Текст книги "Страстное желание"

Она, конечно, сожалела о том, что причинила Уиклиффу такую боль, но не могла придумать ничего лучше, чтобы вывести их обоих из грозившего ей весьма серьезными последствиями состояния.

– Простите, – пробормотала она и запальчиво добавила: – Но вам не следовало так меня целовать и все остальное…

Все еще задыхаясь, он сказал, немало ее удивив:

– Я знаю. Я вел себя непростительно грубо.

Бринн с опаской взглянула на него и пошла к камню, на котором была сложена ее одежда.

Его чувственный рот скривился то ли в гримасе боли, то ли самоосуждения.

– Это я должен просить у вас прощения. Единственное, что меня оправдывает, так это то, что вы вскружили мне голову.

Бринн немало удивило его извинение, но она не была вполне уверена в том, что ей следует ему доверять. Она прижала платье и туфли к груди, скрывая обнаженную грудь.

– Полагаю, вы просто не могли удержаться, – ворчливо произнесла она и, продолжая прижимать к себе одежду, повернулась к нему спиной и по каменистой тропинке стала взбираться на утес, не обращая внимания на пораненную ногу.

Один раз она все же оглянулась. Лорд Уиклифф стоял у кромки воды и смотрел на нее снизу вверх. Он стоял, широко расставив ноги, упираясь ладонями в бока, словно властитель горного королевства, с вершины утеса оглядывающий свои земли. Он не собирался ее преследовать.

Бринн вздохнула с облегчением, однако она была уверена в том, что видит наглеца не в последний раз.

Глава 2

С большой неохотой Бринн вышла из семейного экипажа и взяла под руку брата. В особняке герцога Хеннеси, самого богатого и знатного в округе, ярко горели все окна. Только у Бринн не было никакого желания посещать это высокое собрание, каким бы избранным ни было общество, и как бы редко ни выпадала ей возможность попасть на бал.

– Ты могла бы попробовать улыбнуться, детка, – язвительно заметил Грейсон. – У тебя такой вид, словно ты идешь к гильотине, а не на бал.

– Я бы предпочла тихо посидеть дома.

– Я знаю. Но герцог вот уже три года никого не приглашал к себе. Не стоит его обижать отказом, как, впрочем, не стоит настраивать против себя, его блестящего гостя.

При мысли об этом самом госте у Бринн совсем испортилось настроение. Граф Уиклифф… Престарелый герцог устраивал прием в честь его знаменитого лондонского визитера.

– Более того, – с серьезным видом добавил Грейсон, – тебе полезно иногда выбираться на люди. Еще немного, и ты окончательно превратишься в затворницу.

– Ты прекрасно знаешь, почему я предпочитаю никому не показываться на глаза.

– Да, но никто не говорит, что ты должна сторониться всех и каждого. Ты знаешь, что тебе следует избегать лишь общества мужчин, которые проявляют к тебе повышенный интерес. И что бы там ни говорили о проклятии, я не думаю, что такой высокородный джентльмен, как лорд Уиклифф, потеряет голову, увидев тебя. За ним охотятся самые знатные и богатые женщины столицы. Если его кто и привлечет, то красавица с состоянием, сравнимым с его собственным.

Бринн мрачно подумала о том, что, вопреки прогнозам брата, Уиклифф не оставил ее без внимания.

Она решила не говорить брату о той встрече четыре дня назад, чтобы понапрасну его не тревожить. Если Грей узнает о происшествии в бухте, чего доброго, запретит Бринн там купаться и тем самым лишит ее последнего удовольствия. Грейсон дорожил добродетелью сестры и опекал ее с самоотверженностью наседки, оберегающей свой выводок.

В просторном вестибюле особняка герцога Грейсон окинул Бринн критическим взглядом.

– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться насчет избытка внимания со стороны мужчин. Тебе прекрасно удалось скрыть все свои женские прелести.

Ее платье цвета слоновой кости, сшитое из простого муслина, вышло из моды года четыре назад. Скромный вырез едва открывал грудь, а рыжие волосы были стянуты в тугой узел и спрятаны под маленькую шляпку с пером.

– Однако если он все же обратит на тебя внимание, постарайся ему не дерзить. Будь с ним поласковее, ладно? Уиклифф весьма влиятельный человек, и знакомство с ним может быть полезным.

– Для кого полезным? – сухо поинтересовалась Бринн.

– Для меня, конечно. Для нашей семьи.

Почувствовав в тоне Грейсона раздражение, Бринн подняла на него глаза. Грей был на четыре года старше ее, красивый мужчина с правильными, как у нее, чертами лица, только волосы у брата были намного темнее. Но, несмотря на красоту и титул, завидным женихом назвать его было нельзя из-за почти полного отсутствия средств. Впрочем, вины Грейсона в том не было вовсе. Колдуэллы никогда не были особенно богаты, но после смерти отца, случившейся три года назад, открылась удручающая правда – они оказались в больших долгах. Сэмюел Колдуэлл, как выяснилось, сделал несколько весьма неудачных вложений капитала, потеряв изрядную сумму, и к тому же ему пришлось заплатить немалые деньги за патенты на чин офицера морского флота для двух старших своих сыновей. Все средства, получаемые от принадлежащего Колдуэллам поместья, уходили на оплату процентов по ссуде. Грейсону, наследнику Сэмюела Колдуэлла, грозила долговая тюрьма, но он, к чести своей, не опустил руки, а, напротив, делал все возможное и невозможное для того, чтобы кормить и одевать пятерых младших – четырех братьев и сестру, при этом, как-то умудряясь находить деньги на ремонт разваливающегося дома. Грейсон не жалуясь, нес на своих плечах тяжелое бремя, и Бринн считала своим долгом помогать ему во всем, в том числе ив предприятиях довольно сомнительного свойства, но при этом достаточно прибыльных. Она помогала Грейсону сбывать контрабандный товар, умело, торгуясь с перекупщиками. И если бы не нужда, Грей ни за что не стал бы привлекать к этому делу сестру. Но, увы, без ее помощи он обойтись не мог, особенно после того, как младший из четверых братьев Колдуэллов прошлой весной устроился матросом на торговую шхуну. Грей любил сестру и берег и на правах старшего брата ограждал ее от слишком любвеобильных обожателей… И она любила брата, хотя и злилась на него из-за Тео. Бринн знала, как тяжело Грею унижаться перед кредиторами. Она понимала, какие унижения испытывает брат из-за долгов семьи.

– Хорошо, – сказала Бринн, вымучив улыбку. – Я буду с ним сама любезность. Стану сдувать с него пылинки, словно он принц крови.

Ее ответ вызвал у Грея улыбку.

– Тебе ни к чему сдувать с него пылинки, детка. Достаточно лишь попридержать свой острый язычок.

Бринн отдала лакею плащ, и Грей повел ее в бальный зал, где уже собралась почти вся местная знать. Каждый из гостей подходил к хозяину дома для приветствия, но Бринн предпочла бы избежать этой необходимой формальности. Она хотела, было улизнуть в дамскую комнату под благовидным предлогом, но Грейсон настаивал на том, чтобы они вели себя так, как требуют приличия.

Пожилой герцог с семьей стоял у подножия лестницы, приветствуя гостей, и рядом с ним был еще один господин в элегантной одежде. Он был значительно выше других, худощав и статен, что заметно отличало его от прочих господ, пониже и подороднее. Темно-синий камзол сидел на нем идеально, подчеркивая широкий разворот плеч. Все это Бринн успела заметить до того, как вниманием ее завладел пожилой хозяин дома. Герцог, подслеповато моргая слезящимися глазами, тепло, поздоровался с ней и представил ее почетному гостю дома как самую красивую юную леди Корнуолла. Бринн выслушала заезженный комплимент, скромно опустив глаза. Все так же, не поднимая глаз, она протянула руку гостю хозяина, пролепетав формальные слова приветствия. Но уловки ее ни к чему не привели – надежда на то, что Уиклифф ее не узнает, погибла сразу. Он замер, склонившись над ее рукой. Прикосновение его пальцев обожгло ее даже сквозь перчатки, но когда Бринн попыталась отнять руку, он едва заметно сжал ее кисть сильнее и не торопился ее отпускать.

Взгляды их встретились.

– Мисс Колдуэлл? Я в восхищении.

– Спасибо, милорд, – с запинкой произнесла Бринн. Он едва заметно улыбнулся.

– Мы раньше с вами не встречались? – Взгляд его дерзко шарил по ее груди. – Вы кажетесь мне смутно знакомой.

– Думаю, вы заблуждаетесь, – холодно ответила она ему, чувствуя, что краснеет.

– Я бы так не сказал. Я редко забываю хорошенькое личико. Вы должны пообещать мне танец, мисс Колдуэлл, чтобы мы могли продолжить наше знакомство.

Бринн беспомощно взглянула на брата, который послал ей взгляд то ли умоляющий, то ли предупреждающий.

– Как пожелаете, – сдалась она, но отдернула руку быстрее, чем того требовала вежливость.

Бринн поспешно ретировалась в дальний угол зала, где обычно стояли дамы, не пользующиеся вниманием противоположного пола. Грей тем временем направился искать своих друзей. Бринн была рада представившейся возможности собраться с мыслями, когда ей никто не мешал. Радовалась она и необычно любезному приему, что оказали ей в этом доме. Хорошо, что не придется чувствовать себя изгоем, как это обычно бывало.

Легенда о пылкой Нелли в здешних краях воспринималась не как легенда, а как факт. Почти два века тому назад леди Элеонор Стенхоуп была проклята за то, что увела возлюбленного, у цыганки… Цыганка приговорила леди Элеонор к тому, что она, красотой своей, привлекая мужчин, будет наводить на них гибель. Бринн, ведущая свой род от легендарной Элеоноры, тоже несла в себе родовое проклятие.

Несмотря на цыганское проклятие и пережитую в юности трагедию, соседи Бринн не чурались. Женщины охотно общались с ней, она им даже по большей части нравилась. Но при этом они видели в ней угрозу для своих сыновей. Своих мужчин они к ней не допускали, особенно тех, для кого пришла пора жениться.

Обменявшись парой реплик со стоявшими рядом женщинами, Бринн замолчала, предоставив говорить другим, а сама погрузилась в размышления, озадаченная тем неожиданным воздействием, что оказывал на нее лорд Уиклифф.

Его глаза, прозрачные и искристые, его соблазнительная полуулыбка были все так же неотразимы, как и тогда, когда они встретились впервые. Но это не извиняло ее поведения. Бринн стыдилась непроизвольных реакций своего тела, которое предательски повело себя тогда, в убежище среди скал, да и сейчас ответило на его пожатие жаркой чувственной дрожью.

Что на нее нашло? Еще ни один мужчина так на нее не действовал. Когда-то она пережила девическую влюбленность, о чем горько пожалела, но даже тогда она не теряла контроль над собой. Но с лордом Уиклиффом она вела себя как развратница…

Она не могла постичь, что было такого особенного в графе, отчего ее так непреодолимо влекло к нему. Вообще-то она не испытывала особого уважения к такого рода господам – богатым бездельникам, да и надменность и зазнайство тоже всегда ей претили.

Хотя те дамы, в компании которых она сейчас оказалась, похоже, не разделяли ее неприязненного отношения к почетному гостю хозяина бала.

– Ах, будь я лет на двадцать моложе… – с вздохом прошептала у нее за спиной овдовевшая миссис Прескотт.

– Двадцать лет все равно бы тебя не спасли, Гонория, – с ехидной улыбкой заметила ее подруга, миссис Стобли. – Таким, как он, есть из кого выбирать, я имею в виду богатых красавиц, а ты, моя дорогая, с сожалением должна сказать, никогда не была ни богатой, ни красивой.

– Что-то мне не верится, что ты говоришь мне об этом с сожалением, Эллис.

Посмотрев туда, куда смотрели подруги, Бринн нахмурилась. Граф Уиклифф танцевал менуэт с престарелой герцогиней Хеннеси. На танцевальной площадке Уиклифф смотрелся потрясающе – гибкий, элегантный, но при этом с крепким мускулистым телом атлета. К нему были устремлены взгляды всех присутствующих дам, включая и ее, Бринн.

И тут, к несчастью, Бринн перехватила устремленный в ее сторону взгляд юного сквайра, воспылавшего к ней нежными чувствами месяца три назад.

Мистер Риддинг уже шел к ней через зал. Бринн метнулась было в сторону, но Риддинг успел ее перехватить. Он поклонился, несмело улыбаясь Бринн:

– Мисс Колдуэлл, я надеялся… нет, я молился о том, чтобы вы пришли. Я умоляю вас оказать мне честь танцевать со мной следующий танец.

Когда он попытался дотянуться до его руки, Бринн в тревоге отдернула руку.

– Мистер Риддинг, вы знаете, что ваша матушка этого не одобрит, – не дающим надежды тоном сообщила ему Бринн.

– Вы мне снились сегодня. И в моих снах вы были ко мне куда благосклоннее…

И как раз в этот момент мамаша Риддинга подоспела к нему на выручку.

– Орлан! Немедленно отойди от этой юной леди!

– Мама, я всего лишь пригласил ее на танец…

– Я не позволяю. Ты очень хорошо знаешь, что тебе грозит.

Миссис Риддинг схватила сына за рукав и потащила его прочь, к большому облегчению Бринн. И все же щеки ее зарделись от пережитого унижения и боли, когда она почувствовала на себе, осуждающие взгляды престарелых дам. Они винили ее в преждевременной трагической смерти того единственного ухажера, которому Бринн готова была ответить взаимностью, и это преступление не имело срока давности. Бринн не могла винить их за это, поскольку сама так и не смогла простить себя.

Не желая продлевать неприятные минуты, Бринн, натянуто улыбнувшись компаньонкам, принялась сквозь толпу пробираться к выходу из зала. Она решила укрыться в библиотеке. Там она найдет себе книгу по душе и с толком проведет время, пока брат ее не сочтет, что пора уходить.

Пошарив глазами по полкам, Бринн обнаружила учебник латыни Бекфорда. Удача, решила Бринн. На следующей неделе она собиралась проверить, насколько хорошо Тео освоил спряжение глаголов. Бринн училась вместе с братом, вернее, старалась держаться на два урока впереди. Тео был на редкость смышленым ребенком, и ей приходилось изрядно напрягаться, чтобы он уважал свою учительницу.

Она получила образование, типичное для девушки ее круга – французский, итальянский, география, арифметика. Латынь и греческий, история и алгебра с геометрией считались доступными лишь мужскому уму, и никто не обучал ее этим наукам, но с тех пор как Колдуэллам из-за нехватки средств пришлось распрощаться с гувернером, Бринн начала осваивать эти науки самостоятельно по учебникам, чтобы потом обучать им младшего брата.

Бринн с комфортом уселась на кушетке и погрузилась в латинскую грамматику. Она очнулась, только когда услышала за спиной приятный мужской голос:

– Так вот где вы прячетесь.

Вздрогнув от неожиданности, Бринн выпрямилась и обеспокоено оглянулась через плечо.

– Пугать меня вошло у вас в привычку, милорд. Уиклифф, как ни в чем не бывало, вошел в библиотеку.

Он чувствовал себя здесь хозяином. Он обошел вокруг дивана и остановился перед Бринн, окинув ее оценивающим взглядом.

– Мисс Бринн Колдуэлл, дочь баронета, рода знатного, но обедневшего. Представьте мой восторг, когда я обнаружил, что вы не служанка, и мое удивление, когда я узнал ваше настоящее имя.

Бринн почувствовала, что краснеет, но продолжала молчать.

Он пожирал ее глазами, заставляя ее остро ощутить свою принадлежность к слабому полу. От одного его присутствия пульс ее участился, а от этого ленивого взгляда ей внезапно стало жарко.

– Зачем вы меня обманули? – спросил он.

– О чем вы?

– Вы сказали, что вас зовут Бет.

– Так и есть. Я – Бринн Элизабет.

– Почему вы скрыли это от меня?

– Почему? – осторожно переспросила она. – Потому что я боялась скандала. Плохо уже то, что вы… что я позволила себе быть застигнутой вами в столь компрометирующем положении. Я не видела причин еще больше все осложнять, сообщив вам мое настоящее имя.

– Значит, вы обманывали меня в том, что у вас есть покровитель.

– У меня действительно есть покровитель. Мой брат. На самом деле у меня пять братьев. Как правило, они отлично справляются с тем, чтобы защищать меня от нежелательных авансов со стороны незнакомых джентльменов.

Глаза Уиклиффа весело блеснули.

– Изобретательный способ скрыть правду. Но, если память мне не изменяет, вы дали мне понять, что служите гувернанткой.

– И в этом я не солгала. Я действительно выполняю роль гувернантки. Обучаю моего младшего брата.

Темная бровь Уиклиффа недоверчиво приподнялась…

– Это так, – продолжала настаивать на своем Бринн. Она протянула ему учебник, кивнув на заголовок.

– Латинская грамматика?

– Я пытаюсь учить моего брата классическим языкам, хотя, боюсь, учитель из меня не слишком хороший, поскольку меня саму обучали лишь французскому и итальянскому.

– Почему вы просто не наймете ему преподавателя?

– К сожалению, моя семья не может позволить себе такую роскошь, – холодно ответила Бринн. – Не все так богаты, как вы, милорд.

Лицо его приняло виноватое выражение. Он явно раскаивался в своей бестактности.

– Простите.

Она подумала, вернее, понадеялась, что он сейчас уйдет, оставит ее в покое, но желание ее не исполнилось. Он продолжал изучать ее, разглядывая из-под длинных полуопущенных ресниц.

– Вы не устаете меня удивлять. Вначале вы предстаете в виде чарующего морского создания, затем в виде синего чулка. Вы ужасно меня заинтересовали.

– Уверяю вас, я не ставила перед собой такой цели. У меня нет никакого желания провоцировать ваш ко мне интерес.

– Сколько вам лет? – вдруг спросил он. Бринн посмотрела на него в недоумении:

– Я считала, что интересоваться у женщины, сколько ей лет, не вполне прилично, но если вам так важно это знать – двадцать четыре.

– И вы все еще не замужем? Это с вашей красотой и темпераментом?

– Меня вполне устраивает положение незамужней женщины.

– Но почему? – спросил он вполне серьезно.

Бринн не торопилась отвечать. Ей не хотелось поднимать тему цыганского проклятия, ведь именно в нем крылась причина того, что она боялась выходить замуж.

– Потому что на мне лежит ответственность за воспитание младшего брата. Я не намерена выходить замуж, по крайней мере, до тех пор, пока он не встанет на ноги. – «Да и потом едва ли я на это решусь», – мысленно добавила она.

Уиклифф в недоумении покачал головой:

– Убежденная старая дева, к тому же синий чулок. Ни за что бы, не подумал.

– Но тогда интуиция у вас не на высоте. Особенно если учесть, что вы спутали меня с Афродитой.

Но Уиклифф не обиделся. Напротив, в его газах зажегся лукавый огонек. И к немалому удивлению Бринн, он подошел к ней вплотную. Бринн инстинктивно подалась назад. Уиклифф же просто присел рядом.

– Надеюсь, порез на ноге зажил?

– Да, вполне… Спасибо, – неохотно прибавила она. Уиклифф с молчаливым любопытством продолжал ее рассматривать. Под его взглядом Бринн напряженно заерзала.

– Вам действительно лучше уйти, милорд. Вы почетный гость, и вам не следует покидать общество.

– Вы обещали потанцевать со мной.

– Ну, здесь я не могу с вами танцевать.

– Почему нет?

– Потому что… Разве вы не понимаете? Девушке неприлично оставаться наедине с мужчиной.

– Вы так считаете? Пару дней назад я не слышал от вас подобных возражений.

Бринн перевела дыхание.

– Я составила о себе превратное представление и знаю об этом. Но, несмотря на это, я не та женщина, за какую вы меня принимаете.

– И за кого я вас принимаю?

– За женщину, которой льстит ваше внимание. Обычно я не веду себя так… распущенно.

– Жаль.

Бринн старалась не замечать искорок смеха, плясавших в его глазах.

– Смею вас уверить, мне стыдно за свое тогдашнее поведение, но и вы вели себя не лучше. И все же, полагаю, ничего иного нельзя было ждать от распутника.

– Вы считаете меня распутником, потому что я повел себя с вами как с женщиной, которая мне нравится, а не так, как с леди?

– Я считаю вас распутником, потому что наслышана о вас. Даже здесь, в глуши, в Корнуолле, известно о ваших легендарных похождениях. – Бринн окинула его взглядом, полным высокомерного презрения. – Пусть мне не выпала удача принимать участие в светских столичных раутах, но у меня есть друзья, которые снабжают меня правдивой информацией, и ваше менее чем достойное прошлое стало притчей во языцех. Вы знамениты своими победами, и у меня нет ни малейшего желания стать одной из тех, кого вы завоевали. Он улыбнулся и покачал головой:

– Вы знаете, насколько вы уникальны? Знаете ли вы, сколько женщин пытались организовать такого рода компрометирующие ситуации, чтобы принудить меня к браку?

Нетрудно догадаться. Лорд Уиклифф считался крупной добычей не только из-за своей красоты. Ради его титула и богатства женщины могли пойти на все, что угодно, лишь бы заполучить его в мужья. Если верить Мередит, немало женщин забирались к нему в постель в попытке добиться от него предложения руки и сердца.

– Что касается меня, – решительно заявила Бринн, – вы можете быть спокойны. Со мной вашей холостяцкой жизни ничто не угрожает. Напротив, это вы представляете собой угрозу. Вы навлекаете на меня позор, уединяясь со мной таким вот образом. Позор и даже хуже того. Если нас застанут вдвоем, моя репутация будет разрушена.

Уиклифф положил руку на спинку кушетки за спиной Бринн.

– Вас так беспокоит ваша репутация?

– Очень беспокоит.

Он приподнял кисть, словно невзначай прикоснувшись к ее затылку.

– Ваши волосы такие яркие, горят словно огонь. Они выглядели темнее тогда. Почти каштановые. Наверное, потому, что были влажными.

Бринн тревожно замерла. Ей не нравилось то, что творилось с ней от его легких прикосновений.

– Хотя, распущенные, они нравились мне больше. – Голос его перешел в хрипловатый, чувственный шепот. – Но мне бы еще больше хотелось увидеть их разметавшимися по моей подушке.

Бринн усмотрела насмешку в его тоне заправского соблазнителя и разозлилась. Вскочив с кушетки, она повернулась к нему лицом.

– Я не позволю вам шутить со мной, лорд Уиклифф. Глаза его потемнели.

– Уверяю вас, я с вами не шучу, сирена. Я как никогда честен. Я хочу вас и признаю это. Иначе я не был бы мужчиной.

Бринн раздраженно повела плечом, прижимая к груди книгу.

– Не сомневаюсь, что вы меня хотите. Так все говорят. Но вашему сладострастию есть вполне разумное объяснение.

– Разве?

– Да. Я проклята.

– В самом деле? – с явным скепсисом переспросил он.

– Да, это так. Спросите любого из местных, и вам подтвердят. Моя прабабка была легендарной красавицей. И она отбила любовника у цыганки. В отместку цыганка наложила на нее родовое проклятие. Женщины нашего рода обречены, очаровывать мужчин, но если осмелятся ответить взаимностью мужчине, который их полюбит, любовь их заканчивается трагически – смертью мужчины, которому они отдали сердце.

– И вы верите в это… в это проклятие?

– Верю, – со всей серьезностью ответила Бринн. – Почти все женщины моего рода переживали трагедию в любви.

– Включая вас? Боль исказила ее черты при воспоминании.

– Мой первый ухажер погиб, когда мне было шестнадцать. Он утонул в море. Удивительно, что никто вас до сих пор не предупредил о том, что со мной опасно иметь дело, – добавила она, не в силах скрыть горечи.

Но скепсис его трудно было чем-то поколебать. Бринн не знала, как его вразумить.

– Можете мне не верить. Спросите любого – все знают о той опасности, что мы собой представляем. Мы притягиваем толпы мужчин, но счастья это никому не приносит.

– Толпы? – с циничной усмешкой переспросил Уиклифф. Но возможно, пренебрежение опасностью проистекало из его неуемного самомнения. – Посмотрим, правильно ли я вас понимаю. Из-за цыганского проклятия я, скорее всего сначала потеряю из-за вас голову, а потом и жизнь?

– Жизнь вы не потеряете, если я не отвечу вам взаимностью. Но сопротивляться влечению ко мне вы не сможете, это точно.

Он дружески ей улыбнулся:

– Вы, конечно, понимаете, что, подвергая сомнению мою способность контролировать свои эмоции, наносите мне оскорбление.

Бринн вцепилась в книгу.

– Я понимаю ваш скепсис, но, поверьте, глупо не принимать проклятие всерьез.

– Я думаю, вам придется это доказать. Брови ее поползли вверх.

– Доказать?

– Да. Нам следует проверить, так ли все на самом деле, как вы говорите.

– И как вы предлагаете это проверить?

– Поцелуйте меня. Бринн уставилась на него:

– Вы шутите?

– Вовсе нет.

– Я думаю, что наш прошлый поцелуй уже все доказал. Вы должны помнить, как все закончилось, когда вы…

– Я все хорошо помню, – сухо ответил он. – Положите книгу и подойдите сюда, дорогая.

Бринн не двигалась с места, и Уиклифф приподнял бровь, вопросительно глядя на нее.

– Вам бы понравилось, если бы ваши знакомые услышали о том, как я застал вас в бухточке, мисс Колдуэлл? Ваши братья, к примеру? Не думаю, что им понравится то, что вы разгуливаете по окрестностям в полуголом виде.

Она недоверчиво прищурилась, но вскоре сомнения сменилось гневом.

– Вы меня шантажируете.

– Нет, я всего лишь оказываю на вас разумное давление.

– Но зачем вы это делаете? В отместку? – Она презрительно скривила губы. – За то, что я осмелилась вам отказать? Потому что я не пала к вашим ногам?

Он усмехнулся:

– Признаю, что вы нанесли моей мужской гордости непоправимый урон, но я не жажду отмщения. Мне просто хочется провести эксперимент. Своими разговорами о проклятиях вы разбудили мое любопытство.

Бринн стояла в оборонительной позиции, раздраженно глядя на графа. Уиклифф терпеливо ждал с видом такого явного превосходства, что от злости у нее сводило зубы.

Но когда она и через пару минут не бросилась выполнять его требование, выражение его лица изменилась. Он улыбнулся ей, сама нежность и обаяние, и ей вдруг стало теплее.

Бринн хорошо понимала, почему ему удалось соблазнить столько женщин. Трудно было сопротивляться такой обезоруживающей улыбке. И эта улыбка вкупе с природным мужским магнетизмом и убийственным очарованием представляла собой весьма грозное оружие.

Ее тянуло к нему против воли. И она не сомневалась в том, что он не замедлит выполнить угрозу – жалость вряд ли была ему ведома.

Неслышно выругавшись, Бринн села рядом с ним на кушетку. Спину она держала очень прямо, и смотреть на него она отказывалась.

– Я считала, что вы с вашим опытом и умениями могли бы найти женщину, готовую исполнять ваши прихоти с большей охотой, – проворчала она, – вместо того, чтобы постоянно меня насиловать.

Он еле слышно рассмеялся – словно теплый ветерок прошелестел.

– Мне неприятно вас разочаровывать, дорогая, но это не изнасилование. Только поцелуй.

Только поцелуй, пронеслось в голове у Бринн. Тогда почему у нее так участился пульс?

Близость его опьяняла. Она собрала волю в кулак, чтобы не поддаваться. Граф Уиклифф склонился к ее лицу, губы его щекотали ее затылок… мочку уха.

– Как сладко, – пробормотал он. – Прямо сахарная.

– Вы не могли бы просто сделать то, что задумали, и побыстрее с этим покончить? – сквозь зубы пробормотала она.

Он погладил ее по щеке и повернул лицом к себе.

– Вначале вам придется расслабиться, – тихо сказал он со смешинкой в голосе. – Как мы сможем проверить ваше утверждение, если вы не идете мне навстречу?

– Мне ни к чему проверять истинность своего заявления. И потом я же не желаю вас целовать.

– Тогда просто сделайте мне одолжение… – Он нежно, но настойчиво прижался губами к ее губам.

Бринн попыталась что-то пробормотать, протестуя, но убежденности в своей правоте она больше не чувствовала. Граф провел языком по ее зубам, пальцы порхали по ее лицу, вызывая в ней мелкую дрожь. Грудь ее тяжело вздымалась. Когда язык его скользнул внутрь ее рта, она сдалась с тихим вздохом.

Язык его проник еще глубже, и Бринн занялась огнем с шокирующей внезапностью. Потом тело ее словно обмякло. Руки взметнулись вверх, пальцы погрузились в его волосы. Они оказались мягкими и шелковистыми на ощупь, и прикосновение к ним возбуждало так же, как и его поцелуй.

Она не оказала ему сопротивления, когда он привлек ее к себе. Она таяла в его объятиях. С губ ее сорвался то ли стон, то ли всхлип. Затем Уиклифф откинулся на спинку дивана, увлекая Бринн за собой.

Она сдавленно застонала. Нельзя. Так нельзя. Она просунула руку между их телами и ладонью толкнула его в грудь. Она не могла, не должна была позволить этому случиться. Но самое большее, что она могла сделать, чтобы предотвратить беду, это оттолкнуть его.

Собравшись с духом, Бринн резко села. Сердце колотилось в груди, голова кружилась, но Уиклифф, похоже, чувствовал себя вполне адекватно, не то что она.

Он распрямился, пристально глядя на нее, затем провел пальцем по ее губам, все еще влажным от его поцелуев.

– Мне все равно, действует ли то проклятие или нет, но я очень хотел бы оказаться с вами в постели.

Бринн смотрела на него затуманенным взглядом и молчала. Губы графа сложились в ту самую легендарную полуулыбку, которая свела с ума стольких женщин.

Она заморгала, пытаясь отогнать наваждение. Наконец ей удалось прийти в себя. Она соскочила с дивана, и книга упала с ее колен на пол.

Несколько секунд Бринн продолжала стоять, где стояла, во все глаза, глядя на Уиклиффа. Затем, ни слова не говоря, сорвалась места и бросилась вон из библиотеки.

Лусиан уже второй раз за время их недолгого знакомства наблюдал ее бегство. В нем боролись разные чувства: озадаченность, желание, восторг…

Но желание, пожалуй, было самым сильным из них. Он бы бессовестно солгал, если сказал, что эти несколько минут жарких объятий оставили его безучастным, каким он притворился перед ней. Он хотел ее с той же силой, как и тогда, когда она убежала от него в бухте.

Лусиан нахмурился. Он не верил ни в какие заклятия, но все же что-то в ней не отпускало его. Он не мог не чувствовать, как сильно его к ней тянет. Только громадным усилием воли ему удалось справиться с бездумной жаркой похотью. И сейчас еще боль от неутоленного желания не отпускала его. Под атласными бриджами он все еще был мучительно тверд.

И все же то, что он к ней испытывал, было глубже и серьезнее обычного физического влечения. На ум приходило слово «очарование». Да, она его околдовала. Эта огненно-рыжая, зеленоглазая чаровница, женщина из снов…

Лусиан презрительно скривил губы и тряхнул головой. Он увлекся. Сентиментальные фантазии – удел подростков. Он всегда любил женщин, но эта любовь касалась женщин вообще. А мисс Бринн Колдуэлл сумела зацепить его, причем она не собиралась сдаваться без боя, ускользала и убегала, но это не объясняло, откуда взялось это острейшее желание сделать ее своей – и только своей.

Он хотел ее. Он очень хотел ее и готов был сделать невозможное, лишь бы получить ее.

В тот первый раз он вынес о ней ошибочное суждение. Сейчас в ее поцелуе он ощутил вкус невинности. Она действительно была совершенно неопытна – в этом она ему не солгала.

Для этого он и устроил весь этот фарс с испытанием действенности заклятия. Ему нужно было понять, девственница ли она. Если он решил сделать ее своей женой, то ему нужны доказательства того, что она его не дурачит. Женщина, которая унаследует его имя и титул, должна быть добродетельной.

Уиклифф довольно усмехнулся. Итак, он нашел себе невесту. Мисс Бринн Колдуэлл обладала красотой, у нее было знатное происхождение, она воспитана, как подобает, и, что весьма важно, у нее была здоровая наследственность. Ее живость и непосредственность особенно выигрывали в сравнении с хитростью и льстивой лживостью лондонских невест, которые успели надоесть ему своими домогательствами за последние несколько лет. Пусть она остра на язык, но зато, она не даст ему умереть со скуки.