Текст книги "Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год"
Автор книги: Николай Коняев
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Яков Брандербургский-Гольдзинский (вернулся из Парижа в 1917): сразу же – в петроградском продкомитете, с 1918 – в наркомпроде; в годы Гражданской войны – чрезвычайный уполномоченный ВЦИК по проведению продразверстки в ряде губерний.
Исаак Зеленский: в 1918–1920 в продотделе Моссовета, затем и член коллегии наркомпрода РСФСР. (Позже – в секретариате ЦК и секретарь Средазбюро ЦК.)
Семен Восков (в 1917 приехал из Америки, участник Октябрьского переворота в Петрограде): с 1918 – комиссар продовольствия обширной Северной области.
Мирон Владимиров-Шейнфинкель: с октября 1917 возглавил петроградскую продовольственную управу, затем – член коллегии наркомата продовольствия РСФСР; с 1921 – нарком продовольствия Украины, затем ее наркомзем.
Григорий Зусманович в 1918 – комиссар продармии на Украине.
Моисей Калманович – с конца 1917 комиссар продовольствия Западного фронта, в 1919–1920 нарком продовольствия БССР, потом – Литовско-Белорусской ССР и председатель особой продовольственной комиссии Западного фронта. (На своей вершине – председатель правления Госбанка СССР)»[87]87
Солженицын А.И. Двести лет вместе. Ч. II. М.: Русский путь, 2002. С. 87–88.
[Закрыть].
Своеобразной иллюстрацией, отмеченной А.И. Солженицыным интервенции евреев в большие и малые продовольственные распределители, может служить так называемое «Солдатское дело», которое расследовала Петроградская ЧК в марте 1918 года.
Случай был вопиющим.
Ведавший продовольствием помощник комиссара Нарвского района товарищ Бломберг тихо-мирно воровал положенные красноармейцам продукты и кормил их гнилыми селедками.
Только солдатам это почему-то не понравилось. В караулах они постоянно толковали, что «еврея Бломберга, помощника комиссара, команда ненавидела за его грубость и за постоянные угрозы. На пост помощника комиссара он выбираем никем не был»[88]88
Дело по обвинению солдат Нарвского района А.Г. Ветрова (Шпаковского), И.Р. Разгонова, П.Ф. Лункевича и др. Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Т. 6. Л. 37.
[Закрыть].
Пресекая эти антисемитские разговоры, Бломберг в сопровождении пятидесяти верных людей, явился в караул Варшавского вокзала и, обезоружив разговорившихся красноармейцев, отправил их в следственную Комиссию.
Сам же с помощниками остался в караульном помещении, чтобы отпраздновать победу и потребовал прислать из казарм шесть женщин-красноармейцев, которые должны были быть у него вестовыми.
Узнав об этом, солдаты решили арестовать Бломберга. Собрание поручило взводному Ивану Разгонову произвести арест. Разгонов это поручение исполнил с превеликим удовольствием.
Каково же было его удивление, когда через несколько дней Бломберг, как ни в чем не бывало, снова появился в части.
«Многие говорили, что он появился, чтобы подорвать правильную жизнь команды, – показывал на допросе Иван Разгонов. – Я направился в канцелярию штаба где он, Бломберг, находился. На мой вопрос судили ли его, он ответил, что присудили его к 1 месяцу или 500 рублям штрафу. Я его спросил, почему не были вызваны из команды, он ответил, что свидетелями были две женщины Красной армии».
Иван Разгонов посоветовал тогда Бломбергу поскорее покинуть часть, поскольку вся команда возмущается.
Сопровождавший Бломберга чекист начал тогда расспрашивать, подчиняется ли товарищ Разгонов советской власти, и солдату-правдолюбцу пришлось оставить Бломберга в покое.
Впрочем, это ему не помогло. На следующий день он был арестован. Вместе с ним арестовали Александра Ветрова, Петра Лункевича и еще шестерых красноармейцев.
Из показаний «председателя Красной армии Нарвского района» тов. А.И. Тойво видно, что в Штабе придавали серьезное значение этому инциденту и не склонны были спускать его на тормозах.
«Разгонов состоял в Красной армии Нарвского района взводным 2-го взвода. В противовес Штабу был избран комитет, председателем коего первое время был Разгонов. За Разгоновым я замечал, что когда он приходил к нам в штаб, то говорил одно, а придя в Штаб, людям говорил совершенно другое. На одном из митингов мной был поставлен вопрос о признании советской власти, причем при голосовании против этого был Разгонов и его товарищ Ветров.
Вообще Разгонов при каждом удобном случае играл на инстинктах массы и возбуждал таковую против Штаба, будучи постоянно пьяным.
19-го марта с.г. был в помещении Красной армии инцидент с Разгоновым, о котором мне доложил Шакура, член штаба. Я, получив заявление от Шакура, как председатель Штаба, созвал заседание Президиума, на котором, обсудив вопрос о действиях Разгонова, постановили его арестовать. Когда он был арестован и находился в комнате, занимаемой Президиумом, то в нее ворвались красногвардейцы в количестве шести человек с винтовками в руках и требовали от меня немедленно освободить Разгонова. Им в этом было отказано, и они были обезоружены и арестованы.
Вся деятельность Разгонова во время его нахождения в рядах Красной армии была направлена в дезорганизацию подчиненных ему масс, заключающейся отчасти в игре в карты, пьянстве, неподчинении и аготации (орфография протокола. – Н.К.) против советской власти»[89]89
Дело по обвинению солдат Нарвского района А.Г. Ветрова (Шпаковского), И.Р. Разгонова, П.Ф. Лункевича и др. Т. 6. Л. 39.
[Закрыть].
Следствие установило, что «аготация» против советской власти действительно имела место.
«На собрании Ветров произнес речь, в которой указал, что члены штаба должны выбираться самой командой, кроме того он говорил о том, что пока в штабе евреи, ничего хорошего нельзя будет добиться»[90]90
Там же. Л. 48.
[Закрыть].
Аготация эта привела к тому, что некоторые солдаты отказывали евреям из Штаба в праве на власть и заявляли, что будут подчиняться лишь власти, «являющейся представительницей беднейших классов».
Сколь бы незначителен не был эпизод волнений, связанный с воровством Бломбергом солдатских продуктов, он, как капелька воды, отражает в себе все сложности и противоречия социальной обстановки того времени.
К весне 1918 года даже полупьяные красноармейцы, начали соображать, кого они привели к власти. Постепенно открывалось им, что советская власть, представляемая Лениным, Троцким и другими большевиками, не является властью рабочих и крестьян, не защищает беднейшее население…
И то, что советская власть опирается теперь не на рабочих и крестьян, солдаты тоже понимали…
По ходу нашей книги мы будем приводить и другие примеры этой местечковой экспансии в управленческие и распределительные органы. Сейчас же скажем просто, что и в Петрограде, и в Москве, куда после 1917 года шел основной приток местечкового населения, евреи заняли практически все должности в городской администрации[91]91
Вероятно, это обстоятельство и дало повод И.В. Сталину назвать евреев «бумажной нацией».
[Закрыть].
«Из обстоятельного справочника «Население Москвы», составленного демографом Морицем Яковлевичем Выдро, – пишет Вадим Кожинов, – можно узнать, что если в 1912 году в Москве проживали 6,4 тысячи евреев, то всего через два десятилетия, в 1933 году, – 241,7 тысячи, то есть почти в сорок раз больше! Причем население Москвы в целом выросло за эти двадцать лет всего только в два с небольшим раза (с 1 млн 618 тыс. до 3 млн 663 тыс.)».
Любопытные данные приводит в своей книге и Михаэль Бейзер.
Он утверждает, что уже в сентябре 1918 года удельный вес евреев в петроградской организации РСДРП(б) составлял 2,6 %, что соответствовало их доле в населении города, а вот членов горкома РКП(б) евреев было тогда 45 %[92]92
Бейзер Михаэль. Евреи Ленинграда. 1917–1939. М. – Иерусалим: Gesharim – Мосты культуры, 1999. С. 49, 78.
[Закрыть].
Подчеркнем при этом, что речь идет только о евреях, официально объявивших себя евреями.
Что это значит?
Большевистская власть не сумела найти надежную опору ни в революционных солдатах и матросах, ни в петроградском и московском пролетариате.
Тогда большевики решили создать класс, на который будет опираться…
И они создали его…
И только этот класс местечковой администрации Москвы и Петрограда и мог поддержать их в том, что они собирались делать далее[93]93
Как утверждает Михаэль Бейзер, «советская власть в городах внутренней России, по словам Ленина, удержалась благодаря поддержке радикально настроенных еврейских беженцев» (с. 351).
[Закрыть]…
Глава четвертая
Накануне
Я уже несколько раз указывал антисемитам, что, если некоторые евреи умеют занять в жизни наиболее выгодные и сытые позиции, это объясняется… экстазом, который они вносят в процесс труда…
Максим Горький
Мы больше… набили и наломали, чем успели подсчитать.
В.И. Ленин
В мае 1918 года большевики уже шесть месяцев находились у власти, а Гражданская война все еще не начиналась…
Нет-нет!
Уже возникли донские, кубанские, терские, астраханские правительства. Уже зазвучали имена полковника Александра Ильича Дутова и генерала Петра Николаевича Краснова, а 13 апреля при неудачном штурме Екатеринодара осколком снаряда был убит генерал Лавр Георгиевич Корнилов, и тогда страна услышала и имя Антона Ивановича Деникина. Он встал во главе Добровольческой армии…
8 мая добровольцы двинулись на Кубань. Пройдя форсированным маршем более ста километров, бригады Африкана Петровича Богаевского, Сергея Леонидовича Маркова и Ивана Георгиевича Эрдели взяли на рассвете станции Крыловская, Сосыка и Ново-Леушковская. Взорвав бронепоезда, белогвардейские части отошли на Дон, уводя обозы с трофеями…
Но какими бы успешными (или неуспешными) ни были операции, проводимые Добровольческой армией, пока они происходили на крохотном пространстве и не оказывали серьезного влияния на общий ход событий.
1
Чтобы яснее представить мотивы, которыми руководствовались большевики весной 1918 года, нужно вспомнить, что, хотя Германия, перебросив на Западный фронт все освободившиеся на Восточном фронте дивизии, и достигла временного успеха, выдвинувшись к Марне, силы немцев были истощены и в конечном исходе войны мало кто сомневался.…
Временное правительство сделало все, чтобы украсть у России победу, но все же именно большевики, разрушая русскую армию, сдали уже практически побежденной Германии Украину и гигантские территории России. Именно большевики добились, чтобы Россия и Украина начали выплачивать немцам немыслимую контрибуцию.
Считается, что до падения кайзеровской Германии в ноябре 1918 года немцы успели вывезти из России 2 миллиона пудов сахара, 9132 вагона хлеба, 841 вагон лесоматериалов, 2 миллиона пудов льноволокна, 1218 вагонов мяса. Большевики компенсировали все убытки частных лиц немецкого подданства, выплатив Германии 2,5 миллиарда золотых рублей по курсу 1913 года…
Потери России от капитуляции в войне с Германией многократно увеличивались за счет той удивительной бесхозяйственности и разрухи, в которую обращали большевики все, к чему только прикасались.
Та малообразованная и малоспособная местечковщина, которую привлекли большевики, чтобы опереться на нее, для управления страной не годилась.
Очень точно деловые качества этого класса управленцев определил нарком Леонид Борисович Красин, жалуясь Георгию Александровичу Соломону (Исецкому)[94]94
Соломон Г. Среди красных вождей. Лично пережитое и виденное на советской службе. В кн. «Литература русского зарубежья». М.: Книга, 1991. Т. 2. С. 278.
[Закрыть]…
– Насчет благородства здесь не спрашивай… Все у нас грызутся друг с другом, все боятся друг друга, все следят один за другим, как бы другой не опередил, не выдвинулся… Здесь нет и тени понимания общих задач и необходимой в общем деле солидарности… Нет, они грызутся. И поверишь ли мне, если у одного и того же дела работает, скажем, десять человек, это вовсе не означает, что работа будет производиться совокупными усилиями десяти человек, нет, это значит только то, что все эти десять человек будут работать друг против друга, стараясь один другого подвести, вставить один другому палки в колеса, и таким образом в конечном счете данная работа не только не движется вперед, нет, она идет назад или в лучшем случае стоит на месте, ибо наши советские деятели взаимно уничтожают продуктивность работы друг друга…
Воровство как среди большевистской верхушки, так и на уровне местечковых управленцев царило невообразимое.
Но если еще в 1917 году что-то можно было списать на войну, то теперь, когда вопрос о капитуляции Германии становился вопросом времени, в сознании миллионов россиян неизбежно вставал вопрос: во имя чего отказалась Россия от своей победы?
За что она заплатила своей победой?
За разруху и голод, в который погрузили страну большевики?
Фронтовики-дезертиры успели позабыть, что сильнее большевистской агитации действовало на них желание спасти свои шкуры. Теперь, когда война завершалась, уже не трудно было убедить вчерашних дезертиров, что они покинули фронт исключительно по вине немецких шпионов-большевиков.
В Петрограде чрезвычайную популярность в солдатской и матросской среде приобрели листовки, рассказывающие о сговоре большевиков с немцами. Опасность усиливалась тем, что эти слухи имели реальное подтверждение.
Со свойственным ему цинизмом Владимир Ильич Ленин выворачивал обвинения, доказывая, что не большевики, а русская буржуазия готова переменить свою политическую веру и от союза с английскими бандитами перейти к союзу с бандитами германскими против советской власти.
«Бушующие волны империалистической реакции… – говорил Ленин 14 мая на объединенном заседании ВЦИК и Московского совета, – бросаются на маленький остров социалистической Советской республики… готовы, кажется, вот-вот затопить его, но оказывается, что эти волны сплошь и рядом разбиваются одна о другую… Наша задача заключается в выдержке и осторожности, мы должны лавировать и отступать» (выделено нами. – Н.К.).
И все же никакая изворотливость не способна была обеспечить выход из кризисной ситуации. У большевиков, собственно говоря, и не оставалось иного пути, надо было утопить в крови Гражданской войны саму память о войне с Германией, о революции…
Многое было в эти дни сделано большевиками, чтобы перенести огонь классовой борьбы из противостояния трудящихся эксплуататорам в массы самих трудящихся, в противостояние городских жителей деревенским, рабочих – крестьянам.
15 мая 1918 года Всероссийский центральный исполнительный комитет издал декрет, который обязывал каждого владельца хлеба сдать весь излишек. Крестьяне, утаившие собственный хлеб, объявлялись врагами народа. Для проведения декрета в жизнь в деревнях создавались комитеты деревенской бедноты, а в городах – продотряды.
И все равно, хотя страна, распавшаяся на множество республик и коммун, и погружалась под руководством большевиков в хаос, Гражданская война так и не начиналась.
Вот тогда «мирбаховский приказчик» – так называли Ленина – и сумел совместно с товарищем Львом Давидовичем Троцким придумать воистину гениальный ход, чтобы, не откладывая, разжечь Гражданскую войну сразу по всей стране.
«Хотя у власти везде уже стояли большевики, но рыхлость провинции была еще очень велика. И немудрено. По-настоящему Октябрьская революция, как и Февральская, совершалась по телеграфу. Одни приходили, другие уходили, потому что это уже произошло в столице. Рыхлость общественной среды, отсутствие сопротивления вчерашних властителей имели своим последствием рыхлость и на стороне революции. Появление на сцене чехословацких частей изменило обстановку – сперва против нас, но в конечном счете в нашу пользу. Белые получили военный стержень для кристаллизации. В ответ началась настоящая революционная кристаллизация красных. Можно сказать, что только с появлением чехословаков Поволжье совершило свою Октябрьскую революцию…»
На это признание Лев Давидович Троцкий отважился, когда Иосиф Виссарионович Сталин лишил его места не только в партийном руководстве, но и в истории партии и СССР.
Такого поругания Лев Давидович Троцкий с его гипертрофированным самолюбием перенести не смог, вот он и проговорился сгоряча, вот и разболтал то, о чем большевику-ленинцу положено было молчать…
2
Сейчас уже совершенно определенно можно утверждать, что чехословацкий мятеж фактически был спровоцирован самими большевиками…
Как известно, чехословаки были самыми ненадежными солдатами Австро-Венгерской империи и при первой возможности сдавались в плен, поскольку считали Россию более дружественной страной, нежели ту, в состав которой входили.
Формирование чехословацких легионов началось в 1916 году, но на фронте трехдивизионный корпус появился уже после Февральской революции. Корпус отлично сражался во время летнего наступления Юго-Западного фронта в 1917 году.
Октябрьский переворот чехословацкие полки встретили достаточно индифферентно, но когда начались переговоры о мире, встревожились. Мирный договор предусматривал размен военнопленных, а в Австро-Венгрии солдаты и офицеры Чехословацкого корпуса автоматически попадали за измену на виселицу[95]95
Странная историческая симметрия… В конце Первой мировой войны на территории России пытается спастись от выдачи Австро-Венгрии Чехословацкий корпус. В конце Второй мировой войны на территории Чехословакии попытается спастись от выдачи СССР Русская освободительная армия генерала А.А. Власова.
[Закрыть].
Положение чехословаков усугублялось тем, что, пока Ленин и Троцкий вели в Брест-Литовске свою революционную игру, Украина, на территории которой размещался корпус, заключила сепаратный мир и признала все требования Германии и Австрии.
Через Киев чехословаки отошли в Россию и сосредоточились в Пензе.
Немедленно были форсированы переговоры со странами Антанты, и вскоре находящийся в Париже Чехословацкий национальный совет (председатель Томаш Масарик) принял решение о переброске корпуса во Францию.
Поначалу советское правительство поддержало это решение, и 21 марта – уже после заключения Брестского мира! – заявило о готовности вывезти сорокатысячный Чехословацкий корпус на Дальний Восток, откуда на пароходах стран Антанты можно было переправить чехословаков в Западную Европу.
Решение везти их во Владивосток, а не в Архангельск или Мурманск настораживало. Советское правительство явно пыталось затянуть эвакуацию корпуса. И можно было, конечно, объяснять это попыткой умиротворить немцев, заинтересованных, чтобы чехословаки попали на фронт как можно позже, но все же правильнее поискать тут чисто большевистский интерес…
Как бы то ни было, в середине мая чехословацкие эшелоны растянулись по всей длине сквозной железнодорожной магистрали от Пензы до Владивостока. Навстречу же им двигались эшелоны с военнопленными немцами и венграми. По замыслу стратегов, встретиться они должны были, обогнув весь земной шар, где-нибудь на Марне, но зачем же ждать так долго?
14 мая в Челябинске произошла первая крупная драка между чехословаками, пробирающимися во Владивосток, и венграми. Местный Совдеп, контролируемый австрийскими военнопленными, арестовал чехословаков, участвовавших в драке. Им грозил расстрел. Тогда весь чехословацкий эшелон взялся за оружие и силой освободил товарищей.
Они собирались двинуться дальше, но по приказу Льва Давидовича Троцкого эшелон был остановлен.
«Все Советы депутатов обязаны под страхом ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, найденный вооруженным на железнодорожной линии, должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный солдат, должен быть выгружен из вагонов и заключен в концлагерь…»
Мотивировался приказ тем, что Владивосток занят японцами, которые могут помешать погрузке чехословаков на корабли.
Объяснение подчеркнуто нелепое.
Непонятно, с какой стати японцы стали бы препятствовать, а главное – как сумели бы малочисленные японские подразделения остановить мощный (40 тысяч штыков) корпус регулярной, хорошо обученной армии, да к тому же составленной из людей, стремящихся избежать виселиц? Право же, если бы японцам и пришла в голову такая безумная идея, их просто смели бы в Японское море…
И мы уже не говорим о том, что даже если бы японцы и сумели остановить чехословаков, что́ за беда для большевиков? Там, на Дальнем Востоке, открылся бы еще один небольшой театр войны, на котором столкнулись бы между собой две чужеземные армии…
Видимо, и самим чехословакам забота, проявленная большевиками, показалась весьма подозрительной. Оружие сдать они отказались.
Первая попытка насильно разоружить их была сделана в Пензе. Чехословаки ответили огнем, потом сами перешли в контратаку и нечаянно свергли в Пензе советскую власть.
Как огонек по бикфордову шнуру, вдоль железнодорожного пути, прорезавшего вдоль всю Россию, побежало восстание …
Утром 25 мая чешские части военфельдшера капитана Радола Гайды взяли Мариинск, а вечером вступили в бой за станцию Марьяновка в 40 километрах от Омска. На следующий день бригада полковника Сергея Николаевича Войцеховского заняла Челябинск и Новониколаевск, а еще через два дня капитан Станислав Чечек захватил Пензу и Саратов.
Это и был чехословацкий мятеж.
Но и этот открытый мятеж ничем еще не угрожал ни России, ни советской власти – чехословаки продолжали двигаться на восток. 7 июня Сергей Николаевич Войцеховский взял Омск и через три дня соединился с эшелонами Радола Гайды.
Большевикам, если бы они не хотели Гражданской войны, достаточно было ничего не предпринимать – восставшие продолжали уходить к Владивостоку. Но Гражданская война была необходима, необходимо было начать ее сразу по всей территории России еще до капитуляции Германии, и большевики не упустили свой шанс.
С приближением чехословаков вспыхнуло вооруженное восстание в Самаре. Когда части Станислава Чечека захватили мост через реку Самару и входили в город, сами жители ловили на улицах большевиков и убивали их.
8 июня в Самаре, занятой белочехами, образовалось правительство Поволжья – Комитет членов Учредительного собрания (КОМУЧ), а уже на следующий день, 9 июня 1918 года, советское правительство объявило об обязательной воинской службе[96]96
Было завербовано к ноябрю 1918 года 800 000 солдат, к маю 1919 года – 1 500 000, к концу 1920 года – 5 500 000 солдат.
[Закрыть].
Тогда же был образован Восточный фронт, задача которого заключалась на первых порах лишь в противодействии продвижению чехов к Владивостоку. Чехословацкие части оказались, таким образом, втянутыми в Гражданскую войну. Началась, как метко заметил Лев Давидович Троцкий, настоящая, революционная кристаллизация. И это, когда дьявольский азарт революции постепенно начал стихать в народе…
3
«Настоящий момент русской истории… – звучали голоса здравомыслящих, не равнодушных к судьбе России людей, – представляется куда более страшным, чем массовые убийства, грабежи и разбои, более страшным даже, чем Брестский мир. Ради Бога, тише!»
Петроградский митрополит Вениамин, прославленный сейчас Русской православной церковью как священномученик, сделал тогда распоряжение, чтобы во всех церквах в канун Великого поста было совершено особое моление с всенародным прощением друг друга.
А в ночь на саму Пасху Петроград стал свидетелем небывалого церковного торжества – ночного крестного хода. Ровно в полночь крестный ход вышел из Покровской церкви и двинулся по Коломне. Тысячи людей с зажженными свечами шли следом по пустынным улицам. Звучали возгласы: «Христос Воскресе!» – и навстречу вспыхивали окна в погруженных в темноту домах, и в ночном воздухе, словно вздох облегчения, издаваемый всем городом, звучали повторяемые тысячами голосов слова: «Воистину воскресе!»
Только под утро крестный ход возвратился в Покровскую церковь…
Возможно, что Церковь и теперь, в восемнадцатом году, как и во времена Смуты, могла бы примирить страну. Еще бы немного времени, месяц-другой, и страна опомнилась бы от революционного дурмана, очнулась бы, стряхнула бы с себя хаос…
Увы… История не знает сослагательного наклонения.
Все средства были употреблены тогда темными силами, чтобы не случилось того, что могло случиться…
На протяжении этой книги мы не раз цитировали отчеты-зарисовки чекиста Исаака Бабеля и отмечали их информационную точность. Отчет о визите в Петроград святителя Тихона в этом смысле стоит особняком.
А ведь вначале вроде бы отчет как отчет…
«Две недели тому назад Тихон, патриарх московский, принимал делегации от приходских советов, духовной академии и религиозно-просветительных обществ.
Представителями делегации – монахами, священнослужителями и мирянами – были произнесены речи. Я записал эти речи и воспроизведу их здесь:
– Социализм есть религия свиньи, приверженной земле.
– Темные люди рыщут по городам и селам, дымятся пожарища, льется кровь убиенных за веру. Нам сказывают – социализм. Мы ответим: грабеж, разорение земли русской, вызов святой непреходящей церкви.
– Темные люди возвысили лозунги братства и равенства. Они украли эти лозунги у христианства и злобно извратили до последнего постыдного предела»…
В принципе тут можно было бы и остановиться. Материала вполне достаточно, чтобы идти и брать и самого святителя Тихона, и его петроградскую паству.
Но Бабель на этом не останавливается…
«Быстрой вереницей проходят кудреватые батюшки, чернобородые церковные старосты, короткие задыхающиеся генералы и девочки в белых платьицах.
Они падают ниц, тянутся губами к милому сапогу, скрытому колеблющимся шелком лиловой рясы (выделено нами. – Н.К.), припадают к старческой руке, не находя в себе сил оторваться от синеватых упавших пальцев…
Люди поднимают кверху дрожащие шеи. Схваченные тисками распаренных тел, тяжко дышащих жаром, – они, стоя, затягивают гимны…
Золотое кресло скрыто круглыми поповскими спинами. Давнишняя усталость лежит на тонких морщинах патриарха. Она осветляет желтизну тихо шевелящихся щек, скупо поросших серебряным волосом»[97]97
Святейший патриарх // Новая жизнь. 1918. 2 июля. Под рубрикой «Дневник». В собр. соч. Т. 2. С. 194–196.
[Закрыть]…
И не в том беда, что писательская объективность изменяет тут Исааку Эммануиловичу, и он путает Святейшего патриарха с папой Римским (это у него принято целовать туфлю), и не в том, что излишняя чекистская пристрастность делает Бабеля глуховатым к языку, одни только поднятые кверху дрожащие шеи чего стоят!
Но не это главное. Едва только начинают звучать «нетерпеливые» слова о возможности спасения России, которые «язвят слух» писателя-чекиста, так сразу мертвеет чекистский взгляд Бабеля.
Все, на что устремляется он, обращается в мертвь…
…Патриарх слушает «с бесстрастием и внимательностью обреченного»… А «за углом, протянув к небу четыре прямые ноги, лежит издохшая лошадь»… А на паперти «сморщенный чиновник жует овсяную лепешку… слюна закипает в углах лиловых губ»…
Был ли Бабель чекистом?
Вопрос вроде бы праздный, поскольку сам Бабель, как мы уже говорили, описал в рассказе «Дорога» свое устройство на службу к Урицкому…
И хотя никаких документов, подтверждающих работу И.Э. Бабеля в Петроградской ЧК, найти пока не удается, это ни о чем не говорит, ибо работа первых чекистов документирована чрезвычайно плохо.
Многие документы в дальнейшем безжалостно изымались из архивов, а чекисты еврейской национальности к тому же настолько часто меняли свои имена и фамилии (тот же Исаак Бабель работал во время польского похода, записавшись Кириллом Лютовым), что проследить многие чекистские судьбы просто не представляется возможным.
Другое дело, сотрудничество Бабеля с либеральной «Новой жизнью».
Судя по публикациям, это сотрудничество приходится на первую половину 1918 года…
В самом рассказе «Дорога» дата появления героя в Петрограде размыта.
Если герой рассказа «Дорога» приехал в Киев, чтобы оттуда отправиться в Петроград «накануне того дня, когда Муравьев начал бомбардировку городу», значит, отсчет его «дороге» следует вести с 25 января 1918 года, как раз с того дня, когда в Киеве у Печерской лавры неизвестными лицами был убит митрополит Владимир (Богоявленский).
Путь героя рассказа со всеми погромами и лазаретами занял от силы полтора месяца, и в марте он уже был в Петрограде, где сразу отправился в ЧК.
Даже если между приездом в Петроград и началом службы и оставался зазор, то небольшой. В любом случае, Бабель начал работать в Петроградской ЧК при Урицком, то есть в промежутке между мартом и августом 1918 года, одновременно сотрудничая в либеральной газете.
Вот такое противоречие…
Или же никакого противоречия нет, а просто так и устраивалось ЧК, что и пропаганда, и карательные функции осуществлялись одновременно и одинаково провокационными методами.
Об этом свидетельствует «отношение председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского в президиум Московского областного совета от 8 мая 1918 года», в котором Феликс Эдмундович ходатайствует о передаче в ВЧК всего дела борьбы с контрреволюционной печатью.
Точно так же было и в Петрограде.
Здесь главный комиссар по делам печати, пропаганды и агитации Северной коммуны Моисей Маркович Володарский и главный чекист Северной коммуны Моисей Соломонович Урицкий тоже делали одно дело.
Судя по отчету о святителе Тихоне, Исаак Эммануилович Бабель на них и равнялся, и в дальнейшем он, как видно по воспоминаниям, сумел-таки стать настоящим чекистом, достойным своих учителей Моисея Марковича Володарского и Моисея Соломоновича Урицкого.
4
Словно бы предваряя события организованного большевиками чехословацкого мятежа, 21 мая в Смольном прошло совещание, на котором комиссар по делам печати, пропаганды и агитации Моисей Маркович Гольдштейн, более известный под псевдонимом В. Володарский, докладывал о подготовке показательного процесса над оппозиционными газетами.
Добыть доказательства их контрреволюционности Григорий Евсеевич Зиновьев поручил Моисею Соломоновичу Урицкому. Однако борьбой с контрреволюцией, как объяснил товарищ Зиновьев, задачи Петроградской ЧК на данном этапе не должны были ограничиться…
Как мы знаем, из циркулярного письма, процитированного нами, «Всемирный Израильский Союз» считал приоритетной задачей всех задействованных во властных структурах евреев сохранение единства российского еврейства.
Хотя Григорий Евсеевич Зиновьев, подобно товарищу Троцкому, евреем себя не считал, но проигнорировать это предписание не мог. Перед Гражданской войной, в крови которой должна была потонуть сама память о Первой мировой войне, необходимо было срочно найти путь объединения евреев, принадлежавших зачастую к враждебным партиям, дабы они не пострадали в гигантской, запускаемой большевиками мясорубке.
Как ни горько было сознавать это Григорию Евсеевичу Зиновьеву, но Петроград тут явно отставал. Совет народных комиссаров города Москвы и Московской области еще в апреле месяце опубликовал циркуляр «по вопросу об антисемитской погромной агитации» и «имеющихся фактах еврейского погрома в некоторых городах Московской области»[98]98
Известия. 1918. 28 апреля. С. 4.
[Закрыть].
Циркуляр этот указывал на необходимость принять «самые решительные меры борьбы» с черносотенной антисемитской агитацией духовенства, и хотя необходимость создания особой боевой еврейской организации и была отвергнута, но Комиссариату по еврейским делам вместе с военным комиссариатом было указано принять «предупредительные меры по борьбе с еврейскими погромами».
Разумеется, кое-что делалось и в Петрограде.
Надо сказать, что Моисей Маркович Гольдштейн, по указанию товарища Зиновьева, уже давно нагнетал на страницах своей «Красной газеты» «погромную» истерию. Еще 9 мая здесь была опубликована программная статья «Провокаторы работают»:
«За последнее время они вылезли наружу. Они всегда были, но теперь чего-то ожили… за последнее время они занялись евреями. Говорят, врут небылицы и, уличенные в одном, перескакивают на другое… Товарищи, вылавливайте подобных предателей! Для них не должно быть пощады».
А на следующий день «Красная газета» напечатала постановление Петросовета «О продовольственном кризисе и погромной агитации»:
«Совет предостерегает рабочих от тех господ, которые, пользуясь продовольственными затруднениями, призывают к погромам и эксцессам, натравливая голодное население на неповинную еврейскую бедноту».
Это было сказано по поводу колпинских событий, когда большевики впервые отдали солдатам приказ стрелять в голодных рабочих…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?