Текст книги "Шепот скандала"

Алекс наблюдал на ней, и Джоанне показалось, что она видит в его глазах не только раздражение, но и жалость к ней. Это заставило ее проявить твердость.

– Если вам больше нечего добавить по существу дела, – сказала Джоанна, – позвольте попрощаться с вами. Мне нужно сделать некоторые распоряжения. Я свяжусь с вами, когда вернусь со Шпицбергена с Ниной, чтобы мы смогли обсудить финансовые вопросы ее воспитания. Хотя к тому времени, – она позволила себе внимательно посмотреть на Алекса, – я полагаю, вы уже будете далеко от Лондона на пути к новым приключениям.

Алекс резко повернулся к ней, забыв о приличиях:

– Вы будете полной дурой, если даже просто подумаете о том, чтобы совершить такое путешествие, леди Джоанна.

– Благодарю вас, – усмехнулась Джоанна. – Я прекрасно знаю, что вы обо мне думаете.

Она попыталась было подняться, но он грубо схватил ее за руку.

– Вы действительно собираетесь отправиться в неизведанные земли, леди Джоанна? – Его взгляд буквально прожигал ее. – Мне кажется, вы не настолько глупы и упрямы.

Джоанна резко вырвала руку, оскорбленная его насмешками и той силой, с которой он сжал ее запястье.

– Ошибаетесь, лорд Грант, – возразила она ледяным тоном. – Я знаю, что вы считаете меня пустой и глупой, но я поеду на Шпицберген и докажу, что вы были не правы. Я не боюсь морской болезни, или лихорадки, как Дэвид, или… цинги, или еще там чего-то, от чего страдают ваши матросы! Возьму с собой фрукты, у меня полно теплой одежды, и мне не страшен холодный климат.

Она замолчала, услышав смешок Алекса.

– Фрукты испортятся через несколько дней, и мне кажется очень сомнительным, что одежда, сшитая по лондонским меркам, сможет защитить вас от полярной зимы, леди Джоанна.

– Именно поэтому я и собираюсь начать путешествие прямо сейчас, – сказала Джоанна. – Что тут страшного? Люди еженедельно отправляются в долгий путь в Индию или, например, в Америки!

– Вы рассуждаете о том, чего не знаете, – грубо заявил Алекс. – Держу пари, вы и за границей-то никогда в жизни не были!

– Я была в Париже, – вызывающе возразила Джоанна. – Я ездила туда после заключения Амьенского соглашения.

– Вряд ли Париж можно сравнить с Арктикой! – выдохнул Алекс с отчаянием. – Леди Джоанна, пожалуйста… – В его голосе звучали растерянность и даже злость. – Вы не имеете ни малейшего представления о тех неудобствах, с которыми столкнетесь в этом путешествии. – Грант перевел красноречивый взгляд с ее пикантной шляпки на модные туфельки, заставив Джоанну покраснеть. – Вы возненавидите эту поездку, – продолжил он. – Вы будете лишены большей части того, чем привыкли пользоваться при вашем образе жизни; у вас не будет горячей воды и чистого белья, не будет слуг, готовых выполнить ваши прихоти.

Джоанна покраснела еще сильнее.

– Вы считаете, что это имеет большое значение для меня? – спросила она.

– Да, – ответил Алекс, – я так считаю. – Он слегка пожал плечами. – Но я не виню вас в том.

– Как благородно с вашей стороны!

– Ведь женщина, у которой нет никакого важного занятия в жизни, чье существование полностью посвящено безделью, никогда не сможет выжить в таком неблагоприятном климате…

Джоанна не слышала, что еще он говорил. Она была в ярости. Ленивая, поверхностная? Она не считала себя синим чулком, женщиной, которая пишет научные трактаты или открывает салоны, где рассуждают на философские темы. Это – сфера интересов Меррин. Да, ее присутствие в Тоне действительно доставляло ей удовольствие и было необременительным. Но это вовсе не значило, что ее можно было считать лишь легкомысленной вертихвосткой, человеком, чьи чувства были не глубже небольшой лужицы. Как посмел Алекс Грант, со своим юношеским абсолютизмом и пустым высокомерием, считать ее человеком без стержня? Джоанна чувствовала острое, непреодолимое желание доказать ему, что он не прав.

– Достаточно, – резко прервала она его речь. – Можете поберечь силы и не тратить слова впустую, лорд Грант. Я ухожу.

Алекс встал и сделал несколько шагов в сторону от скамейки, двигаясь так, будто снова дала о себе знать его старая рана. Затем он резко обернулся, это было неожиданно, и Джоанна вздрогнула. Грант оперся рукой на подлокотник скамейки и наклонился вперед, запирая ее, как в ловушке. Она снова почувствовала, как на нее накатила жаркая волна, прошла по ее телу и исчезла, оставив после себя смешанное чувство понимания и страха, которое заставило Джоанну трепетать.

– Вы не осознаете до конца всей серьезности этого путешествия, леди Джоанна, – процедил Алекс сквозь зубы. Его глаза метали гром и молнии. Джоанна физически ощущала его гнев. – Женщины действительно умирали и в менее опасных путешествиях.

– Но женщины умирали и дома, – горячо возразила Джоанна, – от болезни или во время рождения ребенка и даже когда вспыхивала их одежда, если они близко подходили к огню. – Она широко раскинула руки. – Мужчины тоже умирали. Лорд Регби умер от простуды, которую подхватил в Брайтоне. Нельзя уберечься от всех несчастных случаев, лорд Грант.

– Их можно избежать, если не искать приключений на свою голову, – не согласился Алекс. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не встряхнуть ее как следует за плечи. – Как можно быть такой безрассудно-глупой, леди Джоанна? Если вы будете настаивать на том, чтобы поехать, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать вам. – Грант выпрямился. – Никто не согласится взять вас на борт. Я лично займусь тем, чтобы ваше приключение окончилось, так и не успев начаться.

Алекс схватил ее за плечи. То, что она почувствовала, когда он прикоснулся к ней, заставило ее содрогнуться. Резким движением Алекс поставил ее на ноги. Они оказались рядом так близко, что Джоанна слышала, как он дышит, и чувствовала запах его одеколона, аромат которого смешался со свежим утренним воздухом. Она взглянула ему в лицо и увидела, как гнев превратился в какое-то другое, неистовое и примитивное чувство, от которого у нее перехватило дыхание. Алекс наклонился к ней. Она знала, что он собирается ее поцеловать.

Нет, не так. Не в гневе.

Джоанна не произнесла этого вслух, но ее чувства, видимо, отразились в ее глазах, поскольку Алекс сдвинул брови, нахмурился и осторожно убрал руки с ее плеч. Сердце Джоанны ухнуло вниз, ей стало не по себе.

– Леди Джоанна. – Казалось, теперь ему было трудно не только говорить с ней, но даже прикоснуться.

– Лорд Грант.

Алекс несколько натянуто улыбнулся.

– Вокруг люди, – пробормотал он. – Хотя, если принимать во внимание ваше вчерашнее поведение, это обстоятельство должно было бы бросить вас в мои объятия.

– Я постараюсь не афишировать своих эмоций, как бы трудно мне это ни было, – холодно произнесла Джоанна, хотя чувствовала себя потрясенной.

Она почти была готова броситься к нему на шею. Ее кожа все еще ощущала жар от его прикосновений.

Джоанна осторожно повернулась и увидела, как несколько дам спешат к ним через лужайку.

– Почему они одеты в точности как вы? – поинтересовался Алекс.

– Потому что им нравится мой стиль, – вздохнула Джоанна. – Теперь мне придется придумать что-нибудь новое. Не хочется быть такой же, как все.

– Надо же, жизнь предъявляет вам новые требования, – с иронией отметил Алекс. – Удивительно, как у вас хватает энергии еще и на подготовку путешествия в Арктику, когда здесь так много дел.

– Нужно продать так много безделушек и финтифлюшек, – ласково произнесла Джоанна. – Извините меня, лорд Грант. Мне нужно вплотную заняться своими делами. В первую очередь зафрахтовать корабль. Уверена, что вы меня понимаете.

Она с удовольствием увидела, как снова омрачилось его лицо.

– Посмотрим, – сказал он. Пробормотав какое-то ругательство, Алекс повернулся на каблуках и пошел прочь.

Глава 5

– Конечно, лорд Грант не хочет, чтобы ты ехала в Арктику, Джо, дорогая, – спокойно произнесла Лотти Каммингс. – Он вообще настроен против того, чтобы женщины путешествовали, а все это из-за смерти его жены. Бедняжка.

Лотти налила чай в чашки из севрского фарфора, которые так нравились Джоанне. Дамы сидели в будуаре Лотти, комнате, которую Джоанна украшала и обставляла мебелью. И комната была такой же светлой и воздушной, как и сама хозяйка.

– Она погибла при каких-то ужасных обстоятельствах, – добавила Лотти, передавая тарелочку с птифуром, – то ли от скарлатины, то ли от сыпного тифа, то ли от какой-то другой ужасной болезни. Я точно не помню, но лорд Грант винил в ее смерти себя, потому что настоял на том, чтобы она сопровождала его во время его путешествия за границу.

– Бедняга, – сказала Джоанна, удивленная тем, что сочувствует Алексу Гранту, который потерял жену при таких чудовищных обстоятельствах. – Для него это было так ужасно.

Утрата, видимо, сильно сказалась на нем, подумала она. Несмотря на всю его резкость и грубую прямоту, Алекс был человеком, способным на сильные чувства. Она и раньше чувствовала его вулканический, пылкий темперамент. Вспомнив об этом, Джоанна вздрогнула.

– Знаешь… – Лотти неопределенно махнула рукой и стряхнула печенье в широко распахнутую пасть Макса, сидевшего рядом в ожидании удачи, – самое опасное для тебя, Джо, дорогая, – сочувствовать ему, когда он так тебя подводит. Я всегда говорила, что ты гораздо лучше меня. Спрошу Джулию Мэнбери, что там случилось, – продолжила Лотти. – Она хорошо помнит все старые скандалы.

Джоанна медленно налила молоко в чай, потихоньку размешивая его.

– А ты когда-нибудь встречала леди Грант?

Джоанна понимала, что ее интерес к жене Алекса не такой уж непредвзятый. Она почувствовала, как в душе у нее шевелится нечто, очень похожее на ревность.

Лотти наморщила носик:

– Мне кажется, я ее смутно помню. Как мне кажется, она была милой девочкой. Не блистала умом, конечно, но хорошенькая и смиренная.

– Такая, какие нравятся лорду Гранту, – сухо отметила Джоанна, – послушные и спокойные. Дэвид тоже был таким, – с горечью в голосе добавила она. – Эти путешественники сделаны из одного теста, они единодушны, особенно в том, что касается выбора покорной жены.

– Ну, дорогая, – глаза Лотти сверкнули, выдавая злой умысел, – ты действительно очень уж настроена против лорда Гранта, раз сравниваешь его с Дэвидом.

– Но как же может быть иначе? – заявила твердым голосом Джоанна. – Лорд Грант обещал, что сделает все возможное, чтобы никто не согласился взять меня на Шпицберген, хотя мне кажется, что я все же смогу уговорить кого-нибудь. – Она вздохнула. – У меня такое предчувствие, что это будет крайне дорого.

– А я знаю, какой корабль тебе несомненно подойдет! – Лотти сунула засахаренный миндаль в рот и с шумом разгрызла его. – Любезный мистер Каммингс отказался помогать этому очаровательному молодому кузену лорда Гранта в его безрассудной затее найти золото в Мексике, и это означает, что бедняга Девлин по уши в долгах. Ты ведь знаешь, что он является владельцем парусной яхты совместно с блистательным капитаном по имени Оуэн Перчес, который воевал при Трафальгаре? У капитана Перчеса потрясающий голос, – мечтательно протянула Лотти, переключаясь на другую тему. – Такой ровный, густой, просто таешь, когда слышишь его. Но Каммингс не такой впечатлительный, как я, он дал им от ворот поворот, и сейчас они оба ждут решения администрации флота, если только не найдут кого-нибудь, кто зафрахтует их корабль.

Джоанна на лету схватила мысль Лотти, и ее реакция была очень быстрой.

– Я встречала капитана Перчеса, – сказала она. – Он участвовал в одной экспедиции с Дэвидом. Так, говоришь, у него есть яхта? А она большая?

– Средняя! – Лотти неопределенно взмахнула рукой. – На ней есть пушки! Только представь себе, как это захватывает! – Она похлопала Джоанну по коленке. – Оставь это мне, дорогая. Ты же знаешь, что я – деловая женщина! Мне бы очень хотелось принять участие в организации этой поездки. Нам понадобится много теплой одежды. Ты должна будешь пойти со мной на Оксфорд-стрит – я там видела умопомрачительную меховую накидку у Шнайдера. Макса мы тоже возьмем, он поедет с нами на полюс, и Хадсона – моего дворецкого, и мою служанку Лестер, без нее мне не обойтись, и…

– Подожди! – У Джоанны даже закружилась голова, и она поднесла к ней руку. – Ты тоже едешь?!

На лице Лотти отразилось страдание.

– Конечно, дорогая! Как же я смогу устроить все это для тебя и остаться здесь?

– И ты предлагаешь взять Макса в путешествие к Северному полюсу? – едва слышно произнесла Джоанна. – И своего дворецкого?

– Но нам же понадобятся слуги, – спокойно возразила ей Лотти. – Как же иначе? А Макс будет тосковать, если ты оставишь его в Лондоне, да и в любом случае у него есть шерстка, но мы можем прикупить меховые ботиночки для него, чтобы лапы не мерзли, когда он будет ходить по льду.

– Но тебе-то зачем отправляться на Шпицберген? – удивилась Джоанна. – Мне говорили, – сухо заметила она, – что это наименее приятное место на земле.

– Да, крайне неприятное, уверена, – согласилась с ней Лотти, – но какое это будет замечательное приключение, Джо, дорогая! Мне всегда так хотелось попутешествовать, но у меня раньше не было причины, чтобы отправиться. Мы будем первыми и станем основоположницами новой моды.

Джоанна с подозрением посмотрела на подругу. Было нечто большее в ее решении, чем просто скука. Может быть, Джеймс Девлин сыграл здесь роль приманки? Лотти на удивление хорошо была осведомлена о состоянии его дел.

– А что подумает мистер Каммингс? – спросила Джоанна. – Ни за что не поверю, что он будет счастлив, узнав, что его жена уезжает в Арктику на долгие месяцы.

– Ну что ты, мистер Каммингс не доставит мне никаких хлопот, – не задумываясь ни на секунду, ответила Лотти. – Единственное, что он может предложить мне, когда я здесь, – так это тратить его деньги, а я, конечно, прекрасно умею это делать. Я не могу позволить милому лорду Гранту одержать над тобой верх, Джо, дорогая. Его обязательно нужно проучить. – Она взяла еще одну конфету с серебряного подноса. – Только не подумай, что я смогу понять твое желание объявить незаконнорожденного ребенка Дэвида своим и повесить его себе на шею! Меня эта идея только пугает! Все это так необычно и странно.

– Пойми, Лотти, – сказала Джоанна, – Нина не виновата в том, что Дэвид стал ее отцом не в законном браке, и, пожалуйста, не говори о ней так, будто она какой-то капризный экзотический зверек, которого я хочу приласкать.

Но Лотти не так-то просто было сбить с толку. Она была абсолютно непоколебима, и Джоанна подумала, что именно за это она, несмотря ни на что, любила подругу.

– Ну конечно, – согласилась Лотти, пожав плечами, – не буду называть ее незаконнорожденной, если тебе это так не нравится, но ты должна признать, что очень странно, что ты хочешь взять ее под свою опеку.

Она внимательно и вопросительно посмотрела на Джоанну, и та чуть было не призналась ей во всем. Но все же не решилась. Она могла бы доверить Меррин свои мечты и надежды на материнство, рассказать ей, как желание иметь ребенка заполнило ее внезапной и неожиданной страстью. Они с Меррин делились всеми секретами. Но Лотти… Она не могла назвать Лотти близкой подругой. Да, Лотти была доброй и щедрой, но поразительно неосмотрительной и совершенно не умела хранить секреты. Джоанна была уверена, что и без Лотти будет достаточно пищи для сплетен по поводу завещания Дэвида.

– Дэвид просил меня позаботиться о Нине, – уклончиво ответила Джоанна.

– Да, дорогая, я знаю, – сказала Лотти, не замечая того, что чувствует Джоанна, – но Дэвид мертв. Он бог знает о чем мог попросить тебя, но ты же не стала бы сломя голову все это выполнять. Могла бы оставить девчонку на Шпицбергене и забыть о ней. Я бы так и поступила. Только подумай, что будут говорить, когда узнают, что ты собираешься сделать. – Лотти нахмурилась. – Уверена, твой кузен Джон Хаган ни за что не станет беспокоиться о тебе.

Джоанна с раздражением махнула рукой:

– Я его терпеть не могу! Думаешь, его мнение что-нибудь значит для меня?

– Возможно, нет, – благоразумно согласилась Лотти, – но он пользуется влиянием в обществе. Мне иногда даже кажется, что ты забываешь, что дом на Хаф-Мунстрит принадлежит ему. Стоит ему только захотеть, и твоя жизнь станет далеко не такой спокойной и благополучной, Джо, дорогая. Ты так одинока, и тебя ведь никто не защищает, к тому же у тебя не так уж и много денег.

– Я зарабатываю несколько тысяч фунтов в год, – возразила Джоанна, – и у меня есть имущество по завещанию…

– Знаю, – жуя конфету, согласилась Лотти. – Я и говорю, очень мало денег. Мне такой суммы на булавки не хватит. – Она придирчиво оглядела подругу. – Даже удивительно, что ты так стильно выглядишь, имея такие гроши.

Джоанна промолчала. Она понимала, что в словах Лотти много правды. Иногда она действительно забывала, каким шатким было ее положение в обществе. В Тоне ее принимали, но могли и закрыть перед ней двери.

С тех пор как она впервые услышала о существовании Нины Уэр, ей и в голову не приходило бросить ребенка на произвол судьбы. Одна только мысль об этом заставила сжаться ее сердце, а душу перевернуться. Это было невозможно. Алекс, скорее всего, рассматривал свои обязанности опекуна, руководствуясь только чувством долга, тогда как она повиновалась чувству порядочности и любви. Тем не менее она понимала, что Дэвид просил ее о большем, чем просто приютить его незаконнорожденного ребенка. Он требовал непомерно высокую цену. Он требовал, чтобы она защитила девочку от предрассудков и жестокости общества, которое будет считать Нину незаконнорожденной, которой не место в этом мире. Если Джоанна примет этот вызов, она сама может стать изгоем, порицаемым всеми. Завсегдатаи Тона с любовью относились к своим фаворитам, но это положение было очень ненадежным и могло в любое мгновение измениться. А ее позиции и так были шаткими. У нее не было другого дома, кроме особняка на Хаф-Мун-стрит, который после смерти Дэвида принадлежал Джону Хагану. Хаган любезно разрешил ей остаться там, но теперь, когда она отвергла его предложение выйти за него замуж, он вполне мог перестать быть таким щедрым. Более того, у нее действительно нет других доходов, кроме тетушкиного наследства и тех денег, которые она получает за оформление интерьеров. Если, когда она вернется, никто не захочет воспользоваться ее услугами, если общество начнет игнорировать ее, она окажется на краю бедности. Джоанна вздрогнула, представив, что с ней будет, и попыталась отделаться от этих грустных перспектив и сосредоточиться на мыслях об осиротевшей маленькой девочке, брошенной в далеком монастыре. Она почувствовала, как ее сердце снова забилось сильнее, ей нужен был кто-то, кого она могла бы любить, о ком заботиться, и ее решение спасти Нину Уэр и привезти ее домой, чего бы ей это ни стоило, превратилось в твердую решимость.

– Я буду с тобой во время путешествия, чтобы заботиться о тебе и оказывать всяческую поддержку, – сказала Лотти, стараясь утешить Джоанну, и, не дожидаясь ответа Джоанны, перенеслась мыслями куда-то. – Интересно, а Меррин не хочет присоединиться к нам? Ей это было бы полезно. Мы могли бы растормошить ее, и она бы познакомилась там с офицерами. А то она проводит слишком много времени в грустном одиночестве.

– Ее это устраивает, – объяснила Джоанна. – Я вижу, что ты не понимаешь, в чем дело, Лотти, но, правда, Меррин вполне счастлива, она не хочет ничего менять.

– Но ведь она не может здесь остаться! – с нетерпением воскликнула Лотти, как будто Меррин была глупым несмышленышем. – У нее нет друзей, и ей негде жить. А нам придется скоро уехать, если мы хотим совершить путешествие этим летом.

– Я спрошу Меррин, что она хочет, – предложила Джоанна. – А тем временем мы решим практическую задачу и зафрахтуем корабль.

– А также решим вопрос с одеждой, – напомнила ей Лотти.

– Конечно. Но корабль – важнее.

– Дорогая, разве может быть что-либо более важное, чем то, что мы на себя надеваем? – Лотти прилегла на диване и подняла ноги вверх, восхищаясь красными туфельками, выглядывающими из-под подола платья. – Интересно, мистер Джекман сможет сшить мне модненькие ботики, которые можно было бы носить зимой?

– Тебе придется надевать боты, – сказала Джоанна.

– Дорогая, если только они будут элегантными! Мне не нужны такие огромные тяжелые и неуклюжие башмаки, которые носят простолюдины! – Лотти снова потянулась за конфетой и улыбнулась, как кошечка, которая всегда получает то, что хочет. – Как бы там ни было, тебе не стоит беспокоиться о корабле. Капитан Перчес будет просто счастлив, когда узнает, что ты хочешь зафрахтовать «Морскую ведьму» и не дашь ему погибнуть! И вот еще что! Он и Девлин могут отвезти нас туда! Прямо сейчас пошлю Деву депешу.

Алекс Грант, подумала Джоанна, с ума сойдет от ярости, когда узнает, что она не только не обратила внимания на его предупреждения по поводу поездки на Шпицберген, но и фактически наняла и его друга, и, что гораздо хуже, его кузена, чтобы они сопровождали ее во время путешествия. Алекс не сможет остановить ее, успокоила она себя. Даже понимая все это, Джоанна ощущала, как предательское чувство охватывает ее; ей так хочется, чтобы он был скорее на ее стороне, чем против.

– Нам обязательно было встретиться здесь, Перчес?

Алекс с неудовольствием огляделся. В маленькой комнате было темно, жарко и душно, слышались громкие голоса и смех, в воздухе ощущался сильный запах пива и дешевых духов. Было ясно, что в этой пивной предлагают не только пиво. Очень хорошенькая девушка в легкой юбочке, которая приветствовала Алекса, когда тот вошел в пивную, казалось, потеряла к нему всякий интерес, когда он отказался от ее предложения пообщаться, и упорхнула, разыскивая более покладистого клиента, бормоча, что это – не кофейня, где вовсе не обязательно делать заказ. Алекс понял намек, он заказал и заплатил за пинту эля, но отказался от каких бы то ни было дополнительных предлагаемых там услуг.

– Ты не в настроении, – сказал Оуэн Перчес басом, в котором слышался южный акцент. Он немного отодвинул стул и поднес кружку с пивом к губам. – Слышал, последнее время ты все время не в духе.

– Это Дев тебе наплел? – Алекс опустился на скамью перед неотесанным деревянным столом. – Думаю, он тоже где-то здесь, наверху с девчонкой. – Перчес ухмыльнулся. – А ты ему кто? Заботливый отец?

– Иногда я себя таким чувствую, – недовольно ответил Алекс. – Хочу вытащить его отсюда, уберечь, чтобы не подцепил сифилис.

Перчес, не отрываясь от кружки, пробормотал:

– Дев молод, Грант. Молодые делают ошибки. Они никогда не слушают, что им говорят. – Он поставил кружку на стол, оперся на локти и внимательно посмотрел на товарища, в его ярко-голубых глазах можно было прочесть заинтересованность. – Да и те, кто постарше, не очень-то прислушиваются, насколько я знаю. Дэвид Уэр?

– Ты, значит, уже слышал, – сказал Алекс.

– Говорят, что Уэр назначил тебя опекуном своего незаконнорожденного ребенка вместе с его вдовой, – объяснил Перчес. Он наклонил голову набок. – А ты пытаешься помешать ей плыть на Шпицберген, чтобы привезти девочку домой.

– Спорю, ты уже побывал на Квир-стрит, так как Каммингс и его друзья-банкиры отказались оплачивать твое безумное предложение отправиться за тридевять земель в Мексику, – ответил ему Алекс, – поэтому ты собираешься позволить леди Джоанне зафрахтовать твой корабль, чтобы отправиться на Шпицберген.

Перчес рассмеялся, обнажив белоснежные зубы, которые контрастировали с его загорелым лицом.

– Слухом земля полнится. Я обязательно найду эти мексиканские сокровища и докажу, что ты был в этом не прав, капитан Грант.

– Возможно, – произнес Алекс, – тем не менее могу я настаивать на том, чтобы ты не соглашался на предложение леди Джоанны?

Перчес не сразу ответил, потом медленно покачал головой:

– Я уже дал согласие. Подписал бумаги сегодня днем.

Алекс сначала очень удивился, но затем его охватила ярость. Джоанна, похоже, не теряла времени даром.

– Черт ее побери, – выругался он сквозь зубы. – Невежество, подкрепленное деньгами, – смертельная комбинация.

Перчес с удивлением поднял брови:

– Ты так близко принимаешь это к сердцу, Грант. Почему?

Алекс почувствовал, что с трудом может контролировать свои эмоции, как это было в гостинице «Линкольн-Инн-Филдс», когда Джоанна ясно дала ему понять, что не собирается принимать во внимание его совет, а обязательно отправится на Шпицберген.

– Арктика – не место для женщины, – резко сказал он, пытаясь обуздать свой гнев. – Ты это прекрасно знаешь, Перчес.

Перчес слегка пожал плечами:

– Допускаю, что там суровый климат.

– «Суровый»! – взорвался Алекс. – Это смертельно опасно. А эта женщина не может жить не окружив себя роскошью! Она не имеет ни малейшего представления о лишениях, о голоде, о безжалостном холоде…

– Она скоро со всем этим познакомится, – спокойно ответил Перчес.

– Она скоро погибнет! – Алекс внезапно замолчал, ошеломленный силой своих эмоций, которые ему никак не удавалось взять под контроль.

Оуэн Перчес смотрел на него с удивлением.

– Я не думал, что она тебе так нравится, Грант.

– Она мне не нравится, – резко возразил Алекс.

Перчес снова пожал плечами:

– Если не забота о леди Джоанне заставляет тебя испытывать такие чувства, тогда что же? Вина перед женой?

Алексу показалось, что мир перевернулся.

Вина.

Он никогда не изливал душу даже перед самыми близкими друзьями, никогда никому не говорил о чувстве вины за смерть Амелии, но раскаяние преследовало его каждый божий день. Ведь именно он, Алекс, заставил ее путешествовать с ним. И он чувствовал себя виновным в ее смерти.

Сначала осознание вины было всепоглощающим, подобно алчному зверю, оно полностью завладело им, разрушая его личность. С течением времени он научился жить с ним, усмирять его, почти что усыплять. Но появилась Джоанна Уэр, которая, ничего не скрывая, простодушно выразила твердую решимость отправиться в Арктику, и зверь проснулся. Теперь его когти были острыми, гораздо острее, чем раньше. Воспоминания поглотили Алекса, и он нигде не мог спрятаться от них. Амелия приняла участие в путешествии и в результате погибла. И то, что Джоанна решила отправиться в плавание, приводило его в бешенство.

– Уж слишком ты увлекаешься поэзией, Перчес, – усмехнулся Алекс, прячась от очевидного, отворачиваясь даже от собственных мыслей и от возможных последствий своих размышлений. – У тебя слишком богатое воображение.

Перчес рассмеялся.

– Раз тебе все равно, – он наклонился вперед, – леди Джоанна полностью за все заплатила, наличными, вперед. – Он красноречиво махнул рукой. – Что я мог ответить? Я – искатель приключений, Грант, и не могу отказываться от подобных предложений. Ты наверняка скоро узнаешь, что Дев и я подбираем для нее команду. Мы отправляемся через неделю.

– Через неделю?! – воскликнул Алекс. – Но вам не хватит времени, чтобы подготовиться. Только закупка провианта займет у вас гораздо больше времени.

– Деньги творят чудеса, – ответил Перчес, – а наличные леди Джоанны очень убедительны.

– Это – чистое безумие. – Алекс резко откинулся назад. – Мне также кажется, – добавил он, – что ваш корабль недостаточно укреплен, чтобы выдержать напор льда.

– «Морская ведьма» – не тот корабль, который выдержит бомбардировку, – признал Перчес, – его палубы не укреплены, тем не менее достаточно крепок, чтобы выдержать такое путешествие.

– «Морская ведьма», – повторил Алекс. – Звучит как ругательство. – Он медленно двигал кружку с пивом по столу. – Ты не станешь пересматривать свое решение?

Перчес покачал головой:

– Извини, Грант.

– Тогда предоставь мне место, – попросил Алекс.

– Члена команды? – улыбнулся Перчес.

– Гостя, – ответил Алекс, – я оплачу расходы.

– Зачем?

– Потому что я тоже опекун Нины Уэр и я хочу, чтобы она была в безопасности. Я просто обязан сделать это.

Перчес внимательно посмотрел на Алекса и задумался.

– Похоже, Уэр сделал хороший выбор, назначив тебя соопекуном, Грант. Ты можешь ненавидеть его за то, что он возложил на тебя такое бремя, но ты всегда будешь верен долгу.

– Точно, – сдержанно ответил Алекс. Накануне, с горечью подумал он, ему пришлось поучаствовать в сражении между честью и стремлением. – Итак? – спросил он.

– Тебе придется спросить леди Джоанну, можно ли тебе ехать с нами, – сказал Перчес, широко ухмыляясь и совершенно очевидно получая удовольствие от двусмысленности ситуации. – За ней решающее слово.

Алекс выругался:

– Перчес…

– Не волнуйся, ты всегда сможешь получить работу на судне в качестве юнги, если она тебе откажет. – Ухмылка Перчеса становилась все шире, пока напряжение на лице Алекса не исчезло, и он улыбнулся. – Вот так-то лучше. Что, черт возьми, произошло с тобой? Почему ты превратился в такого тупоголового медведя?

– Леди Джоанна испытывает мое терпение, – лаконично ответил Алекс. Он вспомнил, как Джоанна вызывающе заявила, что возьмет с собой фрукты на Шпицберген, чтобы избежать цинги, и подберет гардероб так, чтобы не замерзнуть, и почувствовал, как его охватывает раздражение. Он не знал в тот момент, чего ему хочется больше, встряхнуть ее или поцеловать.

– А… – Оуэн Перчес выпрямился. – Леди Джоанна – замечательная женщина.

Алекс пристально посмотрел на него:

– Это похоть говорит в тебе, Перчес.

Перчес рассмеялся:

– Я мог бы призвать тебя к ответу за такие слова, Грант, но я слишком люблю тебя, что убивать. Тем не менее, признаюсь, я не беспристрастен по отношению к леди Джоанне. – Он поерзал и скрестил ноги.

– Ты хочешь, чтобы она принадлежала только тебе, – резко заметил Алекс.

Перчес не отрицал.

– Она была слишком хороша для Уэра, – пояснил он.

– Мне странно слышать такое, – сухо произнес Алекс. – Ты восхищался Уэром так же, как и я. – Он действительно был неприятно удивлен. Никто не смел ставить под сомнение поступки Дэвида Уэра. Уэр был героем. Все это знали.

– Да ладно, Грант, – сказал Перчес, и его акцент стал еще заметнее, – Уэр был потрясающе хорошим капитаном, но чертовски скверным мужем. – Губы Перчеса превратились в тонкую линию. – И ты это знаешь лучше других – ты сам вечно вытаскивал его из борделей, чтобы он не опоздал к отплытию.

– А в благодарность за это, – резко возразил Алекс, – он спас мне жизнь, Перчес. Совсем не плохая сделка.

– Ну, раз так… – Перчес задумчиво посмотрел на Алекса холодными голубыми глазами. – Я понимаю, что тобой движет чувство долга.

– Сомневаюсь в этом, – возразил Алекс. Он потер место сосредоточения боли на ноге, то, что всегда напоминало ему о долге перед другом. – Уэр мог бы оставить меня умирать в той расселине в леднике, Перчес. Он должен был бросить меня, потому что рисковал своей жизнью.