Текст книги "Любовник в погонах"

Николай Леонов, Алексей Макеев
Любовник в погонах

© Макеев А., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Глава 1

Ага, вон и еще груздь! Высовывается краем шляпки из-под желто-красного ковра, укрывшего землю. Семен Юрьевич наклонился, разгреб листья. Точно, груздь, и какой красавец! Белый, крепкий! А рядом еще два, поменьше.

Он срезал все три, положил в корзину. Неплохой урожай! Час походил, а корзина уже наполовину полна. В основном грузди, но есть и темно-коричневые рядовки, и маслята, и – что особенно ценно – семейка рыжиков. Их надо будет отдельно засолить. Соленые рыжики – это же лучшая закуска! Вот чего не было в корзине у Семена Юрьевича – это свинушек. А их много встречалось, можно было еще одну корзину набрать. Но Былинкин этот гриб не брал, поскольку давно прочитал о его нехорошем свойстве – накапливать всякие вредные вещества.

Ладно, пошли дальше. Надо бы сделать круг возле этого места, где грузди нашлись. Грибница, она ведь кругом идет.

Семен Юрьевич двинулся влево, цепко оглядывая листву. Так, а это что из-под листвы высовывается? Белое, и торчит высоко. Никак опять груздь? Ну-ка, ну-ка…

Он наклонился, приготовил нож, чтобы срезать толстую крепкую ножку, разгреб листву… и застыл в испуге. Там, под листьями, был вовсе не груздь. Там была рука – человеческая рука с растопыренными пальцами. И уже видно было, что дальше прячется плечо и все тело. Тела этого Семен Юрьевич пока не видел, видел только пальцы, но уже твердо знал, что человек этот – мертвый. Потому что пальцы были застывшие, скрюченные.

Первой мыслью Былинкина было – бежать. Скорее назад, в поселок, на автобус – и домой. И никому не говорить, даже жене. Не был, не видел, знать ничего не знаю.

Но потом пришла мысль о срезанных неподалеку грибах. Рано или поздно мертвяка этого найдут. А вдруг быстро отыщут – завтра или даже сегодня? Приедет целая бригада, будут тут все осматривать. Обязательно заметят срезанные грибы. А наука сейчас все позволяет определить – когда срезали, чем… «Ага, – скажут, – тут у нас грибник гулял. С ножом! Не он ли нашего покойничка того, чикнул? Давай-ка найдем этого грибника!» Что потом будет – даже представить страшно. Вон, в сериалах показывают, как там у них в ментовке допрашивают, как дела невинным людям шьют. Нет, лучше в открытую играть. Надо сообщить. Запомнить место, потом идти в поселок и оттуда позвонить. Только сперва надо все же посмотреть, что за тело. Может, тут вовсе не убийство? Может, алкаш какой замерз? Тогда особо расследовать не будут.

Былинкин снова нагнулся и смахнул листья со всей руки, до плеча. Открылась кремового цвета куртка из плащовки, с накладными карманами – дорогая по виду куртка. Нет, не похоже, чтобы это был алкаш, они таких курток не носят. Ну-ка… Семен Юрьевич добрался выше – до того места, где полагалось быть голове. Однако головы там не обнаружил. Сердце у него сжалось: никак труп расчленен, без головы. Вот страху-то!

Но страх теперь боролся в нем с любопытством, и он наклонился еще ниже, пытаясь рассмотреть более отчетливо. Открывшаяся картина несколько успокоила пенсионера Былинкина – выяснилось, что голова у тела имелась, но, с другой стороны, картина была настолько ясная, что Семен Юрьевич больше не стал медлить, быстро выпрямился, подхватил корзину (эх, жаль, так и не удастся еще пособирать, до конца ее наполнить!) и бросил цепкий взгляд на окружающий лес. Ага, вон елка приметная. От этой могучей ели еще пару примет запомнить – и найдет он это место, сможет полицию сюда вывести. Да и нетрудно его найти, ведь до дороги, если он все правильно запомнил, отсюда всего метров восемьдесят.

Семен Юрьевич выбрал нужное направление и быстрым шагом двинулся к дороге…

– Вызывали, товарищ генерал? – спросил Гуров, войдя в кабинет генерала Орлова.

– Вызывал, Лев Иваныч, очень даже вызывал, – отозвался генерал. – Проходи, садись.

Пока Гуров устраивался за знакомым столом, Орлов дочитал лежавший перед ним пухлый том (видимо, очередное важное дело – такие дела Управление передавало в прокуратуру только с визой самого руководителя), отодвинул его в сторону и посмотрел на полковника. Взгляд у генерала был словно бы какой-то виноватый, за что-то извиняющийся. Это Гурову не понравилось: обычно такой взгляд начальника Управления означал, что он хочет дать своему подчиненному особо сложное и неприятное задание.

– Ты у нас когда из последней командировки вернулся? – спросил Орлов.

– Пятнадцатого сентября, две недели назад.

– Ну да, ну да. Две недели… И сколько у тебя сейчас дел в разработке?

– Важных – два, – ответил Лев. – Убийство в Хамовниках и ограбление на Рублевке. Ну и еще всякая мелочь… Сейчас я в основном занимаюсь ограблением. Как раз вчера удалось найти одного свидетеля, сегодня планирую его допросить.

– Да, понимаю… – вздохнул Орлов. – Делами тебе удается заниматься урывками, от случаю к случаю. Я тебя постоянно дергаю, посылаю в командировки. Но что делать? Страна большая, преступления совершаются во всех концах, и не везде нашим сотрудникам удается их раскрывать с такой скоростью, как тебе.

Гуров уже догадывался, каким будет продолжение их разговора, и потому, проницательно взглянув на генерала, спросил:

– И куда вы меня в этот раз пошлете? На Алтай? На Сахалин? Или, может, в Республику Коми?

– Ну зачем же на Сахалин? – усмехнулся Орлов. – Зачем так далеко? У нас и ближе проблемы есть.

Тут выражение его лица изменилось, стало строже, и Гуров понял, что период вольного разговора закончился, теперь наступает этап постановки задачи.

– Ехать, Лев Иванович, надо будет в Кожухов. Как видишь, это не так далеко, европейская часть России. А дела там творятся, как в какой-то глубокой тайге…

– Постойте, я вспоминаю, – прервал Лев начальника. – Десять дней назад, я только из Златоуста вернулся, видел в сводке информацию: в Кожухове опять произошло нападение на инкассаторов. Так вы меня поэтому туда посылаете? Ограбления расследовать?

– И ограбления тоже, – кивнул генерал. – Но не только. Однако не буду забегать вперед, расскажу сначала про эти разбои. Всех нападений было четыре. Первое случилось в феврале, последнее – вот только что, про него ты слышал. Совершаются они с большой жестокостью – преступники не оставляют в живых никого, так что прямых свидетелей у нас нет. Удалось найти только людей, которые видели, как кто-то выбегал из офиса Сбербанка, или – в другом случае – тех, кто отбегал от инкассаторской машины.

– Но и это неплохо. Ведь какие-то приметы преступников эти свидетели заметили?

– В том и дело, что никаких. Все одеты в черные комбинезоны, на головах маски-балаклавы. Даже пол преступников нельзя точно установить, а уж внешность – тем более.

– А как же камеры? Ведь возле банков их несколько штук висит. Да и вообще, сейчас в городах, в центральной части, столько этих «глаз» понатыкано – шагу нельзя ступить, чтобы тебя не засекли. Так неужели ни на одной камере не запечатлелось, как эти ребята вылезают из своего авто и надевают балаклавы?

– Представь себе, нет. У следствия вообще создалось впечатление, что преступники не имеют собственной машины. Каждый раз они появляются на месте преступления словно ниоткуда, будто из-под земли выныривают. И уходят тоже нестандартно, каждый раз по-разному. То первого попавшегося водителя из его авто вытряхнут и умчатся с бешеной скоростью, нарушая все правила. То в ближайший торговый центр кинутся, а там махина на два квартала – и в этой махине растворятся. То убегут через расположенную поблизости заброшенную стройку. А в последний раз вообще учудили: вдруг достали складные самокаты, разложили и покатили на них, да так резво! А там пешеходная зона, машин нет. Пока погоню организовали, бандитов уже и след простыл.

– Понятно… А как они убивают охранников и свидетелей? Из чего?

– В основном из огнестрела. Наши криминалисты установили, что у бандитов имеются три пистолета – итальянская «беретта», наш «макаров» и новая австрийская модель, изготовленная для нужд спецназа. Все три ствола по нашим картотекам не проходили, ни в каких делах раньше не участвовали. Откуда они их взяли – неизвестно.

– Вы сказали, «в основном из огнестрела». А еще как?

– А еще иногда просто руками убивали. Удары в область сердца, печени, перелом основания черепа…

– Значит, у них есть специалисты по боям без правил или уличным единоборствам, – заключил Гуров. – Обычно наши органы всех таких специалистов держат на учете…

– И в Кожухове тоже держат. Проверили все списки, все клубы, секции. Пока ничего.

– Сколько человек в банде?

– Видеокамеры фиксируют четверых. Именно столько участвуют в активной фазе, в самом нападении. Но, возможно, есть и скрытые участники – те, кто собирает информацию, подает сигналы, готовит отход.

– Что ж, все понятно, – произнес Лев, собираясь уже покинуть кабинет начальника. – Стало быть, вы мне поручаете возглавить расследование всех этих нападений?

– Поручаю, – кивнул Орлов. – Но не только это. Имеется еще одно дело. Собственно, я тебя именно из-за него побеспокоил. С разбойниками местные рано или поздно справились бы. А тут особые обстоятельства… В общем, мне вчера позвонил начальник тамошнего УВД Тараканов Николай Сергеевич. В лесу, недалеко от Кожухова, нашли его управляющего поместьем. Убитого.

– И что, опять никаких зацепок и опять убийцу не знают, где искать?

– Нет, тут другой случай. Зацепок пруд пруди, и подозреваемый есть – водитель Николая Сергеевича. Но там, понимаешь, в чем дело… Этот управляющий был посвящен во все подробности личной жизни Николая. Многое знал, очень многое. И водитель, естественно, тоже знал. И если теперь это «многое» начнет всплывать на допросах и просачиваться в прессу… Это было бы крайне нежелательно.

– А что там за тайны мадридского двора такие? – скривился Гуров. Он очень не любил все эти «семейные истории» высокопоставленных сотрудников своего ведомства. И особенно не любил, когда грехи и грешки областных генералов московское начальство старалось прикрыть. – Что там у генерала Тараканова за личная жизнь, что ее никто не должен знать?

– Ты осуждать-то не спеши! – сурово нахмурил брови генерал. – Я понимаю, что ты сейчас думаешь: взятки, всякие счета в забугорных банках, увеселения с девочками… Нет за Николаем ничего такого! Я с ним вместе службу начинал, и потом не раз встречались на разных совещаниях. Он мужик, может, недалекий и излишне суровый, но честный. Чужих денег копейки не возьмет. И на девочек его не разведешь, он в эти игры не играет.

– Но какая-то тайна у генерала есть, – заметил Лев, – иначе бы вы не боялись, что она просочится в прессу. Что же это за тайна такая?

– Эту тайну зовут Илья Тараканов, – ответил Орлов. – В ней почти 190 см роста, масса мускулов, масса обаяния, но еще больше всякой дури. В общем, это сын Николая. Балбесу двадцать пять лет, учился в престижном вузе, но так его и не окончил. Толком ничем не занимается, бездельничает, связался с нехорошей компанией. Вот там и вино есть, и девочки, и даже наркотики.

– Так. И что же от меня требуется?

– От тебя, Лев Иванович, требуется расследовать убийство управляющего и подготовить материалы для суда, но сделать это так, чтобы всякая грязь не просочилась в прессу. Чтобы не запачкать честное имя Николая Тараканова. А имя это, поверь мне, действительно честное!

– То есть мне надо вести расследование среди своих, – заключил Гуров. – Что ж, бывали у меня и такие дела. Не скажу, чтобы мне это нравилось, но тут уж ничего не поделаешь. Так, теперь, надеюсь, все?

– Не совсем, – засмеялся Орлов. – Все, что я тебе сказал, – это служебное задание, тебе его и мой заместитель мог выдать. Но у меня есть и одна просьба личного характера.

– Слушаю.

– Это опять же насчет Ильи. Он парень разболтанный, но в глубине души, мне кажется, неплохой. Может, ты попробуешь на него как-то повлиять? Иногда у тебя такие вещи получаются. Я помню, как ты повлиял на сына магната Вдовина. Тоже был оболтус, а стал очень приличным молодым человеком.

– Да ничего я на него не влиял, – пробурчал Лев. – Парень и так был порядочный, просто ему свои лучшие качества негде было проявить. А как взял в руки оружие да начал отстреливаться от бандитов, тут с него все наносное и слезло. Но ведь не каждый раз удается устроить оборону усадьбы!

– Оборону, может, и не нужно устраивать, – согласился Орлов. – Но ты что-нибудь другое придумаешь. Я в тебя верю! В общем, постарайся, Лева, уважь меня, старика!

– Хорошо, я постараюсь, – обещал Гуров.

Глава 2

В Кожухов поезд приходил вечером. Последние два часа перед приездом Гуров простоял в коридоре, возле окна. В сгущающихся сумерках проносились мимо поля, перелески, вдали, на холмах, – приличных размеров леса. Вот в одном из таких лесов и нашли управляющего Красовского, пятидесяти восьми лет, заслуженного работника органов внутренних дел. В чемодане у Гурова лежала распечатка, сделанная специально для него перед отъездом, – вся информация, которой в Москве располагали о событиях в Кожухове. Были там и сведения о погибшем управляющем, и материалы начатого уголовного дела. Лев читал их всю дорогу (а ехать пришлось больше суток) и выучил почти наизусть. Впрочем, он всегда так делал. Дотошность, стремление узнать малейшие детали преступления и хорошенько эти детали запомнить – это были важные качества натуры полковника Гурова.

В данном случае деталей, привлекших внимание полковника, было несколько. Во‐первых, причина смерти. Результаты вскрытия были какие-то противоречивые. С одной стороны, основная причина смерти управляющего, что называется, бросалась в глаза – половина головы мужика была снесена мощным ударом шоферской монтировки. Что называется, травма, категорически несовместимая с жизнью. Кстати, и монтировка, орудие убийства, нашлась поблизости. На ней при первом же исследовании обнаружились многочисленные отпечатки пальцев водителя Мягкова. После чего водитель был объявлен в розыск, но до сих пор не найден.

Но, с другой стороны, врачи обнаружили у покойного также многочисленные внутренние кровоизлияния. Складывалось такое впечатление, что управляющего били, били долго и жестоко. Так что в итоге мнения врачей о причинах смерти разошлись. Главный патологоанатом кожуховского управления объявил причиной смерти удар монтировкой, а его молодой коллега записал свое собственное мнение, что главной причиной все же было избиение, от которого Красовский и скончался. И только потом его, уже мертвого, ударили по голове. Возникало предположение: а что, если удар монтировкой был нанесен специально, чтобы свалить вину на водителя?

Другой деталью, привлекшей внимание Гурова – это уже относилось к нападениям на инкассаторов, – была жестокость преступников. Да, действительно, они не оставили следствию ни одного человека, который бы видел их вблизи и мог сообщить какие-то подробности. Пусть бандиты орудовали в масках, но тут важно было все: что они говорили, как отдавали команды, как общались между собой. Голоса, наконец. По голосу довольно легко определить, молодой человек или в годах. А характер движений, манера держать оружие? В общем, Гуров дорого бы заплатил за возможность побеседовать хотя бы с одним свидетелем дерзких ограблений. Но нет – никого из них в живых не осталось.

Когда поезд подошел к вокзалу, уже стемнело, к тому же пошел дождь. Так что какой в Кожухове вокзал, какой перрон, Гуров так и не увидел.

В здании вокзала к нему подошел подтянутый парень лет двадцати восьми, в джинсах и спортивной куртке.

– Лев Иванович? Добрый вечер. Я – капитан Муравьев. Николай Сергеевич поручил мне вас встретить и отвезти в гостиницу.

– И что я буду делать в гостинице? – поинтересовался Гуров.

Капитан не знал, что ответить на этот простой вопрос.

– Ну что в гостиницах делают? – пожал он плечами. – Отдыхать, поужинать…

– Отдыхать пока вроде рано, еще и восьми нет, – ответил ему Лев. – А насчет поесть, я в поезде поел, в ресторане. Так что давай, капитан, вези меня к себе в Управление. О деле поговорить надо, все материалы посмотреть. С тобой как – о деле можно говорить или ты только по части «встретить-разместить»?

– Если вы об убийстве Красовского, то веду его я, – несколько обиженным тоном проговорил Муравьев. Обида была понятна – его приняли за одного из тех ни на что не годных мальчиков, которые оказались не способны к оперативной работе и употреблялись как обслуга.

– Это хорошо, – одобрил Гуров. – А как насчет нападений на инкассаторов?

– Тут я тоже в курсе, – ответил капитан. – Я с самого начала входил в группу, которая расследовала эти ограбления. Меня только вчера на Красовского перебросили.

– Тогда все в порядке, – кивнул Лев. – Поехали!

До Управления ехали недолго, так что в машине поговорить не успели. Но когда добрались до места, поднялись на второй этаж и вошли в кабинет Муравьева, когда капитан выложил перед полковником три тома начатого уголовного дела, тот начал задавать вопросы, один за другим. Гурова интересовало буквально все. Часто ли водитель Мягков возил управляющего или это был какой-то особый случай? Какие у них были отношения? Что за человек был управляющий, чем занимался в свободное время, имел ли накопления, удалось ли проверить банковские счета его и его родственников?

Капитан Муравьев за словом в карман не лез, и на каждый вопрос у него был готов ответ. Таким образом, у Гурова постепенно возникла картина того, как было совершено преступление, что за человек был погибший и что представлял собой водитель Мягков, который являлся в деле основным подозреваемым.

Сергей Борисович Красовский всю жизнь служил в органах внутренних дел. Высоких постов не занимал, всегда был на вторых ролях. Оперативной работой не занимался, в основном, что называется, «сидел на кадрах» – работал в кадровом отделе. Тем не менее к положенному сроку дослужился до звания майора и вышел в отставку в этом звании. После этого работал на разных должностях: директором базы отдыха, начальником службы охраны в строительной фирме. А два года назад начальник областного УВД Тараканов пригласил Красовского, который когда-то был его подчиненным, управлять его поместьем. Если судить по материалам дела, с работой Сергей Борисович справлялся, конфликтов ни с кем не имел.

Однако, вчитавшись в материалы дела и выслушав ответы Муравьева, Гуров отметил кое-какие странности.

– Слушай, капитан, – сказал он, – вот тут в протоколе допроса гражданки Таракановой сказано, что Красовский всегда ездил в город на своей машине, водитель Мягков его не возил. Почему же они поехали вместе в день убийства?

– Я интересовался этим вопросом, – ответил Муравьев, – и поговорил с Максимом Лоскутовым – он работает в поместье охранником. Лоскутов показал, что в тот день у Красовского по неизвестной причине не завелась машина, поэтому Тараканов и приказал своему водителю Мягкову отвезти управляющего в город.

– Сам начальник УВД приказал? А что, Красовский сам не мог попросить водителя его отвезти? Такие вопросы обычно решаются на уровне обслуги, хозяина стараются не беспокоить…

– Да, я тоже обратил на это внимание, – согласился капитан. – Расспрашивал того же Лоскутова, а еще повара, садовника, горничную – всех, кто работает в поместье. Выяснилось, что покойный Сергей Борисович был человеком довольно неприятным. Любил командовать, унижал подчиненных. Хотя люди, служащие в поместье, формально не являлись его подчиненными – у каждого была своя область ответственности, свой контракт, и отвечали они все перед хозяином, а не перед Красовским, – управляющий требовал, чтобы они все спрашивали у него разрешения и отчитывались за сделанное. С поваром, садовником и горничной у него это получилось, а с Лоскутовым и особенно с Мягковым – нет. В результате между управляющим и водителем то и дело возникали ссоры. Одна такая ссора произошла как раз накануне гибели Красовского, есть несколько свидетелей, которые слышали, как они ругались.

– Поэтому, когда управляющий погиб, подозрение сразу пало на водителя?

– И поэтому тоже. Но в основном потому, что нашли монтировку с его отпечатками, а сам водитель исчез с места преступления.

– Уехал на машине?

– Нет. Машина осталась на дороге. Она была в исправном состоянии, закрыта, поставлена на сигнализацию. Мягков почему-то бросил ее. Скорее всего, уехал на попутке.

– Странное поведение, не находишь?

– Да, нелогично, – кивнул Муравьев. – Но объяснить можно. Мягков, видимо, не собирался убивать управляющего, не планировал это убийство. Иначе бы он обставил все так, чтобы на него не пало подозрение. А здесь, наоборот, получается, что все подозрения падают именно на него. Видимо, во время поездки между ними возникла ссора…

– Постой, – остановил его Гуров. – Так убийство произошло, когда они только выехали из поместья или когда уже возвращались?

– Судя по тому, как стояла машина, и по результатам экспертизы тела убитого, когда только выехали.

– Что же получается? Водитель ссорится с управляющим, причем ссорится громко, так что имеется куча свидетелей. На следующее утро у Красовского вдруг не заводится машина (чего раньше, как видно, не случалось), и Мягкова заставляют везти его врага в город. И не успевают они отъехать десяток километров… Я правильно говорю, что они немного отъехали?

– Ну, не десяток, а двадцать три, но, в общем, вы правы – недалеко.

– …Не успевают они отъехать, как водитель останавливает машину, набрасывается на своего пассажира, избивает его, потом наносит смертельный удар монтировкой и оттаскивает тело в лес. После чего возвращается к дороге, но почему-то не уезжает (что было бы логично), а бросает машину и уходит пешком или уезжает на попутке. Так может поступить только полный идиот. Что, этот Мягков характеризуется как умственно отсталый?

– Нет, совсем нет. Все говорят о нем как о нормальном мужике, хорошем работнике. И жена, и дети его любили. Он практически не пил…

– Стоп! Так он не очень молодой, этот Мягков? Я думал, это молодой парень, лет двадцати пяти…

– Нет, ему уже тридцать пять, двое детей.

– Тем более! Для взрослого, имеющего жизненный опыт человека поведение очень странное. Теперь скажи – эта дорога, где произошло убийство, она оживленная? По ней много ездят?

– Нет, очень мало, – покачал головой капитан. – Летом еще есть движение, а сейчас почти нет. Кроме усадьбы на этой дороге расположены только дачный поселок и деревня. Но деревня заброшена, там никто не живет, а дачники ездят в основном летом.

– То есть дорога существует фактически только для вашего начальника? – подытожил Гуров.

– Ну, в общем, да. Ее и провели, когда Николай Сергеевич в этих краях решил дом строить, до этого там был обычный проселок.

– Значит, дорога обычно пустует. И вряд ли кто видел, как кто-то убивает управляющего. Свидетелей у нас нет. А как насчет улик? Где тут протокол осмотра машины?

– Вот, в конце, – сказал Муравьев, открывая дело на нужной странице.

Гуров внимательно прочитал протокол и покачал головой:

– А вот еще несколько странностей. В салоне никаких следов крови, вообще нет признаков борьбы. Значит, на управляющего напали за пределами машины. Но каким образом убийца заставил Красовского выйти из нее? И вот еще вопрос: у управляющего были следы борьбы на руках? Сбитые костяшки пальцев, например?

– Да, я тоже об этом думал и просил патанатомов внимательней осмотреть тело. Да и сам осмотрел. Нет, никаких следов борьбы. Красовский ни с кем не дрался.

– Не стыкуется как-то! Человек всю жизнь служил в милиции, наверняка участвовал в задержаниях, умеет за себя постоять. Обслуга поместья характеризует его как человека властного, который никому не любил уступать. А тут вдруг выходит из машины и дает себя убить, вообще не оказывает сопротивления. Странно, странно… Хорошо, а что дали поиски водителя?

– Пока ничего, – развел руками капитан. – Мы проверили всех его родственников, друзей, побывали на даче, на квартире у родителей жены – нигде нет.

– И с женой на связь он не выходил?

– Она говорит, что нет. Мы проверили ее телефон – звонков от мужа нет.

– Значит, и тут облом, – заключил Гуров. – Ладно, с этим делом я вроде познакомился. Теперь давай материалы по ограблениям.

– Вы что, их тоже все сейчас прочесть хотите? – встревожился Муравьев. – Тогда придется всю ночь сидеть – там ведь десять… нет, двенадцать томов!

– Нет, все собрание ваших сочинений я изучать не буду, – заверил Лев. – Оставлю что-нибудь на завтра. Только так, беглый осмотр…

Капитан открыл сейф и стал выкладывать на стол одну за другой тома обширного уголовного дела. Гуров открыл первый том, прочитал протокол осмотра места преступления, несколько протоколов допросов, посмотрел снимки. Стал читать дальше. Капитан, следивший за его действиями, заметил:

– У нас еще есть несколько видео. Сняты с камер наружного наблюдения у банков.

– Хорошо, я их потом посмотрю, – сказал Лев, не отрываясь от чтения. – Ты мне кратенько расскажи сюжет.

– Ну, там видно, как из банка выходят инкассаторы. И сразу откуда ни возьмись появляются бандиты…

– Что значит, «откуда ни возьмись»? Откуда-то ведь они должны были выйти?

– Должны были, – согласился Муравьев. – Но на видео этого не видно. В одном случае они появляются откуда-то слева, в другом справа. Словно из-под земли выныривают! А свидетелей, которые их видели и могли бы что-то сказать, они уничтожили.

Гуров промолчал, продолжая изучать тома дела. Так прошел час, потом еще один. Лишь когда часовая стрелка перевалила за одиннадцать и в здании Управления не осталось никого, кроме их двоих да еще дежурного внизу, он наконец оторвался от изучения материалов и, потягиваясь, заявил:

– Ладно, на сегодня хватит. Завтра продолжу это интересное чтение. Давай вези меня в эту вашу гостиницу. И скажи водителю, пусть завтра в восемь за мной приезжает. И пусть не опаздывает – я ждать не люблю.

– Вообще-то завтра Николай Сергеевич планировал с вами с утра встретиться… – заметил Муравьев.

– Верно, с начальством надо увидеться, – кивнул Лев. – У него ведь здесь же кабинет, в Управлении? Так что делу это не помешает.