Текст книги "Нарисованные шрамы"

Я слышу, как где-то позади меня кто-то ахает. Я прерываю поцелуй и, бросая взгляд через плечо, вижу вчерашнюю девушку, которая стоит в дверном проеме, держа поднос с едой в руках, с полуоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами. Я вскрикиваю и быстро хватаюсь за подол моей кружевной сорочки, что задралась мне на спину, и стягиваю ее вниз поверх рук Романа, которые сейчас держат меня за задницу. Надеюсь, она не будет рассказывать всем на кухне о том, что видела мои черные кружевные стринги.

– Пахан, я… прошу прощения. Я не знала…

– Поставь здесь и уходи, – Роман огрызается подо мной, как будто он зол на нее за то, что она зашла, но это не имеет смысла: мы же все это делаем как раз ради нее. Ну, по крайней мере, он. Что касается меня, то я не знаю, притворяюсь ли. И это меня безумно пугает.

Я жду, пока девушка уйдет, затем смотрю на Романа.

– А теперь… пожалуй, пойду, – говорю я, но не предпринимаю попытку слезть с него.

Он пристально смотрит на меня прищуренными глазами, все еще держа руки на моей заднице. Кожа на его груди такая теплая под моими ладонями, его губы так близки. Достаточно немного наклониться вперед, чтобы попробовать их снова. Разве плохо будет, если я останусь с ним здесь? Да, наверное. Я начинаю слезать с него, и его руки мгновенно исчезают с моего тела.

– Мне надо съездить купить какую-нибудь одежду, – делюсь я, спускаясь с кровати, хватаю сэндвич с подноса, который оставила горничная, и иду к двери. – Твою надменную жену ни за что не должны застать разгуливающей в одном из моих худи.

– Отвезу тебя утром. Будь готова к девяти.

Я оглядываюсь на него и вижу, как он распластался на кровати, руки скрещены за головой, и от этого его и так огромное тело кажется еще больше. Нельзя быть таким красивым. И я опять упустила возможность посмотреть на его татуировки. Черт!

– Окей. Тогда спокойной ночи, – говорю я и выбегаю из комнаты.

Глава 6

Роман

Когда я вхожу на кухню около половины девятого, Нина уже заканчивает завтракать. Вместо того чтобы присоединиться к ней, я наливаю себе стакан апельсинового сока и пью его у стойки, потому что не знаю, смогу ли встать, если сейчас сяду. Уоррен мучил меня почти два часа этим утром на сеансе физиотерапии, и после этого я едва смог принять душ и одеться. Мне надо было сразу взять инвалидное кресло вместо костылей.

– Нам придется поехать немного в объезд, перед тем как я отвезу тебя на шопинг. – Я ставлю пустой стакан в раковину. – Один из моих людей позвонил насчет проблемы, которую мне нужно решить. Это не займет много времени.

– Ты не против, если мы заодно заскочим в художественную лавку? Недавно заходила Варя и сказала, что привезли мои принадлежности для рисования, но мне нужно купить больше красок.

– Конечно. Я попрошу одного из парней принести коробки наверх. Куда их поставить?

– Перед окном у книжной полки. Если ты не против, что я там организую свое рабочее место. Я застелю пол и не устрою беспорядок, обещаю.

– Конечно, – киваю я и разворачиваюсь, чтобы пойти к себе в спальню и взять инвалидное кресло, когда боль пронзает мою правую ногу по всей длине. Черт! Я на секунду зажмуриваюсь, глубоко вдыхаю и делаю шажок вперед. Мне удается сделать еще два до того, как приходится остановиться и сделать небольшой перерыв.

– Роман?

Я смотрю через плечо и вижу, как Нина наблюдает за мной со своего места за столом.

– Все хорошо?

– Да, – киваю я и продолжаю ковылять к спальне, стараясь не переносить слишком много веса на правую ногу.

* * *

Я хватаюсь за дверную ручку и поворачиваюсь к Нине.

– Оставайся в машине. Я скоро вернусь.

– Конечно, дорогой, – улыбается она и обнажает зубы. Я мотаю головой и перемещаюсь с сиденья машины в инвалидное кресло, которое держит для меня Дмитрий, мой начальник охраны.

Склад находится на юге города, на лужайке между двумя заброшенными фабриками. Земля неровная, поэтому тяжело передвигать колеса, но Дмитрий прекрасно знает, что мне нельзя помогать. Мы входим через большую дверь, которая используется для машин, и останавливаемся посреди огромного зала, где двое моих людей стоят в ожидании.

– Кто накосячил? – рявкаю я, входя. Дмитрий следует за мной.

– Водитель, – отвечает Михаил. – Его остановил обычный патрульный за превышение скорости. А еще он был пьян. Товар конфискован.

– Он гнал, когда перевозил мой товар. Пьяный, – говорю я, не веря. – Где этот идиот?

– Он смог сбежать от копов. В подсобке.

– Убей его, – приказываю я Михаилу и поворачиваюсь к Антону. – Убедись, что остальные предупреждены, чтобы такое дерьмо больше не повторилось.

– Да, пахан.

– Покажите карту. Нам нужно изменить маршрут для нескольких следующих отправок.

Мы тратим около двадцати минут на то, чтобы проложить альтернативный маршрут, и еще почти час на то, чтобы пройтись по всем поставкам, запланированным на следующие две недели, и сделать необходимые корректировки. Может быть, мне не следовало брать Нину. Она, наверное, беспокоится в машине, ожидая так долго.

Когда мы наконец возвращаемся к машине, Дмитрий открывает мне дверь, я вижу Нину и останавливаюсь. Она сидит по-турецки на заднем сиденье с закрытыми глазами. У нее на коленях на телефоне проигрывается видео, где женщина в такой же позе бормочет какую-то чепуху в стиле нью-эйдж, в то время как Нина повторяет за ней. Она выглядит нелепо.

– Что ты делаешь?

– Очищаюсь от негативных вибраций и направляю позитивную энергию в мои чакры. Вова сказал, что не возражает.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нашего водителя. Он смотрит прямо перед собой, изображая спокойствие, но я вижу по его лицу, что тот едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

– Хочешь попробовать, дорогой? Это чудесно помогает избавиться от стресса, – говорит Нина совершенно серьезным тоном, но я вижу озорной огонек в ее глазах.

– Мы попробуем что-то подобное, когда доберемся до дома.

Нина

На банкетке в примерочной три стопки одежды. В самой большой находятся вещи, которые мне не подходят и которые нельзя переделать. Средняя состоит из одежды, которая сидит не самым лучшим образом – в основном джинсы и два платья, – но которую можно укоротить. Консультант бутика ранее снял с меня мерки и обещал перешить вещи у портнихи и доставить их через два дня. У этих элитных бутиков, конечно, потрясающее обслуживание клиентов. Я отдаю одежду, которую нужно укоротить, консультанту, ожидающему перед примерочной, и забираю третью и самую маленькую стопку с собой на кассу. Не могу поверить, что я смогла найти что-то подходящее.

Роман оплачивает картой мои покупки, затем обвивает меня рукой за талию и наклоняется ближе.

– Мне очень нравятся те розовые стринги. Сегодня ночью ты наденешь их для меня, – говорит он и целует меня.

Я знаю, что он это делает только потому, что его подчиненный, Дмитрий, находится перед нами и собирает сумки, но тем не менее я ощущаю, как бабочки трепыхаются у меня в животе. Дмитрий не комментирует, притворяясь, что ничего сверхъестественного не происходит, но я заметила, как расширились его глаза, когда он увидел, что мы целуемся. Он немного старше Романа – ему где-то под сорок – и красив, с парой лишних фунтов в талии.

Рука Романа оказывается на моей заднице, и он слегка ее сжимает.

– Перестань пялиться на моего начальника охраны, Нина, – говорит он мне на ухо.

Я вскидываю бровь и улыбаюсь:

– Конечно, любимый.

Мы направляемся к обувному магазину рядом с бутиком, и пятнадцать минут спустя я сижу на стуле, а по меньшей мере дюжина коробок разбросана на полу вокруг меня. Когда я вижу цены на коробках, то почти падаю в обморок и хочу пойти в другой магазин, но Роман не желает ничего слышать. И вот я держу пару туфель на каблуках, которые стоят небольшое состояние, и слышу, как приближается Роман. Он подъезжает и останавливается передо мной, наклоняется, забирает у меня туфли и кладет их себе на колени.

– Левую, – командует он и протягивает руку.

Я скрещиваю ноги и поднимаю левую ступню, кладя пятку в его ладонь. Он берет туфлю со своих колен и, держа мою ногу за лодыжку, надевает ее на мою ступню.

– Обувь – твой фетиш, Роман?

– Нет, но, кажется, она им становится, – отвечает он, вздернув подбородок, и отпускает мою ногу. – Правую.

Он проделывает то же самое с каждой парой обуви, и к моменту, когда мы заканчиваем, я сильно возбуждена. Я понятия не имела, что мои ступни – это эрогенная зона, а может, дело в том, как он каждый раз целенаправленно гладит мою кожу на лодыжке. Такое ощущение, что любая часть моего тела стала бы эрогенной зоной, если бы Роман до нее дотронулся. Конечно, я никогда не позволю, чтобы до этого дошло.

– Мы берем все, – говорит он и машет рукой Дмитрию, который стоит у входа.

– Ты сошел с ума, – шепчу я так, чтобы Дмитрий не услышал. – Мы берем только одну пару.

– Нет.

– Роман!

– Берем все, Нина. Ну же, улыбнись.

– Спасибо, любимый, мне они так нравятся! – Я широко ему улыбаюсь и наклоняюсь, чтобы чмокнуть в щеку.

– Дмитрий отведет тебя в художественную лавку и потом к машине. Жди меня там. Мне надо заскочить в другой магазин, я скоро буду.

– О, было бы отлично. Я плохо ориентируюсь в незнакомых помещениях.

– Я знаю, дорогая. Не переживай, со всеми случается. – Он оставляет легкий поцелуй на моих губах, поворачивается, чтобы выйти из магазина, и я замечаю, как Дмитрий наблюдает за ним с растерянностью на лице.

– Он такой милый, правда? – улыбаюсь я Дмитрию, который хлопает глазами. Быстро оборачиваюсь и выхожу из магазина, чтобы он не услышал, как я тихо смеюсь.

Глава 7

Нина

Когда мы возвращаемся после шопинга, брачный агент уже ждет нас в гостиной Романа. Подписание свидетельства о браке в высшей степени разочаровывает. Агент произносит свой текст, в то время как Варя и Максим выступают нашими свидетелями. Пара «да» и позже четыре подписи, и вот Роман и я – муж и жена. Я не могу поверить, что вышла замуж в джинсах, которые ношу с первого года колледжа. Это одно из самых странных событий, которые я когда-либо переживала. Хотя кольца – милый штрих. Не знаю, как Роман смог найти обручальные кольца так быстро. Вероятно, он ходил в ювелирный магазин, пока я ждала в машине с Вовой и Дмитрием. Еще я получила второе кольцо: широкую полоску из белого золота с бледным камнем посередине, которое, предполагаю, будет выступать как помолвочное кольцо. Наверное, это подделка, потому что настоящее стоило бы целое состояние. Но все равно оно мне нравится.

После того как брачный агент и наши свидетели уходят, Роман берет ноутбук, говорит, что ему нужно работать, и запирается у себя в комнате. Он даже не выходит, чтобы съесть обед, который приносит Варя.

Я убираю новую одежду в гардероб и заканчиваю одну картину, прежде чем исчерпывается запас моего вдохновения. Теперь мне становится ужасно скучно. Может быть, стоит что-нибудь заказать и начать декорировать дом, как я планировала? Может быть, какие-нибудь светильники? Я растягиваюсь на диване и закрываю глаза.

– Светильники. Я люблю светильники. Чем больше, тем лучше. Золотые, с большими черными абажурами. И узорчатыми вставками, – бормочу я себе. – Они придадут изящный вид, и я расставлю их повсюду. Персонал возненавидит эти штуки. С них чертовски сложно вытирать пыль, и…

– Никаких светильников. – Я слышу глубокий голос Романа, раздающийся прямо надо мной, но лишь улыбаюсь и продолжаю, не открывая глаз:

– И мой муж ненавидит мои светильники. Но он знает, что у него нулевые знания в дизайне интерьера, и он настолько без ума от меня, что решает оставить мои светильники в покое. Все четырнадцать.

Я открываю глаза и вижу Романа, склонившегося надо мной, его глаза прищурены. Он снова в инвалидном кресле. Странно. Когда он в своих апартаментах, то обычно пользуется костылями.

– Решил наконец выйти из своей пещеры, как я посмотрю. – Я поднимаю бровь.

– Тебе надо одеться. Мы спускаемся ужинать через тридцать минут.

– Развратное, серьезное или что-то среднее?

– Что-то среднее подойдет.

– Черт, я хотела, чтобы ты выбрал развратное.

Роман

Мое чертово колено опять заклинило. Это случается время от времени. Днем я принял обезболивающее и провел остаток дня, работая в кровати, в надежде, что это поможет. Помогло, но совсем немного. Я ненавижу это кресло, но что меня беспокоит больше, чем само кресло, – это то, что Нина видит меня в нем. Она мне никто. У нас ограниченная по времени сделка, и потом Нина исчезнет. Но все равно это меня беспокоит.

Дверь в ее комнату открывается, и, когда Нина выходит, пространство начинает пульсировать от энергии. На ней узкие черные джинсы и желтая шелковая блуза, дополненная туфлями на каблуках в тон. Волосы собраны в высокий хвост, который падает ей на спину. Обычно Нина не красится, и мне это нравится. Ей это не нужно. Но сегодня она, должно быть, решила, что это особый случай, потому что ее губы глубокого красного цвета, и она что-то сделала с глазами, подчеркнув их форму и цвет. Забавно, но я скучаю по ее кольцу в носу.

– Готова? – спрашиваю я.

– Настолько, насколько это возможно. Веди, муж.

* * *

Когда мы входим в большую столовую на первом этаже, все уже сидят и болтают. В тот момент, когда они нас замечают, разговоры затихают и все встают. Напряжение настолько ощутимо, что его можно резать ножом, поэтому я решаю сразу перейти к делу.

– Это моя жена, Нина Петрова, – объявляю я.

Все с удивлением смотрят на меня и затем переводят взгляд на Нину.

– Привет! – улыбается она и машет рукой.

Никто не отвечает. Хорошо.

– Сегодня у нас была гражданская регистрация, но мы решили отложить венчание до лета. Нина хочет церемонию на открытом воздухе.

– Да. Она пройдет у озера. – Нина целует меня в щеку. – Спасибо, что поддержал меня, любимый.

– Я знаю, что это немного неожиданно, но это ничего не меняет. Если кто-нибудь осмелится проявить неуважение к моей жене, последствия ему не понравятся. – Я стараюсь остановить взгляд на каждом мужчине, сидящем за столом, пока не дохожу до моего дяди. – Неважно, кто он. Ясно?

– Да, пахан, – отвечают все в унисон.

– Нина, ты уже знакома с Максимом и Дмитрием, – говорю я, и они кивают. Затем я перевожу взгляд на другую сторону стола.

– Это Леонид, мой дядя.

Я наблюдаю за его реакцией, но Леонид далеко не так глуп. Он кивает, его лицо – идеальная маска вежливости, но невозможно не заметить злой отблеск в его глазах.

– Слева от Леонида – Михаил, братья Иван и Костя, Сергей. Справа от Дмитрия – Юрий, Павел и Антон. Это самые близкие мне люди, им я доверяю жизнь. А с этого момента еще и твою жизнь.

Нина поворачивается к мужчинам за столом. Все они сжимают правую руку в кулак, одновременно ударяют себя в грудь в унисон и кивают, пока она смотрит на них широко открытыми глазами. Выражение ее лица под контролем, но по ее позе и тому, как ее руки сжимают мое предплечье, я понимаю, что она немного в шоке. Судя по всему, мой цветочек до сегодняшнего вечера не осознавал до конца, во что ввязывается.

– Давайте есть, – говорю я и киваю Варе, которая ждет у двери. Она подает знак рукой Ольге, Валентине и Галине, чтобы принесли еду.

Ужин проходит, как я и ожидал: в основном в тишине. Каждые несколько минут кто-нибудь бросает быстрые взгляды в направлении Нины, которые, я уверен, она замечает, но делает вид, что нет. И Нина очень хорошо притворяется, почти пугающе хорошо. Я ожидал, что она перегнет палку, будет переигрывать, хихикать. Ничего из этого не происходит. Она наклоняется ближе, чтобы спросить что-то, время от времени дотрагивается до моей руки. Все кажется таким настоящим, что даже я, зная, что все это – притворство, с трудом могу не поверить в ее игру.

– Я передумала, – шепчет она мне на ухо и прерывает мой ход мыслей. – Мы оставим этот стол. Он грандиозный.

– Я рад, что ты так думаешь.

– Но шторы придется убрать, милый. Этот оттенок коричневого такой унылый. Мой гуру фэншуя говорит, что мы всегда должны выбрасывать вещи, которые нас угнетают.

Тон ее голоса совершенно серьезен, лицо – образец абсолютной искренности, но глаза смеются надо мной. Я наклоняюсь к ней.

– Тогда мы их сожжем, – предлагаю я и целую ее.

Глава 8

Нина

Что-то не так. Я помню, что Роман говорил о важной встрече, запланированной на это утро. Сейчас десятый час, а он все еще не вышел из комнаты. Я слышала, что около восьми звонил его телефон и затем Роман с кем-то говорил. Пятнадцать минут спустя Валентина принесла нам завтрак, сказав, что Роман велел оставить его у меня.

Может быть, стоит проведать его? Я кладу кисть на тарелочку, которую держу рядом с холстом, вытираю руки и поворачиваюсь к комнате Романа. Внезапно дверь открывается, и он выезжает в инвалидном кресле в направлении кухни. На нем только спортивные штаны, верхняя часть тела вся напоказ, и я не могу оторвать глаз.

Роман даже не замечает моего приближения. Вместо этого он направляется к шкафу с ящиками рядом с раковиной и начинает рыться в верхнем из них. Когда он не находит то, что ищет, то бормочет что-то на русском, с грохотом задвигает ящик и переходит к следующему.

– Нужна помощь?

– Нет! – рявкает он.

Я наблюдаю за тем, как Роман выуживает белую баночку из ящика, достает из нее две таблетки и проглатывает их. Он снова смотрит на руку, вынимает еще одну таблетку и бросает баночку обратно в ящик. Пока Роман достает бутылку воды из холодильника, я пользуюсь случаем, чтобы взглянуть на наклейку и узнать, что он принял. Это обезболивающее. Наконец он разворачивает кресло, оказывается ко мне лицом, и я ахаю.

– Ты ужасно выглядишь. – Его лицо бледное, а глаза красные. – Ты вообще спал?

– Практически нет.

Я следую за ним в его комнату и вижу, как он въезжает в гардеробную и возвращается с парой брюк и рубашкой на коленях.

– Что ты делаешь?

– У меня встреча через двадцать минут. Пожалуйста, выйди, мне надо переодеться.

– Ты не в состоянии куда-либо идти, Роман.

Он игнорирует меня, кладет одежду на кровать рядом с собой и начинает вставать с кресла, но в тот момент, когда Роман пытается выпрямиться, с его губ срывается шипение, и он шлепается обратно.

– Черт!

– Ну, я полагаю, это означает, что в ближайшем будущем не будет никаких раздеваний, – говорю я. – Давай помогу тебе лечь на кровать.

– Кровать не поможет. Колено не гнется, я не могу выпрямить ногу.

– Как насчет дивана? Можно подложить что-нибудь тебе под ногу и посмотреть кино.

Роман смотрит на меня так, будто я спятила.

– Я не могу провести день, смотря кино. Мне нужно рулить криминальной империей.

– Ну, сегодня ты ничем не будешь рулить, в прямом или переносном смысле. Ты только что принял тройную дозу обезболивающего, поэтому, скорее всего, ты вырубишься меньше чем через час и будешь спать как младенец.

– Дерьмо, – ругается он, затем ворчит что-то на русском и мотает головой.

– Без понятия, что ты сейчас сказал, но соглашусь, – киваю я. – Тебе нужно позвонить им и все отменить?

– Ага. Дай мне телефон.

Когда мы добираемся до гостиной, Роману каким-то образом удается пересесть на диван. Я хватаю одну из больших подушек и подкладываю ему под ногу, затем иду в его комнату и приношу одеяло, которое набрасываю сверху. Роман следит за каждым моим движением, но не комментирует. Не думаю, что он привык, чтобы о нем кто-то заботился. Я могу ошибаться, но мне кажется, что втайне он этим наслаждается. Я направляюсь на кухню и проверяю завтрак, оставленный на подносе. Это какой-то домашний пирог с фруктовой начинкой. Я надкусываю его. Все еще теплый: подойдет.

– Вчера я начала смотреть фильм. Хочешь присоединиться? Я посмотрела всего пятнадцать минут или около того. Перескажу тебе начало, чтобы было побыстрее, – выкрикиваю я, пока достаю графин апельсинового сока из холодильника.

– Хорошо.

– Здесь где-то может найтись попкорн? – спрашиваю я, открывая кухонный шкаф.

– Сомневаюсь.

– Как насчет кухни внизу? Мы не можем смотреть фильм без попкорна.

– Без понятия. Позвони Варе и спроси у нее.

Я приношу поднос с завтраком и ставлю его на низкий столик перед диваном, затем поворачиваюсь к Роману.

– Ты занимаешь ужасно много места. Подвинься, пожалуйста.

– А ты сегодня командирша, – говорит он, но приподнимается на локтях.

Я сажусь на место, где была его голова, кладу ноги на столик и похлопываю по бедру. Роман медленно опускается обратно, кладя голову мне на колени. Он дает свой телефон, где уже набран номер Вари.

Роман

Я с нетерпением жду, чтобы это услышать.

– Варя, извините, если отвлекла вас, – щебечет Нина в телефон. – У вас случайно нет где-нибудь попкорна?

Я не слышу ответа, но могу себе представить лицо Вари. Практически уверен, что никто в этом доме никогда не видел попкорна. У нас есть бомбы, несколько ящиков с гранатами и тонна амуниции в гараже. Но нет попкорна.

– Да, попкорн… Ну, чтобы есть. Мы смотрим фильм. – Она слушает ответ Вари. – Что вы имеете в виду под «кто это, мы’’»? Я и Роман, – очередная пауза, и затем: – Да, Варя, я серьезно… Нет, это не нужно… Я… Окей, спасибо.

Она кладет телефон на стол, смотрит на меня сверху и изображает отвращение на лице.

– Попкорна нет, но она принесет нам арахис. Я его ненавижу, но она горит желанием прийти.

Конечно, горит.

Стук в дверь раздается менее чем через пять минут. Варя открывает дверь и идет к гостиной, но останавливается на полпути, чтобы поглазеть на нас. Ее взгляд скользит по мне, лежащем на диване под одеялом, и когда он доходит до моей головы, покоящейся на коленях Нины, ее брови поднимаются аж до линии роста волос. Затем она подходит, оставляет тарелку арахиса на столе и опять бросает на меня взгляд. Он переходит на руку Нины, погруженную в мои волосы: ее пальцы играют с одной из прядей.

– Я могла бы сама спуститься, – говорит Нина.

– Ерунда, дочка. Вам еще что-нибудь нужно?

– Можно принести нам обед сюда, я имею в виду позже? Не думаю, что Роман в ближайшее время покинет этот диван.

Варя бросает на меня взгляд и ухмыляется.

– О, в этом я уверена.

Когда Варя уходит, Нина откидывается назад и вклю-чает фильм. Она пересказывает мне, что случилось ранее, но на самом деле я не обращаю внимания на то, что она говорит, а вместо этого закрываю глаза и наслаждаюсь прикосновениями ее руки, которая расчесывает мне волосы. Обезболивающее начинает действовать, и я, наверное, мог бы встать и вернуться в свою комнату или по крайней мере сесть, но вместо этого я остаюсь в том же положении и слушаю голос Нины, который в мельчайших деталях описывает, как произошло убийство в фильме, и меняуносит.

* * *

– Я не собираюсь нести тебе костыли, Роман.

Я пристально смотрю на Нину, все еще сидя на диване, и стискиваю зубы. Мы провели все утро и большую часть дня, отдыхая в гостиной. Я даже смог поспать почти два часа, и моему колену намного лучше.

– Нина!

– Роман.

– Принеси мне чертовы костыли. Пожалуйста.

– Сегодня никаких костылей, – говорит она и толкает ко мне инвалидное кресло.

– Ты переходишь все границы, – огрызаюсь я.

– Подай на меня в суд.

Я ругаюсь, сажусь в проклятое кресло и еду в спальню. Приняв душ и переодевшись, я беру ноутбук и возвращаюсь в гостиную. Мне нелегко это признавать, но в колене все еще чувствуется пронизывающая боль. Она не такая сильная, но все-таки мне легче сидеть, и раз уж я так и так в кресле, то решаю немного поработать.

– Поеду в офис, – говорю я и киваю на дверь. – Пойдем. Я проведу тебе экскурсию по дороге.

Она следует за мной по восточному коридору, и яуказываю на каждую дверь, мимо которой мы про-ходим.

– Второй кабинет, которым я не пользуюсь. Две гостевые спальни, они заперты. Спортзал. Я тренируюсь здесь каждое утро, и три раза в неделю у меня физиотерапевт.

– Почему ты держишь закрытыми гостевые комнаты? Что ты делаешь, когда люди остаются на ночь?

– Я не приглашаю людей ночевать в моем доме. Это угроза безопасности.

Мы останавливаемся у лестницы, ведущей вниз, и я киваю на коридор, который простирается в западное крыло.

– Там комнаты моих ребят. Будет сложно поставить «жучки» в любой из них так, чтобы никто не заподозрил.

Лифт доставляет нас на первый этаж, и я поворачиваю направо, к «деловой» части дома.

– Комната отдыха. – Я указываю рукой на широко открытые двойные двери: через них видно большое помещение, которым пользуются мои люди.

– Справа кабинет Леонида.

– Чем он занимается?

– Официально Леонид отвечает за финансы, но на самом деле это Костя и Иван делают всю работу. Михаил занимается дистрибуцией и некоторыми другими вещами. У него свои кабинеты дома и на одном из складов. Так что он редко здесь бывает.

– Михаил – это большой парень с повязкой на глазу?

Я на мгновение останавливаюсь, беру Нину за руку и поворачиваю к себе.

– То, что случилось с Михаилом, – это личное. Пожалуйста, не расспрашивай об этом.

– Окей.

– Еще кое-что. Когда Михаил рядом, старайся случайно до него не дотронуться. Он… плохо переносит контакт с чужой кожей.

Нина широко раскрывает глаза, но больше ни о чем не спрашивает, только кивает.

– Хорошо. Вот эта дверь ведет в подвал. Тебе туда нельзя ни при каких обстоятельствах, – говорю я.

– Почему?

И речи быть не может о том, чтобы рассказывать ей, что там мы обычно пытаем людей.

– Тебе просто туда нельзя.

– Ты уже?.. Ну, ты понимаешь. – Она показывает на свое ухо.

– Максим уже с этим разобрался.

– Какая у него должность?

– Он мой заместитель. Дмитрий работает с ним, но он отвечает главным образом за безопасность.

– А остальные?

– Павел отвечает за клубный бизнес. Антон и Юрий занимаются бойцами. Сергей, высокий блондин, проводит переговоры, а также все наши законные сделки, такие как недвижимость и аренда. Он редко сюда приходит, но, когда он здесь, старайся избегать его. У него проблемы.

– У всех проблемы, Роман.

– Не как у Сергея. Поверь мне. Держись от него подальше.

– И все они живут здесь?

– У всех мужчин, с которыми ты вчера познакомилась, есть комнаты наверху. Но только Леонид, Павел, Костя и Иван здесь живут.

– А персонал? Горничные?

– У Валентины и Ольги есть комнаты на восточной стороне: там, где кухня. У Вари там тоже небольшое жилое помещение. Остальные каждый вечер уходят домой.

– Варя – твоя экономка?

– Она была уборщицей при старом пахане. Когда я пришел на его место, то обеспечил ее на всю жизнь, так, чтобы ей не пришлось больше работать. Она не хотела уходить. До сих пор не хочет. Поэтому я позволяю ей заниматься домом. Это делает ее счастливой.

– Ты имеешь в виду, что она не хочет уходить от тебя?

– Да.

Я вижу по ее глазам, что она хочет задать больше вопросов, но не спрашивает, а я не вызываюсь отвечать. О некоторых вещах лучше не говорить.

– Это кабинет Максима, затем Дмитрия. – Я указываю на двери справа. – Костя и Иван делят кабинет: это дверь рядом с кабинетом Леонида. Мой – последний по коридору. Если я не наверху, то, скорее всего, здесь. Позже дам тебе номера Максима и Дмитрия, на всякий случай.

– Мы можем посмотреть кухню?

– Если ты настаиваешь.

– Кажется, тебе не хочется. Что-то не так с кухней?

Все не так с проклятой кухней.

– Увидишь.

Нина

Мы стоим прямо перед открытыми кухонными дверьми, когда что-то большое и металлическое с грохотом падает на пол. Спустя долю секунды полнейшей тишины раздается такой громкий низкий вопль, что я морщусь. Когда мы заходим внутрь, я оглядываюсь и чувствую, будто попала в сумасшедший дом.

Огромный бородатый мужчина лет шестидесяти, одетый в белый фартук шефа и бандану, стоит, уперев руки в бока, и выкрикивает, как я догадываюсь, русские непристойные слова. Он не очень высокий, но шириной с грузовик. Большая перевернутая кастрюля чего-то похожего на суп лежит на полу у его ног. Валентина и две другие женщины, как я полагаю Ольга и Галина, бегают по кухне в поисках тряпок и затем бросаются на колени, чтобы вытереть пол. Тем временем повар спокойно стоит посреди большой лужи супа. Варя на другом конце кухни, рядом с большим холодильником, указывает на повара и тоже что-то кричитпо-русски.

В дальнем правом углу находится маленький обеденный стол, за которым сидят Костя и Дмитрий. Они пьют кофе и что-то обсуждают. Они не выглядят даже слегка взволнованными тем многоголосым ором, который стоит за их спинами.

Никто нас даже не замечает.

– Здесь всегда так? – бормочу я.

– В основном да.

Две женщины, вытирающие пол, начинают спорить. Одна из них бросает другой тряпку и идет к раковине.

– Они как раз под твоими апартаментами. Почему я ни разу не слышала их раньше? – спрашиваю я с трепетом.

– Я сделал на кухне звукоизоляцию.

– Правильное решение, – киваю я, все еще с изумлением таращась на этот хаос. – Нам лучше их оставить?

Роман оглядывается по сторонам, берет толстую разделочную доску и ударяет ею о металлическую стойку рядом с собой. Звук проходит через все помещение, заставляя меня подпрыгнуть. Все замолкают.

– Это Нина, – говорит Роман, – моя жена.

Я широко улыбаюсь и машу рукой в их направлении.

– Нина Петрова! – кричат они все и кивают одновременно.

– О, вы можете звать меня просто Нина.

– Нет, не могут! – рявкает Роман.

– Милый!

– Это не обсуждается.

– Ты такой строгий, Роман. – Я немного надуваю губы, затем поворачиваюсь к персоналу кухни. – Он строгий, да?

Все они смотрят на меня как на простушку. Отлично. Я поворачиваюсь к Роману.

– Можно я здесь останусь?

– Ты в этом уверена?

– Ага.

– Хорошо. Я буду у себя в кабинете.

– Загляну позже. – Я чмокаю его в щеку.

* * *

Десять минут спустя я сижу за столом в углу, пытаясь обсудить завтрак с Игорем, поваром. Он говорит только по-русски, поэтому Варя выступает моим переводчиком. Разговор проходит тяжело.

– Игорь думает, что тебе не понравились его пирожки этим утром, – делится Варя. – Он боится, что пахан его уволит или еще что похуже, если узнает, что тебе не нравится его еда.

Да черт побери! У меня возникает непреодолимое желание биться лбом об стол. Вместо этого я мило улыбаюсь.

– Мне очень понравился пирог. Он был вкусным, и я обязательно передам это Роману. Мне бы даже хотелось научиться его готовить. Только можно, пожалуйста, еще немного хлопьев на завтрак?

Варя переводит, и лицо Игоря озаряется улыбкой. Он спрыгивает со стула, бормоча что-то и махая рукой. Я следую за ним к кухонному острову, где он надевает мне через голову фартук и начинает доставать ингредиенты из шкафа. Я оборачиваюсь и смотрю через плечо на Варю, надеясь, что она скажет, что происходит, но она только смеется и качает головой.

Роман

Я заканчиваю подсчеты с Леонидом и Костей и смотрю на часы. Почти семь вечера. Весь день пролетел за встречами и накопившейся бумажной работой. Интересно, чем занимается Нина? Она сказала, что заскочит, но не сделала этого. Мне это не нравится, но я, хоть убей, не понимаю почему.