Текст книги "Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)"

В дверях нарисовался самый мерзкий из всех охранников – Слава, семипудовый коротко стриженный дзюдоист с остатками ушей на приплюснутом черепе:

– Ты скоро с ним?

– Не ты, а вы! – тихо прорычал Виноградов, с трудом сдерживая довольную усмешку: на часах было уже без пятнадцати, Слава появился точно по сценарию и роль свою, простую, хотя и со словами, исполнил вполне прилично. – Выйдите вон!

– Могу и выйти… – равнодушно пожал плечами охранник. Переступил с ноги на ногу и добавил: – Корзун велел. Когда закончите лясы точить, его – к нам. Тут есть желающие с пациентом… хе!.. побеседовать…

– Ничего, подождете! – бросил в закрывшуюся дверь Виноградов и наклонился к Борису Ивановичу: сейчас главное было не упустить момента. Для таких слизняков вполне годились старые как мир, шаблонные приемы. – Успокойся, Боря… Успокойся. Пока я здесь – все будет хорошо…

– Знаешь, такой стишок есть… – Кожин говорил отчетливо, хотя и почти не открывая рта. – «У попа была собака, он ее любил… Она съела кусок мяса, он ее…» Так вот… Один умный писатель сказал, что в этой поганой жизни можно быть только попом. Или собакой. Или куском мяса… Четвертого не дано. Господи, в каком же я дерьме!

Чувствовалось, что Борису Ивановичу страшно, больно и очень жаль себя – такого умного, тонкого и несчастного человека, попавшего в беду. Капитан прекрасно понимал Кожина: не так уж давно, посаженный в камеру Большого дома, он сам прошел через нечто подобное… и чуть было не купился, да честно говоря, купился – потом долго и трудно выпутывался из расставленной тем опером ловушки… Ладно, дело прошлое!

– Боря… Виктор не верит, что ты был в этом деле главным. И я с ним согласен… Это твой шанс, Боря!

– Дай мне поговорить с шефом, а?

– Дам. Конечно. Как только ты скажешь, куда вы его дели…

– Кого дели?

– Падла, тварь негодная! – Виноградов навис над Кожиным и заорал, брызжа слюной и почти касаясь его оплывшего лица. – Если с Мареничем что-нибудь сделали, я тебя, гадина, лично в куски порву! Понял? Ты у меня к бандитам в руки сам попросишься! Понял?

– Володя! Володенька… Я не понимаю! – Коммерсант плакал, боясь поднять руки к дрожащим мокрым губам. – Я не знал!

– Знал, сволочь! Все знал! Хочешь, я тебе скажу, как было? Хочешь? – Не ожидая ответа, Владимир Александрович встал и прошелся по комнате. – Мы тебя вычислили – насчет сейфа… Это было не так уж сложно, дело техники! Ты про такую штуку слышал – «поле переговоров»? Нет? Элементарно! Любой звонок по радиотелефону фиксируется – номер абонента, продолжительность… А иначе как все эти «Дельтателекомы» и прочие штучки-дрючки оплачивать? Обычно раз в три месяца – счет… Да что тебе элементарные вещи объяснять! Догадался? Нет? – Это был самый рискованный момент допроса: Виноградов отчаянно блефовал, любая неверная интонация могла разрушить все, что удалось достичь. В одну сторону звонки действительно отслеживались элементарно – это если звонили с радиотелефона. А вот если кто-то вызывал абонента «Дельты»… Оставалось надеяться, что Кожин уже достаточно запуган и не слишком силен в беспроводной связи. – Вижу – по-онял! Так-то… Ты ж мои контакты в «чека» знаешь? Зна-аешь! Я денег дал – совсем немного! – и ребята залезли в компьютер, сняли информацию… Проще простого: кто с кем сколько говорил во столько-то часов в таком-то районе, допустим, с такого-то телефона, принадлежащего фирме «Нефтегазойл». Нет! Конечно… Само содержание разговора никто не записывает – все-таки тайна корреспонденции, то-се… Видишь – я тебе даже не вру, хотя мог бы наплести… Дальше объяснять?

Кожин сидел уткнувшись лицом в скрещенные на столе руки. Это была не лучшая поза для диалога, но капитан продолжал:

– Я Виктора просил самому ничего не делать. Подождать… Он, бедняга, меня не послушался, видимо, не знаю уж как, когда, но все это тебе высказал. Может, на совесть твою понадеялся? А?

– Он мне ничего не говорил…

– Врешь! Я даже догадываюсь когда: в пятницу вечером, перед твоим отлетом на комбинат!

– Он мне ничего не говорил…

– Может быть. Может быть… Значит, ты сам догадался – ребята ведь в Уренгое жестоко опекали. Не так, как обычно? Да! Логично! Ты понял, что шеф если и не знает, то о чем-то догадывается, каким-то образом обманул охрану, дал сигнал своим дружкам в Питере… Сволочь! Где Виктор?

– Я не знаю… Он ничего не говорил…

Виноградов почувствовал, что коммерсант впадает в ступор. Это было лишнее.

– Жить хочешь?

– Они меня все равно убьют… Убьют…

– Точно. И знаешь когда?

Кожин поднял на Владимира Александровича глаза.

– Я тебе скажу… Они очень скоро тебя убьют. Может быть, даже сегодня. Почему? Элементарно! Ты сейчас для своих друзей опасен. И не нужен… Допустим, ты мне ничего не сказал. И даже допустим, что я охранникам-дебилам не дал тебя тронуть… Просто – отпустил! А? И где у них гарантия, что ты не сегодня, так завтра, послезавтра не заговоришь? Или допустим, что мальчик этот честолюбивый сам дурную инициативу проявит и без моего ведома тебя куда-нибудь в лесок вывезет… а там ты все скажешь, будь спокоен! А? То-то и оно… Поэтому я на месте твоих друзей тебя бы грохнул. Не откладывая.

Борис Иванович опять заплакал.

– Жалко себя? Жа-алко… Есть другой вариант. Во-первых, ты мне даешь расклад. Полный. Потом мы берем тебя под охрану – думаешь, почему ты еще живой? А? Потому что тебя вовремя из города эвакуировали, дурашка! – Виноградов импровизировал от души, и у него, кажется, получалось. – Семью прикроем… Пойми! Нам главное – время выиграть, выйти на них, «перетереть»… А когда все кончится, ты уже ни для них, ни для нас не опасен будешь! В принципе, можно будет даже такое условие поставить – твоя безопасность. Виктор придумает что-нибудь…

Кожин глядел на капитана не отрываясь, впитывая каждый звук его вкрадчиво-рассудительного баритона.

– Из фирмы, конечно, придется уйти, сам понимаешь… И машину шеф отберет… Но – ладно! Это уж вы с ним между собой решите… Да ты же умный мужик, Боря! С нуля начнешь – поднимешься, а потом, со временем…

– А что с шефом? – Щеки Кожина порозовели, он уже принял решение.

– Плохо с Виктором, – доверительно вздохнул Виноградов, – плохо… Пропал Виктор. Третий день.

– Это не я.

– Знаю… Извини уж, что так наехал. Переживаю я за него очень.

– Да понимаю. Какие уж там извинения! – Кожин уже почувствовал себя почти виноградовским партнером. – За главного кто? Орлов?

– Ага. Они на пару с Зайченко. Разорвать тебя готовы…

– Сволочи… Володя, поверь – с шефом я бы договорился, объяснил бы все! А с этими…

– Боря, я все понимаю! Поэтому я сказал – без меня ни-ни! Короче… Вот даже как сделаем: о результатах нашего с тобой разговора никому ни слова! Согласен?

– Конечно! А если…

– Обойдутся! Под мою персональную ответственность. Но давай так: ты мне говоришь все как было, а уж что им докладывать – это вместе решим. И что дальше делать… Сейчас главное – доказать, что в исчезновении шефа ты ни при чем, остальное – хреновина, дело десятое. В конце концов, семь тысяч баксов…

– Семьдесят.

– Что – семьдесят? – переспросил Виноградов, задерживая палец на крохотной кнопке карманного диктофона.

– Там было семьдесят тысяч. Долларов… – Приняв решение, Борис Иванович уже любовался собой и своей ролью. – Видишь, Володя, даже тебе эти негодяи не доверяют. Используют – и выбросят…

– Да-а… Вот гады!

– Конечно! Ты выслушай, как было…

И Виноградов приготовился слушать, уточнять, подбадривать, ловить на мелочах и высказывать сочувствие.

Глава шестая

Лисичка-сестричка съела братца-кролика. Братец-волк съел лисичку-сестричку. В такой обстановке нельзя забывать о соловье-разбойнике, нельзя закрывать на него глаза.

Ф. Кривин. «Ученые сказки»

История, собственно, оказалась достаточно банальной: Борис Иванович Кожин не был доволен жизнью. Его не устраивало собственное положение в фирме, положение одного из первых лиц – но не первого… Не устраивала зарплата – огромная по обывательским меркам, но несопоставимая с доходами того же шефа или, к примеру, их партнера, банкира Зенкевича… И если поначалу трехлетняя «Волга» и квартира на Пороховых казались бесценным даром великодушного Виктора, то теперь они воспринимались уже всего-навсего как оскорбительно мелкая подачка из миллиардных прибылей «Нефтегазойла».

Кожин считал, что имеет право на большее.

Липовые счета и мелкие взятки от сторонних организаций за выгодный маркетинг, продажа на сторону неучтенных кредитных карт и просто «изъятия» из кассы – все это не могло решить проблему кардинально. И тут судьба свела Бориса Ивановича с неким Виталиком – парнем хватким, не жадным, стремительно влезавшим со своей небольшой «акционеркой» в тесный мир топливного бизнеса. Как вскоре понял Кожин, прокат грузовиков и торговля бензином были для его нового знакомого занятием не основным и далеко не самым прибыльным. Несколько раз они неплохо посидели в «Тройке», потом для почина Кожин продал ему несколько тонн питьевого спирта под видом технической некондиции, а «верхушку» оставил себе… К концу лета на их совместном счету было уже много кое-чего, кое-чего такого, что, безусловно, огорчило бы Маренича и его окружение.

Виталик Кожина понимал. Уважал. Ценил.

И ничего удивительного не было в том, что именно к Борису Ивановичу обратился он с предложением, суть которого сводилась к следующему…

В принципе, основная тема Виталика и его коллег – металлы, недвижимость. А горюче-смазочные материалы – так, для души. Он, Виталик, думал и там и там успеть, но сейчас время такое – не успевает. А совсем от затеи отказываться жаль, дело прибыльное, на подъеме… Кому-то из молодых поручить – нет, не потянут. Хватка нужна, опыт, связи и, безусловно, порядочность! Так вот, не согласится ли Кожин взять бензиновое АОЗТ под себя? Всё на законных основаниях: протокол собрания, он – генеральный учредитель и директор, перерегистрация в мэрии, выписки, справки… И контора ведь не голая – счет в банке, на складе спирт, тот самый, оборудования еще на пару миллионов. Крутись, разворачивайся, «поднимайся»! Условие одно – доля чистой прибыли лично Виталику. Без всяких ревизий, проверок – тридцать процентов, целиком полагаясь на порядочность Бориса Ивановича. А если не получится – что ж, невелика потеря…

И Кожин согласился. Но, будучи человеком осторожным, оговорил конфиденциальность этой сделки и на всякий случай, на первое, разумеется, время «Нефтегазойл» решил не покидать – пока еще собственное дело начнет плодоносить, а тут как-никак страховочка! Виталик особо не спорил, формальности все взял на себя, и через неделю Борис Иванович был уже полноправным владельцем фирмы: с печатью, расчетным счетом и даже лицензией на внешнеторговые операции.

А потом вдруг… Пришли к нему домой трое здоровенных бугаев в драповых пиджаках, с одинаково переломанными носами, представились сотрудниками какого-то «специального» отдела банка, но не того, что значился в реквизитах, переданных Виталиком, а другого – солидного, мощного, с красивым и знакомым по телерекламе названием. Молодые люди корректно, грамотно, с документами продемонстрировали Борису Ивановичу: фирма его, полноправным и полноответственным владельцем которой он является, несколько задолжала банку по кредитам – сущие пустяки, лимонов сто пятьдесят нашими да в валюте – тысяч сорок зеленых… Когда платить будем?

На робкие попытки Кожина объяснить, что денег он в глаза не видел, ему резонно пояснили: мы же ваших дел не знаем, может, вы в сговоре? Брал кредиты не Виталик – брала фирма! С нее и спрос. А фирма – это теперь вы, очень приятно познакомиться…

Вот тогда Борис Иванович и понял – всё, кинули! Сунулся искать своего молодого партнера, того как волной смыло, с квартиры снятой съехал, в офисе – только недопитая бутылка «мартини» да початая пачка презервативов… В той, основной корпорации, которой постоянно козырял Виталик, пожимали плечами: ну был такой, давно уволили за ненадобностью. Какие претензии? Нет? Всего доброго…

– Не подпрыгивай высоко, иначе из-под тебя могут утащить землю, – грустно цитировал старого польского еврея, Ежи Леца, Кожин, в очередной раз напиваясь в одиночку, когда вся семья уже тихо спала, а почти еще не обжитая кухня наполняла ночь едким запахом луковых вязанок. Запах лука и близкого расставания – все нажитое: квартиру, машину, участок под Выборгом – предстояло отдать в погашение чужого долга. Так сказали «банкиры», а они, как ни крути, народ серьезный. Был еще выход пойти к Мареничу, повиниться… Но Борис Иванович почему-то не спешил это сделать.

Как-то вечером неподалеку от Невского его посадили в огромный малиновый «мерседес» и отвезли за город, в кемпинг.

Обращались вежливо. Угостили кофе. А потом предложили простой и безболезненный способ рассчитаться – и не последним, нажитым с таким трудом, а малой толикой неисчислимых мареничевских капиталов.

– Вот такие дела, – сказал Виноградов, выключая магнитофон.

– А дальше? – Зайченко перестал потрошить очередной извлеченный из пепельницы окурок. Он утверждал, что эта привычка помогает ему сосредоточиться, сомнений это у окружающих не вызывало, равно как и положительных эмоций.

– Любопытно, – поджав губы, кивнул Профессор. – Любопытно.

Орлов и Корзун молча ждали продолжения.

– А дальше там еще полтора часа соплей. Короче, суть такая… О том, что тридцатого шеф снимет в банке валюту, те ребята знали. Кожин уверяет, что не от него, но, скорее всего, врет: нелогично получается. Скорее всего, так: он подставил под шефа липовых продавцов, у которых якобы была квартира – где-то прямо рядом со Смольным.

– Точно! На Суворовском! – поднял вверх палец Корзун. – Шеф сам ездил, и немцам понравилось… Пять комнат, потолки…

– Ага… Все детали прорабатывал Кожин, он и забил стрелку на вечер четверга – чтоб те генеральную принесли, а шеф сразу же бы и рассчитался…

– Они должны были дарственную принести, – поправил опять Корзун. – Хотели действительно сначала по генеральной доверенности, но… Мороки больше, да и вообще…

– Знаешь, я так думаю – там не только владельцы, там и квартира липовая была, из расселенных например, или дом под снос, – вздохнув, поморщился Зайченко.

– Но это ж сразу по документам!..

– Ты че – дурак? Никто и не собирался документы нести! Нужно было только, чтоб Маренич деньги снял!

– Да, по всей видимости… – продолжил Виноградов. – Шеф валюту привез, вы посидели, его подождали… Так? Потом Кожин позвонил продавцам, они сказали, что приедут завтра утром: это был первый сигнал, что все идет по плану, валюта на месте…

– Вот сука! – не удержался Денис. – Точно ведь звонил…

– Касса уже к этому времени была опечатана. Виктор, конечно, домой такую сумму не попер, закрыл в сейф… Сдал дверь под сигнализацию. Поговорил с Шиловым. Уехал… А Кожин вместе с вами уже был во дворе главного офиса. Первым делом – спер из денисовского кабинета трубку-телефон.

– Да ну?

– Именно. И с этим телефоном ушел к себе – не обращали внимания, из окна его кладовки двор как на ладони? Он убедился, что Денис с Корзуном уехали, отзвонился… Прихватил пиво, спустился вниз. Сунул по пути на место аппарат, потом озадачил охранника – насчет своей машины… Вот тут момент был рискованный – гад зашел в дежурку, сделал вид, что звонит по телефону, а сам… А сам – отключил сигнализацию! Вернулся во двор, замкнул на себя парня корзуновского: кто ж бросит в беде автолюбителя? Что-то они там чинили – зажигание, что ли…

– Уволю идиота! – прошипел начальник службы безопасности.

– Да ладно тебе… Потом Кожин опять пошел в дежурку, еще раз якобы позвонить, – и щелкнул обратно тумблером. И сигнализация, естественно, сработала…

– Класс! Нет слов. – Прикрыв глаза, Профессор смаковал ситуацию. – Блестяще!

– Подождите… – Орлов почесал мокрую от пота переносицу. – Подождите… А дверь? А как они сейф открыли?

– Да! – поднял на Владимира Александровича ревнивые глаза Корзун. – Действительно?

– Ну вот в этом-то как раз ничего особенно сложного не было… Вы вторым корпусом как пользовались? Кому надо, тот ключи и брал от входа! Кожин говорит, что сделал дубликаты еще в середине сентября, сразу же после той встречи с «банкирами». А сейф…

– Разве это проблема? Ящик стандартный, куплен в магазине! Ну? Что – не подобрать? Да для профессионала…

– Все не так просто, Денис. У них времени было – ноль! Слишком жирно – подбирать ключи или там отмычки… А вдруг бы заклинило?

– Ну и?

– Иваныч, сколько было ключей от сейфа? Всего?

– Не знаю… Два комплекта. Или три? Это вон – Корзун должен знать, его хозяйство.

– Ну, во-первых… Сейф покупали, когда я еще не работал. Но если уж на то пошло… Одни ключи были у шефа, одни – у Орлова. И контрольный комплект – в охране, в моем собственном загашнике…

– Все?

– Все.

– Значит, не врет Борис Иванович… Орлов, ты помнишь, как сейф покупали?

– Да. Кожин, кстати, тогда еще не таким крутым был, просто вроде завхоза…

– Ага. Он его и привез из магазина. И один из четырех комплектиков ключей – а их обычно по четыре выдают, я звонил – на всякий случай заныкал. Еще в девяносто втором! Во как…

– Допустим… Надеюсь, главное он поведал?

– Бе-зус-лов-но! – с законной гордостью отчеканил Виноградов. Он пролистнул блокнот, нашел нужную страницу: – Вот схема, Кожин сам рисовал… Тот кемпинг, где его вербовали. Названия, конечно, не заметил и адреса тоже, но описал подробно: два этажа, красный кирпич, веранда… Потом послушаете – на кассете все записано.

– А телефон? Которым они из машины пользовались?

– Разумеется.

– Давай! – загорелся начальник охраны. – Не проверяли еще?

– Здра-а-сте! Когда?

– Да, конечно… А может, сволочь, врет? Может, шеф и сейчас еще в кемпинге? – В голосе Орлова смешались сознание собственной наивности и некий намек на надежду.

– Иваныч! – застонал Виноградов. – Но я же тебе уже полчаса объяснял… Про исчезновение шефа он ничего не знал! Во всяком случае, ничего конкретного! Его же ведь первого числа на комбинат вывезли и только сейчас вернули… Да для него, если хочешь знать, шеф – единственная надежда! Вы же его без Маренича в клочки порвете, так?

– Так-то оно так… Но! Проверить все равно надо. Женя! Возьми у Владимира Александровича кассету и бумажку – и давай, доводи до конца…

– Не наломайте дров, – сказал Виноградов. – Не торопитесь! Мне сердце вещует: лучше с этим делом обождать, по поискам шефа все равно ничего не добьемся, только время потратим и силы. А на два фронта работать – в фирме возможностей нет, либо деньги возвращать, либо шефа…

– Владимир Александрович! Ты свое дело сделал классно, спасибо тебе… – В голосе вмешавшегося Зайченко зазвучали хозяйские нотки, которые терпеть не мог капитан. – А дальше мы уж как-нибудь разберемся… И почему ты, например, исключаешь, что они, допустим, узнали о подозрениях относительно Кожина и похитили шефа, чтоб в случае чего обменять их друг на друга? А?

– Ерунда! – твердо отреагировал Профессор. – Зачем им Кожин? Проще и дешевле его грохнуть, как расходный материал. Это, очевидно, и планировалось, но мы опередили…

– Кстати… – пересилил обиду Виноградов, он опять чувствовал себя как использованная и отброшенная в сторону промокашка. – Кстати… Я гарантировал Кожину охрану!

– Это конечно, это сделаем, – оторвался от переданной капитаном схемы Корзун. Затем посмотрел на оборот листка: – Телефон знакомый… Черт! Ладно, посмотрим. Надо будет сразу же…

Юный начальник службы безопасности напоминал играющего ноздрями, роющего землю копытом боевого жеребца – что-то вроде Холтоффа из шпионского сериала.

– Это очень серьезно, ты понял? – Профессор почувствовал озабоченность коллеги и поддержал Владимира Александровича. – Нам сейчас жизнь этого подонка так же дорога, как ему самому! Ясно?!

– Да нет вопросов! Я что – дурнее паровоза? Сделаем в лучшем виде: сейчас прямиком на квартиру, там запрем его, постоянный пост, рацию! Даже два человека – на всякий случай…

– И проинструктируйте ребят – чтоб клиент сам сдуру ноги не сделал, – заметил Иван Иванович. – Все вежливенько, культурно, но…

– И все-таки в главном Виноградов прав. – Профессор снял очки и потер усталые глаза. – Спешить тут нельзя. Надо сначала пощупать тот банк: кто за ним стоит, связи, крышу, адреса первых лиц… телефоны послушать… понаблюдать плотненько хотя бы дней пять, еще кое-что провернуть!

– Я сегодня человечка своего в РУОПе озадачу. И насчет кемпинга… – Владимиру Александровичу всегда было приятно работать с Профессором, они давным-давно уже стали не просто коллегами, но – единомышленниками и друзьями. – Только надо аккуратненько!

– Хорошо! – откликнулся Орлов, и по его лицу было видно, что он уже принял решение и на правах нового босса сделает все, чтобы добиться его воплощения в жизнь.

Виноградов внезапно поймал себя на мысли: что изменится лично для него, когда Иваныч окончательно займет президентское кресло? В принципе, ничего особенно плохого это не сулило, но…

– Хорошо! Наши уважаемые консультанты пусть продолжают свои… как вы их называете? Да, мероприятия!.. А мы тем временем – по своим каналам… Корзун! Женя! А-у!

– Что? – Молодой человек с трудом вынырнул из тумана окружавших его победных видений. Виноградов с тревогой разглядел в серых запавших глазах отблески медный фанфар и автоматных очередей. Такие глаза бывают иногда у взрослых мальчиков, не доигравших в свое время в войну и в соддатики… – Что?

– Есть повод отличиться! – Умный Орлов тоже почувствовал состояние Корзуна, его жгучее желание обойти своих более опытных коллег, продемонстрировать, что и он тоже…

– Ладно… С этим определились. Что же по другим линиям?

– Мы еще раз прочесали «Асторию»: прислугу, кое-кого из постояльцев… Спасибо спецслужбе и ребятам из «Защиты» – помогали без всяких! Владимира Александровича и там знают – после его звонка…

– Короче! Результат?

– Все чисто! Действительно – ушел, никаких конфликтов…

– Бандиты? Проститутки?

– Нет. Отработано.

– Да он для них и не интересен был, вспомните, как он тогда оделся-то: куртка, джинсы, борода… Явный «совок», типа там художника, поэта – они иногда заходят в интуристовские гостиницы, чтобы с фирмачами на халяву треснуть, – поддержал молодого коллегу Виноградов, уже знакомый с предварительными результатами поисков. – Тем более из номера Мейеров…

– А сами они, кстати?..

– Ничего нового. Я в присутствии Дениса разговаривал – и с «самим», и с «мадам»… «Попрощался, ушел, собирался домой… Пил немного…»

– Да! Для них исчезновение Виктора – удар, – заметил Зайченко. – Мы, конечно, ничего не говорили, но они догадываются…

– Насколько я знаю, Мейер финансировал строительство порта? И немецкие гимназии в России? И покупка квартиры… – Виноградов задумался. – А не может так быть, что кому-то не хочется…

– Ага! Заговор против семьи фабриканта! Кровавые интриги в бензиновой луже! – не преминул съязвить Корзун.

– Ну он, положим, не только фабрикант… Все-таки – национальный вопрос, экология…

– Стоп! Это – политика. Политикой я не занимаюсь! – поднял вверх растопыренные ладони Профессор. – И потом, при чем здесь шеф? Лично его смерть на финансовом состоянии Мейера, как я понимаю, не скажется?

– Практически никак, – в очередной раз пожал плечами Орлов. – Будут некоторые мелкие сложности – с правом подписи, счетами, но… Это все легко решаемые вопросы.

– Вот! Овчинка выделки не стоит. Другое дело – если это какие-то разборки на почве шоу-бизнеса: доля прибыли с проката, чьи-то интересы на кинорынке…

– Нет! – Реакция Ивана Ивановича была достаточно категоричной. – В последние три месяца никаких серьезных наездов не было, все вопросы решались… Пару раз наши бандиты перетирали с чужими…

Виноградов поморщился – ему было неприятно слышать этот полублатной жаргон:

– Вам виднее… Старые какие-нибудь заморочки не всплывали?

– Я понял! Мы проверим еще раз – и насчет кинобизнеса, кстати! – привлек к себе внимание Корзун. – Я вчера встречался… ну, вы понимаете с кем. Мы обговорили это дело, он обещал помочь, подключить все силы…

– Хорошо…

– Но пока – ничего! На них, бандитов, никто не выходил…

– А Виктора, кстати, инструктировали?

– Да. Он знает, кого в случае чего назвать, кем прикрыться. Телефон учил…

– Ладно, – сменил тему Виноградов. – В эти проблемы я не лезу: жизнь отвадила. Надо либо ментом быть, либо бандитом – пополам не получается… Кстати! Женя! Тебя нужно похвалить: смотрю, усиление постов на объектах, АОНы… Молодец, оперативно!

Начальник службы безопасности расплылся в улыбке:

– Все офисы перекрыты, склады, типография! У начальства на квартирах такая охрана – звери! К денисовской жене массажиста не пустили, руку ему вывихнули…

Под общий хохот Зайченко подтвердил:

– Точно! Но ничего – скромнее будет…

– И на квартире у шефа тоже… Ленка больше не возмущается, кажется, начинает понимать.

– Да она с самого начала догадывалась! Да! Обрати особое внимание на переезды – выход из дома, дорога на работу, вход в офис… И вообще по городу – по возможности поменьше перемещений. Это – самое уязвимое.

– Точно-точно, Денис! И не улыбайся! – поддержал Виноградова Профессор. – В квартиру-то вряд ли кто полезет, а вот по пути… И не только вы, мужики, семья в первую очередь: в школу, в магазин, еще куда – только под охраной! Ничего, некоторое время придется потерпеть.

– Еще что сделано?

– Морги… Больницы – и такие, и психушки… – Впечатлительного Дениса передернуло. – Я лично все объехал, денег дал. И фото. Теперь постоянно отзваниваемся. Слава Богу, никаких результатов.

Виноградову стало жаль парня, но приходилось руководствоваться соображениями целесообразности:

– Отлично. Это останется под твою ответственность… Понял?

– Да. Сделаю.

– Что насчет баб? Помнишь, ты говорил…

– Тоже полный ноль. По записной книжке проверил, так, в столе покопались… Ничего! Была пара сомнительных телефонов, я тут кое-какие старые связи пощупал, Иваныч подсказал… Голяк. Дохлый номер!

– Придется поверить. Но ты все-таки еще раз проверь, может, какая-нибудь девка из «Рекламы-шанс». Или из ваших, издательских?

Последнее предположение было тут же отметено бурным шквалом единодушных возгласов:

– Не-ет!

– Я бы знал, разве у нас чего скроешь?

– Володя, ты ж моряк – помнишь «Первое правило», – осклабился от близости любимой темы Зайченко. – «Если хочешь жить в уюте, не… люби в своей каюте!» – так, кажется, у вас говорят?

– Все, хватит… – отсмеявшись, вернулся к своим записям Профессор. – А то время позднее… Значит, что у меня? Ну, во-первых, по отделениям милиции: проверили книги доставленных, заявления… С участковыми и кое с кем из оперов перетолковали, тоже раздали фотографии – объяснили, что обижены не будут.

– Шум не подняли?

– Нет. Аккуратно. – Виноградов знал, что, если Профессор уверен, значит, это действительно так. – Все отделения в центре, потом рядом с домом шефа, по пути возможного следования… В общей сложности двенадцать.

– Из семидесяти с лишним? – вздохнул Владимир Александрович.

– Для первых суток неплохо, – насупился Профессор. – Тем более что это не основное мероприятие… Так, страховка.

– Согласен.

– Параллельно задействовали и ребят из «гебе»: они через свою ментовскую агентуру прозондируют относительно самих наших коллег.

– В смысле? – не понял Денис.

– Ты же помнишь? Говорил о том, что могли и стражи порядка забить… или ограбить… Ну вот, мы это и отрабатываем! На всякий случай…

– А что по первой версии? Транспортной, так сказать?

– Проверили железнодорожные кассы – нет. В аэрофлотовском компьютере – тоже нет. Залезли в массив данных «Финнэйра» и «КЛМ» – на фамилию шефа ничего. Но продолжаем дальше работать – за спекулянтов билетных взялись, подняли таможенных знакомых… Ищем!

– Теперь я доложу, – как бы подводя итог совещания, произнес Орлов. – Относительно кредитной карты… На третье число оставалось семнадцать тысяч долларов, с того времени деньги не снимались – никаких данных о платежах. На всякий случай я от имени фирмы уведомил об утрате, они уже доведут до сведения своих кассиров.

– Прекрасно! И последний вопрос… Иваныч, у меня вся пресса «на товсь!» стоит, только дай сигнал. Сразу же по «Информ-ТВ», и телетекстом, и в газетах с фотографией опубликуем… И о розыске, и о вознаграждении… И завтра можно будет заявление подавать в милицию… Дашь указания? – Зайченко, судя по всему, признал старшинство Орлова и уже обращался к нему соответственно.

– Я звонил в Москву… Там пока очень не хотят скандала. Это может здорово ударить – и по банку, и вообще… Короче, они оставляют на наше усмотрение, но так, чтоб по возможности…

Виноградов догадывался о существовании неких «москвичей», стоящих над Мареничем, но глубоко в эти вопросы старался не вникать, наученный горьким опытом: во многих знаниях многие печали… Тем более на его деятельность как сотрудника фирмы эти далекие и, очевидно, могущественные люди влияния не оказывали. Профессор, судя по всему, был более осведомлен:

– Хорошо им там говорить… И ведь так каждый раз, Иваныч!

– Ладно… Что мы выиграем, обратившись в милицию? А, Володя?

Виноградов вынужден был честно признать:

– Да немного… Легализуем свои мероприятия, потом, больший круг сотрудников милиции вовлечен… Хотя, собственно, всем до балды: глобальных операций по этому поводу все равно никто затевать не будет. Так, формально для очистки совести.

– Понял. Все! С заявлением подождем. С прессой тоже… Завтра в это же время… Корзун! Останься…