Текст книги "Кровавый и непокорённый"

Кровавый и непокорённый
Николай Анатольевич Кривошея

© Николай Анатольевич Кривошея, 2017

ISBN 978-5-4485-3390-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Здравствуй, мой дорогой друг, меня зовут Бродяга. Как ты наверняка догадался, я автор этой книги. Не вижу смыла называть тебе моё настоящее имя, потому что я уже и не помню, когда кто-нибудь обращался ко мне, называя меня как-то иначе. Меня зовут так ещё с детского сада. Итак, я уже давно начал завершающий этап своей жизни, и поэтому хочу поделиться с тобой о том, как я прожил свою не простую юность. Родился я в глубокой провинции, которая, не смотря на новое тысячелетие, как и в 90-е продолжала жить бандитской жизнью с разбоями убийствами и прочими «прелестями» прошлых лет. В молодые годы, я сумел объединить и, в последствии, возглавить ребят со своего района. Время шло, ребята стали мне семьёй, и мы стали держать определённые части города в железной хватке. Нам платили магазины, шиномонтажки и предприниматели. Купленные судьи, прокуроры – всё это, конечно, тоже было. С тех лет много воды утекло, но так или иначе, в то время, также, как и сейчас, моё слово пользовалось непререкаемым авторитетом, как в моём городе, так и в других городах области. Меня уважали и со мной считались. Что касается моей семьи, тут всё сложно. Отец погиб, когда мне ещё не было месяца. Остались бабушка и мать, с которыми я никогда особо не ладил и не мог найти общий язык. По большому счёту, их своей семьёй я не считал, как бы грубо и грустно это не звучало. Более близкой моей семьёй были мой дядька, и два его сына, а также меня усыновила улица. Об этих и других событиях и рассказывает моя книга. Сейчас я уже не так молод, как был раньше, наверное, уже можно сказать что я стар, поэтому какие-то моменты вымываются из памяти и их помнишь не в таких подробностях. Но всё же, под усилием воли память начала выдавать моё прошлое, а некоторые моменты даже в мельчайших подробностях. И вот – книга написана. Я постарался сделать свои истории, максимально приближенные к тому, как если бы мы сидели вечером у камина или же прохладной летней ночью на веранде после жаркой баньки. «Седой волк», рассказывает истории из своей жизни знакомому молодому парнишке. А он внимательно слушает, впитывает мой опыт и пытается понять мою философию.

P.S. Я с детства никогда не любил такие понятия как орфография, пунктуация и другие страшные слова, поэтому у меня есть предложение специально для всех тех, у кого с души воротит от ошибок, встречающихся в тексте: закройте книгу и убейтесь с разбега о стену!

Кровь и наркотики. Часть I

Знаешь, я с детства люблю ездить на поездах, просто обожаю. Сел на электричку, желательно у окна, и сидишь, смотришь на пейзажи и мотаешь ногами под сиденьем. Нравятся мне не очень длинные и не очень затяжные поездки – на минут тридцать, сорок. Просто, чтобы переключиться и отвлечься – посмотреть в окно, помечтать о чём-то хорошем и светлом, пытаясь хотя бы на пару мгновений выбросить из головы то дерьмо, которое происходит в жизни и забыться. Вот и сейчас я решил поехать в деревню к своим родным. Дорога хорошая, живописная, ясная. Несмотря на то, что ландшафт в наших краях исключительно степи, но на моем пути всего было достаточно: и степи, и горы, даже ржаные поля иногда попадаются. Сегодня я встал пораньше, глянул в холодильник, там снова «повесилась мышь», причем уже не первая на этой неделе. Волей не волей, отказавшись от завтрака, я быстро оделся, собрал рюкзак и потихоньку двинул к вокзалу. Потратив минут двадцать пять, тридцать на дорогу пешком, я вдоволь успел насладиться свежестью воздуха после ночного дождя, и немного промочив кроссовки в утренней росе, я, наконец, дошел бодрым шагом до железнодорожного вокзала. Вот и мой поезд, зайдя в вагон, я сел на свободное место, естественно у окна. В вагоне на удивление сегодня было не очень много народу. Поезд тронулся, в окне медленно поплыли цистерны, затем пейзажи уходящего вдаль города, затем снова цистерны. Засмотревшись на неспешно проплывавший лесок, я немного забылся и замечтался. Возможно, я уснул и в итоге не заметил, как на какой-то очередной станции ко мне подсели попутчики. Точнее попутчицы. Это были две женщины. Одна лет сорока, другая чуть постарше. Разговаривать мне с ними особо не хотелось, поэтому я, не поворачиваясь к ним лицом, сделал вид, что я все еще крепко и сладко сплю. Мне хотелось вновь вернуться к пролетающим в окне пейзажам, снова забыться и, возможно, снова уйти в царство Морфея, но, увы, а может быть и к счастью, мне тогда не дали.

«Ну давай, рассказывай, как дела?», – сказала какая-то из подсевших ко мне женщин.

«Да ничего, потихоньку», – ответила другая.

Слушать бабский треп мне ой как не хотелось. Предвосхищая разговоры об их житейских и семейных проблемах, я вновь попытался вернуться глазами в пролетающий в окне лес, а затем поле, а затем снова лес. Но мои попытки в итоге оказались безрезультатными. И я прислушался к их разговору.

«Как твой Славик? Учится?», – спросила одна у другой.

«Ой, учится, ой, учится. На тройки кое-как. Сил уже с ним нет», – посетовала на своё чадо другая.

«Нуууу… Пока молодой еще. Ему сейчас охота праздника в жизни, с девочками дружить, по дискотекам ходить», – пыталась не очень умело подбодрить её собеседница.

«Ой, да ну эти дискотеки. Мне мой обормот вот что рассказал на днях, беспредел прям какой-то. Ему недавно пришлось на такси ехать и вот таксист ему предлагал наркотики купить. Ты представляешь!», – чуть ли не криком сказала другая.

«Наркотики! Как наркотики? Какие наркотики? У нас, в нашем захолустье и такое!», – по голосу было слышно, что она была страшно ошарашена.

Закрыв глаза, я молча продолжал слушать. К сожалению, я знал и понимал, о чем шла речь. До меня уже очень давно доходили слухи, что наши таксисты предлагают разную дурь и наркоту, тем, кого они везут. Уже не раз мои друзья рассказывали истории о том, что они настолько распоясались, что предлагали всем подряд, без разбору: школьник ты или старая бабушка пенсионерка. Мы с Владяном, кто это такой я расскажу вам позже, пытались пробить это дело через своих знакомых ребят, кто продает, кто за этим стоит. Это же ведь не может не замечать милиция, все же ведь на виду? Значит работают они под крышей, а, следовательно, у нас как у бандитов появились конкуренты. Но особых успехов мы, увы, не достигли, а эти су… и как впаривали, так и впаривают. По прошествии некоторого времени мы забили на это дело, думая, что мы то не берем и нормально, а остальные пускай делают что хотят. Увы, теперь-то я понимаю, как сильно мы тогда ошибались. Я продолжал смирно сидеть у окна и притворяться, что крепко сплю, но мысль о наркотиках никак не давала мне покоя. Картины за окном поезда быстро менялись, колеса отстукивали свой простой и монотонный ритм, но какой-то осадок после услышанного во мне остался. Эти две женщины еще долго беседовали о родственниках, о будущей свадьбе племянника одной из них, а я все смотрел, отвернувшись в окно и думал, а может в то время нам стоило поступить по-другому? Хотя, что мы тогда могли сделать? У меня и у моего друга Владяна не было такой силы, авторитета и власти как сейчас, да и с другими ребятами было не все так гладко. Голос громкоговорителя в вагоне объявил 164-й километр. Поезд остановился. Две моих попутчицы спешно заторопились к выходу. Больше ко мне никто не садился. И я остался наедине со своими мыслями. Я готов был снова вернуться в окно поезда, окунуться в пролетающую мимо опушку соснового леса, а за ним и свежескошенного луга, но что-то внутри меня снова и снова возвращало меня в тот самый день, к тому самому разговору, на котором все и закончилось.

«Не знаю, Бродяга, не знаю. Все это как-то странно», – погружённый в глубокие раздумья, сказал Владян.

Разговор был во дворе его не большого двухэтажного дома. Он сидел на старенькой, покосившейся под тяжестью лет лавочке, а я ходил из стороны в сторону. Владян был чуть меньше, чем я ростом, худощавый, но очень жилистый парнишка. Его чёрные волосы были редкие и всегда стояли торчком вверх.

«Что странного, Владян? По-моему, тут как раз все ясно. Эти су… и толкают дурь направо и налево, а толку от наших действий никакого», – в гневе сказал я и ударил кулаком в забор, от чего опиравшиеся на забор грабли и лопаты попадали с сильным грохотом.

«Ну это да, ну избили мы троих бомбил, а что толку то? Они в больничке полежат и снова за баранку», – ответил мне мой друг.

«Ну это да», – с досадой и горечью ответил я.

«Не этим, думаю, мы занимаемся сейчас, у нас и в нашем районе и городе проблем хватает. То седьмовские, то Радмир с ЖДевскими. Да, Бродяга, геморроя у нас хватает», – продолжал мой друг.

Затянулась протяжная пауза. Тишина долбила в уши сильнее чем тяжёлый рок.

«Ну и что ты думаешь? Как район поднимать будем?», – задумываясь о своём будущем и будущем своего района, спросил меня Владян.

«Надо с ЖДевскими вначале порешать, а то они вообще без башни. Да, с ними в первую очередь, а с Жуком и с остальными седьмовскими я сам перетру», – выдвинул достаточно конструктивное предложение я.

Мало по малу, целиком и полностью погрузившись в пучину воспоминаний, я и не заметил, как мимо, в окне пролетел элеватор, а за ним клуб и почта.

«Ну, вот и приехал», – с предвкушением чего-то хорошего прошептал я.

Невольно отвлекшись от нахлынувших на меня свинцовой волной воспоминаний, которые я не мог просто взять и отбросить в сторону, я осмотрел беглым взглядом вагон. Никого знакомых вроде бы не было. Но увы, воспоминания уже успели плотно засесть у меня в сознании, но все же через несколько мгновений, и они отошли на второй план. Я приехал в свою любимую деревню. Бывал я тут не часто, но при этом мне был знаком каждый уголок, каждый куст, каждая железяка, валяющаяся на улице неподалеку. Я встал, перемахнул рюкзак, до этого мирно лежавший напротив меня, через плечо и направился в тамбур. Там я встретил парочку незнакомых мне лиц. Хотя каких незнакомых? Нет. В этом месте все были мне знакомыми и родными, даже если я их не знал. За спиной у меня уже совсем медленно проплыло старенькое здание вокзала и поезд, наконец, остановился. Двери открылись, и мы все как по команде вышли на перрон из электрички. Лишь только спустившись с последней ступеньки, я сразу почувствовал его. Этот запах, такого запаха нет нигде ни в альпийских лугах, ни на горном Кавказе – это был запах свежести. Был хороший денёк и, бодро подхватив рюкзак, я двинул вперёд за уже уходящим в даль поездом, к дому, где меня уже, наверное, ждали.

Кровь и наркотики. Часть II

Тихонько пошел к дому, пройдя минут пять по тихим деревенским улочкам, от самого вокзала, не встретив ни души, в принципе, меня это ничуть не удивило. Маленькая, глухая деревушка, чего еще можно ждать? Я повернул, наконец, за угол и увидел знакомые до боли ворота из листов алюминия. Пожалуй, я сильно слукавлю если скажу, что Бродяга – это частый гость в этих местах, но всё же с каждым приездом в душе возникает чувство, что я и не уезжал отсюда никогда. Дома моих родных были по левую сторону улицы, второй и третий. Во втором жили дедушка с бабушкой, а за их домом, стоял дом моего дяди, по линии отца, и его семьи, его жены и двух дочек. Я по обыкновению с силой навалился на ручку и открыл дверь в воротах, перед моими глазами открылся до боли знакомый двор. За все года, которые я был здесь, ничего не изменилось. Меня приветливо встретил старенький дом из белого кирпича, который местами уже немного потрескался. Я робко переступил порог и вошёл во двор. Как это обычно бывает во время моих приездов сюда, меня никто не встречал. Ну… Разве что только гуси приветливо размахивали крыльями и крякали от всей души. То ли приветствуя, то ли предупреждая хозяев о визите нежданного гостя. Мне уже и не зачем было задумываться о том, почему всегда меня никто не встречает, я чётко знал, что деревенская жизнь слишком суетная, как говорил Тимур в таких случаях: «даже поссать некогда». Я прошел пару шагов вперед и встал на толстые листы железа, лежавшие по центру двора, окинул взглядом двор. Все было как обычно – по-старому, казалось, что ничего здесь никогда не меняется. Справа от меня стоял старенький гараж, я до сих пор не понимаю, из чего он был сделан, частично из досок, частично из шпал, частично из чего-то мне неведомого. Из крыши гаража, параллельно земле торчало толстое деревянное бревно, на которое в своё время дед вешал качели, когда я еще приезжал к ним совсем ещё маленький. Внутри самого гаража сиротливо нашел свой последний приют старенький мотоцикл с самодельной люлькой. Дед рассказывал, что он его сам сделал, еще в послевоенные годы, из всего того, что в колхозе нашел. На первый взгляд, казалось, эта рухлядь еще царя видела, но я-то знал, что он еще на ходу. Вот только кончится у деда сено, так он сразу заведет своего верного, железного коня. Чуть поодаль от гаража, в центре двора, занимая почти все свободное место уютного дворика, стоял трактор, по большому счёту, не трудно догадаться, что дед собрал своими руками и его. Дальше, за трактором, в огород, я заходить не стал. Разувшись в веранде, я прошел в дом. Поднялся по ступенькам, открыл железную дверь и прошёл на кухню. На кухне меня встретили дед с бабушкой, называть вам их имена не вижу смысла. Давно они меня не видели. Мы посидели, поговорили, о том, о сём. Ну… Знаешь… Как это часто бывает при встрече родни, они рассказали о своих делах и новостях, я рассказал о своих. Хотя, если по правде мои дела их мало волновали, точнее будет сказать, что они не волновали их вообще, впрочем, как и я сам, но всё же, родня есть родня, какой бы плохой она не была. Какой-то мудрый человек когда-то сказал: «Уважать всех ты не должен, но относиться уважительно обязан – это твоё воспитание». Собственно, я так и поступаю. Нет, нет, я не в коем случае не говорю, что они плохие и всё такое… хотя, с другой стороны, это очень спорный вопрос… но это уже как вы поняли другая и очень длинная история, достойная, наверное, отдельного упоминания этой книге. После запоздалого завтрака на скорую руку, для меня завтрака, для них обеда, я по обыкновению спросил, могу ли я чем-то им помочь по хозяйству. Тут же, как по щучьему велению нашлась работа. Сказать, что её было много это ничего не сказать, её было дофига! Но я ничего, другого и не ждал. Такое случалось, каждый раз, когда я приезжал сюда. Остаток дня пронёсся для меня на одном дыхании: прополи огород, почисти сарай, натаскай воды на кладбище, дай поросятам, приготовь сено, покорми голубей, сходи за коровами.

В общем, пришёл в себя я только после знатной бани, уже ближе к ночи. Немного попарившись, я вышел из бани и дошёл до скамейки, которая стояла вне двора, то есть по ту сторону забора, на улице. Присел я тут в надежде «отойти» от баньки и от веников, которыми мой дядя Юра любезно «избивал» меня последние минут двадцать и немножечко побалдеть. Минут десять я просидел на лавочке без единого движения, в почти уже полуночной тиши, тупо смотря на забор, который находился по другую сторону дороги. Уже было темно, на часах, наверное, было около одиннадцати или двенадцати часов вечера. По почти уже ночной дороге никто не проходил, ни одна живая душа. Коровы давно разошлись по своим хозяевам на вечернюю дойку, даже кошки не пробегали. Остался только я, один на один со стрекотанием сверчков, возникающими, как будто из не откуда, первых звёзд и блаженной ночной прохладой. Просидел на лавочке у дороги минут десять, все это время я смотрел на забор на противоположной стороне дороги, не отводя глаз. Забор всегда казался меня весьма и весьма странным. Он был слишком уж высокий, даже по деревенским меркам, без единой щелки, весь из дерева. Из-за забора виднелась крыша солидного, длинного особняка. Этот дом был не ровня старым и ветхим покосившимся деревенским домам, окружавшим его. Я знал, кто тут живёт. Это была очень большая семья, то ли цыган, то ли армян. Главу семьи зовут, кажется, Ахмед. Имена его трех жен за давностью лет сейчас я уже и не вспомню, а детей уж тем более. Я не слишком разбирался в этнографии и национальности этой семьи, да мне и дело до них особого не было, живут и пускай живут. Я медленно прикрыл усталые глаза. Стрекотание сверчков резко заглушил донесшийся со станции голос громкоговорителя с вокзала. Затем, минут через пять устало прошёл гружёный товарняк. Я, наверное, просидел с закрытыми глазами, вслушиваясь в тишину и находясь в экстазе от воздуха, места и просто духа, который здесь обитает минут двадцать пять. Да, это именно то место. Место, где я могу отдохнуть морально по-настоящему и набраться сил. Ни одно другое место, ни на каком-либо континенте, ни на какой-либо планете и ни в какой-либо реальности не заменит его. Уверен, что у каждого человека такое место есть, в которое он каждый раз едет с трепетом в душе и с замиранием сердца, а по приезде в такое туда, ликует как мальчишка, получивший на новый год долгожданный подарок. Но вдруг со двора нашего дома послышались шаркающие шаги. Почему-то это не выдернуло меня из океана блаженства, в котором моё бренное тело тогда находилось, я даже не открыл глаза. Я и без зрения мог сказать, кто это был. Скрипнула ручка на двери калитки и массивная железная дверь в воротах с шумом отворилась. Через пару секунд справа от меня на лавочку сел дед. Он что-то резво проговорил, и я ничуть не удивился тому, что я ничего не понял из того, что он сказал. Он говорил с очень сильным украинским акцентом. Хоть он и говорил по-русски, но его акцент сбивал все попытки понять суть его слов. И как правило, любую первую его фразу я не понимал и пропускал мимо ушей.

«Эка ночка сегодня вышла», – сквозь акцент с трудом сумел разобрать я.

«Да, не то слово», – сказал я, не открывая глаз. «Так хорошо, так тихо, спокойно. Век бы сидел тут», – не открывая глаз, продолжал я.

Дед промолчал.

«Знаешь, я вот что заметил», – сразу начал я.

«Мммм», – донеслось в ответ.

«Ты весь день ходишь как тень, весь в себе. Что-то случилось?» – поинтересовался я у старика.

«Да что может случиться, внучок? Да помаленьку всё, помаленьку», – улыбаясь, ответил он.

Но даже не открывая глаз, по одному только его голосу было слышно, что эти позитив и беспечность были наиграны.

«Не, ну я же вижу, что что-то не так», – настаивал я. Я открыл глаза и повернулся к нему лицом.

Так мы препирались минут пять семь. Затем он резко выпрямился, посмотрел на часы и огляделся. Немного помешкав, он сказал:

«Бабка ведать корову подоила уже и сейчас ужин готовит», – многозначительно сказал дед, осматриваясь по сторонам.

«Ну… Наверное, да», – неуверенно протянул я, не совсем понимая к чему он клонит весь этот разговор. Но по правде говоря, я в дневной своей суете упустил ее из виду и доподлинно не знал, где она и чем занимается.

«В общем, был на днях случай гадкий», – нехотя вымолвил дед, опустив голову.

«Что за случай?», – с нетерпением выпалил я. В голове промелькнула мысль, что что-то тут не чисто, ведь он никогда не говорил о своих проблемах, кому бы то ни было, тем более мне.

«Да как тебе сказать…», – снова нехотя начинал дед, как бы жалея о том, что вообще это разговор начался.

«Есть тут один Ахмед, ну ты его не знаешь», – продолжал дед и исподлобья покосился на высокий забор через дорогу.

«Он отсюда?», – моментально спросил я и кивнул головой на дом через дорогу. В забор именно этого дома я смотрел, не отводя глаз последние минут десять до прихода деда.

«Да уж, отсюда», – с горечью вздохнул дед.

«И чего?», – снова с нетерпением, и почему-то постепенно нарастающей злобой и гневом на этого Ахмеда, переспросил я.

«Ну, повстречались мы с ним на днях, глаза б мои его не видели, ну так помаленьку слово за слово разговорились. Ну он про внучек моих спрашивал. Говорил, что скучно, наверное, им тут. Что он может скрасить им жизнь.» – покраснев и потупив глаза, выдавил из себя дед.

«И каким же образом?», – приподняв бровь от удивления, заинтригованно спросил я.

Даже не зная, кто он такой вообще, мне показалось, что у этого горе ловеласа нет ни единого шанса.

«Ну, он говорил, что есть у него травки всякие, таблетки и порошки. В общем, дрянь вот эта всякая, про которую по телевизору все твердят» – закончил он, обрушив на меня цунами мыслей.

Это было для меня, как гром среди ясного неба, как снег на голову. Я, конечно, мог подумать, что этот чёрт возомнил себя, эдаким, ловеласом и решил так глупо подкатить к моим сёстрам. Но про наркотики я и подумать не мог. Я слышал много историй правдивых и не очень про то, как выходцы из бывших союзных республик, каких именно не трудно догадаться, толкали разную дрянь у нас в городе, да и по области тоже, да и по всей стране. Но почему-то я никак не мог подумать, что это будет здесь, в такой глуши. В большом городе можно было представить похожую ситуацию, но не в деревне. Сразу закралась мысль, что неспроста у них такой забор высокий, значит, им есть что скрывать. Былую благодать как рукой сняло.

«Дед, ну а ты чего?», – яро спросил я, не медленно требуя ответа, при этом говоря тихо, что бы нас никто другой не услышал.

«Швырнул в него вилы, да он, как уж – вывернулся в самый последний момент. Он ведь как-то после этого сказал, что мол «не сейчас так потом, рано или поздно еще встретимся, и вы все ответите за это, вы все кровью захлебнетесь», – с досадой сказал он.

«Мне кажется, я знаю, что это значит», – злостно выпалил я.

Мне казалось, что он каким-то образом хочет подсадить их на это дело. Чтобы его жертвы сами шли к нему за дозой.

«А бабушка знает?», – продолжал расспросы я.

«Нет, конечно», – быстро выпалил дед, оглядываясь по сторонам, – и ведь не мне одному предлагал. Вся деревня уже знает, всей деревне предлагал и шастают к нему всякие… И ночью и днем…», – в его голосе, как мне показалось, начинали прослеживаться нотки дикой горести и отчаяния.

«Тут вот еще какое дело, слухи по деревне, конечно, ходят разные. Поговаривают, что у них дома полным-полно оружия. За себя-то я не боюсь, а вот за внучек страшно», – уже окончательно опустившись на дно отчаяния и безысходности закончил дед.

«Ну, слухи слухами, а вот ты же в живую не видел, правда? А наболтать могут что угодно и свои, и чужие», – попытался я немного успокоить и подбодрить деда.

Затянулась долгая пауза, показавшаяся мне бесконечностью. Дед не смотрел на меня, я тоже не отвечал взаимностью. Предметом нашего зрительного изыскания стал высокий деревянный забор. В моей голове крутились мысли, а что вообще в это время может происходить по ту сторону этой высокой преграды.

«Не, ну подожди… – секунду поразмыслив, я сказал – а дяде Серёже ты говорил об этом, Олежке говорил?», – сказал я.

«Да нет, у них там и без нас проблем хватает», – как мне показалось, совсем потеряв надежду, сказал дед.

Вдруг во дворе послышались шаги, только по звуку это были совсем другие. Дед резко выпрямился и приободрился. Отворилась дверь в воротах и со двора на улицу вышла бабушка и пошла в сторону лавочки, где мы сидели. Мы с дедом сидели, держа театральную паузу, глядя при этом друг другу в глаза и думая в этот момент об одном и том же.

«Вы чего это тут? А?», – удивленной ухмылкой сказала она, – я там, значит, наготовила, а они тут сидят, лясы точат. А ну быстро за стол!», – в свойственной только ей манере сказала она. Дед медленно и нехотя встал, не поднимая глаз, покорно подчинился её воле. Я понимал, о чём он думал в этот момент и на самом деле не до еды ему сейчас было, да, впрочем, и мне тоже. Чувство голода, в связи с поступлением новой информации, отошло далеко на второй план.

«А ты чего сидишь? А? Давай, а то остынет всё», – уже разворачиваясь, проговорила бабушка.

«Сейчас, сейчас, иду», – не вставая с лавочки, нехотя пробормотал я. В этот момент тяжелая дума просто сковала мое тело и идти ну абсолютно никак не хотелось.

«Ага, знаю я тебя, умника. Придет он», – возмущенно сказала она.

«Вы идите, я вас догоню», – сказал я, как мне показалось уже куда более убедительнее.

Тут вмешался дед: «Все, бабка, не шуми, сказал подойдет, значит, сейчас подойдет».

«Давай, смотри внучек, я уже все наложила», – поворачиваясь, сказала она.

«Ага», – сказал я им в след и с головой окунулся в мысли о том, как решать создавшуюся ситуацию.

Послышался вновь звук шаркающих сапог, и дедушка с бабушкой неспешно вошли с улицы во двор. И снова я остался один на один с ночью и со своими мыслями. Я, конечно, все понимаю, мелкие споры или недопонимание это одно, но вот прямые угрозы моей семье, это совсем другое, это он зря, это ему дорого обойдется, не на тех напал.

Дорогой друг, ты, наверное, спросишь, что творилось у меня тогда в голове, что я чувствовал в то время, когда над моей семьёй нависла угроза? Я тебе отвечу, что в голове у меня металась только одна мысль звонить или не звонить. Пара секунд на раздумья, и вот рука потянулась в карман. Найдя в записной книжке своего сотового абонента с именем «дядя Сережа», я нажал на трубку. Обычно свои проблемы я решаю всегда сам, без чьей-либо помощи, но сейчас было все иначе, нашей семье угрожали, это были наши общие проблемы. Ситуация была серьезной, если я бы пошел и избил его до полусмерти или порезал его и его корешей, которые, как мне казалось, сто процентов были, этих мер было бы недостаточно. За ними наверняка тоже стояли серьезные люди, ибо такой бизнес не может свободно процветать без позволения сверху и позволения милиции. Поэтому я решил сразу вызывать тяжелую артиллерию в виде своего брата.

Гудок, гудок, еще гудок, потом на том конце трубки раздалось хриплое: «Слушаю. У тебя что-то случилось?».

Мой дядька был на том конце провода.

Секунду помедлив я произнёс: «Здорова, извини, что так поздно. Олег дома? Есть разговор…»