Текст книги "Улика с того света"

– Успокойся, – посоветовал ему полковник. – Я же тебе еще по пути сюда сказал, что никто над тобой не смеется. У тебя нормальная жизнь.

Увы, сыщик его не убедил. Артема Незванова вообще трудно было склонить к взаимовыгодному сотрудничеству по-хорошему. Он не доверял никому, кроме, пожалуй, той самой женщины, которая не побоялась связаться с ним, меченым, и даже доверить ему своего ребенка.

Незванова судили, когда ему только-только стукнуло двадцать четыре года. Он запомнился Гурову не мужчиной, а пацаном, который слишком поздно опомнился и держал ответ перед законом, мало что соображая. Задержание, арест, прописка в СИЗО, допросы, очные ставки. Все это помаленьку уничтожало зачатки мужественности и какой-то взрослости, едва появившиеся на тот момент в его мозгу. Судебный процесс и вынесение приговора добили его окончательно.

Артему дали четыре года. Их судили всех и сразу. Он отделался легче остальных. Немец и Кудесник получили по шесть лет колонии строгого режима, а Байрон как генеральный директор всего предприятия схлопотал двенадцать.

Так уж вышло, что Незванов в тюрьме оказался никому не нужен. Уже потом, на свободе, он понял, как ему повезло. Такое, наверное, случается очень редко. Просто для всех ты пустое место. Никто не пытался опустить его, не задевал, не провоцировал на конфликты, не подставлял, но и сблизиться с ним не пытался. До него никому не было дела. Умер бы Артем, и никто не заметил бы этого.

Осознание данного факта, как ни странно, пугало его сильнее всего. Он жил, постоянно ожидая начала чего-то страшного, а оно все не происходило.

С Ириной Артем познакомился сразу после того, как вернулся из колонии. Она работала в маленьком продуктовом магазинчике, расположенном на первом этаже его дома. Однажды эта женщина ему улыбнулась, а он испугался такого внимания и удрал.

Когда Ирина не вышла на работу, Артем встревожился. Он ходил за хлебом каждый день. Дома у него скопились горы батонов, но Незванов покупал их до тех пор, пока снова не увидел ее за прилавком.

«У вас что-то случилось?» – спросил он ее напрямую.

«Ребенок болел, – ответила она. – Мы с ним живем одни, вот и пришлось брать за свой счет».

О себе Артем рассказал в первый же вечер, слил все, ничего не упустил. Никого при этом не обвинял, хоть и понимал, что сам вряд ли додумался бы пойти на грабеж. Предупредил, что завязал.

Он был искренен. Наверное, именно поэтому Ирина не испугалась и не ушла.

«Мой дальний родственник тоже был осужден, – сказала она. – Подрался с соседом, а тот возьми и умри на другой день».

Больше они не поднимали больную тему. Ирина с сыном переехали к Незванову со всеми своими проблемами, кастрюлями и целым ворохом игрушек. В доме впервые после смерти бабушки снова запахло вкусной куриной лапшой и стиральным порошком.

Сын Ирины и Артем привыкали друг к другу долго. У каждого из них были свои понятия о жизни. Месяца три, наверное, они испытывали неловкость. Но однажды все закончилось. В какой-то момент пятилетний мальчишка, сидящий рядом с Артемом на диване и тихо наблюдающий за дикой природой на экране телевизора, вдруг прислонился к его плечу и незаметно уснул. Артем отнес его в кроватку и пошел курить на балкон. Там-то и застала его Ирина, всего в слезах и соплях.

Глава 5

Тот человек, которого они ждали, появился словно из ниоткуда. Он издалека всматривался в лицо Гурова, подошел, сел поближе к Незванову, растопырил локти, лег грудью на стол и уставился на сыщика.

«Узнал, – понял Гуров. – Ну, давай, удиви меня».

Немец и десять лет назад был крупным, но сейчас раскабанел еще больше. Не в плане того, что набрал лишний вес. Он оброс мышечной массой и внешне мало отличался от амбала, впустившего Незванова и Гурова в клуб. Разве что шея была на месте. Все остальные видимые части тела дышали мощью.

– Ты закончил? – спросил Незванов у Немца.

– Да, – не сводя взгляда с сыщика, ответил тот, но не сдвинулся с места и не поменял позу.

«Не сверли меня насквозь, больной ты человек, – мысленно посоветовал ему Гуров. – Давай сначала поговорим хотя бы».

Он действительно не знал, чего ожидать от Немца, после того как они покинут клуб. Тот был трезв и не выглядел усталым, как это часто бывает после долгого трудового дня. Он представлял собой закрытую книгу. Полковнику предстояло постараться вывести его на диалог и получить именно ту информацию, которая была ему нужна. Как там его назвал Артем? Психом? Как и Кудесника, кажется.

Чтобы поставить точку в этой бессмысленной борьбе, начало которой положил не он, Гуров поднялся, обошел стул и аккуратно задвинул его под столик и заявил:

– Если тут ни у кого дел не осталось, то прошу следовать за мной.

После подвала с его мягким искусственным сиянием уличный свет показался сыщику слишком ярким. Гуров прищурился и обернулся. Незванов всегда был перед его глазами, но Немец находился за спиной. Полковнику не хотелось решать внезапно возникшие проблемы.

– Спасибо, Серега! – послышался голос Немца.

– Бывай, – попрощался с ним здоровенный привратник.

Немец направился к соседнему подъезду. Он шел прямиком к старушкам, все так же сидящим на лавочке. В его руках Гуров заметил обычный пластиковый пакет, но мог поклясться, что когда они сидели за столиком, руки Немца были пусты. Охранник, что ли, что-то передал? И куда Немец теперь направляется?

Тут-то Немец взял да удивил сыщика, как тот и просил чуть раньше.

Он подошел к старушкам, протянул им пакет и сказал:

– Вот. Все, что мог.

Одна из этих бабушек положила пакет на лавочку и, не поднимаясь, взяла Немца за руку.

– Дай бог тебе здоровья, Семушка, – произнесла она.

– Да ладно вам. Я потом еще принесу.

– Дай бог, – прошелестела вторая старушка, абсолютная копия первой.

Немец высвободил руку.

Гуров наблюдал за этой милейшей сценой, покорно ждал момента, когда бывший грабитель закончит свои волонтерские дела. Но Немец снова удивил его. Он подошел к подъездной двери, набрал код, открыл дверь и вопросительно посмотрел на Незванова.

– Пошли! – скомандовал тот.

Гурову ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Ситуация была не из приятных. Одно дело болтать по душам в общественном месте и совсем другое – вести диалог там, где тебя никто не сможет увидеть. Гуров не боялся мести, при этом не был глупцом, не надеялся на то, что ему сейчас поднесут хлеб и соль.

Но другого выхода у него не было. Отказ от приглашения мог привести к тому, что Немец вообще уйдет в отказ.

Вслед за Незвановым Гуров поднялся по ступенькам и зашел в подъезд.

Квартира, в которой обосновался Немец, отличалась холодными оттенками, острыми углами и минимумом предметов. Этакий скандинавский минимализм в берлоге маньяка-убийцы. Ни одного мягкого покрытия, везде дерево, хром или пластик. Весьма удобно смывать кровь. Очень трудно будет обнаружить отпечатки пальцев.

Зайдя в квартиру, Немец разулся и аккуратно поставил кроссовки пятками вплотную к стене. Незванов сделал то же самое. Гуров не стал выделяться и сбросил ботинки.

– Проходите на кухню, – сказал гостям Немец.

Незванов шагнул туда первым и тут же занял одну из двух табуреток.

– Присаживайся и ты, хозяин, – сказал Лев Иванович, указав на вторую. – Все-таки с работы. А я постою.

– Насиделся я за день, – услышал он и пожал плечами.

Немец стянул со стола кувшин с фильтром, наполнил водой электрический чайник, открыл холодильник, достал из него бутылку виски, запрокинул голову и принялся пить.

Незванов занервничал, сжал кулак и накрыл его пальцами другой руки, потом поменял хватку несколько раз подряд. Он словно разминался перед рукопашным боем.

Гуров покосился на Немца. Тот сделал короткую передышку и снова присосался к бутылке.

– Хватит уже! – заявил полковник. – Я и без этого все о тебе знаю.

Немец убрал бутылку в холодильник. Чайник шумел все громче.

– Про Кудесника ты уже слышал? – спросил Гуров.

Хозяин квартиры вытер губы и прислонился спиной к холодильнику.

– Слышал, – напряженным голосом ответил он.

– Что думаешь по данному поводу?

– Это мое личное дело, – огрызнулся Немец. – Для начала скажи, Лев Иванович, какого черта ты снова появился в моей жизни?

Гуров взглянул на Незванова и ответил:

– С него все и началось.

Немец тоже воззрился на Артема.

– Пошел ты!.. – бросил ему тот. – Я же тебе все объяснил.

– Про свое глубочайшее почтение к Кудеснику? – Немец, начинающий пьянеть, расплылся в улыбке. – Это да!

Лицо Незванова пошло красными пятнами.

«Вот те на, – изумился Гуров. – Да неужели он на такое способен? Ой, не верю. А вот Немец раскрылся, за что ему огромное спасибо и поклон до земли. Не пришлось мне гадать, что это за человек. Гнилой он. Верно Артем подметил, психически неуравновешенный».

Гуров поймал растерянный взгляд Незванова. Мол, если этот тип разойдется, то разговора не получится. Времени на трезвое общение оставалось все меньше, потому что количество вылаканного виски было крайне велико даже для такого великана, как Немец.

– Есть подозрение, что Кудесника убила женщина, – взял быка за рога сыщик. – О том, что он собирался с ней встретиться, заявили уже два свидетеля.

– Да что ты? – притворно удивился Немец. – Надо же, какая новость.

– Ты с ним общался после колонии?

– Да я и во время отсидки с ним не общался, – ответил хозяин квартиры, посмотрел на Артема и продолжил: – Если бы не этот придурок, то я в жизни никому из них не сказал бы ни слова. Разве что Байрону. Да и то не факт.

– А что не так с твоими друзьями? – поинтересовался Гуров.

Он прекрасно знал то, о чем говорил Немец. Очень часто, получив срок, человек начинает смотреть на прошлое с другой стороны, осознает, что им в какой-то степени кто-то манипулировал. Ответственность при этом с него не снимается, время назад не отмотаешь, душу излить некому. Остается только мотать срок.

Вроде бы все по справедливости. Но в голове у человека, лишенного свободы, уже засела тяжелая уверенность в том, что все могло сложиться по-другому. Иначе. Не так. Выйдя из мест заключения, многие не ищут встреч с теми людьми, вместе с которыми они когда-то нарушали закон.

Немец был из числа тех, кто избегал контактов с бывшими подельниками. Однако от Незванова прятаться он не стал и согласился встретиться с Гуровым. Этот субъект понимал, что лучше так, чем по-другому. Лучше ответить, чем сбежать.

Об убийстве Кудесника Незванов сообщил ему ночью. Немец был тогда на работе и не думал о том, что ему снова придется вспомнить то тяжкое время. Еще он боялся того же, что и Артем, то есть ложных обвинений, поскольку был уголовником, здоровым, крепким, со стальными кулаками.

В спорт он ударился еще в ранней юности, и это очень сильно помогло ему в первые недели нахождения в неволе. Нашлись люди, которые на Немца положили глаз сразу, как только он появился в колонии, но не как на объект вожделения. Он, скорее, был новой игрушкой, которую многие хотели испытать на прочность, потому что имели дефицит адреналина в крови и вообще скучали.

Такие субъекты решили проверить его на вшивость, сговорились и устроили драку многих против одного. Немцу удалось отбиться. При этом он потерял только два передних зуба. Но больше никто к нему не лез. Наверное, потому, что у половины из обидчиков Немца обнаружились трещины в костях и кровотечения, причем не только носовые.

Читать художественную литературу Немец, которого на воле звали Семой Штейнбергом, не любил. Этот процесс не вызывал у него интереса, разве что был необходимо для общего развития.

Однако у него имелась одна слабость. Еще будучи ребенком, он вдруг обнаружил в себе незаурядные способности к изучению иностранных языков. Особенно ему нравился немецкий. Он давался ему легко, правильное произношение даже ставить не пришлось. Парень отлично оперировал артиклями и умляутами и всерьез готовился поступать после школы в МГИМО.

Но внезапно заболела мать. Срочно потребовались деньги на лечение за границей. Сема забросил учебу и устроился сразу на три работы, потому что в семье архитектора и учительницы отродясь таких средств не водилось. О поступлении в МГИМО ему пришлось забыть. Чуть позже парень понял, что его шансы пробиться в ряды международников, даже несмотря на блестящий немецкий и весьма неплохой французский, все-таки были, мягко говоря, невелики.

За жизнь матери они боролись изо всех сил, но первой из жизни ушла не она. Не выдержало сердце у отца. За один год Семен похоронил обоих родителей.

Не сорваться, вынести эти беды ему тогда помог спорт. Он подрабатывал охранником в спортивном зале, не терял времени даром и освоил все тренажеры, до которых смог дотянуться.

Зарплаты на нормальную жизнь не хватало, и Семен подрабатывал в интернете. Он обучал русскому языку носителей немецкого, вбивал разговорную речь в головы юных соотечественников, собирающихся учиться в Германии или в Австрии.

Среди этих будущих студентов его внимание привлекла девушка по имени Аида, приехавшая в Москву из забытого богом села. Ее страстное намерение выбиться в люди не показалось Семену странным, и в скором времени она уже расставляла баночки с кремами на полках в его квартире. Одинокий Семен влюбился по уши и не сразу заметил, что Аида частенько задерживается незнамо где в неурочный час.

Когда она привела в дом родного брата, Семен принял его в семью без лишних вопросов. Но через два дня он застал на кухне Аиду, целующую этого субъекта в губы. На объяснение ушло пять минут, на то, чтобы сломать фальшивому брату челюсть – две секунды.

Тогда Семен впервые оказался в полиции. Его спасло то обстоятельство, что Аида не в первый раз обманом втиралась в доверие к мужчинам. Со временем она подселяла в дом своего любовника, который представлялся ее родным братом, после чего доверчивый хозяин, к примеру, мог невзначай умереть во сне.

С тех пор Семен возненавидел женский пол, ушел в спорт с головой, интернет и преподавание забросил совсем. Охранять клиентов ему стало в тягость.

Он решил сменить место работы и попал на киностудию. Сначала Семен был разнорабочим, а потом приглянулся какому-то режиссеру, который пригласил его поучаствовать в массовке.

– Какая фактура! – восхищался режиссер. – Не лицо, а монолит. Дай номер телефона. Обойдемся без портфолио. У меня есть пара идей. Ты отлично впишешься в эти проекты.

Так оно и вышло. Семен вписался. Мир кинематографа был суров, но Штейнберг сумел стать своим человеком на съемочной площадке. Он сумел побывать на Второй мировой, прожить короткую жизнь в лихие девяностые, сыграть тренера по тяжелой атлетике и вечно пьяного соседа в скучной мелодраме.

Но особенно ему удалась роль гестаповца. На прослушивании Семен выдал монолог на чистейшем немецком, и у директора по кастингу отвалилась челюсть. Тогда-то знакомцы и стали называть его Немцем.

У Семена появились какие-никакие деньги, а за ними пришли знакомые. Один из них оказался своим в доску. Это был обычный гример, который очень много знал о личной жизни знаменитостей и часто во время перекуров делился с новым приятелем подробностями. Он обратил внимание на его стоптанные ботинки, уже был знаком с невеселой судьбой и вдруг открыто предложил ему подработку.

– Здесь тусуется много актеров и актрис, выживших из ума, – заявил этот тип. – Я бываю у них дома хотя бы потому, что они меня к себе зовут. Жаль их. Одинокие, старые. Но в квартирах полно разного барахла. Не поверишь, но некоторые готовы отписать мне свое жилье вместе со всем имуществом.

– Почему же именно тебе? – осведомился Семен.

– Да потому, что у многих из них никого не осталось.

– Так почему ты не хотел видеть своих друзей? – повторил вопрос Гуров. – Вы ведь вроде бы вместе квартиры обирали.

– Новую жизнь начал. Вот потому и не хотел, – ответил Немец. – Они мне не родня.

– Ты не женился? – как бы невзначай спросил Гуров.

– Нет. И не собираюсь.

– Не скучно одному?

– Нормально.

– Ладно, закончили с личной жизнью, – заявил полковник. – Вернемся к тому, с чего я начал. Убийцей Кудесника могла оказаться женщина. Не припомнишь случайно какую-то милую особу из вашего окружения десятилетней давности?

– Почему именно десятилетней? – осведомился Немец. – Может, он недавно с какой-то теткой познакомился, потом они что-то не поделили, и вот результат.

– Кудесника застрелили не случайно, – напомнил ему Гуров. – Что-то мне подсказывает, что это было заранее спланировано.

– Он пил как проклятый, – встрял в разговор Незванов. – Может, это действительно была просто пьяная ссора?

– Не исключено и такое, – произнес сыщик. – Только есть смысл зайти со всех сторон.

– С каких это со всех? – с недоверием в голосе спросил Немец.

Алкоголь явно не пошел ему на пользу.

Гуров решил, что наступило время изъясняться конкретно.

– Вы вчетвером работали? Или с вами был кто-то еще? – в лоб спросил он.

Незванов дернулся так, будто получил удар в спину.

Немец раздраженно уставился в его сторону.

– Чего молчишь? – спросил он.

– В каком смысле? – Незванов заметно растерялся.

– В смысле реакции. Ты дернулся.

Сыщик внимательно следил за Немцем. Тот забыл про горячий чайник и про Гурова, нехорошо смотрел на Незванова.

– Отвечай! – наконец-то потребовал Немец, отлепился от холодильника и сделал шаг в сторону стола.

Гуров тут же оказался перед ним. Он проигрывал Немцу в возрасте и комплекции, но превосходил его в другом. Лев Иванович был трезв, практически никогда не терял здравый смысл, контролировал свои эмоции, никогда не позволял им сорваться с поводка. Махина, стоявшая перед ним, могла размазать Незванова по стенке, и этого никак нельзя было допустить. Он старался не смотреть в глаза Немцу. Это было опасно. Ведь и тот в самом деле был болен и мог сорваться по любому поводу, будь то обычный взгляд глаза в глаза. Поэтому никаких переглядок Гуров себе не позволял. Но и бесконечно стоять лицом к лицу с монстром тоже было нельзя.

– Семен, у тебя курить можно? – спросил он.

Немец подвинулся ближе к Незванову и на мгновение навис над ним еще сильнее. Но его подвело равновесие. Он схватился за ручку холодильника и прохрипел что-то совершенно беспредметное.

Полковник похлопал себя по карманам и заявил:

– Нельзя, значит, нельзя. Пойдем, Артем, курить охота.

Незванов сидел ни жив ни мертв, но все понял правильно. Он подождал, пока Немец отвернется, прошел мимо него в коридор и стал быстро обуваться.

Хозяин квартиры услышал возню возле входной двери и обернулся. Это был решающий момент. Гуров приготовился дать серьезный отпор.

Странно, но вид Артема, спешащего смыться, Немца не впечатлил. Да и выглядел он теперь по-другому. С его лица сошло рыбье выражение, взгляд стал осмысленным, в нем не было больше злобы, но отчетливо проглядывала брезгливость.

Гуров не спешил расслабляться. Знавал он и таких персонажей, которые усыпляли внимание противника, но на самом деле готовились к прыжку.

Немец устало провел ладонями по лицу, встряхнулся, сбросил с себя остатки недавнего помешательства.

– Ты куда собрался? – Он словно впервые увидел Незванова, стоявшего возле двери.

– Нам пора, – спокойно произнес тот. – Мне домой надо.

– Задержись, – сказал Немец и повернулся к сыщику.

– Это и ко мне относится? – спросил Гуров.

– И к тебе… к вам.

Лев Иванович вдруг понял, что произошло. Это, правда, никакой роли уже не играло, но он увидел перед собой живой труп.

Немец никогда не расскажет, что и когда именно стало его личной точкой невозврата. Но он определенно представлял опасность и для себя, и для других людей. Недаром его квартира выглядела как необитаемый остров, а вместо еды он доставал из холодильника бутылку виски. Пожалуй, только на работе этот тип и мог отвлечься. В остальное время, когда его мозг ничто не занимало, он выключал себя сам.

Жалости к нему Гуров не испытывал. Лишь привычное сожаление о том, что снова познакомился с потерянной душой. Гораздо больше он сейчас переживал за Незванова, который одним только своим видом мог вывести из себя Немца.

Тем временем Артем повел себя по-мужски. Он сковырнул с ног кроссовки и вернулся на свое место за столом.

– Ты к врачу обращался? – спросил полковник у Немца.

– Нет, да и не буду, – глухо ответил тот.

– Стоило бы.

– Разберусь. Давайте заново.

– Давай, – легко согласился Гуров. – Ты помнишь мой вопрос?

– С трудом, – буркнул Немец.

– Принимала ли участие в ограблениях женщина?

Хозяин квартиры ненадолго задумался и ответил:

– Нет. Были только мы.

– Кто это «мы», Семен? Назови всех по именам, – терпеливо проговорил Лев Иванович.

– Байрон, Кудесник, я и вот этот самый Артем Незванов. А что? Проверяешь меня?

– Иногда сто раз историю расскажешь, а на сто первый появятся забытые подробности, – сказал Гуров. – Дело давнее, ты мог и забыть.

– Психика не в порядке, но память хорошая, – заявил Немец, исподлобья взглянул на Незванова и добавил: – Хотя, может, я и впрямь чего-то забыл?

– Да я тоже не припоминаю, – сказал Артем.

– Кто-то знал о том, чем вы промышляете? – обратился к ним Гуров. – Может быть, вы делились с кем-то? Понимаю, времени прошло много.

– Не так уж и много, – возразил Незванов.

– И мне кажется, что только вчера было, – согласился с ним Немец.

– Да не так это и важно, – отмахнулся Гуров. – Давайте, напрягите извилины. Вашего знакомого убили, и мне нужно знать, в каком направлении двигаться.

Немец задумчиво уставился на Артема и сказал:

– Слушай, Незванов, а ведь была у Байрона какая-то подруга.

– Кто был? – не понял тот.

– Да была же, ну! Кудя ее привел. Не знаю, то ли это, что ты ищешь. – Немец обращался к Гурову то на «вы», то на «ты».

Это, вероятно, являлось последствием его недавнего приступа.

Но Льва Ивановича это совсем не волновало.

– Давай-ка подробнее, – заявил он. – Все, что помнишь.

Немец сдвинул брови.

– Но я не уверен, – предупредил он сыщика. – Да практически ничего и не помню. У Байрона была знакомая. Имени не назову, забыл. Видел ее раза два или три.

– При каких обстоятельствах?

– После каждой вылазки, если все нормально было, мы отмечали это дело. Есть старое кафе на Полянке, вот там и собирались. Место мало проходное в смысле чужаков. Только свои. Рядом бюро переводчиков, они часто там пиво пили. Или какие-то парочки туда заскакивали. Спокойное, тихое заведение с черными стенами. Но я не о том. Незванова с нами, кстати, часто не было. Потому он и не помнит ничего. Однажды Кудесник привел знакомую. Сказал, что ассистентка какая-то с «Мосфильма». Помню, мне это не понравилось, ведь мы не просто так собирались в узком кругу, обсуждали свои дела, разбирали ошибки.

– Получали от Байрона деньги, после того как он сбывал краденое, – продолжил Гуров. – В общем, читали вслух хорошие книги. Ты о женщине давай.

– Да я о ней больше ничего не скажу, – заявил Немец. – Кудесник с ней кокетничал, а не я. Мне смотреть на это было противно. Посидел я недолго и ушел. Когда Кудя привел ее, он ведь, по сути дела, сорвал нам сходку.

– Как она выглядела?

– Говорю же, плохо помню. Обычная баба непонятного возраста. Наглая.

– Вот даже как?

– Мне так показалось, – сказал Немец. – Вела себя как-то слишком уж по-хозяйски.

Артем решил размяться, подошел к окну, выглянул наружу, потом развернулся и небрежно произнес:

– Ты, Немец, гонишь, как и всегда.

– Где я гоню? Ты чего несешь, мелкий? – пробурчал тот и нахмурился.

– Был я с вами, причем не один раз. Просто ты к тому моменту уже мало что понимал. Ту женщину помню. Приходила она при мне дважды. Сначала ее действительно привел Кудя, а потом она пришла сама. В первый раз ты, Немец, попытался с ней поцапаться, и Байрон вызвал тебе такси. Вот как все было на самом деле.

Гуров слушал их и не понимал. Что-то тут было не то. То оба ничего не помнили, то внезапно запели в унисон.

– Если вы, ребята, сейчас решили, что можете навешать мне лапшу на уши, то добром для вас это не закончится, – заявил он.

– В каком смысле?! – взвился Немец. – Где я врал? Ты чего это?..

– Стой, Лев Иванович, – примирительным тоном сказал Незванов. – Поверь, никто тебе сейчас не врет. Просто я ту девчонку видел всего пару раз, Немец тоже. Больше – никогда. Был бы жив Кудесник, он все рассказал бы, но его здесь нет.

– Если бы он все рассказал, то не здесь и не нам, – заметил Немец.

– Это да.

Немец снова претерпел метаморфозы, только теперь в обратную сторону. Он сдулся, потускнел. На его лице появилось виноватое выражение. Теперь Незванов, примостившийся под окном, казался выше ростом и шире в плечах.

«Да что же с тобой такое происходит? – подумал Гуров, рассматривая сбитые кулаки Штейнберга. – Наркоту, что ли, какую-то принимаешь? Или так серьезно тебя растащило по жизни? Вон какой большой и… слабый».

Лев Иванович поднялся, потер шею и проговорил:

– Короче, так, друзья мои. Мне очень хотелось бы, чтобы каждый из вас воспринял ситуацию предельно серьезно. Я редкий гость в домах тех людей, за которыми когда-то охотился, но если уж решил вернуться, то сделал это для того, чтобы праздновать победу. Хорошо посидели. Нам пора, Артем. Семен, я был рад узнать, что у тебя все хорошо.

Проходя мимо Немца, Незванов сунул ему под нос ладонь. Тот забыл о том, что недавно хотел пустить друга на запчасти, и крепко пожал ее на прощание.

– Не пил бы ты, – тихо посоветовал ему Артем.

– Иди к черту, мелкий, – ответил Немец и обхватил голову руками.

– Может, вызвать «скорую»? – проговорил Гуров.

Немец не ответил, сидел и качался как игрушка на пружине.

– Нельзя его оставлять в таком состоянии, – тихо сказал Лев Иванович.

– Лучше его не трогать, – заметил Незванов. – Проспится и придет в себя. С ним бывало и похуже. Я видел.

Уходя, Гуров проверил замок. Уже стоя на лестничной площадке, он подергал за дверную ручку. Все в порядке. Закрыто.

Возле подъезда до сих пор сидели все те же старушки. Их белые косынки светились в темноте.

В квартиру он ввалился в половину одиннадцатого ночи и тут же наткнулся на Стаса, прямо в коридоре стягивающего футболку.

– Хозяин вернулся! – обрадовался Крячко.

– Ты только что зашел? – осведомился Гуров.

– Подожди, одежду в стиральную машинку брошу, – сказал Стас и сунулся в ванную комнату. – Целый день провел в своей квартире. Что там творится, словами не передать!

Старинные друзья ужинали пельменями и горячим чаем. Оба валились с ног, несмотря на то что мешки в течение дня не ворочали.

– Все, отрубили мне воду, – негодовал Крячко, подбирая пельменем с тарелки сметану. – Главное, как только поставили заглушку на стояк, так у соседей этажом ниже труба лопнула. Как савраска носился то к ним, то обратно. Сантехника вылавливал часа два, денег ему дал, чтоб он нужные прокладки надыбал. Бешеный день. А у тебя что?

Гуров отставил свою тарелку в сторону, и Стас с подозрением покосился на него.

– Не могу, не лезет, – промычал Лев Иванович. – Устал, но вот с чего бы?

– Расскажи. Обсудим, – сказал Стас.

– Навестил дочь Байрона, а потом вместе с Незвановым наведался в закрытый клуб, чтобы забрать оттуда Немца и завалиться к нему в гости.

Стас медленно опустил вилку.

– Да, Лева, – пробормотал он. – Вот это жизнь, вот это я понимаю. Не то, что у меня. И что Марина?

– Она ничего не слышала ни о каких женщинах. У Марины есть алиби, которое я лично проверил у десятка родителей ее учеников. Кудесника пришил кто-то другой.

Стас собрал со стола тарелки, с грохотом поставил их в раковину и сказал:

– Я понял, Лева. А у Немца ты как оказался?

– Захотелось задать ему тот же вопрос, ответ на который мучает и меня.

– Была ли женщина? – предположил Стас.

– Угадал. Представь, нам удалось-таки добраться до сути.

– Это как?

– Немец и Незванов смогли вспомнить одну особу, которая несколько раз появлялась в их компании. Самое интересное состоит в том, что они сделали это признание одновременно.

– Думаешь, сговорились заранее пустить тебя по ложному следу?

– Чайник еще горячий?

Друзья с кружками в руках перебрались на балкон.

Жаркая ночь мало кому давала уснуть. Под окнами все еще прогуливались какие-то люди.

– Эту даму привел Кудесник. Позже она появилась в компании уже без сопровождения. Ни Немец, ни Незванов не смогли ее описать, потому что не заинтересовались данной личностью. Как предмет, это пожалуйста. А вот какие-то особые приметы – нет. Не помнят.

– Значит, была-таки женщина, – произнес Стас. – Ну, Лева, это хоть что-то.

– Ага, как утешительный приз. Только вот где он спрятан?

Стас прислушался.

– Твой телефон, кажется.

Это была Мария. Услышав ее голос, Гуров почувствовал, что одним грузом на плечах у него стало меньше.

– Ты совсем пропал, – упрекнула она супруга.

– Ты права. Но я не нарочно. До сих пор люблю свою сбежавшую жену. Как там Берлин?

– Прекрасен и днем, и ночью.

– И ночью? – многозначительно переспросил Гуров.

– Съемки по ночам, – объяснила Мария суть этого момента. – За городом. А потом будут дневные, в центре города.

– У нас ведь все нормально, Маша?

– У нас все нормально, – твердо сказала она.

Лев Иванович уже в который раз подумал о том, что они с женой оказались единым целым. Даже если и ссорились, то делали это одинаково серьезно, а если смеялись, то над одним и тем же. Когда оба умолкали, погружались в свои мысли, каждому было уютно и спокойно.

Он молчал. Мария тоже не произносила ни слова.

«Так бы и стоял вечно, – подумал сонный Гуров. – Но не смогу, потому как сил совсем нет».

Стас кивком указал на телефон и произнес одними губами:

– Маша?

Лев Иванович согласно кивнул.

– Привет передавай, – сказал старинный друг и исчез в комнате.

Но Гуров не стал этого делать.

Маша попрощалась, связь оборвалась.

Сыщик вздохнул, решил поставить телефон на зарядку, но тот вдруг снова ожил в его руке.

Номер был неизвестным, но полковник ответил на вызов:

– Да?

– Лев Иванович, извините за поздний звонок, – раздался женский голос, который показался ему очень знакомым. – Мне нужна ваша помощь. Вы сказали, что я могу позвонить вам в любое время.

– Марина! – узнал Гуров. – Что такое? С вами все в порядке?

Марина плакала, скорее всего, давно и сильно. Сейчас она взяла себя в руки, смогла позвонить сыщику, однако с трудом владела собой.

– Позвонили из больницы по папиной просьбе. Понимаете, там все совсем плохо. Не знаю, как ему удалось уговорить кого-то сообщить мне… Лев Иванович, у меня мало времени. Боюсь не успеть. Вы сказали: «Марина, обращайтесь». Вот я и обратилась.

– Да, конечно, но что именно я могу сделать? Чем помочь-то? – спросил полковник.

– Мне не достать билеты до Красноярска. Нет мест. Не могли бы вы как-то посодействовать? Я слышала, что сотрудники полиции всегда могут улететь туда, куда им нужно. Понимаете, я просто не успею к нему.

– Вам нужно срочно улететь в Красноярск, но вы не можете купить билеты?