Текст книги "Ветеринар для единорога"

Хорея Хантингтона известна с 1872 года, но недостаточная разработанность гистологических и генетических методик препятствовала детальному исследованию болезни. С появлением ядерной и магнитно-резонансной томографии стало возможным оценить степень атрофии нервной ткани, а применение электронной микроскопии позволило выявлять аномалии в коре головного мозга и структуре базальных ганглиев. Однако томография малодоступна, и никакие из существующих методов не выявляют болезнь до появления выраженных симптомов (в некоторых случаях слабоумие опережает наступление физической деградации).

Ставший ныне возможным генетический анализ позволяет определить хромосомный спектр детей, больных хореей Хантингтона; укороченная четвертая хромосома свидетельствует о наличии заболевания. Желательность проведения подобных тестов остается сомнительной. С одной стороны, знание о дегенеративной природе и неизлечимости болезни разрушительно для личности пациента, с другой стороны – сокрытие информации, в результате которого неосведомленный больной может передать дефектный ген потомству, аморально. В настоящий момент медицинская этика не предлагает однозначного решения для подобных ситуаций. Сторонники обеих точек зрения рекомендуют консультацию специалиста-генетика перед проведением теста. Сам тест…» Бидж внимательно дочитала реферат до конца и в очередной раз пожалела, что не стала изучать медицину.

Она достала из рюкзака блокнот и открыла его на одной из последних страниц. Блокнот содержал несколько списков с аккуратно подчеркнутыми заголовками. На первой странице значилось: «Дела, которые нужно завершить в первую очередь». Все списки были длинными и тщательно продуманными: Бидж отличалась добросовестностью.

«Друзья, которым нужно написать» занимали полторы страницы; в этот список попали люди, которым Бидж не писала годами. Напоминает список адресов, по которым рассылают оповещения и благодарности после окончания колледжа, мрачно подумала Бидж.

Следующий список, «Имущество», был, наоборот, огорчительно короток: стереопроигрыватель, древняя побитая «шеветта» и чересчур много учебников. Рядом с каждым названием значилось имя. Бидж перевернула лист. Очередь этого еще не пришла.

На чистой странице она написала: «Найти консультанта-генетика». Она покусала кончик ручки и еще раз заглянула в распечатку, где было название статьи, реферат которой она только что прочла.

Но листы распечатки перемешались, и перед ней оказалось другое название: «Неизлечимая болезнь и самоубийство: этично ли использование донорских органов». Бидж отложила распечатку и блокнот. Когда Стан принес ей джиро, она съела его медленно и без удовольствия.

Глава 4

Стена конференц-зала была увешана схемами: розово-лиловыми срезами суставных хрящей, изображением передней ноги лошади со стрелками, указывающими местоположение нервных узлов, диаграммами неправильного положения плода у лошади и свиньи.

В углу стоял проектор с кипой рентгеновских снимков копытного, венечного и путового суставов лошади и белая подставка с пластиковыми моделями глазных яблок и пищеварительной системы свиньи, украшенными наклейками с рекламой фармацевтических компаний.

Рядом на полке стояли бумажные стаканчики и кофейник с холодным кофе неопределенного возраста. Настенные часы показывали 7.20.

Все выглядело рациональным, удобным и обычным – и никак не сочеталось с тем, что принесла в своем рюкзачке Бидж.

Такими же обычными выглядели и сонные однокурсники Бидж. Девушка в углу, Ли Энн Гаррисон, приехавшая в колледж с коневодческой фермы около горы Эйри в Северной Каролине, была известна тем, что уверенно предрекала себе провал на каждом экзамене и всегда получала отличные отметки.

Ли Энн, смотревшая прямо перед собой, перевела взгляд на Бидж и сказала отрывисто:

– Рада тебя видеть. Чувствуешь себя нормально? – Бидж кивнула; продолжая вертеть в руках ручку. Ли Энн спросила: – Конфетка сказал тебе, куда мы отправляемся?

– Я сегодня делаю доклад, – покачала головой Бидж. – Я и не знала, что мы куда-то отправляемся.

– Ничего-то ты не знаешь, – раздался от двери протяжный голос.

Бидж обернулась, узнала говорящего, и сердце у нее упало. Дэйв Вильсон, известный как Стрелок Дэйв. Дэйв твердо верил, что шокировать окружающих столь же важно, как и быть блестящим студентом, и если вы звезда в науке, то можете себе позволить любую грубость, бестактность и безответственность. В будущем его, конечно, ждало воздаяние – небрежность могла стоить ему карьеры, а то и кончиться гибелью животного, – но пока что работать с ним было сущим наказанием.

– Конфетка отправился за грузовиком, – закончил он.

– В присутствии клиентов давайте называть его «доктор Доббс», – сказала Бидж.

Дэйв плюхнулся на стул, водрузил ноги на стол для заседаний и надвинул на глаза бейсболку с эмблемой «Краснокожих».

– Звучит здорово. И мы все тоже будем называться докторами. – Он протянул руку и пробасил противным деланным голосом: – Привет, я доктор Дэйв. Когда никто, кроме него, не засмеялся, он посоветовал девушкам:

– Да расслабьтесь вы! – Сдвинув козырек так, чтобы видеть Бидж, он спросил: – Конфетка сказал, что у тебя сегодня доклад. О чем?

Бидж инстинктивно прижала к себе сумку с книгами:

– О нашем первом пациенте. А вы разве ничего не будете докладывать?

Дэйв застыл, чуть не свалившись со стула.

– Да так, ничего особенного. Видеть Дэйва столь смущенным было приятно. Бидж почувствовала себя немного спокойнее.

– Вы не поверите мне, если я скажу, – вступила в разговор Ли Энн.

После этого они некоторое время сидели молча. Ли Энн читала. Дэйв ковырял в зубах свернутым в трубочку листом бумаги.

Правая рука Бидж нащупала тесемку, привязанную к «молнии» на сумке. Бидж принялась завязывать, развязывать и снова завязывать одной рукой хирургические узлы; это была тренировка для операций, но главным образом способ удостовериться, что она еще не утратила координации движений.

В зал заглянула Диди и сказала: «Доброе утро». Как всегда, она придала своему голосу такую жизнерадостность, что все почувствовали необходимость улыбнуться ей.

– Что это за группа?

– Амбулаторная практика. Ее проводит Конфетка, – ответила Ли Энн. Диди закатила глаза:

– У него как будто земля под ногами горит. Доктор Трулав просил меня узнать. – Она ласково улыбнулась Бидж. – Как ты себя чувствуешь? – Вопрос прозвучал почти интимно.

– Я в порядке, – ответила Бидж, вспыхнув. – Это хорошо, это просто замечательно… А куда вы сегодня отправляетесь?

Бидж почувствовала, что Ли Энн и Дэйв смотрят на нее со значением.

– Мы еще не знаем.

– А-а… – Диди выглядела разочарованной. – Доктор Трулав спрашивал. Ну что же, счастливо, – закончила она, исчезая за дверью.

Лори тоже заглянула в зал, загадочно улыбнулась, но ничего не сказала. Дэйв поежился на своем стуле: Лори была единственной женщиной в колледже, которая могла его смутить.

Наконец появился Конфетка:

– Двинулись.

Студенты подпрыгнули от неожиданности, и он довольно ухмыльнулся. Конфетка любил внезапность.

Все гуськом потянулись к грузовику-амбулатории, стоявшему за клиникой, и грустно воззрились на него. Дэйв, чтобы подчеркнуть эффект, выронил свой армейский рюкзак.

Грузовик, бывший когда-то белым, был весь исцарапан ветвями. С одной стороны через весь борт тянулась надпись: «Зап. – Вирджинск. вет. помощь». Студенты знали наизусть все его скрипы, визг тормозов, зубодробительные повадки изношенных рессор.

Это был обычный амбулаторный фургон с двойной кабиной и множеством отделений, шкафчиков и ящиков в кузове. Бидж часто удивлялась, как кому-нибудь удается все их заполнить: ящиков и шкафчиков тут было больше, чем в ее квартире.

На этот раз она усомнилась, влезет ли в грузовик все приготовленное для погрузки. Рядом на асфальте стояли две бочки с бензином, две канистры с машинным маслом, галлонная бутыль охлаждающей жидкости, громоздились пять запасных свечей, две запасные шины, набор инструментов. Еще там оказались огнетушитель, три фляги, брезент, моток веревки и колмановская печка.

Кроме того, были приготовлены ящик с перевязочным материалом, две коробки стерильных бинтов, набор спиц Гигли для извлечения мертвого плода у коров и лошадей, пила для ампутации конечностей, акушерские щипцы, марля, вата, бутылки с йодом, щетки, портативный генератор, хирургические лампы на кронштейнах и анестезиологический аппарат размером с игральный автомат.

Бидж пошевелила губами, но ничего сказать не смогла.

– Клянусь навозом священной коровы, нам предстоит хирургия в полевых условиях, – пробормотал Дэйв. – Зачем все это? – спросила Ли Энн. Конфетка ответил только ей:

– Мы заберемся довольно далеко в глушь. Дэйв потыкал ногой в автомобильное снаряжение:

– Что за черт, мы что, эмигрируем в Польшу? Ему решительно и спокойно ответила Ли Энн:

– Мы окажемся далеко от всяких механических мастерских.

– Один – ноль в пользу деревенской девушки, – усмехнулся Конфетка. Бидж поежилась: Конфетка наступил на больную мозоль – Ли Энн стеснялась своего деревенского происхождения.

Если только, конечно, он не дразнил ее намеренно.

– Если вы мало что смыслите в автомобилях вообще и грузовиках в частности, то сейчас самое время подучиться, – продолжал Конфетка. – Нам мало пользы будет от того, кто не сумеет позаботиться о собственном транспорте.

– Мы справимся, – ответил Дэйв, очень похоже подражая выговору Конфетки.

Однако Дэйв родился на побережье Вирджинии, и это прозвучало как пародия на Каролинский акцент Ли Энн.

Она тут же осадила его:

– Вы можете так считать, мистер Вильсон, но лучше молитесь, чтобы у нас не сломалась ось или не отказало сцепление. Вы представляете себе, что может случиться в дороге?

– Я могу с этим справиться, – огрызнулся Дэйв, вспыхнув. Он постарался сказать это так, чтобы стало ясно: он может справиться с чем угодно.

– Да уж придется, – проворчал Конфетка. – Давайте грузиться. – Студенты взялись за погрузку, по возможности держась подальше друг от друга. Бидж уныло подумала, что следующие три недели в обществе не особенно дружных однокурсников и преподавателя с непростым характером могут оказаться адом – адом на колесах. Когда все было уложено, Конфетка скомандовал:

– Залезайте.

Студенты вскарабкались в кабину, прижимая к себе сумки с книгами. Ли Энн и Бидж тщательно затянули привязные ремни. Дэйв насмешливо улыбнулся и развалился на сиденье, не пристегиваясь.

Конфетка сел за руль, положил перед собой ксерокопию дорожной карты, обернулся и спросил:

– Готовы?

В этот момент правая задняя дверца распахнулась, и женский голос произнес:

– Прошу прощения за опоздание. – Голос был почти детский, тихий и робкий.

– Привет, Анни, – откликнулась Ли Энн. Дэйв закатил глаза и изобразил молитвенный экстаз.

Анни Тэйлор не заметила этого представления или сделала вид, что не заметила.

– Спасибо, что подождали меня. – Она взобралась в кабину, волоча за собой большой рюкзак. Бидж повернулась назад и помогла ей втащить его.

– Что тебя так задержало? – спросил через плечо Конфетка. – Утренняя служба началась с запозданием или проповедь затянулась?

– Я не знала точно, куда мы отправляемся, вот и решила сделать побольше бутербродов, чтобы всем хватило, – без малейшей обиды ответила девушка. – На прошлой практике это всегда оказывалось кстати. – Она улыбнулась Бидж. – Спасибо за рюкзак.

Бидж неожиданно почувствовала, что практика не будет таким уж адом.

Выехав со стоянки позади клиники, они свернули направо, потом свернули еще раз – на четыреста восьмидесятое шоссе, ведущее к Джефферсоновскому национальному парку и Браши Маунтин. Мимо промелькнули дома окраины Кендрика, затем ферма с облезлым неровным забором, и неожиданно перед ними открылся вид с высоты на раскинувшуюся на двадцать миль долину.

Еще две мили – и Конфетка свернул на разъезженную гравийную колею, круто спускавшуюся вниз по берегу потока, кипящего вокруг камней и коряг. Дэйва подкинуло на сиденье, и он врезался головой в крышу кабины. Ли Энн ухмыльнулась.

Конфетка, не отрывая глаз от дороги, предложил:

– Начинай свой доклад, Бидж.

– Здесь? – Бидж лихорадочно начала рыться в сумке, чувствуя легкую дурноту. Дорога была слишком ухабистой, чтобы можно было читать записи.

– Здесь, – твердо сказал Конфетка. – На этой практике все вы у меня научитесь стрелять с бедра.

Бидж оглянулась на остальных. Ли Энн и Дэйв смотрели на нее без всякого выражения, Анни улыбнулась ободряюще и вопросительно.

А, к черту. Бидж вытащила рог, решительно засунув свои записи, выпавшие при этом из рюкзака, обратно.

– Это обломленный рог единорога, вид unicornis. Никто не засмеялся. Бидж неожиданно с интересом подумала: а на какую же тему будет доклад каждого из остальных? – и только теперь осознала, насколько интересной обещает быть эта практика.

– Какой подвид? – поторопил ее Конфетка.

– Этот вид не делится на подвиды, – ответила Бидж, – по крайней мере я не нашла никаких указаний на это. Я прочла «Справочник Лао», несколько классических трудов из университетской библиотеки, кое-какие средневековые легенды и… – она заколебалась, – некоторые обзоры. Все они говорят об одной и той же морфологии, так что я предположила, что существует всего один вид – единорог индийский.

– Врач не должен предполагать, – автоматически откликнулся Конфетка, который казался тем не менее довольным. – Насколько помогли тебе другие источники?

Бидж покачала головой, потом спохватилась, что он не может этого видеть. Дорога теперь представляла собой еле заметную колею, часто разветвляющуюся, и Конфетка сосредоточил все внимание на карте.

– Обзоры были по систематике, не по медицине. Все остальное больше похоже на фольклор. Например, действительно ли только девственница может поймать единорога.

– И что же нам делать, если это действительно так? – прокомментировал Дэйв, и студенты невольно посмотрели на Анни. Та ответила безмятежно:

– Я могла бы удивить вас.

– Я тоже, – не остался в долгу Дэвид.

– Ну, для меня это не оказалось бы сюрпризом, Дэйв, – внесла свою лепту Ли Энн.

После секунды заинтригованного молчания Бидж продолжала:

– Если предположить, что нам удастся поймать единорога, его нужно взнуздать; лучше использовать недоуздок с передвижной пряжкой – я не очень уверена в размере. Самое трудное – это укрепить отломленную часть на основании. – Она постучала по рогу фонариком.

Раздался нарастающий звон – как это было в кабинете Конфетки, – пока не стало казаться, что весь грузовик вибрирует в унисон. Бидж сжала рог в руках, и звон прекратился.

В тишине, которая последовала за этим, рев водопадов у дороги показался оглушительным. Поток стал полноводнее, и они уже проехали вдоль него дальше, чем, по представлениям Бидж, могла тянуться долина Браши.

– Если бы речь шла о корове или козле, достаточно было бы просто спилить обломок рога и дать вырасти новому, но по какой-то причине… – Бидж решительно закончила: – По какой-то причине клиент не склонен к этому.

– Начинается сезон спаривания, – пояснил Конфетка. – У единорогов он наступает не каждый год, а рог играет важную роль в ритуале ухаживания. Он должен быть на месте и звенеть как положено, иначе никаких вам единорожат.

– По этим причинам, – продолжала Бидж, как будто она подразумевала именно то, что сказал Конфетка, – важно укрепить обломок на прежнем месте, по возможности без зазоров. – Бидж умолкла, собираясь с духом, чтобы ответить на неизбежные вопросы.

– Каков характер перелома? – деловито спросила Анни. – Были ли осколки?

Бидж поблагодарила ее в душе и повернула рог так, чтобы остальным было видно.

– Нет, он не раздроблен и не расщеплен – довольно чистый косой перелом. Возможно, рог обломился в результате давления сбоку. Я рекомендовала бы сделать небольшие пропилы по окружности и заполнить их метилакрилатом как связкой. Таким образом, клей попадет только на кромки, и прилегание костных поверхностей обеспечит нужное звучание. Может быть, цементирующий материал стоит усилить металлом – или применить серкляжnote 2Note2
  Серкляж – метод крепления костных отломков. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть], или надеть на рог металлические кольца, – Бидж вступила на скользкую почву и знала это, – кольца из материала с лучшими акустическими свойствами, чем имеет обычно применяемая в хирургии сталь.

– А каковы акустические свойства хирургической стали? – с невинным видом задал вопрос Дэйв, вытащив ручку и блокнот и делая вид, что собирается записывать.

Бидж кинула взгляд на Конфетку, который с подчеркнутым вниманием рассматривал карту.

– Я подвешивала пластинки разных металлов на хирургической нити и ударяла по ним резиновым молоточком. Звенят они совсем плохо. – Она вытащила из сумки плоский кусок стали с продетой в дырочку от винта ниткой и ударила по нему фонариком. Металл звякнул. – В идеале хорошо бы сделать кольца не из стали; возможно, из сплава, из которого отливают колокола.

– Из бронзы? – спросил Конфетка. Бидж снова автоматически покачала головой, забыв, что Конфетка этого не видит.

– Нет. Бронза окисляется. Но и не из серебра тоже. Серебро темнеет.

– Какой металл вы бы рекомендовали, доктор? Вопрос доставил Бидж удовольствие.

– Золото. – Она порылась в кармашке рюкзака и вытащила пакетик с двумя золотыми ободками. – Я раздобыла их в ювелирном магазине Риерсона. Там были четырнадцатикаратные серьги двух размеров: большее колечко должно как раз подойти по величине к основанию рога. – Бидж подвесила одну из сережек и постучала по ней; раздался тихий звон. Ободки были не особенно толстыми, но другие оказались бы ей не по карману.

Бидж надела меньшую сережку на рог, который держала в руке. Колечко скользнуло вниз почти до нижней кромки облома.

– Кольца должны удерживать рог на месте, особенно если и их посадить на клей.

Конфетка полез в карман рубашки и передал Бидж другие кольца – более толстые и плоские. Они были гораздо массивнее, чем сережки. Рассмотрев их получше, Бидж обнаружила, что они согнуты из золотого прута, а потом расплющены. Кольца были довольно тяжелые.

– Чистое золото, – сказал Конфетка, – кованое – так будет прочнее. Они будут удерживать рог, как ты сказала, Бидж. Мы применим акрилат – тоже, как ты сказала, но только не будем наносить его на кромки колец: капиллярное давление и так затянет часть клея под кольца и обеспечит лучшее крепление. Ну а после сезона спаривания клиент, – Конфетка ухмыльнулся, произнося это слово, но не стал уточнять, – снимет отломившуюся часть рога: до следующего брачного сезона будет еще много времени, и новый рог успеет отрасти.

Он подождал, пока студенты рассмотрят кольца, передавая их друг другу.

– Если вы собираетесь заниматься хирургией, вам придется стать и плотниками, и механиками. – Протянув руку, Конфетка забрал кольца и снова спрятал их в карман. – У кого-нибудь есть еще вопросы – к Бидж или ко мне?

– Откуда такие кольца? – спросила Анни. Дэйв прокашлялся:

– Да. Такие штуки обошлись вам не меньше чем в тысячу баксов. – Если вам когда-нибудь это понадобится для частной практики, я вам скажу, – сухо ответил Конфетка. – И не рассказывайте об этом другим студентам, – без улыбки добавил он. – В колледже и так хватает воровства.

Грузовик пересек поток. Мост, по которому они проехали, представлял собой цельную глыбу камня без всяких перил и казался не имеющим возраста.

С одной стороны дороги, которая была теперь просто широкой вырубленной в камне тропой, поднималась скальная стена, лишь кое-где дающая опору побегам плюща и чахлым кустикам. С другой стороны утесы круто обрывались к реке – череде водопадов, перемежающихся спокойными заводями.

Грузовик подскакивал на неровностях каменной дороги. Дэйв навалился на спинку переднего сиденья, глядя на узкий проход в скалах там, где стены ущелья почти сходились над дорогой и бурлящим глубоко внизу потоком. Бидж тоже завороженно смотрела вперед: за скалами открывалась уходящая вдаль водная поверхность.

Руки Конфетки сжались на руле. Грузовик резко свернул направо – дорога, пройдя скальные ворота, огибала выступ огромного утеса.

Здесь река разливалась на полмили, спокойная и прозрачная; под гладкой поверхностью воды едва шевелились ленты водорослей.

Склоны долины заросли цветами – розовыми, голубыми, пурпурными, сплошь покрывающими стебли, вьющиеся по песчанику. Среди растений порхали какие-то птицы с синими спинками. В окружающих долину скалах было много выходов кварца, и западный берег реки блестел и переливался в лучах утреннего солнца.

Это было совсем не похоже на Нью-Ривер в Вирджинии, на Джефферсоновский национальный парк, начинающийся сразу за строениями университетского городка. Это было вообще не похоже ни на одно из известных им мест.

Студенты молчали, глядя во все глаза: каждый новый поворот дороги открывал поразительные картины – каньоны, прорезающие дальний берег реки, песчаные дюны между дорогой и кромкой воды, похожие на альпийские луга просторы на западе. Наконец Конфетка хлопнул рукой по рулю:

– Так никто из вас ничего и не скажет?

– Если кто-то и в состоянии сказать что-нибудь умное, то это не я, – пробормотала дрожащим голосом побледневшая Ли Энн.

– Как мы собираемся вернуться? – озабоченно спросил Дэйв. – А как далеко нам еще ехать? – поинтересовалась Бидж.

Анни, растерянная и потрясенная, все еще молчала. Она только теребила крестик, висящий у нее на груди.

Конфетка оглядел окрестности сквозь ветровое стекло и ласково, почти с гордостью улыбнулся.

– Если вы не знаете дороги, то всей жизни не хватит, чтобы добраться до места и вернуться обратно. – Он тщательно разгладил карту, сложил ее и спрятал в карман рубашки, но Бидж успела заметить, что оригинал был начерчен явно той же рукой, что и карты в книге, виденной ею в библиотеке.

Конфетка остановил грузовик там, где скалы отступали от реки; впереди открылась чашеобразная долина с пересекающим ее ручьем. Ручей вытекал из узкой расщелины на склоне покрытой лесом горы. Конфетка выключил мотор и улыбнулся Бидж.

– Пожалуй, пора поздороваться с нашим клиентом. Клиент стоял, прислонившись к низкой, сложенной из валунов стене. Он был одет в мешковатые штаны цвета хаки и фланелевую рубаху, ноги утопали в высокой траве, а на темных курчавых волосах красовалась плоская шляпа. Закатанные рукава рубашки открывали мускулистые руки, поросшие темными волосами.

Он заговорил, тщательно выговаривая слова; подчеркнутый ритм его речи напомнил Бидж греческий акцент.

– Добро пожаловать на Перекресток снова, Конфетка.

– Вернуться сюда всегда приятно. – Они пожали друг другу руки.

– Ребята, это мистер Филдс. Мистер Филдс ухмыльнулся. У Бидж возникло сильное подозрение, что это не было его настоящее имя.

Филдс с улыбкой оглядел студенток с ног до головы. Анни как щитом загородилась блокнотом, и даже Ли Энн выглядела смущенной. Бидж ощутила внезапное желание проверить, застегнут ли ее комбинезон. Она сглотнула и спросила:

– Вы владелец нашего пациента?

– Ни в коем случае, мисс. – Он выглядел шокированным. – С некоторыми животными можно работать, но ими нельзя владеть. – Жестикуляция, сопровождавшая его слова, напомнила Бидж Грека Зорбуnote 3Note3
  Грек Зорба – персонаж греческого фольклора, герой песен и фильмов.


[Закрыть].

– Ну так что, где табун? – спросил Дэйв, оглядываясь.

– Нет, – поправил его Филдс, – всегда нужно знать правильное название: стая ворон, прайд львов, стадо китов. Для единорогов это – содружество. – Он сунул в рот два пальца и свистнул. Звук получился таким же звонким и нарастающим, как звон рога единорога.

Они быстро и осторожно вышли из прохода в скалах, двигаясь легким шагом с грацией цирковых дрессированных лошадей. Их копыта подняли сверкающие брызги, когда они переходили ручей. Выйдя на берег, единороги без всякого страха пересекли тропу, вившуюся вдоль потока, и пошли по густой траве.

По мере того как они приближались, Бидж замечала все новые подробности: тела единорогов были меньше и более хрупкие, чем у пони, хотя и более мускулистые; их облик в целом напоминал жеребят. Копыта оказались раздвоенными, как у оленя, а подбородки украшали козлиные бороды. Хвосты не были похожи ни на что, виденное Бидж раньше: по форме они напоминали хвост коровы, но были гибкими и грациозными, как у кошки, а кончались кисточкой, как у оленя.

Единороги помедлили, дойдя до дороги, и остановились, не ступая на нее.

«Справочник Лао» гласил: «То ли потому, что эти мифические животные избегают всего обыкновенного, то ли в силу традиции, рожденной каким-то трагическим происшествием, сохраненным памятью вида, то ли потому, что им не нравится стук копыт по мощеной поверхности, единороги отказываются ходить по дорогам, кроме самых заброшенных. Однажды все цирковое представление было остановлено заупрямившимся единорогом, пока клоун не сообразил надеть на копыта животного свои шерстяные носки, после чего единорог пошел вперед так же спокойно, как эти животные совершают все, включая убийство. Эта особь, несомненно, не обладала хорошо развитым чувством моды».

Бидж, искоса глянув на Конфетку, сделала шаг с дороги к единорогам. Ничего не произошло – грузовик не растаял в воздухе, а сама она не обратилась в камень.

Мистер Филдс взъерошил свои густые темные кудри под шляпой.

– Чего я никогда не мог понять, мисс, – это как вам, людям, удается так спокойно путешествовать по дороге. – Он глянул вверх, прослеживая проделанный ими путь, и поежился. – Один неверный поворот, мисс. Всего один.

Все тоже задумчиво посмотрели на дорогу и вспомнили о тех поворотах, которые делал грузовик под управлением Конфетки.

Бидж перевела взгляд на единорогов. Они стояли группой (это называется содружество, вспомнила она), не теснясь и в то же время не порознь, миролюбиво рассматривая ее. Их глаза оказались холодного синего цвета, с черными и бездонно глубокими зрачками. Бидж тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение.

– Который из них наш пациент? Филдс улыбнулся Конфетке, а тот пожал плечами и ответил:

– По всей вероятности, тот, у которого обломлен рог. Бидж поморщилась, ожидая услышать оглушительный хохот Дэйва. Однако юноша не засмеялся: он, раскрыв рот, смотрел на единорогов. Ли Энн выглядела не так по-дурацки, но тоже была поглощена животными. Только Анни с недоумением переводила глаза с единорогов на их пастуха и слегка хмурилась.

Бидж вошла в содружество, и животные подвинулись – слегка, но достаточно для того, чтобы она могла свободно между ними пройти.

Тот единорог, которого она искала, конечно, оказался в середине: остальные его оберегали. Бидж с упавшим сердцем принялась рассматривать посеревшее место отлома. Оно казалось ей таким же неуместным, как отбитый кусок на бесценном веджвудском фарфоре или трещина в статуе Донателло: изъян оскорбляет взгляд сильнее, если повреждено что-то почти совершенное.

Единорог явно не хотел встречаться с Бидж взглядом, как будто стыдясь. Бидж вынула из кармашка рюкзака отломленную часть рога, животное ткнулось в него носом, но не издало ни звука.

– Что тебе нужно? – спросил Конфетка, и Бидж замерла, как, впрочем, и остальные: Конфетка возложил всю ответственность на нее, вместо того чтобы позволить ей только ассистировать.

Бидж сглотнула:

– Мне нужны два помощника с недоуздком, – и поспешно добавила: – А третий пусть держит напильники, акрилат и кольца.

Ли Энн, опасливо поглядывая на единорогов, принесла недоуздок. Бидж затруднилась бы сказать, хотела ли та доказать свою девственность или просто проверяла собственную смелость.

Анни спокойно взялась за другой конец недоуздка. Ли Энн бросила на нее недовольный взгляд.

Единороги расступились. Ли Энн и Анни совместными усилиями взнуздали покорное животное. Теперь они держали его с двух сторон, и Бидж повернулась к пастуху:

– Ну и как?

Тот покачал головой, все так же улыбаясь.

– Результат испытания недостоверен. Он сам хотел, чтобы его взнуздали.

– Я имею в виду, достаточно ли этого, чтобы его обездвижить? – терпеливо объяснила Бидж.

– Больше все равно не удастся, – энергично тряся головой – движение странно напомнило Бидж быка, отгоняющего муху, – ответил пастух.

Остальные единороги стояли неподвижно, наблюдая за людьми. Бидж невольно отметила, что все они опустили рога, так что острия смотрели на девушек. Она снова сглотнула:

– Дэвид…

– Тут. – Дэйв вразвалку двинулся сквозь стадо, всем своим видом показывая, что ничего особенного не происходит. Один раз он даже попытался похлопать единорога по боку, но тот, хотя и без явной агрессивности, нацелился в него рогом, и Дэйв поспешно отдернул руку.

– Эй, раз уж я несу кольца, то где же подружка невесты?

– Ты не похож на шафера, – откликнулась Ли Энн. Дэвид пробормотал что-то себе под нос и передал золотые кольца Бидж.

– У нас есть круглый напильник и плоский, но широкий. Где мне начинать?

– Тебе? – Бидж была поражена. Дэйв удивленно посмотрел на нее:

– Конечно, мне. Или ты сама собиралась это делать?

– Но это же мой пациент, – ответила Бидж решительно.

Дэйв сунул круглый напильник в карман джинсов и начал выравнивать плоским место отлома.

– Да брось.

Бидж посмотрела на Ли Энн и Анни. Обе девушки промолчали. Бидж переложила кольца в левую руку и протянула правую:

– Дай мне напильник.

– Что? – Дэйв продолжал выравнивать место отлома. Единорог моргал при каждом движении, но стоял смирно. Несомненно, Дэйв действовал умело. Может быть, лучше, чем смогла бы она…

Бидж не опустила протянутую руку.

– Нужно сначала обработать отломленную часть. Клиент поднял кустистые брови. Конфетка выглядел раздраженным.

– Тебе что, непременно нужно показать, кто здесь главный? – проворчал Дэйв. Конечно, да.

– Конечно, нет. Если сначала обработать фрагмент, можно подогнать его по форме к основанию, и тогда меньше придется мучить животное.

Дэйв втянул щеки и задумался.

– А почему ты не сделала этого раньше, еще по дороге?

– Прежде, чем увидела пациента? – вмешалась Ли Энн. – Даже ты не настолько спятил, чтобы делать такое. – Она произнесла это совсем тихо, чтобы не услышал пастух.

Он все равно услышал или по крайней мере усмехнулся так, как будто все понял. Бидж заметила, как при этом дернулись его уши – совсем не по-человечески. Девушка ощутила смутное беспокойство.

Дэйв пожал плечами и отдал ей напильник. Когда конец отломленной части рога приобрел всю гладкость, какой Бидж могла добиться, она передала рог и напильник Дэйву:

– Попробуй сделать так же.

– Сожалею, но могу сделать только лучше, – ответил Дэйв, беря рог. Но, повертев его в руках, был вынужден признать: – Чистая работа.

Бидж была слишком зла на него, чтобы поблагодарить. Она взяла баночку акрилата и начала перечитывать инструкцию.

Остальные ждали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец Бидж сказала Дэйву: