Текст книги "Притчи-13"

Притчи-13
Никита Белугин

© Никита Белугин, 2024

ISBN 978-5-0056-3601-0 (т. 13)

ISBN 978-5-0055-4916-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
Пластиковый мир,
Где художником был
Человек, где компьютер его заменил.
 
 
Остались немногие,
Кто здесь работает,
Кто за искусство,
А нЕ этих роботов,
Кто понимает отличье картины
От трафарета и от алгоритма.
Кто признаёт в музыке инструменты,
А не компьютера эксперименты.
Кто лЮбит плоды для еды брать руками,
Не муча растенье стальными клещами.
Кто бросил линейку, так как бесполезна
И видит глазами где нужно отрезать.
Кто любит первей скверный запах навоза,
Чем химию, ту что не портит нам воздух.
Одним словом тот – не кому всегда мало,
А тот кто привержнный быть натуралом.
 

«Когда ответить вы желаете «зеркально…»

 
Когда ответить вы желаете «зеркально»,
Не совершайте все поступки свои прямо.
А то, скопировав все действия врагов,
Вы повторите все безумства дураков.
 
 
Вам хочется ответить делом сразу,
Как в разговоре фраза ожидает фразу.
Но дело терпит даже годы,
Не стоит бить врагу по морде.
 
 
Но сможете запомнить на века?
Как обманул вас друг ещё вчера.
Или простите?
Стало быть вы
В христьянском мире победитель.
 
 
Но есть и мудрость, как бьют грабли
И те, на кои наступали.
 
 
Итак твой враг
Занял пятак
И не отдал,
Сказал: «Пустяк!»
И вот приходит он занять
Не завтра, а лет через пять.
Ты дашь пятак или в пятак?
 
 
А лучше не открыть, уж так…
Чем дать надежду вновь ему,
Хоть будет клясться «я верну».
Пускай идут такие к дну,
Все те, всё что хочешь врут.
Пускай в своём котле зловонном
Вор для воров пишет законы.
Пускай утонут в произволе,
Пусть друга друг там обездолит.
 

МАНЬЯК

1

Как-то раз я прогуливался по парку. В сущности я конечно не «прогуливался», а шёл, шёл по делу, а дорога к этому делу (совершенно незначительному) лежала через парк. Я вообще не представляю как можно «прогуливаться», то есть ходить туда-сюда как тигр или любое другое животное в клетке? Существуют ли такие «свободные» люди, которые могут прогуливаться без всякой цели? А если да, то не сумашедшие ли они? Итак я шёл по этому парку, – это в сущности был и не парк в классическом представлении, а асфальтированная дорожка длиною в полтора километра, возле которой рос негустой лесок; ни скамеек, ни урн, ни развилок в нём нет. Летом на этой дорожке не протолкнуться, народ идёт пешком, едет на велосипедах, а бывали случаи, что даже и на мотоциклах, – ведь там же не караулят инспектора дорожного движения – парадокс… Я описываю время осеннее, когда теплолюбивые, да и просто деловые жители города не видят и доли смысла в такую сырую и холодную пору вдыхать лесной благотворный воздух и ради него только совершать такой подвиг. Другое дело летом: девушки красуются перед юношами, мужчины поглядывают на дам, но и солнце само будоражит умы и магнитит тела для загара. И если уж на то пошло, то осенью-то пеший ход полегче даётся, чем в зной, когда асфальт настолько разогревается, что чувствуется сквозь подошву.

Становится необходимым признаться по какому собственно делу я пошёл. А пошёл я, – а не поехал, потому что деньги на проезде я экономил тогда, – по поводу устройства на очередную работу. С моей судимостью меня не брали на более-менее чистую работу: каким-нибудь продавцом или кондуктором, даже на черную грязную тяжёлую работу – на которую я не хотел идти – и то берут пятьдесят на пятьдесят. Всё по знакомству, круговая порука, «без связей работай в грязи». Свои связи, которые я имел, все растерял, – как-то так судьба развела, что ко мне с их стороны доверия со временем стало тоже ничуть не больше, чем со стороны посторонних людей. Новые же знакомые (кстати мне на тот момент было 27) могли предоставить мне заработок только тяжёлым трудом, если не криминалом. И с таким грустным сердцем я топал и думал, идя, о чём-то подобном же: то есть где взять деньги, чем платить за квартиру, как вообще дальше жить и так далее. Впереди меня шла какая-то молодая шалава. Не имею цел показаться грубым, но ведь все мы их видим? Она была ещё на таком расстоянии и тем более находясь спиной ко мне, что логично было бы спросить: как я мог определить этот статус? Но мне в глаза бросилась уже одна её походка – змеиная походка. Я не знаю как точнее это описать, к тому же и какой смысл, если каждый более менее порядочный человек может сам со стороны проследить за таким типом… Я хотел сказать «за таким типом женского пола», но в тот же самый даже раз, когда я шёл, у меня в уме мелькнула мысль, а после я её обдумал – после было много времени всё обдумать. Мне так напомнила это её какое-то неуловимое движение – особенное движение спины и членов при ходьбе, тех же сорви-голов парней, которые тоже «не идут, а пишут» – рисуются. И это неподдельно, как думают про таких многие люди, ведь вот доказательство, что девица эта, с очевидно отсутствующим в уме понятием о нравственности, думала что она идёт одна, потому что я шёл тихо, «не топая громко», впереди никого не было, да и сзади меня тоже никого не было. И вот она шла как по подиуму, только в – чего уж там – соблазнительных виляниях её было и что-то угрожающее, а особенно я думаю угрожающее заметно существам одного с нею пола, тем девушкам, которые не так страшно пали ещё…

Я давно уже начинал понимать на то время, что лучший транспорт на земле это собственные ноги, слава Богу, что я не лишён этой роскоши. И поэтому походка у меня вырабатывалась скорая, непрогулочная, я сам того не замечая порой ходил полубегом. Расстояние между мной и субъектом женского пола впереди стремительно сокращалось и в какой-то момент я понял, что это была за девушка! Мысль родилась во мне кажется в ту же секунду, я сбавил шаг и усиленно стал обдумывать внезапную идею, упавшую как снег с крыши дома на голову. Три секунды назад я был другим человеком, теперь же сердце моё колотилось, что я мог его слышать своим мозгом…

Я обернулся назад – никого, впереди на пару сотен метров, где заканчивалась видимость немного виляющей дорожки – тоже никого не было. Я стал присматриваться по сторонам в лес и тоже никого не увидел. Я сильно рисковал, но решил: «сейчас или никогда», то есть лучше момента и быть не может. Если бы сердце имело измерительный прибор, то стрелка бы на нём в тот час дёргалась в красной зоне; но я уже не слушал сердце и решительно прибавил шагу. То что это была именно та девушка, которую я узнал в этой случайной моей попутчице, сомнений быть не могло: на ней была одета куртка, которую ей подарил её любовник и сапоги я тоже узнал, ведь оплатил в магазине их я… Я стремительно нагнал её, – днём даже в лесу слышимость гораздо меньше чем ночью из-за шума и поэтому она не обернулась до самых тех пор, пока я не приблизился в плотную. Я резким движением с силой обвил её шею правой рукой, а второй тут же стал пытаться закрыть рот на случай если она закричит. Она действительно через секунду попыталась визжать, но это ей не удалось… Я ни грамма не сомневаясь в своих действиях беспощадно волок её в лес. Когда она стала взвизгивать, то я сдавил сильнее её шею правой рукой, а не стал пытаться закрывать рот, в следствии чего она ненадолго потеряла сознание. Я волок её не жалея сил, когда запыхавшись и заметив, что я запыхался, наконец остановился. Протащил я её метров сто, как ни удивительно…

Она уже пришла в себя, но не кричала. Я бросил её на мокрую траву и с ненавистью – с неподдельной ненавистью стал смотреть ей в глаза. Она стала материться, угрожать, что и вывело меня из себя окончательно. Я сел на неё, схватил обеими руками крепко за её шею и стал душить. Чёрт, как в кино это всё просто делается! Я же, после пяти минут удушения, пощупал её пульс и он бился. Я так устал за эти пять минут! Я снова принялся её душить, потому что время не терпело и нужно было закончить начатое. Лицо её было белое как простынь и вдруг она приоткрыла немного глаза. В сердце моём сразу родилась такая ненависть, что мне захотелось сжать кулак и бить, бить, бить ей в лицо. Но я овладел собой, приняв в расчёт то, что собью кожу на костяшках и в случае подозрений на мой счёт в дальнеешем, компрометирую себя. Эта хладнокровность, явившаяся в тот раз, до сих пор пугает меня самого, этот хладнокровный, при всём гневе, который я испытал, расчёт. Я продолжал душить и смотреть в сонные бессмысленные глаза умирающей и вдруг я услышал такой звук, который и слышать-то стыдно, не то что описать; впрочем звук этот составляет львиную смысловую часть американских комедий, над которыми капиталисты смеются – как это ни мерзко – до слёз. Мне же в тот момент стало вовсе несмешно, а я почувствовал какой-то философский смысл в происходящем: такая крутая была всю жизнь и так струсило её тело перед финалом её жизни… Я знаю, что у висельников раньше иногда происходил подобный рефлекс, но знаю и что у сильно испугавшегося существа происходит всё то же, – нужно ли так уж разъединять эти две причины одного и того же следствия?

Немного погодя она умерла. Времени слушать её пульс и прикладывать ухо к сердцу не было, но я тем не менее с минуту держал ухо на сердце, расстегнув куртку, прихватив металлическую висюльку на собачке рукавом своей куртки, и держал обеими руками, пальцами, на её руках, на местах пульса. Тишина. Я решил как можно скорее удалиться через лес в город и выйти осмотрясь незаметно. Что-то конечно останавливало меня через

...

конец ознакомительного фрагмента