Текст книги "Диктатура Гурова (сборник)"

– Мне тоже Зайцев не понравился, ненастоящий он какой-то! – добавила девочка. – Словно из телевизора вылез. А еще он противный! Масленый и липкий!

– То есть он во время уроков физкультуры излишне крепко прижимал к себе старшеклассниц? – уточнил Гуров и тут, сообразив, что он ляпнул, мгновенно повернулся к подобравшемуся, словно для броска на врага, Батюшкину и быстро сказал:

– Илья! Успокойся! Зайцева уже кто-то встретил вечером, и сейчас он лежит в больнице с переломами обеих ног и отбитыми внутренностями!

– Не перевелись еще мужики на Руси! – удовлетворенно заявил тот, и его слегка отпустило.

– Ну и бешеный же ты мужик, Илья! – вздохнул Гуров и попросил: – Дети! Вот теперь, когда вы знаете, что случилось после вашего отъезда из Новоленска, я вас очень прошу: продиктуйте мне, пожалуйста, фамилии тех, кто входит в компанию Назарова, и его прихлебателей. И прошу вас никого не пропустить, чтобы никто из этих мерзавцев не ушел от наказания. Вспомните об избитых китайцах, о разгромленном музее, об убитом стороже, о попытке похищения дочери портного, и вы поймете, что это справедливая просьба. Представьте себе, что будет, если кто-то из этих подонков останется в интернате. Кто поручится за то, что эта история не повторится?

– А директора интерната ты куда денешь? – усмехнулся Илья. – Руководство-то останется! И отольется потом моим детям их откровенность!

– А ты еще не понял, что директор и все прочие разделят судьбу Сафонова и Назарова? И я тебе за это ручаюсь! – твердо заявил Гуров. – Да даже без моей просьбы Романов пройдется по этому заведению железной метлой, и люди будут молиться о том, чтобы не сесть, а хоть где-нибудь устроиться дворниками, уборщицами или сторожами! Уж я-то его знаю!

Дети шепотом посовещались и стали диктовать. Сначала это были фамилии из компании Назарова, потом пошли их верные и давние сподвижники, за ними вновь приобщившиеся к избранным девочки и мальчики, а завершили список все те, кто регулярно посещал секцию.

– Спасибо вам большое, ребята, – сказал Гуров и, улыбнувшись, спросил: – И еще! Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос: где же вы вертолет нашли, чтобы так быстро домой добраться?

– А вот об этом мы ничего говорить не будем! – решительно заявили они в один голос. – Мы обещали молчать и слово свое сдержим!

– И действительно, – поддержал их отец. – Люди доброе дело сделали, а вдруг у них из-за этого неприятности будут?

– Я вам всем обещаю, что никаких неприятностей у них не будет! Слово офицера! – заявил Лев, но дети на это только покачали головами. – Поймите, мне не нужны мелкие подробности. Просто расскажите, как все было в общих чертах, – попросил он, но с тем же успехом. – Да что мне, поклясться, что ли? – возмутился Лев. – Я готов, скажите, чем?

– У вас мама жива? – спросила Ольга.

– Ты хочешь, чтобы я поклялся жизнью своей матери? – воскликнул Гуров. – Ну, нет! Это, девочка, не пройдет! А вот своей жизнью, пожалуйста! Так вот! Чтоб я сдох, если причиню этим людям хоть какие-нибудь неприятности!

Дети переглянулись, и Ольга осторожно и медленно начала, тщательно подбирая слова:

– Когда Диму увезли в полицию, я с братьями после уроков туда побежала, чтобы узнать, что случилось. И мы слышали, как Сафонов на него орал и грязно ругался, как ему угрожал, а потом велел отвести в КПЗ…

– Что?! – заорал, вскакивая, Илья. Гуров тоже вскочил, уже прикидывая, как и куда ему бросаться, чтобы остановить разгневанного отца, приговаривая:

– Спокойно! Илья! Спокойно! С Сафоновым разберется Стрелков! И поверь, что тому мало не покажется! Сафонов его очень сильно подставил, и Геннадий Архипович ему этого так просто не спустит! И я ему верю!

Хозяин прорычал в ответ что-то невразумительно-угрожающее, и Гуров, опрометчиво решив, что самое страшное уже позади, снова обратился к девочке:

– Что было дальше, Оля?

– Мы там на стульях сидели и Диму ждали. А потом тот полковник, что на Диму орал – я его по голосу узнала, – нас выгнал, сказал, что нечего здесь рассиживаться, что мы с братом теперь не скоро встретимся. Мы вышли и возле двери стояли, замерзли, но все равно ждали. А потом меня один дяденька тихонько из-за угла позвал. Я к нему и пошла.

– И ты не испугалась? – удивился Гуров. – А вдруг он хотел тебе какое-то зло причинить?

– Нет, – покачала головой она. – У него глаза добрые. Он мне сказал, что жизнь Димы в опасности и…

Ох, зря она это сказала! Взревев раненым буйволом, Илья вскочил и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы вдруг в дверях не появилась Настя. Она подошла к мужу, который мгновенно стал кротким, как ягненок, мягким движением руки усадила его обратно на стул, сама села рядом, прижалась щекой к его плечу и ласково сказала:

– Илюша! Но ведь все хорошо закончилось. Чего же теперь бушевать?

– Настя! Да я, как подумаю… Как представлю себе!.. Господи! Да за что же нам все это? – простонал он.

– Ничего, Илюшенька! И не такое переживали! – успокаивала его она. – Все хорошо будет! Мы вместе, дети рядом! Что еще нужно человеку для счастья?

Батюшкин ничего ей не ответил, а, обняв за плечи, прижал к себе. Взмокший, как мышь под метлой, Гуров, уже до чертиков уставший от бурного и буйного нрава Ильи, который проявлялся хоть и редко, но метко, тоскливо попросил девочку:

– Оля! Пожалуйста, выбирай выражения! А то в следующий раз твой папа может меня просто в окно выкинуть! С него станется!

– Да нет! Теперь уже можно, – со знанием дела ответила она – наверное, по опыту знала, что при жене Илья бушевать не будет, и продолжила: – В общем, он сказал, что нам, всем четверым, нужно срочно вернуться домой. Я к тому времени и сама уже поняла, что нам лучше к папе с мамой вернуться, только как? Тогда он попросил меня набрать папин номер и сам с ним поговорил. А потом он мне сказал, чтобы я с братьями быстро вернулась в интернат и незаметно собрала только самые необходимые вещи, и мы втроем в назначенное время должны будем выйти на улицу, где в условленном месте он будет ждать нас в машине. Мы так и сделали.

– А какая была машина? – словно невзначай спросил Лев.

– Я в них не разбираюсь, – ответила девочка, строго посмотрев на него.

– Все понял, больше не буду, – пообещал Гуров. – И что дальше?

– Он нас отвез в какой-то переулок и там оставил, а сам ушел, только попросил без крайней необходимости из машины не выходить.

– То есть он вас не запер? – уточнил Лев.

– Я же говорю, что нет, – досадуя на его непонимание, сказала Оля. – Мы там сидели и ждали, когда он Диму приведет. Он нам чай с бутербродами дал на тот случай, если мы есть захотим, но мы не ели, потому что поужинали, а вот Димка голодный будет, и мы ему оставили. А потом он Димку привел, и мы поехали.

– Долго ехали и куда? – не удержался Гуров.

– Не помню, – поджав губы, уже сердито ответила Оля. – А когда приехали, увидели, что там вертолет стоит. Мы в него сели, а там еще один дяденька был, но мы его не видели, а только слышали. Ну, мы полетели, а потом тут приземлились. И первый дяденька нас выпустил и велел домой идти. Он нас даже немного проводил, а потом остановился и сказал, что проследит, чтобы мы нормально дошли. А потом мы папу увидели и к нему побежали. Вот и все!

– Оленька! А эти два дяди между собой ведь обязательно разговаривали и как-то друг друга называли. Хотя бы их имена ты мне назвать можешь? – осторожно спросил Гуров. – Вспомни, я же тебе поклялся, что ничего плохого им не сделаю!

Она долго думала, молча, взглядами советовалась с братом, а потом они, видимо, решились, потому что Дима очень серьезно сказал:

– Смотрите! Вы обещали!

– Только это не имена были, а клички, – добавила девочка. – Одного звали Булчут, а второго – Шурган. Ну, Булчут – это охотник по-якутски, а вот что такое Шурган, я не знаю.

– Да и мне это ни о чем не говорит, – честно признался Гуров и попросил: – А расскажите мне подробнее, что эти негодяи в интернате вытворяли?

Решив, что скрывать им больше нечего, дети на два голоса начали рассказывать, и чем дальше слушал их Гуров, тем больше свирепел, потому что это были уже не подростки, а настоящие отморозки. Когда дети замолчали, он сказал:

– Спасибо вам огромное, дети, еще раз! – а потом обратился к их матери: – Анастасия Михайловна! Вы вещи уже собрали?

– Нищему собраться – только подпоясаться, – грустно усмехнулась она.

– Ну, тогда пошли! – предложил, поднимаясь, Гуров.

– Сейчас, только здесь приберусь, – сказала Настя.

Чтобы не мешать ей, Илья с Гуровым вышли из дома, причем хозяин по пути взял висевшую в сенях на стене шлейку. Во дворе к Батюшкину тут же бросилась собака и, встав на задние лапы, оперлась передними ему на ногу.

– Найда! Найдушка! – гладил ее Илья, а ее хвост колечком в это время вилял так, что даже ветер поднялся. – Сейчас мы с тобой шлейку оденем и пойдем гулять.

Ветер тут же превратился в ураган, потому что какая же собака не обрадуется, услышав заветное слово «гулять»?

– Неужели даже ей опасно одной за ворота выходить? – удивился Лев.

– Да, прежнюю-то у нас отравили, – объяснил Илья.

«Ну, погоди, Матвей! – гневно подумал Гуров. – Я с тобой по душам так побеседую, что ты у меня до конца жизни этот разговор запомнишь! А из Сашки душу вытрясу, но новую работу он мне для Батюшкина найдет! И я даже знаю какую! И сюда эта семья вернется только за вещами! Это же уму непостижимо, сколько им, причем совершенно незаслуженно, горя причинили. Другие на их месте в петлю бы полезли, а вот они все выдержали. Ничего! Я из кожи вон вылезу, но этой семье помогу! Они заслужили лучшую долю!»

Но вот из дома вышли Настя, Дима с Ольгой и близнецы лет девяти, несмотря на возраст, очень серьезные и сосредоточенные, причем каждый из членов этой семьи нес в руках какой-нибудь узел. Пока Илья запирал дверь, все вышли на улицу, выведя вместе с собой прыгающую от радости собаку, затем хозяин запер калитку, взял у жены то, что она несла, и все пошли к вертолету. А вот местные стояли и молча смотрели на них, кто в калитке своего дома, кто у окон, кто возле забора. Говорить никто из них не решался – уже знали, что этот московский полковник на расправу крут, но их взгляды были настолько красноречивы, что и слов было не надо – поселок безмолвно проклинал и Батюшкиных, и Гурова.

Лев пошел рядом с Ильей и тихонько попросил его:

– Покажи мне, где ты видел того курящего человека.

Илья кивнул и, когда они дошли до окраины поселка, показал пальцем:

– Вон там он стоял.

– Вы идите дальше, а я вас догоню, – сказал Гуров.

Дойдя до нужного места, он, пригнувшись, начал осматривать землю в поисках окурка, но ничего не нашел ни там, ни поблизости. Он пошел к вертолету, возле которого стояли не только охранники и пилот, но и все Батюшкины, а вот участкового уже не было.

– Вы чего же внутрь не пошли? – удивился Гуров.

Но, заглянув в вертолет, тут же понял, что задал дурацкий вопрос – накал ненависти между сидевшим в нем Назаровым и Батюшкиными был таков, что искры проскакивали. И действительно, если бы не эта семейка, еще неизвестно, как сложилась бы в поселке жизнь Батюшкиных! Может, жили бы, горя не мыкая! И дети бы их туда же вернулись, чтобы работать вместе с отцом, а не черт-те где жить. И то, что сейчас бледный до синевы, сжавшийся в комочек Назаров сидел в наручниках с закрытыми глазами и перекошенным от ужаса лицом, не вызывало и не могло вызвать в них ни капли жалости.

– Вы чего с ним сделали? – удивился Гуров, глядя на охранников.

– Да Ерофей с Виталием Сергеевичем по рации связался и сказал, что привезет человека, который знает, кто всю эту историю с петардами затеял, – объяснил один из них. – Так что в аэропорту нас будут ждать! Не скажу, что с распростертыми объятиями, но встреча будет жаркой! А в СИЗО уже и камеру для Назарова приготовили, и Кедров копытом бьет от нетерпения – уж очень ему хочется с этой сволочью поближе познакомиться.

– Поторопились вы! – покачав головой, вздохнул Гуров. – И ты рано трезвонить начал, – он посмотрел на охранника, – и ты шефу отрапортовать! – он неодобрительно покосился на пилота. – Я понимаю, что новость до того горячая, что просто язык жжет, но теперь весь Новоленск уже знает, кто, что, чего и зачем! А люди-то в городе еще работают! И я не знаю, как ваша болтливость на развитии событий отразится.

– Господин полковник! – растерянно сказали мужики. – Мы ж хотели…

– Знаю! Как лучше! А получилось, как всегда! – хмуро бросил Лев. – Ладно! Что сделано, то сделано, и уже не переделать! Скажите, вы здесь что-нибудь нашли?

– Нет, – покачали головами мужики.

– Ну, тогда – по коням! – скомандовал Лев. – Только вы сначала эту мразь куда-нибудь подальше уберите, а то нормальным людям рядом с ней не то что сидеть, а даже одним воздухом дышать противно. Еще ляпнет что-нибудь, и тогда Илья вашу вертушку на составляющие разберет, прямо в воздухе.

– Сейчас мы его в хвост забросим, – пообещали охранники и скрылись внутри, но скоро вернулись и сказали: – Все! Можно залезать!

Первыми посадили детей и Настю, за ними залезли все остальные, и вертолет поднялся в воздух. Настя достала из сумки куски пирога и раздала их своим – ну, правильно, поесть-то никто не успел, и даже лежавшая на удивление спокойно собака не осталась обделенной. Гуров тихонько отдал врученный ему кусок Илье, страшным взглядом заставив того его взять, и прошел в хвост, где на полу, скрючившись, лежал насмерть перепуганный Назаров, и, не скрывая презрения, сказал:

– Какая же ты фантастическая гнида! Я представления не имею, что с тобой сделает Виталий Сергеевич, но мне тебя совсем не жаль, а уж твоего сына – подавно. И будущее у вас до того беспросветное, что терять ни тебе, ни ему больше нечего! Вот и ответь мне, пока тебя я, – подчеркнул Гуров, – просто спрашиваю, кто тебе позвонил, что ты вдруг Батюшкина в контору вызвал? Откуда ты узнал, что его дети дома, если они на улицу не выходили, а привезли их рано утром, когда еще все спят?

– Клянусь, я ничего не знал! – стуча зубами, начал говорить подонок. – То есть я не знал, что Витька в этом участвовал. То есть в той истории с петардами.

– Он в ней не участвовал! – поправил его Лев. – Он ее организовал! И именно он дал Диме деньги и приказал купить эти чертовы петарды!

– Поймите! Это просто баловство! Он же еще ребенок! – практически истерил Назаров.

– И сколько дитятке лет? – язвительно поинтересовался Лев.

– Всего шестнадцать! У них в этом возрасте…

– Вот эту песню мне петь не надо! – резко оборвал его Гуров. – Отвечай по существу заданных вопросов!

– Когда Витя узнал, что Батюшкины в поселок вернулись… – начал тот.

– От кого узнал? – спросил Гуров.

– Он не сказал! Он был очень сильно напуган! – сыпал словами Назаров. – Он мне все честно рассказал и попросил, чтобы я все уладил.

– Ну да! – хмыкнул Лев. – Он же привык, что папа приезжает в Новоленск с тугим бумажником и решает все его проблемы. Вот и понадеялся, что эта невинная шалость, в результате которой женщина погибла, ему тоже сойдет с рук, как и все предыдущие.

– Понимаете, этого ведь никто специально не планировал, никто не хотел ее смерти! – Назаров уже рыдал. – Произошла трагическая случайность и все! И никто в ней не виноват! Если бы только Дима продолжал молчать, то никто бы ничего не узнал. Я хотел договориться с Ильей по-доброму, но не получилось – он же бешеный.

– Интересно, как ты собирался договориться с ним по-доброму после того, как твоя семья причинила его близким столько горя? – с ненавистью спросил Лев. – Ты такой наивный? Нет! Ты привык приказывать или покупать, а такие, как он и его сын, не продаются!

Гуров больше не стал ни о чем спрашивать Назарова, прекрасно понимая, что на его откровенность рассчитывать нечего, потому что отец есть отец! Он даже под страхом смерти не скажет ничего, что может повредить сыну! Он будет клясться и божиться, что сын у него – ангел во плоти, которого сбили с пути истинного нехорошие люди.

Вернувшись на свое место, Лев включил ноутбук и стал искать, что может значить слово «шурган». «Яндекс» мягко, но настойчиво упрекал его в опечатке и упорно подсовывал «курган». Тогда Лев перешел в «Google», где ему тоже пришлось изрядно покопаться, чтобы добраться до истины. И когда он нашел то, что искал, удивился настолько, что уставился на экран и несколько минут переваривал увиденное, а потом начал размышлять на эту тему и кое-что у него в голове прояснилось, но все это требовало подтверждения.

Когда вертолет сел в Новоленске, его уже действительно ждали. Прямо на летном поле стояло несколько машин: джип Гурова, губернаторская «Волга», которую Романов прислал за Батюшкиными, полицейская «Газель», машина багрового от гнева Кедрова и автомобиль Виталия, являвшего собой воплощение неукротимой, неуправляемой ярости. Понимая, что ситуацию нужно как-то урегулировать, Гуров вышел из вертолета первым и, подойдя к нему, протянул руку.

– Здравствуй, Виталий! Прими мои самые искренние соболезнования. Я понимаю, что любые слова будут бесполезны, но я тебе очень сочувствую.

– Спасибо, Иваныч! – Виталий пожал ему руку и спросил: – Где эта сволочь Назаров?

– Да, он редкостная сволочь, – подтвердил Лев. – Но его сын Виктор еще хуже. Это он приказал Диме купить петарды, а тот не мог ему отказать, потому что за отца боялся. Вот он и купил, не зная, зачем все это надо. В общем, история эта длинная, но запомни, что Батюшкины тут ни при чем. И это совершенно точно. Они такие же жертвы Назаровых, как и твоя жена, и их можно только пожалеть – больше двадцати лет в аду прожили.

– Раз ты так сказал, значит, так и есть, – согласился с ним Виталий. – А где этот щенок?

– Должен быть, в интернате, но я думаю, что мог попытаться сбежать – ему вполне могли позвонить с прииска и сказать, что на защиту отца больше рассчитывать не приходится, – предположил Гуров.

Виталий тут же достал сотовый и, позвонив Фатееву, приказал:

– Василич! Найди в интернате Виктора Назарова и задержи – это он убил мою жену, – а потом, выслушав ответ генерала, отключил телефон и сказал: – Иваныч! Ты был прав, как всегда: этот подонок действительно попытался сбежать, но его перехватили – Василич там такой кордон выставил, что мышь не проскочит. А потом его спальню обыскали и его дружков – тоже. Ты представляешь? Там черные маски нашли! Вот подонки! – Виталий побагровел от ярости.

– Молодец, Федор Васильевич, оперативно сработал! – обрадовался Гуров.

– Да мы без него как без рук! – подтвердил Виталий, с трудом беря себя в руки. – Ну, покажи мне сначала Назарова-старшего, а потом я поеду с его ублюдком побеседую.

Гуров повернулся и крикнул выглядывавшим из вертолета охранникам:

– Выводите Назарова! – а потом тихо сказал Виталию: – Я все понимаю, но очень прошу, постарайся без крайностей.

– Там видно будет, – неопределенно пообещал тот, впившись взглядом в вертолет.

А оттуда тем временем выволокли бывшего начальника прииска и потащили к ним – ноги его явно не держали. Его попробовали поставить перед Виталием, но он рухнул на колени и заголосил:

– Сына! Сына не трогайте! Он же еще ребенок!

– Он убийца! – сухо бросил Виталий, глядя на него с таким отвращением, словно перед ним валялась куча дерьма. – И где у Матвея глаза были! – а потом, сказав Кедрову: – Он твой! – пошел к своей машине.

Назарова потащили в полицейскую «Газель», а Гуров сказал Кедрову:

– Ну, Афанасий Семенович, ваш выход! Займитесь пока Назаровым-старшим, а там, глядишь, и младшего вам привезут. Но только очень хорошо подготовьтесь к разговору с ним, потому что допрос несовершеннолетних подозреваемых имеет кучу особенностей, и я прошу вас все их учесть, чтобы потом его защитник не свел всю нашу работу к нулю. Пригласите и законного представителя, и адвоката, и время допроса разбейте на два отрезка по два часа, одним словом, предусмотрите все!

– Конечно! Я буду очень стараться! – преданно глядя на него, сказал Кедров. – А вы разве присутствовать не будете?

– Я на рожу папаши уже смотреть не могу, а на морду его сына – даже не хочу! А вот вам надо зарабатывать себе очки! – сказал Лев.

– Спасибо вам большое, Лев Иванович! – проникновенным шепотом ответил тот. – Вы меня просто спасаете! Я бы без вас погиб!

Но вот все разъехались, и Гуров пригласил Батюшкиных на выход. Начался процесс рассаживания по машинам и размещения багажа, и Гуров, воспользовавшись этой суматохой, отошел подальше в сторону, чтобы позвонить Крячко.

– Лева! – услышал он в телефоне яростный рев друга. – Я, конечно, не снайпер, но по тебе не промахнусь! Ты когда-нибудь освоишь элементарные арифметические действия? Неужели так трудно подсчитать, сколько сейчас в Москве времени?

– Стас! Прости! – посмотрев на часы, покаянно сказал Лев. – Просто у меня такой аврал, что я об этом даже не подумал. Я же не виноват, что ты спишь именно тогда, когда я работаю! Когда приеду, можешь меня обругать как хочешь, я даже огрызаться не буду.

Но Крячко не собирался успокаиваться и с новой силой набросился на друга:

– Ты чего там выпендриваешься? Ты почему от охраны отказался? Знаешь, я, конечно, люблю кисель, но предпочел бы его пить не на твоих поминках!

– Все понятно, Орлов с тобой уже поделился! – вздохнул Гуров. – Успокойся, я уже езжу аж с двумя телохранителями! И вообще-то у меня к тебе очередная просьба.

– Эксплуататор чертов! Все, Лева! В следующий раз я к мужикам поеду, а ты будешь здесь, в Москве, по моим указаниям действовать. Задолбал уже совсем, ни днем, ни ночью от тебя покоя нет! Особенно ночью! Что у тебя на этот раз?

– Очень срочно пробей по всем возможным базам, был ли когда-нибудь, а может, и сейчас есть уголовник по кличке Шурган. У меня по поводу него есть одно предположение, но я могу и ошибаться.

Гуров поделился с ним своими мыслями, и тут Стас совершенно неожиданно для него небрежно заявил:

– Ну, тогда я тебе без всяких баз могу сказать, кто это, – и рассказал.

Услышав это, Лев с огромным облегчением выдохнул и подумал: «Срослось!» Потом он позвонил Фатееву и спросил:

– Что дали обыски в интернате? О черных масках я уже знаю, а что еще?

– Больше ничего полезного. Холодильники забиты всякими деликатесами и напитками, в том числе и спиртными, презервативы всех возможных видов имеются, – перечислял Василич, – но вот наркоты там не было, это точно! Кстати, в комнате Зайцева и в подвале тоже. В общежитии мы вообще ничего не обнаружили, а вот в подвале! Там нашлось столько всего и до того интересного, что у меня появилось желание собственноручно с ним разобраться! Тряхнуть, так сказать, стариной! Во всех смыслах этого слова! Подробности при встрече, но вот что меня очень озадачило, Лева! Там были установлены «жучки» и скрытые видеокамеры, но вот куда с них сигнал шел, нам выяснить не удалось. Да! Прости, забыл! В общежитии тоже была видеокамера и «жучок». Что ты обо всем этом думаешь?

– Подождите еще немного, как только я получу некоторую информацию, мне уже об этом думать не нужно будет! Я все буду точно знать! – пообещал Гуров. – А вы пока о результатах молчите и своих бойцов предупредите, чтобы не болтали. Нам еще руководителей всей этой аферы вычислять надо будет.

– Сынок! Не учи отца! – буркнул генерал. – И потом, я ведь тебе уже обещал!

– Засаду в подвале оставили? – спросил Лев.

– Тьфу на тебя! – не сдержался Фатеев.

Поговорив с генералом, Гуров отозвал в сторону пилота и сказал:

– Ерофей, у меня к тебе просьба будет, совсем ерундовая.

– Да я и не ерундовую выполню. Что надо сделать? – спросил тот, и Лев ему все объяснил.

Потом Гуров вернулся к машинам, и тут оказалось, что двух на всех не хватает. Кузьмич смотрел на всю эту кутерьму с большим неодобрением, но от замечаний воздерживался. В результате было решено, что один из охранников останется в аэропорту, а Ерофей его сам отвезет в город. Наконец все расселись и поехали к Романовым. Процесс выгрузки прошел уже более оперативно – навык появился. Гуров отпустил охранника пообедать, и тот уехал, а остальные пошли в дом, но первым во двор вошел, естественно, Кузьмич. Хан на него никак не прореагировал – свой же человек, а вот когда показались чужие, да еще в таком количестве, вскочил и зарычал. И тут! Тут он увидел Найду! Забыв обо всем на свете и даже как-то немного осев на лапах, он как уставился на нее, так и не мог больше оторвать взгляд. А эта чертовка, заметив его и мгновенно поняв, какое произвела впечатление, равнодушно отвернулась. Правда, потом она искоса глянула на него, но тут же сделала вид, что ей нет до него никакого дела. Хан встрепенулся и рванул знакомиться, но Найда тут же показала клыки и негромко рыкнула, что было воспринято кобелем с пониманием – ну, конечно! Благосклонность такой красавицы надо было еще заслужить! Чем он, судя по суетливому поведению, и собрался заниматься в ближайшем обозримом будущем.

– Ты губы на нее не раскатывай! Молодая она еще! Рано ей! – сказал Хану Илья.

– Ну, коль не захочет, так не подпустит, – со знанием дела заметил Кузьмич. – Но лучше бы ее все же в доме держать – Хан у нас еще тот ходок! Да и крупноват он для нее.

– Вы не беспокойтесь! Мы ей лапы помоем! – хором сказали дети, волнуясь за свою подружку. – Она у нас к этому приучена! И в доме не гадит никогда!

Тут открылась дверь и появилась сама Наталья.

– Вы что там задержались? Случилось что-нибудь? – спросила она и тут увидела лайку. – Ах ты, красавица какая! – воскликнула она, разом покорив сердца всех Батюшкиных. – И уже, наверное, Хана очаровала – то-то у него взгляд затуманенный стал. Ну, пошли, знакомиться будем!

Собаки всегда чувствуют добрых людей, и Найда, не раздумывая, побежала к Наталье, а мальчик – невольно за ней.

– Только ей сначала лапы помыть надо, чтобы не наследила! – встревожилась Оля.

– А мы ее всю помоем, у нас и шампунь специальный есть! – сказала Наташа, гладя собаку. – Да, моя хорошая? – а потом обратилась к остальным: – Что же вы не проходите? Милости просим!

Дети чувствовали себя посвободнее и первыми пошли в дом за собакой, а вот их родители несколько смущались, но, потоптавшись на месте, последовали за ними. Процедура знакомства много времени не заняла, а потом Наташа предложила:

– Давайте я вам ваши комнаты покажу, у моих детей там игрушек много, будет вашим чем заняться.

Воспользовавшись тем, что они ушли, Гуров сказал Кузьмичу:

– Ты не уезжай пока. Чуть попозже, когда здесь все наладится, отвезешь меня кое-куда.

– Ты что, обедать не будешь? – удивился тот.

– Некогда, Кузьмич! Дел невпроворот, – объяснил Гуров.

– Ох, доработаешься ты до язвы! – осуждающе покачал головой водитель. – В тот раз с плечом у нас лежал, а теперь с желудком собираешься? Видать, понравилось!

– Типун тебе на язык, – буркнул Лев.

Тем временем все спустились обратно вниз, и Настя предложила:

– Наталья Михайловна! Давайте мы с Олей вам на кухне поможем!

– Конечно, там и познакомимся поближе, – охотно согласилась та.

– Хозяйка! – подал голос Илья. – Может, работа какая найдется, а то не привык я без дела сидеть.

– Да я даже не знаю, – пожала плечами Наташа. – Ну, вот только если дров для камина наколоть.

– Вот это по мне! – обрадовался Батюшкин и позвал: – Мальчишки! За работу!

– Да пусть бы они поиграли, – попыталась остановить его Наташа.

– Делу время – потехе час, – серьезно сказал один из близнецов.

– Пошли, покажу, где чего, – вызвался помочь Кузьмич.

Он и Илья с сыновьями пошли во двор. Найда хотела выскочить вслед за ними, но Батюшкин на нее цыкнул, и она осталась внутри. Женщины с Олей ушли на кухню, где тут же начался разговор о детях – о чем же еще говорить двум матерям? «А там, бог даст, на этой почве и подружатся», – подумал Гуров и со спокойной душой вышел во двор. Хана видно не было, и он пошел на звук топора. Кузьмич стоял чуть в стороне, Хан сидел рядом с ним, но на чужих не рычал, поняв уже, что они не совсем чужие. Дима приносил полено и ставил его на колоду, Илья разрубал его пополам, потом Дима ставил уже половинки, а вот четвертушки брали близнецы и уносили в поленницу, а щепки собирали и складывали отдельно. Видно было, что дети с детства приучены к труду и работа им не в тягость.

– Ну, что? Поехали, Кузьмич? – сказал Гуров. – Хан их теперь, наверное, уже не тронет?

– Он умный, все понимает, – подтвердил шофер. – Раз хозяйка их в дом сама запустила, то их трогать нельзя. Ну, куда поедем?

– В областное управление. Ты меня там оставишь и поедешь обедать, а до администрации я уже и сам доберусь, – объяснил Лев.

– По башке получить хочешь? – язвительно спросил Кузьмич. – Вчера не получилось, так сегодня приключений ищешь? Ничего! Я тебя возле управления подожду, потом Санычу с рук на руки передам, а дальше уж как он решит.

Они вышли на улицу, сели в машину и поехали. Шофер несколько раз искоса посмотрел на Льва, словно решая, говорить или нет, а потом не выдержал:

– Иваныч! Я все понимаю. Только зря ты с Илюхой связался – он же бешеный, это даже здесь у нас знают.

– Кузьмич! Ты свою жену любишь? – спросил Гуров.

– Глупый вопрос! – возмутился тот. – Конечно, люблю!

– А если бы ее у тебя кто-нибудь увести попробовал, что сделал бы? – поинтересовался Лев.

– Своими руками пришиб, – выразительно ответил Кузьмич.

– А если бы ее кто-то ведьмой обозвал? – продолжал допытываться Гуров.

– Самое малое – морду бы набил, – отозвался шофер и спросил: – К чему эти дурацкие вопросы?

– Значит, ты тоже бешеный! – констатировал Гуров и отвернулся.

– Не понял! – возмутился Кузьмич, но, немного помолчав, протянул: – А-а-а! Понял!

В управлении Гуров пробыл недолго и поехал в областную администрацию. Несмотря на выходной день, пустой она не была. Он повстречал в коридоре кое-кого из сотрудников, наверное, тех, кто решил подсуетиться – а как же? Раз сам губернатор на месте, то и им нечего дома отсиживаться – вдруг ему какая-то информация потребуется. Глядишь, и зачтется потом в случае какого-нибудь промаха. В приемной его, как родного, встретила секретарша.

– Как он там? – спросил Гуров, кивая в сторону кабинета.

– Знаете, Лев Иванович, он раньше на подчиненных никогда голос не повышал, – шепотом сказала она. – Но недавно так на кого-то по телефону орал, что даже я здесь все слышала.

– И на какую тему? – поинтересовался Лев.

– Слышать-то я слышала, – вздохнула она. – Но ничего не поняла, потому что…

– Сплошной мат? – понятливо покивал Лев.

– Из приличных слов – одни предлоги, – подтвердила она.

– И почему мне кажется, что это был директор интерната? – спросил сам себя Гуров.

Он попросил Анну Павловну отксерокопировать продиктованные ему Батюшкиными списки воспитанников интерната, убрал оригинал в карман и с копиями в руках вошел в кабинет. Сидевший за столом Романов нервно курил и при звуке открываемой двери вскинулся с самым зверским выражением лица, но, увидев, кто это, только зубами скрипнул.