Текст книги "Печать русского символизма"

Глава вторая
ИЗДАТЕЛЬСТВА[26]26
  См. также главу «Издательства символистов», написанную Е. А. Голлербахом (Книга в России, 1895–1917 / под общ. ред. И. И. Фроловой. СПб: [Изд-во Российской национальной библиотеки], 2008. С. 228–276. Там же дается краткий очерк символистской периодики). Отметим также недавно вышедшую в США интересную книгу: Stone Jonathan. The Institutions of Russian Modernism: Conceptualising, Publishing and Reading Symbolism. Evanstone, 1ll.: Northwestern University Press, 2017.


[Закрыть]

Проблема собственной полиграфической базы для символистов в 1890-е гг. была весьма существенной, однако реальных возможностей ее решения у них почти не существовало. Обыкновенной практикой было издание за собственный счет, о чем писал Брюсов: «… Последние дни в Москве был план об издании „Chefs d’oeuvre“, основанный на закладывании моих золотых часов…»[27]27
  Брюсов Валерий. Дневники 1891–1910 / подг. к печ. И. М. Брюсовой; прим. Н. С. Ашукина. М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1927. С. 21. Данное издание представляет собой очень сокращенную и очищенную версию рукописного оригинала. Здесь и далее мы сверяли текст с рукописью и при необходимости вносили исправления.


[Закрыть]. Большинство книг наиболее «крайних» символистов (Брюсова, А. Добролюбова, Вл. Гиппиуса) издавались именно так[28]28
  В отличие от Е. А. Голлербаха мы не считаем возможным определить таким образом изданные книги как «Издательство В. Я. Брюсова» или «Издательство Н. Е. Пояркова».


[Закрыть]. Более респектабельным Мережковскому, З. Гиппиус, Минскому, Сологубу, Бальмонту удавалось находить то ли согласных на некоторый риск солидных издателей (так, Мережковские поддерживали отношения с А. С. Сувориным и книга стихов Д. С. Мережковского «Символы» вышла в издании Суворина), то ли меценатов на отдельные книги. Однако стремление к самоопределению как литературной группы требовало организации специфически символистского издательства, которое могло бы не только и даже не столько ориентироваться на коммерческий успех, сколько выполнять разнообразные «идейные» задачи. Именно эту функцию приняло на себя основанное в 1899 году издательство «СКОРПИОН»[29]29
  Название связано со знаком Зодиака, под которым оформлялась идея издательства. Ср., однако, соображение Н. В. Котрелева о добавочных обертонах в этом названии (Литературное наследство. Т. 98. Кн. 2. С. 27).


[Закрыть].

У истоков издательства стояли В. Я. Брюсов, К. Д. Бальмонт, Ю. К. Балтрушайтис и наименее причастный к литературе, но обладавший наибольшими средствами С. А. Поляков[30]30
  Выразительный портрет С. А. Полякова в старости см.: Овсянников Юрий. Рядом с книгами, вместе с книгами / публ. и прим. И. С. Ненарокомовой; вступ. заметка Якова Гордина; послесл. Михаила Долинского // Звезда. 2002. № 11. С. 215.


[Закрыть]. Мы не обладаем набором собственных высказываний основателей издательства о его целях и задачах, но можем предположить, что стремление основные усилия направить на книгоиздание, а не на создание журнала было основано, во-первых, на убеждении, что для ведения собственного повременного издания было явно недостаточно творческих сил, а во-вторых, – выпуск отдельных сборников более соответствовал общему индивидуалистическому духу раннего московского символизма[31]31
  В данном случае мы переформулируем мысль Н. В. Котрелева, много сделавшего для изучения издательской деятельности символистов (см.: Литературное наследство. Т. 98. Кн. 2. С. 19).


[Закрыть]. И книгоиздательская политика строилась в двух планах: с одной стороны, существовал уже известный спрос на специфически «декадентскую» книгу, а с другой – очевидно было стремление сформировать собственную аудиторию, постепенно приучающуюся к «новому искусству».

В предисловии к первому каталогу принципы издательства были сформулированы так: «Книгоиздательство „Скорпион“ имеет в виду преимущественно художественные произведения, а также область истории литературы и эстетической критики. Желая стать вне существующих литературных партий, оно охотно принимает в число своих изданий все, где есть поэзия, к какой бы школе ни принадлежал автор. Но оно избегает всякой пошлости ‹…› Широкое место отводит „Скорпион“ изданию переводов тех авторов, которые служат так называемому „новому искусству“ ‹…› Пора дать читателям возможность составить самостоятельное мнение о новых течениях в литературе. ‹…› Рядом с этим „Скорпион“ издает и произведения русских авторов, работающих в том же направлении»[32]32
  Каталог кн-ва «Скорпион». К началу 1902 г. М.: Скорпион, 1902. С. 5–6.


[Закрыть]. И на первых порах действительно произведения писателей европейского модернизма, русских символистов и историко-литературные работы имели для «Скорпиона» одинаково существенное значение, хотя и не были представлены равноправно.

Наибольшие надежды возлагались на альманах «Северные цветы», которому отводился и самый значительный тираж (так, альманах на 1901 год вышел тиражом 3 025 экземпляров). Это, по всей видимости, определялось попытками найти какое-то равновесие между стремлением к периодичности выступлений и одновременно к накоплению значительного художественного багажа. Стоит отметить, что далеко не случайно в первом альманахе были напечатаны произведения А. П. Чехова и И. А. Бунина, велись переговоры и с М. Горьким. Вторая часть этих устремлений была поддержана серией изданий самого начала 1900-х гг. – «Будем как Солнце» (1903), и два тома «Собрания стихов» (1904) К. Д. Бальмонта, «Tertia Vigilia» (1901) и «Urbi et Orbi» (1903) В. Я. Брюсова, «Собрания стихов» А. М. Добролюбова (1900), З. Н. Гиппиус (1903), Д. С. Мережковского (1903), Ф. Сологуба (1903), «Стихи и проза» И. Коневского (1903), «Золото в лазури» Андрея Белого (1904), «Прозрачность» Вяч. Иванова (1904). Этот набор книг давал возможность постоянным читателям «Скорпиона» представить себе символизм как уже почти классическую поэзию[33]33
  Посмертная книга стихов и прозы Коневского и «Собрание стихов» ушедшего из литературы Добролюбова даже и представлены были как сочинения классиков – с апологетическими статьями и наукообразными комментариями.


[Закрыть], что поддерживалось совершенно и отчетливо выраженной ориентацией на традицию пушкинского времени. Заимствованием названия своего альманаха непосредственно из 1820-х годов и выпуском «Писем Пушкина и к Пушкину: Новые материалы, собранные книгоиздательством „Скорпион“» (М., 1903) и «А. С. Пушкин. Труды и дни: Хронологические данные, собранные Николаем Лернером» (М., 1903) издательство прямо перекидывало мост из своего времени в пушкинское.

Первой книгой «Скорпиона» была драма Г. Ибсена «Когда мы, мертвые, проснемся» (1900) в переводе Балтрушайтиса и Полякова; за нею последовали сочинения К. Гамсуна, Г. д’Аннунцио, А. Шницлера, Э. По, Ст. Пшибышевского, П. Верлена, О. Уайльда, Э. Верхарна, Ш. ван Лерберга, М. Метерлинка и других западно-европейских авторов. Иностранный отдел «Скорпиона» никогда не был нацелен на сколько-либо исчерпывающее представление даже тех авторов, которые там издавались (лишь По и Пшибышевский были представлены собраниями сочинений, причем второе не было закончено), но непременное включение иностранной литературы в репертуар было обязательным, поскольку обозначало европейский контекст русского символизма. Даже при том, что планы на осуществление нескольких антологий переводных поэтических текстов[34]34
  Подробнее об этом, а также обо всем круге проблем, связанных с изданием иностранной литературы в «Скорпионе», см.: Котрелев Н. В. Переводная литература в деятельности издательства «Скорпион» // Социально-культурные функции книгоиздательской деятельности. М., 1985. С. 168–133.


[Закрыть] не осуществились, репертуар этого раздела выглядит весьма внушительно.

С началом выпуска журнала «Весы» значительная часть функций издательства перешла к нему, именно он стал отныне считаться важнейшей составной частью издательской деятельности (во всех каталогах «Скорпиона» «Весы» фигурируют как интегральная часть его продукции). Издательство постепенно утрачивает «декларативный» характер, превращаясь в солидную фирму, сохраняющую, однако, свою ангажированность. К наиболее заметным книгам, выпущенным «Скорпионом» в 1900-х и начале 1910-х гг. относятся практически все сборники стихов, прозы и переводов Брюсова до «Стихов Нелли» и «Зеркала теней» (1912) включительно; четыре издания «Полного собрания стихов» (ни одно не было доведено, однако, до конца) и целый ряд отдельно опубликованных сборников Бальмонта; три из четырех «Симфоний» и «Серебряный голубь» Белого; «Нечаянная радость» Блока; двухтомник «Cor ardens» Вяч. Иванова; оба прижизненных сборника стихов Балтрушайтиса. Охотно печатал «Скорпион» и книги писателей младшего поколения – «Разные стихотворения» Ю. Верховского, стихи и прозу М. Кузмина, «Жемчуга» Н. Гумилева.

Издательская деятельность «Скорпиона» в том виде, как он существовал, не могла быть коммерчески выгодной[35]35
  См.: Гречишкин С. С. Архив С. А. Полякова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л.: Наука, 1980. С. 6–9.


[Закрыть], и приблизительно с 1913 г. она постепенно сходит на нет (последняя опубликованная книга – «Поэзия как волшебство» Бальмонта, 1915 [на обложке – 1916]). Последнее же из документальных свидетельств о существовании «Скорпиона» относится к августу 1918 года.

В начале 1903 г. возникает второе как по времени, так и по значимости символистское книгоиздательство – «ГРИФ». В феврале-марте этого года Брюсов записывал в дневнике: «Борьба за новое искусство. Сторонники были „Скорпионы“ и „Грифы“ (новое книгоиздательство). ‹…› С Грифами я познакомился так. Затеяли они издавать журнал ‹…› После они издали альманах „Гриф“ – серый и по обертке, и по содержанию»[36]36
  Брюсов Валерий. Дневники. С. 130–131.


[Закрыть]. Основной движущей силой нового издательства был С. А. Соколов, человек незаурядной энергии, сам поэт, хотя явно второго ряда. Подобно «Скорпиону», «Гриф» возникал как сугубо «идейное» издательство и даже литературный кружок[37]37
  См., напр., в письме Блока к матери от 14–15 января 1904 г.: «После чаю едем на собрание „Грифов“» (Блок Александр. Собр. соч.: в 8 т. М.; Л.: ГИХЛ, 1963. Т 8. С. 83).


[Закрыть], однако даже близкие к издательству люди, как Андрей Белый, ощущали, что, как он писал А. Блоку, «„Грифы“ – люди ‹…›, не имеющие столь определенного внутреннего пути, как, например, Брюсов, Балтрушайтис и т. д.»[38]38
  Письмо Андрея Белого к Блоку от первой половины ноября 1903 // Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903–1919 / публ., предисл. и коммент. А. В. Лаврова. М.: Прогресс-Плеяда, 2001. С. 118.


[Закрыть]; так же в общем полагал и сам Блок, в письме к С. М. Соловьеву резюмируя: «„Гриф“ – положительная подделка и большой грех против искусства по отношению к людям (публике) ‹…› В последнее время подделки фабрикуются в неописуемых дозах…»[39]39
  Блок Александр. Собр. соч. Т. 8. С. 95–96. Письмо от 8 марта 1904 г.


[Закрыть].

Вместе с тем достаточно элитарный характер и ограниченные финансовые возможности «Скорпиона» предоставляли «Грифу» довольно значительную свободу в выборе авторов для своих альманахов и книжных изданий. Так, именно «Гриф» выпустил первую книгу стихов Блока «Стихи о Прекрасной Даме», когда основной вдохновитель «Скорпиона» Брюсов считал, что ее автор – «не поэт»[40]40
  Из письма Брюсова к П. П. Перцову осени 1902 года (См.: Перцов Петр. Ранний Блок // Александр Блок в воспоминаниях современников. М.: Худ. лит., 1980. Т 1. Т 202).


[Закрыть]. Среди изданий «Грифа», помимо трех альманахов, заполненных весьма неравноценной продукцией (четвертый, вышедший в 1914, носил «юбилейный» характер и не является представительным для издательства), две книги Андрея Белого («Возврат», 1905 и «Урна», 1909), ряд книг Бальмонта, «Истлевающие личины» Сологуба (1907), первая книга стихов М. Волошина (1910). Безусловной заслугой «Грифа» является выпуск посмертного «Кипарисового ларца» И. Анненского (1910; сам поэт начинал готовить книгу именно для «Грифа»). Однако для Соколова было принципиально важным также издание книг молодых или малоизвестных авторов, входивших в его литературное окружение: «Сквозь призму души» А. Курсинского (1906), «Молодость» Вл. Ходасевича (1908), «Sanctus amor» Н. Петровской (1907), «Navis nigra» (1912) А. Тинякова и др., а также своих собственных: «Алая книга» (1907) и «Летучий голландец» (1910). Этот принципиальный интерес привел его и к большому издательскому успеху – именно он открыл широкому читателю поэзию Игоря-Северянина («Громокипящий кубок», 1913, с предисловием Ф. Сологуба; в 1913–1915 гг. книга выдержала 7 изданий). Не прошел незамеченным сборник стихов молодого Ал. Н. Толстого «За синими реками» (1911). Подобная активность заставляла «Скорпион» задумываться о возникающей конкуренции, и в конце 1904 г. даже возник конфликт, когда Брюсов готов был отлучить от «Скорпиона» Андрея Белого, если тот не перестанет сотрудничать с «Грифом». Возникшие неприятности усилиями самого Брюсова и Вяч. Иванова удалось ликвидировать[41]41
  Литературное наследство. М.: Наука, 1976. Т. 85. С. 371–374. Комментарий С. С. Гречишкина и А. В. Лаврова.


[Закрыть], но некоторый осадок у участников ссоры все же остался. Вдобавок современники, присвоив Соколову определения вроде «литературных дел мастер»[42]42
  Ходасевич Владислав. Собрание сочинений: в 4 т. М.: Согласие, 1997. Т. 4. С. 328. Имени Соколова в очерке «О меценатах» он не назвал, поскольку тот был в то время жив.


[Закрыть], явно намекали на его нечистоплотность в финансовых делах.

Деятельность «Грифа» была не только неоднородна, но и весьма прерывиста. Поскольку финансовые возможности Соколова были не слишком велики, а книги редко имели коммерческий успех, издательство действовало с большими перерывами. С началом мировой войны Соколов ушел в армию и попал в немецкий плен, а издательство прекратило существование. Соколов занимался издательской деятельностью и в армии Деникина (так, в 1919 г. в Ростове он издал интересный журнал «Орфей» – к сожалению, только один номер). Уже в годы эмиграции он при финансовой поддержке монархистов организовал в Берлине издательство «Медный всадник», с символизмом уже никак не связанное, а предназначенное стать частью антикоммунистического сопротивления как в эмиграции, так и внутри СССР. Но это совсем особая глава в деятельности Соколова[43]43
  Специально об этом см.: Будницкий Олег. Братство Русской Правды – последний литературный проект С. А. Соколова-Кречетова // Новое литературное обозрение. 2003. № 64. С. 114–143; Базанов П. Н. Братство Русской Правды – самая загадочная организация Русского Зарубежья. М.: Посев, 2013; Богомолов Н. А. Сергей Соколов и Сергей Кречетов: литератор и политик // Псевдонимы русского зарубежья: Материалы и исследования / под ред. Манфреда Шрубы и Олега Коростелева. М.: Новое литературное обозрение, 2016. С. 219–234.


[Закрыть].

Главным инициатором третьего по объему изданного и по значению символистского издательства «МУСАГЕТ» был брат известного композитора и сам музыковед Э. К. Метнер, который стал мечтать об организации издательства и журнала «Культура» еще в 1907 году. Однако своими силами он был не в состоянии финансировать сколько-нибудь существенные замыслы, потому искал меценатов. Первоначально он планировал привлечь к делу издательства вдову богатого фабриканта М. К. Морозову (на ее средства существовало издательство религиозно-философской литературы «Путь»[44]44
  Подробнее о нем см.: Голлербах Евгений. К незримому граду: Религиозно-философская группа «Путь» (1910–1919) в поисках новой русской идентичности / под общ. ред. М. А. Колерова; вступ. ст. А. В. Лаврова. СПб: Алетейя, 2000; Он же. Издательство «Путь» // Книга в России, 1895–1917. С. 276–288.


[Закрыть]), однако потом нашел гораздо более устраивавший его вариант: меценатом издательства, получившего название по одному из наименований бога Аполлона[45]45
  Мусагет – водитель муз (др. – греч.).


[Закрыть], стала богатая немка Я. Фридрих, с которой Метнера связывали длительные и весьма сложные отношения[46]46
  Подробнее об этом и вообще о личности Метнера см.: Ljunggren M. The Russian Mephisto. [Stockholm, 1994]; пер. на рус. яз. Юнггрен М. Русский Мефистофель. СПб: Академический проект, 2001. Богатейший материал см. в изд.: Андрей Белый, Эмилий Метнер. Переписка 1902–1915: в 2 т. / публ. и коммент. А. В. Лаврова и Дж. Мальмстада; подг. текста Т. В. Павловой, А. В. Лаврова и Джона Мальмстада; вступ. ст. А. В. Лаврова. М.: Новое литературное обозрение, 2017.


[Закрыть].

Вопрос об организационных формах и финансировании был решен в конце 1909 г., первая книга – сборник стихов С. М. Соловьева «Апрель» – вышла в конце февраля – начале марта 1910 г.

Всего до 1917 г. издательство выпустило 44 книги[47]47
  Полный список см. в статье: Толстых Г А. Издательство «Мусагет» // Книга: Исследования и материалы. М.: Книжная палата, 1988. Сб. LVI. С. 130–133.


[Закрыть], издавало журнал «Труды и дни» и философский ежегодник «Логос». В 1930-е годы под маркой «Мусагета» Метнер издавал в Цюрихе переводы сочинений К. Юнга.

Однако значение «Мусагета» не исчерпывалось только изданными им книгами (хотя в их числе были три книги Белого, и среди них принципиальные сборники статей «Символизм» и «Арабески»; «Ночные часы», «Театр» и дважды изданный трехтомник стихотворений Блока; второе «Собрание стихов» З. Гиппиус; «Борозды и межи» Вяч. Иванова, а также шесть книг серии «Орфей», посвященной переводам мистической литературы). Для Метнера и других сотрудников издательства существенными особенностями его была принципиальность в подборе репертуара, а также стремление выйти за пределы только книгоиздательской деятельности, выразившееся в организации при «Мусагете» ряда кружков, где мэтры вели занятия с молодыми участниками, заинтересованными теми или иными проблемами, связанными с символизмом. Впоследствии многие участники этих кружков сделались участниками и активными строителями постсимволистского движения.

В формулирующей цели и задачи издательства статье Метнер писал: «… хочется верить, что жаждущая выразиться новая религиозная мысль ‹…› внесет достойнейший мотив в художественное творчество ‹…› и успеет проникнуть в замкнутые лаборатории философии, чтобы наряду с другими идеями принять участие в предстоящем метафизическом творчестве ‹…› Хочется ждать также благотворных результатов от соприкосновения двух изощренностей: формы современного искусства, в особенности, конечно, искусства слова, с изощренностью мысли современной т. н. научной философии; желательный был бы возврат богоискателей к искусству.»[48]48
  Метнер Эмилий. «Мусагет»: Вступительное слово редактора // Труды и дни. 1912, № 1. С. 55.


[Закрыть]. Выработка программы издательства, однако, была непростой, особенно из-за постоянно расходившихся интересов его основателей – Метнера, Андрея Белого, Эллиса, Вяч. Иванова. Сложность эта выразительно описана в письме Метнера к Белому от 26–29 июня 1911: «Мусагет, устраивая в стенах редакции и у дружественного Крахта лекции и собеседования, заключая союз с Логосом, выделяя издания Орфей ‹…›, вступая в блок с Блоком, отмежевываясь от Мережковских, не делая их в то же время своими врагами ‹…›, аннексируя творчество Вячеслава ‹Иванова›: устраняя в то же время деспотическое влияние его на общий характер издательства, объединяя лиц, связанных в ином, высшем плане, подводя итоги символистической идеологии минувшего периода ‹…›, Мусагет показал, что он не только книгоиздательство, но и общественная единица, хотя и очень небольшая»[49]49
  Андрей Белый, Эмилий Метнер. Переписка 1902–1915. Т. 2. С. 149–150.


[Закрыть].

Однако стремительно нараставшие кризисные явления в символизме и принципиальные разногласия между самыми близкими ранее друзьями затрудняли и собственно издательскую деятельность. Начало мировой войны повлекло за собой фактическое прекращение финансирования; германофильская ориентация издательства была неприемлема для общественной обстановки того времени; сам Метнер жил за границей. Хотя книги продолжали выходить, деятельность издательства постепенно становилась все менее значительной. Попытки коммерциализировать издательство были отвергнуты Метнером, и в результате деятельность «Мусагета» завершилась (уже упомянутые нами издававшиеся Метнером в 1930-е годы в Цюрихе под маркой «Мусагета» переводы сочинений К. – Г. Юнга уже практически никак не были связаны с предприятием 1910-х годов).

Еще один образец специфически символистского издательства создало петербургское книгоиздательство «ОРЫ», единоличным художественным и идеологическим руководителем которого был В. И. Иванов. Нам неизвестны источники финансирования его (по некоторым сведениям, в 1907 г. книги издавались на деньги жены Иванова Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, а далее, видимо, на паях[50]50
  См. недатированное письмо В. С. Гриневич к В. И. Иванову // РГБ. Ф. 109. Карт. 17. Ед. хр. 21. Л. 34.


[Закрыть]), однако ограниченное число изданий и их скромность заставляют предположить, что эти источники были весьма незначительны.

Под маркой «Ор» книги выходили в 1907–1912 гг. Очевидно, предел издательской деятельности поставил отъезд Иванова за границу в 1912 году, после которого он уже не вернулся в Петербург. Среди изданий, которых вышло всего 16, – в первую очередь книги самого Иванова («Эрос», 1907; «По звездам», 1909; «Нежная тайна. – Лепта», 1912), а кроме того – авторов его ближайшего тогдашнего окружения: «Тридцать три урода» и «Трагический зверинец» Зиновьевой-Аннибал, «Снежная маска» Блока, «Тайга» Г. Чулкова, «Лимонарь, сиречь: Луг духовный» А. Ремизова, «Перун» С. Городецкого, альманах «Цветник Ор: Кошница первая» (все – 1907), «Комедии» М. Кузмина (1908), «Стихотворения» В. Бородаевского (1909), «Идиллии и элегии» Ю. Верховского (1910), «Стихотворения» А. Скалдина (1912). Среди прочих планов издательства были «Ярь» Городецкого, «Звезда полынь» (другое предполагавшееся название «Ad Rosam») М. А. Волошина, стихи Кузмина, второй выпуск «Цветника Ор», «Эллинская религия страдающего бога» самого Вяч. Иванова и др.

Название издательства было заимствовано, как прикровенно указывал сам Иванов, у журнала Ф. Шиллера «Die Horen»[51]51
  Вряд ли прав М. Л. Гаспаров, полагающий, что название это заимствовано у Анри де Ренье (Гаспаров М. Л. Записи и выписки. М.: Новое литературное обозрение. С. 133).


[Закрыть]. В соответствии с этим он и формулировал для себя цели и задачи издательства, оберегая его от какой бы то ни было ограниченности и подчиненности предвзятым идеям[52]52
  См., напр., его протестующее письмо, перепечатанное из газеты «Товарищ»: Весы. 1907. № 9. С. 75–76.


[Закрыть], в то же время настаивая на возможности объединения писателей на основе общих не только эстетических, но и духовных устремлений. Именно поэтому, между прочим, не состоялось издание в «Орах» сборника Волошина: автор после расхождения с Ивановым счел неуместным сотрудничество в специфическом издательстве.

Наиболее плодотворный для «Ор» 1907 год завершился смертью Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, после чего издательская деятельность была приостановлена и возобновлена в 1909 г. уже с гораздо меньшей активностью. К тому же Иванов был глубоко уязвлен статьей Андрея Белого «Штемпелеванная калоша», где осуждались петербургские эпигоны символизма. Иванов посчитал, что марка фабрики резиновых изделий «Треугольник», которую имел в виду Белый, на деле пародирует треугольную издательскую марку «Ор» работы М. В. Добужинского[53]53
  См.: Белый Андрей. Начало века. М.: Худ. лит., 1990. С. 349–350. Статья Белого была напечатана – Весы. 1907. № 5. С. 49–52 (подп.: Борис Бугаев).


[Закрыть]. В итоге деятельность издательства оказалась весьма ограниченной по масштабам.

В 1910–1923 гг. в Москве существовало издательство «АЛЬЦИОНА», руководившееся А. М. Кожебаткиным, одновременно некоторое время бывшим секретарем «Мусагета». В своей деятельности он, однако, предпочитал ориентироваться на младшее поколение символистов, о чем отчетливо свидетельствует репертуар: «Счастливый домик» Вл. Ходасевича, «Старая сказка» Н. Львовой, «Orientalia» и две книги эссе М. Шагинян, «Обитель» Ю. Анисимова, две книги С. Клычкова, «Самовар» Б. Садовского, посмертная книга стихов Ю. Сидорова, «Весна после смерти» Т. Чурилина, две книги В. Эльснера и др. Из классиков символизма с издательством сотрудничали Белый (книга статей «Луг зеленый»), З. Гиппиус (сборник рассказов «Лунные муравьи»), Брюсов (предисловия к первому изданию книги Львовой, переводу «Записок вдовца» П. Верлена, редактирование книг[54]54
  В 1917 г. не для продажи «Альциона» выпустила ограниченным тиражом сборник эротических стихов древнеримских поэтов на языке оригинала и в переводах Брюсова под заглавием «Erotopaegnia».


[Закрыть]). Круг авторов «Альционы» был представлен в одноименном альманахе. Судя по всему, средства издательства были крайне ограниченными (Кожебаткин регулярно оказывался замешан в финансовых и иных скандалах[55]55
  См. о нем и его ранней деятельности: «Кожебак!.. Да ведь это хуже, чем гусак!!!». Письма Андрея Белого к А. М. Кожебаткину / предисл., публ. и коммент. Джона Малмстада // Лица: Биографический альманах. СПб: Феникс; Дмитрий Буланин, 2004. Вып. 10. С. 127–176.


[Закрыть]) и потому стать солидным центром объединения символистов оно не смогло, хотя изданные им книги отличаются высокой полиграфической. культурой и нередко иллюстрированы известными художниками (С. Ю. Судейкин, Н. С. Гончарова, М. С. Сарьян, Г. Б. Якулов, обложки делали также Н. П. Крымов, А. А. Арапов, С. Т. Коненков).

Еще более эпизодический и менее существенной была деятельность других издательств, ориентированных на творчество символистов. В 1906–1908 несколько весьма значимых для символизма книг выпустило издательство журнала «Золотое руно» («Злые чары» Бальмонта, «Земля в снегу» Блока, «Пламенный круг» Сологуба; помимо этого была издана «Исповедь» мецената «Золотого руна» Н. П. Рябушинского). Для выпуска альманаха «Факелы» было оформлено одноименное издательство, которое по первоначальному замыслу предполагалось сделать лишь частью солидно задуманного предприятия, куда вошел бы также театр[56]56
  Более подробно о планах «Факелов» см.: Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов в 1903–1907 годах: Документальные хроники. М.: Изд-во Кулагиной – INTRADA, 2009. С. 137–178; Галанина Ю. Е. Мейерхольд на Башне Вяч. Иванова // Башня Вячеслава Иванова и культура серебряного века. СПб: Санкт-Петербургск. гос. ун-т: Филол. фак., 2006. С. 187–205 (там же – ссылки на предшествующую литературу)


[Закрыть]. Однако из этого плана вышло очень немногое: были изданы три альманаха и несколько книг (большая часть – под маркой Д. К. Тихомирова, купившего издательские права у Г. И. Чулкова).

Символисты издавали свои книги не только в ангажированных издательствах. Нередко они предпочитали обратиться к какому-либо коммерческому предприятию, чтобы получить за произведение, предполагаемое быть доходным, существенный гонорар. Часто эти контакты оставались временными или вообще одноразовыми. Из относительно стабильных назовем активные публикации Мережковского в издательстве М. В. Пирожкова[57]57
  Подробнее см.: Эльзон М. Д. Издательство М. В. Пирожкова // Книга: Исследования и материалы. М.: Книжная палата, 1986. Сб. LIV. С. 159–185.


[Закрыть], переводы иностранной литературы, связанной с западным «новым искусством» и осуществлявшиеся символистами, охотно принимали на себя предприятия типа издательства «Пантеон»[58]58
  Голлербах Е. А. Петербургское издательство «Пантеон» (1907–1912) и его место в истории символистского книгоиздания // Наука о книге: Традиции и инновации: в 4 ч. М.: Наука, 2009. Ч. 1. С. 113–115; Он же. Семейные ценности: Федор Сологуб в издательстве «Пантеон» // Федор Сологуб: Биография, творчество, интерпретации. СПб: Коста, 2010. С. 39–73; Александр Блок в «Пантеоне» и «Всемирной литературе»: Письма к З. И. Гржебину и П. О. Морозову // Гречишкин С. С., Лавров А. В. Символисты вблизи: Статьи и публикации. СПб: Скифия, 2004. С. 316–332. Фактическим руководителем издательства был З. И. Гржебин.


[Закрыть] или М. и С. Сабашниковых (которое выпустило в 1921 «изборник» Бальмонта «Солнечная пряжа» и планировало ряд других подобных сборников, в том числе известны тексты книг Блока[59]59
  Был напечатан спустя много лет: Блок А. А. Изборник / изд. подготовили К. М. Азадовский и Н. В. Котрелев. М.: Наука, 1989.


[Закрыть], Сологуба и Кузмина). Особо, однако, следует отметить крупную издательскую фирму «ШИПОВНИК», основанную С. Ю. Копельманом и З. И. Гржебиным в 1906 г. и ориентированную на творчество «неореалистов» (преимущественно Л. Н. Андреева, который имел значительное влияние на издательскую политику и составление одноименных альманахов), но охотно печатала и тех авторов-символистов, которые ориентировались на использование традиционных литературных ходов и уже обладали высокой литературной репутацией. Постоянными авторами «Шиповника» стали Ф. Сологуб и А. Ремизов (издавались не только их отдельные произведения, но и собрания сочинений), печатались Бальмонт («Птицы в воздухе», 1908, «Зеленый вертоград», 1909), Белый («Пепел», 1909), Блок («Лирические драмы», 1908). Один из организаторов «Шиповника» З. И. Гржебин издавал за свой счет произведения близких к символизму авторов (например, повесть М. Кузмина «Приключения Эме Лебефа»). Издательская деятельность «Шиповника» продолжалась до 1922 г., когда после появления в свет первого альманаха из предполагавшейся новой серии издательство было закрыто советскими инстанциями[60]60
  Подробнее см.: Книга в России, 1895–1917. С. 164–172 (раздел написан Д. Ю. Шерихом).


[Закрыть].

Уже в эпоху кризиса символизма возникло издательство «СИРИН», руководившееся богатым сахарозаводчиком М. И. Терещенко. Оно было создано в октябре-ноябре 1912 г. Среди постоянных советчиков издателя находились А. М. Ремизов (описавший свою деятельность в специальной дневниковой тетради «Сирин»[61]61
  ИРЛИ. Ф. 256. Опубликовано: «Сирин» – дневниковая тетрадь А. Ремизова / предисл., публ. и прим. А. В. Лаврова // Алексей Ремизов. Исследования и материалы. СПб; Салерно, 2003.


[Закрыть]) и Иванов-Разумник, охотно приглашавшие к сотрудничеству тех символистов, которые к тому времени успели составить себе имя и книги которых успешно расходились. Но по настояниям Ремизова, Иванова-Разумника, Блока (с самого начала близко стоявшего к издательству) Терещенко был готов печатать некоторые книги и в ущерб себе. Так, значительная часть альманаха «Сирин» была заполнена романом Андрея Белого «Петербург», который был вдобавок выпущен и отдельным изданием (представляющим собою сброшюрованные вместе листы альманаха).

Основные издания «Сирина», помимо трех выпусков альманаха, – собрания сочинений А. М. Ремизова, Ф. Сологуба, В. Я. Брюсова (все – незавершенные). Среди планировавшихся, но не воплотившихся – собрания сочинений Блока и Белого, о которых уже существовала договоренность и даже предпринимались усилия по подготовке рукописей. Издательство закрылось весной 1915 в связи с активным участием Терещенко в финансировании различных военных программ.

Последним заметным символистским издательством был «АЛКОНОСТ», существовавший в 1918–1923 гг. (Петроград; в 1923 г. книги издавались также в Берлине) под руководством С. М. Алянского и ближайшем участии Блока и Белого. Значительную роль при начале издательства сыграл также Вяч. Иванов. Однако существование издательства в годы окончательного распада символизма не дало ему возможности быть издательством сугубо ангажированным. Главным для владельца издательства являлась его личная дружба с Блоком, которая в значительной степени определила книжный репертуар. Среди изданий «Алконоста» – большинство послереволюционных книг Блока (в том числе два собрания сочинений, 1923) и первое издание его биографии, написанной М. А. Бекетовой, «На перевале» (три части), «Христос воскрес», «Королевна и рыцари» и «Первое свидание» Белого, «Младенчество» Вяч. Иванова, «Заветные сказы» Ремизова, ряд книг А. Ахматовой. Значительную роль для этого этапа существования символизма играл альманах «Алконоста» «Записки мечтателей» (6 выпусков). После смерти Блока и отъезда за границу Белого издательство лишилось своих идейных руководителей и продержалось уже недолго.

Ряд книг символистов и близких к ним писателей выпустил в послереволюционном Петрограде «ПЕТРОПОЛИС»[62]62
  Подробнее см.: Лозинский Г Petropolis // Временник Общества друзей русской книги. Париж, 1928. Вып. 2. С. 33–158; перепеч.: Книга: Исследования и материалы. М.: Книжная палата, 1990. Вып. 59. С. 158–162; репринтное воспроизведение. М.: Собрание, 2007; Тимофеев А. Г Михаил Кузмин и издательство «Петрополис»: Новые материалы к истории «русского Берлина» // Рус. лит. 1991. № 1. С. 189–204.


[Закрыть], действовавший под руководством Я. Н. Блоха и А. С. Кагана. Задешево купив в голодные годы права на издания у многих писателей, ряд книг выпустил З. И. Гржебин под маркой «ИЗДАТЕЛЬСТВО З. И. ГРЖЕБИНА» (преимущественно уже в Берлине). Отдельные книги символистов издавали другие частные издательства и даже Государственное издательство (4 книги стихов Брюсова, «Звезда» Андрея Белого, «Великий благовест» Ф. Сологуба, «Песни рабочего молота» К. Бальмонта), но в систему это уже не складывалось.

Основным итогом активного существования символистских издательств стала перемена самого представления о целях и задачах книгоиздания. Относясь по общему типу к «идейным» предприятиям начала века, издательства символистов, начиная со «Скорпиона», видели свою задачу не только в том, чтобы познакомить читателей с кое-как подобранной литературой определенной ориентации, но стремились представить наиболее значительные художественные достижения в соответствующей области. Для этого они устанавливали разного рода льготные условия для авторов и художников, готовы были ждать интересующую их книгу долгое время (так, работа Вяч. Иванова над книгой «Cor ardens» тянулась – уже на стадии редакционных обсуждений, набора и корректур – около пяти лет), создавали особый тип современной книги, где все элементы издания (бумага, шрифт, набор, художественное оформление) находились в гармонии. Столь пристальное внимание вызывалось отношением к поэтической книге (и уже как следствие – к сборнику прозаических произведений) как к особому единству всех сторон содержания, с которым должна была гармонировать и внешность книги. В свою очередь уже установившаяся традиция оформления заставляла автора тщательно следить за внутренней уравновешенностью сборника. Очень редко следуя традиции «роскошной» книги XIX и начала XX в., символистские издательства в то же время создали особый, повышенный стандарт книжного искусства для изданий практически массовых.

Соответственным образом такие устремления в области книжного дела решительным образом повлияли на возникновение нового типа журнала, образцы которого были созданы «Весами» и «Аполлоном». Стремление издателей к единству формы и содержания книги было перенесено и на литературный журнал, тем самым делавшийся не просто собранием разнородных материалов, объединенных лишь проблематикой, но это единство довершалось и общей концепцией внешнего представления собранных материалов.