Текст книги "Ветеринар для единорога"

Из кухонной палатки вышел повар, нагруженный двумя огромными ногами; обе были покрыты рваными ранами и уже начинали вонять. Ноги были слишком тяжелыми, чтобы повар мог их нести, и он просто тащил их по земле. Брандал поморщился; крики вокруг него стали громче, и у него вдруг появилось ужасное подозрение.

Повар бросил одну ногу в грязь, а вторую раскрутил в воздухе и подбросил вверх с криком:

– Давай!

Нога просвистела в воздухе, и, прежде чем она упала на землю, за ней последовала вторая – и тут же в обе вцепились яростно рычащие волки. Звери отчаянно тянули добычу к себе, огрызаясь друг на друга. Еще несколько животных с визгом толпились вокруг, стараясь подобраться поближе к мясу и рыча на других, но инстинкт стаи не позволял им вступить в бой.

Брандал с отвращением отвернулся. Этим бойцам не требовалось оружие.

Стоящий рядом Джекен равнодушно сказал какой-то женщине:

– Вчера было лучше, – и оба они, потеряв интерес, пошли прочь.

Брандал вопросительно посмотрел на Рейца, который казался смущенным.

– Вчера, – пряча неловкость, сказал он, – бедняга был еще жив. Ругал всех по матушке, а когда клыки вонзились в него, вспомнил про собственную. Даже мне стало дурно. Я бы придушил несчастного, да зрители не дали.

– Дезертир? – Брандал постарался, чтобы голос его не выдал.

Рейц потряс лохматой головой:

– Вор. Дезертиров подвешивают так, чтобы волкам приходилось прыгать. Тогда все длится дольше. Кудрявый, нам с тобой здесь нечего делать. Найти бы местечко поспокойнее, грабили бы мы сироток да трахали бабенок помоложе.

Брандал хотел возразить, но действительно – что угодно показалось бы предпочтительным по сравнению со здешним обедом.

Волки уже почти разделались со своей добычей. Один из них отделился от стаи, подошел к Феларис и стал теребить ее лапой, жалобно глядя на женщину. Она бросила в зверя камнем, он отскочил, но вернулся, отвратительно подобострастный, и снова потеребил лапой ее ногу.

– Ладно, – сказала она наконец. – Я приведу ее. – Феларис вошла в дом Морганы.

Дом, вдвое больше любого строения в лагере, был сложен из темного камня. Его дверь, завешенная кожаным занавесом темно-красного цвета, была очень высокой:

Моргана была не из тех, кто наклоняется.

Занавес откинулся в сторону, и из двери появилась сама Моргана.

Даже теперь, зная о ней все, Брандал почувствовал, как у него перехватило дыхание. Ее рыжие волосы волной падали на спину; тонкие, мускулистые, прекрасной формы руки странно двигались при ходьбе; неспешный с виду шаг по скорости не уступал рыси лошади. Она казалась всегда недовольной и всегда стремящейся оказаться где-то в другом месте.

Брандал смотрел на нее с болью в сердце; она была прекрасна.

Но на неподвижном лице Морганы не появилась улыбка, а в ее волосах, взметнувшихся при движении, были заметны седые пряди. Свежий шрам на шее был припухшим и воспаленным. Моргана безразлично оглядела обедающих воинов и, отвернувшись, направилась к волкам.

Брандал старался держаться подальше: Моргана слишком хорошо его знала, чтобы обмануться видом наемника.

Прикорнувший после обеда солдат Барлиен оказался у нее на пути. Какой-то друг, или по крайней мере доброжелатель, выкрикнул предостережение, и Барлиен резко приподнялся и даже почти успел убраться с дороги.

Правая рука Морганы сделала неуловимое движение. Казалось, в руке ничего нет, но Брандал знал: Моргана всегда вооружена. Барлиен вскрикнул, схватившись за шею, и рухнул на землю.

Моргана прошла мимо, не замедлив шага. Единственным признаком того, что она заметила случившееся, было медленное, ласкающее движение, которым она потерла руки, как бы умывая их в крови.

Она сделала знак волкам, и те пошли за ней послушно, как верные псы. Они шли цепочкой – Брандал не мог определить иерархии в стае – и расселись вокруг каменного строения неподалеку от лагеря.

Солдаты, глазевшие на волков, постепенно разошлись. Рейц облизнул губы, бросил взгляд на свой бурдюк с вином и сказал Брандалу:

– Зайди ко мне попозже. – Он побрел к своей лачуге, ласково поглаживая бурдюк. Брандала он не пригласил.

Это вполне того устраивало: ему нужно было пробраться в дом Морганы. Он обошел его кругом, притворяясь незаинтересованным, исподтишка высматривая часовых. Их не оказалось: очевидно, Моргана не опасалась нападения. Пожалуй, если учесть свирепость лагерных порядков, она имела для этого все основания.

Из шеренги волков, окруживших каменное здание, донеслось рычание и визг боли. Все головы повернулись к ним, и Брандал быстро проскользнул в дверь.

Внутренность дома была обставлена по-спартански: узкая походная кровать, складной стол. На земляном полу не было ковра, а полумрак рассеивала единственная масляная лампа. Да, Моргана могла жить, как положено солдату.

Брандала не удивило обилие оружия: короткий меч, кривая турецкая сабля, палаш, охотничий лук, боевой лук, еще какая-то разновидность – маленький лук на рукоятке и с пружиной. На подставке сверкали девять кинжалов – прямые, изогнутые, стилет с трехгранным лезвием, волнистый клинок с бороздкой для стока крови.

Десятая ячейка на подставке была пуста. Брандал решил поторопиться.

Он взглянул на полку над столом, и его сердце оборвалось. На полке было несколько книг в старинных переплетах.

Брандал с трудом разобрал названия: «Записки о Галльской войне» Цезаря (с аннотированным английским переводом), «О войне» Клаузевица, перевод труда по тактике пехоты генерала Роммеля. Еще одна книга представляла собой армейский устав, другие были посвящены строевой подготовке и поддержанию дисциплины.

Брандал перебрал их, потом раскрыл книгу Цезаря. Левые страницы были покрыты текстом на неизвестном ему языке. На правых текст был на английском, но оказался слишком сложным, чтобы король мог много понять. Брандал перелистал книгу и нашел схему, иллюстрирующую движение чего-то, именуемого фалангой. Он еще раз перечитал текст, и внезапно все стало понятным: отряд солдат мог перемещаться вправо или влево, в зависимости от нужного направления удара. На следующей странице была черно-белая гравюра, изображающая римского пехотинца, с надписью по-английски и по-латыни: milites.

– Отчим ты мой Боже, – прошептал Брандал, и это не было привычным богохульством.

Много лет назад несколько milites пришли на Перекресток; они были отрезаны от армии, растеряны, перепуганы, не имели припасов. И все же они чуть не завоевали Перекресток. Войско Морганы не будет ни растерянным, ни испуганным, а если Моргана сумеет заполучить Книгу Странных Путей, не окажется оно и отрезанным от тылов. Рядом с книгами на полке лежала брошь: стилизованное изображение грифона, сражающегося с воином. Копье воина глубоко вонзилось в бок грифона, и из раны текла кровь – сверкающие рубины.

Брандал, глядя на брошь, криво улыбнулся. Когда он увидел ее в первый раз, он счел ее просто изысканным украшением; тогда ему очень понравилась красивая безделушка, как и ее хозяйка.

Брандал покачал головой и быстро вышел из дома. Цепочка волков стала гораздо короче – они по одному входили в строение. Ожидавшие своей очереди звери были слишком сосредоточены на продвижении вперед, чтобы обратить на него внимание.

Волки, покинувшие строение, производили впечатление потерявших ориентацию. Брандалу показалось, что у одного из них течет слюна, но он не рискнул подойти достаточно близко, чтобы удостовериться.

Вир, сказал он себе с горечью. Моргана не могла бы найти лучших союзников для нападения на Перекресток. Но как случилось, что они готовы ей служить? Вир, как сами они с гордостью говорили, не отличались ни верностью, ни покладистостью.

Брандал тщательно прикрыл меч плащом и пошел к лачуге Рейца; для того, чтобы снова скрыться, ему понадобится помощь. Определенно нужно расспросить Кружку о появившихся чужаках. Брандал поморщился. Придется также еще раз сходить к Провидцу.

– Дорожные команды, – прошептал он, – не будут теперь бездельничать.

Глава 8

Они снова ехали по той же дороге, по которой в первый раз попали сюда из Вирджинии. Дэйв нацепил темные очки; его голова явно раскалывалась.

Тем не менее он пытался отстоять свою позицию в споре, который разгорелся, прежде чем он успел начать свой доклад; Конфетка явно получал массу удовольствия и не торопился вернуть разговор в строго профессиональное русло. Дэйв совершил тактическую ошибку, начав, для пущего эффекта, с заявления:

– Все, что мы видели здесь до сих пор, – это самые обыкновенные случаи с незначительными отклонениями.

– Неправильно говорить, что это обыкновенные случаи, – возразила Ли Энн, – даже новые породы приносят с собой новые проблемы. А здесь мы имеем дело с новыми видами.

Бидж, глядя в окно, заметила небольшое стадо оленей, пасшихся на полянке: двух оленей-самцов, двух самок и двух оленят. Конечно, все это удивительно, но неделю назад она была бы гораздо больше возбуждена, увидев их. Трава вокруг оленей стала слегка колыхаться, когда тень от облака накрыла полянку – и осталась на ней.

– Ну и что? – Дэйв снял очки и помассировал виски. – Все равно собаку нужно лечить как собаку, даже если она местная.

– С этого можно начать, – не сдавалась Ли Энн, – но на этом нельзя останавливаться, даже с собаками. Собаки ведь и там, у нас, разные: у такс бывают спинальные нарушения, лабрадоры подвержены дисплазии тазобедренного сустава, даже маленькие паршивенькие шитсу имеют типичное заболевание – пиодермию кожных складок.

Бидж заметила, что тень от облака так и остается на оленях и становится темнее. Олени-самцы замерли, высоко подняв увенчанные рогами головы и насторожив уши. Оленихи носами подталкивали детенышей в кусты.

– А помнишь, как подошла к делу Бидж? «Думайте о нем как о лошади или козле». И это ведь сработало, верно? – Дэйв величественно скрестил руки на груди.

– О'кей. – Ли Энн нахмурилась. – И все-таки это не был козел: мы только думали о нем так.

Тень, которая легла на полянку, становилась больше и темнее. Оленихи закрыли собой детенышей. Дорога, по которой ехал фургон-амбулатория, проходила совсем близко от оленей, и Бидж наклонилась вперед, чтобы лучше видеть.

– Так что приходится импровизировать, – закончила Ли Энн решительно.

Теперь грузовик находился прямо напротив оленей, а тень почти обрела материальность.

– Не следует забывать, – сказала Анни тихо, – что это не тот мир, который нам знаком.

Бидж услышала, как что-то со свистом ринулось вниз.

– Конфетка! – прошептала она встревоженно. Конфетка резко затормозил, а студенты вытаращили на Бидж глаза: она обычно не имела привычки обращаться к преподавателю по имени.

Свист нарастал. Бидж опустила стекло и высунула голову.

Дэйв схватил ее за плечи и оттащил от окна. Бидж попыталась высвободиться; Анни, Ли Энн и Конфетка с изумлением смотрели на них.

В этот момент их внезапно ударило воздушной волной, сопровождаемой раздирающим уши визгом. Ураганный ветер заставил всех зажмуриться. Когда люди снова смогли видеть, тень на полянке уменьшалась.

Ли Энн быстро высунулась в окно и глянула вверх. Когда она снова повернулась к спутникам, ее глаза слезились.

– Рядом с солнцем есть какая-то темная точка.

Бидж смотрела на полянку с отчаянной надеждой увидеть оленей целыми и невредимыми. Только бы оба олененка поднялись на ноги, молилась она про себя.

Она увидела, как один из детенышей неуклюже встал и запрыгал прочь, потом следом запрыгал второй. Самки начали их вылизывать, и Бидж с облегчением перевела дух.

Оба олененка подбежали туда, где траву и растения прибило к земле, как будто там – на очень маленькой площади – пронесся ураган. Детеныши с любопытством принялись обнюхивать землю.

Один из самцов-оленей исчез.

– Прости, Бидж, за грубость, – сказал Дэйв. Он выглядел смущенным, очки с него свалились, а потный лоб пересекала вертикальная морщина.

Бидж еще раз взглянула на примятую траву.

– Спасибо тебе. Ты, похоже, спас меня от крупной неприятности.

– Вы знаете, что это было? – спросила Анни Конфетку.

Тот, все еще глядя в окно, покачал головой. Потом потянулся к ключу зажигания и завел двигатель.

Студенты быстро пришли в себя и вновь с интересом стали смотреть в окно на лес, сквозь который проезжали. Он казался более первозданным, чем лес в Вирджинии: стволы искривленные и перекрученные, деревья толстые – четырех-пяти футов в диаметре, с родниками, пробивающимися между корней. Лес производил впечатление невероятно старого.

Конечно, тот факт, что ни одно крупное существо не смогло бы спикировать на них сквозь эти ветви, был весьма успокоителен.

Дэйв внимательно присматривался к чему-то сквозь ветровое стекло, и Анни спросила его:

– Ты рассчитываешь увидеть что-то определенное?

– Надеюсь увидеть своего клиента – а также и пациента. Или хотя бы пациента: что-то никто в качестве хозяина не объявился. – Дэйв вопросительно посмотрел на Конфетку, и тот покачал головой.

– Может быть, это такой же случай, как у Филдса с единорогами, – сказала Бидж. – Кружка просто присматривает за животным. Кстати, а что за животное?

В этот момент грузовик сделал поворот, и Конфетка затормозил. Студенты ошарашенно смотрели на то, что открылось их взглядам.

– Этого не может быть, – потрясенно прошептала Анни.

– Дэйв, это твой пациент? – тоже шепотом спросила Бидж.

Только у Ли Энн хватило духа спросить нормальным голосом:

– Ну и что ты думаешь об этом?

– Это орел, – ответил Дэйв и добавил без нужды: – а также лев. Конфетка, глядя на существо перед ними, пробормотал:

– Очень даже большой лев. – Так как все-таки насчет клиента? – спросил Дэйв, глядя на узду, которую он приготовил еще утром. Узда выглядела чересчур уж хлипкой. – Найдется кто-нибудь, кто мог бы помочь?

– Если ты сомневаешься в своих силах, я сам возьмусь за дело, – ответил Конфетка решительно.

Дэйв еще раз посмотрел в окно и облизнул губы. Наконец он мотнул головой и сказал:

– Это мой пациент. – Он заглянул в свои записи и медленно открыл дверцу. – Такова уж работа ветеринара, – сказал он твердо. – Я предпочитаю думать о пациенте как об орле. И льве. – Он криво улыбнулся, вылезая из грузовика. – Постараюсь представить себе, что он не такой уж большой.

Грифон посмотрел на Дэйва; глаза существа были золотыми и пронзительными. Голова по размеру напоминала голову пантеры и была украшена устрашающего вида клювом в фут длиной. Крылья, со странным вторым суставом, были сложены; Бидж попыталась представить, каков же их размах, и с содроганием подумала об исчезнувшем олене.

Дэйв подошел к грифону медленно, но уверенно, не делая резких движений. Грифон наклонил голову, как воробей, рассматривающий крошку хлеба, – не агрессивно, но и не дружелюбно. Легкий ветерок шевелил коричневые перья и мех, и Бидж поежилась.

Подойдя к грифону сбоку, Дэйв засунул узду за пояс и протянул руку; как отметила Бидж, это была правая рука – Дэйв был левшой и не собирался рисковать своей карьерой хирурга.

– Спокойно, – сказал он, похлопывая грифона по боку, потом наклонился, глянул на его гениталии. – Спокойно, парень.

Грифон повернулся. Его глаза, золотые и совершенно круглые, смотрели из-под рыжих сходящихся углом бровей, что придавало ему, подумала Бидж, вечно сердитый вид.

Ли Энн тихо сказала на ухо Бидж:

– Когда вернешься, передай моим родным, что я их любила, – и вылезла из грузовика. Она уверенно подошла к грифону и обхватила его. – Если ты не возражаешь, Дэйв, я подержу пациента.

Грифон не подавал никаких признаков того, что что-либо замечает. Ли Энн протянула руку за уздой; Дэйв, не говоря ни слова, протянул ее девушке, и та одним легким движением накинула узду на голову грифона.

В тот момент, когда узда скользнула на место, грифон откинул голову, безо всякого усилия перекусил веревку, серьезно посмотрел на Ли Энн, подхватил ремень клювом, трижды щелкнул им, и куски уздечки шлепнулись в пыль.

– О'кей, обойдемся без узды, – после секунды молчания сказала Ли Энн. – Стой смирно, парень. Сделай одолжение, – обратилась она к Дэйву, – предупреди меня, если надумаешь сделать что-нибудь неожиданное.

– Обещаю. – Дэйв явно успокоился, провел рукой вдоль тела грифона и взъерошил коричневый мех. – Ни блох, ни клещей. Вообще никаких паразитов. Он довольно чистый… Ну и шрам здесь! Любишь подраться, парень?

Он начал простукивать грудь зверя, но отдернул руку, когда львиные мускулы напряглись и хвост начал хлестать бока.

– Хорошо, понял. – Его рука скользнула по пушистому брюху. – Еще шрамы… Не говорите мне, что мы в стране вечного мира.

Бидж с опасением наблюдала за грифоном. Конфетка, не выказывая ни напряжения, ни облегчения, стоял рядом с грузовиком, сунув одну руку в карман.

– Живот в порядке… Сплошные мускулы. – Дэйв протянул руку дальше. – Ага, вот желчный пузырь. Черт, он размером с дыню. Камни? Кто-нибудь знает, какого размера должен быть желчный пузырь у льва?

– Мы так полагали, что это знаешь ты, – ответил Конфетка спокойно. – Разве это не твой пациент?

– Я просто спросил, – быстро ответил Дэйв. – Мне не удалось пощупать льва, прежде чем мы отправились сюда. – Он снова принялся исследовать брюхо. – Мне кажется, все в норме. Может быть, пузырь слегка увеличен… Эй, погоди-ка…

– А я никуда и не ухожу, – откликнулась Ли Энн. Голос ее звучал спокойно, но под мышками темнели пятна пота. – Что ты задумал?

Дэйв сходил к грузовику и вернулся с резиновым нарукавником для внутреннего исследования.

– Прикрой меня. Я пошел внутрь. – Он обошел грифона, ухватил хвост правой рукой и поднял его. – Держись, парень, сейчас тебе будет больнее, чем мне.

– Не обязательно, – сухо и иронично произнес чей-то голос.

Все начали озираться.

– Я ведь, – продолжал грифон ядовито, – тоже что-то вроде хирурга-любителя. – Его десятисантиметровые когти вонзились в гранит дорожного покрытия, как будто это была мягкая глина.

Дэйв сглотнул.

– Я хотел бы все-таки проверить желчный пузырь, – сказал он осторожно.

Грифон повернул голову, и Бидж могла бы поклясться, что его клюв приоткрылся в улыбке.

– Твой или мой?

– Один – ноль в твою пользу, – криво улыбнулся Дэйв. Ли Энн, все еще держа грифона, сказала:

– Позволь мне извиниться за себя и моего коллегу. Мы не знали, что ты говорящий… словом, что ты умеешь говорить.

– «Преданье есть: сходили камни с мест, деревья говорили», – произнес грифон мягко. – Узнаешь ли ты цитату?

Последовало молчание, и грифон покачал головой.

– Шекспир, «Макбет». Не следует пренебрегать общей культурой ради профессионального образования. «Он хочет крови», – любовно процитировал он, – «Кровь смывают кровью»note 10Note10
  В.Шекспир. Макбет. Пер. Б.Пастернака.


[Закрыть]. Что за восхитительная мысль!

– Где ты читал Шекспира? – робко спросила Бидж.

– У Кружки, – ответил грифон. – У него прекрасная библиотека. Рекомендую ее вашему вниманию, когда у вас найдется свободное время; у меня сложилось впечатление, что таковое у вас имеется в неограниченном количестве.

Бидж подумала, что грифон склонен к сарказму.

– У тебя, наверное, есть имя? – спросила Ли Энн.

– Конечно, у меня есть имя. И личное, и фамильное. Моя семья довольно знатна к тому же. Именно поэтому я не сообщаю его без особой надобности.

– А как нам к тебе обращаться? – спросил Дэйв, почесываясь.

– Зовите меня просто грифон.

– А если мы встретимся с другим грифоном… – начала было Ли Энн и умолкла.

– Большинству людей, – медленно произнес грифон, глядя ей в глаза, – не случается встречать более одного грифона в жизни. Как правило, именно с одним грифоном им и приходится иметь дело, да и то очень недолго. Если вам не удастся доказать, что вы исключение из этого правила, то почему бы не обращаться ко мне так, как я нахожу правильным.

В этом есть смысл, подумала Бидж. Когда вы встречаетесь с кем-то, кто может в секунду растерзать вас, стоит обращаться к нему так, как он находит правильным.

Грифон вздрогнул всем телом, и его когти оставили в камне параллельные борозды; взлетел сноп искр. Он медленно повернул голову и через плечо посмотрел на Дэйва.

– Так ли уж была необходима эта последняя манипуляция? – спросил он холодно.

Если раньше Дэйв был бледен, то теперь он позеленел.

– Я просто прощупывал твои анальные пазухи, – пробормотал он, заикаясь. – Они прилично забиты, и…

– Ну хорошо, хорошо, – сварливо произнес грифон, оглядываясь. Бидж подумала, что он, пожалуй, смущен. – Продолжай, что уж там.

– Я вот о чем подумала. – Ли Энн казалась встревоженной. – Грифон, что, если тебе понадобится лекарство? Выписать его мы можем, а как его тебе доставят?

– Через Кружку, я думаю, – откликнулась Анни. – Или… трактирщик упоминал торговца по имени Оуэн.

– Оуэн – занятная личность, – сказал грифон одобрительно. – Если вам что-то нужно и вы готовы платить, достаточно ему сказать. Если эта вещь существует в природе, он ее достанет. – Грифон слегка приподнял покрытую перышками бровь. – Вы, однако, должны быть готовы заплатить его цену.

Бидж вспомнила о Рапунцель и Румпельштильцхенеnote 11Note11
  Рапунцель и Румпелыитильцхен – персонажи сказок братьев Гримм; суть сказок заключается в том, что за незначительную услугу приходится очень дорого платить.


[Закрыть].

– Значит, он… – она почти произнесла «злобный» – это слово казалось почему-то очень подходящим здесь, на Перекрестке, – …жестокий человек?

– Боже мой, нет. – Голова грифона кошачьим движением повернулась вслед за перелетающей с ветки на ветку птичкой, и он равнодушно добавил: – Если уж на то пошло, он скорее слишком добрый.

– До сих пор все, кого мы встречали, были добры, – сказала Анни с сомнением в голосе.

Грифон повернулся и серьезно посмотрел на девушку:

– И ты совершенно права, что не доверяешь этому. В нашем мире приходится встречать ужасно жестоких и страшных существ. Вот, например, генеральный инспектор.

– Да, мы слышали, что он снова объявился, – ответила Ли Энн.

– «Объявился»! Глупости, юная леди. Он всегда где-нибудь поблизости. – Грифон задумался, потирая лапой клюв. – Пожалуй, можно сказать, что он делает обход, – в знакомых вам терминах. – Синеспинка подлетела слишком близко. Голова грифона взметнулась вверх и в сторону, и он аккуратно заправил лапой в клюв свисающее синее крылышко. – Даже я сам не хотел бы с ним встретиться.

Грифон с удовлетворением обвел взглядом их пораженные лица и повернулся к Дэйву:

– Ну? Что теперь?

Дэйв потряс головой, перебирая в уме уже сделанное: пальпация, осмотр кожных покровов… Тут ему пришла удачная мысль, и он выпрямился, усмехаясь.

– У нас редкостная возможность: говорящий пациент. Не скажешь ли ты нам, что тебя беспокоит?

Грифон посмотрел на Конфетку и ровным голосом ответил:

– У меня болит лапа. Возможные причины: а) перелом, б) инфекция, в) нарушение обмена, г) болезнь неясного происхождения.

Конфетка, не моргнув глазом, протянул:

– Твое мнение, Дэйв: а, б, в или г?

Дэйв по очереди посмотрел на все четыре лапы:

– Которая?

Грифон протянул ему когтистую правую переднюю лапу. Дэйв опустился на колени и начал осторожно ее ощупывать, зашипел и сунул палец в рот.

– Черт. – Он выдавил кровь из пореза и спросил грифона: – У тебя на когтях нет яда?

– Разве ты думаешь, что я в этом нуждаюсь? – ласково ответил тот.

– О'кей, – кивнул Дэйв, снова принимаясь обследовать лапу.

– Сэр… – начала Ли Энн и прикусила язык: это вырвалось автоматически.

– Сударыня? – вежливо поощрил ее грифон.

– Раз твое тело в основном кошачье…

– Львиное, – поправил ее тот.

– Львиное. Как же ты вылизываешься – у тебя ведь клюв?

Вместо ответа грифон по-совиному повернул голову почти на сто восемьдесят градусов и начал острым как бритва клювом чистить перья на шее; он ловко пригладил мех совсем рядом с рукой Ли Энн и сказал:

– Не торопись порочить клюв. Он весьма удобное орудие. – Грифон изогнул шею, глядя на девушку сверху вниз, как профессор на первокурсницу. – В вашем собственном мире, например, орел клювом терзал печень Прометею.

– Это же миф, – сказала Анни со всей доступной ей твердостью.

– Несомненно, – сухо ответил грифон. – И все мы не сомневаемся в том, что между мифом и реальностью можно провести четкую границу. – Он расправил свои могучие крылья и бросил на них гордый взгляд. Тень крыльев накрыла Дэйва и Ли Энн. Грифон вновь повернулся к Анни: – Даже я не знаю, где проходит эта граница. А ты?

– На самом деле, – ответила Анни, – ты не мифическое существо. Ты химера.

– Ну, зачем же переходить на личности, – произнес грифон мягко.

– Это биологический термин, обозначающий соединение двух видов в одной особи. Обычно он применяется к растениям.

Грифон серьезно кивнул:

– Я не обиделся. Кстати, для порядка хочу сообщить, что я не комбинация подвоя и привоя.

– Может быть, и нет. – Дэйв повернул лапу так, чтобы видеть внутреннюю поверхность. – Но я собираюсь лечить эту часть тела как принадлежащую орлу. «И стиснул он камень железной рукой, подобный могучей стихии герой». Теннисон. Парафраз.

– Почему это, – сказала Ли Энн недовольно, – каждый, кто считает себя образованным, цитирует классическую литературу? Наука что, не в счет?

– Конечно, в счет, моя дорогая. Однако цитировать научные труды было бы так нестерпимо скучно – возможно, потому, что они по большей части плохо написаны. – Помолчав, грифон добавил: – Правда, в последнее время стало модным с увлечением рассуждать о теории хаоса, кривых распределения катастроф и вероятностных фракталах – совсем как ваши бабушки и дедушки беседовали за коктейлем о теории Эйнштейна. – Он обратился к Дэйву: – Не кажется ли тебе, что ты смотришь не на ту лапу?

Дэйв с несчастным видом поднял глаза:

– Та лапа не поранена, нет ни шрамов, ни трещин в кости. Я решил сравнить ее с другой – посмотреть, не отличаются ли они друг от друга. Может быть, дело в том, что конечности орла не приспособлены к хождению по земле. Никаких поверхностных повреждений нет… А болит сильно?

– Пока еще нет, но, похоже, скоро заболит сильно. Последнее время боль обостряется. – Грифон резко втянул воздух, когда Дэйв согнул его вторую лапу, а когда тот нажал в определенном месте, почти застонал. – Теперь они обе болят одинаково, если это то, что тебе хотелось выяснить.

– Это не перелом и не вывих… Что-то типично птичье… – Дэйв щелкнул пальцами. – Подагра. Готов спорить на что угодно.

– Совсем не обязательно этому так радоваться.

– Я просто доволен, что сумел разобраться.

– Подагра. О Боже. Ты уверен? – Грифон казался искренне расстроенным.

– Нет, сэр, – покачал головой Дэйв. – Анализ крови покажет.

– Может быть, и нет… Говорят, кровь грифона уникальна. – Он моргнул; нижние веки закрыли золотые глаза, и грифон погрузился в размышления. – Как мне кажется, подагра связана с питанием.

– Да, основной метод лечения – диета. – Дэйв поскреб в затылке. – А кстати, каков твой обычный рацион? Клюв, казалось, снова приоткрылся в улыбке.

– Боюсь, что сейчас неподходящее время для того, чтобы вдаваться в эти подробности. Может быть, я тебе покажу как-нибудь в другой раз.

– Ага, чудесно. – Дэйв откинулся назад. – Послушай, я могу в следующий раз привезти диетические рекомендации и оставить их у Кружки. Может быть, он и поможет разобраться… – Дэйв сделал попытку скопировать несколько высокопарный стиль речи грифона, – …в том, какие местные деликатесы нежелательны для тебя.

– Прекрасная идея, – одобрительно кивнул грифон. – Я часто вижусь с Кружкой, мы очень ценим общество друг друга.

Бидж попыталась представить себе дружбу между наблюдательным добродушным трактирщиком и кровожадным грифоном и обнаружила, к собственному изумлению, что это не так уж трудно сделать.

Теперь, когда он смог поставить диагноз, Дэйв снова стал самим собой – задиристым и бестактным.

– Я возьму кровь на анализ… О'кей, доктор Доббс? У вас есть кто-нибудь, кому можно доверить лабораторное исследование?

Грифон приподнял бровь.

– К твоему сведению, – раздраженно ответил Конфетка, – лабораторные исследования в Западно-Вирджинском на высоте. Мой студент, – он подчеркнул это слово, поворачиваясь к грифону, – интересуется, сможем ли мы использовать лабораторию, не делая известным факт твоего существования.

– Я не сомневаюсь, что вы найдете возможность, доктор, – кивнул грифон. Он бросил пристальный взгляд на Дэйва: – Не мое дело поучать вас, молодой человек, но не всякие разговоры уместны в присутствии пациента.

– Верно. Прошу прощения. – Дэйв поднялся и отошел от грифона. – Мы передадим результаты Кружке… Как бы то ни было, доктор Доббс сможет сделать так, чтобы ты их получил.

– Так-то лучше. Ну, я полагаю, что на этом мы можем распрощаться. Спасибо всем.

Ясно – пациент разрешает им уйти. Студенты направились к грузовику, все еще под впечатлением происшедшего, но довольные тем, что остались целы и невредимы. Только Бидж отстала от остальных. Наконец грифон обратился к ней:

– У тебя есть вопрос?

– Мне интересно, – кивнула она, – почему ты сначала молчал.

– И что же ты думаешь на сей счет?

– Мне кажется, что ты хотел иметь преимущество перед нами.

– Я же хищник, – ответил грифон. – Мы всегда стремимся иметь преимущество. Знаешь ли, тебе бы следовало больше меня опасаться.

– Не думаю, что ты съешь того, с кем разговаривал. Вроде Алисы – после того, как ее представили пудингу.

– Прошу прощения? – Грифон поднял бровь.

– Льюис Кэрролл, – улыбнулась Бидж. – Я так рада: нашлось хоть что-то, чего ты не читал.

Грифон засмеялся; горловой звук напомнил Бидж приглушенное рычание.

– Мне еще многому предстоит учиться, доктор. Бидж было приятно такое обращение, и она не стала поправлять грифона.

– И еще – не думаю, что ты станешь есть мыслящее существо – если, конечно, оно само не даст тебе повод. С другой стороны, не ты ли съел оленя этим утром?

– Прошу прощения? Мне, конечно, случается иногда лакомиться олениной…

Бидж показала в ту сторону, откуда они приехали.

– Нет, я хочу сказать – не ты ли спикировал и унес оленя?

– Ах, – грифон мрачно взглянул на девушку, – вас почтил своим присутствием один из Великих. Какое счастье, что вы не пострадали: встреча с ним – это часто встреча с судьбой.

– Я недавно пережила встречу с судьбой. – Бидж обнаружила, что интонации грифона оказались заразительны. – Одной достаточно.

Грифон наклонил голову – странно было видеть типично кошачье движение птичьей головы – и сказал:

– Разговор с тобой напомнил мне, почему мне иногда нравятся женщины.

– На завтрак?

– Нет, как собеседницы. – Он церемонным жестом протянул ей когтистую лапу. – Заверь в моем совершеннейшем почтении всех, кто обо мне знает.

– Едва ли я стану упоминать о тебе, – покачала головой Бидж. – На всякий случай. Грифон заглянул ей в глаза.

– Я доверяю твоей осмотрительности, – проговорил он, и Бидж неожиданно почувствовала, что совершенно очарована собеседником и нисколько его не боится.

Когда все уселись в грузовик, Дэйв издал долгий вздох и откинулся на сиденье. Бидж захотелось обнять его, и те же чувства явно испытывала Ли Энн. Но их опередила Анни – она наклонилась вперед и прижала Дэйва к себе.