Текст книги "Губитель максаров"

Этот второй вернулся с полдороги. За ним на телеге везли пропавшего соглядатая. Правил телегой сын старосты того самого рудничного поселка, где, как поговаривали, объявился необычайно удачливый и дерзкий игрок в кости.

Соглядатай был худ, грязен, небрит, однако невредим. Вот только он почему-то не умел ни ходить, ни говорить, ни самостоятельно питаться, ни проситься по нужде. Рефлексы у него были как у новорожденного ребенка.

Два необъяснимых происшествия, случившиеся в одном и том же месте, уже можно было рассматривать как систему. Сын старосты толком ничего объяснить не мог, и Хавр сам отправился в забытый богами и людьми поселок – как всегда, в одиночку и, как всегда, с полным сундуком золота.

Предпринятое по горячим следам расследование показало, что примерно в то же время, когда в поселке появился тихий идиот, не способный даже держать в руках ложку, из пекарни исчез подручный – угрюмый косноязычный парень с вечно бритым черепом и сухой левой рукой.

Сам пекарь об этой пропаже никому не сообщал, но добрые люди и так догадались. А иначе чем еще можно было объяснить столь кардинальную смену ассортимента пекарни? Вместо рассыпчатых пирожных, слоеных пирожков и сдобных булочек пошли пресные, малосъедобные караваи. Да вдобавок еще пекарь объявил о срочной распродаже имущества.

Последнее обстоятельство позволило Хавру вполне легально проникнуть в интересующий его дом. Сначала обсудили цену, весьма далекую от реальности (весь этот захолустный поселок, наверное, не стоил таких денег). Потом Хавр напрямую изложил цель своего визита и предложил сумму, втрое превышающую первоначальную. Против такого искушения ни сам пекарь, ни его дочка устоять не смогли.

Взамен Хавр получил подробное описание жизни подручного с момента его первого появления в поселке и до самого последнего дня (за исключением разве что его сексуальных подвигов, оставшихся тайной и для самого пекаря), полный перечень товаров, закупленных Окшем в лавках и на рынке, а также возможность осмотреть подвал, где якобы создавалось новейшее кулинарное оборудование.

Убедившись, что из корыстолюбивого пекаря больше ничего путного не вытянешь, Хавр потихоньку запустил слух, что готов заплатить премию за любые сведения о пропавшем мальчишке. Такие сведения были ему немедленно предоставлены, но в них содержались только заведомая ложь, искренние заблуждения да всевозможные домыслы. Поговаривали даже о том, что несчастный калека утопился от неразделенной любви к дочке пекаря. Впрочем, щедрый Хавр платил и за ложь, только не очень много.

Когда сбор фактов был закончен, пришло время их осмысления. Ясно было, что мальчишку спугнул соглядатай, полной мерой заплативший за свою неосторожность (ну зачем ему, спрашивается, было соваться прямо к дому пекаря?). Способ, которым Окш расправился с опасным для себя человеком, а также знаменитый сеанс игры в кости косвенно подтверждали, что он имеет отношение к расе максаров. Впрочем, об этом Хавр догадывался и раньше.

Самые опытные и знающие рудничные мастера, ознакомившись со списком приобретенных Окшем инструментов и материалов, только развели руками. Речь здесь с одинаковой долей вероятности могла идти и о душевнобольном маньяке, и о гениальном изобретателе, достойном наследнике великих предков, в свое время построивших вокруг Страны максаров неприступную стену и создавших для своих угнетателей все поражающие клинки.

– Насчет клинков это, кажется, в самую точку сказано, – пробормотал Хавр себе под нос, когда мастера удалились. – Ведь не кастрюли же он там лудил в самом деле. К оружию мальчонку всегда тянуло, к оружию… Уж в этом-то он разбирается, наверное, даже получше, чем в булочках. На сей раз ему помешали, но он к своей задумке обязательно вернется. Боюсь, у моего приятеля Карглака в самое ближайшее время могут возникнуть неприятности… И не только у него одного. Ох, зря я впутался в это дело, зря… А может, как раз и не зря…

Когда Хавр вернулся в свой скромный, но с умом построенный и хорошо укрепленный дом, который он снимал в том самом поселке, где когда-то Окш обучался мастерству златокузнеца и где на улицах до сих пор можно было встретить впавшего в старческий маразм Урда Пучеглаза, его ожидал сюрприз.

Надежный человек из местных, которому Хавр доверил не только дом, но и казну, встретив хозяина на пороге, с самым невинным видом доложил:

– А у вас гость.

– Какой еще гость? Я не жду никаких гостей! – удивился Хавр, все свои явные и тайные дела вершивший не только в другом доме, но и в другом поселке, где под вывеской какого-то малозначительного религиозного братства располагалась его официальная резиденция.

Как домоуправитель ни тужился, но так и не смог назвать ни цели визита, ни даже имени этого странного гостя.

– Да как же ты его вообще в дом пустил? – возмутился Хавр.

Этим простым вопросом он окончательно поставил домоуправителя в тупик. Путаясь в каждой фразе, тот стал объяснять, что проявленное им гостеприимство, несомненно, имеет причину, но вот только какую именно, сейчас вспомнить невозможно… Дело приобретало зловещий оборот.

– И давно он здесь? – Хавр, осознав бесполезность патетических восклицаний, перешел к планомерному допросу.

– Давно. Вы только уехали, он сразу и явился.

– Про меня расспрашивал?

– Нет.

– Чем сейчас занимается?

– Считает деньги в ваших сундуках.

– Кто ему эти сундуки открыл?

– Я, – сказано это было так, словно домоуправитель не видел в своем поступке ничего предосудительного.

Тут уж Хавру пришлось задуматься всерьез. Промахи, допущенные домоуправителем, были столь немотивированы и ужасны, что могли свидетельствовать лишь о его абсолютной невиновности. Просто кто-то превратил исполнительного и честного малого в безответную марионетку. И Хавр даже догадывался, кто это мог быть. Впрочем, жизнь иногда преподносит любые сюрпризы…

– Какой этот гость из себя? – поинтересовался он. – Весь черный и с крыльями?

– Ну что вы! Обыкновенный человек, только неразговорчивый очень.

– Еще бы, – произнес Хавр с иронией. – Я внутрь зайду, а ты пока здесь покарауль. Но на этот раз в дом никого не пускай. Грудью стой.

– Можете не сомневаться! – горячо заверил его домоуправитель. – Мимо меня и муха не пролетит.

Хавр от досады только рукой махнул и прошел в жилые покои, не сняв ни дорожной одежды, ни оружия. Дверь в потайную комнату, где хранились полученные от Карглака сокровища и откуда подземный ход выводил прямо в находящийся на заднем дворе колодец, была настежь распахнута. Уже издали Хавр увидел, что крышки всех сундуков откинуты, а пол усыпан золотыми монетами.

Гость, нахально развалившийся на постели Хавра, хоть и был чрезвычайно худ, но в общих чертах выглядел как обыкновенный жестянщик. Только глаза у него были какие-то странные – не черносливы, как у других уроженцев этой страны, а угли, таящие в себе скрытый жар.

– Пусть будут благосклонны к тебе небеса и земли, – Хавр поздоровался первым.

– Боюсь, я не могу ответить тебе такой же любезностью, – буркнул гость, и сразу стало ясно, что никакой он не жестянщик.

– Это надо понимать как угрозу? Или как оскорбление? – поинтересовался Хавр, стараясь сохранить внешнюю невозмутимость.

– Понимай как хочешь…

– Можно я уберу золото обратно в сундуки? Не люблю беспорядок.

– Это мое золото, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнес гость. – И только я могу решать, как с ним поступить. Надеюсь, ты не забыл про это?

– Нет, максар, – ответил Хавр сдержанно. – Не забыл.

– Ты готов дать мне отчет об истраченных суммах?

– Готов. Хотя в казначеи к тебе не нанимался и счет монетам привык вести не штуками и даже не пригоршнями, а сундуками. – Хавр не хотел озлоблять максара, но и лебезить перед ним не собирался.

– Я одобрил бы такое поведение. Но только в том случае, если бы ты выполнил работу, за которую взялся. Пробираясь сюда, я надеялся найти страну в развалинах, в огне. Где война, где горы трупов? Почему мальчишки, которые, согласно нашему договору, должны были умереть, бегают по улицам?

– Подожди, максар. – Хавр, словно защищаясь от потока обвинений, скрестил перед собой руки. – Подожди… Я не обещал тебе разорить эту страну, а тем более уничтожить всех проживающих в ней мальчишек. На это ушло бы очень много времени и денег. Разговор у нас шел лишь об одном-единственном мальчишке, представляющем для тебя какой-то интерес.

– Ты хочешь сказать, что нашел его? – зловеще ухмыльнулся Карглак, ибо это был именно он, хотя и в другом облике.

– Почему бы и нет?

– Как можно найти человека, о котором ровным счетом ничего не известно? Чем искать в стае одну-единственную бешеную собаку, не лучше ли перебить всю стаю?

– Не торопись… Вот ты сказал, что об этом мальчишке ничего не известно. – Хавр старался не упускать инициативу в разговоре. – Однако это не так. Нам известен его примерный возраст. Кроме того, он имеет какое-то отношение к расе максаров, хотя ты и отказываешься подтвердить это. Следовательно, он должен отличаться от жестянщиков внешностью. Да и врожденные способности не позволят ему затеряться в толпе сверстников. Разве мало? Нельзя также забывать, что здесь он появился при крайне загадочных обстоятельствах и не имеет никакой родни. Даже по этим скудным приметам я отыщу нужного человека в самой многолюдной стране…

– Замолчи! – прервал его Карглак. – Я знаю, что ты искусен в пустословии. Но только меня на этот крючок не поймаешь. Человека я ценю не по словам, а по делам. Мне не нужны твои объяснения. Мне нужен мальчишка. Вот и подай его сюда.

– К сожалению, это невозможно. Только не надо впадать в бешенство! Выслушай меня до конца, и тебе все станет ясно. Мальчишку, который интересует тебя, жестянщики нашли невдалеке отсюда. Тогда он был еще младенцем. Кто-то искалечил его и бросил в безлюдном месте. Как вспоминают очевидцы, на ребенке живого места не было. Мешок перебитых костей. Рука чуть ли не оторвана. Череп размозжен. Похоже даже, его пытались похоронить. Тем не менее младенец выбрался из могилы, а впоследствии полностью оправился от ран и увечий. Разве это не наводит тебя на кое-какие размышления?

– Жестянщики живучи как кошки, – возразил Карглак. – Я сам не раз убеждался в этом. Твой случай ничего не доказывает.

– Верно, – кивнул Хавр. – Один-единственный случай не может служить доказательством. Это подтвердит любой законник. Но вот когда схожих случаев набирается целый короб, стоит задуматься… В том месте, где нашли младенца, я впоследствии обнаружил кости какого-то странного существа, похожего на громадную безногую ящерицу. Жестянщики называют таких созданий «рудокопами». Нынче они уже вымерли, а раньше верой и правдой служили максарам.

– Деваться им больше некуда было, вот и служили, – огрызнулся Карглак. – А до этого, в другом обличье, они были нашими врагами. Но я догадываюсь, куда ты клонишь.

– Правильно догадываешься. Легенда о Губителе Максаров связывает начало его жизни с одной из этих тварей.

– А ты, я вижу, большой любитель легенд. Да и сам умеешь сказки сочинять. Но меня, признаться, больше интересуют факты.

– Будут и факты, – пообещал Хавр. – Мальчишка вырос, ничем особым не проявляя себя, кроме способности к ремеслам. Благодаря этому его взяли на обучение в оружейную мастерскую, ту самую, которую ты однажды уничтожил. Там след мальчишки теряется. – Обо всем, что касается дальнейшей судьбы Окша Сухорукого, Хавр решил умолчать.

– Хочешь сказать, что мальчишка погиб вместе с другими оружейниками?

– По крайней мере домой он не вернулся, и никто о нем больше не слышал.

– Что известно о его жизни в мастерских?

– Почти ничего. Сам понимаешь, спросить особо не у кого. Но накануне той самой ночи он совершил дерзкий побег. Наверное, почуял опасность. Местные жители поймали его и вернули на прежнее место. Последнюю ночь скорее всего он провел в темнице.

– Получается, что я сам сделал ту работу, для которой нанимал тебя? – То, что в устах людей звучало бы как ирония, у максаров оборачивалось злой насмешкой.

– Это уж решать тебе самому, – развел руками Хавр.

– Ты в последнее время не получал дубинкой по голове? – вдруг поинтересовался Карглак. – И воспалением мозга не болел? Нет? Тогда почему же ты забыл мои слова о том, что мальчишка жив? Я это чую, понимаешь? А мое чутье перевешивает все собранные тобой лжедоказательства.

– Нет, максар, твоих слов я не забыл. Как можно, – мягко сказал Хавр, уже догадываясь, что разговор подходит к самому интересному моменту. – Но факты говорят о другом. Всем свойственно ошибаться, в том числе и максарам. Хотя я и уверен, что мальчишка мертв, однако поисков не прекращаю. Ни одно необъяснимое происшествие не остается без внимания. В каждом поселке имеются мои осведомители. Я сам встречаюсь со всеми, кто хоть чем-то отличается от сверстников. Плачу содержание старостам, учителям, архивариусам, лекарям. Если мальчишка жив, я давно напал бы на его след.

– Лжешь, мерзкая крыса! – Карглак взревел так, словно сейчас он был не худосочным человечишкой, а прежним крылатым чудовищем. – Я растерзаю тебя! Выпью твою кровь! Изжарю мозги прямо в черепе! Мальчишка жив! И мало того, совсем недавно он посетил Страну максаров!

Сила его ненависти была способна испепелить человеческую душу, а сам он превратился сейчас в демона мщения, чья власть распространяется не только на смертных, но и на богов. Казалось, еще чуть-чуть и от Хавра даже мокрого места не останется.

Однако случилось нечто такое, чего разъяренный максар никак не ожидал. Пространство внутри комнаты как бы исказилось. В одном углу потемнело, как это бывает во время самой темной из ночей, другой же угол продолжал освещать яркий небесный свет. Да и сама комната как-то странно перекособочилась, вывернулась едва ли не наизнанку, и уже нельзя было понять, где здесь потолок и пол, а где стены.

Свет и тьма сменяли друг друга в умопомрачительном ритме. Сундуки то пропадали, то появлялись вновь. То же самое происходило и с Хавром – вот он с невозмутимым видом восседает в кресле, вот по-другому одетый стоит в дверях, а вот уже спокойно посапывает под одеялом рядом с Карглаком.

Эти странные метаморфозы все ускорялись, быстро превращаясь в вихрь абсолютного хаоса, и могучий максар, у которого закружилась голова и подкосились ноги, рухнул на пол, оказавшийся стеной, ловко отшвырнувшей его в сторону.

В тот же момент все вернулось на прежние места, словно бы ничего здесь и не случилось. Хавр сидел все в том же кресле, крышки сундуков были распахнуты, золотые монеты устилали пол. Только максар никак не мог опомниться от пережитого.

– Пусть это будет тебе уроком на будущее, – сказал Хавр. – Я уступаю тебе и в силе, и в неуязвимости, а уж тем более в способности вторгаться в чужое сознание. Но зато я умею кое-что другое. Конечно, я уже не тот, что раньше, и не могу обрушить на твою голову небо, однако забавы с пространством и временем мне еще по плечу.

– Проклятый колдун, – пробормотал Карглак. – Давно я не ощущал себя так отвратительно… Почему же эти необычайные способности не помогли тебе найти мальчишку?

– А потому! – Хавр впервые позволил себе резкость. – Я не могу видеть то, что творится за горизонтом, и не обладаю таким чутьем на опасность, как максар. То, что я тебе сейчас продемонстрировал, – совсем другое. Жалкие и почти бесполезные остатки прежней силы. Видишь, я откровенен с тобой. На мне лежит проклятие, и тут уж ничего не поделаешь.

– Так ты, значит, говоришь, что мальчишка той ночью был в оружейной мастерской, – задумчиво произнес Карглак, всю былую ярость которого как ветром сдуло.

– Без всяких сомнений.

– Теперь я припоминаю… Был такой момент, когда я почувствовал тревогу. Как будто бы что-то мелькнуло во мраке – не то человек, не то дикая коза… Но человек не смог бы вырваться из ярма моей воли, и я успокоился… А это, оказывается, был он… Какое роковое совпадение… Выходит, я сам упустил проклятого мальчишку. Как он выглядит сейчас?

– Высокий, худой. Вроде как ты сейчас. Светлые глаза, светлые волосы. Чтобы скрыть их цвет, совершенно не свойственный жестянщикам, он бреет голову. Левую руку постоянно держит на отлете. Она у него не действует с детства. Думаю, что на теле у него должны быть многочисленные, но малозаметные шрамы.

– Как ты думаешь, оружейники успели посвятить его в тайну клинка?

– Вряд ли. Обычно на это уходит немало времени. А он пробыл в мастерской недолго и скорее всего занимался самой простой работой. Да и с какой стати признанные мастера станут делиться с мальчишкой, только что взятым прямо с улицы, своими тайнами, обеспечивающими им и безбедное житье, и безопасность.

– Ты успокаиваешь меня или действительно так думаешь? – Карглак уставился на Хавра своим пронзительным взглядом.

– Это версия, построенная на основе достоверных фактов. Скажем так.

– И все же мне хотелось бы знать, чего ради он посещал Страну максаров. – До этого Хавру никогда не доводилось видеть Карглака в расстроенных чувствах, и надо сказать, что типичный облик жестянщика как нельзя лучше соответствовал такому состоянию духа.

– Ты узнал об этом с чужих слов… или почуял сам?

– Я ценю твою иронию. Но чутье еще никогда не подводило меня. В то время мой замок находился в осаде и я не мог покинуть его… Мальчишка был где-то совсем рядом, правда, его пребывание в наших краях длилось недолго. Сейчас он, наверное, снова где-то здесь.

– Могу поспорить, что, скитаясь без приюта, он случайно забрел в ваши владения. Я слыхал, неприступная стена, когда-то окружавшая Страну максаров, дала кое-где слабину.

– Мальчишка знает, что его ищут?

– Вполне возможно. Слишком многих случайных людей пришлось вовлечь в это дело. Его приметы разосланы по всей стране, а за голову обещан огромный куш. Вот и нашелся какой-нибудь бескорыстный дурак, предупредивший мальчишку. Главное, чтобы он не узнал, почему именно его ищут.

– Что ты намерен делать дальше? – Карглак поднял горсть монет и снова уронил их на пол. – Ведь наш договор по-прежнему остается в силе.

– Буду искать. Найму в два раза больше соглядатаев. В пять раз увеличу куш. Придумаю еще что-нибудь.

– Ты не найдешь его, – сказал Карглак с обреченным видом, таким естественным для жестянщика, но совершенно не свойственным максару. – Тот, кто еще младенцем сумел выбраться из могилы, легко обманет всех твоих соглядатаев.

– Хорошо, а что предлагаешь ты? – Хавр заерзал в кресле.

– То же самое, что и раньше.

– Большую войну и повсеместное уничтожение мальчишек?

– Последнее желательно, но вовсе не обязательно. Если начнется война, наш мальчишка обязательно даст о себе знать. Кровь максара не позволит ему отсиживаться в сторонке. Очень скоро среди жестянщиков появится юный вождь. Удачливый и неукротимый. Вполне возможно, что на лице он будет носить маску, объясняя это какими-то вполне убедительными причинами, а чересчур свободные одежды скроют сухую руку. Но ты должен найти способ, чтобы опознать стервеца. Все дальнейшее будет зависеть от твоей решительности и предприимчивости. Максары тоже смертны, тем более что этот мальчишка еще не полноценный максар. Только не посылай больше к нему своих соглядатаев. Все делай сам. Он остро предчувствует опасность и, наверное, уже научился читать в человеческих душах.

– Возможно, ты и прав. – Хавр задумался. – Давно пора встряхнуть эту страну. И чужая армия тут совсем не обязательна. В жестянщиках таится зла ничуть не меньше, чем в максарах. Просто раньше они не имели возможности проявить это зло на деле. Надо им, бедным, помочь. Раб, ставший деспотом, деяниями своими ужаснет небеса. Трус, почуявший безнаказанность, жестокостью превзойдет самого бессердечного героя.

– Как я погляжу, у тебя уже есть какой-то план?

– Да, максар.

– Оставшихся денег тебе хватит?

– Конечно, нет! – Хавр ногой захлопнул крышку ближайшего сундука. – Но сейчас я боюсь просить у тебя что-либо. Твои замки в осаде, а сам ты из охотника превратился в дичь. Даже для того, чтобы явиться сюда, тебе пришлось изменить внешность. Как ты собираешься поддерживать отношения со мной в дальнейшем?

– Мои дела не так уж плохи, как тебе кажется, – ответил Карглак. – Внешность я изменил вовсе не для того, чтобы меня не узнали враги. Сам знаешь, летать я так и не научился, да сейчас это и не нужно. Небо не моя стихия. Гораздо разумнее обратить внимание на то, что до этого мы попирали ногами. Вся толща недр Чернодолья изрыта ходами, оставшимися еще с тех времен, когда расплавленная хлябь первозданного мира превратилась в каменную твердь мира нынешнего. Немало подземелий соорудили наши предки, да и рудокопы постарались. От моего замка до Страны жестянщиков добраться туннелями можно гораздо быстрее и спокойнее, чем по мощеной дороге. Вот я и переменил свой облик, чтобы легко протискиваться в любую щель. Когда будет нужно, я разыщу тебя.

– Следовательно, враги не знают, что ты покинул свой замок?

– Этого не знают даже мои приближенные, которым кажется, что я по-прежнему нахожусь среди них. Одной иллюзией больше, одной меньше… Впрочем, осада закончилась неудачей. Хотя те, кто задумал унизить, а быть может, даже уничтожить меня, от своих планов не отказались. Они явно что-то задумали. Какой-то подвох… Но какой именно? Стены замка можно разрушить только клинками, а никакой замены им пока нет… А как бы ты сам поступил на месте этих болванов? – Карглак в упор уставился на собеседника.

– Мне никогда не приходилось враждовать с максарами. Да и в их шкуре я не могу себя представить, – ответил Хавр уклончиво. – С людьми проще. Измена рушит самые неприступные стены и открывает самые крепкие ворота. Вопрос только в цене… Щедро заплати, и верные друзья не погнушаются предательством. Однако тебя это не касается. Ведь максары обходятся без друзей, а слуги изменить им просто не в состоянии.

– Если ты в чем-то и преуспел, так это в умении избегать прямых ответов. Но не забывай, что мои соплеменники всем другим делам и забавам предпочитают искусство коварной интриги. Причем нередко используют самые непредсказуемые ходы. – Лицо Карглака болезненно напряглось, словно он силился разрешить какую-то неразрешимую загадку. – Эх, знать бы, для чего мальчишка пробрался в Чернодолье!

– Полагаешь, кто-то из твоих врагов опознал в этом сосунке будущего Губителя Максаров и сейчас хочет использовать его против тебя? – Получилось так, что уже не максар угадывал мысли человека, а наоборот. – Затея опасная. Это то же самое, что для уничтожения одной-единственной крысы взять в дом ядовитую змею.

– Если один максар по-настоящему возненавидит другого, он не станет стеснять себя в средствах удовлетворения этой ненависти…

Хавр самолично проводил Карглака до окраины поселка. Глядя в спину неторопливо удаляющегося гостя, он сказал сам себе:

«Интересные существа эти максары. Кичатся тем, что умеют проникать взором в дальние дали и природу вещей, а у себя под носом ничего не видят… Ему, понимаете ли, интересно, чего ради мальчишка навестил родину своих предков. Уж, конечно, не для того, чтобы заполучить отцовское или материнское наследство. Для этого у него пока силенок маловато. И не для того, чтобы превратиться в истинного максара. Для этого ему времени не хватило бы. Ведь полностью изменить человеческую сущность, это вам не бородавку свести. Зато внешность изменить можно запросто. Могу побиться об заклад, что моего Окша Сухорукого сейчас уже не отличить от чистокровного жестянщика. Золотой самородок вновь стал похож на обыкновенный камушек. И, чтобы найти его, придется основательно поковыряться в пустой породе… Разница лишь в том, что для поисков золота нужна вода, а для поисков максара понадобится кровь. Много крови… Стоит ли мне после всего этого отдавать столь драгоценную находку какому-то Карглаку, который еще недавно махал, как нетопырь, крыльями, а сейчас мышью шныряет в глубоких норах? Над этим надо поразмыслить на досуге».

Окш уже отъехал от места побоища на порядочное расстояние, когда его вдруг осенило, что уцелевшие воины наверняка запомнили его приметы и, дабы оправдаться перед хозяйкой, непременно поведают ей о них, а также о печальной участи своих соплеменников, павших жертвой дьявольских чар совсем еще зеленого парнишки. Мало ему прежних врагов, так добавится еще и Генобра.

Привязав вьючную лошадь к подходящему камню, Окш повернул обратно. К счастью, оба вконец обессилевших воина еще только начали приходить в себя. Дать какое-нибудь разумное объяснение дикому поведению товарищей (да и самих себя тоже) они не могли и с отрешенным видом бормотали слова заупокойных молитв.

Конечно, их можно было без всяких проблем уничтожить, но Окш, уже осознавший себя максаром, хозяином человеческих душ, приказал воинам сесть в седла и следовать за ним.

Теперь единственным существом, знавшим, что Окш Сухорукий изменил свою внешность, была белобрысая девчонка по имени Рагна. Несчастный конюх и четверо погибших воинов уже никому ничего не расскажут. Этих двоих он будет держать под постоянным мысленным контролем. Конечно, существуют еще отвратительные уродцы из подземелья, но с ними ничего нельзя поделать, да и вряд ли они способны ябедничать, для этого у них слишком мало мозгов.

Остается, значит, одна Рагна… Временный союзник. Сегодня союзник, а завтра неизвестно кто. Ведь максары не признают ни друзей, ни родственников, а за добро платят только злом… Но разоблачение Окша не в ее интересах. По крайней мере сейчас, когда она надеется с его помощью победить мамашу. Так что с этой стороны подвоха можно не опасаться. А уж когда она явится за клинком, там и посмотрим…

Раны на лице, припорошенные пылью, давно перестали кровоточить, а болтающийся кусок кожи он примотал к черепу тряпкой. Пальцы на левой руке уже слегка шевелились, хотя всю ее от плеча до запястья словно огнем жгло. Что ни говори, а максаром он был каким-то неполноценным – даже не мог самостоятельно унять боль. Не помог Окшу и горький настой дурманящих трав, услужливо предложенный воинами, уже окончательно признавшими в нем нового хозяина.

Маршрут, проделанный от рудничного поселка до замка Генобры, Окш помнил в мельчайших деталях и, дабы избежать неожиданных осложнений, придерживался его и на обратном пути. Разница состояла лишь в том, что тогда он пересекал границу Страны максаров в сумерках Синей ночи, а теперь при ярком свете неба. Это позволило Окшу издали лицезреть одну из уцелевших опор некогда неприступной, хотя и невидимой стены – гигантское изваяние мастера-жестянщика, за излишнее корыстолюбие наказанного страшной и позорной смертью.

Избавившись от чересчур нерасторопного попутчика, Рагна погнала своего скакуна во весь опор. Расстояние между ней и преследователями перестало сокращаться, а вскоре она выигрывала по десять шагов на каждую тысячу.

Это окончательно взбесило Генобру.

– Остановись, пока не поздно! – заорала она вслед дочке. – И я обещаю сохранить тебе жизнь! На этот раз ограничимся усечением языка! Ну, может, еще ушей… В противном случае я вырву твои глаза, а потом по капле высосу кровь!

– Если ты голодна, мамаша, то пососи лучше то, что болтается между ног твоего жеребца, – ответила Рагна через плечо.

– Ох, как жестоко ты пожалеешь! Я припомню тебе каждое слово, несчастная! Не надейся сбежать от меня! Я буду гнаться за тобой до самой границы, а если надо, то и дальше. Запомни, у тебя только одна лошадь, а у меня дюжина! Рано или поздно это скажется.

В тот же момент половина ее прислужников на полном скаку покинула седла, а освободившихся лошадей подхватили под уздцы те, кто продолжил погоню. У Генобры сразу появился запас скакунов, пусть и не совсем свежих, но вполне еще годных для долгого преследования.

Рагна поняла, что теперь ей следует делать ставку не на резвость, а на выносливость своей лошади. Да и маршрут пришлось срочно поменять. Если мамаша действительно решила взять ее измором, то сейчас лучше скакать в Страну лугарей, народ которой, ныне целиком истребленный, некогда доставил максарам немало хлопот.

На лесных полянах и пустошах этой страны произрастали мхи, имевшие весьма специфические свойства. В отсутствие дождей они высыхали до такого состояния, что под воздействием ветра превращались в пыль, которая в смеси с толченым древесным углем и селитрой приобретала огромную взрывную силу.

Но даже в своем первоначальном виде эта пыль, воспламененная искрой, могла дать такую вспышку, что у лошадей Генобры должны были обгореть не только гривы, но и хвосты с копытами.

Однако столь замечательному плану не суждено было осуществиться. То ли злой рок подвел Рагну, то ли это наворожила Генобра, знавшая немало колдовских штучек, но в следующий момент ее конь, до этого показавший себя с самой лучшей стороны, внезапно грохнулся оземь. Сама девчонка, сумевшая избежать тяжелых увечий, немедленно вскочила, но все попытки поднять скакуна оказались тщетными. Его правая передняя нога, угодившая в какую-то нору, была переломана чуть повыше бабки.

Дабы прекратить мучения несчастного животного, Рагна прирезала его кинжалом, позаимствованным в сокровищнице мамаши, а затем приготовилась к схватке. Конечно, один-единственный кинжал был малоубедительным доводом против дюжины мечей, топоров и копий, однако сдаваться вот так просто она не собиралась.

Но преследователи, как видно, не желали составить Рагне компанию для путешествия в тот мир, где уже нет ни господ, ни рабов, а все равны перед лицом Высшего Судии. Вместо того, чтобы налететь на нее всем скопом, они устроили нечто вроде бешеного хоровода, сопровождаемого гиканьем и свистом.

Когда в глазах Рагны зарябило от мелькания конских морд и человеческих лиц, раздался издевательский голос Генобры:

– Повеселились и хватит. А теперь пора за работу браться. Пока эту сучку еще освежуешь да поджаришь, немало времени пройдет.

В тот же момент в воздухе засвистели арканы. От большинства Рагне удалось увернуться, но штуки три захлестнулись на ее шее, а один обвил руку, сжимавшую кинжал…

В небольшом поселке на берегу озера, славившегося своим жемчугом и богатой рыбалкой, появился не по годам степенный человек ученого звания, искавший уединения для своих опытов и размышлений. За исключением нескольких глубоких шрамов на лице, в его облике не было ничего примечательного. Ученого сопровождали двое слуг-чужеземцев и небольшой караван лошадей.

Странная компания поселилась в заброшенном маяке на острове, открытом всем ветрам и регулярно затапливаемом водой, а потому необитаемом.

Вскоре молодой ученый приобрел где-то большую лодку, которую самолично оборудовал хитроумным двигателем, при работе почти не производившим шума. На этой лодке он стал появляться в самых разных местах озера.