Текст книги "Послание в бутылке"

– Какая это порода?

– Красное дерево.

– Как? Вся яхта?

– Почти. За исключением мачт и некоторых предметов интерьера.

Тереза снова кивнула и пошла вдоль яхты. Гаррет наблюдал за ней, невольно отметив ее великолепную фигуру и шелковистые темные волосы, ровной волной спадавшие на плечи. Она двигалась легко и уверенно, и это тоже ему понравилось. Похоже, она знает, что думают о ней мужчины, вдруг подумал он и покачал головой.

– Это правда, будто яхту использовали во время Второй мировой войны в шпионских целях? – спросила Тереза, опять поворачиваясь к Гаррету.

Он негромко рассмеялся, пытаясь стряхнуть наваждение.

– Во всяком случае, эту историю рассказал мне ее прежний владелец. Может, и правда, но скорее всего он просто набивал цену.

– В любом случае она красавица. Сколько времени у вас ушло на реставрацию?

– Около года.

Тереза заглянула в круглое окошко, но внутри каюты было слишком темно, и она ничего не увидела.

– А на чем вы выходили в море, пока восстанавливали «Случайность»?

– Ни на чем. Да и некогда было – у нас ведь еще магазин и курсы. Все свободное время мы занимались ремонтом.

И снова это «мы».

Походив вокруг яхты еще немного, Тереза вернулась к Гаррету. Несколько секунд они молчали, глядя друг на друга.

– Вероятно, я отнимаю у вас время, – сказала она наконец.

– Ничего, – ответил он, чувствуя, что снова взмок, – я люблю говорить о яхтах.

– Я тоже. Наверное, это так романтично – плыть по океану под парусом.

– А вы никогда не пробовали?

Она пожала плечами.

– Нет, всегда хотела, но как-то не сложилось.

Она подняла на него взгляд, и он снова полез в карман за банданой, чтобы вытереть пот.

Черт, как же сегодня жарко.

Он вытер лоб и услышал собственный голос:

– После работы я обычно выхожу на ней покататься. Если хотите, я мог бы захватить вас сегодня вечером.

Он и сам не знал, почему пригласил ее. Может быть, просто соскучился по женскому обществу, а может, захотелось еще раз увидеть золотистые искорки в ее карих глазах. Но что бы ни толкнуло его на этот шаг, слова уже сказаны и отступать поздно.

Удивленная неожиданным предложением, Тереза сразу решила согласиться. Разве не за этим она приехала в Вилмингтон?

– С удовольствием, – сказала она, и лицо ее озарилось радостью. – В котором часу?

Он убрал бандану, чувствуя себя слегка растерянным от того, что она так легко согласилась.

– Как насчет семи? В это время начинает садиться солнце – самое лучшее время для прогулок на яхте.

– В семь? Прекрасно. Я захвачу с собой что-нибудь поесть.

Гаррет с удивлением заметил, что незнакомка обрадована и почему-то взволнована его предложением.

– Не беспокойтесь, ведь вы – моя гостья.

– Я понимаю, но мне не хотелось бы доставлять вам дополнительные хлопоты. Довольно того, что вы согласились потратить на меня свое время. Как вы относитесь к сандвичам?

Гаррет подумал, что сегодня невероятно душно.

– Прекрасно. Я не привередлив.

– Отлично, – сказала она и умолкла. Переступила с одной ноги на другую, ожидая, не добавит ли он что-нибудь еще.

Гаррет молчал, и Тереза закинула сумку на плечо.

– Ну что ж, тогда до вечера. Встречаемся здесь, на причале?

– Да, у яхты, – ответил Гаррет напряженным голосом. Потом улыбнулся и добавил: – Будет здорово, обещаю. Вам понравится.

– Не сомневаюсь. До встречи.

Она повернулась и пошла к шоссе. Бриз трепал ее темные волосы. Глядя ей вслед, Гаррет вдруг вспомнил:

– Эй!

Она остановилась и повернулась к нему, заслонившись рукой от солнца.

– Да?

Даже с такого расстояния она выглядела прелестно.

Он сделал пару шагов в ее сторону.

– Совсем забыл. Как вас зовут?

– Тереза. Тереза Осборн.

– А я Гаррет Блейк.

– Хорошо, Гаррет. Увидимся в семь.

С этими словами она повернулась и быстро зашагала прочь. Гаррет смотрел на ее удаляющуюся фигуру, пытаясь разобраться в обуревавших его чувствах. Он и радовался тому, что произошло, и не мог избавиться от ощущения, что что-то происходит неправильно. Он знал, что ни в чем не виноват, а чувствовал себя виноватым, и ничего не мог с этим поделать.

Конечно, не мог. Как обычно.

Глава 6

Часовая стрелка приближалась к семи, но для Гаррета Блейка время остановилось три года назад, когда Кэтрин сошла с обочины и была сбита пожилым водителем, не сумевшим справиться с управлением. Ошибка этого человека стоила жизни его Кэтрин. В последовавшие за этим недели Гаррет постоянно вынашивал планы мести, но горе полностью обессилило его, лишив возможности предпринимать активные действия. Он спал не больше трех часов в сутки и не мог сдержать слез всякий раз, когда открывал шкаф и видел ее одежду. Он похудел на двадцать фунтов, весь его рацион составляли кофе и крекеры. В этот месяц он впервые в жизни закурил и несколько раз, когда боль становилась невыносимой, вдрызг напивался. Отец Гаррета взял бразды управления магазином на себя, понимая, что сыну нужно время, чтобы оправиться от горя. А Гаррет целыми днями сидел на заднем крыльце дома, пытаясь представить себе жизнь без Кэтрин. У него не было ни сил, ни желания жить.

Ему было так трудно еще и потому, что он не мог вспомнить времени, когда бы Кэтрин не было рядом. Он знал ее с самого детства, со школы. Они в третьем классе подружились, и на Валентинов день он даже подарил ей две открытки. Потом пути их разошлись, но они никогда не прекращали общаться. Кэтрин была худой, неуклюжей и чуть ли не самой маленькой девочкой в классе. В старших классах она неожиданно похорошела, но Гаррет умудрился этого не заметить. Он всегда с удовольствием с ней общался, однако ни разу не пригласил ни на вечеринку, ни в кино. Потом он уехал на четыре года в Чепел-Хилл, где выучился на морского биолога, а вернувшись в Вилмингтон, как-то случайно столкнулся с Кэтрин на Райтсвилльском пляже и поразился своей слепоте. Как он мог считать неуклюжей эту прекрасную блондинку с загадочными глазами и дивными изгибами тела! На нее оборачивались даже женщины, а это кое-что да значит. Гаррет вдруг осознал, что замер с раскрытым ртом, и спросил, что она делает вечером. С этого дня они начали встречаться, потом поженились и прожили вместе шесть счастливейших лет.

В первую брачную ночь они остались одни в номере гостиницы и зажгли свечи. Кэтрин показала Гаррету «валентинки», которые он подарил ей в третьем классе. Она громко рассмеялась, увидев выражение его лица.

– Конечно, я сохранила их, – прошептала она, обнимая его. – Ты был моей первой любовью. Не удивляйся: настоящая любовь может прийти в любом возрасте. Я была уверена, что когда-нибудь ты вернешься ко мне.

Думая о Кэтрин, Гаррет почему-то всегда вспоминал первую ночь после свадьбы и последнюю ночь, когда они вышли на яхте в океан. Он очень ясно помнил тот вечер – ее светлые волосы трепал ветер, и она смеялась от восторга.

– Хочу, чтобы на меня летели брызги! – кричала она, стоя у борта. Ухватившись за веревку, она отклонилась назад, и ее профиль четко обрисовался на фоне ослепительно чистого неба.

– Осторожней! – закричал Гаррет, пытаясь выровнять яхту.

Она наклонилась еще сильнее, бросив на Гаррета озорной взгляд.

– Я серьезно! – снова закричал он.

На миг ему показалось, что ее хватка ослабела. Гаррет быстро шагнул вперед, оставив штурвал, но Кэтрин рассмеялась и выпрямилась. Легко переступая, она подошла к штурвалу, обняла Гаррета и, целуя его в ухо, игриво шепнула:

– Ну что, удалось мне тебя напугать?

– Мне всегда страшно, когда ты неосторожна.

– Ну не сердись. По крайней мере до тех пор, пока не окажешься в полном моем распоряжении.

– Я каждую ночь в твоем распоряжении.

– Не так, – сказала она, снова целуя его. Оглядевшись вокруг, она улыбнулась. – Давай уберем паруса и встанем на якорь?

– Прямо сейчас?

Она кивнула.

– Если ты не собираешься всю ночь простоять у штурвала.

Она выразительно посмотрела на него и скрылась в каюте. Через четыре минуты Гаррет открыл дверь каюты, чтобы присоединиться к Кэтрин…

Гаррет резко выдохнул, отпуская воспоминания, словно дым. Он хорошо помнил события той ночи, но со временем ему становилось все труднее воссоздать в памяти образ Кэтрин. Рассудком Гаррет понимал, что забвение должно заглушить боль утраты, а сердцем жаждал видеть потерянную жену. За прошедшие три года он только раз решился открыть их семейный фотоальбом. Это оказалось настолько тяжким испытанием, что он зарекся еще когда-нибудь брать его в руки. Теперь он видел ее только по ночам, когда она приходила к нему во снах. Утром он просыпался с ощущением, будто видел ее наяву. Во сне они двигались и разговаривали, он мог обнимать ее, и все было правильно и понятно. Но за эти свидания он платил высокую цену: осознав, что это был всего лишь сон, Гаррет впадал в тяжелейшую депрессию. Тогда он не хотел никого видеть и слышать; он шел в магазин, запирался в своем кабинете и выходил только к обеду.

Отец старался по возможности облегчить его страдания. Он сам не так давно потерял жену и как никто другой понимал Гаррета. Раз в неделю Гаррет навещал его, и они шли куда-нибудь вместе обедать. Между ними существовало необыкновенное взаимопонимание. В прошлом году отец посоветовал Гаррету познакомиться с какой-нибудь женщиной.

– Это неправильно, что ты все время один, – сказал он. – Нельзя сдаваться под ударами судьбы.

Гаррет понимал, что в принципе отец прав. Но проблема заключалась в том, что Гаррет не испытывал ни малейшего желания видеть рядом с собой других женщин. Он ни разу не имел близости с женщиной с тех пор, как умерла Кэтрин, и – что еще тревожнее – ничуть не страдал от этого. Какая-то часть его существа умерла вместе с Кэтрин.

– Почему я должен следовать твоему совету, когда сам ты так и не женился после смерти матери? – спросил Гаррет.

Отец промолчал и отвернулся. Потом, подумав, добавил:

– Неужели ты думаешь, что на свете есть женщина, достойная занять ее место?

Эти слова вырвались у него против воли, и впоследствии он часто жалел о них.

Со временем Гаррет снова окунулся в работу и попытался вернуться к нормальной жизни. Он засиживался на работе до позднего вечера, разбирая папки с бумагами и наводя в офисе порядок, – это было легче, чем возвращаться в опустевший дом. С наступлением темноты шел домой. Он никогда не включал свет во всех комнатах – в полумраке вещи Кэтрин не так бросались в глаза и не «кричали» о ее отсутствии. Он уже привык жить один: сам готовил, стирал, убирал и даже сажал цветы в саду, хотя в отличие от Кэтрин это занятие не доставляло ему удовольствия.

Он считал, что уже вполне оправился от потрясения, но когда дело дошло до расставания с вещами Кэтрин, понял, что не в состоянии сделать это самостоятельно. Отец вызвался помочь. Гаррет ушел на уик-энд в море, а когда вернулся, в доме не осталось никаких следов Кэтрин. Дом показался ему ужасно пустым, и он уже не видел смысла в нем оставаться. Спустя месяц Гаррет продал его и переехал в небольшой дом на Каролина-Бич. Ему казалось, что в новом доме у него начнется другая жизнь.

Он взял с собой на память о жене совсем немного: две «валентинки», когда-то подаренные им Кэтрин, ее обручальное кольцо и кое-какие мелочи, памятные только им двоим. По ночам он иногда доставал небольшую шкатулку и перебирал дорогие ему вещицы. Отец надеялся, что в новом доме Гаррет наконец исцелится от горя, но Гаррет знал, что все осталось по-прежнему. Он так и не смог забыть Кэтрин.

Гаррет Блейк пришел на пирс на несколько минут раньше назначенного часа. Он расчехлил паруса, открыл каюту и проверил, все ли готово к плаванию.

Когда Гаррет выходил из дома, собираясь идти на пристань, его вдруг окликнул отец.

– Ты вернешься к ужину? – спросил он.

– Вряд ли, – ответил Гаррет. – Сегодня я буду кататься не один.

Отец слегка опешил.

– С тобой будет женщина?

Гаррет коротко объяснил, каким образом познакомился с Терезой.

– Мне кажется, ты взволнован предстоящим свиданием, – заметил отец.

– Нет, пап, я не взволнован. И это не свидание. Я просто обещал покатать ее на яхте. Она ни разу не ходила под парусом.

– Хорошенькая?

– Какое это имеет значение?

– Никакого. Но мне почему-то кажется, что это свидание.

– Это не свидание.

– Ну, тебе видней.

Гаррет смотрел, как она идет по причалу. На ней были шорты и красная рубашка без рукавов; в одной руке – корзинка для пикника, в другой – свитер и легкая куртка. В отличие от него она казалась совершенно спокойной, а может быть, просто лучше владела собой – во всяком случае, на лице ее не отражалось никакого волнения. Когда она помахала ему рукой, он снова ощутил внезапный приступ вины. Помахав ей в ответ, он закончил отвязывать тросы. Пытаясь отвлечься от нахлынувших мыслей, он стал тихонько напевать про себя.

– Привет, – сказала Тереза, приблизившись к нему. – Надеюсь, я не заставила вас долго ждать.

Отвечая ей, он снял перчатки.

– Здравствуйте. Нет, я жду вас совсем не долго. Я пришел чуть пораньше, чтобы все подготовить.

– Сейчас уже все готово?

Он окинул яхту внимательным взглядом.

– Да. Думаю, да. Давайте я вам помогу.

Он отложил перчатки и протянул ей руку. Тереза передала ему вещи, и он положил их на сиденье. Потом помог ей подняться на борт. Ухватившись за руку Гаррета, Тереза почувствовала у него на ладонях мозоли. Гаррет направился к штурвалу.

– Ну как? Вы готовы к отправлению?

– В любой момент.

– Тогда проходите вперед и садитесь. Сначала я выведу яхту в открытую воду. Может быть, хотите что-нибудь выпить? В холодильнике есть газировка.

Она покачала головой:

– Нет, спасибо. Не беспокойтесь.

Тереза огляделась и выбрала себе место в уголке. Гаррет повернул ключ зажигания, и послышался звук ожившего мотора. Потом, отойдя от штурвала, Гаррет отвязал веревки, крепившие яхту к пирсу. «Случайность» медленно сдвинулась с места.

– Я не знала, что на ней есть мотор, – сказала немного удивленная Тереза.

– Он очень маломощный и нужен только для того, чтобы маневрировать в порту, – ответил Гаррет через плечо. Ему приходилось почти кричать, чтобы перекрыть шум мотора.

Когда они вышли в открытую воду, Гаррет заглушил мотор и развернул яхту по ветру. Надев перчатки, быстро натянул парус. Под порывом ветра «Случайность» резко накренилась, и Гаррет чуть не упал на Терезу.

– Опустите голову: сейчас над вами пролетит гик.

Дальше все произошло очень быстро. Тереза пригнулась и увидела, как над ней пролетел гик вместе с парусом. Когда он занял нужное положение, Гаррет закрепил шкот и снова вернулся к штурвалу, что-то поправил, потом оглянулся на парус и убедился, что все в порядке. На все вместе ушло не более тридцати секунд.

Наблюдая за действиями Гаррета, Тереза заметила:

– Как быстро вы это проделали. Честно говоря, я считала парусный спорт занятием для ленивых.

Он опять обернулся на нее. Кэтрин тоже любила сидеть на этом месте. В какой-то миг игра света и тени сыграла с ним злую шутку – ему показалось, что перед ним – Кэтрин. Гаррет встряхнулся.

– Отчасти вы правы. Когда мы выйдем в открытый океан и поблизости не будет других судов, можно будет расслабиться и наслаждаться бездельем. Но сейчас мы находимся на Береговом канале и должны смотреть в оба, чтобы ни с кем не столкнуться.

Он держал штурвал почти ровно, и Тереза почувствовала, как «Случайность» начинает набирать скорость. Тереза встала и подошла к Гаррету, остановившись у него за спиной.

– Кажется, мы поймали ветер, – сказал Гаррет, повернувшись к ней с легкой улыбкой. – Надеюсь, нам не придется опять менять галс.

Они взяли курс на залив. Понимая, что сейчас Гаррета лучше не беспокоить, Тереза тихонько стояла у него за спиной и краем глаза наблюдала за ним. Его сильные руки крепко держали штурвал. Ей нравилось смотреть, как он переносит тяжесть тела с одной ноги на другую, наклоняясь вместе с яхтой, качающейся на волнах.

Пока в беседе образовалась пауза, Тереза решила изучить яхту. Как и все парусные шлюпки, она была двухпалубной – на нижней палубе они сейчас стояли, а верхняя располагалась четырьмя футами выше в передней части судна. Там же находилась каюта с двумя маленькими окошками. Правда, заглянуть в каюту Терезе не удалось – стекла были покрыты тонким налетом соли. Дверь каюты оказалась такой низкой, что даже Терезе пришлось бы нагнуться, чтобы войти в нее.

Вернувшись к Гаррету, Тереза попыталась угадать, сколько ему лет. Тридцать с чем-нибудь, это определенно. Она снова подумала, что он, конечно, не самый красивый мужчина на свете, но было в нем что-то притягательное, определения чему она не находила.

Разговаривая по телефону с Диэнной, она попыталась описать ей Гаррета, но он так не походил на бостонских мужчин, что ей даже не с кем было его сравнить. В конце концов она сообщила ей, что Гаррет, вероятно, ее ровесник, стройный, сильный, по-своему красивый и очень естественный. Большего она пока сказать не могла, но, разглядывая его сейчас, подумала, что дала Диэнне довольно точное описание.

Подруга пришла в восторг, узнав о том, что вечером они будут кататься на яхте, но Тереза не разделяла ее энтузиазма. Ей было немного страшно оказаться в открытом океане наедине с незнакомцем. В последний момент она даже решила никуда не идти. Однако, представив, как сильно огорчится Диэнна, взяла себя в руки и поехала на пляж.

Выйдя в залив, Гаррет Блейк повернул штурвал, и яхта начала удаляться от берега. Гаррет все время смотрел по сторонам, ловко маневрируя между судами. Несмотря на усилившийся ветер, он полностью контролировал яхту, и Тереза не сомневалась, что он все делает правильно.

Над их головами, паря в восходящих воздушных потоках, кружили крачки. Громко хлопали паруса. Волна с шумом разбивалась о борт. Казалось, весь мир движется вместе с ними под темнеющим небом Северной Каролины.

Тереза набросила на плечи свитер, похвалив себя, что догадалась захватить его. Вдали от берега воздух был намного холоднее, к тому же солнце уже клонилось к закату. Оно садилось гораздо быстрее, чем она ожидала. Отсветы заката отражались в парусах, на палубе пролегли длинные тени.

За кормой шипела и бурлила вода. Тереза подошла ближе к бортику посмотреть, как яхта вспенивает воду. Она долго стояла как загипнотизированная, не в силах отвести от воды взгляд. Пытаясь удержать равновесие, Тереза положила руку на перила и ощутила под ладонью шероховатость. Присмотревшись, увидела вырезанную на деревянной панели надпись: «Построена в 1934 – восстановлена в 1991».

До них докатилась высокая волна, яхта взмыла вверх, и Тереза поспешила вернуться к Гаррету. Он резко крутанул штурвал, и Тереза уловила улыбку, промелькнувшую у него на губах. Удалившись на безопасное расстояние от других судов, Гаррет попросил Терезу заменить его у штурвала. «Просто старайтесь держать его ровно», – сказал он и пошел поправлять паруса. Управившись с этим быстрее, чем в прошлый раз, он удостоверился, что курс выбран правильно, потом привязал к одному борту гик и накинул петлю на шпиль штурвала, закрепив таким образом руль.

– Ну вот, теперь он не сдвинется, – сказал он, похлопав по штурвалу. – Можем присесть, если хотите.

– А вам больше не нужно следить за курсом?

– Нет, для этого я закрепил штурвал. Иногда, когда ветер очень сильный и переменчивый, приходится стоять у штурвала постоянно. Но сегодня нам повезло с погодой – этим курсом мы можем идти довольно долго.

Солнце в вечереющем небе медленно снижалось к горизонту. Гаррет прошел к сиденьям и, смахнув с них соринки, сел. Подставив лицо навстречу ветру, Тереза тряхнула головой, отбрасывая волосы назад, и поймала на себе взгляд Гаррета.

Он и сам не знал, почему так внимательно присматривается к этой женщине. Но его определенно притягивала не только внешняя красота. Во всем ее облике сквозили ум и уверенность; чувствовалось, что она сама управляет своей судьбой. Для него эти качества значили очень много, без них ее красота превратилась бы в ничто.

Чем-то неуловимым она напоминала ему Кэтрин. Наверное, выражением лица, особенно когда мечтательно смотрела на воду. Мысли Гаррета снова унесли его в тот день, когда они с Кэтрин последний раз вышли в море. Чувство вины опять сжало ему сердце, но он приказал себе не думать об этом. Гаррет машинально расстегнул ремешок наручных часов, ослабил его, потом опять застегнул.

– Здесь действительно необыкновенно красиво, – сказала наконец Тереза, поворачиваясь к нему. – Спасибо, что пригласили меня.

Он был рад, что она нарушила молчание.

– Не стоит благодарности. Иногда даже приятно выйти на яхте в компании.

Она улыбнулась, не совсем понимая, что он имеет в виду.

– Разве обычно вы выходите в море один?

Он откинулся назад и вытянул ноги.

– Обычно – да. Знаете, помогает развеяться после трудового дня. Как только я выхожу в море, ветер мгновенно уносит все неприятности. Даже если на работе была масса проблем.

– Разве занятия дайвингом связаны с какими-то проблемами?

– Нет, это как раз приятная часть работы. Но, помимо занятий как таковых, есть еще бумажная волокита, есть люди, которые в последний момент отменяют занятия, есть магазин, в котором нужно постоянно пополнять запас товаров и следить за разнообразием ассортимента.

– Понятно. Но вам нравится ваша работа?

– Да. Я не променял бы ее ни на какую другую.

Повисла пауза. Гаррет снова поправил ремешок часов.

– А чем занимаетесь вы, Тереза? – Этот вопрос он приготовил заранее, зная, как нелегко поддерживать беседу с незнакомым человеком.

– Я веду рубрику в «Бостон таймс».

– Вы проводите здесь отпуск?

Она чуть задержалась с ответом.

– Можно сказать и так.

Он кивнул – другого ответа он и не ждал.

– И о чем же вы пишете?

Тереза улыбнулась.

– О воспитании детей.

Она заметила удивленное выражение его глаз – обычная реакция мужчин, которым она сообщала эту информацию.

Лучше выложить ему все сразу, сказала она себе и продолжила:

– У меня есть сын. Ему двенадцать лет.

Гаррет слегка выгнул бровь:

– Двенадцать?

– А что в этом удивительного?

– Но вы выглядите слишком молодо для того, чтобы иметь двенадцатилетнего сына.

– Спасибо за комплимент, – сказала она с усмешкой, не попавшись на его удочку. Она пока не чувствовала себя готовой назвать свой истинный возраст. – Но ему действительно двенадцать лет. Хотите взглянуть на его фотографию?

– Конечно.

Тереза достала бумажник, вытащила фотографию и показала Гаррету. Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Терезу.

– Он похож на вас. Симпатичный парнишка.

– Спасибо.

Убрав фотографию в бумажник, она спросила:

– А у вас есть дети?

– Нет. – Он покачал головой. – У меня нет детей. По крайней мере мне об этом неизвестно. А как зовут вашего сына?

– Кевин.

– Он сейчас с вами?

– Нет, он с отцом в Калифорнии. Мы разошлись несколько лет назад.

Гаррет понимающе кивнул и оглянулся на яхту, проплывающую в отдалении. Тереза тоже следила за ней какое-то время и вдруг заметила, как тихо в открытом океане по сравнению с переполненным судами каналом. Здесь были слышны только тихий плеск воды и хлопанье паруса. Их собственные голоса звучали тоже как-то иначе, словно став частью окружающего пространства.

– Могу предложить вам экскурсию по яхте, – сказал Гаррет.

Она кивнула.

– С удовольствием.

Гаррет поднялся и на всякий случай еще раз проверил парус. Открывая дверь каюты, он вдруг остановился, застигнутый врасплох неожиданным воспоминанием.

Кэтрин сидела за маленьким столиком с откупоренной бутылкой вина. В маленькой вазочке с одним-единственным цветком отражалась зажженная свеча. Яхта тихо покачивалась на волнах, и пламя отбрасывало вокруг колеблющиеся тени. В каюте царил полумрак. Кэти загадочно улыбалась.

– Я решила преподнести тебе сюрприз, – сказала она. – Мы давно уже не сидели при свечах.

Гаррет бросил взгляд на портативную газовую плитку. Рядом с ней стояли два лотка, завернутых в фольгу.

– Когда ты успела закупить это богатство?

– Пока ты был в магазине.

Тереза тихо обошла Гаррета, сделав вид, что не заметила, как он застыл на пороге каюты, и Гаррет был благодарен ей за молчание.

Слева от Терезы находилась широкая длинная скамья, на которой при необходимости можно было вполне комфортно устроиться на ночь; рядом стоял маленький столик на двоих. Около двери висел умывальник, рядом расположился небольшой холодильник, на котором стояла газовая плитка. Прямо напротив двери находилась другая дверь, ведущая в спальное помещение.

Гаррет посторонился, чтобы Тереза могла как следует разглядеть комнатку. Он не стал нависать над ней, как сделали бы другие мужчины, а, напротив, освободил ей пространство. Она все время чувствовала на себе его взгляд, хотя сам он, похоже, не замечал того, что не спускает глаз со своей гостьи.

– А снаружи не скажешь, что здесь так много места, – заметила Тереза, осмотревшись.

– Да, я знаю, – немного осипшим голосом откликнулся Гаррет и кашлянул, чтобы прочистить горло. – Удивительно, правда?

– Не то слово. Здесь есть все, что нужно для жизни.

– Так и есть. Я собирался плыть на ней в Европу, но друзья меня отговорили. Но все равно меня греет мысль, что при желании я могу это сделать.

Гаррет подошел к холодильнику и достал банку кока-колы.

– Может быть, теперь выпьете чего-нибудь?

– Пожалуй.

– Что вы предпочитаете? У меня есть кола и севен-ап.

– Севен-ап.

Он протянул ей банку. На секунду их пальцы соприкоснулись.

– У меня нет льда, но она достаточно холодная.

Тереза улыбнулась, вскрыла банку и, отпив глоток, поставила ее на стол.

Гаррет тоже открыл свою банку. Она сказала, что ее сыну двенадцать лет, думал он, посматривая на Терезу. Если она ведет свою рубрику в газете, значит, окончила колледж. Если она вышла замуж и родила ребенка после того, как окончила колледж, то ей должно быть лет на пять больше, чем ему. Нет, столько ей не может быть, это точно, хотя… в ее поведении чувствовалась зрелость; такая уверенность появляется только после того, как человек испытает множество взлетов и падений.

Тереза обратила внимание на висевшую на стене фотографию. На ней Гаррет Блейк стоял на пирсе, держа в руках здоровенную рыбину. На снимке Гаррет был значительно моложе. Он широко улыбался; такая жизнерадостная улыбка бывала у Кевина, когда тому удавалось забить гол.

– Я вижу, вы рыбак, – сказала Тереза, нарушив молчание.

Гаррет подошел ближе, и Тереза ощутила тепло, исходящее от его тела. От него пахло ветром и солью.

– Да, – тихо ответил он. – Отец занимался ловлей креветок, и я почти все детство провел на воде.

– Сколько лет этому снимку?

– Лет десять. Я как раз вернулся с каникул перед последним курсом в колледже. Проводились соревнования по рыбной ловле, и мы с отцом решили порыбачить пару дней в районе Гольфстрима. Там-то, в шестидесяти милях от берега, мы и поймали этого марлина. Я вываживал его семь часов: отец хотел показать мне, как ловили рыбу в старые добрые времена.

– И как же?

Гаррет рассмеялся.

– Благодаря этому уроку я в кровь стер себе ладони и на следующий день не мог пошевелить плечами. Дело в том, что леска не была рассчитана на такую крупную рыбу, поэтому мы то подтягивали ее, то отпускали, пока марлин не выбился из сил и уже не мог сопротивляться.

– Прямо как у Хемингуэя. Помните «Старик и море»?

– Да, на следующий день я тоже чувствовал себя стариком. Зато отец был хоть куда.

Она снова посмотрела на фотографию.

– А рядом с вами стоит ваш отец?

– Да, это он.

– Вы похожи.

Гаррет улыбнулся, не зная, можно ли это принять за комплимент. Он сел за стол, и Тереза устроилась напротив. Расположившись поудобнее, она спросила:

– Значит, вы учились в колледже?

Он встретился с ней глазами.

– Да, моя специализация – морская биология. Больше меня ничто не привлекало, а поскольку отец велел мне без диплома не возвращаться, я выбрал область, близкую к тому, чем хотел заниматься.

– Значит, вы открыли магазин…

Он покачал головой:

– Нет, не тогда. После учебы я работал в Морском институте Дьюка специалистом по глубоководному погружению, но там мало платили. Тогда я получил сертификат тренера и начал обучать студентов по выходным. Магазин я открыл несколько лет спустя. – Он приподнял одну бровь. – А вы?

Тереза сделала несколько глотков, прежде чем ответить.

– В моей жизни все намного прозаичнее. Выросла в Омахе в штате Небраска, пошла в школу в Брауне. Получив высшее образование, поработала в нескольких местах, но в конце концов осела в Бостоне. В «Таймс» я работаю уже девять лет, но свою рубрику мне доверили не так давно. До этого я была простым репортером.

– Вам нравится вести свою рубрику?

– Это хорошая работа, – ответила Тереза после некоторого раздумья. – Репортерская работа нравилась мне гораздо меньше. Теперь я могу забирать Кевина после школы, могу писать, о чем захочу, если это не противоречит теме моей рубрики. Мне хорошо платят, так что мне не на что жаловаться. Только…

Она на секунду умолкла.

– Мне не хватает новизны ощущений. Поймите правильно: я люблю свою работу, но иногда мне кажется, что я снова и снова пишу об одном и том же. Но даже это было бы не так трудно, если бы у меня не было массы забот с Кевином. Наверное, я типичная одинокая мать, разрывающаяся между работой и ребенком.

Он кивнул и мягко заметил:

– Жизнь не всегда складывается так, как нам хочется, верно?

– Наверное, – ответила Тереза и снова поймала на себе его пристальный взгляд. Ей показалось, что он не всякому сказал бы эти слова.

Она улыбнулась и наклонилась к Гаррету.

– Как вы отнесетесь к предложению поужинать? Я кое-что прихватила с собой.

– Прекрасно.

– Надеюсь, вы не откажетесь от сандвичей и холодного салата.

– Это намного лучше того, что обычно беру с собой я. Моя фантазия не распространяется дальше бургера. Где будем есть: здесь или на палубе?

– Конечно, на палубе.

Они подхватили свои банки с газировкой и вышли из каюты. В дверях Гаррет снял плащ с крючка и сказал:

– Вы идите, а я брошу якорь, чтобы не поправлять руль каждые несколько минут. Тогда мы сможем спокойно поесть.

Тереза прошла к скамье и начала доставать из корзинки провизию. На горизонте солнце погружалось в кучевые облака. Она выложила сандвичи, завернутые в целлофан, и два пластиковых контейнера с салатами.

Гаррет тем временем спустил паруса, и яхта почти сразу замедлила ход. Гаррет стоял спиной к Терезе, и она в который раз отметила его широкие плечи, мускулистые руки и узкую талию. Он производил впечатление очень сильного человека. Тереза никак не могла поверить, что находится с ним рядом. А ведь всего два дня назад она была в Бостоне… Нет, это просто фантастика.

Тереза посмотрела вокруг. Сгущались сумерки. Заметно похолодало, и усилился ветер. Когда яхта окончательно остановилась, Гаррет бросил якорь. С минуту он подождал, пока якорь опустится на дно, после чего занял место рядом с Терезой.