Текст книги "Спаситель Птолемей"

Полемон поинтересовался:

– Силой или уговорами? Вдруг Филипп III не согласится?

– Передай ему, что я сдержал свое обещание. Арридея ждет невеста. Красавица. Перехитри всех. В интригах тебе нет равных. И срочно свяжись с Клеоменом. Он должен помочь нам уничтожить Лагида.

Лицо Пердикки стало жестким, голос повышался, начал греметь.

– Я приму самые жестокие меры в отношении врагов государства Александра. Я не потерплю самоуправления. Государство должно оставаться единым, оно нуждается сейчас в строжайшей дисциплине и жесточайшем управлении. Сегодня я еще церемонюсь с сатрапами, а завтра полетят головы.

Пердикка кончил говорить. Все поднялись с мест, полные порыва доблести и верности своему регенту, который проводил каждого уходящего отеческим взглядом.

Оставшись один, Пердикка бросился на походное ложе. На душе было гадко и тревожно. Слишком умен, бесстрашен и непредсказуем в своих действиях был Птолемей. Он вспомнил глаза Птолемея, на них нельзя было не обратить внимания. В них светился огонь.

– Такие глаза видят очень много и далеко, – устало прошептал Пердикка.

Время в дороге тянулось медленно. Арридей ехал за траурной колесницей в удобной крытой четырехколесной повозке с наглухо задернутыми занавесками. Мелькающие за занавесками однообразные пейзажи раздражали его. Арридея мучили головные боли и тяжелейшее нервное расстройство. Природа явно невзлюбила его с первых минут рождения. Безобразность невысокой рахитичной фигуры с сухопарыми ножками бросалась в глаза при любом костюме, а он носил только короткие туники, так как в длинных часто путался и падал. Хищный длинный нос делал его похожим на зловещую птицу. Белесые редкие волосы, оставлявшие лоб открытым, и низкие брови придавали сонному взгляду водянистых серых глаз отталкивающую мертвенность. Его разум, бессильный осмыслить происходящие события, вновь и вновь возвращался к вопросу, который не переставал терзать его: «Вдруг Пердикка настигнет меня в пути, и меня никто не защитит?», «Что скажет мне Пердикка при встрече?» Он замкнулся в себе и с нетерпением считал дни окончания этого жуткого траурного шествия. Особенно пугали его слоны. Пронзительные трубные звуки, издаваемые этими исполинами, приводили Арридея в состояние шока. Временами в нём вспыхивал гнев, – он же царь и не позволит распоряжаться своей судьбой. Никому не позволит: ни Пердикке, ни Роксане, ни Олимпиаде, ни Птолемею, ни Селевку. Никому!.. Он надолго погружался в грезы о своих царских карах, отчетливо представлял, как будет пытать и убьет всех своих недоброжелателей. И всегда на первом месте была ненавистная Олимпиада, мать Александра. Уж её-то он не пощадит!.. Арридей часто вспоминал Вавилон, красивую гетеру, которую прислал к нему Селевк накануне отбытия в Египет, и грустил, что не взял ее с собой.

В первые дни пути Арридей чистосердечно принимая подобострастие и лесть за искренние знаки внимания к нему со стороны гетайров, которым Селевк строго-настрого приказал относиться к царю Филиппу Третьему с почестями, соответствующими царскому сану. Заблуждение длилось недолго, Арридей, как ребенок, ласкался к своим подданным, но в ответ встречал только беспрекословное повиновение и вежливое отношение, вместо сострадания и любви, в которых он особенно нуждался в дороге, так как его томила неизвестность.

В одном из городов оказанные ему почести так подействовали на него, что Арридей совершенно преобразился. Гетайры взирали на нового царя с нескрываемым изумлением – на их глазах некая чудодейственная сила воскресила труп.

Однажды около одного из городов Арридей приказал шествию остановиться и вышел из повозки к приветствующей печальную, процессию толпе. Народ засыпал прощальную колесницу цветами, а юные женщины оплели яркими гирляндами повозку нового царя.

Со слезами умиления на глазах Арридей обратился к гетайру Феогену, который постоянно находился при нем.

– Народ любит меня и почитает больше, чем Александра.

Но Феоген ничего не ответил. Промолчал!..

Вскоре приветствия стали досаждать царю, так как он быстро утомлялся.

К середине пути из робкого и пугливого Арридей превратился в жестокого и властного, так как окончательно уверовал в свое царское величие. Он топал ногами, истерически кричал, властно требовал, чтобы воины немедленно разогнали толпы народа, так как от криков у него разрывается голова.

В городах, где стояли македонские гарнизоны, на Филиппа Третьего смотрели с кажущимся почтением. Дальновидные военачальники видели в лице нового царя признаки грядущих трагических перемен. Грозная пехота, гордость македонской армии, отчетливо осознавала, что Филипп Третий – это бессильный призрак. Однако мнение окружающих совершенно не интересовало Арридея. Он даже не понимал, что почести в пути воздаются не ему, а героическому символу эпохи – великому Александру. Арридей смотрел на происходящее взглядом мертвеца, был рассеян, развлекался по ночам с юными флейтистками и разговаривал лишь с гонцами, которых ежедневно отправлял справиться, на каком расстоянии от него находится Птолемей.

Птолемей спешил навстречу Филиппу Третьему, чтобы встретить скорбную процессию у границ Сирии, предчувствуя неизбежное столкновение с Пердиккой.

Однажды утром гонцы сообщили Арридею о долгожданном приближении Птолемея.

– Наконец-то! – радостно воскликнул Арридей и захлопал в ладоши.

Гетайры едва сдерживали смех, глядя на дурачка-царя.

Прибывший вслед за первым гонцом второй, посланный за вестями намного раньше, доставил сообщение, от которого Арридея охватила лихорадочная тревога.

– Конный отряд под предводительством Полемона, посланный вдогонку царю Пердиккой, находится в трех парасангах от процессии и вскоре должен поравняться с нами, – на одном дыхании отрапортовал гонец.

– Зачем я нужен Пердикке? Зачем? – взволнованно бормотал Арридей.

Напрасно Феоген пытался успокоить Арридея, убеждая, что он – царь, а царю некого бояться, ибо все должны бояться его, царя. Едва увидев вдалеке растянувшиеся колонны всадников, с одной и другой стороны скачущих ему навстречу, Арридей почувствовал, что сердце выскакивает у него из груди, и потребовал остановить свою повозку. Стараясь восстановить спокойное дыхание, он глубоко втягивал ртом воздух, но от каждого нового вдоха его тело сковывала судорога.

Птолемей первым приблизился к Арридею и почтительно приветствовал его:

– Привет тебе, царь Филипп Третий, повелитель мира.

Арридей пришел в смятение, не веря услышанному:

– И это говоришь ты, всемогущий Птолемей?

Спешившись, Птолемей приложил руку к сердцу, низко поклонился царю:

– Пусть всемогущий Зевс ниспошлет тебе силу и мудрость, а народу твоему – здоровье и счастье.

Полководец подошел к колеснице, тихо сказал неотступно следующему за ним Филоклу.

– Один царь, великий и непобедимый, переступил порог вечности, а другой… ничтожество!.. – он замолчал, не в силах сдержать вырвавшиеся из самых затаенных глубин души рыдания.

Вскоре к ним приблизился отряд Полемона. Спрыгнув с коня, Полемон, не обращая внимания на царя, подошел к Птолемею, протянул ему свиток со словами:

– По повелению регента Пердикки, царь Филипп Третий немедленно должен возвратиться в лагерь регента.

Арридей в бешенстве затопал ногами:

– Я – царь. И я сам решу, что мне делать. За неповиновение моим приказам каждого перечащего мне прикажу забить камнями!..

Все с удивлением взирали на Филиппа Третьего. Таким грозным его видели впервые. Птолемею показалось, что Арридей даже стал выше ростом.

Пытаясь смягчить слова царя, Птолемей вежливо напомнил Полемону:

– При главном соглашении в Вавилове было решено в присутствии регента Пердикки и им лично одобрено перевезти тело Александра Великого в сопровождении торжественной процессии в Египет и поручить возглавить эту процессию царю Филиппу Третьему.

Полемон, мгновение оценив ситуацию, понял, что на этот раз Пердикка потерпел поражение. Значительный перевес военных сил был на стороне Птолемея и Филиппа Третьего, заставить их повиноваться приказанию регента было невозможно.

Но Арридей уже не был нужен Птолемею и сразу же по прибытии в Дамаск он решил отправить нового царя с отрядом Полемона обратно к регенту.

В Дамаске, избавившись от Филиппа Третьего и Полемона, Птолемей во главе печальной процессии двинулся к Египту.

Тело Александра Великого было торжественно доставлено в Мемфис.

Александр Великий хотел, чтобы его считали освободителем Египта от власти персов. Когда великий полководец вторгся в Египет, чуть ли не первое, что сделал завоеватель в покоренной стране, – воздал почести священному быку Апису и приказал почтить Аписа играми по образцу греческих. В честь священного быка в Мемфис были приглашены знаменитые артисты из Эллады, были устроены спортивные состязания и выступления рапсодов и поэтов.

Великий царь выказывал особое уважение к местным обычаям, святыням и верованиям, Александр согласился, чтобы жрецы Мемфисского храма бога Птаха надели на него облачение фараонов. Это была мудрая и дальновидная политика, достойная человека, открывшего новую эру в истории человечества.

Саркофаг с телом Александра Великого Птолемей поместил в храме бога Птаха, чтобы полководец покоился там до тех пор, пока великолепное здание усыпальницы в Александрии будет готово принять величайшего из великих.

Борьба диадохов за право владения телом царя окончилась. Победил прозорливый Птолемей. Тело великого полководца нашло постоянное пристанище в древнем, мудром и вечном Египте.

Глава вторая
Заговор

Саркофаг с телом Александра Великого устанавливают в храме бога Птаха в Мемфисе. Филокл раскрывает заговор. Заговорщики. Птолемей освобождает Клеомена из-под стражи. Послание Клеомена Пердикке. Конец Клеомена.

Прошло уже несколько дней после того скорбного дня, когда саркофаг с телом Александра Великого был установлен в храме бога Птаха, а Птолемей снова и снова возвращался к тем печальным и незабываемым мгновениям в своей жизни. Теперь он остался без Александра, без его поддержки и мудрых советов, и перед ним был уже другой, трудный и неизведанный путь правителя в самобытной и незнакомой стране. Птолемею недавно исполнилось сорок. Он чувствовал себя с одной стороны умудренным богатым жизненным опытом, пройденным с великим человеком, а с другой – молодым юношей, перед которым открылась новая дорога с труднейшими препятствиями. И от того, как он пройдет по этой дороге, зависят судьбы миллионов людей и его личная судьба. Пройти эту новую дорогу надо достойно, чтобы не потускнело в веках имя Александра, с которым прожита молодость и зрелость, не дать забыть грядущим поколениям деяния великого правителя, учившего видеть во всех народах своих соратников и друзей, пытавшегося воплотить в жизнь великую идею гармоничного человеческого общества, где нет различия между победителями и побежденными, где все соединяют свои обычаи и нравы в дружеском единении.

В тот памятный день жители Мемфиса, с искренним почтением относившиеся к великому Александру, сыну Амона, с самого раннего утра собрались у стен храма бога Птаха. Вельможи, чиновники, слуги, – все бросили работу. Даже надсмотрщики в этот день перестали наблюдать за рабами.

Едва колесница с царским саркофагом достигла ворот храма, толпы народа засыпали её цветами. В этот торжественный день люди тщательно привели себя в порядок, – постригли волосы и вымылись, надели праздничные одежды. Причин скорбеть не было, ведь повелитель мира обретал новую жизнь и становился равным богам.

После долгого ожидания ворота открылись, и из них вышли жрецы.

Птолемей первым подошел к жрецам и с почтением произнес:

– Вверяем вам тело великого царя, сына Амона. Сделайте всё, чтобы тело Александра Великого не испытывало неудобств, временно пребывая в вашем храме. Не жалейте редчайших благовоний для владыки мира.

– Будет так, как вы говорите, – ответил верховный жрец храма.

По знаку, данному жрецами, воины подняли саркофаг и понесли его в храм.

Жители Мемфиса, наблюдая за Птолемеем, тихо переговаривались между собой, обменивались мнениями.

– Теперь, благодарением богам, у нас новый сатрап.

– Этот наведет порядок в Египте. Говорят ненасытный Клеомен уже под стражей.

– Клеомен заплатит за все наши беды.

– Еще бы, ведь он ограбил казну. Всё заграбастал в свои руки.

– Птолемей будет строгий правитель, но справедливый. Воины, как я слышал, готовы за него в огонь и воду.

В это время в одном из залов храма саркофаг водрузили на мраморную плиту и открыли крышку.

Птолемей внимательно наблюдал за происходящим, стараясь не пропустить ни одной детали.

На грудь великого царя верховный жрец положил полный манускрипт «Книги мертвых». При этом десятки жрецов произносили вслух следующие слова:

«Я явился сюда из своей страны, пришел из своего города, потребляю злое, отвращаю недоброе, очищаюсь от грязного. Направляюсь в страну обитателей неба.

О, мои спутники, дайте мне руку, ибо я буду одним из вас.»

Верховный жрец храма шептал великому почившему на ухо:

«Знай, что, овладев этой книгой, ты будешь принадлежать к живущим и пользоваться среда богов особым влиянием.

Знай, что благодаря ей никто не осмелится противоречить и препятствовать тебе. Боги сами подойдут, чтобы обнять тебя, ибо причислят к своему сонму.

Ни один человек не читал её вслух, ни один глаз не видел и ни одно ухо не слышало её. Эта книга – сама истина, но никто никогда её не знал. Да будет она зрима лишь через тебя и того, кто дал её тебе в назидание.

Книга эта будет твоей пищей в низшей стране духов, она доставит твоей душе возможность пребывания на земле, даст ей вечную жизнь и сделает так, что никто не будет иметь власти над тобой.»

Промчавшиеся воспоминания уступили место насущным и неотложным делам. На первом месте теперь стоял вопрос о дальнейшей судьбе Клеомена. С минуты на минуту Птолемей ждал Филокла с подробным отчетом о ходе расследования по делу о финансовых хищениях Клеомена. Вопрос о готовящемся Клеоменом заговоре против него, Птолемея, по согласованию с Филоклом держали пока в тайне от всех.

Птолемей подошел к столу, взял лежащий на нём свиток с подробным описанием раскрытия заговора против него и о захвате Клеомена в Александрия Филоклом и, удобно устроившись в кресле, углубился в чтение.

«Сразу же по прибытии со своим отрядом в Александрию я встретился с беззаветно преданным тебе Евстратом. Мне удалось узнать, что им был тайно похищен и заключен под стражу ближайший сподвижник Клеомена некто Терпандр. На нашу удачу этот молодой мошенник, который любит и мальчиков, и девочек оказался человеком с очень высоким мнением о своей внешности, поэтому нам не пришлось даже к нему прикасаться. Он рассказал о махинациях Клеомена сразу же: большинство денег из казны, выделенных на строительные работы в Александрии еще Александром, расхищены Клеоменом на собственный дворец. О строительстве усыпальницы Александра даже забыли думать. В личном тайнике Клеомена спрятаны украденные из казны восемь тысяч талантов. Короче говоря, его хищения превосходят все допустимые размеры. Но, главное, Клеомен сумел встретиться с Полемоном, до его отъезда с Арридеем. Твое спокойствие, Птолемей, после моего сообщения будет подвергнуто потрясению, которого ты еще никогда не испытывал. Так вот, Терпандр донес мне, что в ближайшее время интриги, которые Клеомен плетет по подстрекательству Полемона, хорошо известного тебе ближайшего сподвижника Пердикки, должны по их расчетам привести к твоей внезапной гибели, чтобы Клеомен снова стал сатрапом Египта вместо тебя.

После допроса Терпандра я немедленно приступил с верными мне людьми к набору добровольцев на случай, если Клеомен окажет сопротивление и откажется следовать вместе со мною в Мемфис. Мы действовали крайне осторожно, чтобы о формировании вооруженного отряда в Александрии не стало известно Клеомену и его сторонникам. Нам удалось привлечь на свою сторону обещанием богатого вознаграждения одного из многочисленных телохранителей Клеомена. На вопрос, что он думает о своем повелителе, этот решительный малый ответил без колебаний.

– Поскольку мы говорим по строжайшему секрету, то могу сообщить, что Клеомен отпетый негодяй.

– А почему? – поинтересовался я.

– Потому что он проворачивает всякие нечистые дела, силой собирает с местных жителей непомерные налоги, и если кто из подчиненных ему чиновников отказывается участвовать в этих сделках, касающихся, например, подпольных вертепов с молоденькими флейтистками, то того ожидают одни несчастья.

– А если бы я тебе сказал, что собираюсь в ближайшие дни с несколькими верными мне воинами положить конец мошенничествам Клеомена, то ты присоединился бы к нам?

– А зачем? Почему именно я?

– Потому что ты знаешь, как попасть незаметно в его дворец, как он охраняется…

– Понял.

– Если все удастся, ты будешь щедро вознагражден. Сможешь купить в Александрии дом.

Истомаха, так звали телохранителя Клеомена, мои слова заинтересовали.

– А как твое имя? – вдруг поинтересовался он.

– Временно у меня нет имени. Но когда ты его узнаешь, то не будешь разочарован.

– А знаешь, Незнакомец, – очень серьезно, немного подумав, произнес он, – больше любого дома в Александрии я хотел бы увидеть Клеомена в тюрьме.

– Я думаю, что на этот раз он попадет дальше.

– Это было бы здорово.

– Так, ты согласен?

– Согласен, – ответил Истомах.

Мне необходимо было самому убедиться в готовящемся заговоре и только после этого принять решение по пленению Клеомена и сопровождению его в Мемфис.

Заговорщики со слов Терпандра должны были принять решение о дне заговора и точно решить кто и как его осуществит в ближайшее время. Терпандр, который должен был присутствовать на этом сборище негодяев, назвал точный день и час их встречи у Клеомена.

Истомах выполнил свое обещание. С его помощью с верными мне воинами я незаметно проник во дворец Клеомена.

Роскошь, которой окружил себя Клеомен в Александрии, меня поразила еще до входа в сам дворец. Каких только редких деревьев и кустарников не было в его парке: лимонные деревья, кусты жасмина, окружающие мраморные скамьи, пальмы, кипарисы… На огромной площадке перед дворцом сверкал, освещенный множеством светильников, беломраморный бассейн. Я невольно задумался о том могуществе, какое сумел придать своей персоне Клеомен.

Длинными, запутанными коридорами Истомах провел нас к винтовой лестнице с крутыми каменными ступенями.

– Есть и другая лестница, надежно охраняемая, которая ведет в приемную хозяина, где сейчас собрались заговорщики. Она роскошная, из прекрасного мрамора, доставленного из Греции. А по этой ходят рабы. Если на кого-нибудь наткнемся, просто не обращайте на них внимания. Здесь такое количество рабов и слуг, что многие даже не знают друг друга в лицо.

Мы не встретили никого ни в нижнем этаже, ни взобравшись наверх. Поднявшись по лестнице, мы оказались в узкой галерее. Откуда-то изнутри дворца до нас доносились мужские голоса. Я подошел к стене, и голоса стали отчетливее. Казалось, они исходят из-за толстого ковра. Я приложил ухо к ковру, и с трудом пытался разобрать слова.

– Тихо, – прошептал я, жестом веля одному из воинов приподнять нижний край ковра, под которым обнажилась узкая щель в каменной стене.

Теперь я мог разобрать каждое слово.

Прорезь была достаточно широкой, чтобы рассмотреть внизу Клеомена и других изменников. Отверстие, в которое я заглянул, уходило вниз под углом, – это был простой и очень удобный глазок для подглядывания и подслушивания.

– Убить Птолемея будет крайне сложно. Он окружен верными ему людьми, которые неподкупны и преданы ему, – сказал один из заговорщиков, лица которого я не смог рассмотреть.

– Ты веришь, что есть неподкупные люди? – рассмеялся Клеомен. – Покажи мне их!..

Все внезапно замолчали.

– Ну и отпетый негодяй! – прошептал Истомах.

Клеомен продолжал:

– Если мы не уничтожим Птолемея, он уничтожит всех нас. Дове-ренные мне люди донесли, что уже работает следственная комиссия по вопросу о всех наших хищениях. Вы же не будете отрицать, что мы все отлично обогатились? Никто не предполагал, что именно Птолемей будет назначен сатрапом вместо меня.

– Птолемей, как и Александр, быстро убирает неугодных. Непокорных – в цепи, неугодных – кинжалом… – сказал один из присутствующих, который был мне не знаком. – А ты, Клеомен, ему теперь неугоден. Надо было явиться в Мемфис по первому же его требованию.

– И это говоришь ты, Клеандр? Не ты ли первый предложил настигнуть Птолемея в пути и убить его еще до прибытия в Египет? Надо срочно принимать меры. Срочно!.. – вскричал Клеомен, начинающий сильно нервничать. Дело касается накопленных нами богатств и нашей личной судьбы. У нас остается слишком мало времени. И убиты, зверски убиты, будем мы все.

Заговорщики одновременно воскликнули:

– Надо помешать этому!..

– Немедленно…

– Но как?..

– Птолемей любит, как и Александр, шумные застолья. На одном из них он должен бить отравлен, как и его доблестный брат Александр. Внезапная его смерть – это самое лучшее спасение для нас. И не забывайте, что Пердикка ждет не дождется расправы над Птолемеем, – это были слова самого Клеомена.

Осуществить замысел поручили Клеандру.

Я более не мог сдерживать охватившей меня ярости и решил действовать немедленно.

В большой прихожей, куда внходила приемная Клеомена десяток телохранителей преградили нам путь.

– Бросьте ваши мечи или готовьтесь умереть! – решительно скомандовал я.

– Повтори еще раз! – крикнул один из телохранителей.

В это время из приемной, привлеченный шумом, вышел Клеомен с кинжалом в руках. Увидев меня, он попятился назад, ясно осознав, что его партия проиграна и что теперь ему срочно нужно выдумать какую-нибудь ложь.

Я заставил Клеомена отступить и, не обращая на него внимания, вошел в его приемную со словами:

– По приказу сатрапа Египта Птолемея ты, Клеомен, должен немедленно отправиться о нами в Мемфис.

Вслед за мной вошли мои воины. На лицах заговорщиков была явная растерянность.

Клеандр в смятении воскликнул:

– Нас предал Терпандр! Недаром он где-то затаился. Я предупреждал тебя, Клеомен, поменьше отдавайся его ласкам.

Увидев свирепые лица преданных тебе воинов, изменники окончательно пали духом.

Ошеломленный моим внезапным появлением Клеомен опустился в кресло и молча, пристально смотрел мимо меня.

– Ты поставил под угрозу свою жизнь, Клеомен. Я все слышал. Уверен ли ты, что поступил правильно?

– Что ты хочешь этим сказать. Филокл? – растерянно спросил он.

– Я хочу сказать, что сейчас ты проиграл ту игру, которую начал, и что все те, кто на твоей стороне, а их осталось совсем немного, проиграли вместе с тобой. Неужели ты думаешь, что Птолемей вышел невредимым из стольких битв только затем, чтобы пасть под ударами мошенников?..»

Птолемей свернул свиток и положил его на стол.

Вскоре стража, дежурившая в приемной, доложила о приходе Филокла.

– Да будет благословенно твое правление, Птолемей, – приветствовал сатрапа Филокл. – Нет в Египте человека, который не благословлял бы твоего имени после того, как Клеомен был взят под стражу.

– Это в основном твоя заслуга, Филокл. Ты спас мне жизнь. Клеомен готовился уничтожить меня, но тебя он мог убить первым. Он должен понести заслуженную кару.

Птолемей встал, прошелся не спеша по залу и после небольшой паузы твердым и спокойным тоном, словно уже приняв решение, спросил:

– Я поручил тебе возглавить комиссию. Расскажи подробно, каковы результаты расследования?

– Да поддержит тебя богиня Тихе своею милостью. – Рассудительный, мудрый и решительный Филокл начал свое сообщение не спеша, обдумывая каждое слово. – Клеомен с бесстыдным коварством повелел собирать с жителей Египта непомерные налоги, которые они уже не в силах были платить, и вскоре так обогатился, что стал практически полновластным правителем Верхнего и Нижнего Египта. Немалую часть своих накопленных богатств он отсылал Пердикке, чтобы, в случае необходимости, иметь его поддержку. Египтяне горят к нему непримиримой враждой.

Птолемей еле сдерживал охвативший его гнев. Он приблизился к Филоклу и в упор спросил:

– Скажи, что же мне делать?

– Ты приказываешь, Птолемей, чтобы я ответил, как думаю?

– Прошу… Приказываю… Умоляю… Как хочешь… Только говори… – нетерпеливо проговорил Птолемей. – Ведь суд над Клеоменом и его сообщниками Пердикка истолкует по-своему… а мы пока у него в подчинении… Пока… Хоть и далеко от него.

Основательно изучив историю Египта, Птолемей осознал, что в этой стране богатым и знатным прощалось многое. Это прекрасно понял Клеомен, который возомнил себя единовластным правителем, думающим за всех. Теперь думать за всех предстояло ему, Птолемею, но думать на благо всем, а не на разорение каждого жителя страны. Он ждал ответа Филокла, которому бесконечно доверял, чтобы сравнить со своим решением относительно расхитителей государственной казны. И услышал от своего советника то, что соответствовало и его размышлениям.

– А делать следует мне кажется вот что: борьбу с Клеоменом надо довести до конца… – Филокл ненадолго замолчал. Затем решительно произнес заранее продуманный ответ на вопрос, требующий срочного решения. – Пердикка может опротестовать решение суда и приказать подчиниться своей воле. Он будет всеми доступными и недоступными средствами оправдывать Клеомена. Вступать с Пердиккой в конфликт сейчас после истории с Арридеем не совсем правильно и преждевременно.

Вот то-то же! – воскликнул Птолемей, явно довольный, что его мнение и мнение Филокла совпали.

– Но и оставлять Клеомена в живых опасно и недопустимо, – подвел итог своим размышлениям Филокл.

Птолемей пристально посмотрел в глаза своего бесстрашного и бесстрастного в делах советника, устало опустился в кресло. Ему сейчас казалось, что он правит Египтом уже десятки лет, и трудно было поверить, что нет еще и трех месяцев, как он прибыл в Мемфис. Гнев и тревога терзали сердце Птолемея.

– Действовать надо осторожно, Филокл… 0х, как осторожно! Скорпион, даже раздавленный, может ужалить потерявшего бдительность победителя.

– Чтобы не ужалил, его надо стереть в прах!.. – В казну тут же вернутся восемь тысяч талантов.

Птолемеяодобрительно кивнул. Лицо его прояснилось.

– Отлично. Мы немедленно воспользуемся этими деньгами для вербовки войск. Скоро предстоит жестокая битва.

Филокл внимательно посмотрел на Птолемея, явно удивленный услышанным. Тот, задумчиво глядя на друга, пояснил:

– Да, да… С Пердиккой… Вот увидишь… Он нападет первым… И скоро…

– Слава твоего имени, Птолемей, привлечет в армию Египта лучших воинов, – попытался ободрить его Филюкл.

Но Птолемей уже думал о другом. Он умел сосредотачиваться сразу на нескольких важнейших вопросах, требующих срочного решения.

– Клеомен, подобно персам, поверг в страшную нищету богатейшую страну. Предал замыслы Александра. Необходимо быстро поднять благосостояние народа Египта. Оживить морскую торговлю. И срочно переезжать в Александрию… Но это в ближайшем будущем, а сейчас…

– Сейчас необходимо сделать так, чтобы с Клеоменом произошел несчастный случай…

Птолемей стиснул руки.

– Ты уже что-то придумал?

Филокл кивнул.

– Ведь Клеомен хитер и изворотлив, – предостерег Птолемей. – Наверняка о том, что он находится под стражей, уже знает Пердикка, который считает, что и я, и Клеомен, находимся в его подчинении.

– Клеомена надо временно освободить из-под стражи, – продолжал Филокл, – разрешить ему свидание с его любимой гетерой, флейтистками и мальчиками, а дальше…

– Вдруг ему удастся скрыться? – нетерпеливо перебил Птолемей.

И услышал продуманный ответ:

– Не удастся. У него слишком много врагов. Я бы даже посоветовал тебе разрешить ему вернуться в Александрию.

Птолемей некоторое время обдумывал слова верного советника, затем спросил:

– Ты отвечаешь за благополучный исход этого плана?

– Отвечаю, – без тени сомнения, хладнокровно ответил Филокл.

– Я верю тебе, ведь ты так ловко привез Клеомена сюда, запугав и обезвредив…

– Теперь убрать его с пути будет легче, – прекрасно известен план его дворца… И обещаю тебе, что Пердикке не к чему будет придраться.

Филокл опустился в кресло, сел напротив Птолемея, который обдумав все за и против его замысла, сказал:

– Пусть приведут Клеомена. Прямо сюда и как можно скорее!..

В ожидании Клеомена Птолемей подумал: «Если даже цари постоянно испытывают страх за свою жизнь и власть, то что должен испытывать Клеомен, давно наслаждающийся властью, построенной на откровенном насилии. Теперь и мне придется постоянно опасаться за свою жизнь, завидовать участи простых смертных, незаметное и скромное общественное положение которых всегда гарантирует им относительно спокойную жизнь, о которой даже не смеет мечтать правитель страны.»

Именно в тот момент, когда встал вопрос о проведении следствия по делу Клеомена, Птолемей понял, сколь достойно сожаления положение правителя, погубившего покой и доведшего до нищеты своих подданных.

Когда вскоре ввели Клеомена, Птолемей попросил Филокла оставить их наедине.

– Послушай меня внимательно, Клеомен, – начал свою речь Птолемей. – Я знал тебя, как храброго воина, с которым бок о бок сражался не в одной битве. Одного этого для меня достаточно, чтобы смягчить твой приговор.

Клеомен был поражен дружелюбным тоном Птолемея.

– Садись, – Птолемей указал ему на кресло рядом с собой. – Состояние твое сегодня столь велико, что вызывает зависть у очень многих. Но сейчас не об этом. Расхищение государственных средств – тяжкий грех, но поправимый. Сейчас меня волнует, что ты хотел меня убить.

– Я?! – невольно вскрикнул Клеомен, явно испугавшись и судорожно вцепившись в подлокотники кресла.

– Да, ты, – продолжил Птолемей, посмотрев на него с пренебрежением холодным взглядом, – слушай же меня внимательно. Мне хорошо известны все твои сообщники, знаю я и о приготовлениях, предпринимаемых тобой с целью лишить меня жизни. Ты – первый, – кто осмелился подумать об этом. Что такое?!. Ты растерян? Ты изменился в лице? Не можешь скрыть своего преступления? Но по какой причине дошел ты до такой низости? Может быть, потому, что я занял твое место? Но оно больше мое, чем твое. Я должен быть всегда рядом с любимым братом, даже если он покоится в саркофаге. И раз тело Александра находится в Египте, то я должен управлять этой страной. Ты доказал за эти несколько лет, что не способен управлять делами Египта.

Слушая эту твердую, властную речь, не допускающую никаких возражений, Клеомен почувствовал себя, как на вулкане.

– И ты полагаешь, что такого правителя будут долго терпеть египтяне, превосходящие тебя достоинствами и талантами?