Текст книги "Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год"

– Ну что ж, – сказал Ленин. – Если так, тем лучше: и аппарансы (видимость) соблюдены, и из войны вышли.

Однако за два дня до истечения срока мы получили от остававшегося в Бресте генерала Самойло телеграфное извещение о том, что немцы, по заявлению генерала Гофмана, считают себя с 12 часов 18 февраля в состоянии войны с нами и потому предложили ему удалиться из Брест-Литовска. Телеграмму эту первым получил Владимир Ильич. Я был у него в кабинете. Шел разговор с Карелиным и еще с кем-то из левых эсеров. Получив телеграмму, Ленин молча передал ее мне. Помню его взгляд, сразу заставивший меня почувствовать, что телеграмма принесла большое и недоброе известие. Ленин поспешил закончить разговор с эсерами, чтобы обсудить создавшееся положение.

– Значит, все-таки обманули. Выгадали 5 дней… Этот зверь ничего не упускает. Теперь уж, значит, ничего не остается, как подписать старые условия, если только немцы согласятся сохранить их.

Я возражал в том смысле, что нужно дать Гофману перейти в фактическое наступление.

– Но ведь это значит сдать Двинск, потерять много артиллерии и пр.

– Конечно, это означает новые жертвы. Но нужно, чтобы немецкий солдат фактически с боем вступил на советскую территорию. Нужно, чтобы об этом узнали немецкий рабочий, с одной стороны, французский и английский – с другой.

– Нет, – возразил Ленин. – Дело, конечно, не в Двинске, но сейчас нельзя терять ни одного часу. Испытание проделано. Гофман хочет и может воевать. Откладывать нельзя: и так у нас уже отняли 5 дней, на которые я рассчитывал. А этот зверь прыгает быстро.

Центральным Комитетом было вынесено решение о посылке телеграммы с выражением немедленного согласия на подписание Брест-Литовского договора. Соответственная телеграмма была отправлена»[57]57
  Троцкий Лев. Вокруг Октября // А. Луначарский, К. Радек, Л. Троцкий. Силуэты: политические портреты. М.: Политиздат, 1991. С. 75–76.


[Закрыть].

Исследование взаимоотношений большевиков с германским командованием не является задачей нашей книги, и мы коснулись этой темы лишь для того, чтобы показать, что в принципе ситуация советско-германских взаимоотношений контролировалась большевиками. И если они все же использовали германское наступление для объяснения своих действий, то это было всего лишь ленинским соблюдением «аппаранса» и ничем более…

7

Видимо, к 15 января 50 миллионов рублей золотом на содержание Красной гвардии пришли из Стокгольма, потому что именно этим числом помечен декрет «Об организации Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА).

Заметим тут, что первые месяцы РККА формировалась на добровольных началах и только из рабочих и крестьян. Менее известно, что преимущество при приеме в РККА отдавалось иностранцам – латышам, китайцам, австрийцам.

Создание такой армии позволило большевикам дистанцироваться от не желающей знать никакого удержу революционной матросни. Это было тем более важно, что в ближайшие дни были проведены три принципиально важных декрета.

20 января вышел декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Этот декрет помимо всего прочего лишил Церковь прав юридического лица и всего имущества.

21 января декрет ВЦИК аннулировал государственные внутренние и внешние займы, заключенные царским и Временным правительствами. Долг этот составлял более 50 миллиардов рублей, и три четверти его приходилось на внутренние займы.

Хотя прежние исследователи и не обходили вниманием декреты от 15, 20 и 21 января 1918 года, но рассматривали их отдельно друг от друга. Между тем очевидно, что особое значение эти декреты приобретают как раз в комплексе, и совсем не случайно почти одновременно они и были изданы большевиками.

Вспомним, что до 1917 года «властвующая идея» для подавляющего большинства населения Российской империи так или иначе выражалась в известной уваровской формуле «самодержавие, православие, народность».

Нетрудно заметить, что декреты от 15, 20 и 21 января 1918 года преследовали последовательное разрушение этой триады.

Создание армии из иноплеменников подрывало саму основу самодержавия – независимость страны… Декрет от 20 января аннулировал православие как духовный стержень русского государства. Ну а отмена государственных обязательств по внутренним займам разоряла не столько банкиров, сколько интеллигенцию, высокооплачиваемых рабочих и зажиточных крестьян, то есть средний класс России, ядро русского народа.

Чуть отвлекаясь, можно вспомнить тут о словах В.В. Кожинова, считавшего, что «идеократизм» большевиков («замена» православия верой в коммунизм, самодержавия – диктатурой ЦК и ВЧК, народности, которая включала в себя дух «всечеловечности», – интернационализмом) все же являл собой, так сказать, менее утопическую программу, чем проект героев Февраля, предполагавший переделку России – то есть и самого русского народа – по западноевропейскому образцу.

И если учесть, что граф Сергей Семенович Уваров, к примеру, умудрялся вкладывать в понятие «народности» еще и крепостное право, то понятным становится, почему подмена православия – коммунизмом, а самодержавия – диктатурой ЦК и ВЧК не вызвала никакого решительного отторжения у народной массы.

Но это, так сказать, попутное замечание.

Для нас существенно, что декреты от 15, 20 и 21 января 1918 года основы большевистской идеократической государственности и закладывали.

И как символично, что завершаются они государственной реформой по переходу с юлианского на григорианский календарь. Декретом СНК от 24 января было объявлено, что уснувшие 31 января россияне должны будут проснуться уже 14 февраля.

Идеократическая государственность большевиков должна была осуществиться в самый короткий в мире год.

В большевистском 1918 году всего 352 дня…

На сколько русских жизней короче этот год, не может сосчитать никто.

И снова только удивляешься, как плотно подбираются события…

25 января, на следующий день после публикации Декрета о переходе на григорианский календарь, в Киеве, возле Печерской лавры, неизвестными лицами был убит митрополит Владимир (Богоявленский) – первый при советской власти святой новомученик из числа русских иерархов.

8

В конце прежнего календарного стиля успели завязаться многие сюжеты наступающей большевистско-чекистской эпохи.

26 января. Германия ультимативно потребовала от Советской России подписания грабительских условий мира. Л.Д. Троцкий, как и было у него договорено с В.И. Лениным, от имени СНК огласил декларацию: «отказываемся от подписания аннексионистского договора. Россия со своей стороны объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным. Российским войскам отдается одновременно приказ о полной демобилизации по всему фронту».

Еще в этот день командование Чехословацкого корпуса, опасаясь, что их выдадут Австро-Венгрии и все они предстанут перед судом как изменники, объявили корпус частью французской армии.

И сделали это чехи вовремя. Уже на следующий день представители Украинской Рады (чехословацкий корпус базировался на территории Украины) подписали в Брест-Литовске сепаратный мир с Германией и Австро-Венгрией…

Ну а дальше? Дальше начинаются даты нового стиля…

18 февраля. Прервав перемирие, германские войска начали широкомасштабное наступление от Риги в направлении на Псков и Нарву. В 14.00 группа фельдмаршала Эйхгорна двинулась на Ревель и к исходу дня, нигде не встречая сопротивления, немцы заняли Двинск.

19 февраля. 4.00. В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий подписали телеграмму: «Совет народных комиссаров видит себя вынужденным при создавшемся положении заявить о своем согласии подписать мир на тех условиях, которые были предложены делегациями Четверного союза в Брест-Литовске».

20 февраля. Совет народных комиссаров принял решение о переезде в Москву.

21 февраля. Издан Декрет СНК «Социалистическое Отечество в опасности!». «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления… В батальоны (для рытья окопов) должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся расстреливать».

Одновременно была разослана циркулярная телеграмма ВЧК:

«Всех: 1) неприятельских агентов-шпионов; 2) контрреволюционных агитаторов; 3) спекулянтов; 4) организаторов сопротивления и участников в подготовке последнего для свержения советской власти; 5) бегущих на Дон для поступления в контрреволюционные войска калединско-корниловской банды и польские контрреволюционные легионы; 6) продавцов и скупщиков оружия для вооружения контрреволюционной буржуазии, национальной, российской, иностранной и ее войск, – беспощадно расстреливать на месте преступления».

22 февраля в Петрограде ввели военное положение.

23 февраля Германия ответила на телеграмму советского правительства, выдвинув еще более жесткие условия мира, и ЦК РСДРП(б), обсудив новый германский ультиматум, постановил:

1. Немедленно принять германские предложения.

2. Немедленно начать подготовку к революционной войне.

За первый пункт проголосовало семь членов ЦК, четверо – против, четверо – воздержались. Второй пункт был принят единогласно.

В этой шестидневке, полностью исчерпывающей сюжет последнего германского наступления, главное событие, конечно же, не это наступление.

Выше мы процитировали воспоминания Л.Д. Троцкого, показывающие, что хотя большевики и рисковали, проводя свой революционный опыт с немцами, но тем не менее ситуация была полностью под контролем большевистской верхушки. Поэтому смело можно говорить, что самое главное событие в шестидневном «эксперименте» В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого – решение о переезде правительства в Москву.

Большевики мотивировали это решение тем, что в Балтийском море появился германский флот (как это в январе немцы пробились бы через замерзший залив?), а на границе сосредотачивались контрреволюционные войска. Говорилось, дескать, связь с другими районами и городами республики могла нарушиться в любой момент. Дескать, над Петроградом нависла угроза вражеского вторжения…

Поразительно, но это объяснение прижилось и у историков, хотя трудно придумать более нелепую причину для эвакуации правительства и переноса столицы в Москву.

Ведь только в приступе коллективного помешательства немецкое командование стало бы захватывать Петроград и свергать большевистское правительство, которое в тот момент работало именно в интересах Германии – демобилизовывало остатки царской армии и старательно разрушало экономику России. Чтобы компенсировать Германии потерю в России этого правительства, потребовались бы сотни немецких дивизий, а их у Германии не было.

Во-вторых, неувязка получается и с датами.

Большевистское правительство переехало в Москву 11 марта, когда уже прошла целая неделя с тех пор, как был подписан мирный договор с Германией.

От какой же опасности бежали в Москву большевики, если не от немцев?

Ответ прост.

Большевики бежали в Москву от рабочих, от солдат и от матросов Петрограда, которых они так жестоко обманули…

Предвижу возражение, что большевики точно так же, как петроградских, обманули рабочих и в Москве, и во всей России.

Это верно.

Вся разница только в том, что рабочих Москвы и всей России они просто обманули, и все…

А с рабочими и матросами Петрограда большевики осуществляли и Октябрьский переворот, и дополнительную январскую революцию. Рабочие и матросы Петрограда психологически были готовы, чтобы осуществить еще один переворот, теперь уже против большевиков. Во всяком случае, они знали, как это делать, и знали, что это делается очень просто…

 
…Так идут державным шагом —
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом…
 

9

Любопытно, что 20 февраля, когда Совет народных комиссаров принял решение о переезде в Москву, было опубликовано новое стихотворение А.А. Блока:

 
Вот – срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит.
И день придет – не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой.
Остановись премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!..
 

Стихотворение названо «Скифы», хотя, быть может, ему подошло бы и другое название – «Хазары»…

 
И про кого это сказано?
Мы любим все – и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно все – и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений…
Мы помним все – парижских улиц яд,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ, далекий аромат,
И Кельна дымные громады…
 

Впрочем, это стихотворение Блока только напечатано было в новую эпоху, а закончено оно еще в прежнем календарном стиле – 30 января.

В минувшей эпохе написана и поэма «Двенадцать» – последнее поэтическое произведение Александра Блока.

Герои этой поэмы – революционные матросы…

Те самые матросы, с которыми, убегая из Петрограда, так решительно рвали сейчас большевики.

Александр Блок, как можно судить по его дневнику, разрыва этого не предвидел, даже не задумывался о нем, но в поэме «Двенадцать» рассказал об этом разрыве как о событии, уже случившемся…

 
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной.
В белом венчике из роз —
Впереди – Исус Христос.
 

Не так уж и трудно разглядеть за блоковской вьюгой и Кронштадт 1921 года, и наведенные на матросский остров жерла орудий…

Мы уже говорили, что большевики на сто процентов сумели использовать в своих целях матросскую вольницу, эту полупьяную русскую удаль, что не желает знать о завтрашнем дне, эту, столь знакомую всем хамоватость пьяного человека…

Но большевики понимали и то, сколь ненадежна полупьяная вольница. Матросы не знали и не хотели знать своего места, и кто мог гарантировать, что, напившись в очередной раз, они не разгонят самих большевиков. Хотя охрану наиболее важных большевистских учреждений и несли теперь латышские стрелки, уверенности, что они смогут противостоять матросам, не было.

Большевикам надо было срочно избавляться от своих союзников по Октябрьскому перевороту и «дополнительной революции». Проще всего было сделать это, перебравшись в Москву, где матросам не положено было находиться ввиду полного отсутствия там какого-либо, в том числе и революционного, моря.

Большевикам надо было ставить точку в своих отношениях с недавними союзниками. И точку эту поставил Феликс Эдмундович Дзержинский.

И поставил так, как и положено начальнику ВЧК…

Именно в эти дни Дзержинский сделал замечание одному из матросов, а тот в ответ послал Феликса Эдмундовича к такой-разэтакой революционной матери.

«Дзержинский, – вспоминал Л.Д. Троцкий, – был человеком взрывчатой страсти. Его энергия поддерживалась в напряжении постоянными электрическими разрядками. По каждому вопросу, даже второстепенному, он загорался, тонкие ноздри дрожали, глаза искрились, голос напрягался, нередко доходя до срыва».

Должно быть, подобный припадок случился с Дзержинским и во время его диалога с матросом. Руки главного чекиста тряслись, ноздри дрожали, Феликс Эдмундович не успокоился, пока не всадил в непочтительного балтийца всю обойму. Не зря Владимир Ильич сравнивал Феликса Эдмундовича с горячим конем…

Случай этот рассматривался 26 февраля 1918 года на заседания ВЧК. «Слушали: о поступке т. Дзержинского. Постановили: ответственность за поступок несет сам и он один, Дзержинский. Впредь же все решения вопросов о расстрелах решаются в ВЧК, причем решения считаются положительными при половинном составе членов комиссии, а не персонально, как это имело место при поступке Дзержинского».

Вспомним, как всего несколько недель назад, в дни «дополнительной революции», П.Е. Дыбенко требовал от В.И. Ленина: «А вы дадите подписку, Владимир Ильич, что завтра не падет ни одна матросская голова на улицах Петрограда?» – и товарищу Ленину пришлось тогда прибегнуть к содействию тов. Коллонтай, чтобы посредством ее чар заставить Дыбенко отменить его приказ…

Вспомним, и нам станет ясно, какая пропасть разделила теперь матросов и большевиков.

Совпало (совпало?), что именно в этот день, 26 февраля 1918 года, В.И. Ленин набросал проект постановления об эвакуации советского правительства в Москву…

Глава третья
Рождение ПетроЧеКа

Диктатура пролетариата – слишком серьезная вещь, чтобы ее можно было доверить самому пролетариату…

В.И. Ленин

Механики, чекисты, рыбоводы,

Я ваш товарищ, мы одной породы…

Эдуард Багрицкий

«Известия» сообщили, что Совет народных комиссаров предполагает выехать в Москву в понедельник, 11 марта, вечером…

Это был отвлекающий маневр.

Открыто с Николаевского вокзала отправлялись технические сотрудники наркоматов и члены ВЦИК с обслуживающим персоналом. Все, что касалось поезда с народными комиссарами и В.И. Лениным, было окружено строжайшей тайной.

Сам Яков Михайлович Свердлов, притворившись, что сел во вциковский поезд, тут же трусливо выскользнул на другую сторону состава и, сев в машину, помчался к платформе станции Цветочная на окраине города[58]58
  Недалеко от нынешней станции метро «Московские ворота».


[Закрыть]. Отсюда, стараясь не привлекать ничьего внимания, в 22 часа 00 минут отошел неприметный поезд № 4001. Когда наступило 11 марта, этот поезд мчался уже далеко от Петрограда…

Меры предосторожности, предпринятые В.Д. Бонч-Бруевичем, на которого В.И. Ленин возложил организацию эвакуации Совнаркома, были не лишними.

Обстановка в Петрограде стремительно накалялась…

1

«Мясники проносят дымящиеся туши, кони падают на каменные полы и умирают без стона…

Я узнаю страшную статистику. Против 30–40 лошадей, шедших на убой в прежнее время, – теперь ежедневно на скотный двор поступает 500–600 лошадей. Январь дал 5 тысяч убитых лошадей, март даст 10 тысяч. Причины – нет корма…

Я вышел из места лошадиного успокоения и отправился в трактир «Хуторок», что находится напротив скотобоен. Настало обеденное время. Трактир был наполнен татарами – бойцами и торговцами. От них пахло кровью, силой, довольством. За окном сияло солнце, растапливая грязный снег, играя на хмурых стеклах. Солнце лило лучи на тощий петроградский рынок – на мороженых рыбешек, на мороженую капусту, на папиросы «Ю-ю» и на восточную «гузинаки»…

Солнце светит. У меня странная мысль: всем худо, все мы оскудели. Только татарам хорошо, веселым могильщикам благополучия. Потом мысль уходит. Какие там татары?.. Все – могильщики»[59]59
  Бабель Исаак. О лошадях // Новая жизнь. 1918. 16 марта. Цит. по: Собрание сочинений. Т. 2. С. 251–253.


[Закрыть].

Эти зарисовки петроградской жизни были сделаны прямо с натуры, и тогда же, в марте 1918 года, и опубликованы. Острым и верным взглядом подмечает Исаак Бабель страшные приметы наступающего на город умирания…

«Не видно Фонтанки, скудной лужей расползшейся по липкой низине. Не видно тяжелого кружева набережной, захлестнутой вспухшими кучами нечистот из рыхлого черного снежного месива.

По высоким теплым комнатам бесшумно снуют женщины в платьях серых или темных. Вдоль стен – в глубине металлических ванночек лежат с раскрытыми серьезными глазами молчащие уродцы – чахлые плоды изъеденных, бездушных низкорослых женщин, женщин деревянных предместий, погруженных в туман.

Недоноски, когда их доставляют, имеют весу фунт-полтора. У каждой ванночки висит табличка – кривая жизни младенца. Нынче это уж не кривая. Линия выпрямляется. Жизнь в фунтовых телах теплится уныло и призрачно.

Еще одна неприметная грань замирания нашего: женщины, кормящие грудью, все меньше дают молока…

Они стоят вокруг меня, грудастые, но тонкие – все пятеро – в монашеских своих одеждах и говорят:

– Докторша высказывает – молока мало даете, дети в весе не растут… Душой бы рады, кровь, чувствуем, сосут… К извозчикам бы приравняли… В управе сказывали: не рабочие… Пошли вон мы нынче вдвоем в лавку, ходим, ноги гнутся, стали мы, смотрим друг дружке в глаза, падать хотим, не можем двинуться…

Они просят меня о карточках, о дополнениях, кланяются, стоят вдоль стен, и лица их краснеют и становятся напряженными и жалкими, как у просительниц в канцелярии»[60]60
  Бабель Исаак. Недоноски // Новая жизнь. 1918. 26 марта. Цит. по: Собрание сочинений. Т. 2. С. 254–255.


[Закрыть].

Зарисовки эти чрезвычайно ценный материал для исследователя. Самое замечательное в них – это не совсем человеческая бесстрастность, умение отключиться от чужого страдания и боли, чтобы сочувствие не затуманивало глаза, не нарушало точности писательского зрения.

Перечитывая публицистику писателя, запечатлевшую самые различные проявления человеческого горя, я обнаружил только один сбой. Кажется, лишь в описании погромов еврейских местечек: «Недорезанные собаки испустили свой хриплый лай. Недобитые убийцы вылезли из гробов. Добейте их, бойцы Конармии! Заколотите крепче приподнявшиеся крышки из смердящих могил!» – и срывается на крик писательский голос. Но этот сбой относится к 1920 году и прямого отношения к петроградским событиям не имеет…

В резолюциях, принимавшихся тогда на петроградских фабриках и заводах, бесстрастности гораздо меньше, чем в зарисовках Исаака Бабеля. Вот заявление, с которым в марте 1918 года уполномоченные рабочих петроградских фабрик и заводов обратились к IV Всероссийскому съезду Советов…

«Нам обещали свободу. А что мы видим на самом деле? Все растоптано полицейскими каблуками, все раздавлено вооруженной рукой… Мы дошли до позора бессудных расстрелов, до кровавого ужаса смертных казней, совершаемых людьми, которые являются одновременно и доносчиками, и сыщиками, и провокаторами, и следователями, и обвинителями, и судьями, и палачами…

Но нет! Довольно кровавого обмана и позора, ведущих революционную Россию к гибели и расчищающих путь новому деспоту на место свергнутого старого. Довольно лжи и предательства. Довольно преступлений, совершаемых нашим именем, именем рабочего класса…

Мы, рабочие петроградских фабрик и заводов, требуем от съезда постановления об отставке Совета народных комиссаров»[61]61
  Кожин Юрий. Заложники в годы Гражданской войны в России. 37 Kb | koi8-r | http://archive.september.ru/his/2000/no21.htm


[Закрыть].

Этот отчаянный призыв рабочих Петрограда услышан не был.

Открывшийся 14 марта IV Чрезвычайный съезд Советов ратифицировал Брестский мирный договор и принял постановление, объявившее Москву столицей Советской республики.

Именно с этого момента начался принципиально новый этап в деятельности советского правительства. Как отметил В.И. Ленин, две первые задачи – «завоевать политическую власть и подавить сопротивление эксплуататоров» – были выполнены большевиками еще в Петрограде, ну а теперь на повестку дня встала проблема управления завоеванной Россией.

Любопытно, что статья В.И. Ленина «Главная задача наших дней» написана как раз 11 марта, в вагоне поезда, увозившего советское правительство в Москву.

Еще интереснее, что именно в этой статье Ленин потребовал от рабочих, чтобы они почувствовали себя хозяевами заводов и фабрик, чтобы прекратили лодырничать и воровать, чтобы соблюдали строжайшую дисциплину в труде, чтобы экономно хозяйничали и аккуратно и добросовестно вели счет деньгам.

Именно эти лозунги три года спустя будут воплощены в Новой экономической политике. И именно эти лозунги, еще полгода назад Ленин активно высмеивал.

Впрочем, что такое для Владимира Ильича лозунги и принципы?

«Мне кажется, что Троцкий несравненно более ортодоксален, чем Ленин… – писал Анатолий Васильевич Луначарский. – Троцкий всегда руководился, можно сказать, буквою революционного марксизма. Ленин чувствует себя творцом и хозяином в области политической мысли и очень часто давал совершенно новые лозунги, которые нас всех ошарашивали, которые казались нам дикостью и которые потом давали богатейшие результаты. Троцкий такою смелостью мысли не отличается: он берет революционный марксизм, делает из него все выводы, применительные к данной ситуации; он бесконечно смел в своем суждении против либерализма, против полусоциализма, но не в каком-нибудь новаторстве.

Ленин в то же время гораздо более оппортунист в самом глубоком смысле этого слова. Опять странно, разве Троцкий не был в лагере меньшевиков, этих заведомых оппортунистов. Но оппортунизм меньшевиков – это просто политическая дряблость мелкобуржуазной партии. Я говорю не о нем, я говорю о том чувстве действительности, которое заставляет порою менять тактику, о той огромной чуткости к запросу времени, которая побуждает Ленина то заострять оба лезвия своего меча, то вложить его в ножны».

В принципе, это объяснение дает ответ, почему, выдвинув 11 марта 1918 года лозунги, сходные с лозунгами 1921 года, Ленин повел страну не к НЭПу, а к военному коммунизму.

Он обладал потрясающей чуткостью к запросу времени, и его слова о строжайшей дисциплине в труде, об экономном хозяйствовании, о добросовестном счете денег, призывы учиться у немца в статье «Главная задача наших дней» – это еще не призывы и не лозунги, а лишь мотивировка ленинского постулата, о том, что русский человек – плохой работник по сравнению с работниками передовых наций.

Согласно В.И. Ленину, иначе и не могло быть при режиме царизма и живости остатков крепостного права. А значит, следует вывод, русского человека надо учить работать. И это и является самой главной задачей наших дней.

Ну а поскольку – это не оговаривалось, но подразумевалось! – работники таких передовых наций, как английская, немецкая, французская, были заняты войной и им недосуг было учить работать русского человека, следовало поискать передовую нацию внутри самой России.

Ю. Ларин (Михаил Залманович Лурье), этот, по словам Александра Исаевича Солженицына, «скорый творец экономики военного коммунизма», прямо писал потом, что в еврейских рабочих наблюдается «особое развитие некоторых черт психологического уклада, необходимых для роли вожаков», которые еще только развиваются в русских рабочих, – исключительная энергия, культурность, солидарность и систематичность[62]62
  Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. М.—Л.: ГИЗ, 1929. С. 260–262.


[Закрыть].

Любопытно, что этот большевистский постулат был практически без редактуры заимствован ельцинскими реформаторами для того, чтобы обосновать изъятие общенародной собственности в пользу малочисленной группы, так называемой семьи, преимущественно нерусской по своему национальному составу.

Учить работать русского человека – плохого работника должна была столь схожая с ельцинской семьей партийная верхушка, то ядро партии, которое товарищ Г.Л. Пятаков назовет в дальнейшем «чудо-партией».

И тут, конечно, самое время еще раз вернуться к вопросу о национальности самого В.И. Ленина.

Тот же А.И. Солженицын пишет, что «если же говорить об этническом происхождении Ленина, то не изменит дела, что он был метис, самых разных кровей: дед его по отцу, Николай Васильевич, был крови калмыцкой и чувашской, бабка – Анна Алексеевна Смирнова, калмычка; другой дед – Израиль (в крещении Александр) Давидович Бланк, еврей, другая бабка – Анна Иоганновна (Ивановна) Гросшопф, дочь немца и шведки Анны Беаты Эстедт. Но все это не дает права отвергать его от России. Мы должны принять его как порождение не только вполне российское, – ибо все народности, давшие ему жизнь, вплелись в историю Российской империи, – но и как порождение русское (выделено нами. – Н.К.)».

Более того…

По Александру Исаевичу Солженицыну, «это мы, русские, создали ту среду, в которой Ленин вырос, вырос с ненавистью. Это в нас ослабла та православная вера, в которой он мог бы вырасти, а не уничтожать ее»[63]63
  Солженицын А.И. Двести лет вместе. Ч. II. М.: Русский путь, 2002. С. 76.


[Закрыть].

Вроде бы с этим невозможно не согласиться.

Все справедливо, особенно насчет православной веры, которая «в нас ослабла»…

Другое дело, что великий «правдолюбец» и тут лукаво заводит читателя в западню и как будто искренне забывает, что сама Российская империя была устроена первыми Романовыми не совсем на русский лад, вернее же совсем не на русский… В этой империи огромная часть самих русских (в отличие от множества других народов, населяющих империю) находилась в подневольном, крепостном состоянии…

И это лукавое устроение Российской империи и привело к тому, что хотя мы, русские, и говорим на одном языке, хотя и думаем одинаково, но наше мышление осуществляется как бы в разных измерениях… Мы не сходимся в мыслях друг с другом, а если пересечемся невзначай, то только для того, чтобы навсегда разругаться.

Поэтому и не объяснить сейчас пожилым русским людям, что Ленин, которого защищают они, скорее бы сошелся с их врагами – Чубайсом и Ельциным, а не с ними. Их, нынешних русских коммунистов, Владимир Ильич, конечно бы, немедленно отправил на расстрел. А Ельцина с Чубайсом – нет, с ними Владимир Ильич сумел бы работать на благо семьи или чудо-партии и в режиме военного коммунизма, и в условиях НЭПа…

И, конечно же, если мы желаем возрождения России, нам необходимо преодолеть не только разрыв между интересами народа и ельцинской семьи, но и изжить ленинское наследие…

Как сделать это?

Как перепрыгнуть через 13 потерянных дней восемнадцатого года?

Очень просто…

Для этого достаточно освободиться от собственных иллюзий и обольщений, от чрезвычайно вредных и опасных для страны, но таких дорогих для наших сердец мифов…

Но мы отвлеклись…

Объявляя, что русский человек – плохой работник по сравнению с работником передовых наций, В.И. Ленин определял стратегическую задачу управления страной – большевики должны были опираться отныне уже не на русский пролетариат, а на класс тех инонациональных «учителей», которые будут вселены в Москву, Петроград и другие русские города, как это делалось и ранее, при Петре I и Екатерине II.

Одновременно В.И. Ленин решал этим и некоторые тактические вопросы… Он пытался привить своим недавним союзникам рабочим чувство некоей неполноценности, ущербности, он надеялся, что, сознавая, какие они «плохие работники», рабочие постесняются выдвигать столь наглые, как рабочие Петрограда, требования.

В соответствии с новой задачей В.И. Ленин производит и кадровые перестановки. Л.Д. Троцкий, покинувший пост наркома иностранных дел, сразу, как только ему удалось завершить Брестским миром иностранные дела России, возглавил Высший Военный совет и стал наркомвоенмором, сосредотачивая в своих руках все управление армией и флотом.

Ну а прапорщика Н.В. Крыленко, исполнившего свое матросско-солдатское дело и расстрелявшего генерала Н.Н. Духонина, Совнарком от забот по «управлению Россией» освободил.

2

Рабочий класс большевики пытались привести в сознание голодом и постоянным напоминанием ему, что русский человек плохой работник.

С матросами они расправлялись круче.

Мы уже рассказывали о пуле, которую товарищ Дзержинский всадил в Петрограде в дерзкого матроса. В Москве Феликс Эдмундович предпринял еще более жесткую акцию устрашения. В ночь на 12 апреля было совершено, как сообщил Ф.Э. Дзержинский сотруднику «Известий», очищение города.

Чекисты штурмом взяли в Москве 25 особняков, занятых анархистами. Бои развернулись на Донской и Поварской улицах. Отчаянно сопротивлялись и обитатели дома «Анархия» на Малой Дмитровке. Этот дом чекистам пришлось расстреливать из пушек. Более сотни анархистов были убиты, около полутысячи – арестованы.

В многочисленных обращениях к населению города настойчиво подчеркивалась мысль, что ВЧК борется против бандитов, хулиганов и обыкновенного жулья, «осмелившихся скрываться и выдавать себя за анархистов, красногвардейцев и членов других революционных организаций»[64]64
  МЧК. Из истории Московской чрезвычайной комиссии. Сборник документов (1918–1921 гг.). М.: Московский рабочий, 1978. С. 19.


[Закрыть].