенькая, медленно ходит. И еще ведь обратно возвращаться! Уже дождь закапал, я ей воротничок-то поднял и зонтик открыл, а она все – к озеру да к озеру. Я спрашиваю: «Мам, а что там, на озере-то?» А она мне: «Там меня птички ждут». Какие птички, улетели давно все птички! Я уж и ругаюсь про себя, но веду ее. Пришли мы на озеро, а там, представляете, утки дикие. Ух красивые птицы, пестрые, важные! Особенно селезни, у них шеи такие яркие, сине-зеленые, вроде как с ленточкой. Маманя моя как увидела, так просияла, улыбается, смотри, говорит, Сашенька, вот мои птички.

Инга слушала мягкий голос, и напряжение спадало, взведенный внутри курок потихоньку опускался на место. Она не любила гулять просто так, но одно время бегала в парке для поддержания фигуры и отлично представляла себе шорох мятых листьев под ногами, и запах сырости, и как шумят на ветру кроны старых кленов над головой. Она представила себе старушку в старом пальто и очках с толстыми стеклами, улыбку на беззубом лице, руки в глубоких морщинах. Инга, сама того не замечая, раскачивала головой, будто провалилась в картинку, и, когда дядя Саша замолчал, продолжила вслух:

– А в кармане у нее – булка, – и посмотрела на него.

Он кивнул:

– Булка. Сам удивился. Когда только успела в карман положить! А главное – откуда она знала, про уток-то? Покормила она своих птичек, и пошли мы с ней домой. Я ей блинов напек, со сгущенкой. Блины-то правильные знаете как делать? Надо соду добавлять не в молоко и не в кефир, а в муку. У нее сковородка правильная, хорошая, чугунная – для блинов самое то. У меня-то дома плита электрическая, какие уж там блины.

Дядя Саша махнул рукой, вздохнул, сложил аккуратно тряпку и убрал под прилавок. Инга сидела, подложив руку под голову, разглядывала набор разноцветных бумажных цветов. У нее заболела голова, затылок просто раскалывался.

– А хотите, я почитаю вам стихи? – спросил дядя Саша.

– Хочу, – неожиданно для себя ответила Инга.

Он посмотрел на нее внимательно, будто увидел в первый раз, заметил что-то такое, что появилось в ней только что, внезапно, как силуэт на фотобумаге под действием проявителя.

– Хочу, – повторила она снова и встретилась с ним взглядом.

– Как-нибудь в другой раз, – улыбнулся он. – Знаете что, милая барышня? Я вам, пожалуй, дам совет. Сделайте открытку сами. Я вам подскажу, что купить для первой открытки.

– Товары для V. S. скрапбукеров?

– Нет, – покачал он головой. – Для обычных скрапбукеров. Но это неважно. Главное, обязательно используйте ваши ножницы. Те самые, с украшениями в виде бабочек.

– И что дальше? – Инга сбросила оцепенение, почувствовала, как оживает внутри заснувший азарт, как просыпается любопытство и стихает боль в затылке.

– Принесете мне, я передам нашему любимому господину директору. Может быть, он захочет с вами встретиться.

– Хорошо, я так и сделаю.

Дядя Саша выбрал для нее пару упаковок бумаги, пачку картона, несколько маркеров – с эффектом бархата и с объемным эффектом, высыпал несколько мелких украшений и отрезал по полметра от нескольких ленточек. Добавил к этому бесцветный клей, тонкий двухсторонний скотч, трафарет с буквами, сложил все в яркий пакет.

– Пожалуй, для начала этого хватит. Не забудьте про ножницы!

Инга расплатилась и получила чек. Машинально проверила сумму и обратила внимание на верхнюю строчку: «ИП Магрин». Балбеска! Как же она сразу не догадалась что-нибудь купить. Даже если бы это было ООО «Скрап», по названию наверняка можно найти владельцев и что-то разузнать о них. А уж по ИП, где явно указана фамилия, и подавно. Жалко, что завтра воскресенье. Ну ладно, может быть, в Интернете что-нибудь найдется про этого Магрина, слава богу, не Иванов. Интересно, это он и есть их любимый господин директор?

– Спасибо вам, дядя Саша! Здоровья вашей маме!

– Приходите еще, барышня, – кивнул он и улыбнулся себе в шарф.

Она подхватила пакет и помчалась вниз, на ходу составляя план. Значит, так, в первую очередь – выяснить все про Магрина, потом найти способ отобрать у тетки или выпросить на время у Дины Львовны ножницы, или вообще на них плюнуть – какая, к черту, разница, какими ножницами вырезать? Надо будет найти в Интернете какой-нибудь мастер-класс по скрапбукингу, уж открытку-то она как-нибудь сделает.

На первом этаже торгового центра народу в вечерний час было полным-полно. Отдел товаров для дома проводил распродажу, да и в продуктовом супермаркете в субботу вечером пусто не бывает. На выходе, возле вращающихся стеклянных дверей, она едва не столкнулась с высокой худющей девчонкой, на миг встретилась с ней глазами и прочитала в них такой лихорадочный, суетливый блеск, что ее собственное сердце забилось сильнее. Под глазами у девчонки лежали глубокие тени, сквозь слой румян и россыпь веснушек проглядывала мертвенная бледность, походка была какой-то неровной, как у слегка пьяной. В руке она сжимала рулончик бумаги. Инга застыла на месте, провожая ее глазами, так же как и охранник у входа. Надо же, а одета вроде бы совсем неплохо. Наркоманка?

– Ну, что встали? – рявкнула сзади объемная тетка с горой пакетов. – Давайте уж или туда, или сюда.

– Где хочу, там и стою, – огрызнулась Инга и нырнула в стеклянную дверь.

Яркий свет витрин, гомон покупателей и бледная незнакомка остались позади. Воздух пах морозной влагой. Уже совсем скоро пойдет первый снег. Инга глубоко вздохнула, наполнилась до самых краев свежестью, стиснула в руках пакет с нежностью на грани грубости, как дети обнимают котенка, и зашагала домой. Ну что, получится из нее скрапбукер?

* * *

Как, интересно, чувствует себя террористка или грабительница, когда несет под курткой автомат? Вряд ли волнуется больше, чем в эту минуту Софья. Всем понятно, что произойдет в торговом центре, если начать палить во все стороны. Но как будут реагировать люди на ее секретное «оружие»?

Сначала надо выбрать подходящий отдел. Тот, где поменьше народа? Или тот, где побольше? В магазине товаров для дома тетки толкались за подарочными кастрюлями. Софья примкнула к толпе, глубоко вдохнула. На нее хлынул поток чужих эмоций. Среди теток было уютно. Хоть они и переругивались, и ворчали классическое «женщина, вас здесь не стояло», но от них веяло домашним теплом, так, что вдруг захотелось паровых котлет и пирожков с пылу с жару. Софья выплыла из толпы, мысленно отряхнулась. В остальных отделах торговля шла вяло. Несколько девиц выбирали косметику, спортивные магазины пустовали, в салоне нижнего белья хмурые женщины придирчиво щупали трусы и лифчики. Но нигде не было того, что она искала.

Пока Софья работала в отделе упаковки, она часто наблюдала, как проходят рекламные акции и распродажи, и всегда старалась пораньше уйти в этот день, просила напарницу ее подменить. Каждый раз, когда она проходила мимо очереди за дешевыми пылесосами или подарочной пачкой памперсов, ее буквально разламывало на части. Будто ревел рядом мощный хор голосов – шумело в ушах, и по телу пробегала противная дрожь. На вопрос «Зачем эти люди стоят в очереди?» любой другой человек ответил бы: «Чтобы дешево купить пылесос и порадоваться удачному случаю», – но Софья ощущала совсем другое: толпу душило одно общее, глубоко запрятанное чудовище. И каждый раз она чувствовала себя инопланетянкой, боялась, что ее настигнет волна чужой азартной алчности, и хотела только одного – бежать без оглядки как можно дальше.

Она брела по холлу, заглядывала в лавки и магазины, потом почувствовала, что на нее смотрят, и оглянулась. Черт, охранник увязался следом, неужели она так подозрительно выглядит? Софья нырнула в распахнутое нутро супермаркета, окунулась в гул голосов и шарканье тележек, провалилась в котел тяжелых запахов – сосисок и колбасы, копченых кур, тухловатых овощей, сдобной выпечки и ядовито-свежей пластмассы.

– Вы не знаете, сколько стоит этот майонез? – спросил сзади скрипучий голос.

Софья обернулась и уставилась на аккуратную бабушку в очочках, та испуганно отшатнулась, махнула рукой и заковыляла к следующей витрине, забыв про майонез. Да что ж такое, клыки, что ли, у нее изо рта торчат, что старушки пугаются? По крайней мере охранник отстал. Но супермаркет не подойдет, лучше выбрать отдел с прилавком. Было жарко, мучительно захотелось пить. Софья расстегнула куртку, взяла бутылочку сока и встала в очередь в экспресс-кассу.

Все расплывалось перед глазами, покупательская масса колыхалась одним пестрым гудящим пятном, проплывали мимо плотными уродливыми облаками тележки, сумки и пакеты. С трудом Софья сфокусировалась на очереди впереди нее, постепенно перед ней проявились два парня в серых куртках и корзинка с дешевым пивом. У одного на самой макушке, как колпак, торчала вязаная шапка. Софья поморщилась – она терпеть не могла, когда шапки носили вот так, набекрень. Захотелось взять и натянуть ему эту шапку на лоб.

– Предки денег жопят на новую мобилу, – жаловался один паренек другому. – А я уже пару моделей присмотрел.

– Пойдем, может, хоть поглядим? На всякий случай, – отвечал ему другой. – Здесь большой магазин есть.

Софья вздрогнула. Ну конечно! Где-то здесь есть огромный зал с пафосным названием «Дворец связи». Что может подойти для этого дела лучше? Дорогой мобильник – страстный объект вожделения многих, знак статуса и престижа. Это ради него люди отдают всю зарплату до копейки и влезают в неподъемные кредиты, вот как Фанис, например. Пожалуй, во «Дворце связи» эффект должен быть особенно сильным. Все равно, что взорвать бомбу на автозаправке. Софья внутренне подобралась, напряглась, как кошка перед прыжком. Словно завели в середине живота плотную тугую пружину. Очередь двигалась ужасающе медленно, и с каждым шагом вперед пружина сжималась все сильнее, в животе проснулись, ожили болезненные спазмы, но Софья ощущала их отстраненно, тело стало чужим, это у кого-то другого колет в боку и выступает на висках холодный пот.

Наконец, подошла ее очередь. Она расплатилась за сок, тут же, не отходя от кассы, выпила всю бутылку, не разобрав вкуса. Теперь ей нужен рекламный проспект. Ага, отлично, стойка информации, вот и реклама «Дворца связи». Софья взяла пару листовок и отыскала по указателям туалет. Закрылась в кабинке, пристроила на бачок драгоценный рулон с плакатом, достала из рюкзачка тяжелые ножницы с бронзовыми ручками, аккуратно, по контуру вырезала из каждой листовки фотографию мобильника. Как всегда в общественных туалетах, старалась поменьше дышать. Потом из недр рюкзачка появились почти готовые открытки и клей. Ну вот, вклеить фото в нужное место, и готово. Уффф… Она машинально спустила воду, глубоко вдохнула, хлопнула дверью кабинки и направилась во «Дворец связи».

Ярко-желтые витрины хищно сверкали, слепили глаза. Народ толкался возле стендов, разглядывал мобильники, тыкал пальцами в стекло. Корпуса телефонов – скользкие, блестящие, бездушные – напоминали трупики гигантских насекомых.

Продавцов было трое, и еще на кассе сидела девушка.

– Молодой человек, – обратилась Софья к тощему парню в фирменной желтой рубашке. – Вы не подскажете, вот эта акция еще идет или уже закончилась?

Парень долго разглядывал открытку, потом ответил:

– Знаете, я здесь недавно работаю. Подождите, я сейчас уточню.

Она боялась, что голос будет дрожать, но он не подвел, звучал ровно и спокойно. Все шло по плану. Вот уже все три продавца разглядывают открытку. Остается кассир, не зря она сделала две открытки.

– Девушка, – обратилась она к кассирше и протянула ей открытку. – Может быть, вы знаете, эта акция еще идет?

Кассирша взяла открытку, принялась разглядывать и тут же схватилась рукой за прилавок.

– Голова кружится. Здесь так душно! Спросите лучше у продавцов.

Она закрыла кассу на ключ и побежала в сторону туалета, прижимая ладонь ко рту. Софья поморщилась – какой-то странный эффект, не ожидала она такого. А что там парни-продавцы? Если все пойдет как надо, то останется только плакат повесить. Вот здесь, рядом с кассой, очень удобное место – издалека видно, и кассирша как раз отошла.

Продавцы все еще передавали открытку друг другу и что-то обсуждали. Софья облокотилась о прилавок, наблюдая два процесса одновременно: как меняются лица парней, когда каждому в руки попадает открытка, и как в животе коброй раскачивается сжатая до максимума пружина, охватывает кольцом спазма, не дает дышать. Наконец, к троице продавцов обратился покупатель, молодой парнишка в мятых джинсах и блестящей дутой куртке.

Софья будто смотрела увлекательный фильм. Вот продавец достает из шкафчика коробку с телефоном, вручает парнишке, тот удивленно смотрит, не верит своим глазам, потом хватает коробку и несется к выходу, боится, бедолага, что продавец передумает. И вот уже они все трое открывают шкафчики и начинают раздавать ошарашенным покупателям коробки и пакеты. И подтягивается потихоньку народ, и кто-то кричит в новенькую трубку:

– Слышь, тут во «Дворце связи» всем бесплатно телефоны раздают! Просто так! Да честное слово, ничего я не разыгрываю.

Люди стекались в отдел рекой. Настало время для бомбы.

– Это правда? А можно и мне один? – робко спросила девушка в узких высоких сапогах и розовой курточке.

– Дайте-ка пройти. Девушка, сейчас моя очередь, – оттолкнул ее грузный мужчина с блестящей лысиной.

– Куда вы лезете, женщинам – в первую очередь! – завизжала тетка сзади.

Время растекалось, растягивалось, как кисель. Теперь фильм показывали в замедленной съемке. Вот спешит ко «Дворцу связи» охранник, тот самый, что еще возле входа заприметил Софью. Кажется, что каждый его шаг длится целую вечность. Невыносимо медленно она разворачивает рулон, достает из кармана скотч и начинает прикреплять его к стене. Вот охранник уже кладет руку ей на плечо, и тут его взгляд падает на плакат. Он замирает, опускает руку и бросается в самую гущу людей, туда, где взмыленные продавцы уже вскрывают витрины.

Тянутся к стеклянным дверцам со всех сторон руки. Рукав розовой курточки, кожаная белая перчатка, серая замызганная манжета, длинные ногти с крохотными цветочками на каждом, грубая мозолистая ладонь – все они шарят по полкам, хватают, отталкивают друг друга. Один из продавцов падает на пол под мощным напором толпы, его не замечают, топчут ногами. Софья ловила мощную, тяжелую и упругую волну обнаженной алчности, она хлестала наружу, как теплое шампанское из бутылки. Чудовище, что душило их исподволь, наконец-то вырвалось на свободу. Вот сейчас, еще минута, сейчас, когда каждый получит болезненный удар локтем, когда каждому станет больно и тяжело дышать, они опомнятся – сначала один, потом другой. Тогда откроется другое, то, что прячется под чудищем, потому что плакат должен вскрыть искреннее и глубинное, а оно не может быть тем, что она видит и чувствует сейчас, просто не может быть! Тогда волна поменяет свой цвет, вибрация сменит частоту, сольется с родной нотой Софьи, и она увидит фотографию целиком. Она замерла и вжалась в стену.