Текст книги "Убийца по вызову"

Ни на минуту не забывая о том, что уже засветился перед этой троицей и все они знают его в лицо, он тщательно соблюдал конспирацию и за всем происходящим наблюдал издалека. Развязка этой истории была уже близко, и меньше всего хотелось все испортить в последний момент.

Когда деловые партнеры скрылись внутри здания, Гуров вышел из машины и направился к дверям конторы. Строение, в котором она находилась, имело высокий цоколь, и в расположенный на первом этаже офис вела солидная и несколько вычурная лестница. В одном месте она поворачивала, образуя под собой небольшую нишу, и, осмотрев ее, полковник понял, что, притаившись в этом укрытии, сможет смотреть и слушать, оставаясь незаметным для окружающих.

Заняв этот наблюдательный пункт, он ждал довольно долго. Стрелка уже приближалась к часу дня, когда наконец раздались чьи-то шаги и голоса.

– Что ж, Сережа, еще денек-другой, и сможем поздравить тебя с приобретением. – Голос Фирсова звучал бодро и радостно. – Готовь магарыч!

– Да уж. Не было у бабы хлопот, так купила порося.

Вопреки показному недовольству, с которым произносились эти слова, в тоне Смирнова сквозило явное удовлетворение и даже радость.

– Не скажи. «Порося» не такое уж плохое, – лукаво улыбнулся Фирсов. – Да, Коля? Как оно там, в Таиланде? Сальдо положительное? Дебет с кредитом совпадают?

– Совпадают, – как-то без энтузиазма ответил Зотов и первым сел в машину.

– Сейчас в налоговую? – обратился к Фирсову Смирнов.

– Нет, у нас еще в БТИ пара вопросов. На тебе ведь теперь незавершенное строительство, сам понимаешь.

– Вот-вот. Я как раз об этом и говорил, – вновь принимая озабоченный вид, сказал Смирнов. – Наворотил с три короба, и все это теперь на мне.

– Ничего, образуется, – успокоил его адвокат. – Где наша не пропадала.

Следом за Смирновым он скрылся в машине, и «Мерседес» повлек своих пассажиров к очередному официальному заведению.

Дождавшись, когда автомобиль скроется из вида, Гуров вышел из своего укрытия. Пораженный очередной неожиданностью, которыми изобиловало это запутанное дело, он не спеша удалялся от нотариальной конторы, обдумывая этот новый поворот и решая, как в связи с ним изменить свои планы.

«Значит, все-таки Смирнов, – размышлял Лев. – Незаметный, закулисный игрок, темная лошадка, почти ни в чем не проявляющая своего участия. Но кто он такой? Откуда взялся и почему даже не сомневался, что после смерти Проскурина именно на него будет переоформлена фирма? В документах он фигурирует только как человек, который очень непродолжительное время являлся владельцем именной облигации, дающей право на последующий выкуп еще не достроенного отеля. И все обстоятельства свидетельствуют о том, что от этого эксклюзивного права он поспешил как можно скорее избавиться. Что стоит за всем этим? Пожалуй, теперь рассказать об этом может только сам Смирнов. И что-то подсказывает мне, что он не будет очень словоохотливым собеседником. Да и Лелик вряд ли даст показания на заказчика, не факт, что он работал с ним напрямую. Хотя, если он Смирнова не знает, по крайней мере, выведет на Свету».

Раздумывая над этой ситуацией, Гуров постепенно утверждался в мысли, что она не такая уж безнадежная. Даже если ни Лелик, ни Света ни разу в жизни в глаза не видели Смирнова, кто-то из них должен был контактировать с посредником. Контактировать напрямую. И этот посредник для них – отнюдь не человек, пять минут назад зашедший с улицы. От такого человека подобных поручений никто не примет. Или он, или она должны этого посредника хорошо и давно знать, а следовательно, главная задача на текущий момент – заставить их этими знаниями поделиться.

Так или иначе, раньше или позже какая-то ниточка да выведет непосредственно на Смирнова, можно даже не сомневаться. И тогда главным на повестке дня уже окажется вопрос поимки. А вот с этим нужно будет действительно быть поаккуратнее. Человек этот весьма хитер и, очевидно, очень неглуп, чтобы взять его без эксцессов и разных ненужных неожиданностей, необходимо подготовиться загодя.

Сев за руль, Лев долго не заводил машину, обдумывая различные варианты возможного задержания, и в итоге он пришел к выводу, что с таким человеком, как Смирнов, лучше всего сработает эффект неожиданности. Он ведь сейчас занимается переоформлением документов. Вот и отлично. Поставить на прослушку того же Фирсова, отследить момент, когда он в очередной раз соберется в гости к своему компаньону, да и подсадить в красивый «Мерседес» пару-тройку крепких ребят из опергруппы. Смирнов, скорее всего, выйдет навстречу дорогому гостю, как обычно, один и без оружия, тут-то и можно будет его взять. Без шума и пыли и без лишних проблем.

Впрочем, подстраховаться, конечно, не помешает. Но в целом этот план, пожалуй, можно будет взять за основу.

Придя к такому решению, Лев подумал, что неплохо было бы еще раз съездить в коттеджный поселок и изучить подходы к участку Смирнова, который в прошлое свое посещение обследовал только с одной стороны. Сейчас, когда хозяин занят делами, вполне подходящее для этого время. Он завел двигатель и поехал в сторону коттеджного поселка.

Остановившись на том же месте, что и раньше, так, чтобы его машину нельзя было заметить из дома Смирнова, Гуров прошел по улице к воротам и, миновав их, углубился в лесную чащу, следуя, как и в прошлый раз, вдоль забора. С этой стороны пейзаж в точности повторял противоположный, и, вновь одолев довольно значительное расстояние, он увидел уже знакомую картину – лесное озеро и утонувший в его водах край ограждения. Водоем совершенно не подходил не только для купания, но даже для плавания на лодках. Между сушей и водой располагалось широкое болотистое пространство, куда невозможно было ступить, не рискуя увязнуть по шею, так что имение Смирнова было защищено от несанкционированных вторжений вполне надежно.

«Что ж, что ни делается, все к лучшему, – философски рассуждал Лев, идя обратно. – Если с этой стороны на участок сложно зайти, значит, не менее сложно отсюда и выйти. Так что даже если господин Смирнов увлекается лодочными прогулками, в качестве способа бегства этот вариант навряд ли ему подойдет».

Выяснив, что хотел, Гуров сел в машину и поехал в управление. За всеми сегодняшними разъездами и ожиданиями он снова не заметил, как очередной рабочий день подошел к концу, и теперь спешил, чтобы застать на работе Мишина и узнать о результатах его переговоров с владимирскими коллегами.

Припарковавшись у Главка и поднявшись на второй этаж, он направился к кабинету молодого следователя и резко распахнул дверь:

– Здравствуй, Гриша! Есть новости?

– О! Лев Иванович! – радостно улыбнулся тот. – Здравствуйте! Проходите, пожалуйста. Как раз хотел с вами поговорить. Я звонил во Владимир, как вы посоветовали, разговаривал с коллегами. В целом они пообещали сделать все, что смогут, но предупредили, чтобы особо радужных надежд мы не питали. Брать ведь действительно нужно с поличным, а это, похоже, не так просто. Город маленький, все всех знают. Если возле злачных мест, подобных этому клубу, появляется полицейский, об этом сразу же становится известно, и вся эта шушера моментально прячется в разные щели или на крайний случай просто сбрасывает товар. Так что вероятность – пятьдесят на пятьдесят.

– Что ж, и это неплохо. Главное, чтобы они не афишировали, что ищут конкретного человека. Пускай это будет обычный рейд. Ты про конфиденциальность упоминал?

– Да, конечно. Этот пункт особенно акцентировал, как вы и советовали.

– Вот и отлично. Об этапировании договорился?

– Да. Решили там его не держать, как возьмут, сразу отправлять к нам. То есть, конечно, если все удачно сложится. Но в любом случае это будет не быстро – пока задержат, пока оформят, пока привезут. Так и получится, что он только ночью сюда прибудет.

– Будем надеяться, что так оно и произойдет. А если затея эта выгорит, то допрашивать его нужно будет тепленьким, пока очухаться не успел.

– Да, я уже сказал ребятам, чтобы, если подозреваемого привезут, сразу мне звонили. Хоть в двенадцать ночи, хоть в четыре утра.

– Хорошо. Вот и ты мне тоже позвони. В четыре не стоит, но часиков в пять уже можешь. Чтобы где-то к шести, как говорится, с восходом солнца, мы с тобой, бодрые и веселые, уже смогли начать интересный разговор с гражданином Булавиным. Во время рабочего дня у нас, как сам понимаешь, и другие дела найдутся, так что нужно все это начать пораньше, чтобы к утренней планерке мы были уже в курсе последних новостей.

– Понял, Лев Иванович, постараюсь все так и сделать. Сейчас главное, чтобы во Владимире все удачно сложилось.

– Я буду держать кулаки, – улыбаясь, проговорил Гуров, выходя в коридор.

Основные моменты этой запутанной истории уже вполне для него прояснились, заказчик и исполнитель были известны. Дело только за получением доказательств, и, поскольку процесс этого получения он предполагал начать с разговора с Булавиным, сейчас ему оставалось только ждать.

Чтобы не зацикливаться на бесплодных предположениях о том, удастся или не удастся владимирским полицейским задержать Лелика, Гуров решил просмотреть текущие дела и хотя бы отчасти наверстать упущенное за эти несколько дней, посвященных поискам убийцы Проскурина. Углубившись в работу, он снова не заметил, как прошло время, и отправился домой только тогда, когда обнаружил, что стрелки на часах приближаются к девяти вечера.

Ранним утром в пятницу полковника разбудил телефонный звонок. Взяв в руки трубку и увидев на экране красноречивую пятерку и два нуля, он с улыбкой подумал, что в дисциплинированности молодому поколению не откажешь. Мишин позвонил ровно в назначенное вчера время.

– Лев Иванович? Извините, если разбудил, – негромко и деликатно произнес молодой коллега. – Вы сказали, чтобы я позвонил, если Булавина привезут, так вот я и…

– Да, Гриша, спасибо, я понял. Ты где сейчас?

– В изоляторе. Решил допросить его здесь, чего возить туда-сюда? Только дежурных понапрасну тревожить. Все равно сейчас в управлении никого нет, все закрыто.

– Правильно. Чем меньше шума, тем лучше. Я сейчас подъеду, подождешь полчасика?

– Да, конечно.

– Лады.

Гуров быстро собрался и вскоре уже ехал по направлению к следственному изолятору.

Прибыв на место, он застал сонных дежурных, при разговоре едва сдерживающих зевоту, и возбужденного, бодрого Мишина, который от нетерпения чуть не подпрыгивал на месте.

– И как все удачно получилось, вы даже не представляете, – не умолкая, тараторил он, проходя вместе с Гуровым по коридору. – Там у них в этом клубе «жучок» какой-то имелся, как выяснилось, так что при случае почерпнуть полезную информацию было откуда. И главное, выяснилось, что он этого Булавина знает. Самого его в лицо знает и машину тоже, на которой он приезжает. Так вот, коллеги наши уважаемые все, что нужно, выяснили, да и засели там в кустах где-то прямо с вечера. Спрятались так, что никто и не знал, что прямо у них под носом полиция дежурит. А когда тачку эту заприметили, подождали, пока наш московский гость оттуда выйдет, да и взяли его прямо у входа в клуб с полными руками поличного. Представляете? Вот уж удача так удача!

– Да, повезло, – ответил Гуров. – Но и сами ребята молодцы. Не раньше и не позже – в самую тютельку угадали.

– Точно! Я тоже подумал: если бы они его еще в машине накрыли, он, скорее всего, чистым бы оказался и сказал, что все, что там в салоне спрятано, не его. Не в кармане же он возит ее, эту «дурь».

– Да. А если бы стали дожидаться, пока в клуб войдет, он все скинуть бы успел или передать кому-то. Молодцы, профессионально сработали. Что ж, зови его, красавца, поговорим о делах наших скорбных.

Оказавшись в небольшом кабинете, куда вызывали на допрос задержанных, Гуров прошел к небольшому столику, стоявшему у стены, оставляя главное место Мишину.

– Садись, садись, – сказал он, видя, что тот собирается протестовать. – Ты дело ведешь, ты и командуй. Я вот тут, в сторонке устроюсь.

Когда привели Булавина и Мишин начал допрос, Лев некоторое время с любопытством всматривался в лицо нового фигуранта, пытаясь определить, что это за человек.

Рыжеватый веснушчатый парень, сидевший сейчас перед ним на стуле, смотрел на мир круглыми, слегка осовевшими глазами, как бы давая понять, что его незатейливая внутренняя сущность вполне соответствует простецкому внешнему виду. Но уже само то старание, с которым он это подчеркивал, выдавало его, ясно показывая, что в действительности он совсем не таков, каким в данный момент хочет себя представить.

– Честное слово, первый раз в жизни, товарищ начальник! – тараща мутные серые глаза, говорил он. – Ребята попросили знакомому своему передать. Я даже и не знал, что там было, в этом свертке. Сказали – отвези, я и отвез. Что мне, жалко, что ли? Если бы я знал, что там наркотики, да я бы ни в жизнь не согласился! Разве ж я не понимаю. Это же отрава, яд настоящий. Людей губить. Разве ж мне не жалко! Отпустите меня, а? По глупости ведь попал, в первый раз. Можно сказать, вслепую использовали. Я больше никогда! Вот клянусь! Ни одного пакета больше ни от кого не возьму. Близко не подойду! Клянусь!

Молодой и совсем не солидный с виду Мишин, по-видимому, представлялся Булавину вполне удобной мишенью для вешания лапши. Но, разыгрывая перед ним свой спектакль, он то и дело с беспокойством взглядывал на сидевшего в стороне Гурова, как бы чувствуя с его стороны некую угрозу и этим только лишний раз доказывая, что совсем не так прост, как хочет казаться.

– Где вы находились в прошлую пятницу между восемнадцатью и двадцатью часами вечера? – спросил Мишин.

– В прошлую пятницу? – изумленно вскинул брови Лелик. – Да что вы, товарищ следователь, да разве ж я так далеко запомню! Я и где вчера-то был, наверное, уже затруднюсь ответить. А вы – в прошлую пятницу!

– Элла Касьянова, ваша знакомая, проживающая во Владимире, показала, что в тот день вы гостили у нее и с вами была девушка по имени Светлана.

– Что ж, раз показала, наверное, гостил, – не моргнув глазом, ответил Лелик, но жесткое и злое выражение, на секунду мелькнувшее в его взгляде, ясно показало, что он не особенно рад словоохотливости своей владимирской знакомой. – Если уж Элла Касьянова говорит, как не верить. Только вот беда – сам-то я, к сожалению, ничего этого не помню. Вот совершенно из головы вылетело. Гостил я или не гостил, у Эллы Касьяновой или еще у кого. Не помню, товарищ начальник, вы уж извините. У нее, у Эллы-то этой, наверное, память хорошая, так вы бы лучше у нее и спрашивали. А у меня, не поверите, – как карман дырявый, что ни положи, все вылетает. Вот и с этим пакетом, что у меня нашли, точно такая же история. Кто мне его дал, зачем – ничего не помню. Помню, что из знакомых кто-то, а спроси – кто, хоть убей, не назову. А вы говорите, в прошлую пятницу. Да для меня это все равно что десять лет назад. Вы вот помните, что с вами было десять лет назад? Вот и я не помню. А если бы я…

– Послушай, парень! – перебил его Гуров, которому надоело слушать этот вздор. – Тебя взяли на перевозке наркоты, взяли с поличным. И даже при всей твоей плохой памяти ты, я думаю, наизусть можешь сказать, что за это бывает. Может быть, даже лучше, чем я сам тебе скажу. Но в том, что мы с товарищем начальником приложим все возможные усилия, чтобы причитающееся ты сполна получил, можешь даже не сомневаться. Хотя главное твое горе даже не в этом. Твоя подруга, с которой ты в прошлую пятницу приехал из Москвы и которую подсунул вместо Эллы, замешана в убийстве. Клиента, к которому девочки пришли делать ночной массаж, на следующее утро нашли мертвым. А Свету твою не нашли. Привел же ее ты. Следишь за моей мыслью?

Но Лелик, уже на слове «убийство», кажется, в момент потерявший все пять чувств, сидел, невидящим взглядом уставившись в одну точку, и не следил уже ни за чем.

– Эта твоя Света пронесла в номер какое-то вещество, возможно, даже смертельно опасное, от которого все, кто там находился, попадали без сознания и очнулись только на другой день. Вещество это дал ей ты, больше просто некому. Значит, ты – соучастник. А теперь напряги свою слабую память, припомни номера статей и посчитай количество счастливых лет, которые предстоит тебе провести за решеткой, если будешь продолжать паясничать и испытывать наше терпение. Что там получается в итоге? Из тюрьмы сразу на заслуженную пенсию? Или годик-другой еще остается?

– Что? – будто только что очнувшись, переспросил Лелик.

– Я спрашиваю: кто заказчик? – давил Гуров. – Кто велел тебе привезти во Владимир Свету?

– Да никто не велел, – все еще сосредоточенный на чем-то своем, медленно проговорил Булавин. – В смысле, то есть… Меня адвокат попросил. Сказал, что один парень хочет хохму устроить. Подсунуть чудаку какому-то засланного казачка. Типа, шутка. Только ни про какое убийство там речи не было, начальник. – Взгляд Лелика стал жестким, совершенно осмысленным, и в нем не было уже даже намека на ту глуповатую игривость, с которой он разговаривал с Мишиным. – На меня это повесить тебе не удастся, даже не надейся! Меня попросили человека привести, я привел. Элку подпоил, она с одной рюмки уже никакая, это всем известно. А когда за ней приехали подружки, организовал, как говорится, равноценную замену, – как-то странно усмехнулся Лелик, но тут же снова стал серьезным и повторил: – А про убийство там речи не было.

Внимательно глядя в лицо Булавину и вслушиваясь в интонации его речи, Гуров понимал, что он не врет. Кто бы ни был заказчиком в этом деле, Лелика он использовал вслепую, и, похоже, тот даже не знал, что итогом визита Светы к Проскурину явилась безвременная кончина последнего. Косвенно на это указывал и тот факт, что через неделю он преспокойно снова отправился во Владимир, согласно своему расписанию.

Да и кто мог сообщить ему об этой смерти, если в число прямых соучастников он не входил? Наиль? Так тот больше всех был заинтересован в том, чтобы Лелик раньше времени ни о чем не догадался. Ведь тогда он затаился бы в Москве и больше не появился бы во Владимире. Не имея других вариантов, полицейские, чего доброго, снова обратились бы к нему, а это Наилю было совершенно не нужно.

От заказчика Лелик тоже не мог получить наводящую информацию, так как, по-видимому, и не подозревал, что здесь имеет место заказ. И в связи с этим – увы! – он, к сожалению, не сможет дать на этого заказчика показания, как рассчитывал Лев.

Но зато он может вывести на Свету. А уж той никак не удастся изобразить из себя наивную простоту. Теперь совершенно ясно, что она либо напрямую контактировала со Смирновым, получая указания непосредственно от него, либо общалась с неким посредником, который инструктировал ее, не называя имени заказчика.

– Фирсов? – обратился к Лелику Гуров.

– Что? – не понял тот.

– Фамилия адвоката – Фирсов?

– А‑а… Да. Валерий Сергеевич. Мы с ним давно знаемся. Взаимовыгодные, как говорится, контакты.

– Что за контакты?

– Да так, разное. К адвокатам, к ним ведь всякие люди обращаются, сами понимаете. И по разным вопросам. У каждого своя проблема, каждый хочет ее решить. Поле деятельности, как говорится, широкое. Вот я ему и помогал иногда. Кое-чем по мелочи. Человечка подходящего найти или там хохму какую устроить. Вот типа этой. Он мне когда сказал, я так и подумал, что снова он анекдот какой-нибудь хочет провернуть. Он уже не один раз так делал. А про убийство речи не было. Так что это вы…

– А Света? Она тоже не в первый раз участвует в «анекдотах»?

– Света? Но она же… – Тут Лелик как-то странно взглянул на Гурова и, выдержав небольшую паузу, проговорил: – Это же мужик.

После этого сообщения уже самому полковнику пришлось удивленно поднимать брови.

– Что?! – во все глаза глядя на Мишина, переспросил он. – В каком смысле – мужик?

– В прямом. Парень это, Костик его зовут.

Следующие несколько минут Гуров молчал, изумленно переглядываясь с Мишиным и переваривая эту новость. Хаотическое смешение догадок и новых вопросов, которые она вызвала, нелегко было привести в порядок.

С одной стороны, теперь со всей полнотой и ясностью вырисовывались действия «Светы» в номере Проскурина. Перетаскивание тяжелых бесчувственных тел, хладнокровные и жестокие манипуляции со вскрытием вен – все, что для женщины казалось неестественным, чересчур резким и наводило на мысль о соучастнике, все это сразу вставало на свои места после сообщения о том, что под видом девушки в номере был мужчина.

Но тут возникал другой вопрос. Неужели никто ничего не заподозрил? Девушки, с которыми этот Костя находился в самой непосредственной близости, люди, попадавшиеся ему навстречу в вестибюле, наконец, сам Проскурин – неужели никто из них не заметил подмены?

– Он что, трансвестит, что ли, этот твой Костик? – наконец вновь обратился к Булавину Лев.

– Да нет. Нормальный мужик. Просто смазливый, на бабу похож. Глаза темные, волосы светлые, кудряшки. А уже если подмазать – просто Мэрилин Монро вылитая. И борода не растет. Бреется раз в неделю, наверное, не чаще. Счастливчик!

– «Голубой»?

– Да нет. Говорю же – нормальный. Даже бабник, можно сказать. Временами. Он на игле сидит, так когда свою порцию примет, не мужик – огонь! Мы как-то раз…

– Ладно, я понял. Значит, Фирсов велел тебе подмазать этого Костика и вместо Эллы подсунуть его Проскурину. Он говорил для чего?

– Какому Проскурину? – в неподдельном изумлении уставился на полковника Булавин. – Ни про какого Проскурина не знаю, это вы, гражданин начальник, что-то путаете. Валерий Сергеевич мне сказал, чтобы я Костю к нему отправил, дескать, один человек хочет над своим приятелем подшутить. Я и прислал. Тот съездил, а когда вернулся, сказал, что поручили ему снова девочкой нарядиться и ехать со мной во Владимир. Там мы должны были пойти к Элке и ее напоить. А когда за ней зайдут, отправить вместо нее Костика.

– То есть это не Фирсов дал тебе такое задание?

– Да нет, говорю же. Это все мне сам Костик объяснил, когда вернулся.

– А он говорил, к кому ездил?

– Нет, этого не говорил. Да я и не спрашивал. Какая мне разница? Главное, чтобы платили.

– Ясно. Костик раньше был знаком с Эллой?

– Нет, откуда. Я так понял, что ему о ней уже там, в этих гостях рассказали. В смысле – к кому он ездил. Потому что он все спрашивал, как, мол, она из себя – интересная или так себе. Вот я и подумал, что он ее только по описанию знает. Да и хохмы не вышло бы, если бы Элка знала, кто он. У нее язык без костей, что видит, то поет. Ничего не держится, спрашивают не спрашивают – все новости тебе выложит.

– Думаешь, если бы она заранее знала, сюрприза не получилось бы?

– Думаю, что нет.

Слушая незатейливые ответы Лелика, Гуров думал о том, что картина вырисовывается довольно интересная. Получается, что Смирнов, ни словом не намекая Фирсову о своих действительных планах, попросил прислать к нему парня, похожего на девушку, якобы для того, чтобы сыграть шутку над кем-то из своих знакомых. При встрече он объяснил этому парню, чего в действительности от него хочет, и, по-видимому, получил согласие. Тет-а‑тет, без всяких ненужных свидетелей, он выдал ему необходимые инструкции, разъяснил суть дела и благополучно проводил восвояси. Вполне возможно, что и загадочное вещество, столь успешно вырубившее Проскурина и его подружек, тоже вручил «Свете» Смирнов, а вовсе не Лелик, на которого грешил Лев.

Таким образом выходило, что от самого исполнителя, а вовсе не от посредника Лелик получил указания, что он должен сделать, и роль Фирсова здесь, по сути, была только техническая. По-видимому, встречаясь со Смирновым, он упоминал в разговорах про парня, похожего на девушку, и в нужный момент эти упоминания пришлись весьма кстати.

– Ты сказал, что Костику поручили нарядиться девочкой снова. Значит, он уже не впервые так наряжается? – вновь обратился к Булавину Гуров.

– Да, я ведь уже говорил. Валерий Сергеевич иногда устраивал такие, типа, хохмы. По поручениям своих клиентов. Если там компромат какой-нибудь нужно было состряпать или для шантажа что-нибудь. Подпоят кого надо, Костика к нему запустят, типа, подружка пришла, а потом фотографии предъявляют, где тот с мужиком в разных интересных ракурсах заснят. Валерий Сергеевич, конечно, напрямую не говорил, для чего все это делает, но я-то не дурак, догадывался. Да и платил он хорошо. Дороже, чем за шутку.

– Слушай, Леня, – проникновенно взглянув на него, проговорил Лев. – Ты ведь с этим Фирсовым давно знаком. Как, по-твоему, мог бы он для кого-то из своих клиентов организовать что-то посерьезнее шантажа?

– Не знаю. Вряд ли, – некоторое время подумав, очень серьезно ответил Лелик. – Валерий Сергеевич – господин солидный и правила знает. С «мокрыми» делами он не станет связываться. Вы ведь про убийство говорите? Про тот случай, когда Костика подсунули? Во Владимире? Да? Думаете, что это Фирсов организовал? Нет, – протянул он и повторил: – Руки марать он не будет, ни за что не пойдет на «мокрое».

– А Костик пойдет? – напрямик спросил Гуров.

– Этот может, – сдвинув брови, глухо проговорил Булавин. – Ему нож под ребра всадить – все равно что плюнуть. Говорю же, он – наркоман со стажем. Ему уже давно все равно. Девочкой нарядиться, тачку угнать, человека убить, самому в окно выпрыгнуть – все едино. Я иногда сам его боюсь. Кто его знает, что ему после очередной дозы на ум взбредет. Совсем без «башни»…

– То есть ты хочешь сказать, что Костику этому убивать уже приходилось?

– Он однажды человека на спор ножом пырнул. Просто на спор. Чтоб денег взять. Он ведь на заводе у станка не стоит, а «лекарство» каждый день нужно.

Постепенно проясняя для себя нравственный портрет «Светы», Гуров уже не удивлялся выбору Смирнова. Подобные задания не даются первому встречному, и наверняка, прежде чем сообщить Костику о своем предложении, Смирнов навел соответствующие справки. Если подробности, которые он узнал, сродни тем, что сообщил ему сейчас Лелик, можно не сомневаться, что с выбором исполнителя заказчик определился быстро.

Кто такая Элла и для чего она время от времени посещает отель «Витязь», он легко мог узнать от самого Проскурина, поскольку и сам, как выяснилось, его навещал. Возможно, даже пересекался с этими бригадами девушек и Эллу знал в лицо.

Как связан с Эллой Лелик, он мог узнать от Фирсова, задав пару наводящих вопросов в разговоре, и уже мог не сообщать адвокату, что приятель, над которым вздумалось ему подшутить, находится во Владимире. Таким образом, сведя к минимуму количество людей, знавших о том, в чем заключается настоящая цель появления «Светы» в номере бизнесмена, он обеспечил максимальную конспирацию и минимальный риск всего мероприятия.

Все совершилось как бы само собой. Все участвовали, но никто не причастен. И только двое были осведомлены об истинной подоплеке происходящего: хладнокровный убийца «без башни» и хитрый, расчетливый делец, умело подстроивший текущие жизненные обстоятельства под свои грязные цели.

Итак, дать показания на Смирнова может только Костик. Да и то, если очень захочет. А, судя по данной ему характеристике, возникновение такого желания весьма сомнительно.

Впрочем, в любом случае он исполнитель, и задержать его необходимо.

– Как фамилия Костика? – спросил полковник.

– Костика-то? – задумчиво, будто вспоминая, ответил Булавин. – А черт его знает! На «ш» как-то. Шавкин, Шевырев… А! Вспомнил! Шепелев. Да, точно. Шепелев. Он мне сам говорил. Только не вспомню сейчас, по какому поводу.

– Где он живет, знаешь?

– Он-то? – снова задумался Лелик. – Да всегда по-разному. То там заночует, то здесь. У его матери квартира где-то, да он там почти не бывает. Больше у Машки тусуется или у Арсена на хате.

– Что за Машка?

– Машка-то?

– Не тупи, Леня. Я понятно спросил, – жестко проговорил Гуров, видя, что Лелик снова начинает демонстрировать свои актерские способности.

– Да что вы, товарищ начальник, я ничего, я просто вспоминаю. Машка Косая, ее в Бирюлеве все знают. Да и Арсена тоже. У кого хотите можете спросить.

– Адрес?

– Адреса я, товарищ начальник, не знаю, – упрямо проговорил Булавин. – И если ты думаешь, что я тебя вот так прямо за руку поведу Костика брать, это ты что-то перепутал. Если на меня убийство повесить хочешь, так я тебе сказал, где спросить. И так уже слишком много. А адрес у своих уточнишь. Арсен с Машкой в Бирюлеве люди известные. Ваши к ним чуть ли не каждую неделю рейды устраивают, что к одной, что к другому. Только все как-то пока без особого результата, – косо усмехнувшись, добавил Лелик.

– Значит, в Бирюлеве?

– Да, сказал же. Мне, между прочим, гешефт полагается. Скидка за сотрудничество. Плюс – что не привлекался. Отпустите, товарищ начальник! Мало ли чего не сделаешь по молодости и глупости. Больше не повторится. Чем угодно клянусь – не знал я, что там, в этом пакете. Честное слово, не знал!

Эту прочувствованную речь Булавин обращал уже к Мишину, вновь округлив невинные глаза и придавая голосу плаксивые интонации.

Между тем Гуров, отвлекшись от происходящего, рассеянно смотрел в пространство и мучительно старался вспомнить, где и в связи с чем слышал совсем недавно про это самое Бирюлево.

«Фигуранты? – мысленно перебирая возможные варианты, предполагал он. – Может быть, Фирсов? Ведь это через него Смирнов вышел на Шепелева. Может быть, что-то упоминалось в разговорах. Хотя после убийства навряд ли Смирнов стремился активно обсуждать эту тему. Нет, в офисе и у нотариуса они говорили только о делах. Но кто же тогда? Рудецкий? Ковалев?»

И тут словно молнией ударило:

«Стас! Точно! Ведь это он недавно рассказывал про убийство телеоператора. И именно в Бирюлеве. Еще говорил что-то там про шпану. Кстати, именно про то, что пырнули ножом».

– Послушай, Леня, – снова обратился он к Булавину. – А вот ты упоминал про случай, когда этот твой Костик человека на спор убил. Можешь поподробнее рассказать?

– Да чего там рассказывать. Он тогда на мели был. Прямо жестко. И тут Арсену взбрело. Он такой, с выдумкой парень, любит эксперименты ставить. Зазвал его, Костика-то, раззадорил как следует, да и говорит – какой бы ты ни был, мол, и отвязный, и всякий, а человека убить тебе слабо. Тот, конечно, сразу начал кричать, что ему раз плюнуть. Слово за слово, поспорили. Арсен денег пообещал, да и жертва у него, как оказалось, была уже наготове. Шляется, говорит, тут мимо меня чудак какой-то, на нервы действует. Каждую ночь мимо окон шныряет. Ко мне люди нужные прийти хотят, а тут этот. Ходит, смотрит. На что он мне, мол, сдался здесь подглядывать. Так что давай, мол, действуй. Дескать, и меня от проблемы избавишь, и сам поправишься, денег возьмешь. Да и на чудаке этом, может быть, что интересное окажется. Он с виду чистенький, все время с сумкой какой-то, похоже, не бедствует. Дело сделаешь, а там уж что найдешь – все твое.