Текст книги "Доза для тигра (сборник)"

– А вот ты сказал, что Шутов «дурит», что случаются у него «заскоки». А у тебя не было ощущения, что это – результат воздействия каких-нибудь препаратов?

– Транквилизаторы? Да нет, не похоже. Те, кто постоянно этим балуется, по-другому себя ведут. Да и выглядят по-другому. То полусонные, как амебы бесчувственные, то агрессия прет, так и кажется, что сейчас набросится и покусает. Нет, не думаю, что Шутов «сидит» на чем-то, – снова повторил Щеглов. – Просто характер такой. Взбалмошный. На воздействие препаратов не похоже.

Доставив Гурова в изолятор, Щеглов представил его дежурному, объяснив, что «нашему коллеге из Москвы необходимо поговорить с подозреваемым», и провел в комнату для допросов, удивительно похожую на подобные комнаты в московских изоляторах.

Дождавшись, когда приведут Шутова, майор сразу сориентировал своего подопечного:

– Это оперуполномоченный из Москвы. Вы должны правдиво и без утайки отвечать на его вопросы и сообщать все сведения, которые он потребует.

Скосив черный глаз, Шутов подозрительно глянул на Гурова и ничего не ответил.

Щеглов дал необходимые распоряжения охране и, попрощавшись с полковником, деликатно удалился, предоставив «оперуполномоченному» возможность пообщаться с подозреваемым наедине.

– Вы помните меня? – обратился Лев к Шутову. – Я пришел в вольер, когда вы стояли над телом Ирмелина. А рядом сидел медведь. Он так печально рычал, что можно было подумать – плачет.

– Да, Фимка… – с отсутствующим взглядом, будто погрузившись в воспоминания, проговорил тот. – Бедный Фимка.

– Вы действительно думаете, что это он виновен в смерти Антона?

– Фимка? – удивленно взглянул Шутов. – Что за вздор? То есть… да, сначала я именно так и подумал. Когда вошел в вольер и увидел их там… у меня был шок. Просто шок. Фимка весь в крови, Антон с разорванной шеей… Да, это был настоящий шок. Но потом… Вы знаете, здесь… – Он обвел взглядом стены комнаты для допросов. – Это место, конечно, нельзя считать завидным, и тем, кто попадает сюда, только сочувствуют, но… Здесь удивительно хорошо думается. Ведь, в сущности, заняться больше нечем. Вот и я. Я тоже думал. Очень много думал. Обо всем. И об Антоне, и о Фимке. Нет, Фимка не мог. Более добродушного зверя во всем мире не отыскать. Его к грудным детям можно было пускать, совершенно не опасаясь.

– Но послушайте, Геннадий, – произнес Гуров, с некоторым удивлением слушавший эту философско-романтическую речь. – Ведь тогда получается, что это сделали вы. Потому что кроме Фимки только вы были в вольере, я лично могу засвидетельствовать это.

– Я? – Брови Шутова поползли вверх. – Я убил Антона? Бред! Бред сивой кобылы! Вы, кажется, решили действовать заодно с этим безмозглым следователем, который вбил себе в голову единственную версию и не желает даже пошевелить пальцем, чтобы, хотя бы в виде предположения, рассмотреть какие-то другие. Но этот номер у вас не пройдет. Я не убивал Антона, понятно? Не убивал, не убивал, не убивал! Это номер не пройдет!

– Хорошо, я понял, – поспешил сказать Лев, опасаясь, что его ожидает один их тех самых «заскоков», на которые намекал Щеглов. – Но если не вы и не Фимка, то кто тогда мог убить? У вас есть какие-то предположения? Вы сейчас сказали, что здесь хорошо думается. Наверняка вы думали о том, как все это могло произойти. Те самые «другие версии», о которых вы сейчас упомянули, может быть, они возникали у вас? Раз уж следователь не желает «пошевелить пальцем», чтобы их рассмотреть.

– Версии? – задумался Шутов. – Не знаю. Он, этот следователь ваш, прицепился к тому, что я тогда в вольере был. А в этот вольер, между прочим, и ребенок может залезть. Вы видели, какое там ограждение? Сетка-рабица. По этой рабице как по ступенькам можно идти. Любой прохожий мог. А еще у нас там вагончики, пристройки всякие. Тоже, наверное, видели. За ними спрятаться – проще простого. К тому же утро было. Все дрыхнут. Животных, их обычно пораньше стараются выгуливать. И чтобы не мешать никому, да и так… в плане физиологии. Физиология у них рано срабатывает. Вот и получается – Антоха был в вольере один, а залезть в этот вольер – раз плюнуть. Любой мог.

– Хорошо, предположим, вопрос об исполнителе этого злодеяния остается открытым. Получить доступ в вольер было несложно, и кто конкретно этим воспользовался, пока не понятно. Но ведь для того, чтобы совершить подобный поступок, нужна серьезная причина. Уж здесь-то вы не можете сказать, что повод мог быть любым, каким угодно. Убийство не совершают из-за пустячной размолвки.

– Да, повод… повод, это интересный вопрос, – вновь задумчиво произнес Шутов.

– Если я правильно понял, вы довольно тесно общались с Ирмелиным, можно сказать, даже дружили. У вас нет каких-то предположений о том, что могло послужить причиной? Может быть, в последнее время Антон был как-то особенно чем-то раздражен или, наоборот, испуган, может быть, он делился с вами. Ничего не припоминаете?

– Да чего мы там с ним дружили? – пренебрежительно скривил губы Шутов. – Так, выпивали иногда. Не знаю, ничего особенного я не замечал. Ни в последнее время, ни в первое. Он всегда одинаковый. Придурок безбашенный. Заводится с полоборота, слова ему не скажи. Правда, и остывает быстро. Иногда разойдется, кажется, убить готов. Орет благим матом, глаза бешеные. А через пять минут подходит как ни в чем не бывало, закурить просит.

– И тем не менее вы все-таки общались с ним, несмотря на то, что приходилось терпеть его выходки. Была какая-то особая причина?

– Да нет, ничего особого не было. Просто веселый он был. Шебутной. Бабы на него просто гроздьями вешались. Знал к ним подход. Хотя и не красавец был, и не атлет, а вот поди ж ты… Привораживал их пачками, как будто волшебное слово знал.

– Так может, это какой-то ревнивый Отелло решил отомстить за обиду? – с улыбкой предположил Гуров.

– Ревнивец? Это вряд ли. Если из-за этого убивать, у нас через год все человечество вымрет. Нет, не думаю, что из ревности.

– Но что же тогда? Ведь причина должна быть, и причина серьезная. Убийство – это не шутки.

– Не знаю, – задумался Шутов. – Антоха, он вообще, он… крученый какой-то был. Левый.

– То есть как это, «левый»?

– А вот так. Все время какие-то дела у него секретные, то и дело сматывался куда-то, непонятно куда. Я, говорит, по делу. А по какому делу? Какие дела у него могут быть, кроме баб? Так нет. Вернется – морду кирпичом сделает, важный, дальше некуда. Как будто к президенту на прием ходил.

– От баб он с такой мордой не возвращался?

– Нет, – усмехнулся Шутов. – От баб он веселый приходил. Разговорчивый. Бывало, все подробности распишет, чего и не просишь. Приятно ему наблюдать, как у человека от зависти слюнки текут. А тут нет. Набычится – слова из него не вытянешь.

– И у вас нет никаких предположений, что это могли быть за такие «секретные дела»?

– Не знаю… Думаю, это все братан его с толку сбивал.

– Что за братан? – навострил уши Гуров.

– Брат у него есть. Двоюродный. В Москве живет. Сам-то он из Казани, и отец у него там, и отец Егора. Они – родные братья, а эти, выходит, двоюродные.

– Отцы на месте сидят, а сыновья по свету лучшей доли ищут?

– Типа того. Антоха-то, он шебутной такой, безбашенный, я же говорил. На все ему наплевать. Денег получит – в один вечер просадить может. Ходит потом, побирается, у «униформы» сигареты стреляет. А все равно в следующий раз и не задумается – точно так же сделает. На все ему плевать. А братан у него, похоже, не такой. Продуманный. Антоха подробно не рассказывал, правда, но я так понял, что в Москве он с бандюганами какими-то снюхался. «Серьезный бизнес», говорит, делают. Я уж пытал его, что, мол, за бизнес такой? Наркота? Сейчас «серьезный бизнес» один у нас, сами знаете.

– И что он ответил?

– Да ничего не ответил. Наболтал дряни какой-то с три короба, а толком так и не сказал ничего.

– Но такое предположение вы считаете вероятным?

– Почему нет? Если послушать, чего он там про этого своего Егора рассказал, так у того просто не жизнь, а сказка. И на «бэхе»-то он катается, и квартиру себе чуть ли не возле Кремля собирается покупать.

– Вон как. Неплохо. Значит, бизнес и впрямь прибыльный.

– Само собой. Если целые страны с этого кормятся, уж на одного-то раздолбая хватит, чтобы хорошо пожить.

– Вы предполагаете, что, когда Антон в очередной раз уходил «непонятно куда», это было как-то связано с делами его брата? – осторожно спросил Гуров.

– Да не знаю я, – с досадой ответил Шутов. – Может, было связано, а может, и нет. Он мне не докладывал. Я ведь сказал вам, братан этот его в Москве живет, а Москва, она далеко.

– Да, конечно. Так, значит, вы утверждаете, что к убийству Антона Ирмелина непричастны?

– Разумеется, нет! – с чувством воскликнул Шутов. – Кому только в голову мог прийти такой бред!

– Расскажите подробно, как вы обнаружили тело.

– Да я уже миллион раз рассказывал. Ничего особенного, совершенно обычно обнаружил. Утром пришел, собирался со своими архаровцами репетировать. Потом…

– Кто-то видел, как вы пришли в цирк?

– Само собой. Дядя Федя, например, видел. Сторож наш. Он мне дверь открывал, так что, сами понимаете, не увидеть меня не мог.

– А кроме дяди Феди? Еще с кем-то вы встречались?

– Да нет, – вспоминая, на минуту задумался Шутов. – Кажется, нет. Рано было, и потом, когда я репетирую, наши стараются держаться подальше, – усмехнулся дрессировщик, – предпочитают в вагончиках отсиживаться.

– То есть на всем пути от входной двери до вольера вы не встретили никого?

– Да, кажется, никого.

– Кажется?

– Нет, точно. Точно никого не было. Я знал, что Антоха должен быть уже здесь, я же говорил вам, животных у нас стараются пораньше выгуливать. Так что он самым первым приходил. Думал, раскурю сигаретку перед репетицией, поболтаю с ним. Вошел в вольер, а там… В общем, вы сами видели.

– Когда я пришел, тело Антона лежало на спине, и рядом сидел медведь. Вы застали все это в том же положении?

– Да, абсолютно. Да вы и появились почти сразу следом за мной. Может, минут пять прошло, не больше.

– Когда вы вошли, ничего не показалось вам подозрительным? Никто не убегал от вольера, не перелезал через эту самую сетку-рабицу, о которой вы упоминали?

– Нет, кажется, ничего такого не было, – ответил Шутов. – Хотя я, честно говоря, не присматривался. Не до того было. Я как Антоху с этой его разорванной шеей увидел, я просто… просто, можно сказать, в шоке был, где уж там рассматривать что-то подозрительное.

– Но медведя вы не могли не заметить. Он сидел рядом с телом прямо у вас перед глазами. Что вы можете сказать о его поведении?

– Обычное поведение, – ответил Шутов. – Сидел рядом. Плакал. Уже по одному этому можно было понять, что он не нападал на Антоху. А я… Как дурак, прямо. Непонятно с чего решил, что это он его…

– А вообще Фимка хорошо относился к Антону? Не было случаев проявления агрессии?

– Никогда, – уверенно ответил Шутов. – Антоху звери наши вообще любили. Даже живоглоты мои к нему спокойно относились. А Фимка, он тоже… он не агрессивный совсем, я же говорил. И с чего мне пришло, что он на него напал? Говорю же – шок.

– Когда я зашел в вольер, медведь лапой теребил разорванное горло Антона. Может быть, именно это навело вас на мысль о нападении. Как вообще можно объяснить такое поведение животного?

– Все можно как-то объяснить, – философски заметил Шутов. – Звери иногда инстинктивно тянутся к «больному месту». Может, он ему помочь хотел. «Полечить». А мы… сразу невесть что готовы подумать.

– То есть, если подвести некий итог, получается, что убийца Антона – это неизвестный, возможно, как-то связанный с делами его брата? – попытался определиться с выводами Гуров.

– Возможно, и связанный, а возможно, и нет. Я ведь сказал, Егор этот в Москве живет, а Москва далеко. Одно только могу сказать вам точно, убийца – это именно неизвестный. И все фантазии вашего безмозглого следователя о том, что это сделал я, – просто бред сивой кобылы. Чистый бред!

– Спасибо, я понял. Если по этому вопросу вам нечего больше добавить, будем прощаться.

Шутов сказал, что добавить ему нечего, и Гуров выглянул в коридор, чтобы вызвать охрану.

«Да, Москва, она, конечно, далеко, – думал он, выходя из изолятора. – Только не будем забывать, что существует такое явление, как мобильная связь. А это значительно сокращает расстояния».

Отойдя в сторонку, Лев решил, что сейчас самое время этой мобильной связью воспользоваться, и достал телефон.

– Здорово, Стас! Тебе телеграмма-молния.

– Нарыл что-то интересное? – оживленно поинтересовался Крячко.

– Очень может быть. Нужно срочно пробить некоего товарища по имени Ирмелин Егор. Отчество, к сожалению, неизвестно. Зато известно, что живет в Москве и связан с «бандюганами», вполне возможно – именно с теми, которые нас интересуют. Даже наверняка с теми.

– Правда? Откуда такая уверенность?

– Я сейчас разговаривал с дрессировщиком. Помнишь, тот самый, которого обвиняют в убийстве этого «животновода» из цирка?

– Да, конечно.

– Так вот, он рассказал, что у Ирмелина есть брат в Москве, что он крутит «серьезный бизнес» с некими серьезными ребятами и с этого бизнеса очень неплохо живет. Что именно за бизнес, тот не говорил, но дрессировщик и сам догадался, что это, скорее всего, наркотики. Даже сказал мне, что и Ирмелина об этом спрашивал.

– Но тот не признался?

– Разумеется, нет. Думаю, теперь все эти их взаимные обвинения в пьяных скандалах вполне понятны. На трезвую голову Шутов наверняка понимал, что подобные темы все равно лучше не озвучивать, ну а по пьяни барьеры, разумеется, сметались, и он смело выкладывал все свои догадки в виде претензий и угроз «заложить».

– А что, у него имелись какие-то факты? – с интересом спросил Крячко. – Ведь чтобы заложить, нужно иметь в активе что-то конкретное.

– Фактов там, похоже, не было, но для пьяной разборки они и не нужны. Не думаю, что он реально собирался кого-то закладывать. Из реального единственное, о чем он мне сказал, это то, что Ирмелин периодически отлучался куда-то и возвращался молчаливый и очень загадочный. Учитывая все, что нам уже известно, думаю, объяснить эти отлучки, да, собственно, и убийство, не составит особого труда.

– Парень ходил на «тайные свидания» с хозяевами?

– Несомненно. И тому у меня есть еще одно дополнительное доказательство.

– Поделись.

– Я тут разговаривал не только с Шутовым. Кое-что интересное удалось узнать и от Дмитрия Щеглова, это опер, который занимается его делом. Он рассказал, что почти сразу после того, как я уехал, кто-то залез в опечатанный вагончик Ирмелина и хорошенько там поработал.

– Искали клад?

– Не иначе. Мыслю так: партия наркоты была спрятана именно в передвижной «квартире» Ирмелина. Место, где находился тайник, разумеется, знал не только он. По всей видимости, в процессе транспортировки между Ирмелиным и его хозяевами возникли какие-то «непонятки», и его решили убрать. А он, в свою очередь, мог об этом догадаться и, чтобы обезопасить себя, перепрятать наркоту.

– Только, выходит, зря старался, – заметил Стас. – Судя по тому, что его все равно убили, похоже, его не очень-то спрашивали про алиби.

– Да, видимо, не спрашивали. Впрочем, это – только одна из возможных версий. По всей вероятности, Ирмелин был тем, кому поручили наблюдать за сохранностью и транспортировкой товара, так сказать, изнутри. Учитывая, что он давно работает в цирке, можно предположить, что напрямую с бандой он не был связан и выполнял это «ответственное поручение» как разовое.

– По протекции братца?

– Скорее всего. Возможно, идея такого способа перевозки как раз и принадлежала его братцу. Двоюродный родственник работает в гастролирующем цирке, причем, похоже, гастролирующем именно по тем городам, по которым нужно, а «родной» подельник из «серьезного бизнеса» плотно контролирует транспортную компанию, которая этот цирк по нужным городам возит. Сочетание просто идеальное.

– Да уж, подфартило ребятам, – согласился Крячко. – Но если все так хорошо, откуда же тогда появились проблемы? Почему цирк в Волгоград приехал, а товар – нет, почему убили главного «наблюдателя»?

– Может, именно потому и убили, что не усмотрел?

– Не знаю. Мне кажется, в этом случае они бы уже давно знали о таком недосмотре, даже еще раньше, чем произошло само убийство. А получается, что за «недосмотр» Ирмелина убили давно, а переживать по поводу этого недосмотра начали только сейчас. Ведь тот же Толик по-настоящему психовать только на днях начал. О чем думали все это время? Если человека убивают из-за того, что товар потерян, значит, он потерян. Значит, переживать нужно сразу. А получается так, что они порешили своего «смотрителя» да и сидели себе преспокойненько две недели, ждали неизвестно чего. Не складывается, Лева.

– Да, пожалуй, не складывается. Нужно еще обмозговать все это. Но в одном я уже практически уверен – этот дрессировщик, Шутов, похоже, и правда не имеет к убийству никакого отношения. Парень просто попал под раздачу, оказался не в том месте не в то время.

– Вполне возможно, что его специально подставили, – предположил Стас. – Ты ведь говорил, что он догадывался про наркотики.

– Может, и так. В любом случае такой «очевидный» подозреваемый – отличное прикрытие для настоящего убийцы. Кто укокошил Ирмелина на самом деле – вот что я хотел бы узнать.

– Помнится, ты уже как-то озвучивал эту свою заветную мечту – найти такого человека. Что ж – ищи. Тебе и карты в руки.

– Спасибо за ценные указания, – усмехнулся Лев. – А ты пока поищи Егора Ирмелина. Уверен, он тоже окажется не последним «связующим звеном» в этой истории.

– Начну прямо сейчас. Ты очень интересно намекнул на его связь с Толиком, именно она может мне помочь прояснить, наконец, маршруты его тайных отлучек. Если Егор – один из тех, с кем он тесно общается, возможно, удастся накрыть Прилучного прямо «в гостях». Потому что отследить его по дороге в эти гости, похоже, совершенно нереально.

– Маскироваться хорошо умеет?

– Более чем. Штирлиц отдыхает.

– Успехов тебе, Стас. А я продолжу свое турне. С Самарой все понятно, посмотрим, что скажут нам в Волгограде.

– Добро. Тебе тоже успехов, и не забывай отзваниваться. Хочется держать руку на пульсе. Что-то подсказывает мне, что ребята приложат все усилия, чтобы вернуть свой товар еще до того, как «Иоланта» отчалит из Волгограда.

– Да, я тоже так думаю. Ведь подобный процесс всегда имеет две стороны. Кроме продавца, здесь присутствует еще и покупатель. Волгоградские ребята, которым они пообещали привезти товар и которые, возможно, уже заплатили деньги, наверняка сильно нервничают.

– Можно даже не сомневаться. Орлов сейчас, кстати, очень активно пытается выйти на этих интересных ребят. С Волгоградом созванивается чуть ли не каждые пять минут. Так что вы там с ним будете, как говорится, «мысленно вместе».

– Скорее параллельно, – поправил Гуров. – Наши вопросы курируют разные ведомства, у меня – «уголовка», у него – наркоконтроль. Точки пересечения всех этих «генеральных линий» нащупываются, только когда мы втроем обсуждаем ситуацию в кабинете нашего уважаемого генерала. Да и то не особенно бойко.

– Да, дельце то еще, – согласился Стас. – Пласт мы подковырнули просто громадный. Хватило бы сил перевернуть да вывести на чистую воду всех, кто под ним скрывается.

– Хватит, – заверил напарника Лев. – Мы ведь не только втроем работаем, полицию нескольких городов на ноги подняли.

– Точнее, на уши, – усмехнулся Крячко.

– Можно и так сказать. Главное, что никуда они от нас не денутся. Нужно только как можно быстрее найти эту чертову наркоту и ловить их на нее, как на крючок. А уж с такого крючка они не соскочат.

Поговорив со Стасом, Гуров поймал такси и поехал в аэропорт. Допрос Шутова занял много времени, и он спешил узнать расписание рейсов, чтобы понять, сможет ли встретиться с цирковыми работниками еще сегодня.

Прибыв на место и изучив расписание, Лев понял, что, даже если очень постарается, сможет навестить своих старых знакомых из цирка только к вечеру. Выбирать не приходилось, и, созвонившись с Орловым, он попросил его предупредить местных коллег о своем прибытии и организовать ему «теплую встречу».

– Не волнуйся, Лев, все сделаю, – заверил генерал. – Лишь бы на пользу шло. Стас говорил, что поездка в Самару оказалась результативной?

– Да, вполне. Основная версия подтверждается, уверен, что наркота до сих пор еще в цирке. Пока только не понятно, где именно.

– Что ж, уверен – уже неплохо.

– Неплохо, но не хотелось бы, чтобы это был единственный результат за весь день. В числе прочего такая уверенность подтверждает, что бандиты действительно постараются найти свой товар еще до того, как цирк уедет из Волгограда. А значит, и нам нужно поторапливаться. Что слышно по твоей части от волгоградских товарищей? Не проявился кто-нибудь недовольный несвоевременными поставками?

– Пока нет, но я над этим очень активно работаю. Есть определенные общие схемы, которые именно эта группировка использовала во всех своих «филиалах». Эти схемы довольно четко проявились в Самаре, и я хочу использовать аналогию, чтобы вычислить «дочек» этой ОПГ в других городах. Думаю, получение результата – вопрос одного-двух дней. Наши коллеги тоже не сидят сложа руки, определенные наработки и у них имеются. Объединив наши усилия, мы справимся в два счета, не сомневаюсь в этом.

– Что ж, удачной вам синергии, – улыбнулся Гуров.

– И тебе удачи, Лев. Твоя линия в этом деле, можно сказать, генеральная. Даже если мы сможем арестовать всех до единого главарей банды, все это будет тщетно без доказательств. А доказательств мы ждем от тебя. Нужно найти эту чертову наркоту. Кровь из носа – нужно. Иначе вся работа – зазря.

– Я стараюсь, Петр.

– Удачи, Лева!