Текст книги "Иллюзия. Цена – жизнь"

В ошибочности этого выбора Ельцина пытались убедить руководители молодой российской контрразведки. Их ссылки на список председателя КГБ СССР В. Крючкова – список иностранных агентов влияния, способствовавших развалу советской державы, в котором фамилия Шеварднадзе значилась в верхних строчках, президентом России не были услышаны. После неудавшегося плана ГКЧП по отстранению от власти президента М. Горбачева и самого Ельцина, где ключевую роль играл Крючков и его подчиненные, он испытывал глубокое недоверие к системе госбезопасности и ее представителям. Оно сохранилось у Ельцина в течение всего времени, что он находился на посту президента. С 1991-го по 2000 год по его решению российская контрразведка четырежды подвергалась жесточайшим реорганизациям, а два ее руководителя – В. Баранников и Н. Ковалев – были сняты Ельциным со своих постов.

Недоброжелатели Шеварднадзе были посрамлены, и он, хорошо помня формулу Троцкого «путь в Баку ведет через Батум – Тифлис. Этот последний пункт является стратегическим фокусом Закавказья», повел свою игру: водил «друга Бориса» за нос и все дальше уводил Грузию от раздираемой противоречиями, погрязшей в братоубийственной войне России, под объявившего себя новым хозяином Кавказа – США.

Глава четвертая
Белый лис на тропе войны

После бегства З. Гамсахурдиа из Тбилиси на смену Военному совету, устроившему в центре Тбилиси небольшую двухмесячную войну, пришел более благозвучный на слух Госсовет Грузии. В его состав вошли бывший член Политбюро ЦК КПСС Э. Шеварднадзе (председатель), глава военизированной организации «Мхедриони» («Всадники») и вор в законе Д. Иоселиани, малоизвестный скульптор и художник с криминальным душком, руководитель национальной гвардии Т. Китовани и бывший премьер в правительстве Гамсахурдиа Т. Сигуа. Эту четверку позже в народе назвали «бандой четырех». А местные острословы уточнили: «К власти пришли известный вор и неизвестный художник». Вполне закономерный итог выродившейся советской власти, окрашенный в местный колорит.

Россию Ельцина такой итог вполне устраивал. Бывший диссидент и отвязавшийся конфидент КГБ Гамсахурдиа со своими завихрениями был чужд бывшей партийной номенклатуре, мгновенно перекрасившейся в псевдодемократов. В Москве, видимо, рассчитывали, что «своему в доску» Шеварднадзе не придется долго искать общий язык с вожаками грузинского криминалитета, так как в обеих столицах уже давно и без акцента «ботали по фене».

На Западе, в первую очередь в Вашингтоне, не забывали, как всегда, при случае попенять Россию за нарушение демократических процедур и прав человека в Чечне и одновременно все более пристально присматривались к будущему маршруту транспортировки углеводородов из района Каспия. Но здесь они столкнулись с серьезными проблемами. Будущей «большой трубе», которую транснациональные компании намечали проложить по территории Грузии: Баку – Тбилиси – Джейхан – угрожала серьезная опасность. С севера над ней нависали «сепаратистские режимы» – непризнанных республик Абхазии и Южной Осетии, а на выходе ее запирал «аджарский лев» – А. Абашидзе, который смотрел Москве в рот и опирался на мощь российской военной базы, находившейся на территории Аджарии.

Прямое вмешательство Пентагона и НАТО в зачистку этих территорий, где еще сохраняли значительную военную мощь войска Закавказского военного округа вооруженных сил России, грозило перерасти в военный конфликт с самыми непредсказуемыми последствиями. Поэтому в Вашингтоне, взвесив все «за» и «против», решили, как это уже не раз бывало с банановыми республиками, использовать «сукина сына» – своего «сукина сына». Реализацию этих далеко идущих планов по закреплению своего военно-политического присутствия на Южном Кавказе Вашингтон возложил на наторевшее в подобных делах ЦРУ.

«Сукина сына» долго искать не пришлось – он был под рукой – «друг Эдуард». Что касается ЦРУ, то его не спрашивали, а просто дали команду. В апреле 1992 года, в еще не обустроенных кабинетах посольств США и стран НАТО, в подвалах которых валялись груды произведений В. Ленина и Л. Брежнева, а из темных углов на новых хозяев сурово взирали с портретов кумиры чекистов Ф. Дзержинский и Ю. Андропов, появились десятки новых сотрудников разведки и специалистов в области проведения тайных операций. Они чувствовали себя полноправными хозяевами не только в своих посольствах, но и в зданиях создаваемых силовых структур Грузии: информационно-разведывательной службы (ИРС), Министерства обороны и МВД.

Обосновавшись в Тбилиси, этот передовой отряд «чистильщиков» из ЦРУ первым делом перетряхнул сверху донизу бывшие архивы КГБ Грузии. Вряд ли мастеров тайных операций интересовали «дела давно минувших дней» – оперативные разработки и уголовные дела времен Берии. Они искали следы «советских кротов», затаившихся в Турции, Иране и других странах этого региона, а также компромат на нынешних политических и общественных деятелей Грузии. Как говорится, «чем грязнее компромат, тем надежнее крючок, на который можно подцепить будущего агента влияния».

Одновременно с этим новая спецслужба Грузии подверглась тотальной чистке. Тем сотрудникам ИРСГ, кто начинал службу в советских органах госбезопасности или имел связи в России, предстояло пройти через чистилище ЦРУ. Прошли его единицы, на места не внушавших доверия и выброшенных за борт рекрутировались новые – молодые, «национально мыслящие» кадры. После зачисления на службу они направлялись на специальные курсы подготовки при ЦРУ, МИТ (разведка Турции), СИС (британская разведка) и в другие страны НАТО.

В то время как будущие джеймс бонды обучались в питомниках западных спецслужб, главная надежда Вашингтона «друг Эдуард» – Белый Лис, прозванный так в Абхазии и Южной Осетии за свое коварство, обхаживал Ельцина. Вашингтон от Тбилиси находился далеко, и там только примерялись к Кавказу, а Москва была под боком. Хитрый Шеварднадзе, рассчитывая руками русских возвратить под власть Тбилиси мятежные Абхазию и Южную Осетию, подыграл Ельцину – согласившись на вступление Грузии в организацию стран СНГ. Эта устная договоренность была закреплена во время их личной встречи 24 июня 1992 года в Дагомысе. По ее итогам было принято коммюнике. В нем содержалось положение, которое в последующем развязало руки Госсовету Грузии для агрессии против Абхазии. В частности, в нем говорилось: «Правоохранительные органы Грузии и России будут решительно пресекать деятельность незаконных военных, полувоенных и самовольно образованных отрядов и групп на территориях под их юрисдикцией».

Коварный Белый Лис, обещая Ельцину вступить в СНГ, знал, что делал, так как хорошо помнил: в России обещанного ждут три года. Членство в СНГ открывало Госсовету Грузии доступ к огромным закромам одного из самых мощных военных округов – Закавказского. В соответствии с Ташкентским соглашением от 14 мая 1992 года республики Закавказья – Армения, Азербайджан, а теперь и Грузия – соответственно получали по 220 танков, 220 БМП, огромное количество артиллерийских систем и современную авиацию.

Спустя сутки после дружеского застолья в Дагомысе, 25 июня, президент России и председатель самозваного Госсовета Грузии вылетели в Стамбул. Там Ельцин вывел старого-нового приятеля по Политбюро ЦК КПСС в «большой свет». Шеварднадзе встретился с премьером Турции С. Демирелем и президентом Украины Л. Кравчуком. Через шесть дней, 31 июля 1992 года, при активной поддержке России Грузия стала 179-м членом ООН. Теперь, когда руки у Шеварднадзе и его подельников Китовани и Иоселиани были развязаны, они приступили к подготовке блицкрига против «мятежной Абхазии».

Несколькими днями ранее, 23 июля 1992 года, Верховный совет этой бывшей автономной республики во главе с несгибаемым В. Ардзинба в ответ на угрозы Тбилиси «покончить с сепаратистскими поползновениями» принял постановление «О прекращении действия Конституции Абхазской АССР 1978 года» и восстановил действие Конституции Абхазии 1925 года. Согласно ее положениям, отношения между Абхазией и Грузией должны были базироваться на особом союзном договоре.

Но Госсовет Грузии решил не размениваться на мирные переговоры с «сепаратистами». Громадный военный арсенал, доставшийся от Закавказского ВО и подавляющее численное превосходство – почти 5 миллионов грузин против 93 267 абхазов, 74 913 русских, 76 541 армян, 14 664 греков и около 10 тыс. украинцев (данные Всесоюзной переписи населения 1989 г. – Авт.) – породили у Шеварднадзе и членов Госсовета уверенность в успешности решения вопроса с «сепаратистскими режимами» в Абхазии и Южной Осетии военным путем.

Вооружившись до зубов и заручившись поддержкой могучего покровителя – России, Шеварднадзе и Госсовет Грузии уже не скрывали своих агрессивных намерений. Как уже бывало в прошлом, они перешли к прямым угрозам в адрес соседей – Южной Осетии и Абхазии. За несколько дней до начала войны с Абхазией, 11 августа 1992 года, Шеварднадзе обратился к нации с заявлением. Оно носило воинственный характер и транслировалось по грузинскому телевидению, а его название говорило само за себя: «Вопрос – быть или не быть – решается сегодня».

В нем Шеварднадзе заявлял: «Грузия сейчас сильна, более сильна, чем 10–15 дней назад. Сейчас у нас довольно многочисленная армия, у нее достаточно и оружия. Существуют все возможности обуздать зло, раз и навсегда установить порядок на грузинской земле… Мы приняли решение этой ночью разработать план военных операций. Выполнение всей этой большой и серьезной работы поручено господину Тенгизу Китовани, министру обороны страны. Это не касается только одного региона, речь идет о всей территории Грузии начиная с Леселидзе (поселок на территории Абхазии, расположенный поблизости от границы с Россией. – Авт.). Для этого будут использованы и армия, и полиция, и военная техника. Я предупреждаю всех, кто еще не отказался от злых замыслов, пусть они одумаются, примирятся с нами, пока не поздно. В противном случае им это очень дорого обойдется».

Обращение Шеварднадзе не было пустым сотрясанием воздуха. За несколько недель до этого и начала военной операции грузинских войск против строптивой Абхазии, получившей кодовое название «Меч», в недрах Министерства обороны Грузии не без участия военнослужащих Закавказского военного округа в обстановке секретности был разработан ее детальный план. Более того, в последующем в его реализации приняли непосредственное участие российские военнослужащие. По информации первого вице-спикера парламента Республики Абхазии (1993–1996), секретаря Совета безопасности (20002009, 2011–2013) профессора С. Лакобы и главного редактора газеты «Республика Абхазия» В. Чамагуа, «часть экипажей (вертолетов, танков и БМП. – Авт.) была укомплектована военнослужащими Закавказского ВО».

По замыслу разработчиков операции «Меч», со свободой и независимостью Абхазии должно быть покончено в течение трех дней. Об этом плане в руководстве Абхазии не знали, но складывающаяся вокруг республики обстановка заставляла председателя Верховного совета Ардзинбу и его сторонников со всей серьезностью отнестись к угрозам из Тбилиси.

Утром 14 августа парламент республики в полном составе собрался на заседание. Ардзинба и депутаты искали выход из создавшейся ситуации. В результате бурных дебатов был найден компромисс в виде проекта федеративного договора с Грузией.

В Тбилиси о нем не хотели слышать. Ответ Шеварднадзе был жестоким и безжалостным. В 15 часов грузинский боевой вертолет нанес ракетный удар по зданию парламента. Грузия в очередной раз развязала войну на Кавказе. И если в воздухе у нее было абсолютное превосходство, то на земле операция «Меч» с первых же часов начала давать серьезные сбои. По замыслу ее разработчиков, тяжелую бронетехнику планировалось доставить на территорию Абхазии по железной дороге с последующим развертыванием в районе н.п. Очамчыра, Тамыш, Дранда, Сухум, Эшера, Новый Афон, Гудаута и Гагра. Таким образом, разработчики плана «Меч» рассчитывали расчленить на части оборону «сепаратистов» и лишить их единого командования.

Ранним утром 14 августа железнодорожные эшелоны, на платформах которых размещалось свыше 100 единиц тяжелой бронетехники, подобно змеям, подползали к границам Абхазии. Первый солнечный луч обагрил вершины гор. В кустах защебетали птицы. Предрассветный полумрак рассеялся, и впереди возникла ажурная арка железнодорожного моста через реку Ингур. За ней, ничего не подозревая, в утренней неге наслаждались самыми сладостными часами сна жители Абхазии и сотни тысяч отдыхающих из России. Стрелки показывали пять часов, когда утреннюю тишину расколол оглушительный взрыв. Мост взлетел на воздух.

Так, в операции «Меч» произошел первый сбой. Китовани, возглавлявший войска, и его подчиненные вынуждены были потратить несколько часов на выгрузку бронетехники и построение походных колонн. Выдвижение в Абхазию пришлось совершать своим ходом по шоссе Тбилиси – Зугдиди – Гал – Сухум. То была не единственная задержка. Неподалеку от г. Очамчыры и н.п. Агудзера на пути бронированной армады встала горстка храбрецов – абхазов, русских и всех тех, для кого Абхазия стала родиной. Вооруженные стрелковым оружием и «коктейлем Молотова», они подожгли несколько единиц техники и захватили одну БМП. К Сухуму захватчики пробились только во второй половине дня 14 августа и там были заблокированы на Красном мосту, в полукилометре от парламента группой добровольцев, ядро которой составляли М. Хварцкия, В. Анцупов, В. Аршба, Б. Табагу, Т. Джопуа.

Блицкриг, задуманный Шеварднадзе и его подельниками Китовани и Иоселиани, провалился. По прошествии времени Китовани и разработчики плана «Меч» связывали эту роковую неудачу с подрывом моста через реку Ингур с действиями спецслужб России. Имена участников той ключевой операции до сих пор неизвестны и вряд ли когда-либо широкая общественность их узнает. Спецслужбы, особенно российские, умеют хранить свои тайны. Свидетели тех первых дней войны – люди осведомленные и авторитетные – Лакоба и Чамагуа полагают, что операцию по взрыву моста через реку Ингур провела боевая группа ГРУ. По данным Чамагуа, ею командовал подполковник, а помощь ему и группе оказали абхазские добровольцы, ранее проходившие с ним службу в Афганистане. После подрыва моста группа подполковника также незаметно исчезла из Абхазии, как и появилась.

Обстановка того времени и логика последующего развития событий в Грузии, Абхазии и в целом на Северном Кавказе подтверждают обоснованность подобного предположения Лакобы и Чамагуа. В Кремле все-таки нашлись умные головы, которые не доверяли Шеварднадзе и, в свою очередь, повели с ним хитрую и многоплановую игру. Втянув его и Грузию в затяжной военный конфликт в Абхазии, кремлевские политики рассчитывали убить двух зайцев. Война в Абхазии позволяла на время пригасить пламя разгорающейся гражданской войны на Северном Кавказе – в сентябре 1992 года сотни добровольцев из Конфедерации горских народов Кавказа, в том числе отряды Ш. Басаева, Р. Гелаева покинули свои республики и присоединились к абхазским военным формированиям. Позже, в ноябре 1992 года, по приказу генерала Дудаева еще одна группа бойцов из Чечни убыла в Абхазию. Таким образом, Шеварднадзе – Белый Лис угодил в капкан и уже всецело зависел от милости Кремля.

Война в Абхазии, как в огромную воронку, все глубже засасывала в себя Грузию и Северный Кавказ. В ночь с 15 на 16 августа 1992 года в районе пограничной с Россией реки Псоу высадился грузинский морской десант и захватил город Гагру. И опять, как уже бывало в прошлом, эти территориальные приобретения осуществлялись чужими – российскими руками. Высадка десанта под Гагрой осуществлялась с кораблей Черноморского флота России. «Грузинский меч» безжалостно уничтожал абхазов, русских, армян и всех тех, кто пытался сопротивляться.

То, что тогда происходило в Абхазии, не поддавалось здравому объяснению. Сотни тысяч отдыхающих из России, нежившихся на пляжах Агудзеры, Сухума и Очамчыры, попали под кинжальный огонь «вертушек» и артиллерийских систем. Первыми жертвами этой вероломной войны стали граждане России. 14 августа на пляже санатория ПВО МО России в г. Сухум были убиты подполковник, его жена и дочь, десятки других отдыхающих получили ранения и контузии. О том кошмаре, что творился в те часы в городе, сегодня свидетельствуют пробоины от реактивных снарядов, зияющие в стенах так и не достроенной высотки санатория.

И если варвары XX века не щадили российских военнослужащих и членов их семей, то что же говорить о жителях Абхазии. На улицах Сухума и других городов лилась кровь невинных жертв. Зловещие «черные тюльпаны» распустились в бирюзовом августовском небе от реки Ингур и до границы на Псоу. В прокаленном солнцем воздухе стоял невыносимый смрад от бушующих пожарищ и разложившихся человеческих тел и туш животных. А в каких-то 150 километрах от этого земного ада в субтропическом раю, в резиденции президента России, отдыхал Ельцин. Но он не пошевелил и пальцем, чтобы остановить варварское, злодейское убийство мирных граждан! Убийство его, президента России, сограждан! Жизни сотен ни в чем неповинных людей в представлении этих мутантов партийно-бюрократической номенклатуры ничего не стоили, когда речь заходила о «дружеской услуге».

Один из ближайших соратников Ардзинбы, Лакоба, так вспоминал о тех драматических часах и днях: «…14 августа, когда бои шли в Сухуме, недалеко от здания парламента, Владислав Ардзинба несколько раз в моем присутствии пытался переговорить с Ельциным по телефону. Однако начальник охраны президента А. Коржаков стальным голосом повторял только одну фразу: «Борис Николаевич в море». Никто из российского руководства на связь не выходил. Абхазия была в полной изоляции. Российские военные открыто заявляли нам: «Неужели вы не понимаете, что Абхазию сдали?» (С. Лакоба. Абхазия – де-факто или Грузия – де-юре? Саппоро, 2001.)

Опьяненные легким успехом банды «отмороженных» националистов и уголовников занялись привычным для себя делом – грабежами и насилием. Сухум, другие города и поселки захлестнула волна мародерства. Его размах потряс даже ставленника Тбилиси министра внутренних дел Абхазии генерала Г. Ломинадзе. По его признанию, «…гвардейцы Китовани напали на Сухуми, как саранча».

Спасаясь от банд мародеров, беззащитные мирные люди бежали в горы и за реку Псоу, в Краснодарский край. Лишь горстка храбрецов, объединившихся вокруг Ардзинбы, продолжала оказывать захватчикам отчаянное сопротивление. Их уничтожение тем, кто замышлял покорение Абхазии, казалось делом часов.

В Тбилиси ликовали. 18 августа министр обороны Грузии Китовани заявил по телевидению: «Мы распустили парламент Абхазии и освободили от должности его председателя Владислава Ардзинбу».

Ему вторил Госсовет Грузии. Его цинизму не было предела. В то время когда Абхазия корчилась под варварскими бомбежками и артиллерийскими обстрелами, эта «банда четырех» обратилась к ее народу с издевательским обращением: «Дорогие братья и сестры!..Лучшего времени для переговоров и достижения согласия, чем нынешнее, еще не было».

На какое «согласие» рассчитывали правители из Тбилиси, позже дал разъяснение Г. Хаиндрава – государственный министр республики, чрезвычайный представитель Госсовета и правительства Республики Грузия в Абхазском регионе. В апреле 1993 года, находясь в оккупированном Сухуме, он цинично заявил в интервью французской газете Le Mond Diplomatique: «. Абхазов всего 80 тысяч, что означает, что мы можем легко и полностью уничтожить генетический фонд их нации путем убийства 15 тысяч их молодежи. И мы вполне способны на это».

К 18 августа 1992 года Ардзинба со своими сторонниками был заперт в Гудауте. Казалось бы, его судьба и судьба Абхазии предрешена. Но произошло чудо! Народ Абхазии не устрашился этой тысячекратно превосходящей стаи грабителей, насильников и поднялся на защиту своей земли и родного очага.

К ним присоединились братья по крови и духу: адыги, черкесы, кабардинцы, чеченцы, а также сотни добровольцев из числа кубанских и донских казаков. Война приобрела затяжной характер. Ежедневно в Грузию вместо трофеев отправлялись десятки гробов. И «спаситель Грузии» Шеварднадзе в глазах ее жителей превращался в проклятие. Тем временем в Мингрелии в тылу грузинских войск подняли голову соратники свергнутого президента Гамсахурдиа. Теперь уже угроза нависла над самим Шеварднадзе и членами Госсовета. Они вынуждены были просить помощи у Москвы.

3 сентября 1992 года в Москве состоялась встреча, в которой наряду с лидерами Абхазии и вождями Грузии приняли участие руководители северокавказских республик. В ходе нее Шеварднадзе оказался той шеей, которая вертела головой Ельцина.

Лакоба по этому поводу писал: «…В первой половине дня практически все высказались за немедленный вывод грузинских войск из Абхазии и возвращение в Сухум законных парламента и правительства. Во время перерыва Ельцин и Шеварднадзе встретились с глазу на глаз, и вторая часть переговоров пошла совершенно по другому руслу.

Президент России, явно подвыпивший, представил вдруг новый текст документа, в связи с чем Ардзинба высказал мнение о необходимости обсудить его, но Ельцин заявил, что документ нет времени обсуждать, а нужно немедленно подписывать». (С. Лакоба. Абхазия – де-факто или Грузия – де-юре? Саппоро, 2001.)

Но даже этим соглашением, в котором не было сказано ни слова об агрессии Грузии против Абхазии, Шеварднадзе оказался недоволен. Недовольство прорвалось чуть позже, 25 сентября, в его выступлении с трибуны ООН. В частности, после всего того что его уголовный сброд натворил в Абхазии, у него повернулся язык назвать абхазов «…пигмеями, поднявшими мятеж против человечности».

Тем временем события в Абхазии, где позиции народного ополчения становились все более прочными, и в самой Москве развивались для Грузии неблагоприятным образом. Оппозиционный Ельцину Верховный совет Российской Федерации 25 сентября принял Постановление «О положении на Северном Кавказе в связи с событиями в Абхазии».

В нем парламентарии, в отличие от президента России, потребовали безоговорочного вывода грузинских войск с территории Абхазии и восстановления законных органов власти. Масла в огонь подлил визит в Москву лидера абхазов Ардзинбы.

Шеварднадзе не мешкая прямо из Нью-Йорка после выступления в ООН вылетел в Москву. 28 сентября на встрече с Ельциным он высказал свое возмущение по этому поводу и в порыве гнева проговорился: «Мне непонятны вот эти контакты господина Ардзинбы. Он ведь прекрасно понимает, что в Москве вопросы Абхазии и Грузии не решаются». («Свободная Грузия» от 12.09.1992. – Авт.)

В Москве наконец-то поняли, что Белый Лис обещаниями о скором вступлении в СНГ пытается пожинать плоды войны российскими руками, а сам уже посматривает на сторону. И тогда окружение Ельцина активизировало свою игру на абхазском поле. В Гудауту, где разместились парламент и правительство Республики Абхазия, зачастили российские генералы Г. Кондратьев, А. Сигуткин. И не с пустыми руками – абхазское ополчение получило переносные зенитные комплексы. После чего господству грузинской авиации в воздухе пришел конец. Спустя неделю абхазские ополченцы при поддержке добровольцев выбили войска Грузии из Гагры, Леселидзе и 6 октября вышли к российской границе на реке Псоу.

В тот же день на митинге в Тбилиси Шеварднадзе обрушился на руководство России с обвинениями. Он заявлял: «Мы должны были встретиться 13 октября и встретились бы, но, не спросив у меня согласия, господин Ельцин заявил, что мы встретимся в Абхазии. Очень хорошо, но, быть может, у меня иное мнение? Кончилось то время, которому и я послужил, но сегодня наша страна стала независимой. Возможно, пора уж вам избавиться от прежних шовинистических, черносотенных идей и теорий». («Свободная Грузия» от 07.11.1992. – Авт.)

Столь вызывающее заявление Шеварднадзе мог себе позволить не только в силу того, что не получил ожидаемой поддержки со стороны российского руководства в подавлении «абхазских сепаратистов», а и потому, что сама Россия все глубже погружалась в трясину гражданской войны. В октябре вспыхнул острейший осетино-ингушский конфликт, повлекший многочисленные человеческие жертвы. В Чечне режим совершенно «отвязавшегося» генерала Дудаева превратился в рассадник терроризма и пристанище для иностранных наемников. Драматичный ход событий в этом регионе уже угрожал целостности самой России, и потому Шеварднадзе, а также подконтрольный ему Госсовет, обратили свои взоры на Запад, в сторону замаячившего на горизонте очередного претендента на роль «смотрящего» в кавказском доме – США и НАТО.

Теперь грузинские эмиссары дневали и ночевали в высоких вашингтонских и брюссельских кабинетах. И, казалось, добились своего. В мае 1993 года в Тбилиси прибыл высокопоставленный сотрудник ЦРУ Ф. Вудраффт. В его задачу входило обеспечение личной безопасности Шеварднадзе. Но это была официальная сторона миссии Вудраффта, а фактически он выступал координатором работы спецслужб стран НАТО и одновременно осуществлял контроль за характером контактов верхушки Госсовета Грузии. В ЦРУ не питали иллюзий в отношении Китовани, Иоселиани и их ближайшего окружения. Война для них служила лишь средством обогащения. Если несколько лет назад в советской Грузии они грабили и выбивали из подпольных миллионеров взносы в воровской общак, то теперь делалось это от имени государства.

Об этом говорит следующий курьезный случай. В феврале 1994 года при обсуждении в штаб-квартире ООН вопроса о финансировании миротворческой операции России в зоне грузино-абхазского конфликта руководитель грузинской делегации Иоселиани в беседе с представителем абхазской делегации, с которым был знаком до войны, предложил: «Слушай, американцы дают русским на проведение этой операции триста миллионов. Давай сами решим проблему, зачем нам русские. Двести мы возьмем, сто вы и разойдемся мирно». (С. Лакоба. Абхазия – де-факто или Грузия – де-юре. Саппоро, 2001.)

Возвращаясь к Вудраффту и его особой миссии, необходимо отметить, что она не удалась ЦРУ. Спустя полтора месяца он был найден убитым в автомобиле начальника личной охраны Шеварднадзе. Расследованием причин гибели Вудраффта занималась специальная комиссия из числа сотрудников ЦРУ и ФБР. Но до сих пор руководство американских спецслужб хранит молчание о причинах его смерти. Можно предположить: Вудраффту стали известны темные стороны операций, проводившихся верхушкой Госсовета с американскими деньгами. Но нельзя исключать и того, что его близость к Шеварднадзе и активная, жесткая работа против российских спецслужб вынудила последних пойти на крайние меры. К сожалению, это неизбежное следствие тайной войны, в которой противники не придерживаются негласных правил.

Потери на тайном и военном фронте руководство Грузии стремилось компенсировать на политико-дипломатическом поле. В конце июня 1993 года в штаб-квартире НАТО состоялась важная встреча Шеварднадзе с его главой М. Вернер. В ходе нее хитрый Белый Лис смог вырвать у него важное признание. Вернер заверил его «в более активном вмешательстве НАТО в урегулирование грузино-абхазского конфликта». («Независимая газета» от 29.06.1993.)

Но этому не суждено было сбыться. В июле 1993 года абхазская армия перешла в наступление. Оно развивалось настолько стремительно, что уже в двадцатых числах сентября передовые группы вышли к окраинам Сухума. Одновременно в Восточной Абхазии ополченцы взяли под контроль стратегически важную дорогу Сухум – Тбилиси. Судьба 20-тысячной грузинской группировки была предрешена. Но Шеварднадзе, находившийся в то время в столице Абхазии, с каким-то маниакальным упорством продолжал уверять свое окружение в том, что «заграница нам поможет». Вероятно, в силу самомнения о своей исключительности и особой мессианской роли Грузии он полагал, что весь мир ринется на спасение «света демократии в Закавказье – Грузии».

Находившийся в Сухуме во время его штурма абхазской армией глава миссии ООН генерал Д. Хвидегард (Видегор), позже, в 1994 году, в разговоре с Лакобой так вспоминал об этом: «Члены грузинского правительства перед самым падением Сухума собрались на берегу моря с биноклями (на территории военного санатория) и вглядывались вдаль. На вопрос генерала, что происходит, они стали его возбужденно убеждать, что вот– вот в Сухуме высадится пятитысячный десант НАТО». (С. Лакоба. Абхазия – де-факто или Грузия – де-юре. Саппоро, 2001.)

Никакой натовский десант на берега Абхазии, конечно, не высадился. Как это уже было в прошлом (в 1921 году), Запад не собирался ссориться из-за Грузии, свергнувшей законно избранного президента Гамсахурдиа, расстрелявшей свой парламент, залившей морем крови Южную Осетию и Абхазию, с ослабленной, но все-таки Россией. В результате «десантироваться» пришлось самому Белому Лису. Поднятый им «топор войны» грозил обрушиться ему на голову.

Кольцо абхазского окружения неумолимо сжималось вокруг так называемой дачи Сталина (ныне официальная резиденция президента Республики Абхазия. – Авт.), где засел Шеварднадзе. По признанию тех, кто готовился к ее штурму, их заветной мечтой было «поймать Шеву и вздернуть на первом же суку». Спасло его от петли заступничество президента России. Вряд ли тот руководствовался человеческими чувствами. Здесь скорее присутствовал циничный политический расчет.

Видимо, Ельцин полагал, что загнанный в угол неблагодарный и неверный союзник будет более покладист и наконец прекратит дрейф Грузии в сторону Запада и вступит в СНГ. По его просьбе лидер абхазов Ардзинба распорядился на два часа прекратить бой и выпустить Шеварднадзе из ловушки. Те, кто выполнял этот приказ, знали, какую ненависть питали к Белому Лису бойцы и, чтобы уберечь его от расправы, пошли на хитрость. Шеварднадзе переодели в форму российского полковника-десантника и под видом раненого переправили на территорию военного санатория, а затем вертолетом доставили в Батуми.

Тем временем ситуация в самой Западной Грузии полностью вышла из-под контроля Госсовета. Бывший президент Гамсахурдиа, вернувшийся из изгнания, в считанные дни собрал под свои знамена тысячи сторонников. Волна выступлений против «банды четырех», подобно лесному пожару, охватила всю Мингрелию. В начале октября 1993 года звиадисты захватили стратегически важные пункты – Поти и Самтредиа. Бои шли на подступах к Кутаиси. Судьба Тбилиси и самого Шеварднадзе вновь висела на волоске. И он опять обратился за помощью к Вашингтону и Москве.