Текст книги "Исповедь бродяги"

За рекой

Влагой тянет с реки.

И халеи кричат

По-особому как-то печально…

Я здесь не был давно, и по правде сказать –

Нынче тоже заехал случайно.

Тут с утра заливаются псы во дворах,

Веет запахом прелой полыни,

И лениво гоняют худые ветра

По обочинам пух тополиный…

Всё как прежде.

Теряются в летней пыли

Узких улиц невзрачные дали…

Лишь дома по наличники в землю ушли,

Да булыжник в асфальт закатали.

По дороге, читая домов номера,

Прохожу неуверенным шагом…

И сижу на бревне, посреди пустыря,

Как на кладбище пьяный бродяга…

А залётного бриза приветный порыв

Холодит мои впалые щёки,

И звучит над руинами странный мотив,

Прилетевший ко мне издалёка…

Уезжаю.

Багровое солнце в глаза…

Над рекой опускается вечер.

Никого я не встретил, по правде сказать…

И не ждал, что кого-нибудь встречу.

Вечер

Остаток угасающей зари

Я отстранённым провожаю взглядом…

Душа моя, постой со мною рядом,

Взгляни, как тускло светят фонари!

Бессмысленно блестят они окрест,

Как на полу потерянные бусы –

Определённо, минусы и плюсы

В такой вот неприкаянности есть.

На город опустился небосвод

Немытою сиреневою чашей…

Куда-то не спеша, по нисходящей,

Вдали ползёт усталый самолёт…

Недавно пухом белым замело

Газоны, тротуары, и дороги –

От этого на улице немного

Светлее, чем казаться бы могло.

Всё больше загорается огней –

Они, как будто зеркала осколки…

Видения загадочней настолько,

Насколько тьма за окнами черней.

Мне самому, пожалуй, неясна

Идея мною созданной картины.

В ней нет концептуальной сердцевины…

Душа моя, не выпить ли вина?

Пожар в тундре

Ямал тебя и не заметил

Сначала, белый человек…

И вот уже западал пепел -

Какой-то странный тёплый снег,

И всё накрыл своею тенью

Туман безжизненный, густой…

И молчаливые растенья

Горят над вечной мерзлотой.

Парад планет

На бульваре светло и весьма оживлённо,

Даже места в кафешке свободного нет.

Эти люди, по мнению грека Платона,

И не люди совсем, а скопленье планет…

Созерцая вселенную, пью капучино -

Мне для полного счастья не нужен Вай-фай.

Вон, за столиком справа, планета-мужчина

Проклинает нечаянно пролитый чай.

Со своей адидасовской белой футболки

Он пытается пятна бесследно стереть…

Редко встретишь людей, необычных настолько.

И лицо у него – хоть сейчас на портрет!…

Привлекает вниманье движение сзади -

Это столиков между, и стульев среди,

Пролетает планета по имени Надя

(В соответствии с биркой на левой груди)…

И, хотя аппетита особого нету,

Закажу-ка я сыр, и фруктовый салат!

Это ж чудо какое-то, а не планета,

Так и тянет по ней босиком погулять!…

Живописной гурьбой на аллеи бульвара

Этим бархатным вечером выбрался люд.

Не спеша дефилируют чудные пары,

Старички отдыхают, и дети снуют…

Но раскрыть их сугубо интимную тайну

Восприятия мира на запах и цвет

Мне пытаться не стоит. Я зритель случайный

На трибуне большого парада планет…

Вот и солнце садится за крыши строений,

Как за гребень причудливой горной гряды…

Что-то зябко мне стало, сказать откровенно.

Полечу до своей путеводной звезды!

Приятель

Я такого дождя не видал никогда –

Нынче утром по нашему парку,

Окрылённая солнцем, летала вода,

Обнимая беззвучно и ярко,

Будто добрый приятель, асфальт и кусты,

И куда-то спешащих прохожих…

А они просто шли, позабыв про зонты,

Улыбаясь приятелю тоже.

Через поле (песня)

Подхватился, по грозе, переехать поле я

Да нечаянно в пути, спьяну, заплутал…

Да и кони у меня что-то стали квёлые,

Помирают на ходу, чёрт бы их побрал!

Припев:

Эх, кабы не года

Эх, горе не беда

Мой буланый, коренной, захромал на горе мне

Знать, копытом угодил в ямку на бегу,

А чубарый, как чумной, тупо тянет в сторону…

Хоть убейся, нихера сладить не могу!

Припев.

А каурый, от грозы – шибко горячится, и

Всё косится на меня, не по-конски лют!

Он бы, демон, прямо в ад, огненною птицею

Полетел, да постромки, сука, не дают!…

Припев.

Помолиться бы тишком Богу (или чёрту) мне,

Переждать бы в закутке, тёплом и сухом…

Да гори она огнём, эта тягомотина –

Отстегну каурого, да попру верхом!

Припев.

Что ни утро – туман

Что ни утро – туман, что ни день – чепуха,

От которой охота напиться…

Что ни вечер, то ищешь себе для греха

По шалманам попроще девицу.

Никогда не умел посчитать наперёд –

Научить было некому вовсе…

Я похож на оторванный лист, что несёт

По долине холодная осень.

Ни своих ни чужих, ни кола ни двора,

Ни звезды за пургою кромешной…

Что мне было дано – я безбожно просрал,

Уповая на пир бесконечный.

Вы, пожалуйста, ежели пьяный в дугу

Я свалюсь без дыхания в поле –

Закопайте меня на крутом берегу,

И найдите булыжник поболе…

А для всех, кто туда забредёт невзначай

Полевою тропой небольшою,

Напишите на камне: «Он был шалопай.

Но – с широкою русской душою».

Моя Россия

Не надо, речь свою пересыпая

Ошмётками паршивеньких идей,

Мне говорить о Родине моей –

Я кое-что и сам об этом знаю.

Понятиями пользуясь моими,

Отечество – живое  существо.

Большой кусок планеты – плоть его,

А мы с тобою – дух неотделимый.

Степенных рек лесистые долины,

Подоблачные горы, и поля –

Всё это наша русская земля,

Сама собой сурова и невинна.

Досадные проблемы и лишенья

Эпохи бесконечных перемен,

Безбожие, измена, кровь и тлен –

Всё это мы с тобою, к сожаленью.

Она – кусты сирени у забора,

Натоптанный уступчик над рекой…

Тепло и память, сила и покой,

А мы – коврижки, фантики да споры…

И, если честно, чувства есть простые

Пока ещё… такие, как любовь,

Без фанатизма, без высоких слов –

На этом и стоит моя Россия.

Кто заказывал Гаити?

Кто заказывал Гаити?

Кто хотел «как на Бали»?

Распишитесь, получите –

Ваши чаянья учли…

Чтобы нам нескучно было,

От макушки до штиблет

Погружает нас Ярило

В жёсткий ультрафиолет.

Загорают руки, ноги,

Печень, тонкая кишка,

Мозга доли головного

Размягчаются слегка…

Каждый звук предельно ярок,

Струи света горячи,

Время тает, как огарок

Стеариновой свечи.

Оплывают еле-еле

В груду капельки минут,

По расплавленной аллее

Люди медленно бредут.

За дорогой, в чистом поле

Жухнет клевер не спеша,

Не желает ласки боле

Разомлевшая душа…

Вам известно, почему я

Улыбаюсь невзначай,

За здоровье не горюя,

Да пропащий урожай?…

Ну а где же вы читали,

Или слышали в миру,

Чтоб славяне проклинали

Солнце, лето, и жару?

Знают взрослые и дети –

Все, кого ты ни спроси,

Что такие дни, вообще-то,

В дефиците на Руси.

А к финалу этой сказки,

В атмосфере холодка –

Будут игры, будут пляски,

И любовь до потолка.

Стрижи

Ленивый пух над городом кружит,

И, как на перламутровой бумаге,

Рисуют в небе чёрные стрижи

Свои замысловатые зигзаги.

Выходим на плато

Скорая? Ну где же вы застряли?

Я звоню четырнадцатый раз!

Да, я понимаю, что авралы…

Нет, я не разыгрываю вас!…

Боже! Кто бы знал, как я хвораю!

Да не пил я… Худо мне совсем…

Нахожусь? В сортире, у сарая…

Адрес? Луговая, двадцать семь…

Что вы там сказали про симптомы?

Да. Одышка есть, когда бегу…

Да, конечно выходил из дома

За сарай… Ни граммочки не лгу!

Маску? Надевал… На карнавале

Был бобром, и сделал всем сюрприз!…

Помнится, у ёлочки в финале

Ствол двумя зубами перегрыз…

Что ж вы всё про руки, в самом деле?

Я же, раздеваясь догола,

Мою в бане каждую неделю

Руки, ноги, прочие дела…

Как ценитель бани настоящий,

Вот что я имею вам сказать –

Мыться нужно чище, а не чаще,

Полегчало чтоб, кило на пять!…

Попросил бы вас не выражаться!

«Пандемия» – это что за зверь?…

Что ж мы, и любовью заниматься

Будем в респираторах теперь?!…

Не могу порядочный эпитет

Подобрать на эту всю брехню!…

Жалобы? Да кто ж меня обидит?!..

По какому поводу звоню?

Затрудняюсь высказать проблему,

Ибо хворый благости неймёт…

В общем, у меня такая тема…

Доктор, я… свищу, как водомёт!…

Я, как сумасшедшая мортира,

Без команды бью, назло себе ж…

Только, вроде, выйду из сортира –

Как опять на огневой рубеж!…

Не рычали тут не львы, не тигры!…

Нет, не плачу в трубку я навзрыд!…

И не ржу!… Какие, к чёрту, игры? –

Это в животе моём урчит…

Мне б на волю вырваться… Супруга

Извелась там, бедная, до слёз –

Ей одной, с хозяйством, шибко туго…

И меньшой наверное подрос…

Выручайте, вся на вас надёжа,

У меня-то силы уж не те –

Я же тут ослеп и обезножел,

Сидя на закорках, в темноте…

Пятьдесят четвёртая!… На связи?

Как там на дорогах, без проблем?…

Выгружай в «Приёмное», и сразу

Дуй на Луговую, двадцать семь!

Там в ограде, где-то у сарая,

Вроде бы, находится нужник…

В нужнике, со страху помирая,

Заражённый прячется мужик…

Нет!… С коронавирусом – ещё бы

Справились по схеме, как всегда…

Там дизентерийная амёба! –

Это, брат, совсем не ерунда…

Замуруйте этого кретина

В логове его, со всех сторон!…

А иначе вместо карантина

Будет здесь у нас Армагеддон…

Не помрёт… Оставьте амбразуру –

Передачу сделать, если что…

И вперёд, родную клиентуру

Собирать… Выходим на плато!

29 февраля

По зимнему лесу, меж голых берёз,

Над узкою сонной рекою

Я, светел душою бродил и тверёз,

Ища тишины и покоя.

Я был как стекло. Но не в этом одном

Глубинная суть эпизода –

А в том, что зима завершалась тем днём.

Зима високосного года…

Лежали неровною белой волной

Снега отгулявшей метели,

Резвился над соснами ветер шальной,

Да тучи по небу летели.

Я видел с вершины большого холма

Таёжные синие дали…

Всё было спокойно. Повсюду зима

Беспечно и тихо дремала…

И вдруг задождило. Незримо с небес

Отдельные капли слетели…

Потом, интервала особого без,

Ударило дружно и смело!

Обычный порядок вещей обнуля

Своим возвращением скорым,

Весёлый, нахрапистый гость февраля

Гулял по сибирским просторам…

Зачем, и откуда явиться он мог –

Хороший конечно вопрос, но

По-моему, было ему невдомёк,

Что нынешний год – високосный…

И думал я, прячась под старой сосной,

Что мог, при наличии фарта,

Прийти этот ливень в обнимку с весной,

Фактически, первого марта.

Чтоб нас, на земле мельтешащих людей,

Двуногих и прямоходящих,

Поздравить кипучею влагой своей

С приходом весны настоящей!…

Однако, природа не любит разбор

Явлений на даты и числа -

Об этом вначале и шёл разговор

На тему глубинного смысла.

И кстати. Там всякий мистический бред

Несут про такие вот годы -

Не верьте.  Годов обособленных нет,

По той же причуде природы.

Собака

Вышел нынче утром – в небе синем

не видать ни туч, ни облаков…

Улыбнулся, и бездомной псине

бросил пару чёрствых пирожков.

Их собака съела в интервале

времени, стремящемся к нулю.

Но потом глаза её сказали:

Ты хороший, я тебя люблю.

Гусарский романс (моему брату Геннадию посвящается)

За рекой небосвод

Золотою каймой оторочен.

Над студёной водой

Расстилается сая хмарь.

Невозможно понять,

Отчего эти майские ночи

Нагоняют тоску

На моих сумасшедших гусар.

Полыхают костры.

Отдыхают у привязи кони.

Непонятно, чему

Улыбается в небе луна.

Я слегка запустил

Дисциплину в своём эскадроне…

Был бы порох сухим,

Да имелось бы вдоволь вина!

Поднимаю бокал,

Говорю: Господа офицеры!

Позади полпути

Нескончаемой гонки лихой,

Было много потерь,

Но мне дьявольски хочется верить,

Что из вас никому

Не нужны тишина и покой!…

Мы уйдём на заре,

Как один, в золотых эполетах

Я на белом коне

Поскачу впереди, как всегда!…

Наточите клинки,

Приготовте свои пистолеты –

И старайтесь в бою

Из седла не упасть, господа!

Так бывает у всех –

Я, наверно, когда-то устану

От горячей езды,

И от света, который в глаза,

И возможно, мои

Позабытые старые раны

Так достанут меня,

Что терпеть будет просто нельзя…

Если я на пути

Растеряю надежду и веру,

Стану тихо роптать,

Без конца поминая беду –

Бога ради, молю –

Вы тогда, господа офицеры,

Разрядите в меня

Пистолеты на полном ходу!…

На востоке заря,

А с другой стороны небосклона

Никуда не спеша,

Ухмыляется месяц кривой…

Я слегка запустил

Дисциплину в своём эскадроне

Потому что он весь

Состоит из меня одного.

Хулиганка

Что-то нынче мне спалось – ну прямо,

Как бывало в пору юных лет –

Я всё плыл, и плыл из тёмной ямы

На далёкий, нежеланный свет…

И проспал.  Безбожно, безвозвратно.

И напялив будничный прикид,

Из подъезда, в думах неприятных

Вышел, не умыт, и не побрит… … …

Ах вы, блядь, качели-карусели!

Эх вы, сука, доллары-гроши!

Вот она, энергия для тела,

Вот она, отрада для души!

Навалило мокрого снежища

На макушку, и под лапсердак!…

Хулиганит оттепель. И крыши

Сбрасывают шапки на зевак.

Двадцать первое число

Лето катится под гору,

Дело движется к хандре.

Чистый лист на мониторе,

Мокрый август на дворе…

Тучи пологом нависли –

Ни туда, и ни сюда…

Кое-как плетутся мысли,

Кое-как течёт вода.

Скука в комнату сочится

Сквозь оконное стекло…

Август, чистая страница,

Двадцать первое число.

Я тишины не люблю

Пьяные буйные волны

Ялик мой утлый несут –

Я отрываюсь по полной,

Дьявольски весел и крут.

Эй, что за постные лица?

Кто там, сердечный, зачах?

Надо скакать и резвиться

Всем, кто стоит на ногах!

Надо, разгулья стихии

Душу свою подчиня,

Песни горланить лихие –

Много их есть у меня!

Радуйтесь жизни, как дети!

Только узнать не судьба

Вам, по какому вообще-то

Поводу эта гульба…

Мне бы сегодня от боли,

Да головою в петлю –

Только дрянна эта роль, и

Я тишины не люблю.

Искусство мне было дороже (песня)

В незапамятных шестидесятых,

Аккурат после Крымской войны,

У меня не осталось ни хаты,

Ни родимых детей, ни жены…

Я шатался по всей Молдаванке,

Как заправский, при том, лицедей

Перепевами старой шарманки

Будоража прохожих людей.

А в шарманке-то чистого грузу

Было с пуд, натуральный такой…

Я таскал её прямо на пузе,

И накручивал правой рукой.

А другая рука в то же время

Эдак, мелконько, бубном трясла,

И меня им дубасила в темя,

Особливой ритмичности для.

А зубами своими при этом

Я утиный манок зажимал,

И подкрякивал зычным дуплетом,

Если в музыке был интервал.

А кубышка на о'пе висела,

И того я забыть не могу,

Как одесская рвань то и дело

С той кубышки таскала деньгу…

А с одною шарманкой, быть может,

Я имел бы приличный доход -

Но искусство мне было дороже…

А для вас – мой совет наперёд:

Чтобы есть на обед эскалопы,

И на ужин жевать мармелад -

Не храните кубышки на о'пе,

Ибо денюжкам нужен пригляд.

Еля

Еля ходит по квартире,

Полон маленьких забот –

Окружающего мира

Тайны детка познаёт…

Без волнения и страха,

Он стакан из хрусталя

Шибанул о пол с размаху –

Получился «дзинь-ля-ля».

Со второй своей попытки

Он доподлинно узнал,

Как о каменную плитку

Разбивается бокал.

В этот раз, к восторгу Ели,

Был короткий, смачный «хрясь»,

И по комнате летели

Брызги, весело искрясь…

В радиатор отопленья,

Ощущений новых для,

Было послано творенье

Из богемского стекла.

Что-то с тонкой позолотой –

По кускам не разглядишь…

Елисей свою работу

Обозначил как «дыдыщ».

Он бы, эту вот, науку –

Познавал, и познавал…

Но какой-то взрослый бука

Шкаф штанами завязал.

Как теперь добить посуду?

И при чём, вообще, штаны?…

До чего же эти люди

Несуразны и скучны!

Под шелест осеннего бриза

Под шелест осеннего бриза

Деревья, с редеющих крон,

В прощальном танцуя стриптизе,

Роняют листву на газон…

Невнятные рифмы слагая,

Встречаю рассвет у окна.

Берёзы макушка нагая

Мне с этого места видна.

И капля иссякшего лета –

Зелёного цвета листок

Дрожит на макушке на этой…

Хорош, но потрёпан чуток.

Наверное, тоже доселе

Одно не усвоил малой –

Весёлые дни пролетели,

Как стая гусей над землёй…

Не может поверить, что лето

Закончилось, чёрт побери –

Он ждёт продолженья банкета,

Он чувствует силу внутри!…

Босяцкой своею душою

Он верит, что прямо сейчас

Поднимется солнце большое,

Как это бывало не раз.

Прогонит метлой золочёной

Из парка дремотную тень,

И звонко пробудятся клёны,

И сладко запахнет сирень,

И птички весёлой ватагой

Слетятся сюда потрещать…

Он этого ждёт, бедолага,

И будет всё так же дрожать,

Держась до последнего вздоха

Подальше от бренной земли…

А листику – в принципе, похуй

На все эти сопли мои.

В моём доме тепло

В моём доме тепло. Телевизор бубнит.

На камине – китайские слоники.

Сытый кот, развалясь, на диване лежит…

И гортензия на подоконнике…

А за окнами – густо летит мошкара,

Неспокойное белое крошево…

Ну, а как?… Середина почти октября!…

Всё по-нашему. Всё по-хорошему.

Дорога с Севера на Юг (песня)

На крайнем севере в апреле

Ещё вовсю метут метели

Но каждый знает, что зима уже не та

И солнце яркое на белом

Даёт понять на самом деле

Как ослепительна бывает красота.

Припев:

А мне приелись на чужбине

Пейзажи кисти снежных вьюг

Я завожу свою машину

И еду с Севера на Юг.

Определённо, это клёво –

Следить как белые покровы

Весна кромсает на отдельные клочки

Как просыпаются осины

И друг на дружку лезут льдины

Меж берегами незнакомой мне реки.

Припев:

Мигаю встречному водиле:

Старик, там снегу в полный рост –

Вчера мело со страшной силой

Давай со мною, на Зюйд-Ост!

Ночь пролетит в лучах ксенона

Под сладкий голос саксофона

И на рассвете у дорожного креста

Идёшь гулять в одной рубахе

А там взволнованные птахи

Галдят о том, какие видели места.

Припев:

Смешно: наверное, пичуги

Не одобряют мой расчёт –

Они летят на Север с Юга

А я совсем наоборот.

А на последнем перегоне

Как будто в облаке зелёном

Плывёт навстречу роща юных тополей

Остановлюсь, когда устану

И на какой-нибудь поляне

Нарву подснежников для женщины своей.

Припев:

И в унисон моим заботам

Прорвётся слабенький сигнал:

Алё… ты где… не самолётом?

Мы волновались… ты устал?

А я отвечу в виде шутки,

Что не задаром колесил:

Я наверстал за эти сутки

Всё то что раньше пропустил,

И что для зрелого мужчины

Две тыщи вёрст – совсем не крюк:

Ты просто прыгаешь в машину

И едешь с Севера на Юг.

Компот

Ночью тёмной, ночью злою

тучи бродят над землёю…

А по глянцевому слою

мутных вод Москвы-реки

мимо зарослей ракиты,

парапетов из гранита

здоровенное корыто

тянут, тянут бурлаки…

В том корыте (то есть, в барже)

по реке плывёт поклажа,

что на вид подобна даже

не поклаже, а горе…

От неё исходит мощно

(денно прёт, и веет нощно)

необычное, но точно –

препаскудное амбре.

И от этого спонтанно

мужики, что баржу тянут

сыплют словосочетанья,

содержащие непре’-

менно массу междометий,

перемешанных при этом

со словами, коих нету

в современном словаре,

и себя, на всякий случай,

осеня рукой могучей,

озираются на кучу,

высотой с Хамар-Дабан

(как бы, вместо чашки чая

жахнув порцию ерша, и

возмущённо вопрошая:

Боже, что это за дрянь?)…

У меня про то корыто

кое-что уже нарыто,

так что, граждане, смотрите –

там не тухлый пармезан,

не отрава тараканья,

не микстура от урчанья

в животе, а вкусный крайне

плод заморский дуриан

волочится до столицы…

А в столице дым клубится,

вся шишига веселится,

и танцует, и поёт!

Вся чертячья шайка-лейка –

мудреватые кудрейки,

кудреватые мудрейки

(кто их к чёрту разберёт!)

по-дурацки словоблудя,

то ли в чане, то ли в блюде

для всего простого люда,

и для дам, и для господ –

варят, с прытью им присущей,

от болезни от падучей,

для реакции для лучшей,

и на всякий прочий случай –

очень сладкий, но вонючий

дуриановый компот.

Угощайтесь, господа, на здоровьице!

Был апрель

Был апрель. Растаяло. Местами –

Даже, лужи высохли-таки…

Мы, напару с Юлей, под кустами

Из песка лепили колобки.

Были щёчки красные у Юли…

Мне же, за усидчивость мою,

Навели шикарную ноздрюли

До губы, до верхней, колею.

Но во мне тогда уже сидела

Плотская мужская прыть и стать,

Мне довольно быстро надоело

Колобки ладошками катать.

Я тогда дистанцию от Юли

Сохранить приличную не смог,

И сказал: Послушай, капризуля,

Дай твои мне формы и совок!…

А она, как чокнутая, прямо

Запищала: Я тебе не дам!

И сбежала, топая ногами

По моим несчастным колобкам.

Ну а я – зелёные размазав

По щеке подтёки рукавом,

Произнёс единственную фразу:

Дашь, куда ты денешься…

Потом.

Вечерело…

Бриз апрельский, шалый

Колыхал мохнатые кусты…

Ничего ещё не предвещало

Слов моих сермяжной правоты.

Шагает Люба

Взойдут ли пальмовые рощи

По нашим южным берегам

Морей студёных, нехороших…

Повалит мусор, прямо нам

На головы с земной орбиты ль;

Снесёт ли квантовой дугой

Большой адронный ускоритель

Ко всем чертям, пяток-другой

Галактик, идентичных нашей;

Взорвётся ли большой вулкан

Йеллоустоун (как бы спящий,

Но страшной силы, хулиган);

Решит ли сопка прогуляться

Вблизи поселка Чекунда –

Всё это, должен вам признаться,

На самом деле, ерунда…

*

Глядите: вон шагает Люба,

В глазах – безоблачная синь…

Она уже сменила шубу

На куртку цвета «апельсин».

Берет оранжевый надела,

И в март, нарядная,  ушла,

К его палитре чёрно-белой

Добавив толику тепла.

Шагает Люба торопливо

И ей представить не дано,

Какой улыбкою счастливой

Лицо её озарено.

Она легко, и без оглядки

Улыбку эту дарит всем…

В её вселенной – всё в порядке.

И не предвидится проблем.

Консенсус

В ту субботу, теперь не припомню,

Для чего и куда я спешил –

Перекрыл мне дорогу нескромно

Припаркованный автомобиль.

Я шофёру слегка посигналил,

Чтобы он за баранкой не спал…

Тот очухался, вздрогнул сначала,

А потом – замахал, замахал

Мне ручонками… бойко, мудрёно,

Чтобы, значит, вниманье привлечь…

И толкнул, не покинув салона

Небольшую, но яркую речь.

Разумеется, трогая с места,

Но стремясь паритета достичь,

Я, активно используя жесты,

Тоже двинул затейливый спич…

И поехали мы по дорогам,

Не услышав ни звука извне…

Но конкретно своим монологом

Были оба довольны вполне.

Обычный русский феномен

Январь качал свои права:

С утра в тот день давила стужа

(Без ветра – минус тридцать два,

Но ощущалось – много хуже)…

А ночью снега намело

(Его, пока, никто не трогал),

И на асфальте, всем назло,

Лежал солёный гоголь-моголь…

В расположении дурном,

Я вел машину пробкой длинной,

И вдруг – увидел за окном

Феноменальную картину… … …

Со мною рядом, толстый пень

Поклав на все земные беды,

Обычный русский феномен

Струячил на велосипеде!

Пригнувшись к мутному стеклу -

Я разглядел на белом фоне -

С глазами крупную свеклу,

При бороде и в капюшоне.

Грудною клеткой пав на руль,

Он тяжело крутил педали,

И две сосульки из ноздрюль

Такие, куцые, свисали

У феномена у того…

И мне представилось виденье:

Два сильных мальчика его,

В конечной точке, от сиденья

Отклеив, по’д руки несут

Куда-нибудь, оттаять дабы

(На печку, в баню ли – не суть)

Скукоженного, в позе краба…

А он – не блеет, не мычит,

Висит кулём, глаза – что плошки…

И только лапками сучи’т,

Как паучишка – косиножка… … …

Я помахал через стекло -

И он осклабился, так мило…

Но до меня потом дошло,

Что всё осталось, как и было -

Под сумасшедший ветра свист

К лицу крутого вело-аса,

Как будто к о’пе банный лист,

Прилипла хищная гримаса.

Я снять хотел такой момент,

Но встал на красном светофоре,

А этот шустрый феномен

Ушёл в туман, как поезд скорый…

И были климату под стать

Его ужасные манеры:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить!

Пацан

Был день апрельский, тёплый – вторник, что ли…

Я просто так по улице гулял.

Меня догнал пацан (малой, со школы,

Не знаю, чей он… раньше не видал).

На заднице висит портфель заплечный,

Мешок какой-то (юзом волокёт)…

По ходу, лужи меряет, конечно.

Какие можно – переходит вброд…

Догнал меня, и голосом весёлым

Приветствует, как будто старый друг!…

А я ему, шутя: Привет! Как школа?

Уроки учишь, или недосуг?

Он рассказал мне про свои оценки,

Про то, что любит «пенье» и «физру»,

И что ему "не в кайф какава с пенкой,

И – рано подыматься поутру"…

Потом, ещё (с особым вдохновеньем),

Поведал про любимые два дня –

Мол, это Новый Год и День Рожденья…

А я сказал: Точь – в точь, как у меня!

И под конец всей этой интересной

Беседы – попрощался, и удрал…

Он здорово помог мне, если честно,

А я ему спасибо не сказал…

Не гонял я баржи до Обдорска

Не гонял я баржи до Обдорска,

Полные дешёвого вина,

И друзей продуманных конторских

Не было в помине у меня.

От квартиры с тёплым туалетом

Не таскал в кармане я ключи –

Но страна доверила, при этом

Делать мне из глины кирпичи.

Кирпичи непрочные, косые

Красно-пролетарской марки «сто»,

Из которых строили в России

Клубы, и покруче кое-что.

Налепил я много этой дряни,

И теперь за то себя виню,

Что помог нечаянно Мишане

Развалить великую страну.

Пусть и обошлась она сурово

Со своим приёмышем, так что ж –

Ведь и я, признаться, на святого

Тоже, абсолютно не похож.

Но, куда б не вывела кривая –

Факт, как говорится, налицо:

Родину себе не выбирают.

Просто её любят, вот и всё.

Рябина

Там, где тонкою вуалью

На кустах белеет иней -

Кудри лихо разметала

Ярко-красные, рябина…

То над нашей неприкрытой

Суетой звучит упрямо

Оркестровая сюита

«Смех и слёзы,

Снег и пламя»!

Обмороженный (песня)

Cнег сегодня за окошком небыва’ло чист…

Загрустимши я немножко, запечалимшись –

Невезуха ли, проклятая заноза ли

Ознобила мою душу, обморозила.

Припев:

Я, однако, не стану стесняться,

Да плесну себе, грусти назло

Бульков девять, а лучше – двенадцать,

Чтобы разом с души отлегло

Солнце красной головёшкой тлеет во’ поле…

А поближе – два приятеля, два тополя

Босиком гуляют по снегам нехоженым

Как и я же, не согреты, обморожены.

Припев:

Я, признаться, по выпивке дока,

Полкило для меня – баловство,

Только можно загнуться до срока,

Если пить у окна, в одного.

Мимо ходят – не заходят, хоть руко’й маши

Мне – досада, я ведь совести не про’пимши!

Догоню своих приятелей на улице –

Только б мы, по темноте, не разминулися!…

Припев:

Нам, конечно, злодейки не жалко –

Одолеем её, да споём,

И худая сосулька-печалька

Разморозится в сердце моём.

Аура

Как по Русской, по равнине

Влево-вправо, взад-вперёд

Ходит, в хлопотах рутинных

Неулыбчивый народ…

Так-то, он не шибко грубый,

Но ведёт себя везде,

Соответственно сугубо

Окружающей среде.

А над всей его землёю -

Неоправданно люта,

«Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя»…

А в коротком интервале

Между снегом и дождём

Люди бродят как попало,

Абсолютно, босиком.

По песчаным плёсам узким,

По тропинкам в ковыле…

Непосредственно, по русской

Натурально, по земле.

Безотчётно совершая

Этот странный экзерсис,

Популяция большая

В виде уймы частных лиц,

Каждым маленьким шажочком

По траве, да по жнивью

Укрепляет оболочку

(В смысле, ауру свою).

Ту, что слита воедино

(Далеко ли, близко ли…)

Как невидимой резиной,

С оболочкою земли…

В ней, какая бы снаружи

Ни буянила хурта,

Человек сидит, не тужит -

Как под мышкой у Христа…

Так и бродит по России

Неулыбчивый народ…

Для кого-то он красивый,

А кому – наоборот…

Тут, без водовки глоточка

Не рассудишь, хоть умри -

Видишь только оболочку,

И не знаешь, что внутри.

Сами управимся

Солнце устало клонилось к поскотине

Фыркал в конюшне битюг уработанный

Всюду, едва ощутимо, витали

Запахи сена и свежих фекалий…

Не было видно движенья на улице –

Все удалилися, и не вернулися!…

Лишь, за штакетником – попеременно

Прыгали, будто за кукольной сценой,

Внешне похожие (с маленькой разницей

По ширине), говорящие задницы.

– Нюркин-то давеча… Пьяный в дымину,

Утром припёрся… Ишшо, с георгином!…

Нюрка его и хлобыстнула тубарем!

– Слухай-ка! Завтра же выборы губера!?…

Энтот у их… Ну, который мандатный…

Чота лопочет… Вообще непонятно… … …

Помнишь, поди-ка, Юрасика лысого?…

Всё с барабаном ходил по Фетисово -

Шапка с кокардой, на пузе – медали!…

В армию, беднай, хотел… Да не взяли…

Дескать – верзила, а ссится, как маленький…

Шибко похож на него этот дяденька!… … …

– Вся тубаретка рассыпалась… В щепки!…

Чо с него станет? Лобешник-то крепкий…

Эдак, с крылечка попятился… Кубарем!… … …

– Ну, и… Которого выберем губером?

– Я ей сказала – накой тебе, Нюрка,

Сдалися в доме такие придурки?!

– Лысого?

– Тока и могут – по-кроличьи…

Сами управимся… Все оне сволочи!…

Осень багрила окрестные дали,

Бабы в деревне картошку копали.

Человек дождя

Зарыдала, захандрила

Осень-сирота,

Влагой мутною, унылой

Вымыла цвета…

И, с доверчивостью редкой

Для бездомных чад,

Хнычет городу в жилетку

Много дней подряд –

Очень хочет сиротина

(не пойми, накой)

Поделиться беспричинной

Серою тоской…

Соберусь, надену папин

Старый макинтош,

Натяну большую шляпу –

Непогода, всё ж…

И решительно шагну я,

Лёгок и тверёз,

Прямо в осень, прямо в струи

Этих буйных слёз…

Ты откроешь дверь босая,

Тёплая со сна,

Удивишься… и растаешь,

Глядя на меня:

Пред тобою – в макинтоше,

(Тих, как никогда) -

Непутёвый, но хороший

Человек дождя…

А с полей помятой шляпы,

С ямочки косой,

Будут мерно слёзы капать

На моё лицо…

Повернёшься осторожно,

И опередив

Мой вопрос нелепый «Можно?»,

Скажешь: Проходи!…

Будет очень длинный вечер…

Затворив окно,

Мы с тобою будем свечи

Жечь, и пить вино…

Будет утренняя просинь,

Мятая кровать…

И ревниво будет осень

За окном рыдать.

Повезло

Нынче небо – как ватное. Даже светила

Из-за этой перины седой не видать…

Подвалило снежку в этот раз, подвалило!…

Третий день панорама – сплошной снегопад…

А недавно, когда поднимая фужеры,

Все мы дружно глазели на телеэкран,

Одиноко, вот в этом заснеженном сквере,

На скамейке печальный сидел хулиган.

Новогодняя ёлка мигала невинно

Для него одного. И казался, вообще,

Очень странным тот факт, что немая кручина

Поселилась в его хулиганской душе…

Испарялись текущего года мгновенья

Как последние капли большущей реки,

А парнишка сидел неприкаянной тенью

И, от скуки, из снега лепил колобки.

Где конец, там начало… Пробило двенадцать,

И подъезды окрестных бетонных домищ

Встрепенулись, и принялись дружно плеваться

Канонирами, прямо в полночную тишь.

Канониры бежали тяжёлым аллюром,

Спотыкаясь, в отдельных местах, и скользя…

И, во тьме, суетливы их были фигуры,

И щенячьим восторгом горели глаза!

Их, готовые к бою, лихие отряды

Полигоны торили в газонных снегах

Чтобы сделать, на фоне сплошной канонады

Лично свой, однозначно крутейший, «бабах».

А чудак, про которого я изначально

Рассказал, – он всё так же на лавке сидел,

Созерцая весь этот, весьма аморальный,

На его незашоренный взгляд, беспредел:

В сквере столько соседей, весёлых и пьяных,

Сколько блох не бывает на кошке весной –

А единый для всех Новый Год, как ни странно

Умудряются люди встречать вразнобой!…

В голове хулигана вращались со скрипом

Шестерёнки, плодящие кучу идей,

И мелькали заумные термины типа

«Одиночество» и «Разобщённость людей»…

Но, подумав каких-нибудь пару мгновений,

Этот, несколько странный на вид, паренёк,

Из своих, хулиганских на то побуждений,

Запустил в канониров один колобок…

А потом – во вторых канониров, и в пятых…

Баскетбольным навесиком (вверх и вперёд)!…

А, бросая – с усмешкой в глазах плутоватых

Приговаривал тихо: «Кому повезёт!»…

Что имел хулиган своей целью в финале –

Неизвестно. Он быстро исчез, как назло…

Ну, а тем канонирам, что в сквере гуляли

Новогоднею ночью – им всем повезло!

Я вам буду как свой (песня)

Допиваю кефир

Ухожу в монастырь

Запираю избушку на клюшку!

Мне ещё предстоит

Все грехи замолить

Так что, вы извините, братушки!

Припев:

У меня продуманы

Все мои шаги

Матушка игуменья

Ты мне помоги

Я обрился вообще

Чтобы не было вшей

На бедовой моей головёнке,

Я читаю (клянусь!)

«Отче наш» наизусть

Голосочком смиренным и тонким!