Текст книги "Союз страстных сердец"

– Без твоей помощи тут не обойтись. – Задрав голову, она оглядела редкие плоды айвы.

Он предвидел, что так случится. Легко подхватив женщину за талию, он поднял ее – теперь можно любоваться ее тонкими лодыжками, а округлая попка была прямо перед глазами. Не один день он мечтал о таком моменте, ведь значительная разница в росте не позволяла любоваться фигурой Марджери в подобном ракурсе. Благо она совсем не против. К тому же сама попросила о помощи, касалась его, значит, не боялась и доверяла. Она не относилась к нему, как к чудовищу, и не считала ценной добычей, которой можно похвастаться. Неприятно признавать, но она распоряжалась им, командовала, однако это не обижало, пожалуй, даже нравилось. Он представил, что и она могла бы подчиняться ему, и это вызвало легкий трепет.

– Нет ли поблизости лестницы или табурета? – спросила Марджери.

Она уже стояла на земле и прошла чуть вперед.

Эврар отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

Марджери – удивительная женщина, сильная духом и смелая, по-видимому, еще и красива, так, по крайней мере, считают знакомые ему мужчины. Как получилось, что она стала добычей Руля? Стоило о нем вспомнить, и пальцы сами сжимались в кулаки. А Иэна? Он использовал людей в игре, начатой еще его родителями ради получения богатства и власти. Она велась в большой секретности, включала в себя тайные встречи, ночные свидания и передачу посланий. Почему же он не убил Марджери сразу, как поймал? Ведь казнил и по гораздо менее серьезным причинам. Факт, что он сохранил жизнь Марджери – пришлой, никому не известной женщине, настораживал. Как и поведение Иэна. Раньше лорд хотел, чтобы он, Эврар, всегда был рядом, теперь же все чаще давал ему задания, заставлявшие находиться вдали от себя. Может, в том числе по этой причине он приводил в крепость все больше наемников, которых приходилось обучать и тренировать? Иэн утверждал, что не может доверить их никому, кроме Эврара. Он не задавал вопросов, понимая, что истинных причин лорд не откроет.

В начале службы Эврар часто размышлял, хороший ли Иэн человек, стал ли таким, каким хотели видеть его родители? Или он воплощение зла и только притворяется добрым?

Иэн любил жену и детей, это бесспорно. Он боялся, что их убили, но потом поползли слухи, что они сбежали. Зачем увозить куда-то семью, чтобы потом объявлять во всеуслышание, что он ищет их?

Он впал в ярость, раскромсал подушки, узнав, что брат Рейнольдс действовал против него, заключил договор с их врагами, теми, кто уничтожил их старшего брата Гая – его никто не оплакивал, даже родители. Потом Иэн сам заключил дружбу с убийцами брата, более того, строил планы против собственной семьи. Уорстоуны когда-то были сплоченным родом. Теперь же все рухнуло, исчезла и сила, и верность друг другу.

Что это будет значить для него самого и Марджери? Неизвестно. Странно, что он последнее время думает о них как о едином целом. Как это странно…

– Ладно, не беспокойся, я уже нашла, – послышался голос Марджери.

Что она нашла? Ах да, лестница.

Эврар не помнил ни одного случая в жизни, когда ему повезло бы. Многие завидовали его росту и силе, но женщины его избегали, мужчины, которые не были достаточно храбрыми, чтобы сразиться, относились с презрением. Иэн, лорд Уорстоун, использовал как подручного. Эврар был для него только оружием.

Великан понимал, что не сможет отказаться от общения с этой женщиной, не сможет держаться от нее подальше, и это станет еще одним пунктом в череде нарушений приказов лорда. Он не может, но должен себя заставить. Отношения между ними – угроза не только его семье, но и Марджери. С каждым днем оставаться рядом им опаснее.

Эврар подошел, легко взял лестницу, которую безуспешно пыталась установить Марджери, и прислонил к одной из толстых веток дерева.

– Можешь поднять мою корзину, не хочу бросать фрукты, чтобы они не побились.

Деревья вовсе не казались ему высокими, ей же нужна лестница лишь потому, что она очень маленького роста. Расстояние даже от верхушки дерева до земли не такое значительное, чтобы, упав, плоды повредились. Никто из сборщиков не поднимался наверх с корзинами, но Эврар покорно взял корзину.

Марджери благодарно ему улыбнулась. Смутившись, он отвел взгляд и принялся рассматривать сквозь листву кусочки неба. Не стоит думать о той реакции, которую вызвал такой пустяк, как улыбка женщины. Один за другим в корзину ложились плоды. Их соприкасание друг с другом будто отсчитывало минуты до часа его наказания.

Раз, два, три…

В прошлом году он отрубил два пальца наемнику, который уже потерял один раньше от обморожения. Иэн приказал отрубить еще два, потому что тот был настолько глуп, что в холода опять не прятал руки.

Четыре, пять, шесть…

Чего лишится он, если Иэн узнает, как он стоял под деревом с корзиной? Пальца? Или сразу конечности? Он старался никогда не рисковать собой так необдуманно…

– Запретный плод, – произнесла Марджери.

Он не должен был смотреть, но не мог сдержаться. И был вознагражден. Солнечные лучи сделали ее кудри золотистыми, подсветили глаза, обрамленные темными ресницами, подчеркнули изогнутые в улыбке губы.

– Что?

Марджери повертела в руке айву.

– Говорят, именно айва росла на древе познания в Эдемском саду.

Эврар раньше никогда не думал, что это за фрукт. За годы он видел немало картин и гобеленов на эту библейскую тему, но ни разу не задумывался над ней. Искусство не размахивает мечом, от него не надо защищаться, потому оно не стало предметом его интересов. Нити и краски не помогут исполнить долг перед лордом, как и уберечь от него родных.

Марджери положила облюбованный плод в корзину. Он оказался значительно крупнее прочих.

– Пусть и так, – произнесла она. – Сырая, она терпкая, но в приготовленном виде сочная и сладкая. Если бы мне позволили выбрать запретный плод, я такой и выбрала бы.

Эврар никак не отреагировал, не отвел взгляд, лишь приподнял корзину, подставляя ее для очередного фрукта. Только легкая дрожь в руках выдавала, насколько велико его внутреннее напряжение. Разумеется, дело совсем не в весе корзины, он пустяшный, даже если Марджери соберет ее доверху. Его взволновали слова «запретный плод», а также «сочный» и «сладкий». Она говорила с ним, задавала вопросы, касалась его. Сама эта женщина была для него запретным плодом, и только сейчас он понял, как сильно хотел ее. Хорошо, она не начала раньше рассуждать об искушении, тогда он не выдержал бы рядом и дня… что там дня – даже секунды, мгновения.

Прорычав что-то бессвязное, Эврар поставил корзину на землю и подхватил вторую, пустую.

Лучше бы она просто сказала ему, что хочет айвы, тогда он сам собрал бы и принес ей, это заняло бы гораздо меньше времени, ведь эти чертовы деревья ненамного выше него.

– Хорошая идея, – послышалось за спиной.

Будто она действительно была его…

Но даже эти слова подействовали на него ободряюще, согревали изнутри, заполняли пустоту. Помогали, давали шанс не чувствовать себя одиноким, а такого не было с той поры, как он покинул родной дом.

Эврар задумался, насколько он может себе позволить отдалиться от Марджери, чтобы при этом контролировать происходящее и в любую минуту прийти ей на помощь. Ему будет легче не ощущать ее присутствие, ее тепло, ее внимание.

Глава 9

Эврар поднял вторую корзину, и Марджери положила еще одну айву. Она настаивала, что нужно именно класть, а не бросать сверху, тогда плод не повредится и не станет позже темнеть. Она постаралась вновь завести с ним беседу, но, лишившись терпения, замолчала.

Марджери еще долго думала, почему эти деревья посажены далеко от крепости, почему за ними не ухаживают, не обрезают, чтобы облегчить сбор урожая, как делают с теми, которые растут у самых стен. Возможно, этот сад старше или место это подходит для выращивания сочных плодов. Голова кружилась от аромата подгнивающих на земле переспелых фруктов, смешанных с солнечным светом и природными запахами.

Однако интереснее было наблюдать за огромным солдатом, который поднимал и опускал корзину, недовольно пыхтел при этом и бормотал что-то под нос. Он был абсолютно не похож на того мужчину, которого она совсем недавно увидела впервые во дворе крепости.

Этот воин был великолепен. Она украдкой любовалась линией плеч, игрой мускулов, когда он вытягивал руки вверх, а потом опускал, поворачивал и склонял голову. Он сделал так несколько раз, прежде чем спохватился, перехватив ее взгляд, и посмотрел так, что сжалось сердце. У него были удивительные и очень выразительные глаза. Бездонная тьма, будто в этот солнечный день внезапно приоткрылась дверь Аида.

Марджери вздрогнула. Позволять себе испытывать к нему чувства опасно и, по меньшей мере, неразумно. Он сам сказал, что всегда будет верен Иэну. А тот, насколько она понимала, рано или поздно ее убьет. Может, вернувшись, действительно сделает своей любовницей? Если же нет, то что ему еще нужно? При всем богатом опыте общения с мужчинами она не представляла иных вариантов. Понять планы Иэна почти невозможно, взгляд его – всегда холодный и отстраненный.

Эврар тоже необщителен и погружен в себя, однако он совсем другой, и его компания Марджери была приятна, а мысли его она если и не понимала, то словно слышала сердцем.

Корзина постепенно наполнялась. Эврару явно наскучил сбор айвы, впрочем, он изначально был против. Теперь движения его стали резкими, дергаными. Он заметил, что она наблюдает за ним, и нахмурился.

Марджери заглянула в корзину. Он положил туда несколько плодов – собрал те, до которых мог дотянуться. Но они были еще несозревшими.

– Зачем ты сорвал их? – спросила она.

Эврар насупился еще больше.

– Почему нет? Это же айва.

– Но зеленая, еще несозревшая. – Она порылась в корзине. – Вот эта – желтая, спелая. Ты даже не посмотрел, что срываешь.

– Если корзины две, я решил, что лучше собирать вдвоем, так быстрее.

Ей и в голову не пришло объяснять ему, какие фрукты надо собирать. Ведь это же очевидно, что нужны спелые.

– Ты раньше ел айву? – спросила она и, когда он пожал плечами, продолжила: – Посмотри, какую собрала я.

Он даже не потрудился повернуться.

– Она вся одинаковая, круглая.

Марджери вздохнула. Таков взгляд мужчины, которому неинтересен сбор фруктов, ему больше нравится проводить время на площадке, тренироваться. Однако он пошел с ней, не выказал пренебрежения, не счел унижением. Хотя ему были больше по душе ее желания посетить казарму наемников и пивной дом, он ни в чем ей не отказывал.

Марджери взяла два плода разной степени зрелости и поочередно поднесла к его носу.

– Чувствуешь, как отличается запах?

– Пахнут по-разному.

– Да. Хотя внешне похожи.

Эврар принялся сосредоточенно разглядывать два фрукта. Ей удалось увлечь его или он просто не хочет спорить?

– И вот еще что. – Она взяла одну его руку, потом вторую и вложила по айве в мозолистые ладони.

Кожа была грубой, видно, меч он держал чаще, чем занимался делами мирными. Возможно, ему не удастся почувствовать разницу между спелым и почти спелым фруктом. Если бы разница была очевиднее – очень спелый и совсем зеленый, тогда, пожалуй, уловил бы ее, но сейчас едва ли.

Эврар перевел взгляд с Марджери на айву, казавшуюся маленькой в его ладони. Провел большим пальцем по кожуре. Удивление исчезло с лица, выражение изменилось, но ей было трудно понять, что он теперь думает.

– Мне они кажутся одинаковыми, – произнес Эврар и сглотнул.

– Как же? – Марджери растерянно заморгала. – Этот плод зеленого цвета, этот – желтый.

– Наверное, если ты так говоришь…

Она вздохнула и покачала головой.

– Эврар, скажи, это какой цвет?

– Ты же сама сказала, желтый.

Кажется, уголок рта приподнялся.

– Хорошо, а это?

– По твоим словам, зеленый.

Ладно, с айвой все понятно. Она склонила голову и взяла прядь своих волос.

– А это какой цвет?

– Светлый, почти белый.

– А мои глаза какого цвета?

Он поднял голову и замер. Но в его взгляде не было интереса, напротив, полное равнодушие. Однако внезапно он поднял руку и сжал прядь ее волос. Глаза забегали, взгляд стал беспокойным. Она вгляделась в его лицо, давая понять, что ожидает ответа.

– Я не вижу цвета… такими, как ты.

– Не понимаю…

Он поглаживал пальцами ее волосы, чуть касаясь кожи, отчего тепло руки медленно разлилось по телу. Возможно ли, чтобы столь незначительный жест вызвал такую острую реакцию?

– Для меня они одинаковые, потому что я не различаю оттенки, не вижу цвета, как ты. Я не отличаю желтый от красного или зеленого. Братья еще в детстве смеялись надо мной из-за этого.

Она никогда не слышала о таком недуге.

– И ты не обратился к лекарю?

Глаза сверкнули, будто его забавляло такое предложение.

– Нет. И сразу скажу: мной не завладел дьявол.

Марджери вздрогнула, вспомнив, что его глаза напомнили ей об Аиде.

– Я так не думала.

– И это не милость и не кара божья.

Она невольно улыбнулась его открытости.

– Я ни о чем таком не думала, – повторила Марджери.

– Ладно.

Он смотрел обеспокоенно, с недоверием. Считал эту черту слабостью или серьезным недостатком? Люди обижали его, твердили, что он проклят? Она с радостью им отомстила бы.

– Не веришь? Почему? – На самом деле ей было интересно другое. Подхватив юбку, она приподняла ее. – А сейчас ты что видишь?

– Я не различаю некоторые цвета, – повторил Эврар. – Не знаю почему. Я могу определить разницу на ощупь или по запаху, только так. Как делала ты или братья, у меня не получается.

– Значит, ты не понял, что я имела в виду, когда спросила, почему ты нарвал таких фруктов.

Он помедлил, но кивнул.

– Почему же ты…

Он отвернулся и с шумом сглотнул.

Интонации не выдали его чувств, но она все поняла по мимике и выражению лица. Он страдал от того, что не похож на остальных людей. Марджери потянулась и коснулась его руки. Он непременно почувствует, что она хочет выразить. И она ему небезразлична. Любопытно узнать, каково это, когда тебя раздевает и ласкает мужчина, который хочет тебя и которого хочешь ты? Но эта тропа неминуемо приведет их обоих к гибели.

Иэна нет в крепости, но он вернется. Тогда между ними с Эвраром все должно будет закончиться, а ей очень этого не хотелось бы. Ей нравилось, что рядом именно этот мужчина, для которого скрыты некоторые краски природы, который не понимает, какое желтое солнце над их головой, как прекрасен первоцвет, еще припорошенный снегом. Она может показать ему многое другое, тоже пока неизвестное.

– Я знаю, что делать, – произнесла Марджери.

Она радостно улыбалась и тянула его за руку. Эврар подхватил две корзины и последовал за крошечной женщиной, увлекавшей его вглубь сада.

Даже мысли, что может быть между ними, греховны. Будь они женаты, все равно не должны вести себя так на земле Уорстоуна. И все же Эврар не стал противиться.

Должно быть, мысли отразились на лице, потому что Марджери внимательно посмотрела на него, нахмурилась и отпустила руку. Она шла впереди, то и дело оборачиваясь, как человек, привыкший жить в постоянном ожидании нападения, и у него возникло острое желание прижать ее к себе и никогда не отпускать. Но уже за то малое, что они сейчас делали, им грозило серьезное наказание.

Эврар не сдержался и взял Марджери за руку. Так они вернулись в замок и прошли на кухню.

Он помнил каждое проведенное вместе мгновение.

Тогда на душе было легко, вокруг будто становилось светлее.

Так было и сейчас.

Марджери иногда останавливалась, подхватывала какую-то вещь и клала в корзину. Иногда просила служанку что-то принести. Получив желаемое, она махала ему рукой:

– Поторопись. Скорее, скорее. Иди за мной.

Она побежала и вскоре скрылась за углом. Эврар огляделся и нахмурился. Здесь слишком много людей, каждому из них любопытно узнать, что делает любовница лорда и почему вместе с его охранником.

Все прошедшие годы он держался обособленно, заботился лишь о службе, был обеспокоен одним – стремлением оградить от опасности родных. Теперь же о себе он совсем не думал. В конце пути его не ждет ничего хорошего, но это казалось далеким. Взгляд Марджери, ее улыбка побуждали следовать за ней и ни о чем не думать. Например, о том, что скоро все закончится, со дня на день в замок вернется Иэн.

– Где же ты?! – воскликнула Марджери, когда он открыл дверь, смежную с ее комнатой. – Я же просила поспешить.

– Марджери, подожди… – Он закрыл за собой дверь, опустил щеколду. Звуки были резкими и отдавались во всем теле. – Мы не можем находиться здесь вдвоем за закрытой дверью.

– Мы ее откроем, но чуть позже. – Она потянула его за руку. – Быстрее. Он растает, и ты ничего не поймешь.

Эврар был в растерянности. Раньше он всегда оставался в коридоре и не закрывал дверь. Теперь же они вдвоем в запертой комнате, женщина сидит перед ним на кровати и торопит его.

– Я приведу Жанну.

– Нет. Ни Жанну, ни кого другого. Это только для тебя.

– Что ты задумала?

– Увидишь.

Ох, все это плохо кончится.

– Пойми, я не должен оставаться с тобой в одной комнате.

– Хочешь, чтобы кто-то еще увидел то, что я тебе покажу? – Она провела рукой по поверхности кровати.

Он окинул ее взглядом и с трудом сглотнул.

– Марджери…

– Я хочу показать, что лежит в корзине, и не смогу это сделать, если ты не сядешь рядом. Ты сам все затягиваешь.

Она подняла на него огромные глаза, взгляд стал серьезным. Непонятно, что такого особенного в их цвете, но взгляд убедительный.

Эврар сел на край кровати, и Марджери поставила между ними корзину, ставшую будто оборонительным сооружением на поле битвы. Затем взяла его руку и положила между ними ладонью вверх.

– Начнем с голубого, потому что скоро его уже не увидеть. – Она опустила руку в корзину. – Закрой глаза.

Он был с ней наедине в покоях лорда Уорстоуна, а она еще требует, чтобы он сидел с закрытыми глазами! Она провела по его глазам – показалось, будто бабочка махнула крылышком. Эврар зажмурился, но вскоре ощутил вместо приятного прикосновения толчок. Марджери ткнула пальцем в его глаз.

Он хмыкнул, но ничего не сказал.

Марджери звонко рассмеялась.

– Извини, но, пожалуйста, не открывай глаза.

Пожалуй, так и стоит поступить, непослушание опасно.

Эврар сидел и ждал, держа руку на кровати, а глаза закрытыми. Неожиданно он почувствовал себя невероятно уязвимым, такого не случалось с ним давно, а может, никогда. Марджери, наверное, разглядывает его, а он позволяет. Интересно, что она думает об увиденном?

Кончиком пальца она провела линию по всей его ладони. Тело неожиданно напряглось, ему едва удалось скрыть дрожь от возбуждения. Шорохи подсказывали, что Марджери роется в корзине. На ладонь легло что-то холодное и влажное. Он вздрогнул от неожиданности и пошевелил пальцами.

Марджери рассмеялась. Захотелось сразу отбросить кусочек льда. Нет, лучше провести по ее разгоряченной коже и наблюдать, как он превращается в капли воды…

– Он голубой, таким его вижу я.

– Что?

– Нет, не открывай глаза.

Чуть приподняв веки, Эврар снова их опустил.

– Что тебе приходит на ум, когда я говорю о голубом цвете?

– Холод. И еще… кажется, небо голубое?

– Верно, голубое. Но сегодня не холодно, потому что светит солнце. Холодное утро всегда видится мне в голубом цвете.

Эврар чуть приоткрыл глаза, затем шире.

– Что еще бывает голубым?

– Утренний снег, как и дождь, и вода в любом виде.

Он смотрел прямо на нее и видел, как выражение лица становится задумчивым.

– Лед похож на воду?

Губы ее растянулись в улыбке.

– Неудачный пример, да?

– Нет…

Она опять расхохоталась.

– Закрой глаза, я покажу тебе желтый и красный.

Он положил руку обратно и почувствовал шевеление – Марджери встала, но вскоре вернулась к кровати, хотя не села, а встала рядом. Он ощутил, как юбка коснулась его колена, а затем в руку легло что-то тяжелое. Выругавшись, он отбросил какой-то предмет из раскаленного железа.

– Извини! – Марджери коснулась его плеча и стала водить ладонью, успокаивая.

Эврар замер, но прийти в себя едва ли удастся, когда она так близко. Он шумно сглотнул.

– Тебе придется снова показать мне голубой после желтого и красного.

Она опустилась на кровать рядом.

– Будут волдыри…

Эврар открыл глаз.

– Нет, просто… покраснение.

– Ой, как ужасно.

– Разве боль не красная? – Он неожиданно для себя улыбнулся.

– Да, пожалуй. И твоя ладонь сейчас… и кровь тоже красная.

– Боль красная? Кровь красная? Солнце красное?

– Солнце желтое.

Марджери взяла кусочек льда, вложила в его ладонь и накрыла сверху пальцами.

– Неудачный я придумала пример, теперь у тебя будет болеть рука, и почувствовать следующий цвет ты не сможешь.

Свободной рукой Эврар порылся в корзине и вытащил какую-то засохшую веточку.

– Что это?

Она взяла ее.

– Это лаванда. Сушеная. Но аромат все равно ощутим. Весной можно найти ее в саду, прикоснуться, почувствовать, какая она мягкая и… Ох, все это так глупо.

– Что ты хотела этим объяснить?

– Цвет моих глаз.

Он выхватил ветку и отбросил в сторону.

– Этот запах совсем не твой, не твоих глаз.

Она заморгала и отвернулась.

– Да, она сухая… поэтому запах не совсем похож, но цвет такой.

Она ничего не поняла, да и не могла. Он ведь почти ничего не говорил, не произнес самых важных слов.

– Твои глаза – это ты. Твоя нежность, твой аромат. Я не вижу цвет, но это не значит, что не вижу тебя.

Она повернулась и посмотрела на него с интересом. Глаза широко распахнулись, взгляд стал пытливым. Внутренний голос призывал отвернуться, а лучше – отойти от нее, но он, словно околдованный, сидел, не пошевелившись.

– Я хочу, чтобы она осталась у тебя, – произнесла Марджери.

Он не получал подарки. Нет, разумеется, в детстве мама что-то ему дарила, сестра тоже собирала букетики цветов. Но, кроме родных, никто и никогда ничего ему не дарил.

– Почему? Я ведь ничего для тебя не сделал.

Она оглядела свои руки, лежащие на коленях, потом подняла глаза на Эврара.

– Ты можешь мне помочь. У нас две корзины айвы, разве ты забыл. Одной мне ее не съесть.