Текст книги "Астровитянка (сборник)"

– Пошли на выход.

Никки медленно поднялась, скрипя всеми костями, окинула взглядом шлюпку, где она провела такой незабываемый час, и нажала кнопку люка.

В зале царили хаос и несмолкаемый гул тысяч болельщиков. В центре этого шума, на огороженной площадке с креслами, собирались финалисты – утомлённые, но довольные уже тем, что всё наконец кончилось. Когда Никки появилась в зале гонки, об анонимности можно было уже и не мечтать. Девушку сразу окружили журналисты и набросились с вопросами.

– Никки, где вы учились летать? – крикнул растрёпанный рыжий комментатор.

– Сегодня я в первый раз вела корабль, – устало пробормотала девушка, пробираясь к площадке финалистов.

– Почему вы решили участвовать в Лунной Регате? – напирала толпа журналистов.

– Все школьники хотят летом подзаработать… – невинно пожала плечами Никки.

– Как вы догадались о маршруте вокруг Луны? – выкрикнул кто-то ей в спину, когда она уже зашла за ограждение площадки.

– С помощью головного мозга, – серьёзно ответила Никки и нырнула в середину группы финалистов.

Наконец на большом экране Регаты высветился список пилотов Лунной Регаты. Первая строка кричала красным:

1-е место – Николь Гринвич (шлюпка 18) – 1 час 5 минут 37 секунд.

Это была сенсация!

Зал приветствовал чемпионский результат криками и аплодисментами. Второе место занял крепкий невысокий парень, профессиональный гонщик, отставший от Никки на четыре с половиной минуты. На другом экране змеились трассы всех шлюпок: различия в маршруте у всех были небольшими, и на экране красовался густой пучок траекторий, перетянутый кольцами створов. И лишь линия полёта Никки не заворачивала вместе со всеми после десятого створа, а огибала весь диск Луны. Ещё на одном экране застыло крупное изображение Никкиной шлюпки, мчащейся над стадионом Колледжа – днищем вперёд и носом, устремлённым прямо на трибуны, полные людей.

Со стороны это выглядело самоубийственно, будучи на самом деле абсолютно логичным вариантом прохода заданной трассы с максимальной скоростью.

К небольшой трибуне вышел высокий худощавый мужчина в парадной форме Спейс Сервис: коммодор Юр Гринин, или коммодор Юр, первый заместитель Главного коммодора Спейс Сервис. Его загорелое лицо с крупным носом и коротким седым ёжиком над широким лбом было всем известно, и довольно быстро в зале воцарилась относительная тишина.

– Поздравляю финалистов Лунной Регаты с успешным окончанием соревнований, – звонким голосом сказал коммодор Юр. – Они доставили всем нам редкое удовольствие своим мастерством и мужеством. И конечно, имя мисс Николь Гринвич у всех на устах, и я от души поздравляю новую чемпионку Лунной Регаты. Николь установила ещё один рекорд, став самым юным в истории чемпионом Лунной Регаты!

От бурных аплодисментов, гудков, воплей и свиста купол ракетпорта чуть не снесло. Юр подошёл к Никки и подвел её к трибуне, поставив рядом с собой. Увидев стройную девушку в чёрном комбинезоне с прозрачно-серебряными волосами, мерцающими в лучах прожекторов, зал снова взорвался овацией и криками.

– Я не могу отказать себе в удовольствии, – сказал, улыбаясь, коммодор Юр, – продемонстрировать вам полёт пилота Гринвич ещё раз, начиная с девятого створа.

На главном экране появились изображение Луны и траектория чемпионского полёта, совмещенная с реалистичным изображением Никкиной шлюпки. Толпа взволнованно зашумела. Коммодор Юр сопровождал полёт шлюпки комментарием старого космонавта, привыкшего к профессиональному жаргону:

– Николь Гринвич выбирает совершенно неожиданную длинную дорожку вокруг Луны, поэтому не давит на брейк, а полностью открывает дюзы перед десятым створом и быстро уходит на настильную лунную орбиту… Вот она поворачивает шаттл днищем вверх – для лучшего скана лунной поверхности – и начинает свой поразительный виток, – восхищался коммодор Юр.

Когда шлюпка начала огибать Луну и наклонилась носом к кратерам, шум в зале возрос.

– Кому-то это может показаться безумной авантюрой или пикирующим полётом камикадзе, но с точки зрения космомеханики это единственный способ, который позволяет удержаться на низкой орбите с такой скоростью. Движок прижимает шлюпку к поверхности Луны, не дает улететь в пространство, что и разрешает шаттлу двигаться гораздо быстрее обычной ракеты на круговой орбите.

На экране шлюпка Никки, окончательно встав на голову в конце полёта, закончила трассу под восторженный рёв болельщиков.

– Я не удивлюсь, если этот приём войдет в учебники по кораблевождению как манёвр Николь Гринвич, – заключил коммодор Гринин. Это заявление вызвало невероятный ажиотаж среди школьников на стадионе Колледжа.

– А теперь – самое приятное: вручение денежных призов победителям гонки, – и, не откладывая дела в долгий ящик, коммодор протянул Никки красивый подарочный чек, по голубоватому фону которого блуждали яркие искры. – Чек на шесть миллионов золотых долларов вручается мисс Николь Гринвич, Школа Эйнштейна, первое место!

Толпа болельщиков неистовствовала, и только прочное ограждение удерживало её в рамках. Никки была поражена больше всех.

– Чек на два миллиона получает Жорж Молния, профессиональный гонщик компании «Пепи-Луна», занявший второе место. – Коммодор протянул ещё один чек очень смуглому крепышу, на лице которого радость от получения приза смешивалась с хорошо заметной досадой, что главный приз у него увела какая-то девчонка.

Полмиллиона золотых долларов вручается Митри Бонов-у, выпускнику Лунной Академии этого года, занявшему сегодня третье место, но мы все помним, что на прошлой Регате он стал чемпионом! – И ещё один чек нашёл своего владельца, который был искренне рад и ему, и отличной возможности получить самую хорошую вакансию – ведь явно ни Никки, ни Жорж Молния не собирались работать в Спейс Сервис.

Теперь о других призах, – сказал коммодор Юр. – Финалистам этой Регаты мы хотим предложить тридцать две вакансии в рядах Спейс Сервис. Насколько я знаю, из ста финалистов уже… – он сверился с экраном своего крупного т-фона, – шестьдесят человек готовы пройти дальнейшие тесты для занятия этих вакансий. Они приглашаются на собеседование завтра в штаб-квартиру Спейс Сервис в Луна-Сити.

Тут коммодор Юр споткнулся взглядом обо что-то на экране т-фона и сделал длинную паузу.

Это не осталось незамеченным зоркими журналистами.

– Что там, коммодор? – спросила с любопытством девушка-комментатор из «Лунного рассвета».

– У нас проблема, – вздохнул коммодор. – Чемпионка Регаты Николь Гринвич тоже хочет стать сотрудником Спейс Сервис.

Публика засвистела и засмеялась.

– Беда в том, – пояснил коммодор Юр с искренним сочувствием к неисполнимому желанию подростка, – что сотрудником Спейс Сервис может быть только человек в возрасте как минимум двадцати одного года. Даже для того, чтобы стать курсантом нашей школы, нужно быть восемнадцатилетним, – вежливо повернулся коммодор к Никки.

Та покладисто кивнула и спокойно сказала:

– Но на внештатных сотрудников Спейс Сервис это правило не распространяется. Могу я попросить, сэр, выдать мне удостоверение внештатного сотрудника вашей службы?

Журналисты вокруг одобрительно зашумели.

– Хм, – поднял брови коммодор, – мы так редко пользуемся этим статусом, что я и забыл про него… Это же что-то вроде добровольного помощника…

Коммодор подозвал своего лейтенанта и что-то обсудил с ним, склонив седую голову. Потом он выпрямился и торжественно объявил:

– Я обладаю нужными полномочиями, чтобы прямо сейчас присвоить Никки Гринвич статус внештатного сотрудника Спейс Сервис!

Коммодор явно не был чужд театральных эффектов. К нему снова подошёл кислолицый Пит Харрис – уже с небольшим устройством. Коммодор что-то быстро набрал на нём, и через несколько секунд ящичек выдал радужную карточку с голографией и именем Никки.

Коммодор церемонно поздравил Никки и вручил ей ещё тёпленькое удостоверение, а она лихо козырнула традиционным приветствием Спейс Сервис, вызвав овацию зала.

– Никки, зачем вам удостоверение бесплатного добровольца? Оно же совершенно бесполезно! – крикнула журналистка из «Яхт и самолётов».

– Ну почему же, – невозмутимо сказала Никки, бережно пряча пластиковую карточку-чип в кармашек комбинезона. – Во-первых, я получаю вход в компьютерную сеть Спейс Сервиса и доступ ко всем служебным материалам и отчётам, за исключением файлов с грифом «Секретно».

Ошарашенное лицо коммодора Юра ясно показывало, что этого пункта положения о внештатных сотрудниках-добровольцах он не помнит.

– Во-вторых, – продолжала Никки, – я получаю право посылать официальные рапорты в Спейс Сервис, а также выступать с докладами на внутренних совещаниях и конференциях. Я как раз хочу воспользоваться удобным моментом и попросить коммодора Гринин-а включить моё короткое сообщение «Экологическая модель Королевского плато Оберона» в программу ежегодного симпозиума Спейс Сервис. Он пройдет в Луна-Сити в августе этого года.

На удлинившемся лице коммодора отразилось изумление такой прытью новоявленного сотрудника.

– Э-э… – растерянно протянул он, – к сожалению, заявки на доклады делались заранее… и программа выступлений давно составлена…

– Да бросьте, коммодор! – крикнул кто-то из репортёров. – Если Никки Гринвич будет выступать на вашей скучной конференции, то туда нашего брата придёт в десять раз больше обычного! Эта мисс регулярно поставляет нам сенсации!

Пул журналистов издал одобрительный гул.

– Ладно! – под давлением прессы решился коммодор Юр и озадаченно посмотрел на Никки. – Я сокращаю свой заключительный обзорный доклад и даю вам десять минут в последней сессии.

– Отлично! – сказала радостно Никки и быстро поцеловала коммодора Юра под седой висок поцелуем внучки, вызвав дополнительное веселье публики.

– Никки, что вы думаете о своей победе в Лунной Регате? – громко спросил журналист с большой камерой.

– Это оказалось выгоднее, чем подрабатывать в пиццерии, – серьёзно сказала Никки.

– Зачем вам нужно выступление на такую заумную тему? – крикнул обозреватель Главного Лунного телеканала.

– Для оживления школьного сочинения «Как я провела лето», – продолжала быть невозмутимой девушка.

– Будь я проклят, но эта Маугли с астероида крутит событиями, как хочет. Она переигрывает всех на несколько ходов в какую-то неизвестную нам игру, – мрачно пробормотал седой и лохматый журналист из «Внеземного Аналитика» молодому напарнику. – Я гляжу на эту мисс и чувствую себя деревенским простофилей с раскрытым ртом…

Глава 19
Оберонская история

Победа в Регате вынесла Никки на пик популярности среди эйнштейнианцев. Где бы девушка ни появлялась, её встречали овациями и приветственными криками. Всё успокоилось достаточно быстро только по одной причине – студенты разъехались на каникулы. Дзинтара приглашала Никки и Джерри погостить к себе в замок, но Никки, поблагодарив, отказалась – как и от десятка аналогичных предложений однокурсников. Последний год был так насыщен общением с множеством людей, что девушка-Маугли испытывала настоятельную душевную потребность побыть в относительном покое и одиночестве. Она всё чаще и с удовольствием вспоминала беззаботную атмосферу прошлого лета, когда они с Джерри замечательно проводили время в безлюдном Колледже.

В общем, Никки и Джерри остались на лето в Колледже, о чём совершенно не жалели. За столом они сейчас сидели вдвоём – Хао и Дзинтара уже улетели к родителям.

С призовыми миллионами Никки рассталась мгновенно – не слушая никаких возражений Джерри, она, с помощью адвоката Дименса, погасила кредиты за свой астероид и вирджинский дом Джерри. И конечно, она с облегчением заплатила за второй год обучения в Колледже за обоих, после чего на её банковском счёте снова остались сущие мелочи.

Наконец ей надоело слушать сетования друга.

– Ты забыл, что это твоя работа с компанией «Лунотел» принесла нам процессоры А9? Этим ты спас Робби и меня. Ты спас мне жизнь! И даже не раз, Джерри-лев… Сколько это может стоить? – и Джерри заткнулся.

Весь июль Никки работала по несколько часов в день с Робби. Электроны вихрем носились по его контурам, без устали сортируя миллионы цифр, и эти таинственные расчёты выплескивались на Никкин рабочий экран многочисленными змеящимися кривыми, выгибающими кошачью спину трёхмерными поверхностями и молекулярными моделями, кутающимися в электронные облака. Друзья готовились к докладу на августовском симпозиуме Спейс Сервис – видно, Никки хотела как следует оживить своё школьное сочинение о лете. Они с Джерри находили время и для прогулок в лесу, полётов на крыльях, для книг и фильмов, так что каникулы проходили просто отлично. Но после Бала Выпускников Никки стала смотреть на Джерри другими глазами, и ей не давал покоя многозначительный факт. С той памятной беседы на ночном пляже они вернулись к дружеским отношениям. Но – и только: Джерри всегда держался с нею как джентльмен… Как школьный друг. И всё. И чем дальше, тем больше это смущало Никки. Слава Андромеде – обольстительницы Колледжа разъехались по домам, и у неё было время поразмыслить обо всём спокойно.

В середине июля они с Джерри полетели в Луна-Сити и зашли в зоопарк. Никки впервые в жизни увидела – и долго не могла прийти в себя от этого зрелища – царственных львов и гигантского слона, единственного на всю Луну. А смешные чёрно-белые китайские панды, сладко спящие в бамбуковых зарослях! Никакие они не медведи, а просто пара фантастически толстых двухцветных белок… Девушка заразительно хохотала над забавными стройными сусликами-миркатами, стоящими на задних лапах и всё время пугливо осматривающими окрестности, хотя на них в жизни никто не нападал… Правда, носорог навёл на Никки грусть – он злобно таращился из мрачного бетонного загона с толстыми железными прутьями и выглядел ужасно. Жираф с мозолистыми коленками тоже не излучал счастья в высоком, но тесном вольере.

Никки и Джерри провели в городе целый день, катаясь на эскалаторах в прозрачных многоэтажных трубах и бродя по висячим садам с многочисленными фонтанами, оркестрами и симпатичными кафе. В Саду Цветущих Вишен, уставленном столиками на двоих, они купили мороженое в высоких вафельных кулёчках. Никки расшалилась и почти случайно мазнула Джерри мороженым по щеке. Потом немедленно обняла юношу за шею и ласково слизнула сладкий след с его лица. Шея Джерри напряглась, но он бодро отшутился, расценив это как слишком детскую шутку. А Никки с огорчением подумала, что лучше бы он обнял её в ответ – хоть в шутку… а ещё лучше – поцеловал… пусть вымазав предварительно мороженым. Почему он так сдержан? Эта мысль совершенно испортила вкус доедаемого лакомства.

В конце июля Никки и Джерри, сидя на северной трибуне стадиона, с азартом болели за участников очередного экзамена в Колледж. Азарт сопереживания окрашивался снисходительным облегчением, что их экзамен уже позади… Вступительные соревнования выиграл Ситти Пак из Кореи. Его балл оказался гораздо ниже рекорда Никки, что раз сто отметили комментаторы экзамена, но её саму это мало интересовало.

На стадионе было жарковато, и, когда весёлый дирижаблик – разносчик напитков – проплывал мимо, Джерри потянулся взять холодной минералки для Никки. Его колено нечаянно задело ногу девушки.

Никки дёрнулась – её обожгло это прикосновение. Что за чертовщина?

Позже Джерри кому-то приветственно помахал, и его плечо затронуло её руку. Снова электрическое касание!

Никки удивилась – раньше она не замечала такого искрящего потенциала между ними. Если не считать, конечно, того о-очень давнего рождественского случая…

Наступил август. Школа Эйнштейна полностью опустела.

В полутёмном кафе Никки и Джерри сидели за субботним ужином, который по традиции был дольше и сытнее обычных вечерних трапез. На столе горели свечи, принесённые приветливыми кентавриками.

Никки внимательно рассматривала Джерри. Он здорово вырос с момента их первой встречи в госпитале. Плечи раздались, лицо повзрослело, умные голубые глаза смотрели спокойно и насмешливо. Длинные каштановые волосы ложились свободными прядями на шею. Его худощавое лицо складывалось из крупных, резких черт и немедленно привлекало к себе внимание внутренним достоинством и силой. Раньше Джерри был симпатичен, а сейчас стал своеобразно красив.

Юноша не любил хвастаться – Никки, поражённой его артистическими талантами, немало пришлось потрудиться, чтобы узнать, что Джерри, по настоянию родителей, несколько лет посещал на Земле школу танцев и даже победил в известном детском конкурсе.

Он не глядел на неё, а думал о чём-то, медленно помешивая соломинкой молочный коктейль. И внезапно Никки поняла, что перед ней сидит взрослый, самостоятельный человек, у которого своя, не очень известная ей жизнь. Он погружен в свои сложные мысли… он рядом, но отделён от неё… сейчас встанет, пожелает спокойной ночи и уйдёт. А захочет – улетит в гости к кому-нибудь из друзей или переедет в другой колледж. А она? А она, по сути, чужой человек для него. Так, неврастеничная приятельница…

На Никки вдруг навалилась щемящее ощущение своего абсолютного одиночества в этом мире.

Что она наделала, идиотка? Он к ней был так расположен… или даже больше… а она сама прогнала его – насовсем, окончательно. Джерри – особенный и не похож на других… И многие девчонки это отлично понимают. Никки хорошо помнит, как красавица Марина Блэкуолл прилипла к нему в первый же день их прибытия в Колледж и сейчас всё время кружит вокруг. Даже сама Дзинтара посматривает на Джерри с нескрываемым интересом. А сколько есть тех, о которых Никки не знает?

«Может, его сердце уже занято?! – обожгла чёрная мысль. – И у него появилась подружка-Сова или какая-нибудь препротивная голенастая Олениха? Или его девушка – та зеленоглазая красавица с Бала Выпускников? Ведь джентльмены не трезвонят о своих подружках и не ухаживают сразу за двумя девушками».

Дышать стало трудно – воздух, пропитанный обидой, лишается кислорода.

«Нет-нет, он же всё лето вместе со мной… – мелькнул утешительный довод и тут же утонул в беспокойстве: – А с кем же ещё ему быть? Все ордена разъехались на каникулы».

Никки с отчаянием уверилась: если Джерри даже не пробует перейти с ней черту дружбы – значит, он влюбился в какую-то другую девушку.

«Она, наверное, красавица и без всякой депрессии… – Ревнивые мысли причиняли вполне физическую боль. – А со мной Джерри возится по старой памяти, как с больным котёнком, – строго в рамках приличий. Джентльмены не бросают друзей-сотрапезников в беде, даже если это девочки».

Она – просто друг?! Ну да – пока ему это будет позволять та, ещё не известная, о существовании которой слепая дурища Никки наконец догадалась.

Воспоминание о настойчивой зеленоглазой бестии упорно возвращалось и жалило сердце девушки всё сильнее. Ведь когда-то они успели так станцеваться! Первого сентября – уже через три недели! – эта ослепительная, даже по мнению железного Робби, Драконица вернётся и найдет способ увести за собой Джерри, как тогда на Балу… и – всё!

Неужели Никки скоро навсегда его потеряет? Или уже потеряла?

Сердце девушки болезненно сжалось.

Она обвела глазами пустое кафе, поставила чашку с чаем на стол и наконец решилась. Сил терпеть эти мучения больше не было.

– Джерри, я давно хотела тебя спросить… – начала она и смутилась.

– О чём, Никки? – приветливо, даже ласково, отозвался Джерри. Но это была ласка-нож – всего лишь ласка к ребёнку.

– С Рождества ты ни разу не… – обычно прямая и откровенная Никки снова не нашла слов, опустила глаза в стол и наконец выговорила: – Ни разу не пробовал меня поцеловать или обнять… Ничего, кроме школьной дружбы…

– Это всё утверждения, – внешне спокойно кивнул Джерри. – А где вопрос?

– Почему? – Глаза Никки взволнованно блеснули. – Ты потерял ко мне… интерес? У тебя… появилась какая-нибудь девушка? – Она даже как-то съёжилась, мучительно ожидая его ответа.

– А ты помнишь, что я тебе пожелал? – спросил в ответ Джерри, – Там – на ночном пляже?

– Выздоравливать как следует… – убито кивнула Никки, охваченная безотчетной паникой: «Не отрицает, не отрицает!»

– Правильно, – сказал тихо Джерри. – Ты должна расправить свои крылышки, отряхнуть старые кошмары, снова почувствовать себя свободной и весёлой. Это сейчас самое главное. Я так рад видеть тебя с каждым днём всё более жизнерадостной… А если бы я стал эгоистичным вороном кружить над тобой, тюкать еле ожившего ребёнка своими переживаниями, требовать ответа на свои чувства?.. Это было бы просто свинством. Я давно и твёрдо решил: все мои эмоции – ничто по сравнению с твоей жизнью и счастьем. И я знаю, что мне трудно сравниться с блестящими аристократами из замков. Ты – птица высокого полёта, Никки. Если ты влюбишься в какого-нибудь герцога или принца… не знаю, как я переживу это, но ты об этом не должна заботиться… ты никому и ничем не обязана, в том числе – и мне. Ты заслужила быть счастливой, Никки, милая! – Джерри не выдержал ровный тон и сорвался на совсем не детскую нежность.

«Вот это ответ!» – Никки смотрела на разволновавшегося Джерри широко раскрытыми глазами. Его сдержанное поведение предстало перед ней в совсем другом свете. Под этой маской, оказывается, скрываются такие сильные эмоции и столь трогательная забота о ней… а ведь все влюблённые, как правило, думают только о себе! Лишь самое глубокое чувство самоотверженно и молчаливо.

– Извини, Никки, я… не сдержался, – с досадой склонился над столом Джерри.

– Как ты смеешь называть меня ребёнком?! – весело сказала она, глубоко переводя дух и чувствуя, как её наполняют лёгкость, сияние и ещё какие-то счастливые чувства, и даже схватилась за ручки стула – чтобы не взлететь воздушным шариком под потолок.

– Мне на два месяца больше, чем тебе… – Джерри прокашлялся, – так что по сравнению со мной – ты юна!

Никки посмотрела в окно на тёмный лес и неожиданно спросила у Джерри:

– Ты плавал когда-нибудь в озере ночью?

– Нет, – удивился Джерри.

– Пойдём сегодня купаться… Приходи в полночь к дальнему заливу, где остров с ивой. Знаешь, где это? – сказала Никки, почему-то не отрывая глаз от окна.

– Знаю… – глухо ответил Джерри, и его сердце почему-то провалилось вниз.

Ещё сильнее оно дало перебой, когда в полночь он открыл тяжёлую дверь башни, ведущую к озеру. В лицо пахнуло теплом и травяной сыростью.

Юноша сам не заметил, как очутился у дальнего залива озера, где сквозь купол ярко светила полусфера Земли. Никки уже была в воде и, увидев Джерри, с шумным плеском подплыла к береговому мысу, обрывом уходящему в темную глубину.

У Джерри мгновенно пересохло в горле – купальником Никки служили лишь часы и ожерелье-ленточка.

Из лунной колеблющейся воды девушка молча протянула ему руку.

Она хочет выйти на берег? Джерри с отчаянно бьющимся сердцем взял Никки за ладонь.

Вовсе нет.

Она сильно потянула его к себе. В воду – прямо в одежде?! Он мог бы заупрямиться, но шагнул вперед. Шаг, другой – Джерри поскользнулся на подводном камне и с громким плеском упал в озеро.

Отфыркиваясь, он вынырнул и сразу увидел совершенно серьёзные и внимательные глаза Никки. Все приличествующие ситуации слова – громкие, возмущённые, весёлые – застыли у него в груди и не решились нарушить удивительную атмосферу этого момента.

– Здравствуй, Джерри, – негромко сказала Никки.

Дыхание Джерри остановилось. Никогда-никогда прежде он не слышал таких ласковых слов. Окружающий мир замер и потерял реалистичность.

– Здравствуй, Никки, – он ответил так, как только может ответить совершенно счастливый человек, целую вечность прятавший свои истинные чувства в тёмном деревянном сундуке.

Никки всё услышала и радостно улыбнулась.

Вокруг них медленно вздымались волны тёмного серебра, вспыхивающие в земном лунном свете.

– Умеешь плавать на спине?

Джерри плыл и смотрел в ночное небо. Впрочем, он плыл не сам – Никки прижимала его спину к себе и тихонько гребла к острову. Её левая рука охватывала грудь Джерри, а дыхание обжигало щёку.

– Мы плывем среди моих любимых звёзд, – указывала Никки на звёзды, мерцающие сквозь купол. – Летний Треугольник – мой главный космический маяк: Вега из созвездия Лиры, Альтаир из Орла и Денеб, альфа Лебедя. Голубая Вега светит ярче всех. Когда мне становилось совсем одиноко на астероиде, я дожидалась темноты, поворачивалась на спину в центре пруда и долго плыла среди маяков из альфа-звёзд. Я знала, что кто-нибудь обязательно смотрит на те же звёзды с Земли, на которой я никогда не была. Это ощущение меня очень грело – будто кто-то рядом и держит руку на моём плече. А ты смотрел на звёздное небо?

– Конечно, и часто… – сказал Джерри. – Вега, Альтаир и Денеб летом собирались прямо над нашим домом.

– Значит, это ты и был! – тихо сказала Никки, и её рука обняла Джерри покрепче.

Юноша вдруг понял, что без ночного звёздного купания его жизнь была и не жизнь вовсе. Но сказал почему-то совсем не о том:

– А ты не боишься плавать в темноте? В озере, говорят, живет лохнесское чудовище…

– Я уже подружилась с местными водочудиками…

Они подплыли к мелкому пляжу островка.

– Можешь снять мокрую одежду, – сказала Никки.

– Зачем? – машинально спросил Джерри и уже в следующую секунду решил, что задал самый дурацкий в своей жизни вопрос.

– Вы же не любите так ходить! – удивилась Никки. – Я как-то пришла на завтрак в мокрых шортах и майке – сразу после бассейна – что тут началось! Все забеспокоились, стали спрашивать: что случилось? – а кухонный компьютер приставил ко мне сразу двух кентавриков, чтобы вытирали за мной лужи, как за невоспитанным щенком…

Джерри с трудом стянул хлюпающую рубашку, избегая смотреть в сторону девушки.

– Странные вы, люди, – задумчиво сказала Никки. – Здороваетесь за руки, а ведь гораздо веселее при встрече гладить друг друга по голове… не купаетесь звёздной ночью, не носите приятную мокрую одежду и не целуете тех, кого вам очень хочется поцеловать.

– А как называются те, которые всё это делают? – спросил Джерри.

– Астровитяне.

– Хочу быть астровитянином! – воскликнул юноша.

Девушка промолчала. Звёзды с любопытством смотрели на них сквозь купол. Плескала озёрная волна. Джерри вдохнул в себя побольше воздуха и повернулся. Никки лежала на влажном песке, глядя на него блестящими глазами. Её мокрые волосы походили на хрустальную шапочку.

Джерри наклонился и решительно поцеловал девушку, которую так давно хотел поцеловать.

Грянул гром, и всё вокруг застыло в освещённом молнией сюрреалистическом невероятии. Гром? Гроза на Луне? Расколотый пополам мир замер в ожидании.

– Я больше не смогу жить без тебя, Никки, – твёрдо сказал Джерри, ощущая её душистое дыхание на своём горящем лице.

– Ты и не будешь – по простой причине: отныне ты – мой Лев, я тебя никогда и никуда не отпущу… – так же твёрдо произнесла Никки и крепко обняла его за шею.

Молния сверкнула им в лицо, и снова грянул лунный гром, сметя обломки старого мира вместе со страхами и кошмарами.

Могучая Сила кроется в Главных Словах!

Тайна Никки и Джерри раскинула крылья и превратилась в Тайный Мир Двоих, в котором не действовали старые смешные табу. И были они первые люди в Мире, счастливые и свободные, и история их Вселенной только началась.

Джерри поморгал ослеплёнными глазами, потом посмотрел на своё обнажённое тело – оно его больше не смущало. Юноша изумлённо подумал: «Может, это сон? Мы только что сидели за столом, ужинали… и она была далека и недостижима, как могут быть далеки облако, птица, звезда… и я не разрешал себе часто смотреть на неё, и была она привычной болью в моём сердце…»

– Справедливость превыше всего, – сказала Никки, – если у меня есть свой Лев, то у тебя будет свой Леопард… – и она взяла Джеррину ладонь и смело провела ею по леопардовой шкуре, усыпанной огромными каплями и линзочками воды. Юноше показалось, что все чувства собрались и зазвенели на кончиках его пальцев. Мелкая вода вокруг Джерри с шипением закипела.

«Это не сон! Такое и во сне не может присниться!»

В следующее мгновение Никки оказалась на ногах и побежала по пляжу, далеко разбрызгивая воду. А Джерри завороженно следил за тёмным тонким силуэтом, ошеломляюще режущим серебряный фон озёра.

Он глубоко вдохнул ночную прохладу, вскочил и устремился вслед за девушкой, исчезнувшей в жёлтом облаке прибрежного цветущего дрока. Никки нашлась в середине островка, на крошечной полянке, заплетённой глициниями и дурманящими белыми камелиями. Юноша схватил, поднял на руки свою драгоценность и прижал к груди. Леопард охотно свернулся клубочком, обвился вокруг его шеи и замурлыкал.

– Я не блестящая партия, – решительно сказал Джерри этому беспечному котёнку, – у меня нет денег, нет влиятельных родителей… вообще их нет… и, кажется, есть латентные гены заикания и диабета. И ещё я твой финансовый пожизненный должник.

– Я не блестящая партия, – эхом пробормотала Никки-Мурлыкающий-Клубочек, – у меня нет ни денег, ни семьи… про свои гены я вообще ничего не знаю… я пожизненный инвалид: стоит перегореть паре процессорных кристаллов – в часах и ожерелье, – и я безнадёжно умру в течение шести минут…

И ещё я всё время попадаю в смертельные передряги, и ты уже спасал меня несчётное число раз… я твой многожизненный должник.

Джерри несогласно помотал головой:

– Ты самая талантливая и красивая девушка на всех планетах… Ты поразительна, и тебя ждёт великое будущее…

Никки тоже покачала хрустальной головой, лежащей на его плече:

– Ты мужественный и благородный, как Лев. Ты самый умный из Львов и самый смелый из Сов. Мне нужно только такое будущее, где есть ты. Я очень одинока – никогда не бросай меня, мой замечательный Лев…

– Я всегда буду рядом… Дикий Леопард, ты – всё, что у меня есть на этом свете… – Джерри крепко сжимал в руках своё сокровище, зная, что он никогда не был так счастлив и без колебаний умрёт, но никому не даст в обиду свою Никки.

Над лужайкой летали завидующие им светлячки и, ярко вспыхивая, звали друг друга. В зарослях звонко заливалась и щёлкала ночная пичуга.

Они лежали на прохладной траве, нежно касались друг друга и строили замечательные воздушные замки.

– Мы полетим с тобой на Землю, – говорил он, – и выйдем в океан на яхте с парусом и уютной каютой. Мы совершим кругосветное путешествие… нет! – два кругопланетных плавания! Я покажу тебе самые замечательные места на нашей планете-старушке. Будем швартоваться в маленьких приморских городках, где пахнет жареными креветками… Бросать якорь в лагунах необитаемых островов с белыми пляжами и бродить вдвоём по песку и прибою…

– Мы раздобудем быстрый космический корабль, – мечтала она, – и облетим всю Солнечную систему, посетим мой астероид, Марс, Сатурн… Я уже смогу управлять сама!