Текст книги "Свободная касса!"

– Ну, вот и ладушки! – весело сказала Анжелика. – Коньяк не обещаю, но крепкий сон этой ночью у тебя будет точно.

А я почувствовал, как у меня по спине пробежала пара мурашек.

Местный гриль ничего общего с грилем в общечеловеческом смысле этого слова, разумеется, не имел. Аппарат состоял из двух металлических створок, каждая из которых, по сути, являлась электрической плитой. Когда оператор раскладывал на нижней створке котлеты и нажимал кнопку, вторая опускалась сверху и на несколько минут скрывала серую мясную плоть. Самой волнующей процедурой, без сомнения, было раскладывание замороженных скользких котлет на раскаленной поверхности гриля. Поскольку это делалось без использования какого-либо инструмента типа лопаток или вилок, новый сотрудник имел хороший шанс пожарить вместе с котлетой собственный палец. Рядом с грилем лежал целый набор всевозможных скребков и тряпочек, посредством которых мне предстояло поддерживать створки в перманентной чистоте. Анжелика продемонстрировала пару движений скребком и оставила меня на какое-то время их отрабатывать. Доведя до блеска одну створку, я занялся верхней, которая образовывала с нижней угол в сорок пять градусов. И, вспомнив процесс очистки машины от снега, повел скребок снизу вверх…. Вязкий, кипящий жир полился на мою руку. Боль была зверской. Ёмкие фразы, которые я орал, тряся рукой и вытирая остатки жира о форменные брюки, из нормативной лексики содержали только предлоги. Зато вызвали явное понимание и уважение окружающих…

– Это еще херня, – заявила Анжелика, смазывая мою лапу какой-то дрянью, по консистенции похожей на обжёгший меня жир. – Вот у нас тут на днях один придурок в ночную смену вылил на себя ведро кипятка. Так у него теперь шкура на ногах, как у мутанта.

– И часто у вас такое происходит?

– Случается, – загадочно улыбнулась Анжелика.

Когда по окончании смены я открыл неприметную дверь в зал и смешался с толпой клиентов, у меня было ощущение, будто я вырвался из преисподней. А уж когда утонул в нежной коже автомобильного сиденья под музыку радио Jazz, я осознал, что рай на земле – вполне объективная реальность.

Следующие несколько дней трэйнинга отличались от первого только новыми производственными станциями и лицами коллег. Я научился таким необходимым в жизни вещам, как сборка сэндвича и приготовление яичницы из замороженной таблетки. Не говоря уже о разбодяживании водой кока-кольного концентрата и работе на кассе.

– Ну, я вижу, учёба прошла успешно, – сказал Виталий, разглядывая мою ошпаренную руку.

– Новый культурный опыт, – мрачно ответил я и потянулся в кресле, чтобы размять всё ещё нывшую спину.

– А мы тут всем отделом за тебя переживали. Особенно Круглова. Видимо, беспокоилась, что с твоим приходом в ресторан катастрофически снизится качество производимых там бутербродов. Ладно, чувствую, кровь у тебя потихоньку начинает густеть, скоро превратится в кетчуп, – ласково улыбнулся шеф. – Кстати, очень хорошо, что мы начали с производственного трэйнинга. У тебя, можно сказать, была возможность посмотреть, как живут низы. А сегодня получишь представление о работе компании на глобальном уровне – у тебя ведь в двенадцать ориентация с Андреем Лёвушкиным, нашим директором по маркетингу. В переводе с нашего на русский, ориентация – это знакомство с работой какого-либо конкретного подразделения. Так что, как выражаются наши англоязычные друзья, посмотришь на бизнес с вертолёта.

– Ну, супер, попробую свести концы с концами, – подыграл я оптимизму Виталика.

– Да уж, обязательно сведи. Знаешь анекдот? Выступает Горбачёв на Новый год по телевизору и говорит: у меня для вас, товарищи, две новости, плохая и хорошая. Плохая – это то, что уровень благосостояния в наступающем году будет по-прежнему снижаться. А хорошая заключается в том, что Политбюро приняло решение разрешить в стране гомосексуализм. Чтобы население могло сводить концы с концами.

На последней фразе Виталий звонко рассмеялся, а я постарался изобразить максимально широкую улыбку.

До двенадцати оставался ещё час – совершенно недостаточно, чтобы хотя бы по диагонали прочитать 427 мэйлов, пришедших за время моего недельного отсутствия. Зато этого часа вполне хватит, чтобы выпить стаканчик нашего вонючего дешёвого чая и узнать последние сплетни у трепливых коллег в кафетерии. А если повезёт, встретить Марину, или хотя бы узнать, почему её с утра нет на месте. Чёрт подери, как же я по ней соскучился! Как хочется увидеть её маленькую фигурку, услышать звонкий стук каблучков… Кстати, к туфлям она, похоже, относится как главная героиня «Секса в большом городе», по крайней мере, как-то заглянув под её стол, я насчитал шесть пар. Да, Лёха, с такими раскладами ты скоро станешь фетишистом…

– А я вот, хоть убей, не могу понять, что он нашёл в этой козе! – негодовала за столиком в офисном кафетерии Вероника Садальская. Ты видела её зубы? Такие зубы не у каждой лошади встретишь. А глаза? Нет, я, конечно, тоже не Софи Лорен, но у меня, по крайней мере, умные глаза!

– Ни фига ты не понимаешь, подруга, даже, несмотря на свои умные глазёнки, – в свойственной ей интеллигентной манере ответила Аня Гуськова. – Во-первых, они оба уроды, а это сближает. Во-вторых, у них же общие коммерческие интересы, там, небось, такие откаты идут, что мама не горюй, а проворачивать это дело они могут только вдвоём.

– Так-то оно так, – ухмыльнулась Садальская. – Но как же наш Виталичка не соображает, что рано или поздно это ударит по его сверхуспешной карьере? Ведь уже пол-офиса в курсе, а он же у нас, типа, женатый. Наверняка Рустаму уже доложили.

– А что Рустам?! – гневно поставила на стол свой бумажный стакан Аня. – Ходок ходока видит издалека. Он же всех смазливых девок в компании перетрахал. Я когда офис-менеджером была, у меня в команде все зассыхи-малолетки только и мечтали, как бы ему дать.

Дамы так увлеклись своей светской беседой, что не сразу обнаружили моё присутствие. А обнаружив, не смутились, но моментально переключились на обсуждение поставок салата в отдалённые рестораны.

Я уже слышал ранее об интрижке моего шефа с девицей, трудившейся на заводе компании под Москвой. Она, кажется, занималась закупками мяса для котлетного производства. Но то, что связь эта имеет ещё и финансовый подтекст, было для меня новостью. Хотя, информацию, полученную от двух болтливых бездельниц, нужно делить минимум на два. И тем не менее при возможности было бы интересно это проверить. Тем более что стоимость мяса является основной составляющей в общей сумме, которую компания тратит на закупку сырья.

– Алексей, ну какое у тебя первое впечатление от новой работы? – светски обратилась ко мне Садальская.

– Всё очень интересно… – дипломатично ответил я.

– А твое мнение о Шнайдере? – задала Аня вопрос, который явно интересовал обеих сплетниц.

– Потихоньку срабатываемся. – Я постарался ответить таким образом, чтобы оставить достаточно пространства для их фантазии.

– Но он же наверняка пытается тебя унизить, задавить, выставить дураком, – с надеждой посмотрела мне в глаза Садальская.

– Понимаешь, Вероник, мы с ним стараемся находить общий язык. Да, и к тому же, меня не так-то просто задавить. Кстати, вы не в курсе, где Круглова? Она тут обещалась мне прислать пару своих презентушек. – Я изо всех сил пытался продемонстрировать полнейшую индифферентность.

– А наша принцесса сегодня в ресторанном туре. Ну, то есть рассекает по ресторанам и мешает людям спокойно делать своё дело, – бойко откликнулась Садальская.

Да, похоже, особой любовью, что у начальства, что у подчинённых, Марина Круглова не пользуется.

Я взял недопитый стакан чая и под разочарованными взглядами Гуськовой и Садальской пошёл морально готовиться к ориентации.

Андрей Лёвушкин оказался артистичного вида пышноволосым брюнетом в очках и жёлтом твидовом пиджаке. На полках и в шкафах его директорского закутка громоздились бесчисленные дипломы и памятные подарки с неизменной золотой буквой «М». Дабы всем сразу же становилось ясно, что обладатель этого пятиметрового пространства – заслуженный корпоративный боец и любимый асс фюрера.

– Ты, наверное, уже догадался, что мы являемся исключительно маркетинговой компанией? – добродушно улыбнулся Андрей.

– Ну, я бы сказал, начинаю догадываться, – уклончиво ответил я.

– Вот и славненько, – Лёвушкин улыбнулся ещё добродушней. – Мы таковой являемся уже лет пятьдесят, с лёгкой руки нашего основателя, господина Дэна Джонса.

– Отставного полковника американской армии? – в тон ему добродушно спросил я.

– Вот именно! Я вижу, ты уже припал к истокам, – одобрительно посмотрел на меня мой ориентатор. – Ну, тогда сразу о главном. Основу нашей компании составляют «пять „пи“»: People, Place, Product, Price и Promotion. По-русски звучит, конечно, не так благозвучно, но суть та же: Люди, Место, Продукт, Цена и, извини за вольный перевод, Раскрутка Товара. И вот все эти пять составляющих и есть маркетинг в нашем понимании. Ну, смотри сам: что такое люди? Это кадровая политика фирмы. Которая, как ты уже наверняка слышал, трещит по швам.

– Да я и сам только что с производственного трэйнинга и легко могу себе представить, что текучка кадров у нас неслабая, – вставил я своё веское слово «снизу».

– «Неслабая» – это очень мягко сказано, – торжествующе посмотрел на меня Андрей. – Нам катастрофически не хватает людей! Эти свиньи зачастую сваливают, не проработав и месяца. И какой у нас выход?

– Ну, не знаю, может, попробовать поднять престиж профессии? – пространно ответил я.

– Верно! А это значит, прежде всего, доносить правильную информацию до потенциальных сотрудников. То есть, по сути, рекламировать товар, которым в данном случае является работа в наших ресторанах. А это и есть чистой воды маркетинг!

Едем дальше. Место – это сами рестораны, их расположение, внешний вид и дизайн. Ты ремонт у себя на хате делал?

– А как же, лет семь назад.

– Ну, и как, разницу почувствовал?

– Да не то слово!

– То-то, – удовлетворённо подытожил Лёвушкин. – То же самое и с ресторанами: одно дело, если ты приходишь в царство постсоветского общепита, и совсем другое, если вокруг тебя современный дизайн и лёгкий гламур. А по силе воздействия на клиента это не менее важно, чем вкуснющий бутерброд по детской цене. Так что же это, по-твоему, такое?

– Маркетинг? – неуверенно спросил я.

– Да ты делаешь успехи, коллега! – удовлетворённо потёр свои холёные барские ручки Андрей. – Теперь продукт. И ёжику ясно, что мы здесь не высокой кухней занимаемся. Но и не дерьмо продаём. То есть, если и дерьмо, то, по крайней мере, очень вкусненькое и свеженькое. – На этих словах Андрей так звонко и по-мальчишески рассмеялся, что его серьёзные сотрудницы в соседнем отсеке с тревогой поглядели в нашу сторону.

– Окей, то, что продукт – это тоже маркетинг, я уже догадался, – постарался я вернуть нашу беседу в прежнее информативное русло. – Но как насчёт цены? Ведь это же совсем другая субстанция.

– Ошибаетесь, батенька! – Лёвушкин посмотрел на меня ещё более добродушно и весело. – Цена – это основа бизнеса для индустрии быстрого питания. Кстати, наши западные коллеги предпочитают говорить «рестораны быстрого обслуживания». Согласись, красивей звучит. По сути, от того, какую поставишь цену, зависит, сумеешь ли ты продать свой продукт. А поскольку благодаря специфике бизнеса отдел продаж в нашей компании отсутствует, функция назначения цены ложится на хрупкие плечи отдела маркетинга, – резюмировал Андрей и для наглядности поиграл своими широкими плечами.

– Ну, насчёт раскрутки товара и так всё ясно, – облегчил я дальнейшую задачу Андрею.

– Молодец! А вообще-то наша главная задача состоит в том, чтобы, придя к нам, клиент почувствовал атмосферу праздника. Понимаешь, это как зайти в хороший бордель. Сплошная фабрика грёз. На улице грязь, пробки, безденежье, а ты открываешь дверь и попадаешь в мир красоты, музыки, вкусной еды и улыбчивых тёлок на кассе. И всё это, заметь, за двести-триста рублей. Ну, чем не сказка?

– Причём самое смешное, что эта сказка уже стала былью.

– Точно. А это значит, что мы не зря рождены, – самодовольно улыбнулся Лёвушкин и любовно пригладил свои роскошные волосы. – Да, кстати, на рекламу «Макроналдс» тратит больше всех марок в мире! Ну что, матрос, вопросы есть?

– А что антиглобалисты, не достают? – задал я, как мне казалось, провокационный вопрос.

– Да что ты, старик, мы пока ещё, слава богу, в приличной стране живём! В России этих подонков кот написал. А вот на диком Западе у наших коллег проблем хватает. Там эти скоты и витрины бьют, и надписи недобрые на дверях пишут. Хотя, «Макроналдс», понятное дело, реагирует адекватно и, я бы даже сказал, чисто конкретно.

– Что, молдаван подсылаем? – поддержал я неуставной тон Лёвушкина.

– Да нет, молдаван в мире слишком мало, на всех не хватит. А если серьёзно, меры принимаются самые разные – от компаний в прессе до вбухивания немереного бабла в благотворительность. Вот, например, пару лет назад в Штатах появились милые ребятки, которые надевали костюмы куриц, ну, типа с клювом, и всё такое, и приковывали себя наручниками к дверям наших ресторанов. Прикинь?! Это они так протестовали против жестокого обращения с курями. А надо сказать, америкашки поглощают наггетсы в диких количествах. Там фермеры специально для «Макроналдса» даже вывели породу кур с большой грудью. И как быть? Пришлось вколотить ломовые бабки в улучшение жизни кур. Теперь наши пернатые друзья не в клетках сидят, а пасутся в специальных вольерчиках. Скоро, наверное, потребуют солярий и массажный салон.

– Чтоб я так жил! – искренне восхитился я жизнью грудастых американских несушек.

Таким образом, ориентация моя в маркетинге получилась короткой, но весьма плодотворной.

Дойдя до своего рабочего местечка, я тут же углубился в чтение бесчисленных электронных посланий. Никогда не думал, что работа в «Макроналдсе» это, по сути, работа писателя. Пишут все. Начиная с вице-президентов и кончая последними клерками в бухгалтерии или производственном отделе. Причём, как я понял, пишется весь этот литературный креатив в первую очередь для прикрывания задниц его создателей. Второй по значимости причиной, склоняющей сотрудников к писательству, по-видимому, является собственно любовь к эпистолярному жанру. И только малая часть электронных писателей садится за клавиатуру своих десктопов с желанием поделиться с коллегами той или иной информацией. Причём все три типа писателей задействуют максимальное количество адресатов, дабы люди в самых разных отделах знали об их трудовых успехах и гениальных бизнес-идеях. Процентов восемьдесят полученных мной посланий ни малейшего отношения ко мне не имели. В них сообщалось о взаимных обидах ресторанов и отдела оборудования. Рассказывалось о том, как загибаются наши несчастные конкуренты. Служба офис-менеджмента сообщала о перерасходе бумаги для принтера в ряде отделов. И так 427 писем. Боже, сколько же дурной работы можно избежать, если время от времени просто использовать телефон и хотя бы вдвое сократить количество адресатов в письмах!

– Коллеги, напоминаю, через полчаса тестирование в ресторане! – запыхавшимся голосом выпалила, появившись из-за шкафа, миловидная брюнетка из отдела контроля качества. Кажется, Настя. – Марины сегодня нет, поэтому всё организовываю я.

– И кого мы сегодня едим? – с трудом оторвалась от компьютера Аня.

– То есть как это кого?! Круглова же писала всем месяц назад! – возмутилась девушка. – Пробуем «Премиум Биф»: сначала отдельно котлеты и булки, а потом бутерброд в комплекте.

– Коллеги, у кого остался мезим? Я вчера после пробы наггетсов последнюю пачку съела, – тоскливо позёвывая, доложила Садальская.

– А у Алексея сегодня боевое крещение! – ехидно ухмыльнулся Червочкин, высунувшись из-за горшка с мясистым, откормленным кактусом.

– Почему бы и нет, – весело отозвался я, – как раз время обеда.

– Ну, да, ужинать тебе сегодня тоже вряд ли захочется, – добавил мне оптимизма Червочкин, нежно погладив пухлыми пальцами силиконовый коврик для мышки.

Не особо торопясь, с шутками и прибаутками, отдел закупок в полном составе спустился в ресторан.

Было видно, что кухонная братия не слишком обрадовалась нашествию офисных крыс. Тем не менее в наше распоряжение была выделена тесная комнатушка, гордо именовавшаяся кабинетом директора. Ещё во время трэйнинга я понял, что должность директора ресторана, притом, что она кажется недостижимо высокой для ресторанной челяди, в иерархии компании является относительно низовой.

На столе уже стояли несколько тарелок, три из которых были фарфоровыми, а остальные – пластмассовой штамповкой.

– Это для Джима, Шэрон и Виталика, – заботливо объяснила мне Садальская про фарфор.

– А кто такая Шэрон? – спросил я по аналогии с популярной песенкой про Эллис.

В комнате повисла гнетущая тишина, как в книжке про Гарри Поттера, когда кто-нибудь, по глупости, упоминал всуе имя Волдеморта.

– Ты действительно ещё не встречался с Шэрон? – набралась, наконец, смелости Настя.

– Не имел чести.

– Тогда у тебя сегодня знаменательный день, – с кривоватой улыбкой произнёс из дверей, как всегда незаметно прибывший Виталий. – Это старший вице-президент по производству и, по совместительству, наша Железная леди.

Настя начала подтаскивать с кухни пластиковые подносы с жирными горячими котлетами, имевшими такой вид, будто их однажды уже ели.

Ровно в установленное время в комнате появились Джим и Шэрон. При одном взгляде на эту женщину мне стало не по себе. Хотя, женщиной её можно было назвать достаточно условно. Лет ей на вид было около пятидесяти, хотя, подозреваю, биологический возраст этого существа был значительно меньше. Прежде всего в глаза бросалась невероятная неухоженность тела и небрежность в одежде. Наспех причёсанные клочки некрашеной пакли прикрывали невысокий лоб и то место над глазами, где, по идее, должны находиться брови. Сами же глаза были поразительно похожи на волчьи и в цветовом плане представляли собой странную смесь жёлтого с серым. Но главным предметом неотразимой внешности Шэрон Митчелл, конечно же, являлся нос. Примечателен он был, прежде всего, своим безумным размером, огромными ноздрями и высокой кавказской горбинкой. С носом гармонировали тонкие рассохшиеся губы и глубокая горизонтальная складка на подбородке. И, наконец, портрет был бы не полным без упоминания грубой пористой кожи и неряшливых, криво обстриженных ногтей. Одним словом, вылитый персонаж русских сказок из избушки на курьих ножках.

Народ торопливо рассаживался за столом, пропуская руководство в почётный угол с фарфоровыми тарелками. Что называется, корпоративная демократия в действии. Каждому раздали анкеты с многочисленными параметрами продукта, которые нам предстояло оценить. Меня особенно развеселили такие пункты, как «пузырчатость» и «пятнистость» в случае булок и «резиновость» в анкете котлет. И вот участники этой своеобразной дегустации стали рвать на части ещё тёплые тела бедных котлет. Причём, естественно, каждый пытался показать особый энтузиазм в поедании тестового материала. Краешком глаза я видел, с каким омерзением засовывает себе в рот кусочек котлеты Джим. Напротив меня почти незаметно выплёвывала свою порцию в салфетку Садальская. Типа девушка вытирает губы. Единственным участником шоу, который поглощал этот кулинарный шедевр с видимым удовольствием, была Шэрон. Даже когда котлеты полностью остыли и их было трудно оторвать от подноса из-за холодного застывшего жира, она с плотоядной улыбкой пожирала последние экземпляры.

Настя, на правах организатора мероприятия, первой нарушила чавкающую тишину:

– Теперь обсуждение. Кто что скажет?

– По-моему, слегка кислое послевкусие и недостаточно гомогенная текстура, – задумчиво закатив глаза, высказался Виталий.

– А мне кажется, недостаточно жира, что делает котлеты слегка резиновыми, – внесла свой профессиональный вклад Садальская.

– Полностью согласен с коллегой, – отозвался из своего угла Джим. – Не зря мы её посылали в университет гамбургерологии!

При этих словах жирные щёки Садальской залил довольный румянец. А я вместе с котлетой стал переваривать название новой для меня науки – «гамбургерология».

– А теперь, с вашего позволения, скажу я. – Шэрон положила на тарелку недоеденный кусок. – Котлеты хорошие. Вкус действительно чуть кисловатый, но в пределах допустимого. Всё. Предлагаю переходить к булкам.

– А я абсолютно согласен с Шэрон! Котлеты просто замечательные! Великолепный вкус! – засюсюкал Червочкин, лихорадочно стреляя глазами и подёргивая носом, который на какое-то мгновение показался мне коричневым.

Тестеры стали торопливо заполнять анкеты, явно руководствуясь комментарием Шэрон. На столе быстро сменялись декорации – два бойких паренька под руководством Насти убирали котлетные останки и расставляли подносы с ароматными тёплыми булками.

– А я и не знал, что в «Премиум Бифе» будет булка чиабатта, – вставил реплику Джим, протирая салфеткой запотевшие от активной желудочной работы очки.

– Всё правильно, я… то есть мы примем окончательное решение только сегодня, после этого теста, – ответила Шэрон.

Вкус того, что здесь называли булочкой чиабатта, вызвал у меня ностальгические переживания, напомнив буханки условно белого армейского хлеба. Сверху булка была стыдливо присыпана мукой.

Виталий озабоченно посмотрел на часы.

– Коллеги, предлагаю скорее приступить ко второму блюду – у меня через полчаса совещание.

– А я думала, что продукт в нашей компании важнее всех совещаний, – отчётливо произнесла Шэрон, глядя на свои жутковатые ногти. – Но, видимо, я ошибалась…

– Нет, ну что ты, Шэрон. Конечно же, ты права, – напрягся мой шеф. – Я просто призываю эффективнее использовать время.

– Я так и думала. Не может быть, чтобы кто-то из нас придерживался другого мнения.

– Продукт – это самое-самое главное! Это же основа! – подпрыгнул на своём стуле Червочкин.

Шэрон ласково посмотрела на него и вдруг перевела взгляд на меня.

– А что думает наш новый коллега?

– То же самое, что и каждый из нас, – выдержал я волчий взгляд. Сидевшая рядом Садальская заметно напряглась, явно не желая, чтобы кто-то читал её мысли. – Продукт – это один из основных элементов нашего бизнеса, и как раз то, за что отвечает отдел закупок.

– В общем, правильно. Хотя, мне иногда кажется, что отдел закупок ни за что не отвечает…

В углу напряжённо захихикали Джим с Виталиком.

Все сосредоточенно жевали безвкусный хлеб, изображая на лицах кропотливую работу мозга и вкусовых рецепторов. На этот раз высказаться первой решилась Гуськова.

– Очень вкусные булочки. Вот только эта мука на «пятках»…

– Это не мука, а специальная присыпка, – обиженно отозвалась Настя.

– А какой состав у этой присыпки?

– Ну, в основном, мука…

– А мне не нравится внутренняя структура – слишком сухая и какая-то ноздреватая. – Виталий крошил в тарелку уже четвёртую булку. – Всё-таки мы, русские, больше любим мягкий, тающий хлеб.

Все посмотрели на Шэрон, видимо, считавшуюся в компании основным знатоком вкусовых предпочтений русских.

– Значит, так. Задача поставщику: убрать муку, или как там ещё называется это белое дерьмо. Плюс убрать сухость. Новый тест – через две недели. Всё.

А всё-таки классно, когда за тебя всё решают! Не надо ни о чём думать. Не надо принимать на себя никакой ответственности. Прямо как в армии. Мечта, а не жизнь!

Следующим этапом нашего тестирования были уже собранные сэндвичи. Как я понял, к булке и котлете добавились несколько кусочков не самого свежего салата, сушёный (он же восстановленный) лук и, разумеется, кетчуп.

– Вот теперь у меня наконец сложилась целостная картина, – сообщил Джим, вгрызаясь в свой бутерброд.

Наблюдавшая за мной с женским состраданием Садальская протянула огромный стакан кока-колы:

– На вот, запей, а то с непривычки пузо разорвёт.

– А воды нет?

– Что ты! Если будем пить воду, то эксперимент выйдет не чистым – предполагается, что наша целевая аудитория запивает гамбургер именно колой.

– Ну, тогда всем надо раздать ещё по сигаретке с травкой – наверняка наша целевая аудитория непротив забить косячок.

– Фу, противный! – прыснула в кулачок сердобольная Садальская.

Народ сосредоточенно пыхтел, поглощая последние куски будущего бестселлера.

– Да, сейчас бы стаканчик хорошего бордо для улучшения пищеварения, – мечтательно посмотрел в потолок Виталий.

– А по-моему, здесь было бы уместней полусладкое белое, что-нибудь типа сотерна девяносто пятого года, – ответила Аня, усердно вытирая салфеткой жирные губы.

– Тогда уж непременно с ломтиком хорошего рокфора, – согласился мой шеф.

По презрительной усмешке, которой одарила его Шэрон, я догадался, что Железная леди исповедует чистоту жанра. Запивать наши бессмертные творения чем-либо кроме колы или, в худшем случае, фанты – действительно полное скотство.

Подискутировав ещё с полчасика и заполнив последние анкеты, мы стали расходиться. У всех на лицах читалось чувство выполненного долга. А на лице Севы Червочкина ещё и неподдельная гордость от причастности к процессу рождения нового бутерброда.

Включив компьютер и пробежав глазами несколько выделенных красным новых сообщений, я сразу увидел письмо от Марины.

«Привет тому, что осталось от трэйнинга! Слышала, всё обошлось без особых жертв и разрушений. Так как насчёт ужина?»