Текст книги "Семь рек Рима"
Автор книги: Ник. Леймарк
Жанр: Книги о Путешествиях, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава шестая
Я проснулся, открыл глаза и уперся взглядом в старинный резной шкаф, который стоял практически вплотную к кровати. Лежал я на животе и при первой попытке пошевелиться понял, что пролежал так, скорее всего, всю ночь – шея затекла и болела. Поворачиваться сразу я не стал. Если все то, что происходило вчера вечером, было просто сном – тем приятнее будет убедиться в этом, остыть от кошмара. Если же Пат действительно пропала – лучше, если я узнаю об этом позже. Хотя бы на несколько секунд.
* * *
В Дели мы решили поселиться в районе Маджну-ка-Тилла – Тибетской деревне. Это не в самом центре, но предполагалось, что там будет менее шумно и грязно в сравнении с Мэйн Базаром, где все традиционно останавливаются.
Тибетский район обнесен стеной, в которой есть лишь несколько входов. Внутри – одна большая и длинная улица, от которой расходится множество узких переулков. Когда мы вошли, то в первый момент действительно показалось, что стало гораздо тише и пыль куда-то делась. Но это только вначале. Дели – место не романтическое.
Завизжал станок, гурьбой пробежали дети, громко крича, заиграла музыка. Стоявший в воздухе липкий жар, который исчез было, вернулся и обжег лицо. Мы выбрали номер в гостинице на окраине квартала. Из его окон открывался вид на реку Ямуна. Вяло вращался вентилятор, зато вода в душе была холодной.
Я достал бутылку, мы забрались в душ. И прямо там, под освежающими струями, выпили рома. Это было счастье.
В этот первый вечер мы устали, и ехать осматривать достопримечательности, даже просто бродить по городу, не хотелось.
Пат предложила прогуляться к реке. Потихоньку темнело, опускался оранжевый пыльный закат. Каменистый берег пересохшей Ямуны был совершенно безлюден. Я опустился на большой булыжник прямо рядом с водой и закурил.
– Смотри, – сказала Пат. – Может быть, это морж?
Я проследил взглядом за ее рукой и действительно увидел в воде нечто странное. Два круглых глаза на круглой блестящей голове, которая торчала из воды в паре метров от нас.
* * *
– Здесь не может быть моржей, – сказал я и снова проснулся. «Определенно», – подумал я, – «получается, что во время той индийской поездки мы уже видели Адриано». Я резко повернулся – кровать рядом со мной была пуста.
Обыскать эсквилинскую квартиру много времени не потребовало. Вещи Пат, ее маленький серебристый чемодан, документы, деньги – все было на месте. Телефон лежал на столике рядом с кроватью. «Конечно», – подумал я, – «если она умерла, то все это ей ни к чему».
Голоса двух мужчин прошагали мимо двери, и это вернуло меня к реальности. Я вышел на площадку в саду и подергал двери за ручки. Все было заперто. Надо было решить, что делать дальше.
Я автоматически собрал бутылки в пустой пакет, их оказалось не так уж много, вытер стол и налил себе сока. Чувствовал я себя неплохо, светило солнце, рикотта с оливковым маслом и бальзамическим уксусом была вкусной как всегда. Я почти успокоился – ведь Пат могла выйти, хотя бы в магазин, и вот-вот должна была вернуться.
За стеной залаяла собака, я постучал в дверь, которая вела в квартиру Адриано из нашей кухни, – лай усилился. Наконец заскрипел замок, но вместо Адриано на пороге показалась старая высохшая женщина со сгорбленной спиной. У нее был крючковатый нос и щеки, впалые до такой степени, что, казалось, за ними нет ни одного зуба. Она открыла рот, чтобы прокаркать что-то по-итальянски, и я увидел, что все они на месте – длинные и желтые.
– Адриано, – сказал я, – Где Адриано?
Старуха сверкнула на меня глазами, двинула обеими руками так, что мне показалось, что за ее спиной зашевелились большие кожаные крылья, и пронзительно проверещала:
– Но Адриано, но!
Дверь захлопнулась. Наш хозяин хотя бы немного говорил по-английски и мог дать мне совет. Теперь он куда-то делся. «Ничего», – поддержал я себя мысленно. – «Во-первых, Пат сейчас вернется, а во-вторых», – я уселся на красный диванчик, – «…она сейчас вернется».
Сидеть в бездействии было невмоготу. Я побрился, принял душ, еще немного побродил по квартире, выкурил сигарету и решительно вышел на улицу.
Что мне было делать? Что бы вы предприняли на моем месте? Самое простое – сидеть и ждать – было для меня невозможным. Дело в том, что у меня воображение труса. Это когда в голове в случае возникшей опасности или неприятности вспыхивает такой фейерверк самых гнусных предположений, что хоть под кровать залезай.
Я начал бороться с этим еще в юности и достиг некоторых успехов. Рецепт, который пусть не всегда, но помогал мне, сводился к тому, что я начинал действовать. Могу и вам рекомендовать тоже. Страх, растерянность – это прежде всего бессилие, это потерянное время, в конечном итоге – это материализованная жалость к себе. Которая может породить только жалость. Разрушительная жалость к себе привела к совершенной импотенции многих из моих знакомых. Они просто предпочитали ничего не делать и медленно покрывались седыми волосами и жиром.
Вы можете возразить и сказать, что нет хуже зрелища, чем деятельный дурак. Но, во-первых, жалость к себе – хуже, во-вторых, думать – это тоже действовать.
Если Пат ушла в магазин, то ненадолго. Она захлопнула входную дверь, второго ключа у нас не было. Следовательно, если она пошла, например, за свежим хлебом, то вот-вот должна была вернуться. Магазин находился от нашего дома на прямом отрезке улицы. Значит, я мог смело двинуться по нему – никакого другого пути у нее просто не было.
Мимо меня шли по своим делам люди. Несколько раз попадались китайцы, которых я уверенно отличаю от японцев внешне, и несколько негров, которых я между собой вовсе не отличаю и не знаю, отличают ли они друг друга сами. На улице преобладали европейцы, и понять кто из них коренной римлянин, кто француз, поляк или русский не было никакой возможности. Пат, например, всегда принимали либо за француженку, либо за итальянку.
Ее не было видно. Я дошел до магазина, где рядом с входной дверью на стене были крючки на металлических пластинах в виде собачек, пригляделся – к одному из крючков была привязана собака Адриано. Она приветственно зарычала на меня.
Я опешил – ведь собаку я видел только что. Нет, не только что, я ведь вышел не сразу. Дело налаживалось. Я представил, что Пат встретила в магазине Адриано и они заболтались. Небольшая ревность возникла во мне, я толкнул дверь и быстро обежал все ряды. Ни Пат, ни Адриано. Еще один круг, и когда я вышел наружу, где напротив из массивной, с узорами чугунной водяной колонки беспрерывно текла вода, собаки уже не было.
Удивительно невезение! Значит, они ушли, пока я искал их внутри! В голове всплыл давешний сон про Дели, Ямуну и голову моржа. Становилось жарко. Еще перед отъездом Пат сказала, что в Риме первого октября будет двадцать пять тепла. Купив пол-литра пива «Перони» с красной этикеткой, я захватил также пакет чипсов с солью без всяких добавок. За все я заплатил два евро двадцать три цента.
Солнце светило так ярко, что когда я шагнул за порог нашей квартиры, то почти ослеп – так там было сумрачно. Внутри квартиры кто-то был – это всегда можно определить, даже если совсем тихо. Вне воли мой рот растянулся в улыбке – Пат вернулась.
Я осторожно притворил дверь, решив накинуться на нее врасплох, спустился по мраморным ступенькам вниз, опустил покупки на пол, снял туфли и на цыпочках пошел к кухне.
Мне оставалось сделать пару шагов, как ощущение кого-то живого в квартире неожиданно пропало – я вдруг понял, что в комнате ничего не изменилось, обувь стояла на прежнем месте, постель была не убрана. Прежние складки на смятом одеяле.
Быстро заглянув в ванную комнату, я прошел через кухню в сад. Ни о чем не думая, я открыл пиво, разорвал пакет с картошкой, но есть не стал, просто сделал несколько больших глотков из бутылки.
Какое красивое солнце небрежно бродило по головам всех тех небольших садиков, что виднелись с моего места, как уютно, зелено и прихотливо было смотреть на все это! Холодное неприятное ощущение возникло в животе, и я тут же вспомнил Лидо-ди-Остию. «Как странно», – подумал я, – «что сначала пропали все эти люди, а теперь пропала Пат».
Пора было бить тревогу, но я не знал как, поэтому решил привести в порядок кровать.
Итальянцы и французы, в чем я не раз убеждался, застилают кровать особым, не принятым у нас образом. Простыня, которой укрываешься вместе с одеялом, заправляется по бокам и в ногах так, что образуется нечто вроде спального мешка. Разгадка тут, кажется, в том, что они, в отличие от нас, не используют пододеяльников и вся эта конструкция создается с целью устойчивости. Словом, чтобы вы не оказались только под простыней, только под голым одеялом, и так далее.
Мне никогда не нравилось спать в мешке, и поэтому сразу же мы с Пат освободили одеяло из плена. Все сбилось в ком, и теперь на кровати лежала настоящая куча мала.
Я сбросил одеяло на пол, взялся за простыню, взмахнул ею, и простыня безвольно опустилась, как флаг на палубу сдавшегося корабля. С той стороны, где спала Пат, было большое, длиной примерно в метр и шириной сантиметров в сорок, пятно чего-то красно-черного.
Можно было не гадать – это была кровь.
Много крови, с оставшейся посередине полоской чистой материи. При небольшом воображении пятно напоминало глаз с узким зрачком.
Ужас вспыхнул во мне, как пламя перед тем, как угаснуть. Я потрогал пальцем кровь – врачи брезгливыми не бывают, – она была совершенно высохшей. Была ли это кровь Пат, я, конечно, определить не мог. Мысль эта поразила меня – получается, что это могла быть кровь чужого человека! Кого?! Но с другой стороны – не может же быть так, что мою любимую девушку убивали в той же постели и в то же время, когда я спал рядом.
«Вот!» – вдруг сообразил я, – «вчера утром Пат осталась в постели, и я пошел в магазин один – у нее начались месячные». Месячные у Пат были очень обильными – она страдала от этого. Я снова посмотрел на черное поблескивающее пятно – слишком много крови, не говоря уже о том, что Пат убрала бы испачканную простыню тут же.
На улице было то же яркое солнце и беззаботные люди. Я шел, чувствуя себя тенью, почти ничего не замечая, и даже себе кажущийся незаметным. Вот уже привычный магазин остался позади, стали попадаться мелкие лавки, в которых преобладали китайские. В одной из них я купил и тут же выпил большую бутылку пива «Циндао» за один евро пятнадцать центов.
Улица была переполнена пешеходами словно в выходные, но я не мог вспомнить, какой сегодня день. Может быть, и в самом деле даже выходной.
Начав свой путь по улице Порта-Маджоре, на очередной табличке я увидел, что название ее поменялось – теперь это была улица принца Евгения. Я знал, что не перестаю думать, но это происходило где-то глубоко внизу головы, в верхней же ее части царила пустота и даже покой. Я вертел головой как игрушечной. Так мне попала улица Мраморная, не пройтись по которой я попросту не мог. Да и к чему было отказываться, потому что она привела меня на Эсквилинский рынок.
Он назывался «Новым», но внутри, конечно, все было так, как и положено во все времена – горы всякой зелени и фруктов, внушительные куски отборного мяса, самая свежая рыба с самыми красными жабрами, сыр, ветчина – что может быть лучше? В голове всплыл вчерашний рынок и девушка, у которой мы покупали вино. Может быть, она здесь, может быть, она знает, где Пат? Словно завороженный, я стал кружить по длинным переходам рынка, и было ощущение, что ни разу не прошел прежним путем. Девушка в зеленой блузке так мне и не встретилась.
В какой-то момент меня вынесло наружу. Вскоре я опять оказался на прежней улице, теперь носившей название Наполеона Третьего, далее – Фарини. Именно там, на Фарини, мне бросилась в глаза вывеска полицейского комиссариата.
Мысли, которые гнездились в глубоком подполье моей головы, наконец вырвались, и я, не медля ни секунды, перешагнул порог заведения. Дежурный по-английски не говорил. К нему присоединился второй человек в форме, а потом еще двое.
– У меня пропала жена, – повторил я громко и по слогам.
Итальянские молодые парни переглянулись.
– Dice che ha perso qualcosa11
Он говорит, что у него что-то пропало (итал.).
[Закрыть], – сказал один из них.
– Окей, – произнес парень, на вид которому, несмотря на форменные брюки и голубую рубашку, можно было дать лет пятнадцать от силы.
– Вы говорите по-английски? – спросил я его.
– Окей, – повторил он уже менее уверенно.
– Понятно, – устало вздохнул я. – А кто говорит по-английски?
– Andiamo da Pino. Pino parla inglese22
Давайте отведем его к Пино. Пино знает английский (итал.).
[Закрыть], – они загалдели, и подросток, крепко взяв меня за локоть, повел внутрь здания.
Пино оказался толстым, похожим на нашего хозяина, лысым дядькой, который в одиночестве сидел в кабинете с абсолютно голыми стенами.
– Ti ho portato un inglese, – сказал подросток и подтолкнул меня к столу. – Ha perso una cosa e non la trova più33
Я привел к тебе англичанина. Он что-то потерял, а теперь не может найти (итал.).
[Закрыть].
– Sei un cretino, – коротко прорычал Пино. – Non lo sai che gli stranieri idioti portano solo guai e mal di testa?44
Ты болван. Ты что, не знаешь, что от иностранных придурков одна головная боль? (итал.)
[Закрыть]
– Почему вы меня назвали идиотом? – спросил я спокойно.
Толстяк вздрогнул и остро ткнул в меня взглядом.
– Синьор понимает итальянский? – быстро проговорил он. – Нет? Это я его назвал идиотом, – он махнул рукой в сторону «подростка», – и сказал, что ему надо учить английский. Конечно, мы поможем найти ваш фотоаппарат, или что у вас там пропало.
– У меня пропала жена, – я посмотрел в зарешеченное окно.
Из-за стекла круглым красным глазом меня изучал голубь.
Глава седьмая
– Вот все говорят: «Париж», – Пино ободрил меня взглядом. – А Париж – дешевка, просто туристическая открытка. Рим – вот западня.
Я с недоумением посмотрел на него.
– Поймите, – полицейский заговорил задушевным хриплым шепотом. – В этом городе слишком много соблазнов для красивых женщин. Как и для мужчин вроде вас, – кажется, он хотел поддержать меня.
– Я не понимаю, – мой собеседник все больше казался мне похожим на Адриано. – Простите, у вас в Риме нет брата?
– Полно! – Пино откинулся назад и махнул рукой. – Мы тут все братья, особенно если дело касается красивых баб, выпивки и жратвы.
Коридор комиссариата за стеной кабинета, где мы разговаривали, то оживал, грохоча ботинками и голосами, то затихал так, что, казалось, мы в целом здании одни.
– Поймите, – полицейский придвинулся ко мне поближе, толкнув стол животом. – Итальянские мужчины – это что-то невероятное. Это как вулкан, которые исторгает не сажу и пепел, а исключительно лепестки роз, вкусное вино, сладости и такие умелые комплименты, что растает практически любая женщина. Если итальянец видит красотку, а как я понимаю, ваша – из этой породы, то его таланты удесятеряются.
Вспотев после произнесения такой длинной тирады, Пино запыхтел и окинул меня довольным взглядом. Он явно считал, что ему удалось все объяснить.
– То есть вы хотите сказать, что моя жена в кого-то влюбилась и ушла к соблазнителю?
– Да, – Пино рассмеялся. – Я понимаю, что вам может быть неприятно. Но поймите, когда она вернется, а она вернется, ведь вы говорите, что ее документы и деньги остались дома… Вернее, когда она притащится, мучимая виной, у вас будет колоссальное преимущество. Вы сможете позволить себе все что угодно.
– Например? – несмотря на всю мою тревогу, меня стала забавлять его самоуверенность.
– О господи! – щеки у Пино раздулись, глаза заблестели. – Вы сможете проводить все свое время с друзьями, пьянствовать, играть в карты, не приходить домой ночевать. Заведете себе любовницу или даже двух – при этом никаких вопросов по поводу того, куда деваются деньги или почему ты пришел только утром. Согласитесь – это рай.
– Если бы моя жена изменила мне – это был бы ад, – я посмотрел в окно – голубя уже не было. – Но, к счастью, это никак невозможно. Мы не расставались весь день, ни у кого не было шанса познакомиться с ней.
– Дорогой мой, – Пино подмигнул мне заговорщицки, – неужели не было ни разу, чтобы вы клеили девушку, когда у вас было только несколько минут? Достаточно написать записку или попросить номер телефона. Годится визитная карточка. Главное – придумать подходящую фразу, заинтересовать, а как я уже сказал, римляне в этом просто мастаки. Здесь есть целый промысел – красивые парни знакомятся с иностранками, чтобы обобрать их или просто поразвлечься. Я знаю, что кто-то с ней познакомился вчера – могли же вы отойти хотя бы в туалет? А вечером, когда вы, как сами сказали, напились, она воспользовалась этим и ушла.
– Какая чушь, Пино, – мне стал надоедать этот разговор. – Я хочу, чтобы вы приняли у меня заявление о пропаже человека.
Лицо полицейского молниеносно изменилось – только что круглое и лукавое, оно теперь больше напоминало кулак. Он как-то по-новому взглянул на меня, и хотя бояться мне было, очевидно, нечего, тем не менее, я почувствовал озноб на спине.
– Хорошо, – сказал он. – Вот бумага, пишите. Когда закончите, я вас допрошу. И не называйте меня Пино, мы с вами не приятели.
– А как же вас зовут? – опешил я.
– Джузеппе. Для хорошо знакомых – Джузеппино. Для друзей и сослуживцев – Пино. Для вас – господин майор.
Допрос длился два часа, и я уже изнемогал от усталости. Майор неизменно ровным голосом задавал, как мне казалось, одни и те же вопросы, когда неожиданно возникла пауза.
– Ну вот, – сказал он. – Кажется, на сегодня можно закончить. Итого, у нас есть две версии. Первая – соблазнитель, здесь нам остается только ждать. И вторая – ее бывший муж.
Это было удивительно, но я совсем забыл про него и вспомнил только через час после начала допроса. Бывший муж Пат был бизнесменом. Он купил в Италии страховую компанию и жил вначале в Милане, потом переехал в Рим. Пат много рассказывала мне о нем, знала его обстоятельства – у них сохранились общие знакомые.
– Ну вот, – произнес майор. – Если это его она встретила случайно на улице, когда вы отошли, то все становится совершенно ясно. Вы точно не знаете, где он живет?
– Нет, – я покачал головой, – но, – я пододвинул листки, где написал его имя, фамилию и примерный возраст, – я думаю, что в Риме не так уж много русских.
– Вы и не представляете, сколько, – майор поднялся. – До черта. Хотя еще больше этих, украинцев. Бабы у них красивые. Была у меня одна, – Пино вновь вернул на секунду легкомысленный тон, но тут же себя одернул. – А вы идите домой и ждите. Через пару часов к вам заедут парни. Посмотрят, как и что. Сделают копии документов. Никуда не уходите.
* * *
– Здесь не может быть моржей, – сказал я тогда, повернувшись к Пат после того, как круглая голова исчезла под водой.
Выражения ее лица видно не было – только черный силуэт на оранжевом закатном фоне.
– Тогда кто это? – спросила она. – Хотя нет, молчи, я сама знаю ответ. Это был демон.
– Ну, какой такой демон! – возмутился я. – Тут так грязно, жарко и… совсем не темно.
– Ага, – рассмеялась Пат, – значит, по-твоему, любой демон любит чистоту, прохладу и появляется, только когда его не видно. Стеснительный чистюля.
– А по-твоему, это грязный вонючий оборванец, который так и лезет в глаза.
– Ближе к истине, – отрезала Пат. – Ну, и потом – это же Индия, а не Стокгольм. Может, шведские демоны более ухожены.
– Знаешь, – я поднялся с камня и бросил окурок в воду, – наверное, действительно не важно, какой это был демон, самое главное, что он есть. – Закат почти завершился, и лишь несколько его ярких обрывков плавало в медленной воде. – Понимаешь, – я нащупал талию Пат и обнял ее, – если есть демоны, значит, есть загробный мир.
– Нет никакого загробного мира, – вместе с ее словами гасли последние искры, и мы торжественно погружались в густую темноту. – После смерти есть только темнота, такая вот, как сейчас. А больше ничего нет.
– Но я не хочу расставаться с тобой! – воскликнул я.
Пат вырвалась, и буквально через секунду ее голос прозвучал неожиданно издалека:
– Тогда найди меня!
* * *
Когда я вернулся домой, то первым делом решил перестелить постель. Я видел в шкафу рядом с кроватью чистое белье и, даже не сняв туфлей, приступил к простыне и сорвал ее. Жуткий кроваво-черный «глаз» вновь глянул на меня, и я поспешил закрыть его.
Наскоро постелив новую простыню, я положил старую в мешок из супермаркета и отправился к мусорным контейнерам. Их было четыре, и в предназначении всех я так и не разобрался. Один был для пластика, второй – для пищевых отходов, два других – непонятно для чего. Я заглянул в них – внутри был самый обыкновенный смешанный мусор. Выбрав контейнер для пластика, я затолкал туда пакет и поспешил вернуться. Оказалось, вовремя.
Полицейские приехали на двух машинах и перегородили улицу. С ними был переводчик, и мне снова пришлось отвечать на вопросы, которые я слышал от Пино. Первым делом они попросили паспорт Пат – я без труда нашел его. Полицейские сделали снимок первой страницы, в сотый раз поинтересовались, на месте ли деньги и не пропало ли что-нибудь, после чего уехали. Зачем приезжало сразу семь человек – так и осталось непонятным, разве что на меня посмотреть.
Они ушли, а я вышел в сад, сел и задумался. Штука в том, что вместе с паспортом в кармане чемодана у Пат обычно лежала идентификационная карточка, удобная пластиковая вещица – теперь ее не было. Я еще раз обыскал вещи. Не было платья, в котором она была вчера, не было ее зеленых легких туфель, а через некоторое время я обнаружил, что кроме карточки не могу найти один проездной.
Я попытался сосредоточиться. Вчера вечером Пат попрощалась со мной и отправилась спать – это было совершенно определенно. Без сомнения, я перебрал вчера и не могу быть уверен, что когда пришел спать, она была в постели. Теоретически она могла дождаться, пока я засну, а потом одеться и отправиться куда-то. Куда? Версии Пино казались мне совершенно притянутыми за уши, но больше всего меня тревожило и разбивало эти версии без остатка найденное пятно крови. Большое количество черной крови.
Солнце обожгло мне лицо, когда я поднял его к небу. То, что я спал в тот момент, когда кто-то неизвестно зачем и непонятно как забрался в наш дом и зарезал мою Пат, а потом похитил тело с кое-какими ее вещами, представилось мне полной немыслимой нелепости пузырем. Колыхаясь боками, он поднялся над садом, взлетел и почти сразу лопнул.
Значит, она ушла, а кровь имеет другое объяснение.
Пришло время обеда. Есть не очень хотелось, но я все-таки решил сходить в магазин еще раз, смутно понимая, что делаю это в попытке найти там Пат. Я совсем сошел с ума.
Людей в супермаркете практически не было, я купил итальянскую дыню за евро килограмм, прошутто, двести граммов за три евро, и большую бутылку просекко за пять евро девятнадцать центов. Как уже говорил, я довольно много зарабатывал, получил после смерти отца приличное наследство, но привычки тратить много денег так и не приобрел. Во многом благодаря Пат – она удерживала меня от лишних трат, что я находил очень трогательным. Сама Пат говорила, что постоянное наличие денег – это очень хорошая штука, и я с ней соглашался. В результате мы могли поехать в любое место на земном шаре – на это деньги были всегда.
Я шел домой с дыней в руке и думал об этом, а еще о прошлом муже Пат, который в это же самое время находился вместе со мной в одном и том же городе.
Попробовать дыню мне не удалось. Под дверью остановилась машина, и энергично задребезжал звонок – за дверью находился кто-то чрезвычайно напористый. Догадаться было не сложно – это был Пино.
– Привет! – рявкнул он мне в лицо. – Просиживаете в печали штаны, а я потею как проклятый раб! Быстро собирайтесь. Мы нашли бывшего вашей жены. Сейчас мы к нему поедем.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
