Текст книги "Азбука спасения. Том 64"

Наконец все уладилось – и дело сделано. Вы отмстили, как задумали. Страсть удовлетворена, грех окончательно сделан. Что же тут прибавилось к созревшей прежде решимости? Будто ничего, ибо тут только выполнялся обдуманный уже план. Так кажется, но в существе дела преступность тут возрастает до последней степени. Первое: страх Божий и совесть доселе были только отклоняемы и неуважаемы, а теперь они попраны. Доселе дело походило на то, как мать уговаривает сына не делать худо, а он отводит ее рукою или сам убегает от нее, а теперь похоже на то, как сын на уговоры матери бьет ее в грудь или в лицо. Второе: теперь дело внутреннее введено в течение внешних событий и должно сопровождаться своими последствиями тоже внешними – бытовыми. Его не вычеркнешь пером или отрицательным словом из круга событий. Оно тут останется навсегда и будет всегда прикреплено к сделавшему его лицу, заставляя его вкушать и плоды свои.

Третье: отходит благодать Божия, и человек из области Божией вступает в область врага Божия и своего. Он поник долу, обременен, чувствует себя подавляемым некоею тяжестию. Над ним исполняется притча: возвращается бес с седмью другими. Мрак, беспокойство, тягота – се награда удовлетворенной страсти, всякой. И се – диво! Пока делом не удовлетворена страсть, от удовлетворения ее чается рай: будете яко бози. Но как только удовлетворяется, прелесть спадет с очей, призрак рассеивается и оставляет одну пустоту, тугу, расстройство и тяготу – видит, что наг. Отомстил врагу, радоваться бы, как чаялось, а выходит совсем другое.

Видите, какая дорога остращения себя какою-либо страстию и падения в грех вследствие того? Обратимся теперь к Вам. Что в Вас возможно из всего сказанного? Если Ваша решимость работать Господу искренна, если, приняв такое решение, Вы следуете предложенным Вам советам памятовать всегда о Боге со страхом и благоговеинством, если Вы строго смотрите за собою, то в Вас невозможен склон к удовлетворению страстного пожелания и все то, что затем следует. Но возможны мысль, чувство и пожелания страстные. И се – предметы Вашей борьбы внутренней.

Мысль, чувство и пожелание страстные иногда в одно мгновение пробегают по душе, не давая опомниться. В этом случае они не делают нас виновными, коль скоро, опомнившись при возникновении хоть уже пожелания, прогоним их неприязненным рассерчанием на них. Виновность наша и в помысле, и в чувстве, и в пожелании зависит от нашего промедления на них, после того как заметим их и не прогоним, а остановимся на них. Прогони мысль – чувства или сочувствия не будет. Прогони чувство с помыслом – желания не будет. Прогони желание – не будет опасности начать и склон на страстное. Если, заметив страстный помысл, Вы остановитесь на нем произвольно вниманием, Вы виноваты, зачем занялись тем, о ком знаете, что он враг Божий и Вам. Но если внимание невольно прикуется к помыслу, Вы не виноваты, если тотчас же начнете внимание от него отклонять и его прогонять. Если вследствие произвольного Вашего внимания к страстному помыслу породится в Вас страстное чувство, то виновность Ваша увеличивается немного.

Но если, заметив порождение чувства страстного, Вы будете продолжать заниматься страстным помыслом и, следовательно, произвольно раздувать чувство, то вина Ваша увеличится в два раза против прежнего. Если, заметив страстное чувство, Вы встрепенетесь и отгоните его вместе с помыслом, то Вы виноваты только в том будете, что занялись произвольно страстным помыслом, в чувстве же не виновны, ибо они невольно рождаются под действием помыслов. Если под действием страстного помысла и чувства, произвольно допущенных, родится в Вас пожелание страстного дела (например, отмстить), то этим тоже виновность Ваша немного увеличивается, ибо от мысли и чувства невольно порождается пожелание. Вина на Вас остается прежняя, зачем занялись страстным предметом и, когда от того родилось чувство страстное, зачем позволили длиться в Вас чувству и породившему его помыслу, то есть вина двойная. Но если Вы, заметив страстное пожелание, позволите ему медлить в себе, а не вооружитесь тотчас против него, то Ваша виновность возрастет и еще на одну степень – будет тройная. Дальше этого я нейду, потому что только доселе и предполагаю возможным остращение Вас.

Сами видите, что если сразу прогоните страстный помысл, то всей борьбе положите конец. Не будет уже ни чувства, ни тем паче пожелания. И положите так действовать. Из-за какой стати Вы будете навлекать на себя лишний труд борьбы, а иногда и опасность, когда у Вас уже положено не допускать страстного, яко богопротивного. Если невольно вместе с помыслом и чувство зашевелится, гоните тотчас и чувство с помыслом. Если невольно прильнет к ним и желание, гоните тотчас и желание вместе с ними. На чем застанете в себе движение страстного, оттоле и гоните его. Законом положите ни помыслу, ни чувству, ни пожеланию страстному произвольно не поблажать, а гнать их полною ненавистию тотчас, как только заметите. И будете Вы всегда невиновны и пред Богом, и пред своею совестью. Будет в Вас нечистота страстей, но и невиновность. Вы будете исполнять дело белильничье (прачечное), трудясь усердно над убелением души своей.

Благослови Вас, Господи!

Толкования на Еф. 6:14

Станите убo препоясаны чресла ваша истиною, и оболкшеся в броня правды.

Устроив такое войско, пробудив в нем воинственный дух и ободрив его, святой Павел наконец и вооружает это войско. Ибо никакой пользы не будет от оружия, если прежде не будут собраны воины и в душах их не будет возбуждено мужество. Сначала надлежит вооружить их изнутри, а потом уже извне. Если так бывает в отношении к воинам, сражающимся против внешних врагов, то тем более так должно быть в отношении к воинам духовным, которым нисколько не свойственно вооружаться с внешней стороны, но все их вооружение должно быть со стороны внутренней. И Апостол пробудил в собранных им воинах воинственный дух, воспламенил его, придал им смелости, поставил их в добром порядке и теперь вооружает их. Но смотри, как облекает их в самое оружие».

Станите убо, говорит он. Первое дело строевых – уметь хорошо стоять: от этого зависит многое. Почему и Апостол нередко беседует о том, что должно стоять. Так, например, и в другом месте он говорит: стойте, бодрствуйте (1Кор.16:13). И опять: тако стойте о Господе (Флп.4:1). Или еще: мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1Кор.10:12). Но заметь, что не о простом каком-нибудь говорит он стоянии, а о стоянии благочинном. Опытные в воинских делах понимают, что значит уменье стоять. Кто прямо стоит, тот стоит не развлекаясь, и ни к чему не наклоняясь. В стоянии видна точная прямота. Итак, действительно, прямые стоят. А кто не стоит, те не могут сохранить прямого положения, развлекаются и предаются рассеянности. Тот, кто ищет удовольствий, находится не в прямом положении, а в наклонном, равным образом и сребролюбец, и человек сладострастный. Умеющему стоять самое стояние может служить как бы некоторой опорой, и все, касающееся борьбы, ему представится легким» (святой Златоуст).

Кого же именно в духовном смысле можно почитать стоящим? Припомним, что выше говорилось: востани спяй. Это воззвание – к грешнику спящему. Когда пробуждается он, то, возжелав лучшего, решается посвятить жизнь свою всю Богоугождению, во Христе Иисусе, Господе нашем, сие единое имея на потребу и на то единое взор свой, все силы и заботы свои устремляя. Вот такой – и есть стоящий! Такой только и становится целию для вражеских стрел и нападений. Такого только и вооружать можно, потому что он горит желанием все делать, чтоб достигнуть преднамеренного. У кого же нет этого, тому, что ни говори, все бесполезно. Руки не протянет он, и ноги не двинет в этом смысле, потому что не тем заняты его ум и сердце.

Принявшему такое стамое (прямое, вертикальное) положение и все мысли ума и все желания сердца своего к Богу устремившему, – что советует, прежде всего, сделать святой Павел? – Препоясать чресла свои истиною.

И святой Апостол Петр заповедует христианам препоясание, именуя его препоясанием помышлений, и уравнивает с трезвением (1Пет.1:13). Мысли грешника непрестанно блуждают и никогда не постоят на одном. Это брожение помышлений делает его бессильным нравственно и вместе открывает его всем приражениям и злокозненностям врага. Вместе с бродящими в голове мыслями и образами пробирается туда и враг, и начинает строить свои призрачные планы и увлекать на страстное и греховное. Грешник думает, что все то его построение собственное, а оно все вражье, и, исполняя то, он врагу служит. Когда покается он и станет, как показано, первая его забота должна быть – остановить брожение помыслов, чтоб преградить врагу всякий к себе доступ, ибо он чрез помыслы подходит. Останавливается брожение помыслов трезвением, которое есть постоянное внимание ума к движениям помыслов с целию не допускать ни одного недоброго. Это и есть препоясание помышлений святого Апостола Петра.

Отчего блуждает ум в пустомыслии и мечтах?

Святой Павел велит препоясать их истиною. – Самое действительное средство! Отчего блуждает ум в пустомыслии и мечтах? – Оттого, что пуст. Пуст он, – а между тем быстродвижен по природе и без занятия быть не может. Как нечем дельным заняться, он и пускается в пустомыслие, – пустое брожение мыслей и мечты. Наполните его истиной, – и вместо пустых мечтаний он будет переходить созерцанием от одной истины к другой. Тогда и движение быстрое помыслов прекратится, ибо всякая истина будет удерживать на себе внимание не на одно мгновение, а надолго, иногда часы и дни, месяцы и годы; и врагу доступ пресечется, ибо он ложь есть и не может показываться там, где царствует истина; лучи ее, как молния, поражают его.

Как ум наполнить истиною?! – Пересмотри все содержание христианского учения, – каждую истину уясни, обставь приличными основаниями, возведи до убеждения и углуби ее в ум. Так истина за истиною будет влагаться в ум и проникать его; наконец и все войдут туда, и содержание ума отождествится с содержанием Богооткровенных истин. От этого он будет преисполнен здравых понятий и суждений о всем сущем и бывающем, и станет крепок сам в себе, так что его ничем не собьешь. Враг чем берет? – Представляет призрак истины и добра и увлекает. Но кто ведает истину полно, тот сразу разоблачит призрачность лжи и отразит тем нападение. Исполненный таким образом истиною силен бывает, как и тот, кто опоясан. Опоясываются затем, чтоб стать крепче. И тот, кто истиною исполняется, становится крепким, будто опоясывается. Такова и есть цель слова Апостольского. Воин духовный непобедим, когда полон истины.

Святой Златоуст говорит: «Не о чувственном препоясании говорит Апостол; в этом месте он выражается иносказательно. Что же это значит? – Человека рассеянного, преданного пожеланиям, у которого помыслы устремлены долу, он обуздывает посредством опоясания. Когда он опоясывает чресла, то тем самым укрепляет нашу душу, потому что он разумеет не телесные чресла, но чресла в смысле духовном. И как телесные чресла служат основанием (скрепою) для нижних и верхних частей тела, так точно и духовные чресла. Чтобы нам удобнее было бежать, мы опоясываем себя: это обезопасит нашу силу. Пусть то же, говорит Апостол, наблюдается и в отношении к душе, и тогда во всех делах своих мы будем иметь более силы. Телесные чресла мы опоясываем поясом, а здесь чем? – Главою наших помыслов, то есть истиною.

Итак, оставим всякую ложь, будем поступать во всем по истине. Будем ли искать славы, – но славы истинной, или желать жизни, – но жизни истинной. Если мы оградим себя этим, то есть опояшемся истиною, то никто нас не одолеет. – Препоясанный истиною, во-первых, никогда не почувствует изнеможения, во-вторых, хотя бы он и утомился, то получит подкрепление в той же истине. В самом деле, заставит ли его страдать бедность? – Нисколько. Помышление об истинном богатстве успокоит его, а бедность напомнит ему об истинной нищете – духовной. Не покажется ли ему тяжким рабство? – Нимало. Ибо он знает истинное рабство. – Болезнь? – И она – нет. – Быть препоясанным значит иметь бодрствующую душу. Чтобы стоять мужественно, для этого нужно опоясаться. Препояшем же и мы себя (подобно израильтянам пред выходом из Египта, вкушавшим пасху, опоясавшись). Ибо и мы также хотим выйти, и много потом придется испытать нам трудностей. Когда мы проходим чрез эту греховную область, тотчас является диавол, начинает хитрить, употребляет все меры к тому, чтобы людей, которые избавились от Египта (греха и страстей), перешли Чермное море (в слезах покаяния), освободились от демонов и неисчислимых бед, – взять и погубить. Но да не унываем. И у нас есть столп огненный. Это благодать Духа. Нашим исходом предводительствует не Моисей, а Иисус. – Будем ходить благопрепоясанные, чтоб одолеть врагов».

Толкования на 1 Кор. 15:34

Истрезвитеся праведно, и не согрешайте; неведение бо Божие нецыи имут, к сраму вам глаголю.

Истрезвитеся: прогоните ложные мысли, восстановите здравые о всем понятия, как научены мною, рассуждайте о всем трезвенно, верно, твердо, не колеблясь, не так, как пьяные, которым не знать, что мерещится. Праведно значит: как должно, как правда Божия требует, как Бог повелел в откровении. И не согрешайте, не погрешайте в образе мыслей ваших. «Как заблудившимся и упоенным неверием, сказал: истрезвитеся» (Феодорит). «Говорит, как опьяневшим и неистовствующим. Ибо опьяневшим и неистовствующим свойственно не видеть того, что прежде видели и не верить тому, что прежде исповедали» (святой Златоуст).

Не согрешайте можно поставлять в отношении к истрезвитеся, как средство к цели. Не грешите, чтобы и возыметь, и всегда хранить здравый образ мыслей о всем, и о самом воскресении мертвых, и будущем воздаянии. Святой Златоуст говорит: «Справедливо прибавил он: не согрешайте, показывая, что отсюда происходили у них семена неверия. Он во многих местах выражает, что развратная жизнь порождает худые мысли, например, говорит: корень всем злым сребролюбие есть, егоже нецыи желающе, заблудиша от веры (1Тим.6:10). (Так и здесь.) Многие, сознавая свои пороки и не желая понести наказание, от страха перестают верить и воскресению, напротив, делающие много доброго желают увидеть его каждый день».

Тогда прекращается блуждание мысли, или пустомыслие и суетномыслие

С другой стороны, и трезвение можно поставлять в отношении к несогрешению, как средство к цели. – Так оно стоит у всех святых. Хотя у них трезвением означается неблуждание мыслями туда и сюда, стояние умом и вниманием на едином, но такого рода состояние не иначе возможно, как по утверждении ума во всех истинах. Тогда прекращается блуждание мысли, или пустомыслие и суетномыслие. Но переход вниманием ума от одной святой истины к другой не считается нарушением трезвения, он, напротив, способствует к возгреянию его. Влияние же трезвения на несогрешение зависит от того, что трезвенный ум не допускает не только страстных, но и пустых мыслей, когда же нет помыслов, страсти молчат, а когда страсти покойны, откуда быть греху? Ибо всякий грех есть осуществление страсти.

В среду пустомыслия всегда прокрадывается и худомыслие

Забвение Господа – самое опасное дело. С этим неразлучно пустомыслие, а в среду пустомыслия всегда прокрадывается и худомыслие. Спаси вас Господи и помилуй! Не беспрерывно же вы в хлопотах? Все бывают и перемежки. Когда они бывают, не беритесь ни за какое дело, а войдите в себя и постарайтесь стать пред лице Господа!

ПУСТОСВЯТСТВО

Пустосвятство – набожность внешняя, мнимое, наружное благочестие, голая обрядливость, оказательство, суетность богопочитания, прямое ханжество, лицемерие. Толковый словарь В. И. Даля

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Демоны подучают вооружаться на делателя молитвы, обвинять его в праздности, лицемерстве и пустосвятстве

Демоны поражают инока, пребывающего в молитве, болезнями телесными, угнетают нищетою, недостатком внимания и помощи человеческих, как они поразили и угнетали многоболезненного Иова, по Божию попущению. Но мы, подобно этому праведнику, благословим и возблагодарим Бога за попущенное Им, исполненное бесами; славословием и благодарением Бога совершившим всесвятую волю Божию, объявленную нам Святым Божиим Духом: о всем благодарите: сие бо есть воля Божия о Христе Иисусе в вас (1Сол.5:18).

Демоны подучают человеков вооружаться на делателя молитвы, осуждать его за странность поведения, за скудость полезной деятельности, – обвинять в праздности, лицемерстве и пустосвятстве, – приписывать ему намерения злые и коварные, действия порочные, – нарушать и возмущать его безмолвие, – принуждать к занятиям, противоположным его жительству, сопряженным с развлечением, рассеянностью, с нарушением сердечного мира. Зная начальную причину этих искушений, будем молиться по заповеди Евангелия и по завещанию святых Отцов о ближних наших, согрешающих в неведении и по увлечению, козни демонов разрушит Бог.

Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля

Пустосвят, кто поставляет сущность благочестия во внешних обрядах, ханжа, лицемер, суетный богомол. Пустосвятство набожность внешняя, мнимое, наружное благочестие, голая обрядливость, оказательство, суетность богопочитания, прямое ханжество, лицемерие.

ПУСТЫННОЖИТЕЛЬСТВО

Жизнь пустынника – это особое состояние духа… Преподобный Нил Синайский

Святой Антоний Великий

Избрание пустынножительства

Духовные отцы наши утверждают, что пустынь есть самое пригодное место для размышления о смерти и верное убежище от увлечения вещами мирскими, покоящими плоть.

Кто живет в пустыни и безмолвствует, тот избавлен от трех браней: от брани через слух, от брани через язык и от брани через видение того, что может уязвлять сердце его.

Смотри, чтоб не обольстил тебя помысел, внушая, что пустынь есть место прохлаждения.

Преподобный Нил Синайский

Жизнь пустынника – это особое состояние духа

Пустынножительство ошибочно представлять как некий покой, как «отдохновение» от дел мирских, от мирской сумятицы и суеты. Жизнь пустынника – это особое состояние духа: непрерывное, соединенное с молитвой бодрствование и телом, и душой; это и непрестанные демонские искушения через внушение подвижнику «помыслов» (в данном случае – сомнительных, подчас греховных мыслей, ложных, неверных чувств, желаний, намерений), и постоянное противостояние этим помыслам; это – стремление к добродетели и непрерывные труды ради добродетели. Такие труды по силам далеко не всякому делающему и ищущему пустынного уединения.

Преподобный Нил пишет: «Старцы очень одобряют отшельничество, когда оно бывает в свое время, – то есть, когда кто приступает к нему, усовершившись в добродетели в общежитии (в монашеском общежитии – в монастыре. – В. О.). И такой пусть сначала испытает себя, может ли с успехом жить в отшельничестве, и если найдет сие для себя невозможным, по недостатку сил, пусть возвратится в общежитие, чтобы иначе, не имея сил противостоять ухищрениям помыслов, не лишиться рассудка». И далее – о трудах ради добродетели: «Как велик этот труд, знают те, которые, будучи преобладаемы <побеждаемы> привычкой, принуждены бывают худой навык преображать в добрый. Велик труд, но не жалеющие себя преуспевают в нем благодатию Божией».

Преподобный Кассиан Римлянин

О выгодах пустынножительства

Итак, пока редкость обитавших в то время в пустыне, доставляя нам свободу, при большом пространстве пустыни благоприятствовала нам, пока при большем уединении в отдаленных местах мы очень часто восхищались до небесных восторгов и такое множество посещающих братий не отягощало наши чувства развлечениями чрезмерных забот по требованию учреждения гостеприимства, то я с ненасытимым желанием и со всем жаром сердечным держался спокойного уединения пустыни и жития там, подобного ангельскому блаженству.

Но когда, как я сказал, большое число братии стало поселяться в той пустыне и уменьшение приволья в обширной пустыне не только стало охлаждать ревность к Божественному созерцанию, но и связывало дух многоразличными узами плотских вещей, то почел за лучшее исполнять правила общежития, нежели в том столь высоком звании (отшельничестве) быть нерадивым по причине заботы о плотских потребностях. Хотя у меня теперь нет той свободы и духовных восторгов, но по совершенном оставлении заботы о завтрашнем дне меня утешает исполнение Евангельской заповеди, и чего недостает мне для возвышенного созерцания, то вознаграждается покорностию послушания. Ибо достойно сожаления то, когда кто занимается изучением какого-нибудь искусства или упражнения, а до совершенства его вовсе не достигает.

Вопрос о плодах общежития и пустынножительства

Герман: «Поелику ты, не как многие, коснулся не начала только того и другого жительства, но взошел на самый верх, то мы желаем знать, какая цель должна быть у киновитянина и какая у пустынника. Нет сомнения, что никто вернее и полнее не может рассуждать об этом, кроме того, кто, долгим трудом и опытом достигши совершенства того и другого, правильнее может объяснить выгоду и цель их».

Ответ

Иоанн: «Я мог бы сказать, что одному и тому же человеку невозможно быть совершенным в том и другом жительстве, если бы не удерживал меня пример очень немногих. Трудно найти кого-либо совершенным в каком-либо из них (то есть общежитии и уединенном пустынножительстве), а тем более быть вполне совершенным в том и другом весьма трудно и почти, можно сказать, невозможно человеку. Впрочем, если это когда и случалось, то нельзя относить это к общему правилу. Ибо не от меньшей части, то есть от рассмотрения немногих, но от того, что по силам многим, даже всем, должно быть у станов являемо всеобщее правило. Если же что очень редко и очень немногими приобретается и превышает возможность общей добродетели, то это, как сделанное выше состояния слабой человеческой природы, надобно отличать от общих заповедей и надобно считать не столько примером (для подражания), сколько делом удивительным.

Итак, то, что вы спрашиваете, по посредственности моего смысла я кратко объясню. Цель общежития состоит в том, чтобы умертвить и распять свою волю и по спасительной заповеди о евангельском совершенстве не иметь никакой заботы о завтрашнем дне (Мф.6:34). Достоверно, что этого совершенства никто не может достигнуть, кроме киновитянина. Такого человека пророк Исайя, описывая, так ублажает и восхваляет: аще отвратиши ногу твою от суббот, еже не творити хотений твоих в день святый, не воздвигнеши ноги своея на дело, ниже возглаголеши словесе во гневе из уст твоих, и будеши уповая на Господа, и возведет тя на благоты земныя, и ухлебит тя наследием Иакова отца твоего: уста бо Господня глаголаша сия (Ис.58:13,14).

А совершенство пустынножителя состоит в том, чтобы иметь дух, свободный от всего земного, и соединять его с Христом, сколько дозволяет человеческая слабость. Такого мужа пророк Иеремия описывая, говорит: благо есть мужу, егда возмет ярем в юности своей: сядет на едине и умолкнет, яко воздвигну на ся (Плач.3:27,28). И Псалмопевец говорит: уподобихся неясыти пустынней; бдех и бых яко птица, особящаяся на крове (Пс.101:7,8). Итак, если кто не стремится к этой цели общежития и отшельничества, то напрасно вступает в киновию или в отшельничество, потому что ни тот, ни другой не исполнит добродетели своего звания.

О тех, которые, будучи несовершенны, удаляются в пустыню

А некоторые продолжительным безмолвием в пустыне так превозносятся, что вовсе боятся сообщения с людьми, и когда хоть немного уклонятся от своего пустынного уединения по случаю посещения братии, то возмущаются значительным беспокойством духа и явно малодушествуют. Это обыкновенно случается особенно с теми, которые, несовершенно обучившись в киновии, не очистившись от прежних пороков, с незрелым расположением переходят на жительство в пустыню. Они, всегда несовершенные и слабые в том и другом жительстве, колеблются, куда бы ни наклонял их ветер смущения.

Ибо, как сообществом или беспокойством братии возмущаются по нетерпеливости, так и, пребывая в пустыне, не сносят скуки того безмолвия, которого искали, потому что они не знают даже и самой причины, для которой должно желать или искать пустынножительства, но сущность добродетели и этого пустынножительства поставляют в том, чтобы, уклонившись сообщения с братиями, только избегать и укрываться от взоров человеческих».

Вопрос о средстве вразумить тех, которые скоро удаляются из киновии

Герман: «Каким же средством можно бы помочь нам и прочим одинаковой с нами слабости и меры, которые, мало научившись правилам общежития, прежде подавления всех пороков, начали домогаться жительства в пустыне, или каким образом мы могли бы приобресть постоянство невозмутимого духа и непоколебимую твердость терпения, – мы, которые, неблаговременно прекратив жительство в киновии, оставили как бы самую школу и поприще для упражнения, на котором начатки свои вполне должны бы изучить и усовершиться? А ныне пребывая в пустыне, как достигнем совершенства великодушия и терпения или как испытательница внутренних движении – совесть узнает, есть ли в нас эти добродетели или нет, чтобы нам, когда, в удалении от сообщения с людьми, не подвергаемся никаким раздражениям от них, обольстившись ложным мнением, как бы не подумать, что мы имеем непоколебимое спокойствие духа?»

Иоанн: «Для искренно ищущих врачевания не может быть недостатка в средствах к исцелению у истиннейшего Врача душ, особенно для тех, которые по отчаянию или беспечности не пренебрегают своими недугами, не скрывают опасности своих ран или по строптивости духа не отвергают врачевства покаяния, но с смиренным и благоговейным духом прибегают к Небесному Врачу для исцеления болезней, приключившихся по ошибке ли, от незнания или по нужде. И потому мы должны знать, что если удаляемся в пустыню или отдаленные места, еще не исцелившись от пороков, то прекращается только действие их, а страсть не подавляется.

Ибо внутри нас скрывается, даже распространяется корень всех грехов, который не был исторгнут, а что он живет в нас, это узнаем из следующих признаков: например, когда, находясь в пустыне, приход братии или краткое замедление их принимаем с каким-то неудовольствием смущенного духа, то мы узнаем, что в нас еще есть живая страсть нетерпеливости. А когда ожидаем прихода какого-либо брата, и если он по какой-нибудь необходимости замедлит, и мы в крайнем негодовании обвиняем его медленность, и чрезмерная забота ожидания возмущает наш дух, то испытание совести ясно покажет, что в нас есть пороки гнева и печали.

Также если брат попросит книгу для чтения или другую какую-нибудь вещь для употребления и опечалит нас его просьба или наш отказ оттолкнет его, то нет сомнения, что мы еще связаны узами скупости или сребролюбия. Если внезапный помысл, или порядок священного чтения приведет нам на память женщину и при этом мы почувствуем какое-то возбудившееся щекотание, то должны знать, что в наших членах еще не погасла блудная страсть. Если же от сравнения нашей строгости с послаблением других хоть самое тонкое возношение будет искушать нашу душу, то верно мы растлены злою заразою гордости.

Итак, когда мы заметим эти признаки пороков в нашем сердце, то должны знать, что у нас нет только действия греха, а не страсти. Если мы вступим в сообщение с людьми, то эти страсти, тотчас выходя из вертепа наших чувств, показывают, что они рождаются не тогда, как обнаруживаются, а тогда, как долго скрывались, не обнаруживаясь. Таким образом и пустынник узнает из верных признаков, что в нем есть укрепившиеся корни всякого порока, кто только старается чистоту свою не людям показывать, но представлять неоскверненного пред взором Того, от Кого не могут укрыться все тайны сердца».

Вопрос о том, как может уврачеваться тот, кто, не очистившись от пороков, удалился в пустыню

Герман: «Мы довольно ясно поняли указание признаков немощей и способ различать болезни, то есть, каким образом скрывающиеся в нас пороки могут быть узнаны. Мы все видим из ежедневного опыта и долговременных движений наших помыслов, как сказано. Нужно еще, чтобы как признаки и причины болезней ясною речью раскрыты нам, так и средство к уврачеванию было показано. Нет сомнения, что тот правильно может рассуждать о средствах исцеления недугов, кто познал причины, и происхождение их из свидетельства совести больных.

Итак, хотя учение твоего блаженства обнажило сокровенные наши раны, оттого мы осмеливаемся ожидать и учения о врачевстве, потому что ясное раскрытие болезни подает надежду на исцеление, однако ж, поелику первое начало спасения, как ты говоришь, приобретается в киновии и не могут быть здоровыми в пустыне, кроме тех, которых наперед в киновии врачевание исцелило, то мы от гибельного отчаяния упадаем духом, чтобы нам, оставившим киновию несовершенными, вовсе не лишиться возможности в пустыне быть совершенными».

Ответ о врачевании несовершенных пустынников

Иоанн: «Заботящимся об исцелении своих болезней не может быть недостатка в спасительном средстве, и по тому, как узнаются признаки каждого порока, таким же образом надобно искать и средства против них. Ибо, как у пустынников, как мы сказали, бывают пороки, свойственные жительству среди людей, так не отвергаем, что и упражнения в добродетелях, и средства к исцелению могут быть и у всех удаленных от обращения с людьми. Итак, когда кто из вышесказанных признаков узнает, что он подвергается смущениям от гнева или нетерпения, то пусть упражняет себя в противных делах и, предположив себе многоразличные роды обид и потерь, как бы причиненных ему от другого, пусть приучает свой дух с совершенным смирением переносить все, что злость может нанести ему, также часто представляя себе все скорбное, нестерпимое, пусть всегда размышляет со всяким сокрушением сердца, с какою кротостию он должен встречать это.

И, таким образом взирая на страдания всех святых и Самого Господа, все роды не только оскорблений, но и казней считая низшими своих заслуг, приготовит себя к перенесению всяких оскорблений. А когда кто по какой-нибудь надобности будет позван в собрание братий, что нередко может случаться даже и с самыми строгими обитателями пустыни, если из свидетельства совести узнает, что дух его возмутился даже за маловажные какие-нибудь вещи, то, как какой-либо самый строгий судья сокровенных движений, тотчас пусть представит себе роды самых жестоких обид, которыми он при ежедневном размышлении упражнял себя для совершенного терпения, и, таким образом укоряя и порицая себя, пусть приговаривает: «Ты ли это тот добрый муж, который, когда упражнял себя на поприще пустыни, предполагал, что непоколебимо перенесешь все несчастия, который давно, предполагая себе не только высшие скорби от оскорблений, но и несносные наказания, считал себя довольно сильным и непоколебимым при всех бурях? Как это твое непобедимое терпение поколебалось от произнесения легкого слова? Как дом твой, такой громадный, построенный, как казалось тебе, на самом твердом камне, поколебал легкий ветер? Где то, что ты, в суетной надежде желая войны во время мира, провозглашал: уготовихся и не смутихся (Пс.118:60)?