Текст книги "Наблюдатель"

17

Когда Эллен было три года, она упала в фонтан, находившийся у них в саду. Няня, одна из многих, не оправдавших ожидания матери (на сей раз недовольство было оправданным), в этот момент сидела на кованой садовой скамейке в другом конце садика и болтала по мобильному телефону. Эллен вскарабкалась на бетонный парапет, улыбнулась сестре, поскользнулась и упала в воду. Пятилетняя Каро закричала: «Няня!» – и, не дожидаясь помощи, сама кинулась в фонтан. Эллен лежала лицом вниз. Каро попыталась поставить сестру на ноги, но курточка и розовые кожаные ботиночки сразу пропитались водой, и у нее не хватило сил. В следующее мгновение няня выдернула Эллен из воды и принялась трясти, проговаривая сквозь стиснутые зубы: «Дыши, черт возьми! Дыши!» Каро вылезла из воды сама, дрожа от холода, подбежала к сотовому телефону, брошенному няней на заиндевевшую траву, набрала 911 и четко сказала:

– Моя сестра тонет. Приезжайте скорее!

Медики приехали через несколько минут, но к тому времени Эллен уже начала дышать, стала отплевываться, потом ее начало рвать водой, и в конце концов она разревелась. Медики сделали все, что положено, и, прежде чем они уехали, домой вернулась мама; ее высокие каблуки оставляли в газоне маленькие круглые дырочки. Взрослые очень сердито разговаривали между собой, а потом, когда вместо Няни пришла другая женщина, которую тоже звали Няня, мать задала Каро жестокую трепку:

– Дрянь! Опозорила меня перед всеми! Никогда больше не смей так поступать!

– Но Эллен…

– С Эллен все в порядке! Няня уже вытащила ее из воды и заставила дышать! Кэролайн, ты позвонила в «Скорую» только для того, чтобы опозорить свою семью, и я не потерплю этого! Вся улица видела, что к нам без всякой необходимости приехала «Скорая помощь», и теперь будут говорить, что я нанимаю людей, не способных приглядеть за моими детьми. Зачем ты толкнула сестру в фонтан?

– Я не толкала! Она упала! А няня…

– Не смей лгать! Ты и раньше лгала мне, и я уже не могу тебе верить! Ты так ужасно поступила, потому что ревнуешь к своей маленькой сестре?!

– Я не лгу! – закричала Каро. – Эллен упала! Если будет нужно, я опять позвоню, позвоню!

Лицо матери побагровело. Она схватила Каро и принялась трясти ее.

– Папа! – закричала Каро, но отец не пришел. Он никогда не приходил и лишь потом кричал матери: «Ненавижу тебя! Ненавижу!»

Потом Каро долго не могла сидеть от боли, а Эллен притащила ей свои игрушки, гладила ее по лицу и плакала за нее, потому что Каро не могла плакать. «Я не буду плакать, – яростно приказывала она себе. – Я не буду плакать!» Эллен прижалась к ней, и Каро обняла сестренку. Ее горло болело, словно в нем застрял комок. И лицо двигалось как-то неправильно, и дышать было трудно.

Я тону, думала она, но этого не могло быть, потому что вокруг не было воды. И она обняла Эллен еще сильнее.

* * *

Обо всем этом Каро вспомнила, когда Вейгерт писал формулы и рисовал графики на большой белой доске в зале заседаний Третьего крыла. Воды там, правда, не было, зато утонуть очень даже можно было.

Началось все вполне безобидно. Каро подготовилась к этой встрече.

– Джордж, я прочла ваш обзор теории, на которой основан проект, и у меня возникло три вопроса, которые я рассчитывала обсудить с вами.

– Отлично! – Он стал у доски, держа в руке большой лекционный маркер.

– Прежде всего, я хотела бы понять, почему вы считаете, что эффекты квантового уровня – коллапс волновой функции и тому подобное – приложимы к макромиру столов и планет. Во-вторых, если столы и планеты существуют лишь в моем сознании, то хотелось бы получить доказательства – доказательства, а не теоретические обоснования, – причин, из-за которых я вижу те же самые столы, что и вы. И в-третьих… Барбара говорила мне о времени, но какая наука обосновывает идею о том, что время существует только в наших головах? И в-четвертых, – она улыбнулась, – я хочу познакомиться с настоящей наукой, но совсем не хочу тратить на это шестнадцать часов.

– М-м-м… Н-да… Вы ставите трудную задачу.

– Я знаю. Но все же попросила бы дать мне ровно столько точной науки, чтобы у меня появилась теоретическая опора и я могла хоть немного понимать прочитанное.

Вейгерта ее слова явно озадачили. Он кивнул, замер в раздумье, потом выражение его лица сделалось еще более растерянным. Каро почти явственно видела, как он перебирает варианты и в его мозгу одна за другой гаснут волны мыслей. После продолжительной паузы он заговорил:

– Первый и второй ваши вопросы так близки по сути, что я позволю себе объединить ответы на них в один. Вам нужны осязаемые доказательства того, что квантовые явления проявляются в восприятии на макроуровне. Начать с того, что вы, конечно, помните, что когда «видите» стол или планету, то на самом деле всего лишь получаете информацию от ваших органов чувств?

– Да. И алгоритмы, заложенные в мой мозг, используя эту информацию, «создают» стол.

– Хорошо… Вселенная состоит из энергии, существующей в форме частиц или волн, которые на самом деле одно и то же. Энергия и вещество взаимно превращаются. Вы же, конечно, знаете: Е = mc². Эйнштейн.

Он полуобернулся и взглянул на Каро, которая сказала: «Да», потому что, определенно, Вейгерт ждал от нее какой-то реплики. Судя по всему, она угадала.

– Позвольте мне, Кэролайн, вернуться к основополагающим экспериментам, доказывающим нашу главную посылку, которая заключается в том, что до тех пор, пока не произойдет сознательного наблюдения, Вселенная представляет собой бесформенное квантовое пятно. Мы очень давно знаем из математически обоснованных, проверенных, многократно воспроизведенных экспериментов, что субатомные частицы имеют как волновую, так и корпускулярную природу и что до тех пор, пока наблюдатель не «разрушит волну» простым актом наблюдения, так называемая частица остается просто суперпозиционированным пятном – не частицей и не волной. Эксперименты также показывают, что, когда ученые наблюдают за прохождением частицы через две щели в барьере, частица ведет себя как пуля и проходит через одно или другое отверстие. Однако, если не смотреть, она ведет себя как волна и может проходить через оба отверстия одновременно. Но как частица «где-то там» может изменять свое поведение в зависимости от того, наблюдаете вы за ней или нет? Только в том случае, если «реальность» – это процесс, в который вовлечено наше сознание.

Далее. Если мы направим этот электрон на экран с люминофорным покрытием, его соприкосновение с ним будет отмечено светящейся точкой. Однако сначала подставим электрону своеобразное зеркало, чтобы он мог отразиться и попасть в детектор по одному из двух путей – А или В. – Он быстро набросал схему на доске. – На обоих путях также установим детекторы. Но происходит нечто неожиданное! Электрон не идет ни по одному из возможных путей. И не делится, чтобы пройти по обоим. Более того, он вообще не появляется на экране, не выбрав ни того, ни другого пути. Каким-то образом он совершенно исчезает из нашей установки.

Вейгерт вновь повернулся к Каро, явно ожидая ее реакции. Она кивнула. Пока что все было ясно.

Он радостно продолжал:

– Это происходит потому, что электрон находится в состоянии суперпозиции – он способен осуществить все возможности: стать или волной, или частицей, равно как и пойти по любому из бесчисленных возможных путей от А до В, например, через галактику Андромеды. Конечно, этот путь можно назвать невероятным, но он возможен. Исход определит сознание, выступающее в роли наблюдателя. То же самое относится ко всем остальным частицам. И не забывайте, что частица – это всего лишь порция энергии, «квант».

Теперь посмотрим на базовую концепцию под другим углом – с точки зрения принципа неопределенности Гейзенберга, утверждающего, что невозможно в один и тот же момент определить точное местоположение и скорость объекта. Если бы действительно существовал мир, в котором частицы свободно болтались бы в пространстве, там мы могли бы измерить все их свойства. Но мы не можем этого сделать. Например, не могут быть известны одновременно и точное местоположение, и импульс частицы. Но почему для частицы должно иметь значение, что именно вы решите измерить? Опять же, ответ заключается в том, что частицы не просто существуют «где-то там». Их определяет наблюдение.

– Что касается микроуровня, мне понятно, – сказала Каро, – а вот макроуровень… Звезды, скалы, вот этот стол – вот же они, независимо от того, есть рядом с ними сознание или нет.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– И какие же у вас имеются основания для такой уверенности? – осведомился Вейгерт и, отвернувшись от доски, оперся руками с узловатыми старческими пальцами о крышку якобы несуществующего стола. – Вы же согласились, что мы «знаем» только информацию, которую поставляют наши органы чувств. Этот стол вы видите лишь потому, что ваши глаза улавливают отраженные от него фотоны. Вы осязаете его лишь потому, что ваши пальцы посылают электрохимические сигналы по нервам в мозг, и эти сигналы вы интерпретируете как «стол». Такое положение вы можете принять?

– Да, – сказала Каро. – Но и вы, и Джулиан, и все остальные интерпретируют информацию одинаково, и у всех получается, что этот конкретный участок свернутой квантовой пены представляет собой неказистый стол вполне макроскопического масштаба. И любой обитатель вашей крепости это подтвердит.

Вейгерт буквально засиял:

– Совершенно верно! Любой из обитателей нашей, как вы метко выразились, крепости скажет, что это стол, потому что это говорили многие и многие раньше! Следующее уточнение скорее технического порядка, но оно необходимо. В ходе процесса наблюдения сознание наблюдателя связывается с системой – это часть волновой функции, – потому что все связано со всем! Когда потом вы смотрите на этого наблюдателя, то становитесь частью той же самой отъединившейся вселенной. Проводится все больше и больше исследований, показывающих, что из-за того, что множество наблюдателей обменивается информацией о декогеренции волны, волновая функция концентрируется вокруг реального физического объекта с реальными физическими характеристиками. Исследования охватывали различные количества наблюдателей, осуществлявших различные количества наблюдений, – подробности вы найдете в папке, которую я вам отправил. Прочтите описания экспериментов, включая тот, который недавно был проведен в Гарварде. В нем участвовало множество наблюдателей, что приводит к эффективному увеличению размерности пространства-времени, в котором находится физическая система. В присутствии большого числа наблюдателей, которые исследуют пространство-время, просто существуя в нем, квантовая гравитация в четырех пространственно-временны́х измерениях становится такой же, как и в пространстве с четырьмя минус два измерениями или только с двумя пространственно-временны́ми измерениями. Нет, не старайтесь это понять – просто учтите результат: сознание не просто наблюдает вселенную. Мы создаем ее, и делаем это не поодиночке, а коллективно. И по мере того как ученые развивают это новое направление исследований, становится все очевиднее, насколько тесно мы все связаны со структурой Вселенной на всех уровнях. В том числе и друг с другом.

– Я уже пыталась разобраться в материале о Гарвардском эксперименте и попробую еще раз. Но, Джордж, там ведь речь идет только о субатомных частицах. То есть все тот же микроуровень. Почему же я должна верить, что точно такой же феномен наблюдения создает макроскопические миры? Столы, горы, звезды?

Вейгерт стер с доски все написанное.

– Давайте начнем с запутанности. Если две частицы спутаны между собой и если вы делаете что-нибудь с одной из них – измеряете каким-нибудь образом, – то воздействуете и на вторую, даже если они разделены заметным расстоянием. Это доказывают и расчеты, и эксперименты – нет, я не буду мучить вас формулами. Если, конечно, вы сами не захотите.

Он с надеждой посмотрел на Каро. Она только покачала головой. Вейгерт был глубоко ей симпатичен: не только добротой, но и неподдельным, чуть ли не детским энтузиазмом по отношению к своему предмету, в том числе и упорным старанием растолковать ей теорию. Однако ни одна из этих замечательных черт его характера не помогла бы ей справиться со сложными уравнениями. Она надеялась просто понять самые основы теории.

– Ладно. Если что, уравнения можно найти в папке. Так вот, в ходе этого поразительного эксперимента китайские ученые обнаружили, что спутанные частицы, находящиеся на расстоянии десяти миль одна от другой – десять миль! вы только представьте! – обмениваются информацией со скоростью, в десять тысяч раз превышающей скорость света, на пределе их возможности измерения. По сути, связь между спутанными частицами была мгновенной, и это доказывало, что квантовые эффекты имеют место даже в масштабах, превышающих субатомный. Частицы были связаны – это важно, Кэролайн, – таким образом, будто между ними не было пространства и время никак не влияло на их поведение. Проводится все больше экспериментов, в которых спутанными оказываются даже более крупные объекты в макромире – убедительное доказательство того, что принципы наблюдения, применимые к квантовому миру, также действуют на макроуровне.

– Спутывание макроскопических объектов? Как же это?

– Вот вам несколько примеров. Во-первых, международная группа ученых успешно запутала пару бриллиантов диаметром в три миллиметра – вполне ювелирного размера; такие, например, вставляют в женские серьги. Антон Цайлингер и его коллеги из Венского университета отправили огромные молекулы, так называемые бакиболлы, через дифракционную решетку, и детектор за решеткой показал четкую интерференционную картину волнообразного поведения. Ученые из Делфта спутали маленькие осцилляторы, расположенные в восьми дюймах друг от друга, – осцилляторы, состоящие из 1010 атомов.

В другом эксперименте, также проведенном в Венском университете, исследовалось гигантское соединение, состоящее примерно из пяти тысяч протонов, пяти тысяч нейтронов и пяти тысяч электронов. В присутствии наблюдателя эти гигантские молекулы проходили через щели в барьере, как маленькие пули, – то через одну щель, то через другую. А вот без наблюдения молекулы вели себя волнообразно и проходили более чем через одну щель одновременно. Другими словами, вели себя как субатомные частицы, хотя и были в тысячи раз больше!

Квантовые эффекты проявляются даже на живых существах. В семнадцатом году исследователи из Оксфорда успешно запутали бактерии фотонами. Кэролайн, вы понимаете, что это значит? Наука перенесла эксцентричные обычаи квантового мира прямо в макроскопический и биологический мир. Наш мир! Все больше и больше ученых сходится на том, что квантовый и макромир не отличаются друг от друга.

От изумления Каро решилась дара речи. Если макроскопические предметы тоже подчиняются квантовой запутанности… Если простое наблюдение может воздействовать даже на такие относительно крупные предметы, как серьги…

– Теперь перейдем ко времени, – сказал Вейгерт.

– Погодите, – отозвалась Каро. Ей казалось, что голова ее безостановочно кружится, как зеркальный шар на дискотеке, под нажимом противоречивых мыслей. Чтобы привести их в порядок, требовалось время. Я тону… – Джордж, нельзя ли отложить время на потом? Мне необходимо сначала разобраться в том, что вы мне сейчас рассказали.

– Конечно, – ответил Вейгерт и добавил со все той же неожиданно озорной улыбкой: – Для времени у нас хватит времени.

18

Лоррейн быстро восстанавливалась, и Каро уже не сомневалась в том, что следующую операцию – Эйдену – можно будет сделать по плану. В таком случае до отъезда Ральфа Игана она успеет установить имплант еще и Бену Кларби. Впрочем, об этом у Джулиана появились какие-то новости. Он перехватил Каро на выходе из больничного корпуса, когда она закончила очередной осмотр Лоррейн.

– Каро, какие у вас планы на сегодня? – Он держался с нею так же дружелюбно, как и прежде, правда, без малейшего намека на флирт или сексуальное напряжение. Создавалось впечатление, что, как только влечение Каро к нему рассеялось, исчезло и его влечение к ней. Она знала, почему изменилось ее отношение: она поняла, что ею манипулировали, а это всегда напрочь разрушало у нее всякое сексуальное желание. А вот Джулиана она не так хорошо понимала. Было ли его влечение к ней притворным с самого начала или он смог просто выключить его – как завернул бы водопроводный кран, – не получив соответствующе ответной реакции? Возможно, нескончаемые победы вселили в него такую уверенность в себе, что, если какая-нибудь женщина не поддавалась обаянию его внешности, он просто пожимал плечами и переходил к следующей.

– Мы с Барбарой и Молли собрались перекусить в курортном отеле на Брак-риф, а потом Джордж продолжит открывать мне свои тайны.

– Очень хорошо. Но, может быть, вам стоило бы погуглить вашего нового ассистента. Сегодня утром Сэм окончательно договорился с ним, и он прилетит через три дня. Мне кажется, он произведет на вас впечатление. Его зовут Тревор Мартин Абруццо.

– Он недавно сертифицировался или работал где-то в больнице?

– Он… Софи, что случилось?

Одна из немногочисленных женщин, работавших у Джулиана, чуть ли не бегом кинулась к нему.

– Эйдену плохо! Он заблевал всю службу безопасности!

– Заблевал? У вас что, вчера была вечеринка?

– Ничего не было. Да если бы и было что-то – Эйден никогда не выпивает лишнего! Он попросил меня позвать вас, или Каро, или Камиллу.

– Какие еще у него симптомы? – спросила Каро.

– Он скрючился, держится за живот и обливается потом.

Эйден лежал на полу, чуть ли не уткнувшись лицом в лужу рвоты. Каро наскоро осмотрела его. Сильно повышенная температура, учащенный пульс, сильнейшая одышка и боль в животе, которую больной с трудом описал как «на восемь десятых переносимости». Куда больше ее тревожила одышка Эйдена, хотя в легких патологии она не услышала.

– Может быть, пищевое отравление, – сказала Каро. – Эйден, вы ели что-нибудь необычное за последние сутки?

– Н-нет.

Джулиан и Софи подняли Эйдена и донесли до его комнаты. Тут же появились Ласкин и Камилла, пришедшие из покоев Уоткинса. В комнатушку сразу же набилось множество народу; сотрудники технической службы приходили один за другим и стояли возле двери, бессильно сочувствуя больному. Оказалось, что Эйдену многие симпатизировали. Софи рухнула на колени у кровати, гладила его по плечу и что-то шептала.

– Прошу всех уйти, – сказал Джулиан, – и дать доктору Ласкину возможность осмотреть Эйдена. Займитесь своими делами. Софи, тебя это тоже касается. Я буду держать вас в курсе о его состоянии.

Народ неохотно разошелся.

– Я доктору Ласкину не нужна, так что поеду, как собиралась, с Молли и Барбарой на обед, если, конечно, вы не возражаете.

– Нет, езжайте, конечно. Вряд ли вы сможете чем-то здесь помочь. Вот только… У Эйдена запланирована установка импланта через два дня. Если он действительно чем-то отравился, можно ли будет его оперировать?

– Скорее всего, да. Пищевые отравления обычно заканчиваются через сутки.

– Вы не думаете, что он мог заразиться от Сэма каким-нибудь вирусом? И накануне вечером у нас было совещание.

– Не сомневаюсь, что доктор Ласкин сделает все необходимые анализы.

– Ладно, отправляйтесь на свой девичник. Не забудьте попробовать пирог из кассавы – это местная достопримечательность.

Каро собиралась еще посмотреть информацию о новом хирурге, но по дороге ее перехватила Молли, облаченная в розовый облегающий сарафан и в босоножках на высоких каблуках.

– Каро, неужели ты собираешься идти в этом?

– А почему бы и нет? – ответила Каро, покосившись на свои легкие шорты цвета хаки и простую белую футболку. Она уже посещала этот бар в почти точно таком же наряде.

– Барбара тебя не предупредила?! – ужаснулась Молли. – Четверг в отеле – парадный день. Придумали явно для того, чтобы туристам было куда надеть свои лучшие шмотки. У тебя есть что-нибудь? Из моего тебе ничего не подойдет – больно я фигуристая, – а Барбара очень высокая.

– Сейчас подберу. Пойдем со мною, будешь советовать. Ты выглядишь сногсшибательно, и вообще, если рыжая умеет носить розовую одежду, у нее следует консультироваться по вопросам моды.

Молли сочла желтый сарафан и босоножки без каблуков приемлемыми и добавила к образу массивную золотую цепочку и серьги-капельки из своих запасов. А тут появилась и Барбара, одетая в простое, но очень выразительное темно-синее платье-макси и с африканскими ювелирными украшениями ручной работы.

Ресторан отеля был переполнен, что исключало какие-либо разговоры о проекте. Это устраивало Каро, которая все еще прокручивала в мыслях то, что недавно услышала от Джорджа.

– Итак, – сказала Молли после того, как принесли вино и они заказали еду, – выкладывай свою историю. Где твои родители, есть ли у тебя братья и сестры, нравятся ли они тебе, была ли ты когда-нибудь замужем и как относишься к этому занятию?

– Молли! – одернула ее Барбара и повернулась к Каро: – Она очень хороший доктор. Только не признает никаких границ.

– Почему же? Еще как признаю, – наигранно возмутилась Молли. – Просто перескакиваю через них. Как, по-твоему, я могла бы проникать людям в головы и смотреть, нравятся они мне или нет?

– Родители умерли, – сказала Каро. – Есть сестра, которую я обожаю. Замужем не была и к этому делу отношусь настороженно.

– Почему так? – спросила Молли. – Неудачно сложившиеся отношения?

– Не совсем так. – Это была неправда, но Каро не собиралась выкладывать все о себе, покуда не познакомится с Молли и Барбарой покороче. – А ты, Молли? Была замужем?

– Дважды. Разве во время нашей последней поездки на пляж ты еще не поняла, что я не разбираюсь в мужчинах?

– Нашла чем гордиться! – фыркнула Барбара.

Каро рассмеялась. Было ясно, что подруги прочно распределили между собой роли: Молли представляла из себя дерзкую эпатажницу, а Барбара – едкого, немного нудного скептика. Эта игра определенно нравилась им обеим, и, как Каро поняла не без удивления, этот спектакль нравится и ей.

– Раз уж мы разоткровенничались… – сказала Барбара, – сознаюсь, что я встречалась целых пять лет, но так и не срослось.

– Потому что Наоми не умеет ценить то, что попадает к ней в руки, – заметила Молли. – Но Каро не ответила на мой вопрос. Ты остерегаешься мужчин, потому что у тебя был с ними неудачный опыт или еще по какой-то причине?

Каро не ела с раннего утра, и сейчас от вина у нее началось легкое приятное головокружение.

– Сестра говорит, что я похожа на авокадо наоборот.

– Что-что?

Каро изложила теорию Эллен насчет того, что она – невообразимая размазня под твердой коркой.

– Я бы предпочла, чтобы меня сравнивали с… даже и не знаю… о, с лаймом! Кислятина, зато полно витамина С.

– А я – банан, потому что… – с важным видом начала Молли.

– Не будем углубляться в ботанику! – вмешалась Барбара, и Каро рассмеялась. – Лучше расскажи про сестру. Она старше тебя? Младше?

– Младше, почти на три года. У Эллен две дочки.

– Счастливая, – сказала Барбара. – А у меня только братья. Пятеро.

– А я – единственный ребенок в семье и поэтому считаю, что мне все позволено. Ты стажировалась в Мемориальной больнице Фэрли, да? Это хорошее место для… – Молли вдруг сообразила, что ее занесло не туда. – Я имею в виду… до тех пор, пока… Боже, какая я дура! – Она так покраснела, что щеки ее сделались такого же цвета, что и волосы.

– Не бери в голову, – сказала Каро. Конечно, они должны были изучить все, что имелось в интернете об их новой коллеге, а в последнее время сеть упивалась онлайн-кампанией против нее. – Это уже позади.

Барбара бросила на нее испытующий взгляд, но промолчала.

– Я даже представить себе не могу, каково тебе было пережить это. Как же тебе досталось, бедняжка Каро! Но зато, не случись всего этого, ты не приехала бы сюда, и я рада, что ты здесь.

Каро, не привыкшая к таким щедрым излияниям симпатии, совсем растерялась, но, к счастью, появление официанта с блюдами избавило ее от необходимости отвечать.

Во время еды деликатные вопросы больше не затрагивались. Местные деликатесы – черепаховое жаркое и пирог из кассавы – оказались восхитительными. Каро с удивлением обнаружила, что они проболтали между собой почти два часа.

– Получилось не хуже, чем в первый раз, – немного застенчиво сказала она. – Надеюсь, мы сможем еще раз сюда выбраться.

– Не сомневайся, сможем. И не раз, – уверила ее Молли, а Барбара улыбнулась и кивнула.

Когда они вернулись на базу, оказалось, что Эйдена продолжает периодически тошнить, у него сохраняются жар и озноб, и Ласкин перевел его в больничный корпус.

– Это всего лишь предосторожность, – сказал он Каро. – Диарея и тошнота довольно сильные, но угрозы для жизни не представляют. – Эйдену поставили капельницу с жидкостью и препаратами, и Ласкин не волновался за него. – Я отправил биоматериал на анализы, но не думаю, что это норовирус: ведь никто больше не заболел. А вот Джеймс в ярости: я сказал, что на кухне у него что-то испортилось.

Каро уже была в состоянии представить себе, в какие формы может вылиться ярость Джеймса. Она вернулась к себе, переоделась, вошла в интернет и принялась изучать информацию о своем новом ассистенте.

Тревор Мартин Абруццо, тридцати восьми лет, вырос и учился в школе в депрессивном городке Уилкс-Барре в Пенсильвании. С отличием закончил Пенсильванский университет, потом Гарвардскую медицинскую школу, стажировался в чуть ли не легендарном Центре Гарольда Гейнера при Массачусетской больнице общего профиля. Потом примкнул к «Врачам без границ» и работал в Демократической Республике Конго, где оперировал в невообразимых условиях. Этот этап его карьеры завершился после того, как он в Киншасе прооперировал девятнадцатилетнюю дочь известного отнюдь не с лучшей стороны африканского диктатора. Девушка умерла, Абруццо же чудом спасся, покинув континент. Несколько лет он проработал во Всемирной организации здравоохранения, от которой много раз ездил в командировки в горячие точки и регионы, пострадавшие от стихийных бедствий. Владел несколькими языками: французским, английским, немецким и лингала.

Каро отыскала и описание неудачной операции дочери диктатора, у которой была агрессивная мультиформная глиобластома правой височной доли. Во время операции, продолжавшейся одиннадцать часов, Абруццо продемонстрировал изумительную технику, но на этой стадии болезни девушку не смог бы спасти и сам Иисус Христос (хотя, конечно, ни диктатор, ни его палачи не посчитались бы с таким мнением).

Однако его мастерство должны были бы оценить многие американские больницы, охотно берущие на работу талантливых нейрохирургов. Так почему же Абруццо поехал не в Майо, или в больницу Джона Хопкинса, или в Нью-Йоркскую пресвитерианскую больницу, а отправился на Кайман-Брак?

Каро искала что-то иное, более личное и, еще немного погуглив, нашла его анонимный блог, озаглавленный «Репортажи с медицинского фронта». Но и это оказалось не тем, что она ожидала.

Об операциях он сделал там лишь одну короткую запись (именно по ней поисковая система нашла блог), в которой рассказал о трепанации черепа в сухих медицинских терминах, по-видимому, рассчитывая таким образом отпугнуть всех, кроме других врачей. О личности пациента не сообщалось ничего, кроме одного местоимения в последней фразе: «По крайней мере, я мог безопасно видеть ее дома».

И что все это значило?

Вообще, записей в блоге оказалось немного, и все они, за одним исключением, были столь же краткими и сухими. Неудивительно, что к нему вело так мало ссылок. Прочитав с полдюжины записей, Каро вернулась к резюме Абруццо. В Пенсильванском университете Абруццо получил первичное медицинское образование, показав неважные результаты в физике. Зато там он основал питейный клуб «Дистанционная жуть»; этот поступок вроде бы совсем не сочетался с бесцветной манерой его научных описаний и рассуждений в блоге. Полиция кампуса арестовывала членов клуба за мелкое хулиганство; в том числе и самого Абруццо. Дважды.

Внешность его была непримечательной. Коротко стриженные темные волосы с проседью. Глубоко посаженные карие глаза за очками в массивной оправе, твердый подбородок, кожа с заметным коричневым оттенком, который может быть результатом или глубоко въевшегося загара, или смешения разных этносов. Вполне симпатичный, но ничем не выделился бы в любой толпе. А если сравнить его с Джулианом – вообще сова и павлин.

Так что же подвигло его к участию в этом странном и малопонятном эксперименте на карибском островке? Да еще в роли ассистента? Он превосходит ее по опыту, достижениям, возрасту – во всех отношениях. Может быть, предполагается, что на роль ассистента перейдет она? Так на это она не подписывалась. И если бы предполагалось ее понижение, разве Джулиан не должен был бы предупредить ее об этом?

Но она ведь уже выяснила, что не понимает Джулиана. «В этом парне есть тайные бездны», – сказала бы Эллен, у которой никогда не было никаких тайн.

Чувствуя себя совершенно сбитой с толку, Каро закрыла ноутбук и перешла к папкам Джорджа, надеясь, что сможет выудить оттуда что-то полезное, не слишком углубляясь в формулы.