Текст книги "Сальто-мортале (сборник)"

Баламут

Учился я в школе, скажем прямо, не очень ровно, поскольку собирался стать великим спортсменом. А для спортсмена, так представлялось мне, главное – это сила, ловкость, скорость и выносливость.

Вернулся со сборов и вдруг узнал, что у нас появилась новая учительница по истории Наталья Николаевна, – женщина молодая и красивая. Я с облегчением вздохнул, потому что к тому времени я уже приобрёл незаурядный опыт, опираясь на который мог безболезненно морочить учителям голову. Молодая учительница, то есть человек без достаточного опыта работы, мне показалась лёгкой добычей.

Пока я отсутствовал, будучи на очередных соревнованиях, Наталья Николаевна вышла замуж. Об этом много болтали наши девчонки. «Ну-с, – подумал я, услышав девичью болтовню, – теперь ей вовсе не до нас». Но прозвенел звонок, и предчувствие тревоги овладело мной – я достаточно ясно осознал, что сегодня меня непременно вызовут к доске рассказывать про Ивана Грозного. Если бы оно посетило меня, когда я был дома, я бы непременно успел познакомиться с необходимым параграфом. Но моё шестое чувство в этот раз опоздало.

Оставался единственный, но очень верный ход – затянуть время, отведённое на опрос домашнего задания – то есть лишить «противника» инициативы, отодвинуть его грозный фронт как можно дальше и заставить его пробиваться к доске и журналу с изнурительными боями местного значения и так, чтобы даже в случае успеха он бы оказался в цейтноте и вынужден был, отложив опрос пленных, перейти к новой теме и следующему стратегическому плану.

– Наталья Николаевна, можно спросить? – я поднялся с места.

– Да, слушаю вас, – она обращалась к нам на вы – эту привычку молодые учителя наследуют вместе с университетским дипломом. Но затем она как-то сама собой стирается.

– Я слышал, вы вышли замуж?

– Однако, от вас ничего не скроешь. И что?

– Я хотел поздравить вас от всего класса.

– Спасибо. Садитесь.

Я сел, но тут же прервал её внимательное изучение журнала.

– А сколько вы планируете детей?

Учительница внимательно посмотрела на меня.

– Пять, – ответила она и вновь принялась разглядывать журнал.

– Круто! – оценил я. – А когда планируете первого?

Наталья Николаевна опять внимательно посмотрела на меня.

– Чем же вызван такой интерес?

– Не торопитесь с детьми. А вдруг вы разлюбите мужа, ну, сами понимаете, дело молодое. Разводы на каждом шагу. Я это к чему говорю, чтобы вы помнили, что к тому времени я уже стану совершеннолетним и на вас смогу жениться.

Одноклассники всегда были благодарны мне, хотя и считали меня легкомысленным. Но сейчас в классе воцарилась мёртвая тишина. Такой наглости от меня, видимо, не ожидали даже они, мои одноклассники.

Наталья Николаевна задумалась.

– В меня что, влюбиться нельзя? – я пытался держаться выбранных козырей.

– Почему же, можно. Вы с юмором, а я люблю людей весёлых. Но я люблю и образованных, и перед будущей свадьбой хочу убедиться, что вы, молодой человек, прекрасно знаете историю царствования Ивана Грозного. Так что милости просим к доске.

Я медленно поднялся, понимая, что пересолил свадебный каравай и теперь, вместо пиршественного стола, неизбежно плыву к позорному столбу.

– Пожалуйста, Николай, коротко и ёмко.

Я вышел к доске.

– Иван Васильевич Грозный, время царствования 1547–1584 годы, – начал я размеренно и, стараясь держаться тех скудных строк, какие успел подглядеть в раскрытом учебнике своего соседа. – Наталья Николаевна, не нравится мне Иван Грозный!

– Что же так? – отозвалась вдруг она с пониманием моей затруднительной ситуации и откинулась на спинку стула.

И я почувствовал самыми сокровенными уголками своего живота, что она приготавливается с наслаждением вернуть мне обратно все мои дерзости.

– Понимаете, Наталья Николаевна, у всех цари как цари, а у нас – то тупой, то бездарный. Вот взять того же Ивана Грозного, сколько он народу загубил? А опричники, как фашисты, устраивали карательные операции, жгли, вешали! А сколько царевичей передушили?! Цари против бояр, бояре против царей. На Западе – электричество, а у нас – свечи, там – паровозы, а у нас – полудохлые, заморённые лошади! Даже стыдно. Вот если бы я родился во Франции…

– А что вы знаете о французских королях?

– Ну, там всё в порядке, – невнятно ответил я, понимая, что о французских королях я даже приблизительно ничего не знаю. И напрасно заикнулся в их сторону.

– Мне всё понятно, но я думаю, что многие из вас немногое знают, а потому послушайте, что я сейчас вам расскажу. – Наталья Николаевна встала и пошла между рядами. – Иван Васильевич Грозный был достаточно привлекательным человеком: высокий, стройный, с ясным взглядом, прекрасный ритор, талантливейший писатель, философ – христианин, который ежедневно по нескольку часов посвящал церковным службам. В три года осиротел. Будучи семнадцати лет от роду взошёл на престол и, невзирая на все интриги, какие сплетали бояре за-ради своей власти и денег, простил всех: «Забудьте, чего нет и не будет. Оставьте ненависть, вражду», – сказал он с Лобного места народу и боярам.

– Куда вы, Николай? – прервала свой рассказ учительница. – Я за вас сейчас отвечаю урок, а вы даже постоять не хотите.

Я вернулся к доске.

– Иван Васильевич ввёл обновлённый Судебник, – продолжала Наталья Николаевна. – Навёл порядок на севере страны. А затем на южных рубежах усмирил казанских татар, терзавших разорительными набегами окраины России. Именно в царствование Ивана Грозного окончательно формируется русское самосознание и понимание государственности как общего дела и общего служения Родине. Это мировоззрение не претерпело изменений за все прошедшие четыреста лет! Но главное, сформировалась доктрина Русь – Третий Рим. Теперь об опричниках. Вы, Николай, говорите – фашисты. Параллель, которую вы проводите, просто невежественна, если не сказать – кощунственна, но я прощаю вам вашу необразованность. Надеюсь, что к истории своего Отечества вы научитесь относиться уважительно, если захотите узнать её. Кто не знает истории своей Родины, тот не может её любить.

Ивана Васильевича прозвали Грозным. Обратите внимание, не Жестоким, Кровожадным, а именно Грозным. Да, Иоанн родился во время грозы, но прозвище не закрепилось бы за ним, если бы не великая сила духа и политическая воля на пути государственного строения, которую проявил царь Иоанн. Я хочу быть грозным учителем, и стану им, если услышу на уроках столь безапелляционные заявления.

Когда бояре в очередной раз попытались втянуть его в интриги, царь создал отряд опричников – людей, на которых можно было положиться и которые решали вопросы государственной безопасности. Символами опричников были собачья голова и метла – это символы преданности и борьбы с предательством. Вот что вы должны были мне ответить сейчас.

– Замечательно, Наталья Николаевна! – рванул я наступившую тишину, понимая, что уже утонул и давно стою не у доски, а на илистом дне какого-то вонючего водоёма. – Да, всё так, Наталья Николаевна, но Иван Грозный, – а вы должны знать это! – был четыре раза женат, а я однолюб и женюсь на вас только один раз и всё! И до самой до вашей смерти.

Наталья Николаевна удивлённо смотрела на меня и почему-то молчала. Ребята тоже сидели не шелохнувшись. Потом она как-то грустно улыбнулась:

– Собственно да, я же старше. Хорошо, Николай, я не буду ставить вам двойку. Вы нас сегодня удачно развлекли, но следующий урок готовьте серьёзно. И вот ещё что, подумайте на досуге, и не только вы, но и все, – она обвела взглядом весь класс. – Я уверена, что человека, не знающего и не уважающего историю своей Родины, нельзя считать патриотом, такой человек не способен любить свою Родину. Подумайте, пожалуйста, об этом. А теперь, садитесь.

Одноклассники, предатели, после урока молчали. Поняли, что и сами не умнее меня. Спасибо так никто и не сказал. А ведь я кого-то сегодня выручил, и он, этот кто-то, не получил двойку.

Думаем вместе

Дело в том, что любая информация может быть как объективной, так и «заказной» – специально отобранной или сформулированной так, чтобы работать на политические или экономические интересы какой-либо группы людей. Жизненно важно стремиться с помощью своего природного любопытства воспринимать всё то, что принимают наши уши, с точки зрения исторической объективности и опираясь на статистические факты.

Худо то, что мы не знаем собственной истории, а порою и не хотим знать; поразительно, конечно, но вдруг стыдимся своих достоинств, своей чести. И всё-таки, объективности ради, сообщаю: за время правления Ивана Васильевича Грозного было казнено от трёх до четырёх тысяч человек, в том числе и отъявленных уголовников. Для объективности также скажу, что некоторые западные историки настаивают на цифре в двенадцать тысяч человек. Но почему-то мало кто знает, что в те же Средние века за время правления французских, испанских, английских и прочих европейских королей погибало в десятки раз больше людей. Здесь лучшим доказательством может стать только статистика.

Во Франции Карл V за время своего правления казнил более 100 тысяч своих подданных; в 1572 году за одну только Варфоломеевскую ночь Карл IX уничтожил 30 тысяч человек, а в последующие две недели ещё столько же. После этих событий Иван Грозный написал тестю Карла IX, императору Максимиллиану II: «А что, брат дражайшей, скорбиш о кроворозлитии, что учинилось у Францовского короля в его королевстве, несколко тысяч и до сущих младенцов избито; и о том крестьянским государем пригоже скорбети, что такое безчеловечество Француской король над толиком народом учинил и кровь толикую без ума пролил». (Подробнее: http://www.vm.ru/news/2013/08/23/5-strashnih-faktov-o-varfolomeevskoj-nochi-210730.html ). Генрих VIII казнил 72 тысячи насильно согнанных со своих земель крестьян за бродяжничество. Вам может показаться странным, но французы без комплексов, гордятся своей историей. Испанские короли мало чем отличались от своих собратьев во Франции – Филипп I уничтожил около 100 тысяч человек в Нидерландах, Филипп II за время своего правления казнил 25 тысяч человек уже собственного народа; в эти же Средние века в Германии за время восстания бедноты было казнено 100 тысяч человек. Эта повторяющаяся цифра сто тысяч, видимо, только и могла удовлетворить алчный аппетит европейских королей. В Англии, уже в девятнадцатом веке, за один 1831 год был вынесен 1601 смертный приговор. И в этой же хвалёной Англии надоевших жён мужья выводили на рынок и продавали, как скот.

Всеми давно замечено, что славянские женщины красивее европейских. Думаете, климат там другой или так им не повезло с красотою. Нет, ответ простой, в Средние века инквизиция сожгла более 100 тысяч женщин, признанных ведьмами. Инквизиторы-монахи, которым отношения с женщиной были запрещены, мстили им смертью, превратившись в женоненавистников, и гибли самые красивые, самые умные, самые достойные представительницы прекрасного пола. В России ничего подобного даже близко не было.

Дела просвещённой и гуманистической Европы в годы освоения Америки, жертвами которого стал не один десяток миллионов человек, я даже комментировать не буду, потому что убивали высокомерно и со знанием дела и женщин и детей, хладнокровно, и приговаривали: «Хороший индеец – мёртвый индеец». Большего человеконенавистнического варварства и злобы за всю мировую историю нигде и никогда не было. (Подробнее: статья «Демографическая катастрофа индейцев Америки» на wikipedia.org, http://www.ateismy.net/content/spravochnik/statistika/oxota_vedm.html ).

Народ, сохранивший свою историческую память – непобедим.

И последнее, кого ни спроси, все – патриоты, но так ли это, если он истории не знает и даже прошлым рода своего не интересуется, а то и откровенно стыдится своего рода-племени. Какой же он патриот? Сомневаюсь я.

Если о будущем своей страны не думает и ничего для неё не делает, а только потребляет и гадит, ломает и безумно пользует. Глянь вокруг, сколько мусора навалили, глянь, как по-варварски рубим и корчуем, сносим, травим и разрушаем, глянь, как живём небрежно, трусливо, равнодушно и против неправды молчим. Тот ли патриот, кто, живя удобно в Америке, гордится Россией? Нет, патриоты живут и работают дома, строят его, обихаживают, наследство охраняют и детям своим передать мечтают. Именно дом – это Родина, именно семья – это народ, именно будущее моего народа – моё будущее – и есть смысл моего ежедневного труда.

И только те, кто живёт завтрашним днём своей Родины, только те и живут счастливо, прочие медленно и верно умирают, даже если по усам мёд течёт, в будущее он, этот мёд, не попадает!

В помощь учителям и родителям

1. Главный герой рассказа с гордостью признаётся, что за годы учёбы в школе приобрёл «незаурядный опыт». Объясните, каким «опытом» гордится юноша?

2. Как описывает герой молодую учительницу Наталью Николаевну, почему считает её «лёгкой добычей»?

3. Что подсказывало юному герою его «шестое чувство»? Готов ли он был к уроку истории?

4. Как учительница убедила юного героя и его одноклассников в том, что знать историю своего Отечества не только необходимо и полезно, но и занимательно.

– Что нового из рассказа Натальи Николаевны открыли для себя именно вы?

5. Как вы думаете, почему молодой педагог не стала ставить двойку за невыученный параграф?

6. Какой урок извлёк герой из данной ситуации? Как вы считаете, повторится ли что-то подобное на последующих уроках?

Самостоятельная работа

1. Письменная работа. Великий русский философ Николай Бердяев сказал: «Чтобы идти дальше, нужно осмыслить прошлое и чётко представлять, что есть в нём значимого. Лишь тогда можно двигаться дальше». Объясните эти слова.

2. Как вы относитесь к школьному предмету «История России»? Какие темы, важные исторические даты вызывают у вас особый интерес? О чём хочется узнать подробней? Поделитесь своими мыслями с одноклассниками.

3. Пользуясь толковыми словарями, найдите значение слов: баламут, жестокость, нищета, патриот.

Молитва дьяволу

Великий праздник День Победы!

Весна. Уже подсохшая с солнечной стороны улица, но ещё грязная в тени, а за сараями и в ямах – со льдом и остатками снега. Мне было эдак лет пяток, о том, что я счастлив, я ещё не знал. Но в тот год я впервые узнал, а затем запомнил, что самым великим праздником для живущих в нашей стране является День Победы. В школу я не ходил, только с завистью наблюдал за старшими сёстрами и мелко пакостил разрисовывая каракулями их тетрадки. Пороли меня по заслугам и, как это было принято в деревне, основательно пороли. Я слёзно выл на разные голоса, отбывая наказание в углу и размазывая сопли, благодаря чему приобрёл к семи годам прекрасный и натренированный голос, приспособленный к исполнению самых сложных и модных песенных рулад. А модными были «Санта-Лючия» и «Джамайка»! Я без разбега поднимался до высот контральто, за что получал подзатыльники, и скатывался до низменного положения в уже изведанном мною лобном углу. Но в канун Дня Победы меня неожиданно помиловали и даже возвысили, утвердив перед гостями на крепком и обширном, как сцена, табурете. Я вкратце набросал перед зрителями самые эффектные фрагменты из своего репертуара, и мне долго аплодировали, но затем цинично пренебрегли моим талантом, предпочтя ему астматические звуки, доносившиеся из патефона.

Непосредственно 9 Мая маме выпало дежурство на станции, и мы с отцом пошли в «Погребок» – замечательное местечко, в котором можно было выпить пива, водки, разлитой в особенные толстые и гранёные рюмочки, отведать килечки, уложенной на тонкий кусочек хлеба и прикрытой кружочком варёного яичка. А дети, ожидавшие своих родителей, всегда могли полакомиться лимонадом и песочными коржиками, щедро присыпанными сверху жареным арахисом. «Погребок» размещался в старом купеческом доме, первый этаж которого был кирпичным и притопленным в землю, типа полуподвала, а второй этаж занимала редакция.

Полутёмный зал казался прохладным, несмотря на порядочные облака из табачного дыма, гулявшие подле светильников. Мужики старались курить украдкой, прикрывая папироски ладонью, точно моряки или разведчики. И дымили, как правило, куда-нибудь в угол или под стол, который тут же всплывал, точно палуба над вязким туманом, и только пивные кружки светились на нём, как сигнальные огни. Буфетчица – дама строгих нравов и таких же безупречных женских форм – прогоняла всех «куряк» на улицу. И тогда мужики ещё плотнее прижимались к круглой столешнице и аккуратно подливали в пивные фонари водочки – для пущей яркости и ясности.

Отец устроил меня на широком и уютном подоконнике, откуда, точно с мостика, я мог наблюдать за происходящим. Я с любопытством глазел по сторонам. За каждым столиком говорили о своём, но, в принципе, об одной и той же жизни и с одинаковым душевным старанием. В то время в «Погребке» по большей части прозябали фронтовики – в застиранных гимнастёрках, обколотых наградами. Многие из них имели тяжёлые и неизлечимые ранения и увечья. От неловкой суеты и тесноты награды позванивали как хрусталики, и эти звуки сливались с перезвоном пивных бокалов и музыкальными тактами, доносившимися из уличного репродуктора.

Если кто-нибудь вдруг задирал соседа, мужики, находившиеся поблизости, как по команде, хватали негодника и выпроваживали восвояси. Помню плачущих мужиков, это меня больше всего удивляло, но теперь я понимаю, война тогда надорвала всех. Война – она всегда, во все времена одинаковая. Вся страна воевала, вся страна отмечала День Победы, вся страна была во хмелю.

Вскоре я придремал, убаюканный уютным подвальным гамом. Отец разбудил меня, снял с подоконника, и мы вместе с ним и ещё с каким-то весёлым мужичком пошли к нам домой. Я тут же узнал, что новый друг отца был «однополчанин», и что они «в одних окопах умирали». У отца горели глаза, они вспоминали какие-то фамилии и воинские звания, а потом вдруг братались и плакали. Я стеснялся. Мне было неудобно за отца, который не стыдился своих слёз, говорил громко, и вообще был очень размашист.

Потом они сидели на кухне за столом, а я лежал на полатях и слушал воспоминания двух солдат. Отец вынес парадный китель с наградами, мужик показал свои на груди выцветшей гимнастёрки под гражданским пиджаком.

– А ты помнишь медсанчасть?!

– Хаживал.

– Надо же, а я не решился.

– А цистерну спирта?

– Ещё бы! Вот это была атака!

Они смеялись, потом вдруг вставали и, не чокаясь, выпивали водку за тех, кто не вернулся с войны. Захмелели они быстро. Пытались петь. Отец хорошо пел, но теперь за столом голос его срывался и он не мог закончить куплета. Потом вдруг позвал:

– Колька!

– Чё, пап?

– Пой!

– А что петь-то?

– А что хочешь, то и пой!

И я запел только что выученную песню «О чём, дева, плачешь». Я пел искренне, самозабвенно, с надрывом и тонкими руладами. Сидя на полатях, я не стеснялся, потому что никто не глазел на меня, я пел будто для себя.

Мужики слушали, изредка смахивали слезу, качали кудлатыми головами, а когда я затих, однополчанин вдруг с чувством рубанул воздух и матюкнулся.

Отец помаячил перед его носом пальцем и сказал:

– Не похабь. У меня малец, – и показал на меня.

Но не прошло и минуты, как мужик опять хватил забористо, да ещё и несколько слов по-немецки. Отец поднял его, вытащил в коридор, и попытался образумить, но тщетно. Потом раздался удар и что-то рухнуло. Вернулся отец один. Прибрался на столе. Скоро пришла с работы мама. Боевой товарищ спал в коридоре на полу. Я не помню разговоров отца и мамы, я уже спал на полатях, утомлённый впечатлениями прошедшего дня.

Утром меня разбудил разговор на кухне. За столом сидел отец, мать у печи. Зашёл однополчанин. Он тёр подбородок.

– Вчера драка была, что ли? – спросил мужик.

– Драка? – удивилась мама и посмотрела на отца.

– Была, маленько, – ответил отец.

– Ну, а я и думаю, почему челюсть болит, – мужик сморщился и опять потёр щетинистый подбородок. – Опохмелиться бы.

– Опохмелись, – ответил отец и налил однополчанину стакан огуречного рассолу.

Думаем вместе

Прошли годы, я слышал много того, чего вам услышать не желаю. Да, что греха таить, другой раз и сам хватанёшь сгоряча, а то и для убедительности, но если рядом пацанёнок какой или женщина, мат в горле застревает, потому что однажды отец сказал: «Не похабь!» Этот приказ алмазным резцом врезался в моё детское, ещё чистое и ничего не знающее сознание на всю жизнь.

В последние годы все острее становятся речи борцов за чистоту русского языка и иного фронта – естественной вседозволенности. Так кто же прав? Вопрос риторический, потому что ответ понятен всем, даже не очень умным и образованным людям. Мат, сквернословие – это плохо, всегда плохо, но особенно, если он не ограничен личными принципами и уважением к окружающим. Но надо понимать, что искоренить сквернословие как часть русского языка не удастся. Достаточно держать этот лексический арсенал в тёмном чулане и напоминать всем, не только юным бушующим душам, что там, в чулане, под крепким замком живут плохие слова.

В помощь учителям и родителям

1. Воспоминания героя переносят читателей в те годы, когда Кольке было всего пять лет. Он признаётся: «… о том, что я счастлив, я ещё не знал».

– Какие события рассказа доказывают то, что герой позитивно воспринимает мир, окружающих его людей? Ко всему относится по-детски наивно?

2. Празднование Дня Победы – особое событие для нашей страны. Безусловно, особенно дорог он тем, кто прошёл дорогами войны, – фронтовикам.

– Что вспоминает о войне отец мальчика и его товарищ?

– Что значит выражение автора: «потом вдруг братались и плакали…»?

3. Колькино исполнение песни «О чём, дева, плачешь», искреннее, самозабвенное, выбило у мужиков слезу. А вот однополчанин «вдруг с чувством рубанул воздух и матюкнулся».

– Каковы причины случившегося?

– Как на это отреагировал отец мальчика? Что произошло дальше?

– Какой урок на всю дальнейшую жизнь извлёк из этой истории наш герой?

Дополнительное задание

1. Некоторые современные «любители слова», стоящие на позиции вседозволенности, утверждают, что иногда «крепкое» словцо необходимо, ведь «из песни слова не выкинешь».

– Что вы думаете по этому поводу?

2. Письменная работа. Закончите данное предложение:

Рассказ «Молитва дьяволу» является предупреждением о том, что …

3. Дайте развёрнутый ответ на вопрос: Как следует относиться к русскому слову? Возможно, при ответе тебе помогут высказывания известных людей:

Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык – это клад, это достояние, переданное нам нашими предшественниками! Обращайтесь почтительно с этим могущественным орудием; в руках умелых оно в состоянии совершать чудеса (И.С.Тургенев).

Чтобы повысить качество своего языка, нужно повысить качество своего сердца, своего интеллекта (К.И.Чуковский).

Относитесь к родному языку бережно и любовно. Думайте о нём, изучайте его, страстно любите его, и вам откроется лицо безграничной радости, ибо безграничны сокровища русского языка (Вл. Луговской).

 
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный – речь
 

(И.Бунин).

4. Как относитесь к сквернословию вы? А ваши родители?

Самостоятельная работа

1. Пользуясь толковыми словарями, найдите значения слов: скверна, хамство, пошлость.