Текст книги "Комично, как все химично! Почему не стоит бояться фтора в зубной пасте, тефлона на сковороде, и думать о том, что телефон на зарядке взорвется"

4. Сидение это новое курение

Кстати, вы сейчас удобно сидите? Что ж, возможно, вам следует немедленно встать. Потому что:

• сидение – это новое курение;

• много сидишь – раньше умрешь;

• от гиподинамии умирает вдвое больше людей, чем от сигарет.

По работе мне приходится много бывать в разъездах, и тогда я большей частью в действии, но, работая дома, двигаюсь определенно мало. Особенно сейчас, когда очень увлечена этой книгой, ведь она требует много времени.

Нередко мой рабочий день дома выглядит так: я встаю вместе с Маттиасом, выкатываюсь из постели прямо к компьютеру, чтобы «только быстренько проверить почту». Где-то, как мне кажется, через часок Маттиас возвращается – уже шесть вечера. Я все еще в пижаме и проработала 11 часов. Мне тем более необходимо следить за тем, чтобы больше двигаться. Как-никак, «сидение – это новое курение» – НАУЧНО ДОКАЗАННЫЙ ФАКТ. Так что, дорогие курильщики, отныне наслаждаться вам сигаретой не сидя, а на ходу!

На практике действует такое простое правило: когда что-то «научно доказанное» кажется неадекватным, скорее всего, это на самом деле либо не доказано наукой, либо вполне адекватно. В выражении «сидение – это новое курение» есть большая доля истины, но не без преувеличений. Начнем с плохих новостей – то есть с истин.

Сердечно-сосудистые заболевания, лишний вес, диабет второго типа, рак и депрессии связывают с sedentary lifestyle, как в науке называют сидячий образ жизни. Мне хотелось бы знать, как много сидели наши предки. Они тоже при каждой возможности приседали на камень или на пол? И не само ли собой разумеется, что в какой-то момент люди принялись делать стулья? Или же сидячий образ жизни противоречит биологии и служит опасным следствием нашего культурного развития? Эксперты считают, что скорее последнее.

В статье «Сидение – это новое курение: как у нас дела?» (Sitting is the new smoking: where do we stand?) доктор Бенджамин Бэддли (Benjamin Baddeley) пишет:

«Если бы Землю посетил инопланетянин, его бы немало озадачил наш современный образ жизни, и не в последнюю очередь отношение к физическим нагрузкам. Долгие шесть миллионов лет мы были охотниками и собирателями, а теперь можно наблюдать, как люди расползаются по теплым помещениям; как они под воздействием силы тяжести разваливаются в удобных креслах перед светящимися экранами; как механические лестницы неустанно перемещают их туда-сюда между этажами; и даже как они парят над континентами – в теплых коробочках и тоже сидя. Невероятно, но тех же людей можно потом лицезреть, как они в “свободное время” безо всякой нужды и при любой погоде наматывают круги по улице или же – что еще более странно – отстегивают деньги учреждениям, называемым фитнес-студиями, только затем, чтобы там без устали поднимать и опускать тяжелые предметы или бегать по вращающейся транспортерной ленте, пока не покраснеют и не покроются потом».

Ну да, это я – отстегиваю деньги фитнес-студии и не хожу туда. Этакая особая форма скрытого долевого участия. Наверное, я одна из этих тихих дольщиков, одна из великого множества мертвых душ фитнес-клубов.

Мы на самом деле относимся к существам, которые все чаще становятся жертвами неинфекционных заболеваний – Non-communicable diseases (сокращенно NCD). Это болезни, которые не передаются как инфекции, но все же распространяются до масштабов эпидемий, – хронические, медленно прогрессирующие. Основные категории NCD – сердечно-сосудистые заболевания (инфаркты и инсульты), рак, хронические легочные заболевания и диабет второго типа. Болезни NCD – причина 71 % всех смертельных исходов в мире. По данным ВОЗ, от них ежегодно умирает 15 миллионов человек в возрасте от 30 до 69 лет. Но я пишу это не для того, чтобы испортить вам настроение. Я пишу это, потому что NCD большей частью можно избежать. Важнейшие предотвратимые факторы риска: это курение, злоупотребление алкоголем, нездоровое питание и недостаток движения.

То, что недостаток движения – это плохо, а спорт – хорошо, мы вообще-то давно знаем. И совершенно очевидно, что, когда человек сидит, он мало движется. Но насколько это на самом деле опасно?

В поисках информации достаточно из любопытства погуглить «Сидение – это новое курение», и сразу найдется множество статей. В них, в частности, можно прочитать, что даже регулярные занятия спортом не смогут компенсировать ущерб, наносимый здоровью сидением. (Подумать только, значит, никакой разницы, хожу я на фитнес или нет – при том, что я столько сижу, это так и так гиблое дело!) Пишут, что главное не сидеть подолгу, не делая перерывов. Хотя бы раз в час надо ненадолго встать, а лучше вообще иметь стол для работы стоя, иначе долгим сидением человек якобы сводит на нет всю ту пользу для здоровья, которую с такими усилиями и потом добывал в фитнес-студии или во время пробежки. Под таким углом зрения получается, что сидение – это не только пренебрежение движением, имеющим оздоровительный эффект, но и активный, прямой вред здоровью.

Что стоит за подобными утверждениями?

Я с удовольствием отвечу на этот вопрос, но прежде мы должны согласиться с тем, что обычно наука не дает коротких и в то же время верных ответов. Мы охотно допускаем, что наука оперирует фактами, но это не всегда так. Наука может выдавать точные цифры и данные измерений, но зачастую их настолько сложно интерпретировать, что автоматически обратить цифры и данные в факты невозможно. Скажем, у ученого есть какое-либо предположение, и он в своих экспериментах находит ему подтверждение. Но это вовсе не делает предположение фактом – оно все еще остается предположением, пусть и хорошо обоснованным.

Мы, кроме того, охотно допускаем, что «научно доказанные» утверждения – правда. Однако зачастую «правда» – это лишь сумма всех хорошо обоснованных предположений в настоящий момент. Новые опыты могут приносить новые открытия, ведущие к тому, что все, принимавшееся до сих пор за правду, снова ставится под вопрос. Так что тот, кто хочет мыслить по-научному, должен быть готов не довольствоваться простыми ответами.

Вот вам житейский пример для иллюстрации. Скажем, я приглашаю друзей на ужин. Коллега, назовем его Пауль, впервые у меня в гостях. Я не знаю ни его пристрастия в еде, ни то, сколько он обычно ест. Но по-любому будет мое фирменное ризотто, которое, как правило, пользуется успехом, и гости с удовольствием его съедают. И только Пауль не осиливает свою порцию, хотя ризотто громко расхваливает.

Вопрос: почему Пауль не доел свою порцию?

На ум приходят разные варианты возможных ответов:

Паулю ризотто не понравилось.

Или: Пауль не был голоден.

Или: Пауль вообще много не ест, или он как раз на диете.

Ответ в принципе не может быть очень уж сложным, правда? Ну а теперь спросим-ка ученого, как бы он расценил ситуацию.

Пауль ел меньше других присутствовавших на ужине гостей. Есть вероятность, что либо Пауль ел по количеству ниже среднего статистического уровня, либо другие выше среднего. Пауль был единственным гостем, не опустошившим тарелку. И в прошлом последовательно наблюдалось, что другие гости до конца съедали большие порции того же самого ризотто. Все это вместе дает весомое указание на то, что причина неидентичного поведения по отношению к ризотто – в Пауле.

Малое количество съеденного может иметь разные причины. Одной из них может быть пониженное чувство голода у Пауля, хотя мы еще не можем утверждать, что это для него всегда истинно. Существует вероятность, что Пауль несколько больше обычного съел на обед или в принципе немного ест на ужин.

Еще одна возможная причина может заключаться во вкусовых предпочтениях Пауля. Возможно, ему было невкусно. Это может быть из-за неприятия им ризотто вообще или из-за индивидуального неприятия именно такого ризотто, которое готовит Май. Этому противоречат словесные высказывания Пауля, свидетельствующие о приятных вкусовых ощущениях. Однако в прошлом неоднократно наблюдалось, что подобные высказывания не обязательно соответствуют истине, а могут служить исключительно укреплению социальной связи с хозяйкой дома либо соблюдению прочих социальных норм этикета. Поскольку на настоящий момент у нас нет данных ни о привычном режиме питания Пауля, ни о формах его социального поведения, эту вероятность можно принять во внимание с определенной осторожностью.

Возможна также комбинация из различных причин, хотя пока мы не можем количественно оценить влияние разных факторов.

Могут понадобиться дальнейшие исследования.

Вы еще тут, со мной? Или мозг уже отключился? Если вы раньше никогда не читали научных публикаций, теперь имеете представление – они ИМЕННО ТАКИЕ. Клянусь, я не утрирую. Газетные же статьи на научные темы читаются, как правило, не так сухо – разумеется, благодаря мастерству специализирующихся на науке журналистов. Однако и в них встречаются неправильные или сильно упрощенные интерпретации результатов научных исследований.

Проблема в том, что на основании газетной статьи мы едва ли сможем проверить изначальные результаты опытов. Можно, конечно, поднять оригинальный вариант исследования. Но только представьте: если в трактате о Пауле и ризотто каждое четвертое слово – термин, каковы же реальные научные публикации?! Они недоступны пониманию неподготовленных, поскольку написаны на другом языке – профессиональном. И в них такая доскональная, рафинированная тарабарщина, что вычленить из нее ключевую мысль чертовски трудно. Мне кажется, трактат о Пауле и ризотто написан все же понятным языком. И то, смогли бы вы сейчас кратко обобщить взаимосвязи между Паулем и ризотто? Не так просто, верно?

Этот пример демонстрирует, насколько важно медийное посредничество при доведении науки до массового сознания; тот, кто берется самостоятельно штудировать научные исследования, часто в них застревает. Не говоря уже о том, что многие исследования широкой публике вообще не доступны, разве только за плату. Поэтому так важна хорошая научная журналистика.

Вот только не каждый журналист знает, что мы любим простые ответы. И простые заголовки. Еще лучше – простые и эффектные! Так рождаются заголовки типа «Сидение – это новое курение» или «Пауль не переносит, как готовит Май».

Однако вопрос о курении с сидением вызвал такую громкую шумиху в массмедиа во всем мире, что само освещение темы стало предметом научного исследования. Австралийские ученые, занимающиеся вопросами коммуникации, проанализировали около 50 газетных статей (опубликованных как в бумажных СМИ, так и онлайн), в которых говорилось об опасностях сидения. Получились очень интересные результаты.

Во-первых, примерно в трети статей утверждалось, что долгое сидение настолько вредно, что нивелирует все оздоровительные эффекты от спорта и оправдывает эпитет «новое курение». Но так ли это на самом деле? Ответ: нет! Если вы в панике уже успели вскочить с насиженного места, можете снова сесть. На самом деле существует достаточно научных подтверждений тому, что спорт и движение вполне компенсируют негативные последствия сидения. Тем, кто очень много сидит, статьи рекомендуют от одного до полутора часов в день проводить на ногах. Но есть ли разница, двигаюсь я понемногу каждый день или же выполняю всю обязательную спортивную программу раз в неделю? А так называемые Weekend Warriors – «воины по выходным», – то есть те, кто практикует спорт лишь два-три дня в неделю (ох уж это «лишь»… меня все больше грызет совесть, пока я это пишу…), могут таким же образом уравновешивать долгое сидение?

Представлять сидение как активный ущерб здоровью опасно. Найдутся те, кто только от одного заголовка «Сидение – это новое курение» со страху снова достанут кроссовки. Это те, кто после рождественских праздников спешат в фитнес-клубы, глубоко мотивированные согнать съеденные за праздники сладости и рождественского гуся. Я скорее принадлежу к людям, которых это демотивирует, и думаю про себя: «Теперь мне не надо ходить в фитнес-клуб, все равно уже никакого смысла».

По науке получается, что сидение следовало бы воспринимать как недооцененный риск. Когда мы думаем о движении и спорте, всегда следует включать в уравнение длительное сидение. Вот только меньше сидеть отнюдь не проще, чем больше заниматься спортом, наука это тоже доказала. А если внимательно посмотреть исследование о «воинах по выходным», сидение следует сократить аж на несколько часов в день, чтобы добиться эффекта, сравнимого с вариантом спорта по два-три раза в неделю. Если же хотите определиться между меньше сидеть, ежедневной прогулкой или интенсивным спортом раз в неделю, нужно задать себе вопрос: какого из вариантов я скорее всего смогу придерживаться?

Здесь то же, что с диетами: действенная диета – это та, которую я выдержу. И тогда, мне кажется, можно намного конструктивнее истолковывать все эти научные выводы, поскольку в нашем плане двигательной активности появляется пункт «меньше сидеть!». Вот только заголовок «Меньше сидеть – это новый спорт», конечно же, не столь броский, как «Сидение – это новое курение».

Во-вторых, в каждой четвертой статье утверждалось, что люди, проводящие рабочие дни в офисах, особенно подвержены опасности.

Ясное дело – офисные работники много сидят. Но, посмотрев статистику, можно найти кое-что интересное: сидение может быть разным. Сидящие в офисах ведут более здоровый образ жизни, чем те, кто просиживает перед телевизором. Значит ли это, что в офисе я могу сидеть, не испытывая угрызений совести, но телевизор должна смотреть стоя?

Это прекрасно демонстрирует, что одни только цифры – это еще не рационально осмысленный факт. Давайте объясню, откуда взялась эта увязка: работающий в офисе вероятнее имеет более высокий социально-экономический статус, определенный уровень образования и может позволить себе определенные жизненные стандарты. Эти факторы вообще благоприятствуют лучшему физическому и душевному здоровью. Таким образом, с точки зрения статистики чем человек богаче – тем здоровее.

А вот у тех, кто злоупотребляет телепотребительством, по статистике, напротив, социальный статус и уровень образования ниже, и эту категорию характеризует высокий уровень безработицы. Эти факторы, в свою очередь, коррелируют с худшим состоянием душевного и физического здоровья, в частности с менее здоровым режимом питания. Вот, скажем, человек, который много смотрит телевизор, чаще подвергается воздействию рекламы вредных для здоровья продуктов питания.

Видите, насколько запутанным становится дело. Выяснить, сколько человек сидят перед телевизором, а сколько – в офисе, относительно просто. Но вывести из этих данных формулу влияния сидения на здоровье практически невозможно. Иными словами, только то, что слишком долгое сидение перед телевизором увязывается с высоким риском NCD, еще не означает автоматически, что в этом сложном уравнении опасность представляет именно сидение.

Но одно можно сказать наверняка: неинфекционные болезни сильно взаимосвязаны с социально-экономическим статусом. Если посмотреть в международном масштабе, 80 % NCD приходятся на страны с более низкими доходами. Таким образом, типичный офисный планктон – в глобальном масштабе – не самая большая жертва. Впрочем, вполне объяснимо, почему массмедиа делают упор на сидении в офисах: целевую группу их публикаций составляют работающие клерки. И вполне вероятно, что они как раз сидят в своих офисных креслах, когда читают о том, что они в этот момент якобы не сидят, а курят.

В-третьих, более 90 % статей содержат утверждение, что каждый сам в ответе за то, сколько двигается.

Разве это не так? Я вот тоже выше писала, что NCD можно избежать, поскольку основные факторы риска в наших руках. На этом месте я срочно должна развить эту мысль, чтобы не повторять ошибки, допускаемой в большинстве статей на эту тему.

Разумеется, именно я привожу свои мышцы в движение, и никто другой. Но существует множество внешних факторов, оказывающих влияние на мою силу воли. Вот, скажем, я пользуюсь тем преимуществом, что материальное положение позволяет мне платить за фитнес-клуб (я настолько состоятельна, что уплаченные членские взносы – еще не достаточная для меня мотивация, чтобы пойти на фитнес). Кроме того, я работаю автономно, то есть у меня нет начальника или коллег, которые косо смотрели бы, если бы я каждый час вставала проделать несколько вольных упражнений. Насколько могу судить, я обладаю душевным здоровьем, что позволяет мне заботиться о своем здоровье физическом. И так далее, и тому подобное.

«Просто больше двигаться»… Легко сказать, но трудно сделать, причем некоторым труднее, чем другим. То, что 80 % NCD обнаруживаются в странах с низкими доходами, зависит не только от людской силы воли, а в большей степени от социально-экономического статуса и тех многочисленных сложных взаимосвязей, которые с ним крепко соединены.

Возможность победить NCD зависит от многих ключевых факторов. Начиная с образования и уровня осведомленности вплоть до обеспечивающих движение конкретных мероприятий, которые работодатель может интегрировать в рабочие будни, – будь то столы с регулировкой высоты или перерывы для разминки.

* * *

Что из всего этого я вынесу для себя? Думаю, я успокоюсь, что у меня не так часто получается с фитнесом, по крайней мере пока эта книга еще не дописана. Вместо фитнеса я, пожалуй, буду каждый час вставать со стула и делать, скажем, 20 каких-нибудь легких упражнений. Или гулять по вечерам. Или и то и другое.

Что вы возьмете из результатов научных исследований, решать вам самим. Главное, что всем нам следует быть готовыми не удовлетворяться короткими ответами, а рассматривать любую тему под разными углами – и чем их больше, тем лучше. Потому что правильное решение можно принять только при условии очень хорошего понимания темы.

Так что теперь я сделаю паузу для физической разминки.

Ну, кто со мной?

5. Вселенский хаос

«А чем ты еще занимаешься? Помимо YouTube?» Большинство моих знакомых полагает, что помимо канала на YouTube я должна делать что-то еще. Конечно, кое-чем я занимаюсь, но только потому, что такая уж помешанная. Еженедельного научного видеоролика вполне хватало бы на полную рабочую неделю, скучать бы не пришлось. Во-первых, нужно снять видео и смонтировать его – это очевидно. Но ровно столько же времени, а часто и намного больше уходит на поиск материалов и сценарий. Прежде, когда у меня дома еще не было оптоволоконной связи, один день в неделю полностью уходил на передачу данных. Ведь когда работаешь с видеофайлами, скапливается по несколько гигабайт, и если интернет не очень шустрый, быстрее будет послать карту памяти почтой.

Сейчас я как раз закончила монтаж, теперь видео надо загрузить. Мои видеоролики выставляются онлайн по четвергам в 6:30 утра, но я могу загружать их заранее, установив соответствующее время публикации. Иногда ролик бывает готов всего за несколько часов до этого, то есть глубокой ночью. Вот как выходит, если параллельно с YouTube заниматься чем-то еще.

В моих роликах иногда можно видеть стол, за которым я работаю, – естественно, в идеальном порядке. Но это лишь фасад, поскольку периодически он приходит в состояние полнейшего хаоса. При этом я в принципе собранный человек. В некоторых сферах жизни я суперорганизованна. Например, в том, что касается моего календаря, электронной почты и вообще всего, что можно упорядочивать в электронном виде. Но в аналоговом мире – за исключением, пожалуй, платяного шкафа, где мои вещи даже рассортированы по цветам, – поддерживать порядок мне стоит немалых усилий. Особенно с тех пор как я работаю из дома, где беспорядок на моем столе никому не мешает и периодически разрастается до состояния хаоса. Я люблю принимать гостей, но без предупреждения лучше не приходить, иначе меня можно застать в одной из хаотических фаз, а это дозволено видеть только самым близким друзьям.

Вот только почему беспорядок неприятен, даже если он небольшой? Не вижу никакой логической причины, почему за него должно быть неловко. Говорят, тот, кто не поддерживает порядок на рабочем столе, не держит свою жизнь под контролем, или что-то вроде того. Мне это не очевидно. Если бы хаос мешал работе, я, конечно же, взяла бы себя в руки, потому что мало что я так не люблю, как неэффективный труд. Я всегда знаю, где что лежит. А как только замечаю, что теряю время при поиске вещей, берусь за уборку – значит, настало время. И только выигрываю от этого, потому что в сумме трачу на уборку меньше времени. Логично же. Я не хаотична, а просто прагматична!

Впрочем, должна допустить, что порядок, похоже, – это некая человеческая потребность. Порядок и то, как человек себя ведет, идут рука об руку, и на этот счет есть некоторые научные доказательства. Один только запах цитрусовых от средств для уборки может способствовать более корректному поведению человека. Такое наблюдение сделала психолог Кати Лильенквист. Она собрала две группы тестируемых и поместила их в идентично обставленные комнаты, только в одной запах был нейтральный, а в другой распылили средство с ароматом цитруса. Для обеих групп инсценировали простую игру, и вот что любопытно: участники эксперимента из комнаты с ароматом цитрусов вели себя честнее и великодушнее и в рамках игры чаще были готовы делать пожертвования благотворительной организации. Связано ли это с ассоциацией с чистотой или сам запах цитрусовых имеет магическое воздействие?

Еще через два года психолог Катлин Фос решила копнуть глубже и поместила тестовые группы в прибранную и неубранную комнаты. Обе группы выполняли разные, не связанные между собой задачи и отвечали на вопросы анкеты, в которой, в частности, содержался призыв сделать пожертвование. Как и в тесте с очистительным средством, моральный дух был выше там, где порядок: участники, находившиеся в прибранной комнате, были готовы жертвовать более крупные суммы. Под конец эксперимента участникам предложили маленький перекус – они могли выбрать между яблоком и какой-либо сладостью. Те, кто провел время в прибранной комнате, чаще выбирали яблоко, а «плюшкины» чаще предпочитали нездоровый перекус. Кажется, людям, нужен порядок и организация, чтобы вести себя лучше.

Мне нравится рассказывать о психологических исследованиях – чаще это интереснее, чем, например, химические опыты. Но, увы, я всегда задаюсь вопросом, насколько воспроизводимы эти исследования. Воспроизводимость означает: приду ли я к тому же результату, если проведу исследование еще раз теми же методами, но с другими участниками эксперимента? Ответ, к сожалению, – не всегда. А если посмотреть на это менее оптимистично, можно даже сказать – нечасто.

В 2015 году был опубликован проект, в котором для большого теста объединились 270 ученых. Они взяли 98 уже опубликованных исследований в области психологии и повторили их. Лишь меньше половины повторений дали те же результаты, что и оригинальные исследования. Очень отрезвляюще, и это мягко сказано. В чем же причина? И вообще, как такое может быть, черт побери?

Все дело в научных методах, то есть в том, как собираются и оцениваются данные. Если вы интересуетесь наукой, возьмите на заметку следующее: научные результаты мало о чем скажут, если вы не поймете, каким путем они были получены.

Давайте копнем немного глубже. Представьте, что вы разработали новый медикамент и хотите клинически проверить его эффективность. В этом случае золотым стандартом в плане методики будет рандомизированное контролируемое испытание (сокращенно РКИ, английский вариант Randomised Controlled Trial, RCT). Ужасно громоздкий термин. Но с ним стоит разобраться главным образом на случай, если интернет подкинет вам какую-нибудь статью, навязчиво предлагающую ознакомиться с результатами нового исследования. «Тест на РКИ» поможет лучше разобраться с этими самыми результатами.

Давайте ненадолго расчленим термин «рандомизированное контролируемое испытание». Что такое испытание, должно быть в принципе ясно. Но чем одно испытание отличается от другого, прояснится, когда мы разберемся с обоими прилагательными.

Начнем с «контролируемого» и для этого вернемся к медикаменту, который вы разработали в теории и теперь хотите протестировать. Пусть это, потехи ради, будет, скажем, лекарство от прокрастинации – от латинского «откладывание на завтра», то есть от дурной привычки откладывать важные задачи на потом и выполнять их лишь в самый последний момент. (Такого лекарства нет, но если вы его изобретете – ох как разбогатеете.) Каков будет ваш следующий шаг?

После тщательных лабораторных исследований на клетках и животных наступит черед клинических испытаний лекарства. Медикамент дадут людям (чем большему количеству человек, тем лучше) и будут наблюдать, становятся ли они продуктивнее и меньше ли дел откладывают на потом. Но только и этого еще мало – непременно понадобится так называемое контрольное испытание. Его нужно будет провести с контрольной группой участников тестирования, которая вместо вашего медикамента получит плацебо, то есть псевдотаблетку без действующего вещества. И можно побиться об заклад, что в среднем благодаря эффекту плацебо контрольная группа тоже станет продуктивнее и будет меньше прокрастинировать. Ведь когда человек знает (или верит), что принимает лекарство, и ожидает определенного эффекта, очень часто можно наблюдать self-fulfilling prophecy (англ. самоисполняющееся пророчество) – происходит то, чего человек ожидает.

Следовательно, ваше лекарство может считаться эффективным, только если вызовет у участников тестовой группы значительное повышение продуктивности – выше, чем плацебо в контрольной группе. Без такого контроля научной ценности оно не имеет.

Кстати, пример с «антипрокрастинином» я выбрала именно потому, что на нем проще объяснить, почему эффект плацебо может сыграть большую роль. Мотивация к продуктивной деятельности – это в конечном счете нечто из области психологии, нечто, что человек способен выдумать. (Почему воображение, как и все в нашей психике, биологично, мы рассмотрим в главе 7.) Но в медицине плацебо-эффект практически всегда играет роль, даже в отношении таких средств, как обезболивающие, лекарства от аллергии, гипертонии и так далее. Вообще-то следовало бы всегда носить с собой коробочку с таблетками плацебо, чтобы при случае делиться ими с друзьями. Пожаловался кто-то на головную боль, а ты вынимаешь таблеточку со словами:

– О, смотри, у меня случайно с собой таблетки от головной боли!

В прочих случаях тоже сойдет:

– Глянь, у меня случайно есть кое-что от боли в животе. Или:

– А у меня с собой растительное успокоительное средство – попробуй, хорошо действует.

С другой стороны, есть еще эффект ноцебо – негативный брат плацебо. Ожидание нежелательного побочного действия тоже может стать самоисполняющимся пророчеством. Периодически случается, что участники покидают клинические исследования из-за побочных воздействий, не ведая, что были в группе плацебо и действующего вещества не получали, то есть никаких побочных эффектов у них быть не должно. Примером может послужить безобидный укол физраствора (знаю, в самом сочетании слов «безобидный» и «укол» для некоторых уже содержится противоречие). Такой укол безопасен для людей с аллергией на пищевые продукты, и все же у некоторых даже шприц плацебо без аллергенов вызывает самую настоящую аллергическую реакцию.

Теперь, памятуя об эффектах плацебо и ноцебо, будет разумно не только разбить участников испытаний на тестовые и контрольные группы, но и важно, чтобы сами участники не знали, к какой из групп они относятся. Более того, этого не должны знать даже исследователи, которые проводят испытания и обрабатывают данные. Ведь ученый, разумеется, тоже человек, и его личные ожидания могут повлиять на оценку данных, так сказать, застить глаза в ущерб объективности, умышленно или подсознательно. Так что мы, ученые, сами себе не доверяем, и это хорошо. Такой метод называют слепым, а испытание, в котором участники и ученые пребывают в неведении, называется двойным слепым исследованием. Завесу можно снять только после обработки данных.

Таким образом, контрольное – а в идеале двойное слепое – это критерий качества клинического исследования. Теперь перейдем к рандомизированному. Когда однажды в своем видео я упомянула контролируемое рандомизированное исследование, некоторые зрители попытались найти в этом слове перевод английского слова random, что означает «случайный». Но рандомизированный – не значит случайный. Рандомизация – это скорее сознательное форсирование случайности. Что я имею в виду? Давайте снова обратимся к нашему «антипрокрастинину». Тестируя его действенность, разумеется, мы хотим, чтобы она была. Отсюда риск, что сознательно или неосознанно мы могли бы разбивать участников на тестовые и контрольные группы в свою пользу. Скажем, я могла бы распределить участников, которые изначально более продуктивны и меньше прокрастинируют, в тестовую группу, а менее продуктивных – в контрольную. И таким образом я сфальсифицировала бы результаты. Во избежание подобных случаев участников исследования рандомизируют, то есть группы формирует специальная компьютерная программа на основе случайной выборки, и тогда как ученый я не могу влиять на этот процесс.

* * *

Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему РКИ – то есть рандомизированное контролируемое испытание – служит золотым стандартом для клинических исследований. Но взаимозависимости, особенно в медицине, бывают настолько сложны и многоплановы, что даже самыми лучшими методами при всей тщательности в проведении экспериментов простого ответа автоматически все равно не получить (вспомните главу 4). Даже в самых золотых рандомизированных и контролируемых испытаниях случаются невоспроизводимые результаты.

Больше всего проблем с воспроизводимостью наблюдается в исследованиях в области психологии. Не потому, что психологи плохо делают свою работу, а потому, что методы в психологии не столь надежны, как, например, РКИ. Так, психологические исследования часто базируются на опросниках, то есть на мнениях участников. Насколько можно им доверять?

На этот вопрос вы сможете ответить сами, представив себя на их месте. Но пока не существует лучшего метода, чтобы узнать, что ощущает человек, чем спросить его об этом. Обстоятельная беседа с экспертом, профессионально оценивающим участника, тоже чревата ошибками, потому что качественную оценку никак не приравнять к физическим замерам, дающим числовое значение. Воспроизводимость таких экспериментов страдает, ясное дело. К тому же статистическая достоверность проявляется, только достигая определенного количества участников. В хорошем исследовании их должно быть как можно больше. И нужно искать методы, осуществимые в большом масштабе и в то же время воспроизводимые. Ученые, как бы добросовестно и корректно ни делали свою работу, все же не застрахованы от ошибок, поскольку они заложены в самой сути методов. Поэтому я не устану повторять: разбираясь с научными выводами, обращайте внимание на методы. Задавайтесь вопросом: как именно ученые пришли к тому или иному заключению? Одни только данные могут вводить в заблуждение. Не хочу этим сказать, что любое психологическое исследование – чушь. И вполне дозволительно радоваться выводам типа «Очиститель с ароматом цитруса делает нас порядочными», пока вы относитесь к этому критически. Адекватной реакцией было бы «надо же, как интересно», а не «надо срочно обработать всю детскую комнату очистителем с цитрусовым запахом!».