Текст книги "Романтика для циников"

Глава 8

Одним из преимуществ, которые давала Кэшу его работа, был долгий ланч. Обычно он отправлялся в один из лучших ресторанов Мельбурна вместе с клиентом, где они неспешно наслаждались отменной едой и вином и беседовали о цифрах.

Кэш преуспел в этом – в искусстве приумножать деньги своих знаменитых клиентов.

Но не сегодня. Этим утром все шло из рук вон плохо, он вел свою партию паршиво, глупо и бестолково.

Особенно огорчительно потому, что напротив сидела известная австралийская телеведущая. Сесилия Бойл: умная, красноречивая, красивая. Высокая тонкая блондинка, совершенно его тип. Одна из женщин, с которыми хотелось смешать профессиональные и личные отношения.

Не то чтобы он строил планы, но время от времени работа подкидывала такую возможность. Сам он никогда не делал первый шаг и следил, чтобы все ограничивалось флиртом, легкими необременительными отношениями. Никаких обязательств.

С той девицей его внутренний радар сработал безукоризненно, предупредив, что перед ним старлетка, которая собирается переспать с ним ради пиара.

Он отверг ее, она принялась распускать сплетни – и вот пожалуйста, теперь он играет в любовь с девушкой понарошку.

Но именно девушка понарошку была причиной его нервозности.

Мысли о Люси Грант отвлекали его от работы, и после вчерашнего вечера он не мог выкинуть ее из головы.

Вот почему сегодня дела не ладились. И тот факт, что он позволяет дню вчерашнему вмешиваться в день сегодняшний, особенно его злил.

– Мне нравится ваше предложение о распределении активов, – сказала Сесилия, ее голос стал чуть ниже, и она коснулась его руки. – Может, продолжим обсуждение у меня?

Кэшу следовало повестись на соблазн. Следовало оценить взглядом эту сексуальную блондинку в обтягивающем кобальтовом платье из джерси и проводить ее от ресторана до дома.

Вместо этого он послал ей лучшую из своих успокаивающих улыбок и слился.

– Благодарю, но у меня весь день занят встречами, – вот что он сказал.

Ее улыбка словно примерзла к губам, в глазах мелькнул ледяной блеск – знак того, что самолюбие задето. Но на помощь тут же пришли гордость и актерское мастерство, и выражение ее лица изменилось.

– Конечно. Я просмотрю ваши предложения после полудня и вечером напишу, что я выбрала.

– Звучит отлично.

Они быстро пожали друг другу руки, и он с облегчением выдохнул. Но облегчение улетучилось, когда Сесилия покинула ресторан, а Кэш остался наедине со своими мыслями.

Все было просто. Он мог думать только о Люси Грант, а для парня, который гордился своим хладнокровием и взвешенностью, когда речь заходила о женщинах, было непростительно потерять голову.

Еще шесть дней. Люси и так уже, фигурально выражаясь, залезла ему под кожу. Нельзя позволить ей проникнуть глубже.

Кэш, устав от одолевающих его мыслей, открыл лэптоп, чтобы сделать несколько заметок после встречи с Сесилией. На стол упала тень.

– Привет, Казанова, – сказал Барт, плюхаясь на кресло, которое освободила Сесилия. – Отличное шоу получилось вчера вечером.

– Отличный пиар, – сухо согласился Кэш, не горя желанием обсуждать с приятелем свою реакцию на Люси. – Кажется, за нас неплохо голосуют.

– А еще твоя скандальная история с той блондиночкой теряет позиции в списке горячих сплетен, ее потеснил поцелуй с прекрасной садовницей.

– Отлично, – сказал Кэш, напечатал еще несколько слов и только потом поднял глаза. – Не то чтобы мы гнались за главным призом, но что они там предлагают?

Барт выразительно цокнул языком.

– Ты что, вообще ничего не слушал вчера?

– Говори уже.

– Волшебное свидание в День святого Валентина. Прыг в лимузин. Едете на полуостров Морнингтон. Обед в изысканной винотеке и, – тут Барт подмигнул, – ночь в роскошнейшем пятизвездочном отеле.

При слове «ночь» пульс Кэша ускорился. Одна мысль о том, чтобы остаться наедине с Люси, пробудила в нем сонм фантазий. Сексуальное притяжение, возникшее между ними во время танца, жаркая словесная дуэль во время интервью… наверное, в спальне случится фейерверк.

Барт склонил голову, изучая его.

– Для парня, который затеял все это ради пиара, ты слишком хорошо играешь парня, потерявшего голову.

Кэш пожал плечами, стараясь скрыть замешательство:

– Люси приятная девушка. Мы сработались.

Барт хихикнул:

– Если судить по поцелую, то вы получаете приз в номинации «Преуменьшение года». – Он что-то набрал на смартфоне и протянул его Кэшу. – А вчерашнее интервью? Экран аж дымится!

– Ты же знаешь, все это – фальшивка. – Кэш отвел глаза от смартфона.

На самом деле он вчера вечером трижды пересмотрел интервью, поражаясь, какой разной может быть Люси.

То она ведет себя смело – если не сказать, нахально – и запросто обыгрывает его; а в следующую минуту становится мягкой и ранимой. Ее ответ на последний вопрос поразил Кэша.

Впервые за все время интервью она показалась ему неуверенной, незащищенной, словно то, что она сказала про пикник на вершине горы, вырвалось у нее против воли. И это было искренне и по-настоящему.

А его проклятая реакция на ее честность! Кэшу немедленно захотелось схватить Люси в охапку и утащить на свидание ее мечты.

Он упрекнул себя за глупость. Слишком часто он перечитывал вчерашние ответы Люси. Они оба играют свои роли, вот и все.

Ему-то не знать, как искусны женщины в этом деле! Разве его мамочка не изображала из себя любящую заботливую родительницу, пока не показала свое истинное лицо и не свинтила подальше от сына и мужа?

Барт снова взглянул на экран смартфона и присвистнул:

– Приятель, тут между вами серьезная химическая реакция…

– Показуха на камеру, – ответил Кэш и посмотрел на часы, – и кстати, у меня уйма работы. Надо успеть до завтра.

Завтра – еще один этап соревнования, еще один шанс провести день с Люси. Он ждал этого с таким нетерпением… Это было бы смешно, если бы не было так откровенно жалко.

Кэш не волочился за женщинами. Но он не мог выкинуть Люси из головы, не мог перестать считать часы, оставшиеся до завтра. Почему именно она сделала его таким уязвимым для чувств?

Барт хлопнул его по спине:

– Держу пари, ты получишь и главный приз, и девушку.

На секунду Кэшу захотелось, чтобы предсказание Барта оказалось правдой.

* * *

Люси неистовствовала в садах. Проснулась в шесть, вышла в шесть тридцать, закончила мульчировать первый сад к семи. Ей нравился и рассветный морозец, и колкий утренний воздух, и роса на траве. Сначала она предпочитала заняться самой трудной работой, но больше всего ее радовало уединение, запахи земли и птичий щебет.

Так она обретала покой. И так было всегда.

За исключением сегодняшнего утра. Безмятежности садов никак не удавалось прогнать напряжение и тревогу, засевшие в ее сердце.

Хотя работы было больше обычного. Люси прошлась газонокосилкой по четырем лужайкам, постригла восемь живых изгородей и обработала три клумбы.

Но даже если бы она уработалась до полусмерти, ей бы не удалось отвлечься от мыслей о сегодняшнем дне.

Романтический пикник с Кэшем.

Всю ночь она ворочалась с боку на бок, стараясь не думать о том, что произошло на дискотеке, и сосредоточиться на том, что должно было радовать ее больше всего: на планировании нового сада Кэша.

Все ради денег. Тугой кошель, который спасет домик Ба. Сексуальный Кэшел, который разрушит жизнь Люси.

Но ведь это не его вина, что Люси истосковалась по мужчине и готова накинуться на первого же горячего парня, который сумеет найти к ней подход.

Что смешно: оказавшись в этой ситуации из-за денег, она не возражала бы, если бы Кэш был простым садовником, или рабочим, или еще каким-нибудь «голубым воротничком». С такими ребятами у нее проблем не возникало. А вот самоуверенные, богатенькие, чистенькие типы – пиши пропало.

Зато она подготовила короткую, но вдохновляющую смету для Кэшева сада.

И снова возникает «но»: после того как закончится свистопляска с Днем святого Валентина, ей предстоит еще несколько недель работать у Берджесса и то и дело пересекаться с ним…

Она зябко повела плечами, несмотря на то что на ней был бледно-розовый кашемировый свитер, посмотрела на разбросанные по столу проекты планировки садов.

Да, ей нравилась австралийская тема, на которой она и решила в итоге остановиться. В дальнем углу будет высокая стена из известняка с мозаикой в этническом стиле. Бордюр из гранита, галечный берег у пруда и небольшой холм рядом. Скульптурная стена с изображением сумчатых животных. Эффектные соцветия гревиллеи «золотой лиры»[4]4
  Гревиллея (лат. Grevillea) – род вечнозеленых кустарников или деревьев с красивыми глубоко рассеченными листьями и цветами с длинным изогнутым пестиком.


[Закрыть]. Потрясающий малиновый каллистемон[5]5
  Каллистемон, или краснотычиночник (лат. Callistemon) – кустарник семейства миртовых с соцветиями, похожими на пушистые ершики из-за многочисленных длинных тычинок густо-розового цвета.


[Закрыть]. Нежная мелалеука[6]6
  Мелалеука, или австралийское чайное дерево (лат. Melale uca) – вечнозеленые кустарники и деревья семейства миртовых с красивой, бумагоподобной корой, узкими серебристо-зелеными листьями и кремовыми соцветиями.


[Закрыть]. Волшебные «канделябры» банксии[7]7
  Банксия (лат. Bánksia) – род растений семейства Протейные, вечнозеленые деревья и кустарники с огромными, похожими на желтые свечи соцветиями.


[Закрыть]. Веселый солнечно-желтый акациевидный кнобторн[8]8
  Кнобторн (лат. Acacia Nigrescens) – акация с кремово-желтыми ароматными цветами и плодами в виде стручков.


[Закрыть].

Она внимательно подбирала растения и оттенки цвета, не упуская ни малейшей детали, и с удовольствием наблюдала, как оживает эскиз – сначала на бумаге под ее пальцами, потом – на компьютере.

В этот раз ей работалось проще, чем когда она составляла анализ с помощью специальной программы, тратя часы на измерения, фотографирование и отметку уже высаженных растений, – ведь сейчас ей был знаком каждый дюйм сада, с которым предстояло работать.

Хотя все равно пришлось потратить довольно много времени на составление плана, чтобы макет получился что надо.

Когда она закончит, Кэш получит сад, о котором будут говорить, которым будут восхищаться. А она, в свою очередь, получит рекомендации и отличные отзывы, так что можно будет подумать о следующей заначке для себя и Ба.

Она стремилась к независимости и не собиралась полагаться на мужчину. После Эдриана. Отказаться от его денег было просто. Зарабатывать самой было тяжело. Но она сделала это, и чем быстрее она обеспечит финансовую «подушку» себе и бабушке, тем лучше.

В каком-то смысле несчастье Ба открыло Люси глаза. Потому что если тебя предает самый близкий и любящий человек, то кому вообще в этой жизни можно доверять?

Люси хотелось верить, что однажды она снова научится этому. Она была не из тех разочаровавшихся разведенок с горькой судьбой, которые никогда больше не ступят на путь брака. Но если Люси когда-нибудь разрешит себе довериться, она на всякий случай заранее обеспечит себя деньгами, чтобы не остаться у разбитого корыта в случае чего.

Пискнул мобильник. Люси, которая как раз закрывала входную дверь, бросила взгляд на экран, и сердце пропустило удар. Кэш Берджесс был ее клиентом, так что вполне логично, что в телефоне Люси был забит его номер. Но текст эсэмэски не очень-то тянул на деловое сообщение.

Упаковала своего плюшевого друга?

Люси смущенно перечитала эсэмэску, потом связала ее с пикником.

Ее пальцы пролетели над кнопками.

Никаких плюшевых мишек, я зла, как гризли.

Она нажала «отправить» и села в машину, надеясь пережить этот день без потерь и волнительных поцелуев.

Мобильник снова запищал.

А кто говорил про мишек?[9]9
  Игра слов: на английском teddy означает «плюшевый мишка» и «пеньюар».


[Закрыть]

Ей понадобилось около секунды, чтобы осознать двусмысленность его послания и отогнать картинку: она, в черной сексуальной сорочке, и Кэш, который срывает ее.

Зубами.

«Черт возьми», – пробормотала она, мучаясь над достойным ответом. Как назло, ничего не придумывалось.

Так что Люси ограничилась жалким «До скорого».

И провела следующие двадцать минут по дороге к Ярра-Ривер около Ботанического сада, стараясь обуздать воображение и отогнать соблазнительные мысли о Кэше.

* * *

– Тебе лучше быть сегодня паинькой, – сказала Люси Кэшу, склонившемуся над бокалом с прохладным шардоне, когда оба устроились на уютном пледе для пикников. – Это означает: никаких поцелуев.

– Не отравляй настроение, – отозвался тот, – ты что, не слышала, что влюбленным положено непрестанно целоваться, особенно накануне Валентинова дня? – И он послал ей воздушный поцелуй. – Это не в счет.

Она невольно улыбнулась в ответ на его поддразнивания. Придвинувшись чуть ближе, чтобы другие не смогли услышать, прошептала:

– Думаешь, мы единственные здесь, кто считает, что День святого Валентина – бред собачий?

Он усмехнулся и кивнул на пару слева от них: те, нежно обнявшись, потягивали вино:

– Эти точно так не считают.

Поглядел направо: парень кормил девушку клубникой в шоколаде.

– Эти тоже.

Уставился на парочку прямо перед ними: сидят в обнимочку, она – у него на коленях, о чем-то воркуют.

– А от этих просто тошнит.

– Точнее не скажешь, – Люси чокнулась своим бокалом с бокалом Кэша, – а мы – просто пара антикупидонов.

– Выпьем же за это!

Люси чувствовала себя свободно. Она умела смеяться и шутить и делать вид, что она вовсе не на берегу Ярры, где снуют официанты, разнося слишком изысканную для пикника пищу, что ее не окружают отвратительно сентиментальные пары, свято верящие в ту чушь, которую увековечил Валентинов день.

Кэш опустил бокал и посмотрел на нее так пристально, что она едва не начала ерзать.

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно. Но не факт, что я тебе отвечу.

Уголки его губ изогнулись.

– Почему ты так цинична?

– Я могу задать тебе тот же вопрос.

Он колебался, словно раздумывая, что сказать. Поставил бокал на маленький поднос, откинулся назад, опершись на руки.

– Мама бросила нас, когда я был совсем маленьким. Для отца это стало катастрофой.

Он неотрывно глядел на реку, погрузившись в воспоминания, в которые Люси не хотелось вторгаться.

– Она была богата. Увлеклась простым парнем. И наверное, в конце концов устала от него. Или от меня. Как бы там ни было, папа изменился. Был душа-человек, всегда с улыбкой, а превратился в мрачного брюзгу. Денег у нас не было. Все, что я делал, вызывало у него недовольство. Потом я подрос и начал подрабатывать тут и там. – Он покачал головой. – Только когда я появлялся с зарплатой, отец становился чуть менее мрачным.

Люси во все глаза смотрела на человека, которого изначально держала за богатого, пустого сноба. И чувствовала себя ужасно виноватой за то, что осуждала его.

– Мне так жаль. – Банальное извинение сорвалось с ее губ, и ей захотелось взять его обратно.

Сколько друзей – на поверку просто знакомых – говорили ей свое «мне так жаль», узнав о ее разводе с Эдрианом? И она благодарила за каждое «мне так жаль», удерживаясь от того, чтобы рассказать им правду о бывшем супруге. Большинство этих друзей были друзьями Эдриана, и совесть не позволила ей нанести удар по их отношениям.

Жаль, что у Эдриана угрызений совести не наблюдалось.

– Да ничего, дело прошлое. – Кэш пожал плечами, словно его признание ничего не значило. Но Люси заметила, как напряжены его плечи, как у глаз залегли тени. И почему она не держала рот на замке? – Правда жизни такова, что мало кто может похвалиться безоблачной биографией. Конец истории.

– Мне об этом можешь не говорить, – сорвалось у нее с языка, и она тут же пожалела об этом.

Кэш внимательно поглядел на нее и поднял бровь:

– Звучит так, будто вам есть чем поделиться, мисс Грант.

– Вовсе нет.

Еще не хватало выложить историю своего ужасного замужества случайному встречному.

Снова эта искушающая, уверенная улыбка.

– О себе я рассказал. Могла бы хоть немного рассказать о себе.

Люси посмотрела в глубокие синие глаза Кэша. Ни тени желания причинить боль. Ни намека на секреты.

Как ему это удалось? Простить? Уйти от прошлого, в котором было столько печали, если не сказать – горя?

Ей самой хотелось этого, но она не могла простить Эдриана.

– Как ты сумел простить родителей?

Озадаченный, он взглянул прямо в ее лицо:

– Ты о чем?

Люси скомкала салфетку:

– Они, кажется, обошлись с тобой жестоко. Мама тебя бросила. Папа был эмоционально раздавлен и потому холоден с тобой. Как тебе удалось переступить через это?

– Сосредоточился на том, на что можно положиться.

– Например?

– Деньги. Погружение в работу. Успех.

Погружение в работу – это про нее тоже. Деньги и успех – увы, нет.

– Так кого ты не можешь простить?

Он забрал салфетку, которую она продолжала нервно комкать, и накрыл теплой ладонью ее пальцы. В душе Люси словно загорелось крошечное пламя, успокаивая и согревая ее.

Она не хотела соглашаться с этим внезапным сближением. Не хотела ничего рассказывать. Но его прикосновение было таким надежным, а во взгляде столько понимания, что признание само вырвалось из нее.

– Девять лет назад я была замужем. Год безоблачного счастья. Потом оказалось, что этот подонок мне изменяет. Направо и налево. С первыми попавшимися юбками. – Она засмеялась, но смех прозвучал немного истерично. – До ужаса банальная история, а?

Кэш крепче сжал ее руку:

– Мне бы следовало сказать, как мне жаль, но тогда я совру. Потому что он сделал мне одолжение. – Он поднял ее руку и провел губами по костяшкам пальцев. – Если бы все еще была замужем за этим придурком, ты бы не сидела сейчас здесь со мной.

Горечь, которая все еще жила в Люси, просочилась наружу.

– О да, – сказала она, – все так здорово сложилось, и теперь мы играем в любовь, все ради личной выгоды!

Он нахмурился:

– Эй, не надо так, – погладил ее по щеке, и Люси едва удержалась от того, чтобы склонить голову к его плечу. – Мы делаем то, что должны. У каждого из нас свой резон. Кстати, из-за чего ты согласилась на мое предложение? Должно быть, у тебя есть весомая причина…

Черт, еще немного, и Люси расплачется. А она никогда не плачет!

– Весомая, – сухо сказала она, отворачиваясь. – Предлагаю доесть киш и попробовать тарталетки с копченым лососем, пока остальные парочки все не сожрали.

Он кивнул и, встав, протянул ей руку:

– Пошли поищем официантов в пингвиньих костюмах. А потом вернемся сюда и будем тупо и влюбленно пялиться друг на друга.

– Веди. – Люси вложила свою ладонь в его, позволяя поднять себя.

Он сделал это немного резко, так что она чуть споткнулась и оказалась вплотную к нему. Восхитительно близко. Недостаточно близко.

– Упс. Прости. – Кэш подмигнул ей и поцеловал. Мягкое, дразнящее прикосновение губ. Задумчивый поцелуй, заставляющий мечтать о большем.

– Мы договорились не целоваться, – сказала Люси, тщетно пытаясь нахмуриться.

– А это не поцелуй. Это «давай пошлем к чертям прошлое и будем наслаждаться днем сегодняшним». Просто дружеский жест.

– Вот на остаток мероприятия давай обойдемся без дружеских жестов. – Она шутливо толкнула его бедром. – Идет?

– Посмотрим, – уклончиво ответил он, обнимая ее за плечи так, словно это было само собой разумеющееся, и повел к корзинам для пикника, заполненным всякой снедью.

Кэш обладал невероятной харизмой. А благодаря откровениям, которыми они обменялись, он стал привлекать Люси не только физически.

Люси рассчитывала отрыть в корзине шоколадку. Она ощущала страшную потребность в большой дозе сахара. Может, это отвлечет ее от мыслей о восхитительном фальшивом бойфренде и о том, как ловко он ухитрился разговорить ее на предмет ее прошлого.

До конца недели ей следует быть предельно осторожной с Кэшем. Потому что она осознавала: чем больше взаимной откровенности, чем больше дружеских жестов, тем выше риск снова поранить сердце.

Пригласить Люси к нему домой после пикника было плохой идеей. Конечно, Кэш сдобрил свое предложение соусом необходимости обсудить планировку сада, но отдавал себе отчет, что ему хотелось бы заняться разными интересными вещами в компании Люси, но не говорить о клумбах.

Во время пикника он проникся к ней больше, чем ожидал или хотел.

С какой радости он вдруг выложил ей все о своем прошлом? Он никогда не рассказывал никому о родителях, и уж тем более женщинам, которых приглашал на свидание.

Конечно, технически Люси не была им приглашена. И к тому же оказалась прекрасным слушателем. Самоуверенность Кэша ее не смутила. Он не нарочно, просто за годы эта черта проявилась сама по себе и превратилась в привычную для него линию поведения.

Началось все в юности, когда ему пришлось изображать, будто черствость и дурное настроение отца ничего для него не значат. И позднее, когда он видел его улыбку, только возвращаясь домой с деньгами.

Кэш ненавидел воспоминания о том времени. Пока его ровесники-тинейджеры шатались по городу или клеили девчонок, Кэш уматывался на трех работах: разносил газеты до школы, помогал в мясной лавке после школы и официантил в местном ресторанчике до поздней ночи.

К счастью, в цифрах он тоже кое-что смыслил, так что занимался по продвинутой программе по математике и без проблем поступил в университет.

Кэшу нравилось зарабатывать, нравилось приносить деньги домой и видеть радость на лице отца. Маму он не знал и не хотел знать, хотя и думал, что именно ей обязан рано начавшейся и успешно развивающейся карьерой в сфере развлечений.

Как-то, когда он только-только окончил университет, он случайно увидел ее в театре – узнал по той единственной фотографии, которую отец держал на дне ящика для носков.

Она висела на каком-то богатеньком типе, ее бриллианты сверкали не хуже золотого «ролекса» ее спутника. В фойе было полно народу, охрана попросила людей освободить проход, и тогда она, оглянувшись через плечо, увидела его и застыла на месте.

Неизвестно, как она узнала сына – возможно, потому, что он был похож на отца, – в общем, что-то выдало его родословную, потому что мать подошла к охраннику и что-то прошептала ему на ухо. Потом его пригласили внутрь.

Она исчезла в толпе, и Кэш искал ее взглядом лишь из любопытства, вовсе не из желания поблагодарить. Что за женщина бросит собственное дитя, оставит его без цента, притом что денег у нее куры не клюют?

Кэш часто задавал себе вопрос: может, на самом деле она предлагала отцу деньги, но тот из гордости отверг их, сочтя подачкой? Но он не решался спросить об этом у самого Ронни, чтобы не злить его.

Да это и не важно. Кэш давным-давно смирился с тем, что мать его и знать не хотела. Но благодаря тому, что она подошла тогда к охраннику, Кэш встретил нескольких второразрядных знаменитостей, дал несколько бесплатных финансовых советов за коктейлем – и так началась его карьера.

По странному совпадению, накануне Дня матери, когда коллеги запасались огромными букетами и духами, у него случались приступы внезапной острой боли. Ему казалось, что это бессознательное хочет дать ему толчок, чтобы он, наконец, установил связь с матерью.

Потом Кэш вспоминал запои отца, его припадки необъяснимой ярости – и желание отыскать мать пропадало.

Его вполне устраивала нынешняя жизнь. Простая, комфортная, ничем не обремененная.

Но потом в его гостиную вошла Люси. Фиолетовый лак на ее ногтях блеснул в лучах заходящего солнца. Кэш понял, что его простая жизнь внезапно усложнилась.

– Вот, смотри, – сказала она, ставя стакан с водой возле своих эскизов, разбросанных на журнальном столике, и уселась на пол, скрестив ноги. – Как тебе твой новый сад?

– Изумительно, – сказал он и не слукавил. Ее проект был чистым вдохновением. Впрочем, она бы могла натыкать и обычных палок вместо деревьев – и он бы не стал возражать.

Все, о чем он мог думать, – как хорошо, когда Люси рядом. И как ему хочется продлить это ощущение.

Безумие. Он ведь едва ее знает.

Но вчера он поделился с ней очень личным переживанием, и она ответила взаимностью. За эти дни они стали чуть ближе друг к другу. Но что за странное, неподвластное контролю чувство возникает у него, когда они вместе?

Нехорошо.

– Так тебе правда нравится?

Намек на неуверенность в себе. Так хочется погладить ее по плечу.

– Я не имею привычки говорить одно, а думать другое. – Он пересел с кушетки к ней на пол, провел рукой по ее шее, приобнял. – Этот сад будет стоить каждого цента, который ты вымогаешь у меня, – шутливо добавил он.

Она пихнула его в бок:

– Эй! Он и я действительно этого стоим!

– Так и есть, – серьезно ответил Кэш.

Улыбка сбежала с его лица. Их губы были совсем рядом.

Кэш понятия не имел, сколько они сидели вот так, глядя друг на друга. Его сердце билось так сильно, что он боялся, как бы оно не выскочило из груди. Он хотел ее больше всего на свете.

Он хотел ее поцеловать.

Черт, он хотел гораздо большего.

Он ждал, что Люси вот-вот стряхнет его руку и положит конец этому неловкому напряжению. Его пальцы скользнули по бархатистой коже ее обнаженного предплечья.

Она не вздрогнула, не отстранилась.

Тогда кончиками пальцев он принялся гладить ее, медленно, круговыми движениями продвигаясь к плечу и потом к шее.

Она не двигалась.

Его рука легла на ее шею. Он ласкал ее движениями, напоминающими эротический массаж.

Люси на секунду прикрыла глаза, и ее губы раздвинулись, из них вырвался тихий, свистящий стон.

Вот этого приглашения он и ждал.

Кэш поцеловал ее.

Накрыл ее губы своими, изнывая от желания сорвать с нее одежду.

Он дразнил ее языком и, когда она ответила тем же, тоже застонал.

Она приподнялась. Оседлала его, жадно впилась в его губы.

Он опустил ее чуть ниже, чтобы ее попка легла в его руку.

Она прервала поцелуй и посмотрела на Кэша, широко распахнув глаза:

– Какого черта мы вытворяем?

– Мы вот-вот перейдем к крышесносному сексу, потому что нравимся друг другу.

– Ты мне не нравишься! – Но ее улыбка говорила обратное.

– Как обидно. Потому что ты мне очень нравишься. – Он прижал ее к своим бедрам. – И я собираюсь доказать тебе это. Доказывать. Всю ночь.

– Это твоя самоуверенность говорит?

– Думаю, сама поймешь. – Он уткнулся носом в ее шею, вдохнул тонкий, сладковатый аромат ее кожи.

Не дождавшись ответа, поднял голову, чтобы взглянуть в ее глаза. Как бы там ни было, он не хотел усложнять их договор на эту неделю. На эту ночь у него был план – безудержный секс. Но как насчет Люси?

– Люси, последний шанс, – произнес он, пытаясь увидеть в ее прекрасных карих глазах намек на сожаление. Но там были только возбуждение и отблеск пожара, который бушевал внутри. – Если останешься, я буду ублажать тебя всю ночь. Если уйдешь, ничего не изменится. Решайся.

Она встала с его колен, и он молча обругал себя идиотом за то, что сам предложил ей выбрать.

– Решения, решения… – произнесла она, уже поворачиваясь к нему спиной.

Кэш, никому и никогда не показывавший свою уязвимость, сказал то, что было у него на сердце:

– Хочу, чтобы ты осталась.

Люси не ответила. В гостиной повисла тишина, смешанная с разочарованием и несбывшимся желанием.

И тогда она повернулась. Протянула к нему руки. Ее губы изогнулись в дразнящей улыбке. Глаза сияли.

– Я останусь, – сказала она, и Кэш, взяв ее за руки, привлек к себе.

Простота ее принятия застала Кэша врасплох, и он крепко обнял Люси, удивляясь и недоумевая, откуда взялось нелепое волнение, из-за которого так колотится сердце.

Люси прижала ладони к его груди, мягко удерживая его:

– Эй, у тебя ведь нет никаких лишних чувств ко мне?

Но они были. Он что-то чувствовал к этой женщине – ее доброта, честность, бесхитростность что-то пробуждали в нем.

Так что он поступил единственно возможным способом, чтобы обрести контроль над ситуацией, – обнял руками за талию, приподнял и прижал к ближайшей стене.

Она засмеялась. Она действительно засмеялась – так счастливо, что он почувствовал себя богом.

– Мне нравится твой смех, но слышать его прямо перед тем, как мы перейдем к… ты знаешь… мое мужество может быть оскорблено!

Она засмеялась еще более заливисто, и он понял, что тоже улыбается.

– Мужество? Ты серьезно? Так вот как ты это называешь?

К своему безмерному удивлению, он понял, что щеки у него горят.

– Ну, других названий у меня для этого нет.

– Я дразнюсь. – Она замолчала и прижала ладонь к его щеке. – Ты самый уверенный в себе и харизматичный парень, которого я встречала, и мне нравится чуть-чуть осаживать тебя.

Он мог смириться и с самоуверенностью, и с харизмой. И с ее восхищением.

На миг он подумал, каким идиотом был ее бывший муженек, что упустил такую женщину, как Люси.

Она была такой чудесной сейчас, и можно только догадываться, насколько более невинной – девять лет назад.

Не будь тормозом, Кэш! Она считает тебя самоуверенным и харизматичным. Так что вперед.

– А как еще ты умеешь дразнить? – Он крепко прижался к ней бедрами, наслаждаясь стоном, который сорвался с ее сочных губ. – Знаешь, я тоже кое-что могу.

Он нашел ее рот – требовательно, энергично, так что Люси начала извиваться между ним и стеной.

Кэш боялся, что она будет немного скованна, так что ее бешеная ответная реакция распалила его еще больше.

Подхватил ее под ягодицы, усадил на стол.

– В спальню?

– Тут.

Глядя прямо в его глаза, она стянула через голову футболку и отшвырнула прочь.

Его взгляд был прикован к кружевному бюстгальтеру, к темным соскам, выпукло проступавшим сквозь ткань.

Она расстегнула пуговку на джинсах, спустила их и, переступив, оставила лежать на полу. Во рту у Кэша пересохло. Люси была восхитительна, стоя босиком в одном нижнем белье в его гостиной. Бледно-розовое кружево и шелковистая кожа цвета слоновой кости. Какая красота.

– Хочешь увидеть остальное? – Она опустила руку на бедро и приняла соблазнительную позу, подчеркнувшую женственные изгибы ее тела.

– О черт, да! – Он надеялся, что, произнося это, не пустил слюни.

Она подмигнула:

– Сначала поймай!

До того как его одурманенный мозг воспринял ее слова, она бросилась к лестнице.

– И в этот момент ты решила поиграть в салочки?! – крикнул он, следуя за ней. – Знаешь, в таком состоянии мужчине непросто бегать!

Она замерла на секунду на верхней ступеньке и оглянулась через плечо. На губах дрожала знакомая дразнящая улыбка.

– Считаю это хорошим знаком. – Окинула его жарким взглядом, задержавшись на бедрах. – Всю ночь, говоришь?

Он рванул к лестнице. Чем быстрее он ее поймает, тем быстрее она, совершенно голая, будет стонать в его объятиях и умолять «Еще!».

Когда он перелетел сразу через три ступеньки, она взвизгнула и побежала направо. Добежала до конца коридора, оглянулась в нерешительности. Он усмехнулся:

– Спальня там, если что. – Он показал большим пальцем через плечо в противоположном от Люси направлении.

– Кажется, ты загнал меня в угол…

Он медленно приблизился к ней, расстегивая на ходу рубашку.

Ее глаза расширились, когда рубашка полетела на перила, и она облизнула язычком нижнюю губу.

Боги, как он желал этого. Целовать ее губы ночь напролет.

– Иди сюда. – Он поманил ее пальцем, наслаждаясь тем, как очевидно она восхищена его обнаженным торсом.

– Почему я должна подчиняться?

Он сделал вид, что задумался, потом щелкнул пальцами:

– Я сниму джинсы.

В ее глазах вспыхнули искры.

– Хорошее начало.

Он медленно расстегивал каждую пуговицу, хотя сам изнывал от нетерпения.

Отпустил джинсы, дал им соскользнуть с бедер, перешагнул и пинком отправил через перила вниз.

– Ты красовался. – Она стояла в шаге от него. Близко, но не очень.

– Нет. А вот сейчас я красуюсь.

Кэш стянул серые трусы-боксеры, а Люси, открыв рот, смотрела во все глаза на его мощную эрекцию.

– Так-так, кажется, я понимаю, где таится, хм, корень твоей самоуверенности… Должна сказать, мне повезло!

Он улыбнулся ее обезоруживающей прямоте, подошел к ней вплотную, потянул за лямку бюстгальтера: