Текст книги "Христианская альтернатива революционным потрясениям в России. Избранные сочинения 1904–1907 годов"

Ле Пле говорит, что Франция совершила величайшее преступление, привив всем народам Европы революционный яд, под зловредным гипнозом которого они по наклонной плоскости стремятся в бездну анархии. Он смотрел на своё дело как на дело покаяния за всю Францию, как на дело исправления причинённого ею зла.

Как человек верующий, я говорил бы несколько иначе, но не могу не признать правду его взглядов не только с точки зрения социальной науки, но и с точки зрения веры. Более того, читая выдержки из его трудов, я приходил в восторг от необыкновенной ясности его мыслей, от его здравомыслия, от благородной неподкупности его совести, его добросовестности, от высокого благородства его убеждений и побудительных причин его деятельности, находя в ужасах нами пережитого и специфическом характере нашего освободительного движения яркое подтверждение его взглядов.

Во Франции он основал «школу социального мира», к которой в настоящее время принадлежит целый сонм выдающихся учёных, политических и социальных деятелей, основал печатный орган под названием «Социальная реформа», напечатавший за время многолетнего своего существования много ценного материала по социологии и много научных трудов по обработке этого материала.

Ле Пле очень настаивал на том, чтобы дело социального мира не имело исключительно характер академический, а непременно делало жизненное практическое дело применения к жизни добытых истин и стройной организации жизни на их основе. Признавая, что та же социальная опасность угрожает всей Европе, он желал придать «Обществу социального мира» характер международного союза и успел при своей жизни учредить или, вернее, вызвать к жизни несколько отделений общества в других странах. Он умер в начале восьмидесятых годов. В прошлом году ему воздвигли в Люксембургском саду в Париже красивый памятник, но Франция не становится на указанную им дорогу, и сами его последователи не остались верны его заветам, придав «Обществу социального мира» чисто академический характер и на том успокоившись. Принадлежать к «Обществу социального мира» считается желанным отличием, это «принято», на это «хорошо смотрят», но это ни к чему не обязывает, кроме нравственной порядочности в общепринятом смысле этого слова.

Генеральный секретарь этого высоко симпатичного дела, Обюртен, автор обширной монографии о ле Пле[41]41
  Auburtin Е Е Le Play. R, 1891.


[Закрыть], его жизни, деле и печатных трудах, прочтя напечатанные на французском языке руководящие правила нашего Трудового братства[42]42
  Вероятно, речь идет о брошюре «Трудовое братство и школы его», изданной во Франции: Neplujev N. Confrerie Ouvriere et Ses Ecoles. Paris, 1900. 220 p. Ha русском языке эта брошюра была напечатана в том же году: Неплюев Н. Н. Трудовое братство и школы его. Санкт-Петербург: тип. и лит. В. А. Тиханова, 1900. 124 с. В ней опубликованы «Руководящие правила в Братстве и школах его».


[Закрыть], написал мне письмо, предлагая стать членом их общества и сотрудником их журнала.

Радуясь случаю, дозволившему мне познакомить вас с этим знаменательным, высоко полезным и глубоко симпатичным явлением французской жизни, считаю основательным поставить вопрос о том, не признаёт ли наше совещание желательным осуществить светскую организацию, о которой идёт речь, именно в форме отделения «Общества социального мира» в России.

Очень жаль, что ваш согражданин г. Богуславский, знавший о предстоящем нашем совещании, не ознакомил нас с проектом устава «Общества объединения всех славянских народностей России» раньше его утверждения. Мы могли бы обсудить его предложения и формулировать устав несколько иначе, если бы признали желательным учреждение общества именно этого типа. Устав общества уже утверждён, и мы могли бы им воспользоваться только в том случае, если бы признали возможным присоединиться к этому обществу при согласии его учредителей изменить некоторые пункты устава. Во всяком случае многие пункты его и особенно вся финансовая сторона дела по своей новизне требует тщательного обсуждения, невозможного в настоящем собрании. Сожалею, что это лишает меня возможности более настойчиво рекомендовать это дело, несмотря на столь ценные лично для меня задачи, как те, кои вызвали прямое заявление § 5, что «заведения православного Крестовоздвиженского трудового братства, устроенные в имении Н. Н. Неплюева в Черниговской губернии, будут приняты нами за образец».

Возможен и ещё один исход, если одна из существующих партий пожелала бы действовать в желанном нами направлении и нашла бы это совместимым со своей программой и посильным при тех трудах, которые соответствуют её главной задаче.

Во всяком случае и светская организация, как и религиозная, должна быть делом любви, проповедью любви, упорядочения умов, сердец и жизни любовью. Не сомневаюсь, что на деле любви многие придут к уразумению вечной правды любви, возрастут любовью до веры в Источник любви, как это и случилось с ле Пле.

Его поразила явная лживость основного положения Руссо, на котором сознательно или бессознательно зиждется всё мировоззрение большинства энциклопедистов, деятелей первой французской революции и их последователей: безгрешность человеческой природы. Именно в силу этого догмата революционного катехизиса и утверждают, что всё зло жизни происходит не от общечеловеческой греховности, а от зла, насильно навязываемого безгрешному большинству разными социальными авторитетами. Уничтожить уважение к этим авторитетам, приучить ставить их ни во что, перестать повиноваться им, значит, по их понятиям, изъять их из-под развращающего влияния, завоевать им свободу широкого проявления своей безгрешной и непогрешимой индивидуальности, того, что теперь называется свободой самоопределения. Как только это будет сделано, водворится, они клянутся в том, ничем ненарушимое мирное благодействие для всех. Для этого только и нужно безграничное народоправство, неограниченное самодержавие большинства. Простой подсчёт голосов при всеобщем равном и тайном голосовании даёт верховный закон воли народной, безгрешной и непогрешимой, как папа римский.

Разум человеческий – раб воли его. Чего желает воля, то оправдывает разум, услужливо подыскивая разумные основания и оправдания в том или другом направлении. Тот же человек, при разном духовном настроении, мыслит совершенно разно, удовлетворяясь при одном настроении тем, что для него же будет явно неосновательно при другом, понимая прекрасно то, что при перемене настроения становится для него непонятным, и наоборот, часто удивляясь потом тому, как мог «так думать и чувствовать».

Пока сердце бедно любовью, человек легко за любовь принимает эгоистические капризы сердца своего. Жизненная ценность любви, её мировое значение для него непонятны. Он не любит, а только мечтает о любви и принимает за любовь к человечеству желание для него безграничной свободы, в действительности потакая тем собственной похоти своеволия, полагает любовь к человечеству в признании догмата безгрешности человеческой природы и непогрешимости воли народной, принимает за освободительное движение колебание всех социальных авторитетов, что в действительности ласкает его похоть слепой гордости. Услужливый разум для всего этого подыскивает оправдания, кажущиеся ему достаточно убедительными и разумными. В действительности он ещё не любит человечества, не ревнует о благе его, и разум его молчит, несмотря на очевидную социальную опасность этих теорий и очевидные бедствия, порождаемые их практическим применением к жизни. Он легко успокаивается на рассуждениях, явно нелепых, вроде того, что эксцессы временно неизбежны после многих веков развращающего режима на пороге свободной жизни, что свобода эксцессов приведёт к добрым привычкам добровольной дисциплины, что жить чувствами злобы, зависти и мщения – лучший способ стать светом мира и солью земли, что оправдывая и поощряя всякие преступления и подлости, воспитывают общественное мнение к самым возвышенным и благородным чувствам.

Когда на деле любви ле Пле возрос в любви до искреннего и горячего желания блага человечества, он пришёл в ужас от множества ложных понятий, привитых современному человечеству «революционным бредом». Как любящая мать пугается за своего ребенка, бегущего к пропасти, не замечая опасности, так испугался ле Пле, видя, в какую пропасть может упасть человечество на этом пути горделивого самообольщения и развращающего ласкательства грешного и грехолюбивого большинства.

Видя на каждом шагу вокруг себя, к чему приводит ложь воспитания, состоящего не в разумной борьбе с порочными наклонностями ребенка, а в предоставлении широкой свободы проявлять их; видя, к чему приводит социальная ложь замены всяких социальных авторитетов безграничной свободой народоправства, с его глубоко развращающей избирательной агитацией, с его слепым повиновением ловким политическим авантюристам, выдвинутым этой самой агитацией, и руководствующимися не высокими идеалами и какими-либо идеальными традициями и благородным сознанием долга, а желанием угодить своим избирателям, он понял страшную ложь основного революционного догмата о безгрешности человечества, понял во всей её жизненной силе правду христианского учения о грехе, о необходимости покаяния, о верховенстве заповеди любви.

Завеса спала с его глаз, и, поняв жизненную правду откровения, он уверовал в Источник Откровения, в Бога Живого, и при свете веры понял вечное значение любви в связи с христианской свободой, понял, что истинную свободу, широкую свободу добра, может дать человечеству только честное осуществление правды веры в жизни, что благо человечества не в народоправстве, не в безграничной свободе самоопределения, а в сознательном и добровольном подчинении воли своей авторитету законов Правды Божией, в сознательной и добровольной дисциплине любви, не в бунте против социальных авторитетов, а в разумном понимании социальными авторитетами своих социальных обязанностей и честном их выполнении, в дружной совместной работе на дело мирного созидания мирного благоденствия всех слоёв общества, одинаково признающих для себя обязательными вечные законы конституции правды Божией.

Мысли ле Пле я передаю своими словами, но ручаюсь за точность их внутреннего смысла. В конце жизни он всё чаще говорил о вечной правде десятисловия Моисея, всё настойчивее и настойчивее призывал смирить себя до признания авторитета Откровения, возрасти в любви до честной жизни по вере, действующей любовью.

Что случилось с ле Пле, может случиться и со многими нашими соотечественниками, если они вступят в светскую организацию, проповедующую любовь и признающую дело любви за своё главное, специальное дело.

Недавно один из наших высоких сановников спросил у американца Франклина Гэлорд, уже много лет живущего в Петербурге, какого он мнения о главной причине постигших нас социальных бедствий. «Причина одна – слишком многие русские люди не соблюдают ни одной из десяти заповедей Моисея, тем более не соблюдают единой верховной заповеди Христа», – не задумываясь, ответил американец.

Как несоблюдение заповедей есть явный признак неверия, так соблюдение заповедей, хотя бы из любви к ближним, легко может привести к вере. Приступив к делу любви, многие поймут жизненную правду веры и возрастут до живой веры в Бога, который «любы есть».

Положив начало организации, объединяющей добрые силы на дело любви, вы сделаете истинно полезное дело для церкви, для Родины и для водворения социального мира.

Вот краткие тезисы всего сказанного мною; может быть вы найдёте возможным принять эти тезисы за программу нашего сегодняшнего совещания.

1. Всё зло происходит оттого, что слишком многие всем складом ума, симпатий и жизни изменяют верховной заповеди христианского откровения, совсем не понимая жизненного значения любви к ближним при свете любви к Богу всем разумением, не дорожат любовью, тем более не алчут и не жаждут благодати любви, признают логику любви в жизни и честную организацию жизни и отношений на основе любви за утопию, что и привело нас к грубому ожесточению умов и сердец, к позору безысходной хронической политической и социальной борьбы.

2. Помочь горю можно только проповедью жизненной правды любви, выяснением её высокой практической ценности, громадного социального зла измены ей; проповедью покаяния в этой измене, сплочением всех добрых сил на святое дело упорядочения умов, сердец и жизни любовью.

3. Таких организаций, объединяющих добрые силы на дело мирного созидания лучшего будущего для церкви поместной и России, необходимо две: церковное братство для людей верующих и светская организация для добрых самарян.

4. Нужно ли создать новое всероссийское братство, чтобы это новое вино влить и в новый мех, или может взяться за это дело одна из существующих религиозных организаций, как «Религиозно-просветительное общество»[43]43
  Н. Н. Неплюев мог говорить о Петербургском обществе религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви, с которым поддерживал активные отношения, или о Киевском религиозно-просветительном обществе, созданном по примеру вышеупомянутого Петербургского общества. На наш взгляд, речь идёт о Киевском обществе, поскольку данный доклад был сделан в Киеве.
  Киевское общество религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви (с 1903 г. – Киевское религиозно-просветительное общество) было создано в 1893 году по примеру Петербургского общества религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви. Его основной целью, согласно уставу, было распространение во всех слоях русского народа истин православной веры и нравственности. Общество осуществляло просветительскую и анти-сектантскую деятельность. Завершило своё существование в 1918 году.


[Закрыть]?

5. В какой форме может быть учреждена светская организация? В форме ли партии мирного прогресса, задающейся чисто этическими целями, по программе моего проекта, в форме ли отделения французского «Общества социального мира» или в форме общества типа устава, утверждённого г. Богуславским?

6. Ввиду невозможности в этом собрании принять какие-либо окончательные решения, требующие неторопливого и зрелого обсуждения, не найдёт ли совещание желательным избрать из своей среды комиссию, прося её принять на себя труд продолжить наше дело, обстоятельно обсудить, в какой форме оно может быть осуществлено и какими путями?

7. Не пожелает ли совещание теперь же высказаться и по вопросу о том, что должно служить инструкцией для комиссии, к какому времени мы будем просить её закончить свои труды и в какой форме состоится собрание для выслушания доклада комиссии и окончательного решения вопросов об уставах, их утверждении и начале деятельности?

Н. Неплюев

Киев, 11 октября 1906 г.

Партия мирного прогресса: её идеальные основы и жизненная программа[44]44
  Печатается по изданию: Неплюев Н. Н. Партия мирного прогресса: Её идеальные основы и жизненная программа. Глухов: тип. А. К. Нестерова, 1906. 42 с.


[Закрыть]

Отечество наше начинает новую жизнь. Оно призвано послать своих представителей в Государственную Думу Необходимо отнестись сознательно к своим новым правам и обязанностям не только тем, которые явятся избранниками населения, но и всем выборщикам. Без этого невозможно честное отношение к России, русскому народу и к грядущим поколениям, в устроении судеб которых мы призваны играть несравненно более деятельную, а следовательно, и несравненно более ответственную роль, чем прежде.

Группируются партии. Оно и быть не может иначе. Необходимо, чтобы соединялись вместе люди, стремящиеся к одним целям, избирая тот же путь к достижению намеченной цели. В единении сила. Человек одинокий, как бы ни были разумны и возвышенны его стремления, останется бессильным оказать благотворное влияние на жизнь страны, пока не убедит умы и сердца многих, и эти многие не составят могучий союз, с которым поневоле придётся считаться другим, тем, кто с ними не согласен и им не сочувствует. Как бы человек не был убеждён в своей правоте, в разумности и благотворности своей программы, это сознание может быть только нравственным удовлетворением для него самого и не в состоянии заменить для него утешительного сознания практической пользы, приносимой стране путём благотворного влияния, оказываемого на ее жизнь, подготовляющего для неё лучшее будущее.

Одиночество тем более тягостно, чем более является человек поборником мира и единения, чем более убежденно он предпочитает путям борьбы путь мирного созидания.

Принадлежа сам именно к этой категории лиц, жаждущих мира, единения и мирной, дружной созидательной работы на пользу общую, я по собственному опыту знаю, как тяжело чувствовать себя одиноким, с небольшим кружком единомыслящих и единодушных друзей, не находя возможным, по совести, цельно примкнуть к какой-либо из больших влиятельных партий, оказывающих наиболее сильное воздействие на общественное мнение и на будущие судьбы нашего отечества. Трудно с убеждением сказать, отчего это происходит, отчего, горячо желая единения, приходится оставаться в одиночестве: от действительной несовместимости понятий и симпатий или от недоговорённости, от небрежного отношения к формулировке своих мыслей и программ. Так много накопилось недоразумений! Так часто в те же слова вкладывают бесконечно разнообразное внутреннее содержание, что можно, будучи довольно солидарными по мыслям и желаниям, совершенно не понимать друг друга и считать себя представителями совершенно разных партий, и, напротив, думая и чувствуя совершенно разно, ошибочно воображать себя солидарным с той или другой партией, вкладывающей в дорогие слова самое антипатичное содержание.

Себя я не могу упрекнуть в недоговорённости. В моих печатных трудах я достаточно подробно и ясно высказался, а дело Трудового братства является достаточно наглядной иллюстрацией практического, жизненного значения моих теоретических положений и моей программы осуществления идеалов, соответствующих моему мировоззрению. Из того факта, что до сих пор как своими печатными трудами, так и делом созидания жизни и труда на началах братского единения, я остаюсь одинок в области литературы и в области жизненной практики, казалось бы, можно заключить, что мои мысли и моя жизненная программа почти никем не разделяются[45]45
  Единственным исключением является статья проф. Киевского Университета, доктора богословия протоиерея Светлова «Идея Царства Божия», напечатанная в Богословском Вестнике. – Прим. авт.


[Закрыть] и что я тем самым обречён с моими друзьями на полное одиночество. Оказывается, однако, что людей, сочувствующих моим взглядам и делу Трудового братства, а следовательно, и моей жизненной программе, очень много, как в пределах нашего отечества, так и в других странах. Письма, получаемые мною со всех концов России, и восторженное сочувствие, нередко выражаемое посетителями Трудового братства, громко говорят о том, что это не так. Отчего же эти многие не составляют отдельного союза, не выставляют одной жизненной программы, с которой мы могли бы по совести признать себя вполне солидарными?! В основе этого прискорбного явления лежит очевидно какое-то недоразумение, может быть тесно связанное с непривычкой наших соотечественников высказываться, когда дело не идёт о протестах, осуждениях и пререкательствах, с непривычкой наших соотечественников к энергичной деятельности, когда приходится не бороться и устраивать демонстрации, а исповедовать правду и осуществлять её в жизни. Что делать! мы так долго смотрели на себя как на рабов, а потому и были рабами, что нам естественно более свойственно понимать свободу как буйство и крамолу порвавшего свои цепи раба, нежели как мирную солидарную, созидательную деятельность свободного гражданина!

Не будем ошибаться, мы ещё далеко не разобрались в собственных мыслях и чувствах, мы ещё далеко недостаточно выяснили себе, какой жизненный смысл вкладываем в слова, нами употребляемые, у нас ещё масса суеверных симпатий к одним из них и столь же суеверных антипатий к другим. Мы ещё гораздо больше склонны к ребячливому ухарству легкомысленного разрушения, нежели к плодотворной деятельности мирного созидания!

Сознание этой грустной правды побуждает меня кратко высказать, почему я не чувствую себя солидарным ни с одной из существующих политических партий и в чём состоит та жизненная программа, которую я считаю наиболее разумной и общественно полезной. Делаю это в надежде или убедиться в солидарности стремлений и жизненной программы нашего Трудового братства с какою-либо из ныне существующих партий, которая откликнется, печатно выразив сочувствие предлагаемой мною жизненной программе, и тем даст возможность присоединиться к ней не только нам, но и всем тем, которые нам сочувствуют и единодушно с нами тяготятся своим одиночеством, или, если ни одна из больших влиятельных партий не признает нас своими, вызвать сочувственные отклики всех, с нами солидарных и, по примеру нашему, внепартийных, чтобы предложить им сплотиться в новую партию, с новой программой и новым печатным органом, отстаивающим дорогие для нас идеалы и проводящим в жизнь излюбленную нами программу.

* * *

Все существующие партии можно разделить на два больших лагеря: на консервативные и либеральные. Все консервативные, от крайних ретроградов до консервативно-прогрессивных, делают впечатление, будто вся их программа сводится на бесправие народа и безответственность власти. Говорю «делают впечатление», т. к. не теряю надежды, что это только недоразумение, происходящее от недоговорённости. Во всяком случае, ни до какой определённой программы гарантий прав народных и ответственности власти они не договариваются.

Вся разница между крайними ретроградами и представителями консервативного прогрессизма сводится на то, что первые зовут вернуться в туманное прошлое, мотивируя это чрезвычайно туманными воспоминаниями о каком-то лучшем прошлом, а вторые зовут надеяться на столь же туманное будущее, на основании туманной веры в благодетельные попечения безответственной власти, нимало не определяя при этом той программы созидания общего блага, которую эта безответственная власть, во имя какого-либо идеала, признала бы для себя обязательной.

Все либеральные партии, от умеренно-оппортунистских до радикально-анархических, делают впечатление, будто, одни менее, а другие более сознательно, но все стремятся к одному: бесправию власти и безответственности народа, причём ясна и определённа только программа разрушения всех существующих устоев хотя бы внешнего порядка и благочиния и совершенно туманны программы созидания нового общественного здания на развалинах старого, причём эти программы так многочисленны, что есть полное основание опасаться истинного столпотворения Вавилонского в тот день, когда разрушать будет уже нечего и будут вынуждены приступить к созиданию. Вера в благополучный исход варварского дела разрушения старого здания на головы живущих в нём, не только не переводя их в новое лучшее здание, но и не имея даже общепринятого плана построения этого нового здания, имеет совершенно неприличный для «свободомыслящих» людей характер наивного мистицизма и преступного легкомыслия.

Если консерваторы понимают веру в божественное происхождение власти не в смысле обязанности для этой власти повиноваться совершенно определённой правде Высшей Любви и Высшего Разума мира, а в смысле божественной санкции всякого произвола, что является наивным кощунством, то либералы со своей стороны требуют наивную веру

в непогрешимость большинства грешного человечества, веру более наивную и нелепую, чем самые грубые суеверия прошлого, чем самые грубые искажения столь презираемых «свободомыслящими» мистических учений, т. к. в этих последних требуется вера, иногда и очень нелогичная, в невидимое, а тут требуется явно нелогичная вера в человечество, всем видимое во всём блеске своей умственной и сердечной нищеты, что уже совершенно нелепо.

Кроме того все эти партии ожидают добра от буквы учреждений и прав, а не от оздоровления души народной, что делает их программы родственными по духу программе музыкантов басни Крылова.

Как при таких обстоятельствах сознательно и добросовестно примкнуть к одному из этих двух лагерей, если руководишься желанием общего блага, а не увлекаешься побуждениями личных симпатий и антипатий?

Если я и со мною все, остающиеся вне партий по тем же причинам, как и я, ошибаемся, пусть консерваторы выскажут, в чём же заключается их программа созидания общего блага, одинаково нравственно обязательная как для народа, так и для власти, но выскажут её совершенно определённо в её практическом применении в области жизни политической, социальной, семейной и трудовой; пусть либералы со своей стороны выскажут не менее определённо, в чём же состоит их мировоззрение, идеал, соответствующий этому мировоззрению, этика, логично вытекающая из этого идеала и равно обязательная как для власти, так и для народа, какова программа практического осуществления этого идеала во всех областях жизни. Если никакого общего мировоззрения, никакого общего идеала, никакой общепринятой этической системы, а следовательно, и никакой общей программы созидания лучшего будущего в жизни у них нет, пусть ясно формулируют, на чём же основана их вера в лучшее будущее для человечества, их вера в возможность какой-либо созидательной работы совместно с людьми, готовыми во имя самых разнообразных теорий, а всего чаще подчиняясь самым разнообразным инстинктам, только совместно разрушать; на чём основана их вера в непогрешимость большинства человечества, вера в доброкачественность западноевропейской культуры в то время, когда во Франции конгресс свободно мыслящих постановляет объявить войну не только всякому проявлению религиозности (т. е. идеальности), но и всякому проявлению нравственности (т. е. самоограничения в направлении верности этим идеалам), требуя дружных усилий для вытравления всяких религиозных и нравственных понятий в женщинах и детях, когда преступность малолетних, не только воров, но и убийц, возрастает в ужасающей прогрессии, когда ораторы с изумительным цинизмом публично заявляют, что, завоевав для себя свободу, совсем не намерены признавать права свободы за своими противниками, не признают за ними права свободно проявлять свою веру, признают всякую религию и всякую нравственную систему за вредные для человечества суеверия, с которыми наивно бороться доводами разума, а можно и должно бороться только ударами кулака.

Если бы меня спросили, к кому же я себя причисляю, к консерваторам или либералам, я скажу: и к тем, и к другим в некоторых отношениях, ни к тем, ни к другим во многих пунктах по-видимому принятых ими катехизисов. Думаю, что со мною в том же положении находятся очень многие, желающие, как и я, общего блага, требующие от власти определённой программы мирного созидания общего блага и признания логичных последствий этой программы одинаково обязательными не только для народа, но и для себя, желающие в то же время и свободы широкого проявления добра и сильной власти для ограждения общества от всякого проявления злой воли, несогласные в угоду консерваторам враждовать против всего либерального, против всякой свободы, равно и в угоду либералам враждовать против власти и всех консерваторов.

Мы не хотим вражды, не верим в её благотворное значение. Мы хотим общего блага, хотим стремиться к нему путём мирного созидания, не смешивая однако понятия о мирном созидании с беспринципностью покладистого оппортунизма. Мы хотим немедленной, дружной работы на дело мирного созидания, понимая, что каждый день промедления увеличивает социальную опасность, делает более невозможным путь мирного созидания, увеличивая неизбежность грубой борьбы и злого, нелепого дела варварского разрушения. Мы не согласны в угоду представителям рутины откладывать начало мирной созидательной деятельности на неопределённое время или делать в этом направлении кое-что и кое-как для отвода глаз и успокоения совести, обманывая себя и других и тем не выводя наше отечество из заколдованного круга грозной опасности бесконечной борьбы, бесконечной вражды, раздоров и социальных потрясений.

Не останавливаясь долее на чужих программах, приступлю к изложению нашей программы, программы нашего Трудового братства, объединённого в единомыслии и единодушии, одобрившего предлагаемую программу. Может быть во многих отношениях признают нас своими как консерваторы, так и либералы, что даст нам возможность стать связующим звеном между всеми добрыми элементами, искренно желающими общего блага, подаст повод тем и другим полнее и определённее высказаться, лучше понять друг друга, с большим сочувствием и уважением отнестись друг к другу. Этой ролью миротворцев мы особенно дорожим. Этого результата – более тесного, дружного единения между всеми сынами русского отечества на пользу общую – особенно желаем. Это же даст возможность и друзьям нашим проверить сознательность своей дружбы к нам, сознать свою ошибку, если окажется, что они с нами гораздо менее солидарны, чем это думали, или ещё теснее соединиться с нами для совместной практической работы – проведения в жизнь общего идеала путём осуществления общей жизненной программы.

Желая дать возможность объединиться в этой партии всем людям доброй воли, всем желающим достижения мирного благоденствия страны добрыми путями мирного прогресса, без различия национальностей и вероисповеданий, постараюсь выражать мои мысли такими терминами, которые могли бы быть всеми ими приняты и послужить соединительным звеном между ними. Все истинные представители доброй воли, присоединившись к этой партии, легко переведут для людей, менее их убеждённых, всё сказанное мною на язык той национальности, на язык того вероисповедания, к которому сами принадлежат.

Идеальные основы

1. Мы верим в силу добра, а не в силу зла.

2. Мы сознаём необходимость достигать торжества добра добрыми путями и невозможность злыми путями не только подготовлять торжество добра, но и самим приобретать устойчивые привычки добра, а следовательно, и становиться способными служить на дело торжества его и принять участие в этом торжестве, когда оно будет достигнуто.

3. Высшим добром мы признаем разумную деятельную любовь. Она одна – цемент, способный сплотить всю нашу Россию в одно стройное единство. Она животворящий дух всякого мирного единения, всякого мирного благоденствия народа. Без неё естественны, неизбежны распыление, вражда и борьба.

4. Живая, разумная, деятельная любовь и должна быть положена в основу мирного благоденствия страны. Она же должна быть и руководящей основой практической программы достижения этого благоденствия.

5. Эта любовь, долженствующая быть основой жизни, не имеет ничего общего ни с грубым эгоизмом инстинктивных влечений, ни с беспринципной покладистостью уживчивости со всяким злом и оправдания всякого зла под предлогом всепрощения, что и оклеветало любовь в глазах человечества.

6. Эта любовь, разумная, логичная, верная самой себе, не может любить отдельных людей в ущерб всем другим, не может полагать любовь к своей семье, к своему народу, к своей церкви во вражде, в злых чувствах ко всем другим. Её насущной потребностью является, напротив, всех объединять любовью, всех делать достойными любви, интересы всех объединить в одну мирную гармонию.

7. Любовь организующая, объединяющая, созидающая, единственная способная быть основой мирного благоденствия, достигаемого путём мирного прогресса, есть любовь к самому себе, к своей семье, к своим друзьям, к своей партии, к своему народу, к своей церкви, к науке, к искусству, ко всему при свете любви к высшему добру, к высшей правде, называется ли это высшее добро Богом Живым или каким-либо иным религиозным или философским термином.

8. Это высшее добро и есть объединяющее начало, во имя которого мы и можем достигать единомыслия, единодушия и мирного единства, без которых невозможно и мирное благоденствие.

9. Эта разумная, созидающая любовь, принимаемая нами как основа жизни, может быть определена следующей формулой: любовь к ближним, подчиняясь любви к высшему добру, должна властвовать над любовью к самому себе или: альтруизм, подчиняясь высшему идеалу, должен властвовать над эгоизмом.