Текст книги "Отмычка для аниматора"

Впрочем, алиби у обеих дам было железобетонным. Всех их знакомых Шайхутдинов проверить не успел, да это, по мнению следователя, и не требовалось, так как перед подъездом, в котором жила семья Симутенковых, стояла камера видеонаблюдения. Капитан приложил к делу видеозаписи и фотографии всех, кто в тот день входил внутрь и выходил из подъезда. Среди этих людей никого из знакомых двух женщин не оказалось. По крайней мере, ни они сами, ни люди из их окружения таковых не опознали.

Роману, сыну чиновника Минэкономразвития, Шайхутдинов времени уделил немного. Молодой человек возглавлял довольно крупное кондитерское предприятие, в деньгах не нуждался, в порочащих связях замечен не был, а в день ограбления вообще находился в Казахстане, в деловой командировке.

По опознанию тех, кто в тот день заходил в подъезд дома чиновника, капитану пришлось проделать довольно большую работу. Дело в том, что в то время, когда могло произойти ограбление квартиры, один из жильцов подъезда праздновал свой день рождения. Гостей у него было достаточно много (около 20 человек), и не все они приходили и уходили в одно время.

Никто из приятелей именинника знаком с Симутенковыми не был и никогда у них в квартире не бывал. У некоторых из них, конечно, были небольшие проблемы с законом, но все они сводились к неоплаченным штрафам, алиментам или незначительным хулиганствам. Входили и уходили гости одинаковыми группами, и лишь одна дама осталась на ночь. Виновник торжества, да и другие гости опознали всех, кто был на празднике, и заверяли, что из квартиры никто не отлучался. А согласно их показаниям, время прихода и ухода с вечеринки у всех примерно совпадало с моментом их попадания на камеру видеонаблюдения. В общем, возможности ограбить квартиру Симутенковых никто из них не имел.

Гурову пришлось признать, что Шайхутдинов проделал хорошую работу. Память сервера, на который пересылалась информация камеры видеонаблюдения, хранила записи лишь последних пяти дней. Капитан просмотрел их все и проверил тех, кто бывал в подъезде за это время. Некоторые из визитеров приходили к Симутенковым, и их опознали. Но никто из гостей семьи чиновника не имел необходимой информации о том, где и как хранятся ценности, да и возможности ограбить квартиру у них не было.

Приходили в подъезд гости и к другим жильцам, работники ЖКХ и иных служб, почтальоны и иные служащие. Никто из этих лиц к Симутенковым не заходил, работ в их квартире никаких не проводилось, да и мало-мальски серьезных подозрений эти люди попросту не вызывали. Мотивов и способов ограбить квартиру чиновника у них тоже не было. Создавалось впечатление, что вор влетел в форточку или просто в квартиру телепортировался. Впрочем, окна и балконы Шайхутдинов тоже проверил, хотя попасть через них к Симутенковым было весьма проблематично. Открыть их снаружи оказалось невозможным, а все стекла были целы и не заменялись с момента установки.

– Да уж, действительно, мистика какая-то получается, – хмыкнул Гуров, когда закончил изучение материалов дела. – Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся!

– Что собираетесь предпринять, товарищ полковник? – осторожно поинтересовался Шайхутдинов.

– Сначала осмотрю место преступления, а потом будет видно, – ответил Лев и подхватил пальто. – А вы, капитан, соберите мне информацию, какие технические работы проводились в подъезде за последний месяц-полтора до ограбления.

– Зачем? – удивился следователь. – Все люди, кто в тот день заходили в подъезд, опознаны. И к техслужбам они никакого отношения не имеют.

– Ришат Ильдарович, вы данные соберите, а потом мы посмотрим, для чего они нам пригодятся, – спокойно ответил Гуров и вышел из кабинета.

Симутенковы жили недалеко от отдела полиции – в Брошевском переулке, почти рядом с Покровским монастырем, и он решил прогуляться до них пешком: это давало время проанализировать полученную информацию. Перед тем как покидать ОМВД, Гуров позвонил потерпевшему и выяснил, что в квартире сейчас находится его супруга. Симутенков уже знал, что Орлов поставил на расследование ограбления его квартиры именно Гурова, и стал набиваться на личное знакомство. Лев ответил, что пока в его присутствии он не нуждается, а просто хочет осмотреть квартиру, поэтому Симутенкову нет надобности отпрашиваться со службы и срочно мчаться домой. Тот с его доводами не согласился и пообещал подъехать в течение 15–20 минут.

Гуров уже понимал, что тот, кто совершил ограбление квартиры, был прекрасно осведомлен и о ее планировке, и о том, какие именно ценности в ней хранятся, и о распорядке жизни ее жильцов. Получить эту информацию можно было только двумя способами: либо по рассказам кого-то из членов семьи и домработницы, либо долгое время наблюдая за тем, что происходит внутри.

Оба варианта он не исключал и считал, что у Шайхутдинова было достаточно оснований, чтобы подозревать Полину. Девушка могла после одной из пьянок кому угодно разболтать информацию, а потом об этом даже не вспомнить. А за происходящим в квартире можно было наблюдать как снаружи, так и изнутри. Согласно отчетам криминалистов, камер видеонаблюдения внутри дома не было. Но это не значит, что их не могли сначала установить, а во время ограбления – снять. Хотя в этом случае их могли заметить жильцы, и тогда все планы преступников провалились бы еще задолго до финальной стадии. Гуров собирался проверить обе версии и только тогда делать какие-то выводы.

Светлана Семеновна Симутенкова выглядела скорее дочерью чиновника, чем его женой. Конечно, Лев лично не был знаком с одноклассником Орлова, но его возраст и так был очевиден. А вот жена у Симутенкова выглядела лет на тридцать максимум. Он не думал, что женщина окажется так молода, и свое удивление ее внешностью скрыть не успел. Она это заметила и рассмеялась:

– Нет, мне значительно больше лет, чем вы подумали, хотя и меньше, чем предполагали изначально. Буду считать ваш взгляд комплиментом! Муж предупредил, что вы приедете. Проходите. Чай, кофе или что покрепче? Только не говорите, что на службе не пьете вообще. Рюмочку коньяка всегда можно выпить, а спаивать вас я не собираюсь. Не люблю слишком пьяных мужчин.

– Я их тоже не очень люблю, – отшутился в ответ Гуров. – Разрешите, я сначала осмотрю квартиру, а чаи будем гонять, когда ваш муж подъедет. Мне вас обоих опросить придется, вот за разговором и почаевничаем.

Симутенкова еще раз улыбнулась и провела его в спальню, где внутри платяного шкафа был спрятан сейф. Само потайное хранилище Гурова интересовало мало. Он прекрасно понимал, что ничего большего, чем обнаружили на нем эксперты, ему там найти не удастся. Он бегло осмотрел его лишь для того, чтобы понять устройство замка, а затем осмотрелся по сторонам. Запор на сейфе был кодовым, и увидеть, как набирают шифр, со стороны было невозможно. Чтобы узнать код замка, либо камеру наблюдения нужно было устанавливать в шкафу, либо узнавать его, допрашивая владельцев квартиры. Следов от камеры видеонаблюдения в шкафу Лев не обнаружил и, повернувшись к хозяйке, спросил:

– К вам в последние месяц-полтора перед ограблением приходили в квартиру посторонние?

– Трудно сказать, – задумчиво проговорила Симутенкова. – Это же почти полгода назад было. Разве вспомнишь так, с лету?

– А вы постарайтесь. Может, ремонтники какие-то были, проверяющие?.. Торговцы, сектанты?

– Ну! Сектантов я уже давно только по телевизору вижу, да и торговцы по квартирам больше не шастают: трудно ключи от домофонов подбирать, – улыбнулась женщина. – А с проверкой, да, приходили. Где-то за месяц до ограбления. Из пожарной охраны или еще откуда-то, я не помню. Вентиляцию на кухне и в ванной проверяли.

– Сюда не заходили? – поинтересовался Лев, обводя взглядом спальню.

– Нет, – отрезала Симутенкова. – Тут вентиляции нет, им тут и делать нечего.

– А ваша дочь часто в квартиру гостей приводит? Сын, как я понимаю, не с вами живет.

– Они не мои дети. Их мать пять лет назад умерла. Но гости у Полины здесь не часто бывают, отец запрещает ей устраивать вечеринки. Она вообще предпочитает дома только ночевать, если это так можно назвать. Приходит под утро, спит до обеда, потом перекусит немного и убегает. Они даже с отцом практически не видятся последние годы, только по праздникам.

– Значит, отношения у них не самые лучшие? – сделал вывод Гуров.

– Ивану много работать приходится, и времени на детей не хватает, – вздохнула Симутенкова. – Да они уже и взрослые, каждый своей жизнью живет. К тому же Полина после смерти матери сильно изменилась, стала не совсем правильный образ жизни вести, и уговоры отца на нее не действуют. А когда Иван на мне женился, она и вовсе с ним практически разговаривать перестала.

– Вы сказали, что характер Полины изменился после смерти матери. Получается, вы были с ней знакомы и до этой трагедии?

– Да. У нас с Тамарой, матерью Полины, были приятельские отношения, и я довольно часто бывала у нее в гостях, – чуть прикусив губу, ответила Симутенкова. – После ее смерти я помогала семье, как могла, ну и у нас с Иваном возникла взаимная симпатия. Года через два после того, как Тамару похоронили, мы с ним решили пожениться. А что, наши отношения внутри семьи как-то касаются ограбления квартиры?

– Пока не знаю, – ответил Гуров. – На данный момент информации о ваших семейных делах мне достаточно. Покажите, пожалуйста, из каких еще комнат были совершены кражи.

Всего в квартире оказалось пять комнат, не считая кухни. Грабители побывали в двух из них – спальне супругов Симутенковых, где забрали деньги, драгоценности жены и ценные бумаги, и гостиной, откуда взяли коллекцию часов. Теоретически вести наблюдение за семьей чиновника можно было и из окон дома напротив. Оттуда можно было увидеть и где хранится коллекция часов, и где Светлана держит свои драгоценности. Вот только узнать содержимое сейфа и ценность украденных вещей можно было, либо побывав в самой квартире, либо расспросив кого-то из тех, кто об этом осведомлен.

– Что вы знаете о друзьях вашей падчерицы? – спросил Лев у Светланы, когда закончил осмотр комнат.

– Вы тоже ее подозреваете? Этот татарин-следователь такие же вопросы задавал.

– Я пока никого не подозреваю, но и ничего не исключаю. Так что там с друзьями?

– Я знаю только нескольких подруг Полины, с которыми она общалась еще до смерти матери, – с легким раздражением ответила Симутенкова. – Со своими новыми друзьями она ни меня, ни даже отца знакомить не собирается. Мне она даже не рассказывает, где по вечерам бывает и как проводит время…

Возможно, женщина еще что-то хотела добавить, но в этот момент повернулся ключ во входной двери, и в квартиру почти бегом ввалился ее муж, сразу же бросившись с протянутой рукой к Гурову. Вполне возможно, это не было его типичным поведением, но при знакомстве с полковником Симутенков выглядел слегка заискивающим.

Чиновник из Минэкономразвития с порога начал его нахваливать, расписывая, сколько хорошего он слышал о его профессионализме, и посетовал, что такого специалиста сразу не поставили на это сложное дело. А потом прямо выложил, что обязательно щедро отблагодарит и самого Гурова, и генерала Орлова, как только украденные у него вещи будут найдены. При этом чиновник даже и тени сомнения не выказал в том, что преступников вскорости арестуют.

Выслушав эту бурную тираду, Гуров поморщился и спросил:

– А почему вы так уверены, что грабителей было несколько?

– Ну, Лев Иванович! Тут не нужно и сыщиком быть, чтобы понять, что такое ограбление в одиночку не провернуть, – рассмеялся Симутенков. – Кто-то должен был информацию собрать, кто-то проникнуть в квартиру, кто-то записи камеры видеонаблюдения подчистить, и так далее. В общем, тут целая банда орудовала!

– Не обязательно, – покачал головой Лев. – По наводке вашу квартиру и один человек мог спокойно взять.

– Вы тоже на Полину намекаете? – вздохнул чиновник. – Я уверен, что это не она. Полина хоть и девочка с характером, но родному отцу вредить не будет.

– Я никогда и ни на что не намекаю, как и заранее ни с кого подозрений снимать не собираюсь. Даже с вас, – отрезал Гуров. – Лучше расскажите, что вы знаете о друзьях Полины и ее образе жизни.

Практически ничего нового к тому, что рассказала Симутенкова о падчерице, он от ее отца не услышал. Иван Родионович также был мало осведомлен об окружении своей дочери, о людях, что в последнее время находятся рядом с ней. Единственное, что он рассказал Гурову, это перечень увеселительных заведений, в которых она бывает. Оказалось, что Симутенков посылал своего водителя проследить за дочерью, но та довольно быстро заметила за собой «хвост» и устроила отцу по этому поводу серьезный скандал. С тех пор чиновник даже не пытался предпринять каких-либо попыток, чтобы как-то выяснить, где и с кем бывает его дочь.

– Что вы скажете о своей домработнице? – поинтересовался Гуров после того, как Симутенков закончил свой рассказ о похождениях Полины.

– Лев Иванович, районный следователь уже задавал мне эти вопросы, – возмутился тот. – К чему все повторять по два раза?

– Давайте, я вам не буду объяснять, как именно делаю свою работу и почему задаю те или иные вопросы. Либо вы выполняете мои требования, либо я оставляю это расследование до тех пор, пока меня на него официально не назначат. А я вас уверяю, что шансов для этого почти никаких.

– Да я не против отвечать, – стушевался Симутенков. – Просто иногда мне непонятна ваша логика.

– А вам и не требуется ее понимания, – сухо заверил чиновника Гуров. – А на деле она проста: вы помогаете мне, тогда и я помогаю вам. Насколько мне известно, гражданка Прокофьева у вас работает второй год?

– Да. Анну Васильевну нам порекомендовала моя подруга, – вместо мужа ответила Светлана. – Она когда-то училась у Прокофьевой, и, узнав, что та ищет подработку, чтобы оплачивать лечение своего сына, предложила ее мне. Мы как раз искали домработницу, поскольку старую уволили.

– А в чем была причина ее увольнения?

– Она воровала, – ответила Симутенкова, но муж тут же оборвал ее:

– Светочка, ну зачем ты опять начинаешь мусолить эту тему? Тем более при следователе.

– А что тут такого? – возмутилась Светлана. – Разве я вру?

– На самом деле, тут все сложно, и заявления в полицию мы не подавали, – повернулся чиновник к Гурову. – Жена стала замечать, что из холодильника пропадают некоторые продукты, очень быстро заканчиваются всяческие чистящие средства, а Полина не смогла найти какие-то свои не слишком дорогие украшения. Я говорил, что свои побрякушки дочь могла просто потерять, а в пропаже продуктов нет ничего страшного, но Светлана потребовала уволить домработницу. Я не стал из-за этого ссориться с женой. Щедро оплатил работу Натальи Андреевны и попросил ее больше не приходить к нам. Вот и все.

– Ясно, – хмыкнул Лев. – Дайте мне данные вашей домработницы, в том числе адрес и телефон.

Глава 2

Из разговора с потерпевшими Гуров практически ничего нового не узнал. Симутенков назвал все те же адреса увеселительных заведений, которые любила посещать его дочь, что уже были в материалах уголовного дела. Правда, там не было информации о том, что заботливый папаша устроил слежку за дочерью, но большой ценности эти данные не имели.

А вот Скворцову Наталью Андреевну, бывшую домработницу Симутенковых, нужно было проверить. Тем более что, по словам хозяина ограбленной квартиры, замки после ее увольнения они не меняли. Женщина вполне могла до своего увольнения сделать дубликаты ключей к ним, да и код от сейфа могла знать. Она была прекрасно осведомлена о ценностях, которые хранятся в доме. Конечно, с момента ее увольнения прошел слишком большой срок и вряд ли она так долго вынашивала план мести своим обидчикам, но женская логика далеко не всегда понятна мужчинам, и проверить Скворцову как одну из подозреваемых в любом случае нужно было обязательно.

Гуров был уверен, что бывшая домработница лично в ограблении квартиры участия не принимала, поскольку камеры видеонаблюдения ее в день ограбления не зафиксировали. Но Скворцова могла проговориться кому-то о богатстве чиновника, или же, если действительно имела склонность к воровству, уговорила кого-то из своих знакомых пойти на ограбление. И пока он не убедится в обратном, снимать с нее подозрения нельзя.

Дополнительным доводом в пользу первоочередности проверки Скворцовой на наличие или отсутствие у нее алиби был еще и тот факт, что проживала бывшая домработница семьи чиновника в соседнем с ним доме, прямо через дорогу. Именно поэтому Лев, без предварительного звонка, решил сразу направиться к ней.

Наталья Андреевна оказалась немного полноватой пенсионеркой, выглядевшей немного моложе своих лет. Она почему-то совсем не удивилась визиту сотрудника полиции и тому, что у него оказались вопросы относительно ее периода работы в домохозяйстве чиновника. Пригласив Гурова в очень опрятную, пусть и старомодно обставленную квартиру, Скворцова уселась на стул и внимательно посмотрела на него, ожидая вопросов.

– Вам что-нибудь известно о недавнем происшествии в квартире вашего бывшего работодателя? – задал Лев вопрос, усаживаясь напротив нее.

– А что там еще произошло? – заинтересовалась Скворцова.

– А вам что-то известно о нескольких происшествиях?

– Из последних происшествий, которые произошли в этой семье, мне известно только о смерти Тамары Леонидовны и о том, что Полиночка пошла вразнос, а до этого никому нет дела, – поджав губы, ответила бывшая домработница. – У них что-то еще случилось?

– Что вы знаете об ограблении квартиры Симутенковых? – задал новый вопрос сыщик, внимательно вглядываясь женщине в глаза.

– Боже мой! Накаркали они все-таки на свою шею! – воскликнула Скворцова.

– В каком смысле? – не понял Гуров. – Они кому-то говорили, что их хотят ограбить?

– Насчет этого я ничего не знаю, а вот меня в воровстве эта вертихвостка обвиняла, – ответила пенсионерка. – Продукты я у нее, видите ли, из холодильника ворую! Можно подумать, я с голодного Поволжья сюда приехала, или на дворе гнилые 90-е стоят!

Скворцова охотно рассказала Гурову свою версию событий. По ее мнению, новая жена чиновника невзлюбила ее еще тогда, когда Тамара была жива. Бывшая домработница заподозрила, что она крутит роман с Симутенковым, и пообещала Светлане, что все расскажет его жене, если та не прекратит увиваться вокруг чиновника. Рассказать о своих подозрениях она так никому и не успела, а сразу после смерти Тамары Светлана начала настраивать Симутенкова против домработницы, нанятой его покойной женой. Когда ей это не удалось, она попросту выдумала историю с пропадающими продуктами и заставила мужа уволить старую прислугу.

– Значит, об ограблении квартиры Симутенковых вы ничего не слышали? – терпеливо дослушав пламенную речь бывшей домработницы, спросил Лев.

– Представьте себе, нет! – язвительно ответила Скворцова. – Москва хоть и большая деревня, но не настолько она село, чтобы я о каждом шорохе в квартире соседей знала. У нас даже дворы на разные стороны улицы выходят, чтобы меня заподозрить в том, что я всякие сплетни собираю.

Гуров встал и, подойдя к окну, посмотрел на противоположный дом.

– А разве это не окна квартиры Симутенковых? – спросил он, увидев знакомые занавески, которые получасом ранее наблюдал в спальне у чиновника.

– Может быть, – не поднимаясь со своего места, проворчала Скворцова. – Только я не дряхлая любопытная бабка, чтобы у окошек сидеть и за чужими квартирами подсматривать.

– Так я и не обвиняю вас в шпионаже, – рассмеялся Лев. – Просто, может, вы случайно видели в их квартире посторонних?

– Какие посторонние! – фыркнула бывшая домработница. – После того как эта мегера там поселилась, к ним даже Полинины подруги приходить перестали. У них, по-моему, вообще в гостях никого не бывает. По крайней мере, я никого не видела. Конечно, я не часто на их окна внимание обращаю, но если попадутся мне случайно на глаза, кроме Светланы, Ивана, Полины и их новой домработницы, там вообще никого не видела… Хотя нет, видела там однажды незнакомого мужчину. Ходил как у себя дома. Видимо, новый любовник этой стервы Светки.

– Когда это было? – встрепенулся Гуров.

– А я помню? Несколько месяцев назад. Точнее не скажу. Да, вы дату у их соседей можете уточнить, там праздник какой-то отмечали. С балкона фейерверки запускали.

– А вот это уже интересно…

Гуров достаточно хорошо за годы службы научился разбираться в психологии человека, чтобы почти с самого начала разговора понять, что пенсионерка так и не простила новой жене Симутенкова старое обвинение в воровстве. Даже несмотря на то, что ее работодатель, по его словам, выплатил ей щедрую компенсацию и за это обвинение, и за последующее увольнение.

Он чувствовал, что Скворцова ни физически, ни психологически не была способна на преступление, но проверить все факты ее биографии, касающиеся последующей вслед за увольнением жизни бывшей домработницы, был обязан. А для того чтобы обострить память женщины и относительно того, что она, возможно, видела в квартире чиновника предполагаемого квартирного вора и относительно всего, что произошло с ней за последний год, Лев решил сменить тему разговора и расспросил Скворцову о том, как она работала в квартире чиновника, какие обязанности исполняла, какие взаимоотношения были между ней и Симутенковыми, а также между членами семьи. Где хранились в доме ценности, и кто имел к ним доступ, как часто в квартиру приходили гости, и не говорил ли чиновник о каких-то врагах и недоброжелателях. На все вопросы он получал вполне подробные ответы, которые, впрочем, пока картину преступления никак не проясняли.

– А вы сами часто рассказывали своим знакомым о том, что творится в семье вашего бывшего работодателя? – поинтересовался он.

– Во-первых, молодой человек, я не болтливая особа. Если бы не ваша должность, я бы с вами даже обсуждать Ивана и его семью не стала, – отчитала его Скворцова. – Во-вторых, подруг у меня мало, да и возраст не тот, чтобы часто в гости мотаться. Бывало, конечно, на эмоциях, расскажу вкратце какой-нибудь эпизод, но не более того. А в-третьих, детей у меня нет. Поэтому моими переживаниями в личной жизни и на работе некому интересоваться, и делиться мне ими тоже практически не с кем.

– А в то время, пока вы работали у Симутенковых, ни вы, ни кто-то из членов семьи ключи не терял?

– На моей памяти такого не было, – покачала она головой. – Если кто-то и терял ключи, мне об этом ничего не известно. У них дубликаты от всех ключей хранились в отдельной шкатулке, но пока я там работала, никто из семьи их оттуда не брал.

– Тогда почему вы решили, что в тот день кто-то чужой в доме находился? – поинтересовался Гуров. – Раз ключи никто не терял, то и постороннему туда попасть трудно. Замки я сам видел. Их просто так не вскрыть.

– Я, может быть, и не очень хорошо уже вижу, но Симутенковых прекрасно знаю и даже издалека ни с кем их не перепутаю, – снова с недовольством произнесла Скворцова. – Тем более что в квартире ходил мужчина, и это точно не Иван. Ваня полноватый, лысоватый и невысокий, а этот был худощавый, среднего роста, да и движения у него были быстрые, но плавные, какие у спортсменов бывают. А Иван, как зажравшийся кот, медленно и лениво двигается.

– Может быть, вы еще и лицо незнакомого визитера рассмотреть смогли? – без надежды на успех спросил Лев.

– Молодой человек, я сказала, что достаточно хорошо вижу, но зрение у меня не орлиное, чтобы я через дорогу лицо человека рассмотреть могла, – фыркнула пенсионерка. – И хотя он свет в квартире зажигать не побоялся, к окнам близко все равно не подходил. По фигуре и движениям, наверное, смогла бы узнать, а вот в лицо этого гостя не видела. Думаете, это он Симутенковых обворовал?

– А почему вы вообще в тот вечер на их окна смотреть стали?

– Я же сказала, что соседи петарды и фейерверки с балкона запускали, – устало пояснила Скворцова. – Грохот стоял, вот я и посмотрела, что снаружи происходит. Тогда и заметила, что у Симутенковых кто-то по квартире ходит. Я сначала подумала, что это Полина, и лишь потом поняла, что какой-то мужик.

Больше ничего полезного от бывшей домработницы чиновника Гуров узнать не смог, зато окончательно уверился в том, что к ограблению квартиры Симутенковых она никакого отношения не имеет. Конечно, нельзя было окончательно исключать вариант того, что пенсионерка водит его за нос, но Лев почти не сомневался в том, что женщина была в беседе с ним абсолютно искренна. По крайней мере, никаких противоречий в ее показаниях он найти не смог. Возможно, Скворцову нужно будет проверить тщательней, но лишь в том случае, если для этого появится повод. А пока Лев решил пообщаться с Полиной.

В материалах дела о девушке почти не было информации, за исключением номера ее телефона и того факта, что она могла подтвердить свое алиби. Никакой личной информации она Шайхутдинову не предоставила – ни о друзьях, ни об увлечениях, ни о том, где ее обычно можно найти. Может быть, просто не захотела рассказывать следователю о том, что скрывала от семьи, а может быть, капитан ее и не спрашивал – все-таки главной подозреваемой в этом деле девушка не числилась. Выйдя от Скворцовой, Лев сразу же набрал номер Симутенковой-младшей.

– Полина Ивановна, полковник Гуров из Главка вас беспокоит, – официально представился он. – Мне нужно с вами побеседовать.

– Беседуйте, – спокойно ответила девушка.

– Не по телефону.

– А у меня нет желания с вами встречаться, – невозмутимо проговорила Полина.

– Давайте не будем усложнять ситуацию и портить отношения друг с другом, которые еще вообще не начались, – не прореагировал на ее выпад Гуров. – Я не хочу вас принуждать ко встрече со мной, а на уговоры у меня нет времени. Мне нужно лишь пару десятков минут вашего внимания. Думаю, в ваших же интересах помочь отцу вернуть украденные средства. От Натальи Андреевны я слышал, что раньше вы были вполне благоразумной девушкой…

Несколько секунд в трубке царило гробовое молчание.

– Наталья Андреевна была права, я действительно раньше считалась благоразумной, – с горькой усмешкой произнесла Полина после паузы. – По большому счету, на украденные у папеньки деньги мне плевать: еще заработает. Но вы мне ничего плохого не сделали и осложнять вам вашу работу было бы неблагоразумно с моей стороны. Я постараюсь побыть благоразумной полчаса, поэтому буду ждать вас в ресторане на улице Косыгина, неподалеку от смотровой площадки Воробьевы горы. Часа, чтобы добраться туда, вам хватит?

– Вполне, – ответил Лев и отключил связь.

На Воробьевых горах вовсю гулял ветер. И летом, и зимой Москва со смотровой площадки выглядела куда более привлекательно, чем в это серое, невзрачное время года. Деревья в природном парке, тянувшемся до Москвы-реки, выглядели озябшими и тоскливыми, и вообще все вокруг казалось унылым, промозглым и брошенным на произвол судьбы. Гуров поднял воротник пальто и торопливо зашагал к ресторану, в котором ему назначила встречу Симутенкова.

Полина оказалась девушкой совершенно посредственной. Не худая, не полная, не высокая, не низкая, не красавица, но и не дурнушка. Может быть, девушка выглядела бы более привлекательной, если бы не следы длительного загула на лице: нездоровая бледность, круги под глазами, отекшие веки и покрасневшие белки глаз. Гуров никогда не понимал тех людей, кто, оказавшись в трудной жизненной ситуации, опускает руки и начинает проматывать собственную жизнь. Он сам был бойцом, не умеющим сдаваться, и уважал таких же людей, поэтому невольно почувствовал к Полине некоторое презрение, смешанное с жалостью.

– Еще раз здравствуйте, Полина Ивановна, – проговорил Лев, присаживаясь за столик к девушке и окидывая взглядом почти пустой зал ресторана.

– Поли, – поправила его Симутенкова. – Можно называть меня просто Поли.

– Как скажете. Оценивать красоту имен – не мой курятник. Перейдем сразу к делу. Я хочу знать, кому из своих друзей вы рассказывали о том, что хранится в вашей квартире?

– О том, что у меня богатый отец, знают все, – пожала она плечами. – А о том, что именно у него есть… было, даже я не знаю…

– То есть о том, что отец хранит дома приличные суммы денег и коллекцию дорогих часов, вы друзьям не рассказывали?

– Нет, – хмыкнула Полина. – Их такие вещи не интересуют.

– Отлично. Вот я сам ваших приятелей об этом и спрошу. – Лев протянул ей блокнот и ручку и добавил: – Пишите сюда имена и адреса тех, с кем обычно проводите время.

– С какого перепугу? – возмутилась девушка, резко отстраняясь от блокнота, словно тот мог ее укусить.

– А с такого! – ответил Гуров. – Вы, Полина Ивановна, в настоящий момент главная подозреваемая в организации ограбления собственной квартиры. И если не желаете, чтобы вас допрашивали в следственном изоляторе, придется сделать так, как я прошу. Или вы подельников укрываете?

– Да что вы такое говорите? – снова возмутилась Полина, мгновенно оказавшись на ногах. – Если вы эту сучку Светку слушаете, мне с вами больше не о чем разговаривать.

– Сядьте за стол! – жестко приказал Лев.

Девушка несколько секунд гневно смотрела прямо ему в глаза, затем потупилась и присела на самый кончик стула, словно провинившаяся школьница, которую отчитывал строгий директор. Гурову вдруг стало жалко ее, он даже немного устыдился своего резкого тона и, улыбнувшись, примирительно произнес:

– По-моему, разговор мы не совсем удачно начали, но – что выросло, то выросло. Полина, мне просто нужна ваша помощь. Я не думаю, что вы намеренно организовали ограбление собственного отца, но случайно оброненные фразы могли его спровоцировать. Именно поэтому мне нужно проверить все ваше близкое окружение. Кстати, почему вы решили, что Светлана Семеновна считает, что именно вы помогли ограбить собственный дом?

– А кому еще это могло в голову прийти? Она уже выжила из дома Наталью Андреевну, которая мне как родная бабушка была. Отдалила отца от брата, а теперь и за меня принялась. Она хочет нас всех в глазах отца очернить, чтобы самой все его имущество захапать. Эта сучка на все пойдет. Я почти уверена, что именно она и организовала это ограбление.

– Почти?

– Ну, у меня еще чуточку осталось того здравомыслия, о котором вы упоминали, – грустно улыбнулась Полина. – Доказательств у меня нет, поэтому я и вынуждена говорить «почти уверена».

Девушка изложила Гурову свою версию событий последних лет. Светлана ей вообще никогда не нравилась. Полине она казалась хитрой и лживой обманщицей, которая во всем пытается найти свою выгоду. Она не одобряла дружбу матери с ней, но поделать ничего не могла. А после смерти мамы, заметив невероятные усилия Светланы, направленные на то, чтобы завлечь в свои сети отца, устроила ему скандал, который дал обратный результат. Симутенков просто решил, что девушке нужно больше женского внимания, и позволил Светлане постоянно находиться в их доме. Естественно, Полина ничуть не удивилась, когда ее поставили в известность о свадьбе, но с тех пор отдалилась от отца, практически перестав с ним общаться.