Текст книги "Универсум. Информация. Общество"

Часть вторая
Проблемы самоорганизации общества

Глава 6
Логика развития человечества как динамической системы

Логика развития человечества следует тем же законам самоорганизации, которые определяют развитие остального Универсума.

Следующий шаг на пути отказа от простоты интерпретации «Картины мира», ведущей к постижению сложности, следующий важнейший факт на пути к современному миропониманию – это включение в единую картину развития Универсума человека и общества. Именно логика, общая схема эволюционного процесса, а не отдельные конкретные факты, которые порой весьма мало похожи друг на друга, и общие закономерности демонстрируют единство мирового процесса развития.

В основе моего изложения лежит представление о том, что человек возник в процессе эволюции живого мира как один из его представителей. Строго говоря – это тоже гипотеза, подобная той, что рассматривает возникновение живого вещества в качестве этапа эволюции Земли. Но гипотеза о происхождении человека гораздо более обоснована антропологией и сравнительной анатомией и разделяется практически всеми специалистами. Поэтому многие специалисты-естественники склонны рассматривать биологический вид homo sapiens в качестве всего лишь одного из биологических видов, участвующих в общем процессе «биотической регуляции», может быть, несколько более сложно организованного, но выполняющего те же функции, что и остальное живое вещество.

Заметим, что термин «биотическая регуляция» понятен на интуитивном уровне, но однажды всё же потребует уточнения. Я буду трактовать его, как некую систему обратных связей, способных в известных пределах удерживать развитие биосферы в области определенного атрактора (определенного канала эволюции) с помощью изменения как собственных характеристик, так и некоторых структур абиотического происхождения. Замечу, что в такой формулировке он более конкретен по сравнению с тем, как его определяют биологи, когда говорят о потенциальных возможностях такого воздействия на процессы абиотической природы, в результате которого биота сохранится.

Итак, человек участвует в процессах биотической регуляции и является частью живого мира. Это, конечно, так, но в то же время и не так! Человек, конечно же, участвует в процессах биологической регуляции, но этим не исчерпываются и не должны исчерпываться его биосферные функции. Он делает и многое другое, что меняет и саму биоту и, в конечном счете, биосферу в целом. Ибо человек – это качественно новая форма организации вещества, возникшая в процессе эволюции живого.

Понять это нам поможет аналогия с рождением и жизнедеятельностью живого вещества. Ведь живое вещество тоже не возникло само по себе. Оно тоже продукт эволюции, но эволюции косной материи, которая тоже непрерывно развивается. И этот процесс шел, следуя той же логике развития сложных нелинейных динамических систем, о чем подробно говорилось в первой части книги. И как таковое живое вещество не способно нарушать основные законы физики и химии. Но в то же время живое вещество качественно отличается от косного, и в нем возникли собственные законы развития, не сводимые к законам физики и химии и не следующие из них непосредственно.

Точно так же и человек: это совершенно новая форма существования материи, которая возникла в результате эволюции живого вещества. Появление человека – новый этап эволюции Универсума. Эта форма развития материи, которая называется человечеством, не может нарушить ни законов развития мира косной материи, ни законов развития живого вещества. И в то же время описать жизнедеятельность системы, именуемой человечеством, только на основе законов, определяющих развитие мира косной материи и остального живого вещества, – невозможно! Система «Человечество» формирует и новые законы, знание которых жизненно необходимо людям, для того чтобы сохранить себя в составе биосферы. Особенно в нынешний предкризисный век. И так же, как появление в составе Универсума живого вещества резко ускорило протекание всех основных событий в истории эволюции материи (биосферы), так и появление человечества на много порядков ускорило дальнейшее развитие биосферы. Темпы его эволюции потрясают: 3–3,5 миллиона лет тому назад наш вероятный предок – австралопитек – жил обычной жизнью человекообразных обезьян в тропическом лесу и был убежденным вегетарианцем, а ныне человек владеет тайнами ядерной энергии и пилотирует космические корабли.

И несмотря на эти удивительные свершения, в развитии человечества прослеживается та же логика эволюции динамических систем, на том же языке может быть описан механизм самоорганизации вида homo sapiens, как и других динамических систем, составляющих Универсум. Мне представляется очень важным опираться на подобную систему интерпретаций, поскольку она представляет Природу как единое целое. Если пользоваться ныне модным языком, то здесь появляется определенная «фрактальность» (по-русски – похожесть) в формировании отдельных материальных структур. Такая система взглядов не только проясняет прошлое, но, как я надеюсь, поможет увидеть и определенные перспективы развития того биологического вида, который осознал себя «человеком разумным». И хочется верить, что не без оснований!

Я постараюсь проследить этот процесс. А пока попробую восстановить схему того процесса, который превратил австралопитека в современного человека, процесса, который носит название антропогенеза.

Закончить этот раздел я хочу следующим замечанием. Ниже мы увидим, что развитие человечества проходит через ряд катастроф, и в основе каждой из них лежит тот или иной вариант разрушения условий коэволюции человека и биосферы. И каждый раз, когда человечеству удавалось найти выход из кризиса, оно поднималось на очередную ступень по пути «восхождения к Разуму».

Процесс антропогенеза и становление цивилизаций, как и развитие любой динамической системы, – это череда катастрофических перестроек, периодически нарушающих процесс спокойного эволюционного развития. И понимание подобной динамики нам многое поможет разъяснить в том, что происходило в человеческом обществе в прошлом, происходит в настоящее время и что нас может ожидать в ближайшем будущем.

Мы почти ничего не можем сказать о том, как на Земле произошла первая грандиозная бифуркация (катастрофа – по терминологии Рене Тома), в результате которой в Универсуме возникло живое вещество и развитие Универсума вошло в новый эволюционный канал. Но одна из катастроф – не менее грандиозная бифуркация, в результате которой в биосфере возникла разумная форма материи, человек, – может быть прослежена уже с гораздо большим количеством подробностей. Заметим, что и периоды, в течение которых происходили катастрофические перестройки, тоже совершенно разные. По данным астрономов и планетологов, Земля как небесное тело сформировалась около 4,5 миллиардов лет тому назад. Но только примерно через 0,5 миллиарда лет ее оболочка обрела (или начала обретать) биосферу, то есть развитие Земли начало переходить в новый эволюционный канал. Новая же перестройка заняла не более 3 миллионов лет. Попробуем восстановить основные вехи этого эпохального перехода.

В основе фундаментальной перестройки живого мира, в результате которой возник Разум, действительно лежит катастрофа. Ее причина, вероятнее всего, внешняя – изменение климата. По данным климатологов и палеонтологов, в начале четвертичного периода на Земле произошло резкое похолодание. Но главным было все же не столько изменение теплового режима, сколько перестройка характера атмосферной циркуляции и иссушение климата планеты. Эта была действительно катастрофа для многих видов, а не только для наших предков. Она изменила всю структуру биоты, а вместе с ней и всю историю нашей планеты. В результате аридизации[9]9
  Аридизация – изменение климата в сторону большей засушливости (с высокими температурами воздуха и малым количеством атмосферных осадков).


[Закрыть] на много сократилась площадь тропических лесов, а значит и их продуктивность. И как следствие, резко обострилась борьба за жизненный ресурс между родственными видами, населявшими тропический лес и употреблявшими растительную пищу.

И в этой борьбе за ресурс наши предки, австралопитеки, не оказались сильнейшими. Они проиграли другим обитателям леса – предкам современных шимпанзе, горилл и иным человекообразным жителям тропического леса четвертичного периода, которые оказались более приспособленными к жизни в изменившихся условиях. В массе своей австралопитеки, по-видимому, погибли, а небольшая часть выживших вынуждена была переселиться в опасную саванну. По идее, они тоже, как неприспособленные к жизни в саванне, должны были бы погибнуть, но случилось совсем иное. Они проявили удивительный «потенциал эволюции».

Я уже обращал внимание на то, что предсказать результаты любых бифуркаций (катастроф, революций и т. д.) в принципе невозможно, поскольку развитие событий в условиях перестройки зависит от множества случайных факторов и тех потенциальных возможностей, которыми располагает Природа и которые скрыты от исследователя. Кто бы мог предположить, что именно эти хилые животные, находившиеся на грани гибели, через небольшое по геологическим масштабам время сделаются властителями планеты! На примере наших предков эволюция особенно ярко продемонстрировала свою прихотливость и непредсказуемость. А жизнь – свою удивительную способность к «биотической регуляции»!

Оказалось, например, что некоторые «дефекты» наших обезьяноподобных предков, которые мешали в тропическом лесу их конкурентоспособности (например, «чрезмерное» развитие задних конечностей, позволявшее легко двигаться на них, но мешавшее лазить по деревьям), сослужили теперь неоценимую пользу. Будучи вытесненными в неприветливую саванну, населенную многочисленными хищниками, австралопитеки оказались способными иначе использовать задние конечности. Они полностью «поднялись на ноги», и это позволило им видеть приближающихся врагов и вовремя убегать от них. Были ли способны на это другие, «более совершенные» типы обезьян?

Дальше – больше. Научившись есть мясную пищу, предки человека сами весьма быстро превратились в агрессивных хищников. А благодаря тому, что у них освободились передние лапы, которые с течением времени стали руками, потомки лесных австралопитеков научились использовать подручные средства, прежде всего камень и палку.

Таким образом, уже на заре антропогенеза человек показал, что перспективы на будущее не всегда имеет тот, кто сегодня оказался победителем в непрекращающейся борьбе за ресурс, за право на жизнь! Если угодно, история антропогенеза указала на «дефект» той естественной системы отбора, которую я назвал РЫНКОМ: она не позволяет заглянуть в будущее!

В этот начальный период, период приспособления к жизни в саванне, шла быстрая эволюция биологической структуры австралопитеков. Если использовать терминологию предыдущей главы, то эволюция следовала r-стратегии, когда был очень активен мутагенез, когда рождались многочисленные, но недолго живущие представители этого вида. И такой период перестройки тянулся, по-видимому, относительно «недолго» – не миллионы, а сотни тысяч лет. Но сумев пережить «катастрофу выселения», утвердившись в саванне, научившись использовать подручные средства, наши предки вступили в относительно спокойный период «дарвиновского» развития с его K-стратегией.

В течение этого периода, который длился относительно долго (не менее 2 миллионов лет), шло довольно быстрое расселение неоантропов – теперь их уже стало уместным так называть – по разным регионам планеты, а вместе с ним шло и развитие нескольких ветвей австралопитековых. И шло оно по разным направлениям. Возникали, например, недолговечные формы гигантизма. Но общим было быстрое развитие мозга, который стал основным гарантом выживания. За эти 2 миллиона лет потомки лесных австралопитеков расселились из Африки практически по всей планете. Среди них были и питекантропы, и синантропы, и неандертальцы.

По-видимому, 100–200 тысяч лет тому назад из питекантропов выделился и наш непосредственный предок – кроманьонец (названный по имени пещеры Кро-Маньон, где впервые были найдены его останки). Этот этап антропогенеза характеризовался быстрым совершенствованием не только мозга, но и всей нервной системы, совершенствованием навыков создания искусственных орудий и использования их и природных сил. Быстро возрастала роль информационных процессов, и начала возникать система «Учитель» (так я называю систему накопления, хранения и передачи навыков и знаний следующим поколениям – всей той информации, которая не кодируется генетическим механизмом и не передается по наследству, как врожденные инстинкты).

Итак, качественное изменение характера эволюции предков современного человека, вынужденного переселиться из тропического леса в саванну, произошло вследствие внешних причин. Следующая бифуркация, то есть следующая кардинальная перестройка характера эволюционного процесса антропогенеза, имела уже не внешние, а внутренние причины. Она произошла в нынешнем миллионнолетии, в его начале, в эпоху раннего палеолита, и поэтому ее естественно называть палеолитической революцией. Она носила уже чисто «техногенный» характер, то есть причиной новой бифуркации была деятельность самого прачеловека, и произошла она на самой заре палеолита, как следствие «технической базы» прачеловека. И имела глубочайшие последствия для всего процесса антропогенеза.

Наши предки тех времен, уже не австралопитеки, а «почти люди» (объем мозга неоантропов тех времен лишь на проценты отличался от объема мозга современных людей), изобрели однажды способ использования огня и каменный топор. Это был грандиозный шаг в развитии человечества как биологического вида, но он и впервые поставил человека перед тем фактом, что развитие технических средств может не только обеспечить более высокие стандарты жизни, но и привести на порог деградации. Впервые случилось так, что действия Разума, того инструмента, который обеспечивал нашему предку могущество, неведомое другим видам животных, могли послужить началом постепенной деградации вида, а может быть, и пути к гибели. Оказалось, что Разум – оружие обоюдоострое! И одного Разума для развития человечества, для обеспечения его будущности – недостаточно! (Этот урок, увы, не очень понят еще и сегодня!)

Заметим, что все последующие кризисы, через которые предстояло пройти человеку, будут носить тоже «внутренний», техногенный характер. Они будут вызваны действиями самих людей и чересчур быстрым развитием той «третьей природы», то есть переустройством окружающего мира и развитием техники, создание которой является продуктом разума человека, представляют собой то самое главное, что отличает человека от остального животного мира и является его сущностью. Говоря о чересчур быстром развитии, я имею в виду рассогласование развития техники с пониманием необходимой структуры отношения человека и Природы, другими словами, с разрушением условий коэволюции. Заметим также, что до последнего времени человеку удавалось преодолевать возникающие кризисы. Более того, каждое благополучное преодоление кризиса рождало новый канал эволюции, если угодно – новую планету, поскольку меняло характер развития человека, открывало его новые возможности, а, следовательно, и всей биосферы, и в результате поднимало человека на новую ступень развития.

Итак, что же произошло на заре палеолита?

Предок человека, покинув лес, хотя и стремительно развивался, продолжал жить, следуя тем достаточно общим биосоциальным законам, которые определяли жизнедеятельность любых стадных сообществ. Но однажды возможности поддерживать гомеостаз вида оказались исчерпанными, и более того, оставаясь стадом, наши предки могли легко исчезнуть с лица планеты. То, что было полезно другим стадным животным, сделалось опасным для сообществ неоантропов. Суть возникшего кризиса состояла в том, что создание искусственных орудий и их использование оказались несовместимыми с традиционным образом поведения их обладателей. Следование биосоциальным законам обладавшего каменным оружием прачеловека нарушало условия коэволюции с остальной биосферой. Во всяком случае, теперь тормозило развитие новой и важнейшей составляющей биосферы – человека.

Об этом хорошо рассказано у известного австрийского этолога Конрада Лоренца. Одним из важнейших механизмов естественного отбора в стадных сообществах служит борьба за самку: она отбирает наиболее сильных представителей стада, которые затем становятся отцами более сильного потомства. Конрад Лоренц ввел понятие «инстинкт волка». Когда в рыцарском турнире волков за самку один из претендентов проигрывает, он подставляет свою шею победителю. И победитель сохраняет жизнь побежденному, хотя и может легко его уничтожить. Не трудно понять, почему у волка возник подобный инстинкт. Природа наделила волка смертоносным оружием, но благодаря постепенно выработавшемуся инстинкту «помилования» проигравший рыцарскую схватку волк оставался жив. Более того, проигравший часто становился «другом дома», заменяя «главу дома», если с тем что-то случалось. Так инстинкт упрочивал гомеостаз системы Популяция волков – еще один пример, показывающий, как особенности системы влияют на свойства элементов, подстраивая их к потребностям системы.

Природа не дала нашему предку такого смертоносного оружия, которым от рождения обладал волк. Поэтому до поры до времени нашему предку подобный инстинкт был просто не нужен: проигравший драку за невесту оказывался избитым, но, как правило, оставался живым. Но вот однажды у потомка «покинувших лес» появился сделанный им самим каменный топор, и он сразу же пустил его в дело, и не только для нужд охоты, но и для драк с себе подобными. И такой факт имел для популяций нашего предка самые трагические последствия: не случайно, что у многих поздних австралопитеков, скелеты которых были найдены в Олдувайском ущелье, оказались проломленные черепа.

Конрад Лоренц знал о результатах раскопок в Олдувайском ущелье и высказал определенную гипотезу. Он говорил о том, что возникшая ситуация, если бы она продолжалась, неизбежно привела бы к тому, что прачеловеки просто перебили бы друг друга, и на Земле вместо людей появились бы просто более умные человекообразные. А так как инстинкты не возникают за считанные поколения, то для сохранения этих пралюдей необходимым оказалось введение определенного запрета, доселе незнакомого сообществам, живущим по биосоциальным законам. Так возникло, может быть, первое табу – прообраз будущей заповеди «Не убий!». Это было открытие, переоценить значение которого невозможно, и позднее это табу войдет во все мировые религии в качестве основополагающей заповеди.

Соображения Конрада Лоренца вполне логичны. Но я думаю, что они чересчур упрощены. Я думаю, что причины появления такого табу и его утверждения в популяциях homo sapiens носят прежде всего информационный характер. Наш биологический вид, вероятнее всего, сохранился бы и без появления табу «Не убий!», но прачеловек не превратился бы в человека. Как уже говорилось, появился бы еще один вариант «умных обезьян». И мое предположение о том, что истинная причина утверждения табу «Не убий!» носит информационный характер, основывается на следующих рассуждениях.

К началу палеолита благополучие стада, или первобытного племени, точнее, протоплемени, стало определяться не столько индивидуальными, биологическими качествами представителей стада, не бицепсами и клыками могучих самцов, а преимущественно теми навыками и знаниями, которые возникали у наших предков. Их дальнейшее накопление и использование, то есть создание первобытной цивилизации (точнее, зачатков цивилизации), и передача этих навыков следующим поколениям требовали качественного расширения коллективной памяти – создания системы «Учитель» (отличной от обучения по принципу «делай, как я!», существующего у всех стадных животных), поскольку объем передаваемых знаний далеко выходил за пределы возможностей традиционной системы обучения. А созданию новой системы «Учитель» мешало, в первую очередь, следование биосоциальным законам, которые регламентировали жизнь стада на протяжении многих миллионов лет в рамках внутривидового отбора и, по-видимому, уже были закодированы в форме инстинктов в генетической памяти предка человека. Вот тогда-то и произошел резкий поворот русла развития наших предков, еще кардинальнее изменивший их судьбу, чем изгнание из леса.

Дело в том, что носителями знаний, индивидами, способными создавать новые знания и навыки по их использованию, их запоминать и передавать следующим поколениям, были вовсе не те, кто был способен выигрывать бои за самку. Ибо умение найти кремень, обработать его и сделать топор требуют совсем иных «талантов», чем использовать его в драке. Поэтому проломленные черепа, найденные в Олдувайском ущелье, как раз и принадлежали тем умельцам, которые научились находить кремень, овладели технологией его обработки, умели делать топоры и, самое главное, умели передавать свои знания и мастерство следующим поколениям, создавали возможность накопления и хранения в популяции всей полезной информации. Вот почему я думаю, что, если бы подобное табу не утвердилось, вряд ли бы это привело к полному исчезновению популяций австралопитековых. Скорее всего, произошло бы обеднение их генофонда, и постепенно исчезали бы столь необходимые «умельцы» и «учители». Вот почему я и сказал, что вместо предков человека на Земле появился бы новый тип человекообразного существа.

Таким образом, табу «Не убий!» решило спор между физической силой и силой разума, решило в пользу умного, а не сильного! Оно стало важнейшей предпосылкой, открывшей путь к дальнейшему развитию коллективной памяти, а, следовательно, и дорогу для развития цивилизации. Но оно же, как мы увидим, и качественно изменило весь характер эволюции вида homo sapiens.

Табу «Не убий!» было, вероятнее всего, не единственным, которое возникло на заре палеолита. Так, например, к этому времени, вероятно, уже была понята опасность кровосмешения, и табу «Хочешь иметь жену – найди ее в другой пещере!», хорошо известное исследователям первобытных культур, по-видимому, имеет столь же древнее происхождение. Подобные табу и составили основу нравственности, то есть системы нравов – правил поведения, поставивших заслон действию биосоциальных законов. Но эти нравы уже не кодируются генетическим аппаратом, а передаются следующим поколениям в процессе обучения.

Таким образом, новая бифуркация означала появление нравственности – особого свойства вида homo sapiens, которым не обладали другие живые виды, и системы «Учитель», которая в каждом поколении не только воссоздавала законы нравственности и технические навыки, но и создавала предпосылки для их развития. Это был новый природный феномен, появившийся в палеолите, феномен, который продемонстрировал неисчерпаемость потенциала развития. Потомки австралопитеков стали качественно выделяться среди остального живого мира.

Таким образом, возможность превращения потомков австралопитеков в людей связано с развитием не только Разума, но и Нравственности, точнее, их симбиоза. К этому выводу я еще буду не раз апеллировать, ибо это и есть ключ к будущему.

Если первая бифуркация, изгнание австралопитеков из леса, означала изменение характера их жизни, но сохраняла их статус обычных животных и законы их развития, то вторая была решающим фактором на пути превращения этих животных в людей. Это был важнейший шаг по пути «восхождения к Разуму». Установившиеся табу – это уже не инстинкты, а результат «общественного согласия».

Утверждение первых табу – «основ нравственности» – было действительно общественным согласием, хотя и носило характер процесса самоорганизации: оно было утверждено в результате жесткого отбора, но не на уровне индивидов, а на надорганизменном уровне, на уровне родов, племен, популяций. Племена, соблюдавшие эти ограничения, лучше сохраняли свой интеллектуальный потенциал. У них было лучшее оружие, более дисциплинированные боевые дружины и т. д. Они просто физически уничтожали конкурентов.

Примечание. Появление зачатков нравственности еще не означало формирования общества. До него еще надо было пройти определенный путь. Как показывает изучение первобытных племен, например, на острове Новая Гвинея, они уже были далеко не случайной ордой. У них уже формировались зачатки общности, возникали зачатки собственной истории (пусть в форме мифов) и, может быть, через пару сотен лет эти общественные эмбрионы и превратились бы в общества.