Текст книги "Вечера на хуторе близ Диканьки. Вий"

Одиноко сидел в своей пещере перед лампадою схимник и не сводил очей с святой книги. Уже много лет, как он затворился в своей пещере. Уже сделал себе и дощатый гроб, в который ложился спать вместо постели. Закрыл святой старец свою книгу и стал молиться… Вдруг вбежал человек чудного, страшного вида. Изумился святой схимник в первый раз и отступил, увидев такого человека. Весь дрожал он, как осиновый лист; очи дико косились; страшный огонь пугливо сыпался из очей; дрожь наводило на душу уродливое его лицо.

– Отец, молись! молись! – закричал он отчаянно, – молись о погибшей душе! – и грянулся на землю.

Святой схимник перекрестился, достал книгу, развернул – и в ужасе отступил назад и выронил книгу.

– Нет, неслыханный грешник! нет тебе помилования! беги отсюда! не могу молиться о тебе.

– Нет? – закричал, как безумный, грешник.

– Гляди: святые буквы в книге налились кровью. Еще никогда в мире не бывало такого грешника!

– Отец, ты смеешься надо мною!

– Иди, окаянный грешник! не смеюсь я над тобою. Боязнь овладевает мною. Не добро быть человеку с тобою вместе!

– Нет, нет! ты смеешься, не говори… я вижу, как раздвинулся рот твой: вот белеют рядами твои старые зубы!..

И как бешеный кинулся он – и убил святого схимника.

Что-то тяжко застонало, и стон перенесся через поле и лес. Из-за леса поднялись тощие, сухие руки с длинными когтями; затряслись и пропали.

И уже ни страха, ничего не чувствовал он. Все чудится ему как-то смутно. В ушах шумит, в голове шумит, как будто от хмеля; и все, что ни есть перед глазами, покрывается как бы паутиною. Вскочивши на коня, поехал он прямо в Канев, думая оттуда через Черкасы направить путь к татарам* прямо в Крым, сам не зная для чего. Едет он уже день, другой, а Канева все нет. Дорога та самая; пора бы ему уже давно показаться, но Канева не видно. Вдали блеснули верхушки церквей. Но это не Канев, а Шумск.* Изумился колдун, видя, что он заехал совсем в другую сторону. Погнал коня назад к Киеву, и через день показался город; но не Киев, а Галич*, город еще далее от Киева, чем Шумск, и уже недалеко от венгров. Не зная, что делать, поворотил он коня снова назад, но чувствует снова, что едет в противную сторону и все вперед. Не мог бы ни один человек в свете рассказать, что было на душе у колдуна; а если бы он заглянул и увидел, что там деялось, то уже не досыпал бы он ночей и не засмеялся бы ни разу. То была не злость, не страх и не лютая досада. Нет такого слова на свете, которым бы можно было его назвать. Его жгло, пекло, ему хотелось бы весь свет вытоптать конем своим, взять всю землю от Киева до Галича с людьми, со всем и затопить ее в Черном море. Но не от злобы хотелось ему это сделать; нет, сам он не знал отчего. Весь вздрогнул он, когда уже показались близко перед ним Карпатские горы и высокий Криван, накрывший свое темя, будто шапкою, серою тучею; а конь все несся и уже рыскал по горам. Тучи разом очистились, и перед ним показался в страшном величии всадник… Он силится остановиться, крепко натягивает удила; дико ржал конь, подымая гриву, и мчался к рыцарю. Тут чудится колдуну, что все в нем замерло, что недвижный всадник шевелится и разом открыл свои очи; увидел несшегося к нему колдуна и засмеялся. Как гром, рассыпался дикий смех по горам и зазвучал в сердце колдуна, потрясши все, что было внутри его. Ему чудилось, что будто кто-то сильный влез в него и ходил внутри его и бил молотами по сердцу, по жилам… так страшно отдался в нем этот смех!

«…поехал он прямо в Канев, думая оттуда через Черкасы направить путь к татарам». Канев – город на правом берегу Днепра, на юго-востоке от Киева, на расстоянии 120 км по прямой. В XVI веке город стал своеобразной казацкой святыней. Здесь захоронены останки нескольких гетманов, а стареющие запорожцы часто доживали свой век в окрестностях Каневского монастыря.

Черкассы – город примерно в 200 км от Киева (в 80 км от Канева) на правом берегу Днепра. С XVI века становится одним из главных центров формирования казачества. Сформированный из полков реестрового казачества Черкасский полк был одним из самых многочисленных и боеспособных в войске Богдана Хмельницкого.

«…а Шумск». Шумск – маленький город в Тернопольской области, примерно в 370 км к западу от Киева. В XII веке был волостным центром Галицко-Волынского государства, с конца XVI века входил в состав Речи Посполитой.

«…а Галич…» Галич – город в Ивано-Франковской области, в 500 км к западу от Киева. В XIII–XIV веках – столица Галицко-Волынского княжества, одного из самых больших княжеств в эпоху феодальной раздробленности Руси.

Ухватил всадник страшною рукою колдуна и поднял его на воздух. Вмиг умер колдун и открыл после смерти очи. Но уже был мертвец и глядел как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший. Ворочал он по сторонам мертвыми глазами и увидел поднявшихся мертвецов от Киева, и от земли Галичской, и от Карпата, как две капли воды схожих лицом на него.

Бледны, бледны, один другого выше, один другого костистей, стали они вокруг всадника, державшего в руке страшную добычу. Еще раз засмеялся рыцарь и кинул ее в пропасть.

И все мертвецы вскочили в пропасть, подхватили мертвеца и вонзили в него свои зубы. Еще один, всех выше, всех страшнее, хотел подняться из земли; но не мог, не в силах был этого сделать, так велик вырос он в земле; а если бы поднялся, то опрокинул бы и Карпат, и Седмиградскую и Турецкую землю; немного только подвинулся он, и пошло от того трясение по всей земле. И много поопрокидывалось везде хат. И много задавило народу.

Слышится часто по Карпату свист, как будто тысяча мельниц шумит колесами на воде. То в безвыходной пропасти, которой не видал еще ни один человек, страшащийся проходить мимо, мертвецы грызут мертвеца. Нередко бывало по всему миру, что земля тряслась от одного конца до другого: то оттого делается, толкуют грамотные люди, что есть где-то близ моря гора, из которой выхватывается пламя и текут горящие реки. Но старики, которые живут и в Венгрии и в Галичской земле, лучше знают это и говорят: что-то хочет подняться выросший в земле великий, великий мертвец и трясет землю.

В городе Глухове* собрался народ около старца бандуриста и уже с час слушал, как слепец играл на бандуре. Еще таких чудных песен и так хорошо не пел ни один бандурист. Сперва повел он про прежнюю гетьманщину, за Сагайдачного и Хмельницкого*. Тогда иное было время: козачество было в славе; топтало конями неприятелей, и никто не смел посмеяться над ним. Пел и веселые песни старец и повоживал своими очами на народ, как будто зрящий; а пальцы, с приделанными к ним костями*, летали как муха по струнам, и казалось, струны сами играли; а кругом народ, старые люди, понурив головы, а молодые, подняв очи на старца, не смели и шептать между собою.

«В городе Глухове…» Глухов – город в Сумской области, на северо-востоке Украины, один из старейших ее городов. В 1708–1764 годах – столица Войска Запорожского, резиденция гетманов Левобережной Украины, перенесенная сюда из уничтоженного Батурина русскими войсками под командованием А. Д. Меншикова в ходе Северной войны (Глуховский период в истории Гетманщины).

Я. Матейко. Стефан Баторий под Псковом

«…и Хмельницкого». Хмельницкий – Богдан Михайлович Хмельницкий (1595–1657), Гетман Войска Запорожского, в 1648–1657 – глава Гетманщины (украинской казацкой державы), лидер Хмельниччины (укр.) – украинско-польской войны, в результате которой Речь Посполитая утратила контроль над центральной частью украинских этнических земель. Хмельницкий – первый из казацких военачальников, которого официально титуловали гетманом, внесший неоценимый вклад в укрепление и развитие независимой украинской государственности.

Гетман Богдан Хмельницкий

«…пальцы, с приделанными к ним костями…» На бандуре обычно играют, защипывая струны пальцами с надетыми на них специальными «ногтями», раньше их изготавливали из костей.

– Постойте, – сказал старец, – я вам запою про одно давнее дело.

Народ сдвинулся еще теснее, и слепец запел:

«За пана Степана, князя Седмиградского*, был князь Седмиградский королем и у ляхов, жило два козака: Иван да Петро. Жили они так, как брат с братом. «Гляди, Иван, все, что ни добудешь, – все пополам: когда кому веселье – веселье и другому; когда кому горе – горе и обоим; когда кому добыча – пополам добычу; когда кто в полон попадет – другой продай все и дай выкуп, а не то сам ступай в полон». И правда, все, что ни доставали козаки, все делили пополам; угоняли ли чужой скот или коней, все делили пополам.

«За пана Степана, князя Седмиградского…» Пан Степан, князь Седмиградский – Стефан Баторий (1533–1586), король польский и великий князь литовский и трансильванский.

* * *

Воевал король Степан с турчином. Уже три недели воюет он с турчином, а все не может его выгнать. А у турчина был паша такой, что сам с десятью янычарами* мог порубить целый полк. Вот объявил король Степан, что, если сыщется смельчак и приведет к нему того пашу живого или мертвого, даст ему одному столько жалованья, сколько дает на все войско. «Пойдем, брат, ловить пашу!» – сказал брат Иван Петру. И поехали козаки, один в одну сторону, другой в другую.

«А у турчина был паша такой, что сам с десятью янычарами…» Паша – в Османской империи почетный титул военных и гражданских чиновников самого высокого ранга. Этот титул мог пожаловать только османский султан, как правило, так именовали губернаторов и генералов.

Янычары – регулярная пехота в Османской империи, существовавшая в XIV–XIX веках. Изначально, воспитанные в духе слепого послушания и религиозного фанатизма, янычары были главной опорой султанской власти. Но с XVII века в их рядах началось разложение. Они вмешивались в государственные дела, участвовали в переворотах. В 1826 году янычарский корпус был распущен.

Турецкий паша и знатные турки

Янычары

* * *

Поймал ли бы еще или не поймал Петро, а уже Иван ведет пашу арканом за шею к самому королю. «Бравый молодец!» – сказал король Степан и приказал выдать ему одному такое жалованье, какое получает все войско; и приказал отвесть ему земли там, где он задумает себе, и дать скота, сколько пожелает. Как получил Иван жалованье от короля, в тот же день разделил все поровну между собою и Петром. Взял Петро половину королевского жалованья, но не мог вынесть того, что Иван получил такую честь от короля, и затаил глубоко на душе месть.

* * *

Ехали оба рыцаря на жалованную королем землю, за Карпат. Посадил козак Иван с собою на коня своего сына, привязав его к себе. Уже настали сумерки – они все едут. Младенец заснул, стал дремать и сам Иван. Не дремли, козак, по горам дороги опасные!.. Но у козака такой конь, что сам везде знает дорогу, не спотыкнется и не оступится. Есть между горами провал, в провале дна никто не видал; сколько от земли до неба, столько до дна того провала. По-над самым провалом дорога – два человека еще могут проехать, а трое ни за что. Стал бережно ступать конь с дремавшим козаком. Рядом ехал Петро, весь дрожал и притаил дух от радости. Оглянулся и толкнул названого брата в провал. И конь с козаком и младенцем полетел в провал.

* * *

Ухватился, однако ж, козак за сук, и один только конь полетел на дно. Стал он карабкаться, с сыном за плечами, вверх; немного уже не добрался, поднял глаза и увидел, что Петро наставил пику, чтобы столкнуть его назад. «Боже ты мой праведный, лучше б мне не подымать глаз, чем видеть, как родной брат наставляет пику столкнуть меня назад… Брат мой милый! коли меня пикой, когда уже мне так написано на роду, но возьми сына! чем безвинный младенец виноват, чтобы ему пропасть такою лютою смертью?» Засмеялся Петро и толкнул его пикой, и козак с младенцем полетел на дно. Забрал себе Петро все добро и стал жить, как паша. Табунов ни у кого таких не было, как у Петра. Овец и баранов нигде столько не было. И умер Петро.

* * *

Как умер Петро, призвал Бог души обоих братьев, Петра и Ивана, на суд. «Великий есть грешник сей человек! – сказал Бог. – Иване! не выберу я ему скоро казни; выбери ты сам ему казнь!» Долго думал Иван, вымышляя казнь, и наконец, сказал: «Великую обиду нанес мне сей человек: предал своего брата, как Иуда, и лишил меня честного моего рода и потомства на земле. А человек без честного рода и потомства, что хлебное семя, кинутое в землю и пропавшее даром в земле. Всходу нет – никто не узнает, что кинуто было семя.

* * *

Сделай же, Боже, так, чтобы все потомство его не имело на земле счастья! чтобы последний в роде был такой злодей, какого еще и не бывало на свете! и от каждого его злодейства чтобы деды и прадеды его не нашли бы покоя в гробах и, терпя муку, неведомую на свете, подымались бы из могил! А иуда Петро чтобы не в силах был подняться и оттого терпел бы муку еще горшую; и ел бы, как бешеный, землю, и корчился бы под землею!

* * *

И когда придет час меры в злодействах тому человеку, подыми меня, Боже, из того провала на коне на самую высокую гору, и пусть придет он ко мне, и брошу я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы, его деды и прадеды, где бы ни жили при жизни, чтобы все потянулись от разных сторон земли грызть его за те муки, что он наносил им, и вечно бы его грызли, и повеселился бы я, глядя на его муки! А иуда Петро чтобы не мог подняться из земли, чтобы рвался грызть и себе, но грыз бы самого себя, а кости его росли бы, чем дальше, больше, чтобы чрез то еще сильнее становилась его боль. Та мука для него будет самая страшная: ибо для человека нет большей муки, как хотеть отмстить и не мочь отмстить».

* * *

«Страшна казнь, тобою выдуманная, человече! – сказал Бог. – Пусть будет все так, как ты сказал, но и ты сиди вечно там на коне своем, и не будет тебе царствия небесного, покамест ты будешь сидеть там на коне своем!» И то все так сбылось, как было сказано: и доныне стоит на Карпате на коне дивный рыцарь, и видит, как в бездонном провале грызут мертвецы мертвеца, и чует, как лежащий под землею мертвец растет, гложет в страшных муках свои кости и страшно трясет всю землю…»

Уже слепец кончил свою песню; уже снова стал перебирать струны; уже стал петь смешные присказки про Хому и Ерему*, про Сткляра Стокозу… но старые и малые все еще не думали очнуться и долго стояли, потупив головы, раздумывая о страшном, в старину случившемся деле.

«…присказки про Хому и Ерему, про Сткляра Стокозу…» Про Хому и Ерему – цикл коротких юмористических историй про двух непутевых братьев, не способных довести ни одно дело до конца. Например: «Вздумали землю пахать: посеяли рожь и овес; рожь-то не выникла, а овес-то не взошел, с того они соху и борону в огонь, лошадь по горлу ножом, а сами с пашни бегом!»

Сткляр – стекольщик, или скляр, тот, кто занимается резкой стекла.

Шпонька (укр., диал.) – запонка; шпилька.

Иван Федорович Шпонька и его тетушка

С этой историей случилась история: нам рассказывал ее приезжавший из Гадяча Степан Иванович Курочка. Нужно вам знать, что память у меня, невозможно сказать, что за дрянь: хоть говори, хоть не говори, все одно. То же самое, что в решето воду лей. Зная за собою такой грех, нарочно просил его списать ее в тетрадку. Ну, дай Бог ему здоровья, человек он был всегда добрый для меня, взял и списал. Положил я ее в маленький столик; вы, думаю, его хорошо знаете: он стоит в углу, когда войдешь в дверь… Да, я и позабыл, что вы у меня никогда не были. Старуха моя, с которой живу уже лет тридцать вместе, грамоте сроду не училась; нечего и греха таить. Вот замечаю я, что она пирожки печет на какой-то бумаге. Пирожки она, любезные читатели, удивительно хорошо печет; лучших пирожков вы нигде не будете есть. Посмотрел как-то на сподку пирожка, смотрю: писаные слова. Как будто сердце у меня знало, прихожу к столику – тетрадки и половины нет! Остальные листки все растаскала на пироги. Что прикажешь делать? на старости лет не подраться же!

Прошлый год случилось проезжать чрез Гадяч. Нарочно еще, не доезжая города, завязал узелок, чтобы не забыть попросить об этом Степана Ивановича. Этого мало: взял обещание с самого себя – как только чихну в городе, то чтобы при этом вспомнить о нем. Все напрасно. Проехал чрез город, и чихнул, и высморкался в платок, а все позабыл; да уже вспомнил, как верст за шесть отъехал от заставы. Нечего делать, пришлось печатать без конца. Впрочем, если кто желает непременно знать, о чем говорится далее в этой повести, то ему сто́ит только нарочно приехать в Гадяч и попросить Степана Ивановича. Он с большим удовольствием расскажет ее, хоть, пожалуй, снова от начала до конца. Живет он недалеко возле каменной церкви. Тут есть сейчас маленький переулок: как только поворотишь в переулок, то будут вторые или третьи ворота. Да вот лучше: когда увидите на дворе большой шест с перепелом и выйдет навстречу вам толстая баба в зеленой юбке (он, не мешает сказать, ведет жизнь холостую), то это его двор. Впрочем, вы можете его встретить на базаре, где бывает он каждое утро до девяти часов, выбирает рыбу и зелень для своего стола и разговаривает с отцом Антипом или с жидом-откупщиком*. Вы его тотчас узнаете, потому что ни у кого нет, кроме него, панталон из цветной выбойки и китайчатого желтого сюртука*. Вот еще вам примета: когда ходит он, то всегда размахивает руками. Еще покойный тамошний заседатель, Денис Петрович, всегда, бывало, увидевши его издали, говорил: «Глядите, глядите, вон идет ветряная мельница!»

«…или с жидом-откупщиком». Откупщик – лицо, приобретшее у государства за установленную плату право на какой-либо откуп (переданное в частные руки разрешение собирать государственные налоги или определенные доходы). В Российской империи особое распространение получили таможенный, соляной и винный откупа. Винным откупом чаще всего занимались евреи.

«…панталон из цветной выбойки и китайчатого желтого сюртука». Выбойка – старинная льняная или хлопчатобумажная ткань с вытисненным рисунком в одну краску.

Китайчатый – сшитый из китайки, плотной хлопчатобумажной ткани, использовавшейся для пошива верхней одежды.

Уже четыре года, как Иван Федорович Шпонька в отставке и живет в хуторе своем Вытребеньках*. Когда был он еще Ванюшею, то обучался в гадячском поветовом училище*, и надобно сказать, что был преблагонравный и престарательный мальчик. Учитель российской грамматики, Никифор Тимофеевич Деепричастие, говаривал, что если бы все у него были так старательны, как Шпонька, то он не носил бы с собою в класс кленовой линейки, которою, как сам он признавался, уставал бить по рукам ленивцев и шалунов. Тетрадка у него всегда была чистенькая, кругом облинеенная, нигде ни пятнышка. Сидел он всегда смирно, сложив руки и уставив глаза на учителя, и никогда не привешивал сидевшему впереди его товарищу на спину бумажек, не резал скамьи и не играл до прихода учителя в тесной бабы. Когда кому нужда была в ножике очинить перо*, то он немедленно обращался к Ивану Федоровичу, зная, что у него всегда водился ножик; и Иван Федорович, тогда еще просто Ванюша, вынимал его из небольшого кожаного чехольчика, привязанного к петле своего серенького сюртука, и просил только не скоблить пера острием ножика, уверяя, что для этого есть тупая сторона. Такое благонравие скоро привлекло на него внимание даже самого учителя латинского языка, которого один кашель в сенях, прежде нежели высовывалась в дверь его фризовая шинель* и лицо, изукрашенное оспою, наводил страх на весь класс. Этот страшный учитель, у которого на кафедре всегда лежало два пучка розг и половина слушателей стояла на коленях, сделал Ивана Федоровича аудитором*, несмотря на то что в классе было много с гораздо лучшими способностями.

«…в хуторе своем Вытребеньках». Вытребеньки (укр.) – выдумки, причуды, выкрутасы.

«…обучался в гадячском поветовом училище…» Поветовое училище – аналог начальной школы с элементами профессиональной подготовки в поветовых (уездных) городах Украины в XIX веке. Обучение длилось три года, первый год – приготовительный. Изучались общеобразовательные предметы, закон Божий, чистописание, рисование, преподавались основы некоторых производств (сахароварение, винокурение и пр.). В полтавском поветовом училище в 1818–1819 годах учился сам Гоголь, затем частный учитель подготовил его к поступлению в нежинскую гимназию.

Гоголь-гимназист

«Когда кому нужда была в ножике очинить перо…» До появления металлических перьев для письма использовали гусиные перья, которые макали в чернила. Затупившееся перо подтачивали (очиняли) специальным перочинным ножиком.

«…в дверь его фризовая шинель…» Фризовая шинель – сшитая из фриза, грубой ворсистой шерстяной ткани.

Д. Кардовский. Фризовая шинель

«…сделал Ивана Федоровича аудитором…» Аудитор – старший ученик, помогающий учителю.

Тут не можно пропустить одного случая, сделавшего влияние на всю его жизнь. Один из вверенных ему учеников, чтобы склонить своего аудитора написать ему в списке scit*, тогда как он своего урока в зуб не знал, принес в класс завернутый в бумагу, облитый маслом блин. Иван Федорович, хотя и держался справедливости, но на эту пору был голоден и не мог противиться обольщению: взял блин, поставил перед собою книгу и начал есть. И так был занят этим, что даже не заметил, как в классе сделалась вдруг мертвая тишина. Тогда только с ужасом очнулся он, когда страшная рука, протянувшись из фризовой шинели, ухватила его за ухо и вытащила на средину класса. «Подай сюда блин! Подай, говорят тебе, негодяй!» – сказал грозный учитель, схватил пальцами масляный блин и выбросил его за окно, строго запретив бегавшим по двору школьникам поднимать его. После этого тут же высек он пребольно Ивана Федоровича по рукам. И дело: руки виноваты, зачем брали, а не другая часть тела. Как бы то ни было, только с этих пор робость, и без того неразлучная с ним, увеличилась еще более. Может быть, это самое происшествие было причиною того, что он не имел никогда желания вступить в штатскую службу*, видя на опыте, что не всегда удается хоронить концы.

«…написать ему в списке scit…» Scit (лат.) – знает. Аудиторы (помощники учителя) имели право опрашивать учеников перед уроком и оценивать их знания.

«…вступить в штатскую службу…» Штатская служба – гражданская служба, не имеющая отношения ни к военному, ни к духовному ведомству.

Было уже ему без малого пятнадцать лет, когда перешел он во второй класс, где вместо сокращенного катехизиса и четырех правил арифметики принялся он за пространный, за книгу о должностях человека и за дроби*. Но, увидевши, что чем дальше в лес, тем больше дров, и получивши известие, что батюшка приказал долго жить, пробыл еще два года и, с согласия матушки, вступил потом в П*** пехотный полк.

«…вместо сокращенного катехизиса и четырех правил арифметики принялся он за пространный, за книгу о должностях человека и за дроби». Катехизис – здесь: начальный курс христианского богословия, изложенный в форме вопросов и ответов. В повести речь идет о переработках для юношества – «Сокращенном катехизисе» (1782) и «Пространном катехизисе» (1783) Ф. И. Янковича де Мириево.

Книга о должностях – книга «О должностях человека и гражданина», утвержденная лично Екатериной II для чтения во 2-м классе народных училищ. Она представляла собой свод принципов и правил поведения, необходимых для достижения «истинного благополучия», и делилась на 4 части: «Об образовании души», «О попечении о теле», «О должностях общественных» и «О домоводстве».

О должностях человека и гражданина. 1786 год

П*** пехотный полк был совсем не такого сорта, к какому принадлежат многие пехотные полки; и, несмотря на то, что он большею частию стоял по деревням, однако ж был на такой ноге, что не уступал иным и кавалерийским. Большая часть офицеров пила выморозки* и умела таскать жидов за пейсики не хуже гусаров; несколько человек даже танцевали мазурку*, и полковник П*** полка никогда не упускал случая заметить об этом, разговаривая с кем-нибудь в обществе. «У меня-с, – говорил он обыкновенно, трепля себя по брюху после каждого слова, – многие пляшут-с мазурку; весьма многие-с; очень многие-с». Чтоб еще более показать читателям образованность П*** пехотного полка, мы прибавим, что двое из офицеров были страшные игроки в банк и проигрывали мундир, фуражку, шинель, темляк* и даже исподнее платье, что не везде и между кавалеристами можно сыскать.

«…пила выморозки…» Выморозки – алкогольные напитки после вымораживания воды, входившей в их состав, то есть более крепкие.

«…даже танцевали мазурку…» Мазурка – быстрый польский народный танец, известный с XVII века. Назван в честь мазуров – жителей Мазовии, центральной части Польши. В XIX веке стал популярным в Европе бальным танцем.

Мазурка

«…были страшные игроки в банк и проигрывали мундир, фуражку, шинель, темляк…» Банк – в XIX веке самая распространенная карточная игра среди русских дворян. Число игроков в банк не ограничено, они делятся на банкомета и понтеров, которые играют против банкомета. У каждого игрока своя колода карт, ставки делаются на одну или несколько карт. Банкомет поочередно открывает карты из своей колоды (мечет банк), если выбранная карта легла направо – выигрывает банкомет, если налево – выигрывает понтер.

Темляк – серебряная тесьма с кистью на рукоятке сабли или шпаги; тесьма в оружии для надевания его на руку. Серебряный темляк – знак офицерского звания.

А. Дорогов. Игроки

Обхождение с такими товарищами, однако же, ничуть не уменьшило робости Ивана Федоровича. И так как он не пил выморозок, предпочитая им рюмку водки пред обедом и ужином, не танцевал мазурки и не играл в банк, то, натурально, должен был всегда оставаться один. Таким образом, когда другие разъезжали на обывательских по мелким помещикам, он, сидя на своей квартире, упражнялся в занятиях, сродных одной кроткой и доброй душе: то чистил пуговицы, то читал гадательную книгу*, то ставил мышеловки по углам своей комнаты, то, наконец, скинувши мундир, лежал на постеле. Зато не было никого исправнее Ивана Федоровича в полку. И взводом своим он так командовал, что ротный командир всегда ставил его в образец. Зато в скором времени, спустя одиннадцать лет после получения прапорщичьего чина, произведен он был в подпоручики*.

«…то читал гадательную книгу…» Гадательные книги – образцы славянского книгопечатания, служившие для предсказания будущего, определения судьбы. Они были в основном переводными, заимствованными из Византии и Европы. Делились на две группы: прогностики – сборники предсказаний, примет, толкований различных природных и физиологических явлений: громник, лунник, трепетник, сонник (самым известным был сонник Мартына Задеки, по которому гадала пушкинская Татьяна) и т. п.; и книги-оракулы, требовавшие бросить жребий, чтобы получить ответ на конкретный вопрос, например, «Книга судьбы» или «Колесо фортуны».

«…после получения прапорщичьего чина, произведен он был в подпоручики». Прапорщичий чин — в царской России с 1712 по 1884 год первый (младший) чин обер-офицерского состава в пехоте и кавалерии.

Подпоручик – первый офицерский чин; в царской России с 1730 по 1884 год военный чин X класса в гвардии.

В продолжение этого времени он получил известие, что матушка скончалась; а тетушка, родная сестра матушки, которую он знал только потому, что она привозила ему в детстве и посылала даже в Гадяч сушеные груши и деланные ею самою превкусные пряники (с матушкой она была в ссоре, и потому Иван Федорович после не видал ее), – эта тетушка, по своему добродушию, взялась управлять небольшим его имением, о чем известила его в свое время письмом. Иван Федорович, будучи совершенно уверен в благоразумии тетушки, начал по-прежнему исполнять свою службу. Иной на его месте, получивши такой чин, возгордился бы; но гордость совершенно была ему неизвестна, и, сделавшись подпоручиком, он был тот же самый Иван Федорович, каким был некогда и в прапорщичьем чине. Пробыв четыре года после этого замечательного для него события, он готовился выступить вместе с полком из Могилевской губернии* в Великороссию, как получил письмо такого содержания:

«Любезный племянник,

Иван Федорович!

Посылаю тебе белье: пять пар нитяных карпеток* и четыре рубашки тонкого холста; да еще хочу поговорить с тобою о деле: так как ты уже имеешь чин немаловажный, что, думаю, тебе известно, и пришел в такие лета, что пора и хозяйством позаняться, то в воинской службе тебе незачем более служить. Я уже стара и не могу всего присмотреть в твоем хозяйстве; да и действительно, многое притом имею тебе открыть лично. Приезжай, Ванюша; в ожидании подлинного удовольствия тебя видеть, остаюсь многолюбящая твоя тетка.

Василиса Цупчевська*.

«…из Могилевской губернии…» Могилевская губерния – образованная в 1772 году, после первого раздела Речи Посполитой, губерния на западе Российской империи, включавшая часть белорусских территорий.

«…пять пар нитяных карпеток…» Карпетки (устар.) – носки, короткие мужские чулки.

Василиса Цупчевська. Мужеподобную тетушку главного героя Гоголь наделил востребованным фольклорным именем (так звали героинь целого ряда русских сказок – Василису Прекрасную, Василису Премудрую и т. д.), которое в переводе с греческого означает «царица; жена василевса, правителя». Ополяченная фамилия Цупчевська с большой долей вероятности обязана своим происхождением двум украинским словам: «цупити» в значении «присваивать чужое, требовать, сдирать (деньги)» и «цупкий» в значении «жесткий, тугой, цепкий».

Чудная в огороде у нас выросла репа: больше похожа на картофель, чем на репу».

Через неделю после получения этого письма Иван Федорович написал такой ответ:

«Милостивая государыня, тетушка

Василиса Кашпоровна!

Много благодарю вас за присылку белья. Особенно карпетки у меня очень старые, что даже денщик штопал их четыре раза и очень оттого стали узкие. Насчет вашего мнения о моей службе я совершенно согласен с вами и третьего дня подал в отставку. А как только получу увольнение, то найму извозчика. Прежней вашей комиссии, насчет семян пшеницы, сибирской арнаутки*, не мог исполнить: во всей Могилевской губернии нет такой. Свиней же здесь кормят большею частию брагой*, подмешивая немного выигравшегося пива.

С совершенным почтением, милостивая государыня тетушка, пребываю племянником

Иваном Шпонькою».

«…сибирской арнаутки…» Арнаутка – сорт яровой пшеницы с белым твердым зерном.

«…большею частию брагой…» Брага – домашнее крестьянское пиво; хлебный напиток из ржаной муки, солода (бродильного продукта из хлебных злаков) и хмеля.

Наконец Иван Федорович получил отставку с чином поручика, нанял за сорок рублей жида от Могилева до Гадяча и сел в кибитку* в то самое время, когда деревья оделись молодыми, еще редкими листьями, вся земля ярко зазеленела свежею зеленью и по всему полю пахло весною.