Текст книги "Поэзия Серебряного века (сборник)"

Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Сергей Есенин, Велимир Хлебников, Константин Бальмонт, Александр Блок, Иннокентий Анненский, Марина Цветаева, Зинаида Гиппиус, Владислав Ходасевич, Михаил Кузмин
Поэзия Серебряного века

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2018

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2018

Иннокентий Анненский

«О нет, не стан…»

 
О нет, не стан, пусть он так нежно-зыбок,
Я из твоих соблазнов затаю
Не влажный блеск малиновых улыбок –
Страдания холодную змею.
 
 
Так иногда в банально-пестрой зале,
Где вальс звенит, волнуя и моля,
Зову мечтой я звуки Парсифаля,
И Тень, и Смерть над маской короля…
…
 
 
Оставь меня. Мне ложе стелет Скука.
Зачем мне рай, которым грезят все?
А если грязь и низость – только мука
По где-то там сияющей красе?..
 

19 мая 1906

Вологда

Вербная неделя

Вале Хмара-Барщевскому

 
В желтый сумрак мертвого апреля,
Попрощавшись с водною пустыней,
Уплывала Вербная Неделя
На последней, на погиблой снежной льдине.
 
 
Уплывала в дымах благовонных,
В замираньи звонов похоронных,
От икон с глубокими глазами
И от Лазарей, забытых в черной яме.
 
 
Стал высоко белый месяц на ущербе,
И за всех, чья жизнь невозвратима,
Плыли жаркие слезы по вербе
На румяные щеки херувима.
 

14 апреля 1907

Царское Село

Пробуждение

 
Кончилась яркая чара,
Сердце очнулось пустым:
В сердце, как после пожара,
Ходит удушливый дым.
 
 
Кончилась? Жалкое слово,
Жалкого слова не трусь:
Скоро в остатках былого
Я и сквозь дым разберусь.
 
 
Что не хотело обмана –
Всё остается за мной…
Солнце за гарью тумана
Желто, как вставший больной.
 
 
Жребий, о сердце, твой понят –
Старого пепла не тронь…
Больше проклятый огонь
Стен твоих черных не тронет!
 

Среди миров

 
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
 
 
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
 

3 апреля 1909

Царское Село

Константин Бальмонт

«Я вольный ветер, я вечно вею…»

 
Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.
 
 
Весною светлой, как вестник мая,
Целую ландыш, в мечту влюбленный,
И внемлет ветру лазурь немая,
Я вею, млею, воздушный, сонный.
 
 
В любви неверный, расту циклоном,
Взметаю тучи, взрываю море,
Промчусь в равнинах протяжным стоном –
И гром проснется в немом просторе.
 
 
Но, снова легкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею,
Я льну к деревьям, дышу над нивой
И, вечно вольный, забвеньем вею.
 

1897

Безглагольность

 
Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.
 
 
Приди на рассвете на склон косогора, –
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так больно, и сердце не радо.
 
 
Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далёко-далёко.
Во всем утомленье – глухое, немое.
 
 
Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада, –
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.
 
 
Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.
 

1900

«Нет дня, чтоб я не думал о тебе…»

 
Нет дня, чтоб я не думал о тебе,
Нет часа, чтоб тебя я не желал.
Проклятие невидящей судьбе,
Мудрец сказал, что мир постыдно мал.
 
 
Постыдно мал и тесен для мечты,
И все же ты далеко от меня.
О, боль моя! Желанна мне лишь ты,
Я жажду новой боли и огня!
 
 
Люблю тебя капризною мечтой,
Люблю тебя всей силою души,
Люблю тебя всей кровью молодой,
Люблю тебя, люблю тебя, спеши!
 

«Есть поцелуи – как сны свободные…»

 
Есть поцелуи – как сны свободные,
Блаженно-яркие, до исступления.
Есть поцелуи – как снег холодные.
Есть поцелуи – как оскорбление.
 
 
О, поцелуи – насильно данные,
О, поцелуи – во имя мщения!
Какие жгучие, какие странные,
С их вспышкой счастия и отвращения!
 
 
Беги же с трепетом от исступленности,
Нет меры снам моим, и нет названия.
Я силен – волею моей влюбленности,
Я силен дерзостью – негодования!
 

«О, женщина, дитя, привыкшее играть…»

 
О, женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!
 
 
Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,
Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,
Для прихоти твоей я душу погублю,
Все, все возьми себе – за взгляд очей прекрасных,
 
 
За слово лживое, что истины нежней,
За сладкую тоску восторженных мучений!
Ты, море странных снов, и звуков, и огней!
Ты, друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!
 

1894

Зинаида Гиппиус

Юный март

Allons, enfants de ta patrie…

 
Пойдем на весенние улицы,
Пойдем в золотую метель.
Там солнце со снегом целуется
И льет огнерадостный хмель.
 
 
По ветру, под белыми пчелами,
Взлетает пылающий стяг.
Цвети меж домами веселыми
Наш гордый, наш мартовский мак!
 
 
Еще не изжито проклятие,
Позор небывалой войны.
Дерзайте! Поможет нам снять его
Свобода великой страны.
 
 
Пойдем в испытания встречные,
Пока не опущен наш меч.
Но свяжемся клятвой навечною
Весеннюю волю беречь!
 

8 марта 1917

Апельсинные цветы

H. B-t

 
О, берегитесь, убегайте
От жизни легкой пустоты.
И прах земной не принимайте
За апельсинные цветы.
 
 
Под серым небом Таормины
Среди глубин некрасоты
На миг припомнились единый
Мне апельсинные цветы.
 
 
Поверьте, встречи нет случайной, –
Как мало их средь суеты!
И наша встреча дышит тайной,
Как апельсинные цветы.
 
 
Вы счастья ищете напрасно,
О, вы боитесь высоты!
А счастье может быть прекрасно,
Как апельсинные цветы.
 
 
Любите смелость нежеланья,
Любите радости молчанья,
Неисполнимые мечты,
Любите тайну нашей встречи,
И все несказанные речи,
И апельсинные цветы.
 

1897

Всё она

 
Медный грохот, дымный порох,
Рыжелипкие струи,
Тел ползущих влажный шорох…
Где чужие? Где свои?
 
 
Нет напрасных ожиданий,
Недостигнутых побед,
Но и сбывшихся мечтаний,
Одолений – тоже нет.
 
 
Все едины, всё едино,
Мы ль, они ли… смерть – одна.
И работает машина,
И жует, жует война…
 

1914

Любовь – одна

 
Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь – Одна.
 
 
Мы негодуем, иль играем,
Иль лжем – но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна – любовь одна.
 
 
Однообразно и пустынно
Однообразием сильна
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
 
 
Лишь в неизменном – бесконечность,
Лишь в постоянном глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
 
 
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа – верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.
 

1896

Михаил Кузмин

Любовь этого лета

П. К. Маслову

 
Где слог найду, чтоб описать прогулку,
Шабли во льду, поджаренную булку
И вишен спелых сладостный агат?
Далек закат, и в море слышен гулко
Плеск тел, чей жар прохладе влаги рад.
 
 
Твой нежный взор, лукавый и манящий, –
Как милый вздор комедии звенящей
Иль Мариво капризное перо.
Твой нос Пьеро и губ разрез пьянящий
Мне кружит ум, как «Свадьба Фигаро».
 
 
Дух мелочей, прелестных и воздушных,
Любви ночей, то нежащих, то душных,
Веселой легкости бездумного житья!
Ах, верен я, далек чудес послушных,
Твоим цветам, веселая земля!
 

«Ничего, что мелкий дождь смочил одежду…»

 
Ничего, что мелкий дождь смочил одежду:
Он принес с собой мне сладкую надежду.
 
 
Скоро, скоро этот город я покину,
Перестану видеть скучную картину.
 
 
Я оставшиеся дни, часы считаю,
Не пишу уж, не гуляю, не читаю.
 
 
Скоро в путь – так уж не стоит приниматься.
Завтра утром, завтра утром собираться!
 
 
Долгий путь, ты мне несносен и желанен,
День отъезда, как далек ты, как ты странен!
 
 
И стремлюсь я, и пугаюсь, и робею,
В близость нежной встречи верить я не смею.
 
 
Промелькнут луга, деревни, горы, реки,
Может быть, уж не увижу их вовеки.
 
 
Ничего-то я не вижу и не знаю, –
Об очах, устах любимых лишь мечтаю.
 
 
Сколько нежности в разлуке накоплю я –
Столь сильнее будет сладость поцелуя.
 
 
И я рад, что мелкий дождь смочил одежду;
Он принес с собой мне сладкую надежду.
 

Утешение

 
Я жалкой радостью себя утешу,
Купив такую ж шапку, как у Вас;
Ее на вешалку, вздохнув, повешу
И вспоминать Вас буду каждый раз.
 
 
Свое увидя мельком отраженье,
Я удивлюсь, что я не вижу Вас,
И дорисует вмиг воображенье
Под шапкой взгляд неверных, милых глаз.
 
 
И, проходя случайно по передней,
Я вдруг пленюсь несбыточной мечтой,
Я обольщусь какой-то странной бредней:
«Вдруг он приехал, в комнате уж той».
 
 
Мне видится знакомая фигура,
Мне слышится Ваш голос – то не сон, –
Но тотчас я опять пройду понуро,
Пустой мечтой на миг лишь обольщен.
 
 
И залу взглядом обведу пустую:
Увы, стеклом был лживый тот алмаз!
И лишь печально отворот целую
Такой же шапки, как была у Вас.
 

Любовь

 
Когда я тебя в первый раз встретил,
не помнит бедная память:
утром ли то было, днем ли,
вечером или поздней ночью.
Только помню бледноватые щеки,
серые глаза под темными бровями
и синий ворот у смуглой шеи,
и кажется мне, что я видел
это в раннем детстве,
хотя и старше тебя я многим.
 

 
Если б я был древним полководцем,
покорил бы я Ефиопию и персов,
свергнул бы я фараона,
построил бы себе пирамиду
выше Хеопса,
и стал бы
славнее всех живущих в Египте!
 
 
Если б я был ловким вором,
обокрал бы я гробницу Менкаура,
продал бы камни александрийским евреям,
накупил бы земель и мельниц,
и стал бы
богаче всех живущих в Египте.
 
 
Если б я был вторым Антиноем,
утопившимся в священном Ниле, –
я бы всех сводил с ума красотою,
при жизни мне были б воздвигнуты храмы,
и стал бы
сильнее всех живущих в Египте.
 
 
Если б я был мудрецом великим,
прожил бы я все свои деньги,
отказался бы от мест и занятий,
сторожил бы чужие огороды –
и стал бы
свободней всех живущих в Египте.
 
 
Если б я был твоим рабом последним,
сидел бы я в подземелье
и видел бы раз в год или два года
золотой узор твоих сандалий,
когда ты случайно мимо темниц проходишь,
и стал бы
счастливей всех живущих в Египте.
 

Александр Блок

«Пусть светит месяц – ночь темна…»

 
Пусть светит месяц – ночь темна.
Пусть жизнь приносит людям счастье, –
В моей душе любви весна
Не сменит бурного ненастья.
Ночь распростерлась надо мной
И отвечает мертвым взглядом
На тусклый взор души больной,
Облитой острым, сладким ядом.
И тщетно, страсти затая,
В холодной мгле передрассветной
Среди толпы блуждаю я
С одной лишь думою заветной:
Пусть светит месяц – ночь темна.
Пусть жизнь приносит людям счастье, –
В моей душе любви весна
Не сменит бурного ненастья.
 

Январь 1898. С.-Петербург

«Я шел во тьме к заботам и веселью…»

Тоску и грусть, страданья, самый ад – Всё в красоту она преобразила.

Гамлет

 
Я шел во тьме к заботам и веселью,
Вверху сверкал незримый мир духов.
За думой вслед лилися трель за трелью
Напевы звонкие пернатых соловьев.
И вдруг звезда полночная упала,
И ум опять ужалила змея…
Я шел во тьме, и эхо повторяло:
«Зачем дитя Офелия моя?»
 

2 августа 1898

«Мне снилась смерть любимого созданья…»

Мне снилось, что ты умерла.

Гейне

 
Мне снилась смерть любимого созданья:
Высóко, весь в цветах, угрюмый гроб стоял,
Толпа теснилась вкруг, и речи состраданья
Мне каждый так участливо шептал.
А я смотрел кругом без думы, без участья,
Встречая свысока желавших мне помочь;
Я чувствовал вверху незыблемое счастье,
Вокруг себя – безжалостную ночь.
Я всех благодарил за слово утешенья
И руки жал, и пела мысль в крови:
«Блаженный, вечный дух унес твое мученье!
Блажен утративший создание любви!»
 

10 ноября 1898

На вечере в честь Л. Толстого

 
В толпе, родной по вдохновенью,
В тумане, наполнявшем зал,
Средь блеска славы, средь волненья
Я роковой минуты ждал…
 
 
Но прежним холодом могилы
Дышали мне Твои уста,
Как прежде, гибли жизни силы,
Любовь, надежда и мечта.
 
 
И мне хотелось блеском славы
Зажечь любовь в Тебе на миг,
Как этот старец величавый
Себя кумиром здесь воздвиг!..
 

20 декабря 1898

Песня Офелии

 
Разлучаясь с девой милой,
Друг, ты клялся мне любить!
Уезжая в край постылый,
Клятву данную хранить!..
 
 
Там, за Данией счастливой,
Берега твои во мгле…
Вал сердитый, говорливый
Моет слезы на скале…
 
 
Милый воин не вернется,
Весь одетый в серебро…
В гробе тяжко всколыхнется
Бант и черное перо…
 

8 февраля 1899

«Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет…»

К добру и злу постыдно равнодушны, В начале поприща мы вянем без борьбы.

Лермонтов

 
Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет,
Свергает одного, другого создает,
И для меня, слепого, где-то блещет
Святой огонь и младости восход!
К нему стремлюсь болезненной душою,
Стремлюсь и рвусь, насколько хватит сил…
Но, видно, я тяжелою тоскою
Корабль надежды потопил!
Затянут в бездну гибели сердечной,
Я – равнодушный серый нелюдим…
Толпа кричит – я хладен бесконечно,
Толпа зовет – я нем и недвижим.
 

23 февраля 1899

Гамаюн, птица вещая

(Картина В. Васнецова)

 
На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных…
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых…
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью!..
 

23 февраля 1899

Servus – reginae[1]1
  Слуга – царице (лат.).


[Закрыть]

 
Не призывай. И без призыва
Приду во храм.
Склонюсь главою молчаливо
К твоим ногам.
 
 
И буду слушать приказанья
И робко ждать.
Ловить мгновенные свиданья
И вновь желать.
 
 
Твоих страстей повержен силой,
Под игом слаб.
Порой – слуга; порою – милый;
И вечно – раб.
 

14 октября 1899

«Ночь теплая одела острова…»

 
Ночь теплая одела острова.
Взошла луна. Весна вернулась.
Печаль светла. Душа моя жива.
И вечная холодная Нева
У ног сурово колыхнулась.
 
 
Ты, счастие! Ты, радость прежних лет!
Весна моей мечты далекой!
За годом год… Всё резче темный след,
И там, где мне сиял когда-то свет,
Всё гуще мрак… Во мраке – одиноко –
 
 
Иду – иду – душа опять жива,
Опять весна одела острова.
 

11 марта 1900

«Поэт в изгнаньи и в сомненьи…»

 
Поэт в изгнаньи и в сомненьи
На перепутьи двух дорог.
Ночные гаснут впечатленья,
Восход и бледен и далек.
 
 
Всё нет в прошедшем указанья,
Чего желать, куда идти?
И он в сомненьи и в изгнаньи
Остановился на пути.
 
 
Но уж в очах горят надежды,
Едва доступные уму,
Что день проснется, вскроет вежды,
И даль привидится ему.
 

31 марта 1900

«Не призывай и не сули…»

 
Не призывай и не сули
Душе былого вдохновенья.
Я – одинокий сын земли,
Ты – лучезарное виденье.
 
 
Земля пустынна, ночь бледна,
Недвижно лунное сиянье,
В звездах – немая тишина –
Обитель страха и молчанья.
 
 
Я знаю твой победный лик.
Призывный голос слышу ясно,
Душе понятен твой язык,
Но ты зовешь меня напрасно.
 
 
Земля пустынна, ночь бледна,
Не жди былого обаянья,
В моей душе отражена
Обитель страха и молчанья.
 

1 июня 1900

«Последний пурпур догорал…»

 
Последний пурпур догорал,
Последний ветр вздохнул глубоко,
Разверзлись тучи, месяц встал,
Звучала песня издалёка.
 
 
Все упованья юных лет
Восстали ярче и чудесней,
Но скорбью полнилась в ответ
Душа, истерзанная песней.
 
 
То старый бог блеснул вдали,
И над зловещею зарницей
Взлетели к югу журавли
Протяжно плачущей станицей.
 

4 августа 1900

«Твой образ чудится невольно…»

 
Твой образ чудится невольно
Среди знакомых пошлых лиц.
Порой легко, порою больно
Перед Тобой не падать ниц.
 
 
В моем забвеньи без печали
Я не могу забыть порой,
Как неутешно тосковали
Мои созвездья над Тобой.
 
 
Ты не жила в моем волненьи,
Но в том родном для нас краю –
И в одиноком поклоненьи
Познал я истинность Твою.
 

22 сентября 1900

«Измучен бурей вдохновенья…»

 
Измучен бурей вдохновенья,
Весь опален земным огнем,
С холодной жаждой искупленья
Стучался я в господний дом.
Язычник стал христианином
И, весь израненный, спешил
Повергнуть ниц перед Единым
Остаток оскудевших сил.
Стучусь в преддверьи идеала,
Ответа нет… а там, вдали,
Манит, мелькает покрывало
Едва покинутой земли…
Господь не внял моей молитве,
Но чую – силы страстных дней
Дохнули раненому в битве,
Вновь разлились в душе моей.
Мне непонятно счастье рая,
Грядущий мрак, могильный мир…
Назад! Язычница младая
Зовет на дружественный пир!
 

3 ноября 1900

Из цикла «Стихи о Прекрасной Даме»

 
Отдых напрасен. Дорога крута.
Вечер прекрасен. Стучу в ворота.
 
 
Дольнему стуку чужда и строга,
Ты рассыпаешь кругом жемчуга.
 
 
Терем высок, и заря замерла.
Красная тайна у входа легла.
 
 
Кто поджигал на заре терема,
Что воздвигала Царевна Сама?
 
 
Каждый конек на узорной резьбе
Красное пламя бросает к Тебе.
 
 
Купол стремится в лазурную высь.
Синие окна румянцем зажглись.
 
 
Все колокольные звоны гудят.
Залит весной беззакатный наряд.
 
 
Ты ли меня на закатах ждала?
Терем зажгла? Ворота отперла?
 

28 декабря 1903

 
Ветер принес издалёка
Песни весенней намек,
Где-то светло и глубоко
Неба открылся клочок.
 
 
В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали зимние бури,
Реяли звездные сны.
 
 
Робко, темно и глубоко
Плакали струны мои.
Ветер принес издалёка
Звучные песни твои.
 

29 января 1901

 
Душа молчит. В холодном небе
Всё те же звезды ей горят.
Кругом о злате иль о хлебе
Народы шумные кричат…
 
 
Она молчит, – и внемлет крикам,
И зрит далекие миры,
Но в одиночестве двуликом
Готовит чудные дары,
 
 
Дары своим богам готовит
И, умащенная, в тиши,
Неустающим слухом ловит
Далекий зов другой души…
 
 
Так – белых птиц над океаном
Неразлученные сердца
Звучат призывом за туманом,
Понятным им лишь до конца.
 

3 февраля 1901

 
Они звучат, они ликуют,
Не уставая никогда,
Они победу торжествуют,
Они блаженны навсегда.
Кто уследит в окрестном звоне,
Кто ощутит хоть краткий миг
Мой бесконечный в тайном лоне,
Мой гармонический язык?
Пусть всем чужда моя свобода,
Пусть всем я чужд в саду моем –
Звенит и буйствует природа,
Я – соучастник ей во всем!
 

30 мая 1901

 
Одинокий, к тебе прихожу,
Околдован огнями любви.
Ты гадаешь. – Меня не зови. –
Я и сам уж давно ворожу.
 
 
От тяжелого бремени лет
Я спасался одной ворожбой,
И опять ворожу над тобой,
Но неясен и смутен ответ.
 
 
Ворожбой полоненные дни
Я лелею года, – не зови…
Только скоро ль погаснут огни
Заколдованной темной любви?
 

1 июня 1901. С. Шахматово

«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…»

 
И тяжкий сон житейского сознанья
Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
 

Вл. Соловьев

 
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
 
 
Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,
И молча жду, – тоскуя и любя.
 
 
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
 
 
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
 
 
О, как паду – и горестно, и низко,
Не одолев смертельныя мечты!
 
 
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
 

4 июня 1901. С. Шахматово

«Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко…»

 
…и поздно желать,
Всё минуло: и счастье и горе.
 

Вл. Соловьев

 
Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко,
Да и мне не вернуть
Этих снов золотых, этой веры глубокой…
Безнадежен мой путь.
 
 
Мыслью сонной цветя,
ты блаженствуешь много,
Ты лазурью сильна.
Мне – другая и жизнь, и другая дорога,
И душе – не до сна.
 
 
Верь – несчастней моих молодых поклонений
Нет в обширной стране,
Где дышал и любил твой таинственный гений,
Безучастный ко мне.
 

10 июня 1901

«Она росла за дальними горами…»

С. Соловьеву

 
Она росла за дальними горами.
Пустынный дол – ей родина была.
Никто из вас горящими глазами
Ее не зрел – она одна росла.
И только лик бессмертного светила –
Что день – смотрел на девственный расцвет,
И, влажный злак, она к нему всходила,
Она в себе хранила тайный след.
И в смерть ушла, желая и тоскуя.
Никто из вас не видел здешний прах.
Вдруг расцвела, в лазури торжествуя,
В иной дали и в неземных горах.
И ныне вся овеяна снегами.
Кто белый храм, безумцы, посетил?
Она цвела за дальними горами,
Она течет в ряду иных светил.
 

26 июня 1901

«Не пой ты мне и сладостно, и нежно…»

 
Не пой ты мне и сладостно, и нежно:
Утратил я давно с юдолью связь.
Моря души – просторны и безбрежны,
Погибнет песнь, в безбрежность удалясь.
 
 
Одни слова без песен сердцу ясны.
Лишь правдой их над сердцем процветешь.
А песни звук – докучливый и страстный –
Таит в себе невидимую ложь.
 
 
Мой юный пыл тобою же осмеян,
Покинут мной – туманы позади.
Объемли сны, какими я овеян.
Пойми сама, что будет впереди.
 

25 июля 1901

«Ты горишь над высокой горою…»

 
Ты горишь над высокой горою,
Недоступна в Своем терему.
Я примчуся вечерней порою,
В упоеньи мечту обниму.
 
 
Ты, заслышав меня издалёка,
Свой костер разведешь ввечеру,
Стану, верный велениям Рока,
Постигать огневую игру.
 
 
И когда среди мрака снопами
Искры станут кружиться в дыму, –
Я умчусь с огневыми кругами
И настигну Тебя в терему.
 

18 августа 1901

Посвящение

 
Встали надежды пророка –
Близки лазурные дни.
Пусть лучезарность востока
Скрыта в неясной тени.
 
 
Но за туманами сладко
Чуется близкий рассвет.
Мне мировая разгадка
Этот безбрежный поэт.
 
 
Здесь – голубыми мечтами
Светлый возвысился храм.
Все голубое – за Вами
И лучезарное – к Вам.
 

18 сентября 1901

«Зарево белое, желтое, красное…»

 
Зарево белое, желтое, красное,
Крики и звон вдалеке,
Ты не обманешь, тревога напрасная,
Вижу огни на реке.
 
 
Заревом ярким и поздними криками
Ты не разрушишь мечты.
Смотрится призрак очами великими
Из-за людской суеты.
 
 
Смертью твоею натешу лишь взоры я,
Жги же свои корабли!
Вот они – тихие, светлые, скорые –
Мчатся ко мне издали.
 

6 ноября 1901