Текст книги "Вера"

Глава 6. Тася

Тася – маленькая девочка. Они все в детстве и ранней юности считали её малышкой. Считали малышкой до тех пор, пока гадкий утёнок не превратился в симпатичную милую девушку…

Это за честь Таси вступил Николай в заведомо проигрышную битву чуть ли не со всем соседним двором. Первая серьёзная драка в жизни Николая стоила ему сломанного носа и выбитого зуба. Но увечья казались ничтожной ценой, уплаченной Колькой за резко возросший авторитет в обоих дворах и Лёху – друга на всю жизнь. А ещё в награду он получил первый в жизни настоящий поцелуй.

Всего через несколько дней после сражения Колька – писаный красавец с шикарными фингалами под обоими глазами, с ещё не зажившими, растрескавшимися и опухшими губами – сидел на скамеечке во дворе дома в компании с Тимом, Лёхой и ещё двумя ребятами. Тася подошла к ним. Он думал, что Тася хочет поблагодарить, но она неожиданно обняла его и поцеловала в губы на виду у ребят. Поцеловала по-настоящему, и в том поцелуе он почувствовал столько…

Он запомнил поцелуй на всю жизнь: стыд, смущение, радость, сладкая боль в губах и привкус крови из открывшихся ранок… Таська, стесняясь своей смелости, внезапного порыва души, тут же убежала, а он сидел ошалелый в окружении ребят, сделавших вид, что вовсе ничего не случилось, словно так и надо, словно всё произошедшее на их глазах – вполне обычное и естественное дело. Они старались не смотреть, но это не значило того, что никто ничего не видел. Позже, когда другие отвлеклись на что-то, Лёха похлопал его по плечу.

– Пригласи её в кино, Колька, – сказал он негромко. – Она хорошая девочка – смелая, как и ты! Вы очень похожи.

С одобрения старшего товарища в тринадцать лет у Кольки появилась девочка. Их отношения не походили на роман или на детскую влюблённость, впрочем, некоторые чувства безусловно испытывали оба ребёнка. Скорее всего, это дружба. Колька приезжал только на каникулы и много времени проводил с Тасей. Они гуляли по парку, ходили в кино вдвоём и с друзьями или общались в одной компании. Так продолжалось пару лет, а потом Тася исчезла больше чем на год. Она вернулась к матери – к родной матери. Вернулась помимо желания. Там приключилась своя семейная история, в которой уже не ребёнок, а симпатичная девушка превратилась в яблоко раздора между расставшимися довольно давно родителями.

Лёха безусловно прав – Коля и Тася действительно похожи. Конечно же, не внешне, а, скорее, духовно близки. Тася – чуткий ребёнок с тонкой ранимой душой и обострённым чувством сострадания чужому несчастью, чужой боли. Вид страдания, не обязательно человека, но любого живого существа, вызывал у Таси сильнейшее чувство жалости и немедленно следовавшее за ним стремление помочь. Будь то разбивший в игре коленку товарищ или сбитая машиной умирающая собака – она всегда бросалась на помощь. Если кто-нибудь из знакомых заболевал, то Тася первой приходила навестить больного. Она не только навещала, но и старалась что-нибудь сделать хорошее, как-то облегчить боль и страдания, да хоть книжку почитать или уроки помочь сделать – что угодно, любая помощь.

Таська вернулась, сбежав от матери к отцу, в конце весны восемьдесят шестого года. Она вернулась в любимую компанию двора Тима. В летние каникулы общение Кольки и Таси возобновилось. Они вновь встречались, но теперь уже чаще. Колька приезжал в гости к деду не только на каникулы, но и по воскресеньям. Он приезжал навестить деда и приезжал к своей принцессе – Тасе. Она ждала и хотела его приезда. Шестнадцатилетний Колька и его четырнадцатилетняя принцесса – детская дружба плавно перерождалась в любовное увлечение юности.

Как раз в это время Колька потерял невинность. Это произошло случайно – так, как подобное происходит часто с молодыми людьми. Влечение и страсть, желание и бурлящие гормоны, а также любопытство и Колькино стремление стать взрослее, стать мужчиной свело его с девушкой немного старше. Девица, ничуть не колеблясь, завлекла в свои сети прелестного невинного рыженького парня.

В начале последнего учебного года школьный друг пригласил Николая и нескольких других ребят и девчонок на день рождения. Вечером ребята пошли провожать одного из гостей до метро, а Колька, замешкавшись, задержался в квартире именинника вместе с его старшей сестрой.

У Николая вовсе не возникло никаких серьёзных мыслей насчёт возможной близости с почти восемнадцатилетней девушкой, а вот она-то как раз всё устроила именно для того, чтобы остаться наедине с приглянувшимся мальчишкой. До этого они общались. Он флиртовал немного, шутил и пару раз танцевал с ней. Конечно же, он волновался. Ей это очень нравилось. Девушка по-доброму подшучивала над Колькой. Танцуя, она прижималась и незаметно гладила, с лукавой улыбкой наблюдая за его смущённой реакцией. Колька всегда смотрел на неё с восхищением, но он и мечтать не смел…

Они встречались некоторое время – около полугода или чуть больше. Отношения, вспыхнув, сгорели бенгальским огнём – ярко-радостно и неизбежно быстро. Её парень, которого она ждала, вернулся из армии, и нужда в малыше Кольке, как она его называла, отпала. Николай воспринял расставание с некоторым облегчением. Он чувствовал вину перед Тасей. К весне восемьдесят седьмого года у молодых людей завязались отношения, уж очень похожие на взаимную любовь.

Таську всегда считали официальной Колькиной девушкой. В их отношениях, вполне невинных, почти никогда не присутствовал любовный подтекст. Когда Николай отсутствовал, то, чтобы девочка не скучала, за ней ухаживали ребята компании Тима и сам Тим, разумеется, да и даже Лёха. Ребята ухаживали вполне серьёзно – так, как полагалось, но, конечно, без всяких глупостей. Из всей компании на роль кавалера Таси Колька подходил лучше всего и по возрасту – разница у них всего полтора года, и по внешнему виду.

Маленькая девочка выросла и ничего особенного в том, что в какой-то момент ребята начали смотреть на неё со вполне понятным интересом, как и она на них. Дружеские детские отношения с Николаем могли перерасти в настоящее взаимное чувство, в этом никто не сомневался, к тому всё и шло летом восемьдесят седьмого года. После сдачи вступительных экзаменов в институт Николай всё свободное время проводил с Тасей. Встречи становились всё более волнительными для обоих молодых людей, подвигая к закономерному объяснению друг с другом. Но случилось ужасное происшествие, изменившее всё. Их друг и товарищ, в то время уже известный и перспективный гонщик Тимофей Дмитриев разбился на мотоцикле.

Почти неделю врачи боролись за его жизнь и победили в схватке со смертью. Тим выжил. Состояние Дять оставалось очень тяжёлым. Требовалось провести ещё несколько операций, но доктора уверяли: «Самое страшное позади, и жизни Тимофея ничего не угрожает».

Друзья навещали его в больнице. Вид лежащего на больничной постели Тима, почти полностью закованного в гипс, на растяжке, сильно влиял на Тасю. Колька пытался успокоить её каждый раз, когда они возвращались из больницы после очередного посещения Тимофея.

Это произошло в конце августа. Коля провожал Тасю домой. Он что-то рассказывал, надеясь её отвлечь от печальных мыслей, но у него никак не получалось. Тася всю дорогу крепилась, стараясь не расплакаться, а дома всё же не выдержала и разрыдалась. Они сидели на диване в её комнате. Колька обнимал и пытался успокоить вздрагивающую девушку. В порыве чувств он поцеловал её. Тася ответила на совсем недетский поцелуй…

Быть может, он ошибся, слишком поспешил и напугал Тасю? Сложно сказать. Ведь неожиданная страсть не на шутку захватила обоих молодых людей. Они зашли очень далеко, ещё совсем немного, и они переступили бы грань…

В какой-то момент Тася всё же опомнилась. «Что же ты делаешь со мной? Коленька, не надо! Прекрати уже. Так нельзя!» – шептала Тася. Наверное, Николай её не понял.

– Нет, Коля! – достаточно резко она оттолкнула его. – Я же сказала тебе, что не надо! Это уже слишком! – Тася отодвинулась и около минуты молча сидела, обхватив колени руками, уставившись в одну точку, а затем вновь посмотрела не него и с чувством сказала: – Не обижайся! Ну что ты дуешься?! – она снова подсела к Николаю. – И потом, скоро мама с папой должны с работы прийти.

Тася шутливо толкнула Николая и продолжила:

– Ну что ты расселся, как пень? Или ты папе моему всё-таки решил сюрприз устроить?

– Нет, не надо таких сюрпризов, – угрюмо ответил Николай.

– Хватит обижаться! Вообще-то это мне на тебя обижаться надо…

– Прости, – залепетал покрасневший Коля.

– И скажи-ка мне на милость: ты что такое задумал сделать?

– Я… нет… ничего… – совсем растерялся Николай.

– Ничего себе «ничего»! – подтрунивала Тася. – Да ладно тебе, – смилостивилась девушка и снова обняла его. – Я шучу!

Упоминание об отце Таси здорово остудило пыл Николая. Он вспомнил совсем недавний разговор с Александром Евгеньевичем:

– Коля, я всё понимаю, но и ты пойми меня. Я же её отец!

– Между нами ничего… – отвечал смущённо Николай.

– Это сейчас ничего, а завтра всё неожиданно поменяться может. Не обижай мою дочу, прошу тебя. Я же был когда-то таким же, как и ты. Знаю, как бывает, поверь. Ты понимаешь, про что я толкую?

– Конечно, дядя Саша.

– Ей всего лишь пятнадцать! Помни об этом!

– Да…

– Не подведи, Колька! Держи себя в руках!

Вспоминая тот разговор, Коля ещё больше расстроился, чувствуя, что поступил совсем не хорошо. Он уехал домой, договорившись с Тасей о следующем совместном посещении больницы.

Через день он вновь провожал Тасю до дома. На этот раз Тася не плакала, но выглядела уставшей и задумчивой. Он хотел её обнять и поцеловать, но Тася не позволила это сделать. А следующие слова совсем опечалили Колю:

– Коленька, ты мой самый лучший друг! Ты всегда понимал меня. И сейчас пойми. У нас не может ничего быть. Я знаю, тебе неприятно это слышать. Ты очень мне нравишься как человек, как мужчина. Мне очень хорошо и тепло рядом с тобой, но у нас ничего не получится. Я очень дорожу твоим вниманием ко мне и твоей дружбой. Прости меня, Коленька! Я обязана помочь Дять! Это для меня сейчас самое главное в жизни. Я должна и буду рядом с ним.

Тася говорила правду: отказ Коля воспринял очень болезненно. Он не испытывал чувства ревности во всей полноте, скорее, чувство досады. Впервые в жизни девушка сказала ему «нет». Отказ Таисьи сильно ударил по самолюбию молодого человека и привёл к тому, что Николай, до глубины души прочувствовав случившееся, начал опасаться повторения подобного.

На самом деле всё могло сложиться иначе в жизни Николая, если бы не несчастье, случившееся с Тимом. Дело в том, что Тимофей, к удивлению всех знавших его, принял для себя решение, которое полностью меняло его жизнь. Произошла одна важная встреча, всколыхнувшая с новой силой детские переживания Тима по поводу гибели отчима и заставившая сделать однозначный выбор…

В судьбе Тимофея всё происходило логично и гладко. Увлечение юности, захватившее Тима и Лёху, привело их на пьедестал победителей юниорских соревнований, открыв путь в большой спорт. Тим серьёзно готовился к огромному событию в спортивной карьере – участию в супермотокроссе, запланированному на следующий год в Крылатском.

Мотоцикл, на котором разбился, Тим готовил к тем соревнованиям. Он всегда всё делал сам. Байк Тимофей собирал из частей нескольких мотоциклов, тщательно подбирая каждую деталь. Тим регулировал его под себя, под собственный стиль пилотажа. Настройка гоночного мотоцикла – довольно хлопотное дело, и цена ошибки – это поражение на трассе. Несколько раз Тим, недовольный результатом работы, почти полностью разбирал мотоцикл и начинал всё с начала. Вновь собранную машину он обкатывал в городе, настроив для шоссе, а затем менял регулировки и выезжал за город, на бездорожье. Лишь когда итоговый результат устраивал, Тимофей, произведя окончательную настройку, пробовал мотоцикл на гоночной трассе.

Как же все удивились, когда на своём дне рождения Тим объявил о принятом решении:

– На дневное отделение я не перевожусь! Я забрал документы из института и подал для поступления в танковое училище. Меня приняли, и через две недели я уезжаю в Челябинск!

– Тим, а как же Крылатское? – с недоумением спросил Николай.

– А я и не собираюсь отказываться от соревнований! – отвечал гонщик. – Какая разница, выступать за военный завод или за армию?

Нежданная встреча, толкнувшая Дять на такой шаг, на самом деле вполне закономерна. Как-то в тёплый день начала мая восемьдесят седьмого года Тим, придя домой с работы, встретил у дверей квартиры молодого мужчину.

Володя, немного непутёвый деревенский паренёк, прихрамывающий на обе ноги, специально приехал к Тиму и его матери с единственной целью – познакомиться с близкими людьми человека, спасшего ему жизнь в августе восемьдесят первого. Он приехал из какой-то богом забытой глубинки Владимирской области, привезя с собой нехитрую деревенскую снедь – чем богаты, как говорится. Хорошо, что мама в то время уехала на дачу на майские праздники. Тим представить себе не мог, каким бы образом отразился на ней Володин рассказ о последних минутах жизни любимого мужчины.

Володя давно вынашивал план посещения родных своего спасителя, планомерно наводя справки. Виталий не командовал подразделением Володи. Виталий вообще случайно оказался в составе того конвоя. Он спешил вернуться к родным. Командировка закончилась, а тут как раз конвой. Виталий присоединился на свою беду и на счастье Володи и ещё трёх десятков парней, которые могли бы погибнуть в том ущелье, если бы не подполковник Виталий Ефремович Дмитриев.

Из неказистого и косноязычного рассказа Володи следовала эта простая истина. Их офицеры растерялись и не смогли организовать быстрый отпор врагу. Виталий, мгновенно сориентировавшись в складывающейся обстановке, принял на себя командование, и под его руководством они пробились сквозь засаду. Он погиб от случайной пули, пробившей висок, от рикошета. Глупая смерть, впрочем, разве смерть бывает иной?

Они здорово выпили. Володя, захлёбываясь в пьяных слезах, снова и снова рассказывал Тиму про тот бой:

– Я испугался. Ты даже и не представляешь, каково это! Громыхнуло, и нас разметало с брони. Вокруг пыль столбом. Стрельба. Я встал на четвереньки и пополз к какому-то валуну, забился за него. Ад кромешный… И тут твой батя. Он вытащил меня. Как котёнка, за шиворот отволок. Смотрит в глаза и спокойно говорит: «Ну что же ты, брат?!» – Понимаешь, Тим? Понимаешь? Он же меня братом назвал! – Повторял всё время: «Брат… брат…» – Говорит: «Ты как, брат? В порядке? Успокойся! Только безумец не испытывает страха…» И потом: «Помоги мне, брат! Надо прикрыть ребят…»

И ещё поразила Тима ярость и злоба Володи в постоянных печальных сетованиях на офицеров, под командованием которых довелось воевать. Видно, парню здорово не повезло с командирами.

– Твой батя совсем другой – настоящий. Если бы не он, то лежать бы мне и всем нашим ребятам среди тех камней. Если бы все офицеры были такие, как он, то сколько же парней вернулось бы к своим матерям живыми, а не в гробах?! Твой батя навсегда остался в моём сердце, Тим. И он никогда не умрёт. Никогда! Понимаешь? Никогда! И сыночка я в его честь назвал – Виталий!

Может, именно поэтому Тимофей решил стать военным? Танкистом! Офицером! Таким, как отчим.

Тим всё делал втихую. Приняв решение, он обычно планомерно и методично достигал его претворения в жизнь. Весной они все вместе проводили Лёху в армию, а Колька, слишком занятый сдачей выпускных экзаменов в школе, а затем вступительных в институте, почти не появлялся. Тиму не с кем было поделиться, некому рассказать то, о чём он узнал. Будь Коля не столь занят весной и в начале лета, возможно, он отговорил бы друга от принятого решения, а может, и нет. То уже неведомо нам.

Тим всегда любил повторять: «История не терпит сослагательного наклонения. В исторической науке недопустимы никакие „если бы“. На то она историей и называется! Всё уже случилось, и нам следует лишь изучать причины и следствия того или иного события, делая выводы для себя на будущее». Но это, наверное, справедливо для отвлечённых теорий о событиях далёкого прошлого. Человек, анализируя прожитое, неизбежно пропускает всё через своё сознание, через душу, и нет ничего странного в том, что порой, окунувшись в воспоминания, мы спрашиваем мысленно самих себя: «А что было бы, если?..» Такова природа человеческая.

Похожие вопросы себе задавал и Николай. Если бы Тим не разбился, то уехал бы в конце августа в далёкий Челябинск, и, возможно, у Кольки и Таси всё бы получилось. Но тогда не было бы Лены в жизни Кольки и их свадьбы в девятнадцать лет. А раз не было бы свадьбы, то и не встретился бы Лёха со Светкой. Вернее, конечно, встретился бы, быть может даже и на свадьбе, быть может на свадьбе Коли и Таси, но это произошло бы много позже. И скорее всего, к тому времени Светка уже вышла бы замуж за другого… Странные и неожиданные зигзаги выделывает судьба, меняя походя всё течение нашей жизни.

Тася не исчезла из жизни Кольки, она осталась. Осталась другом – другом детства и юности, другом семьи Николая и подругой его Ленки. Однажды на каком-то семейном торжестве Николай, находясь в лёгком подпитии, задал Таисье мучивший многие годы вопрос. Задал словно в шутку, а она ответила вполне серьёзно: «Была бы другая жизнь, Колька! Ты и сам это знаешь!»

«Была бы другая жизнь», – но вместо неё: «Я должна помочь Дять! Я должна и буду рядом с ним!» Она и находилась рядом с ним, но только до той поры, пока Тим болел. После Тася потеряла его ровно так же, как и Колю. Только слова, очень похожие на те, что говорила Николаю, услышала уже сама от Тима.

Глава 7. «Женщины – моя слабость и мой крест, моё проклятие и счастье!»

Тимофей любил повторять эту выдуманную им фразу. Сначала она выглядела короче: «Женщины – моя слабость!», остальное он добавлял постепенно, со временем.

Первые спортивные победы дали старт новому состязанию Тима и Лёхи. Они всегда соперничали, с самого детства. Но в отношении женщин соперничество проявилось особенно ярко. На борцовском ковре ни один не получил преимущества. На мототрассе лидировал Тим. Что же касается прекрасных дам, то поначалу лидерство захватил Лёха. Позже включившийся в гонку Тим не только догнал своего товарища, но и перегнал. Хотя, достижение это впоследствии казалось весьма сомнительным как для Тима, так и для остальных, знавших его хорошо. Причина, по которой в новом соревновании произошёл сход с дистанции Лёхи, уже упомянута в самом начале. Лёху победил не друг, а любимая жена.

Тимофей благодаря мужскому обаянию и приятному характеру без особых усилий покорял женские сердца. В юности его окружали поклонницы, искавшие благосклонности чемпиона. Ему не требовалось прилагать никаких усилий для этого. Он любил вспоминать то время. Бескорыстные восторженные девушки сами вешались на шею. То время закончилось страшной аварией. Бескорыстные поклонницы исчезли, а вместо них появилась инвалидная коляска, в которой Тим провёл более полугода, медленно восстанавливаясь после аварии.

Печальная история могла завершиться трагедией. Тим пал духом, и если бы остался совсем один, то вряд ли ему удалось бы подняться после сокрушительного удара судьбы. Душевное состояние Тимофея оставляло желать лучшего. Ему ничего не хотелось. Он целыми днями валялся в постели, не желая даже пошевелиться: без мыслей, без стремлений, в праздной лени человека, поставившего на будущем жирный крест. Он не видел никакого просвета. Всё, чем он жил, всё, к чему стремился – исчезло в одно мгновение. Он мечтал стать таким, как отчим, так не бывать тому никогда. Не только училище военное, но и обычная служба в армии для него отныне закрыты навсегда. Спорт? Со спортом тем более – всё! Что остаётся? Ради чего жить? Что дальше? Что делать никому не нужному девятнадцатилетнему инвалиду – человеческому обрубку, не способному удержать в руках чайную ложечку?

Из состояния хандры и уныния его вытащили друзья. Василий заходил к Тиму частенько, почти каждый день. Он не читал нотаций и не разводил нравоучений, всего-то они разговаривали. Василий Алексеевич рассказывал парню о своей судьбе, совсем немного, но рассказов оказалось достаточно для того, чтобы Тимофей задумался и одумался, достаточно, чтобы он вновь почувствовал вкус к жизни. У Кольки не получалось регулярно навещать друга, уж слишком много времени отнимала учёба в институте. Но он приезжал, пусть и не так часто, как хотелось. Именно Николай подтолкнул Тима к новому увлечению – истории.

Тиму нравился предмет «история» в школе. Когда выдавалось свободное время, он любил читать художественную историческую литературу, особенно о Средних веках. В конце восьмидесятых появились в большом количестве ранее почти недоступные исторические книги: художественные и научные труды. Книги, выпускаемые безвестными кооперативными издательствами, напечатанные на отвратительной бумаге из вторсырья, рассыпались по листам после первого прочтения. Но какая разница, какого качества издания? Главное, что они находились в свободном доступе.

В одно из посещений друга Николай привёз подарок – роман Алексея Константиновича Толстого «Князь Серебряный». Когда-то, мальчишками, они зачитывались произведением Толстого, но та книга куда-то делась, потерялась давным-давно. Колька специально приобрёл для Тима и привёз именно её. Книгу, как воспоминание о детстве, Тим принял и прочитал с явным удовольствием. Вернее, читали ему вслух мама и Тася. Он сильно ослаб, и ему не хватало сил удержать книжку в руках, да и зрение восстанавливалось медленно. В результате травмы головы Тимофей всё ещё плохо видел.

В следующий приезд Коля притащил для Тима целую стопку книг – серию романов и повестей выдающегося русского исторического писателя Всеволода Сергеевича Соловьёва. Произведения Соловьёва Тим читал уже сам. Чтение вообще процесс, можно сказать, интимный. Сколь ни прилежно Тася читала вслух, всё же это не совсем то, что нужно. Он читал по-разному: когда запоем, проглатывая сразу по несколько глав за раз, а когда вдумчиво и медленно, возвращаясь назад и перечитывая снова и снова понравившиеся строки. Удивительный мир исторических персонажей, выписанных Соловьёвым с кажущейся поразительной достоверностью, вызвал у Тимофея желание ознакомиться с трудом всей жизни отца писателя, а также с работами его младшего брата Владимира. Но, увы, Кольке не удалось найти заказанных другом книг. В качестве утешения Николай где-то купил репринтное с дореволюционного издание «Истории Москвы» Забелина и безумно дефицитную тогда «Историю» Карамзина. С двух великолепных исследований началось настоящее увлечение историей для Тима.

Страсть к изучению истории подтолкнула Тима на мысль продолжить обучение, но теперь не в техническом вузе, а в гуманитарном. Он подумывал о поприще историка. Для выполнения новой задачи требовалось взять себя в руки и заняться здоровьем. Прежде всего – вновь научиться ходить.

Первые несколько месяцев после аварии Тим провёл по больницам. Одна операция следовала за другой. Он сильно ослабел и с трудом сидел в инвалидной коляске. Тимофею удалось устроиться на курс восстановительной терапии в специализированную спортивную больницу, но одного курса, благоприятно повлиявшего на его состояние, оказалось явно недостаточно. Посещения массажного кабинета в поликлинике и занятий по лечебной физкультуре давали некоторый вполне ощутимый эффект, но он понимал, что необходимо заниматься самому.

Тим заказал Кольке несколько книг по физиотерапии и восстанавливающему массажу. С учётом рекомендаций врачей Дять разработал комплекс упражнений, но на начальном этапе занятий в домашних условиях он нуждался в ежедневной помощи. Помочь взялась Тася.

Поначалу помощь Таси не вызвала никаких серьёзных недоразумений, но в дальнейшем привела к закономерному результату, создавшему для Тима серьёзную морально-этическую проблему. Он принял помощь с уверенностью, что Тася с Колькой, что они встречаются, а девушка друга – неприкосновенна.

Тася и раньше помогала Тиму, в том числе сопровождала на массаж в поликлинику. Присутствие молоденькой девчушки во время процедур в кабинете массажа не вызывало никаких возражений со стороны врачей. Скорее всего, её принимали за сестру Тима.

Как-то раз во время занятий лечебной физкультурой дома Тася предложила Тимофею сделать массаж, и он, без всякой задней мысли, согласился. Первые сеансы массажа не давали Тиму повода усомниться в намерениях помощницы. Вполне невинные процедуры. Раз за разом, занятие за занятием массаж превратился в обычное дело. Тим и не заметил, как ловушка захлопнулась, и он попался.

Постоянные занятия ЛФК принесли результаты. К августу Тимофей свободно передвигался по квартире без коляски и костылей. У него хватало сил сидеть достаточно длительное время, и потихоньку он вновь научился сам себя обслуживать. У него получалось выходить самостоятельно на улицу и передвигаться на открытом пространстве на костылях, правда, на совсем небольшое расстояние: доковылял до лавочки в двадцати метрах от подъезда, посидел, отдохнул и в обратный путь – домой. На всю прогулку уходило чуть меньше двух часов. Его руки достаточно окрепли, а вот с ногами и спиной дела обстояли намного хуже. Ноги он массировал сам, а массаж спины приходилось доверять Тасе.

Силы возвращались к Тимофею, а вместе с ними возвращалось и вполне естественное желание молодого мужчины, лишённого долгое время женской ласки. В какой-то момент Тим отчётливо почувствовал, что Тасей движет не только желание помочь, а кое-что ещё.

Он, как и прежде, находился в уверенности, что Тася с Колей. Даже в мыслях у него не появлялось ничего фривольного по отношению к девушке. В мыслях-то не появлялось, но разве можно обмануть человеческую природу? Морально Тим настроился категорически против какого-либо сексуального влечения к Тасе, но подсознательная реакция организма демонстрировала со всей очевидностью прямо противоположное. Со временем сеансы домашнего массажа превратились для Тима в настоящую психологическую муку, которая отношением Таси, поведением во время процедур ещё более усиливалась, выливаясь в жуткие моральные страдания. Конечно же, Тася не позволяла себе ничего лишнего, но от неё не укрылось то возбуждение, что охватывало Тима. Со стороны массаж выглядел достаточно невинно и в рамках приличий, насколько это возможно в такой ситуации, но в душе у каждого из молодых людей уже бушевали страсти совсем иного рода.

Тим старался обращаться к Тасе с просьбами о помощи как можно реже или даже не обращаться вовсе. Но она сама приходила к нему и буквально заставляла пройти необходимую процедуру. Тим держался одним, всего одной мыслью: «Тася – девушка друга!» Он хотел поговорить с Колькой. Тим понял с невообразимой душевной болью: Тасе нравятся сеансы массажа, нравится возбуждать и видеть его волнения и муки. Сложившаяся ситуация требовала немедленного разрешения.

Больше года прошло со дня аварии. В октябре восемьдесят восьмого Колька обещал приехать к Тиму. Николаю исполнилось восемнадцать, и Тимофей попросил его заехать. Они собирались отметить Колькину днюху, посидеть вдвоём, поговорить, немного выпить замечательной настойки на клюкве, что готовила мама Тима. Как раз в планируемую встречу Дять решил поговорить с Колькой о Тасе.

Колька приехал в гости, как и обещал, но приехал не один. Колю сопровождала миловидная девушка по имени Лена. Спутницу Николай представил другу как свою невесту. Так и сказал обалдевшему товарищу: «Знакомься, Дять – моя невеста Леночка!» В присутствии невесты Николая никакого разговора о Тасе не могло состояться. Да и какой ещё разговор, раз и так всё понятно? Тим внезапно осознал с ужасом в сердце, что Тася, по всей видимости, влюблена в него. И что с Колькой они давным-давно расстались, то есть ничего между ними не было. То, как вела себя последние месяцы Тася, её мотивация, причины такого поведения больше не составляли для Тима секрета, и он не на шутку испугался.

Тим действительно испугался. Испугался того, что должно произойти, когда она в следующий раз навестит его. С ужасом ожидая прихода Таси с обречённостью осуждённого на смертную казнь, он не мог ничем помешать неизбежному. Тимофей судорожно пытался что-нибудь придумать. Придумать какие-нибудь правильные слова или действия, которые можно предпринять, но жалкие трусливые мыслишки в его голове разбегались, словно тараканы по кухне, когда там неожиданно зажигают свет.

Она пришла. Тася рассчитала всё правильно. Она разработала чёткий план, выверенный до мельчайших деталей. Тася сделала паузу в общении с Тимом. Она не звонила и не навещала его целую неделю. Она специально выбрала такой день, когда мама Тима уехала на очередную смену, на сутки. В будний день Тим особо не ждал её появления в одиннадцать часов утра. Обычно он просыпался в десять, засиживаясь за занятиями историей до глубокой ночи. В тот день он только привёл себя в порядок после сна и готовился позавтракать. Тася открыла дверь своим ключом, у неё был ключ от квартиры по понятным причинам.

– Привет, болящий, – Тасино лицо светилось радостным возбуждением. – Я к тебе. Не завтракал ещё?

– Нет, – его голос как-то хрипло дрожал, приход Таси явно застиг Тимофея врасплох. – Тебе разве в школу не надо? – задал он глупый вопрос.

– Надо, конечно. Десятый класс, прогуливать нехорошо, – она улыбалась призывно, будто не девочка-десятиклассница, а умудрённая жизнью взрослая женщина. – Ничего, один день и прогулять можно. Мы и так пропустили три сеанса! Помнишь, что доктор тебе сказал? Главное – регулярность! – эти слова звучали особенно двусмысленно. (Или Тиму так казалось?) – Хорошо, что не завтракал. Давай сейчас я сделаю всё как надо, а потом вместе позавтракаем, – Тим почувствовал, что пол словно уходит из-под ног.

– Ну-ну, – она аккуратно поддержала Тимофея, он действительно слегка покачнулся. – Пошли, я отведу тебя.

Поддерживая, она отвела Тима в комнату.

– Давай-ка снимай рубашку и ложись, – командовала Тася. – Сегодня массаж по полной программе, – уверенно, с полным отсутствием каких-либо сомнений подытожила девушка.

– Отвернись, пожалуйста, – промямлил Тим.

– Ладно, раз ты такой вдруг стеснительный стал, – в её голосе чувствовался какой-то оттенок торжественной неумолимости. – Ложись на живот.

Она делала массаж спины, мурлыкая с весёлым задором:

– Коленька приезжал с Ленусей?

– Да.

– Правда, она хорошенькая девочка? Я так за Коленьку рада! Я ездила к ним в гости. Лена – классная девчонка. Мы подружились.