Текст книги "Разбойничья Слуда. Книга 1. Река"

1914 год

На втором этаже дорогих апартаментов доходного дома «Вилла Елена», что рядом со знаменитой набережной Ялты, уютно расположилась компания из пяти человек. Ближе к окну на одном диванчике сидели Клавдия Ивановна и Мария. Мария что-то в полголоса говорила Клавдии, при этом невольно жестикулируя руками. Клавдия не глядя на нее, слегка лишь кивала головой.

У входной двери рядом стоял Петр Петрович. В его осанке и взгляде чувствовалась военная выправка и дисциплина во всем, за чтобы он не взялся. Он любил все важные вопросы решать стоя. Ему казалось, что сидя человек невольно притупляет бдительность, решения его не выглядят оптимальными, поэтому он сейчас и стоял, хотя рядом с ним был удобный соответствующий апартаментам, дорогой стул.

Виктор и Митрий разговаривали, стояли друг напротив друга у открытого окна. Митрий не смотря на то, что лишь накануне приехал из Москвы, выглядел бодрым и подтянутым. Даже легкий мешковатый костюм не мог скрыть его делового настроя. Но от взгляда Виктора не ускользнуло, что с Митрием что-то не так.

Виктор слушал последние московские новости, а сам присматривался к нему, и наконец, спросил:

– Ты какой-то не такой, приятель. Вроде бы внешне «цветешь и пахнешь», но изменился ты после нашей последней встречи. И смею заметить не в лучшую сторону. Тебе нездоровиться?

– Ох, и не говори. Приболел я тут месяца три назад. Думал сначала, что простыл, пройдет. Но вот, зараза, всё оправиться не могу. Иногда такая слабость накатывает, что ноги подкашиваются. Нужно бы врачам показаться, да времени нет.

– А то я смотрю, ты даже с лица спал немного и похудел… Не переживай, брат. Через месяц, когда всё закончим, отправлю тебя во Францию, там врачи тебя быстро на ноги поставят. Поверь, я знаю, что говорю.

– Спасибо, Виктор, спасибо. Я вот хочу недели две тут побыть, воздухом морским подышать.

– Ты, вот, что Митя, и правда, пока тут, в санатории процедуры какие поделай. Сегодня вечером и поселим тебя туда. Народу в апреле не много. Отдыхающих почти нет. Здесь тоже хорошо, но в санатории всё полезнее будет. Пока суть да дело дней десять и побудешь, да грязи какие поделаешь.

– Ну, что, господа! Наше время пришло. Сейчас еще раз обсудим детали, и с богом! – несколько даже пафосно произнесла Клавдия.

– Хорошо, Митрий, договорим позднее, после всего, – сказал Виктор.

– Нам нужно не бедным людом на пароходе быть, а солидными и богатыми предстать, – произнес Митрий, переключившись от разговора с Виктором, и не дожидаясь, что скажут другие.

– А что, не плохо. На тех, кто на виду у всех, пригляду меньше будет от охраны, – поддержала Клавдия. – Вот ты, Митрий, тогда и дай нам план, кто кого изображать должен. За Машеньку я спокойна, она кого угодно сыграет. А вот господам без театральных наклонностей держать фасон не просто будет. Поэтому до завтра роли всем проработай. Нет, давай на послезавтра к обеду, когда снова все соберемся.

– Нам бы здесь не навлечь внимание полиции, аль какой консьерж на нас шепнёт, что не заговорщики ли мы какие политические, – произнесла Мария. – Теперь таких много развелось, как бы из-за них нам планы не спутали. Может не здесь нам дела обсуждать?

– Права, Мария, – Клавдии уж очень нравилась девушка. – Давайте-ка мы здесь больше не будем встречаться, а послезавтра на набережной возьмем лодку, да прокатимся все вместе. Как Петр Петрович, ты думаешь?

– Я думаю, что не нужно вам с Марией с нами кататься. Мы все решим втроем, а я вам к вечеру обо всем и расскажу здесь в апартаментах, – последовал четкий ответ Краснова.

– Ну, пусть будет так… Одну минуту, господа, – Клавдия встала с дивана и вышла в соседнюю комнату.

– Петр Петрович, вы у нас превосходный стрелок, поэтому устранение непредвиденных ситуаций на вас, – опять заговорил Митрий.

– Вы, Митрий, у нас сегодня просто кладезь идей, – улыбнулась Мария.

Клавдия вернулась очень быстро. Подойдя к столу, она развернула несколько листов бумаги.

– Вот план Архангельска. А это план парохода. Это – его расписание. Вот карта реки от Архангельска до Котласа, далее она вам и не потребуется. А это – примерные сроки перевозки груза. Точнее узнаете по приезду в Архангельск. Не буду утомлять рассказом, как оказались эти документы здесь, скажу лишь, что Сергей Аркадьевич оказался очень дотошным в этом деле дядькой. И к тому же очень исполнительным.

– Ого, – увидев разложенные бумаги, воскликнул Виктор. – Одна тысяча девятьсот четырнадцатый год… У него даже на этот год расписание пароходов есть!

– На дядьку то он мало походит. В прошлом году я к нему ездил. На вид ему лет сорок. Какой-то незаметный серый человечек. Я смотрел тогда на народ, когда ждал его на речном вокзале. Особенно на тех, которые шли в мою сторону, надеясь понять, кто из них он. А Гмырин подошел, будто с небес спустился. Человек – невидимка. А поди ж ты, вон какими делами ворочает, – раздался голос Петра Петровича.

– Господа, нужно всё запомнить. С собой у вас ничего не будет. Смотрите внимательно, не отвлекайтесь – сказала Клавдия.

– А что тут запоминать, всё понятно, хоть сейчас нарисую, – усмехнулась Мария.

– А это, неплохая идея… – Подхватила Клавдия. – Давайте так и поступим. Послезавтра Петр Петрович принесет мне от всех рисунки с изображением всего, что вы сейчас видите. Вот и проверим, что и кто запомнил. Понимаю, что носить такие вещи опасно. Но лучше уж мы здесь все опасности оставим, чем вам их брать с собой.

И убрав бумаги со стола, продолжила:

– У нас с вами осталось уточнить два вопроса. Хотя мы уже и приняли решение по ним, но повторить никогда во вред не было. Так вот. Каким образом вы произведете экспроприацию товара, как говорят политические, непосредственно на пароходе, и как переправите с него товар? У кого-то есть дополнения к ранее обсуждаемому плану? – и присела на диван.

Виктор потер нос, снял пиджак, повесил его на спинку одного из стульев, и предложил, как всегда в своем репертуаре:

– А может, господа, партийку распишем. Заодно и все вопросы уточним?

– Нет, Виктор. Преферанс думать о другом не дает. Тут или в карты или «о другом» говорить. Вместе толку мало будет, – Митрий сегодня чувствовал, что слова его находят поддержку у собравшихся.

Кроме Митрия на предложение Виктора больше никто не отреагировал. Петр Петрович вообще, будто и не слышал его, проговорил:

– Судя по записке, у входа в каюту в которой везут груз, всегда стоит охранник в штатском. В прошлый раз им был некто Никодим Петрищев. Согласно положениям в их служебной инструкции, если в предыдущий раз всё прошло без сбоев, то и в следующий раз на перевозке участвуют все те же самые… Если, конечно, все живы и здоровы. Будем считать, что он же и будет. Адрес его мы знаем. По приезду Митрий найдет возможность с ним «случайно» встретиться и услышать его голос. Митрий, сколько времени у тебя уйдет на тренировки с голосом?

– Митрий, сколько времени у тебя уйдет на тренировки с голосом? – передразнил Митрий Краснова. Да сказал это так, что если бы не знать, то никто бы не догадался, что слова произнес Митрий, а не Петр.

– Ну, даёт, Митрий, – воскликнула Мария. – Клавдия говорила о таланте вашем в подражании, но какое сходство!

– Всё понятно, – продолжил Петр Петрович. – Будем считать, что у Митрия с этим проблем не будет.

– А если, этот Петрищев заболеет, или еще что, – начал бы Виктор, но его тут же перебила Мария.

– Будем действовать, не переживай, Виктор. На всякий случай Митрий и у других охранников голоса послушает. Думаю, троих достаточно будет… Я имею ввиду тех, кто был в прошлом году при охране груза. Адреса тут всех есть. Правильно я говорю, а?

– Правильно, Маша. Митрий, на тебя много будет завязано, ты уж постарайся, как и раньше не подведи, – ответила Клавдия. – Еще раз скажу, что Сергей Аркадьевич проделал большую работу. И надеюсь, сделал всё аккуратно, и не засветился нигде. То же требуется и от всех нас. Не хотелось, чтобы вся наша многолетняя подготовка пропала даром.

Петр Петрович дождавшись, когда Клавдия договорит, продолжил:

– За несколько минут до того, как, пароход причалит к пристани, Мария выйдет в коридор и направится в сторону уборной мимо каюты с грузом. Метров за десять до охранника она уронит ридикюль. Охранник обязательно должен обратить на нее внимание.

Краснов сделал паузу. Посмотрел сначала на Клавдию, потом на Марию. Клавдия снова встала и подошла к столу. Словно подхватив эстафету от Петра Петровича, проговорила:

– Да, а поравнявшись с ним, она снова так сделает. То есть уронит ридикюль. Охранник обязательно нагнется, чтобы помочь девушке поднять ридикюль. В этот момент Мария ударит его газетой, в которую будет завернут металлический пруток. Постарается подхватить его и аккуратно опустить на пол. Из уборной тут же должен выйти Петр Петрович и затащить охранника внутрь уборной. Митрий должен быстро переодеться, то есть надеть форму охранника на себя… Уборная располагается почти напротив каюты с грузом. В соседней каюте, что напротив, будут еще двое охранников. С ними решим позднее. Но думаю, что они вам не будут помехой.

Она провела карандашом на плане верхней палубы парохода небольшую линию, отметив крестиками места, где Мария должна была выйти из каюты, а затем уронить свою сумочку.

– Я просчитаю, сколько времени уйдет на каждое действие в отдельности… Гудок парохода раздастся минут за десять до того, как причалит пароход и подадут трап. Вот после него и нужно привязать по времени всю операцию, – произнес Виктор.

Они проговорили еще часа два, пока вся компания не стала уверенной, что все детали предстоящего мероприятия, были понятны всем ее участникам. При обсуждении больше всех комплиментов за хорошую готовность получила Мария. Особенно преуспел в этом Петр Петрович. Всего за полгода девушка неплохо обучилась у него различным приемам нападения и самообороны.

«А вдруг охранник окажется более проворным и сможет увернуться от ее удара», – сказал Краснов, когда убеждал Клавдию в необходимости обучения Марии основам рукопашного боя. Сейчас она могла уложить на лопатки или временно вывести из строя своего противника. Петр Петрович в качестве доказательства даже показал ушибы на руках, какие он получил при ее обучении.

Хотя всё сказанное и было правдой, Мария слегка смутилась, даже на щеках появился легкий румянец. Совладать и справляться, когда ее засыпают комплиментами, она еще не научилась. Ей было одновременно и приятно от услышанных слов, но и досадно, что не может это скрыть от собравшихся.

– Всё хорошо, Машенька. Всё хорошо. Если ты на самом деле умница и талантливая девушка, то чего этого стесняться? Это вот мужчины пусть смущаются, что не могут пока должным образом оценить твои успехи. Но, думаю, что они скоро исправятся. Не так ли, Виктор? – Клавдия хотела еще что-то добавить, но стук в дверь заставил ее прерваться.

Собравшиеся переглянулись. Однако появившаяся на лице Клавдии улыбка, означала, что беспокоиться не нужно. Она подошла к двери и впустила гостя.

– Входи, Серёжа, – пропустила она вперед худощавого мужчину лет тридцати пяти. – Знакомьтесь, господа! Сергей Сергеевич Ямпольский. Мой давний друг.

– Очень приятно, господа, – проговорил гость. – Премного наслышан о вас от Клавдии. И думаю, что заочно со всеми знаком. Приехал сюда по ее просьбе. Всего лишь час как в городе, приехал с Ростова, что на Дону стоит.

Появление незнакомого мужчины, да еще в такой ответственный момент, вызвало у присутствующих недоумение. Мужчины повернулись в сторону Клавдии.

– Господа, беспокоится не о чем. Очень порядочный и интеллигентный человек и умница. На Сергея будет возложена последняя, заключительная, не менее важная часть нашего мероприятия, – проговорила она. – Грамотный во всех технических и юридических делах, – с искренним чувством гордости добавила она. – Я его чуть позднее проинструктирую обо всем, – и снова повернулась к гостю. – У тебя же московский университет закончен, если мне не изменяет память?

– И как это было давно! – ответил Сергей и улыбнулся. – А память у вас, Клавдия, девичья. Мы же с вами там и познакомились…

– Ах, да, конечно же! – воскликнула Зотова, – А я-то за всей этой суматохой никак не могла вспомнить…

Сергею Сергеевичу в начале этого года исполнилось тридцать четыре. Правда, по нему о его возрасте судить было сложно. Смуглое лицо с вьющимися черными волосами и бакенбардами, да слегка подкрученными усами, заметно прибавляло ему в возрасте. Небольшая сутулость тоже не молодило его. А его звонкий голос не вносил ясности при определении прожитых им лет. В последние годы жил в Ростове-на-Дону. Несмотря на техническое и юридическое образование, стал заниматься лишь частной юридической практикой. И довольно успешно. В городе его услугами вскоре пользовались в основном состоятельные и уважаемые люди.

Но, дружба с Клавдией основывалась естественно не на оказании ей каких-либо консультаций, хотя и без этого тоже не обходилось. А на делах более значимых и чаще всего скрытых от посторонних глаз. Ямпольский был прирожденным оратором и юристом. Эти его качества в свое время и заприметила Клавдия. А применить их во благо уголовному миру, но в рамках российских законов, Сергею не составляло труда. Тем более, что труд этот его оплачивался в разы щедрее, чем вся остальная деятельность.

Получив приглашение от Клавдии на встречу в Крыму, он до последней минуты был уверен, что нужна помощь очередному проворовавшемуся государеву деятелю или лицу из криминального мира. И тем удивительнее было услышать то, что предложила ему впоследствии Клавдия.

Вскоре все кроме Клавдии и Ямпольского в приподнятом настроении ушли в ресторан. Всё шло по плану и до его исполнения оставалось чуть больше месяца.

***

Из вагона, прибывшего в Архангельск поезда, Виктор вышел в хорошем расположении духа. Поставив чемоданы на телегу подбежавшего носильщика, он подал руку Марии и помог ей спуститься на перрон.

– Когда-то твоя тетка именно сюда и хотела отправить, – проговорил Виктор. – И вот сбылась ее мечта.

Видя, как изменилось лицо Марии при взгляде на неказистое здание вокзала, он постарался немного ее приободрить:

– Не Крым, конечно, но люди живут! И нам в интересах дела придется здесь пробыть какое-то время. Чуть-чуть скуки, чтобы потом никогда уже не видеть этих унылых лиц, разбитых дорог и серых убогих домов.

Проходя мимо стоящего у уличной кассы караульного, Виктор выпрямился и поприветствовал того приподняв шляпу с головы.

– С лесом переговоры не знаю, насколько затянутся. А лес здесь строевой, без контракта нет смысла уезжать обратно, – проговорил он нарочито громко, рассчитывая, что страж порядка его услышит.

Тот и впрямь услышал, обернулся, и, достав платок, громко высморкался. «Не любят тут нашего брата-промышленника. Еще бы плюнул в след», – подумал Виктор и улыбнулся от своей мысли.

Носильщик донес чемоданы до здания вокзала, и уложил в ближайший конный экипаж. Они не стали торопиться на другой берег Северной Двины, где располагался сам город. Виктор попросил кучера, чтобы подождал, пока они с Марией немного разомнут ноги. Они не спеша обошли кирпичный вокзал. Над входными дверями Мария прочитала обычную для вокзалов надпись: «Исакогорка – Архангельск». Затем они прошли дальше и оказались рядом со школой. Деревянный тротуар из новых, еще пахнущих хвоей досок, отделял ее от местной больницы.

– Посмотри-ка, Машенька, такая глухомань, а домишки, будто скворечники резные, с крышами высокими. Все в одном стиле выстроены, аккуратненько и чистенько.

– В Швейцарском стиле, дорогой, – Мария и тут продолжала удивлять его своими знаниями.

Здесь они уже были не как «брат» с «сестрой», а как «жених» и «невеста». Митрий выбрал для них именно эти роли в написанном им сценарии на время их нахождения в Архангельске. Жених приехал дела свои по поставкам леса уладить, а его невеста, любящая путешествия, но очень ревнивая и потому не отпускающая его ни на шаг.

Сразу за школой булыжная мостовая закончилась, а гулять по весенней грязи занятие не для молодой дамы, потому минут через пятнадцать они уже были на берегу Северной Двины. Паровой паром местного предпринимателя перевозил грузы и экипажи с одного берега на другой.

– Повезло, что он тут стоит, – буркнул извозчик.

– Когда же здесь мост построят? Ведь как неудобно, когда вокзал от города рекой отделен, – проговорила Мария, глядя на снующие по реке суденышки.

– Мы об этом вряд ли узнаем, – многозначительно ответил Виктор.

В ожидании городского начальника они простояли на пароме еще какое-то время, и спустя полчаса, переплыв через реку, ехали в тарантасе по городу.

В доходном доме на Псковском проспекте Марию с Виктором уже ждали. Петр Петрович сидел у окна и первым заметил подъехавший экипаж.

– Митрий, наши приехали, выйди, встреть, а я распоряжусь на счет ванны и ужина.

Со второго этажа Митрий сбежал вниз по винтовой лестнице и выскочил на улицу.

– Ну, дождались! Слава богу, приехали! Здравствуйте, господа! – он поцеловал руку Марии, а потом пожал руку и Виктору.

– Митрий, а который час? У меня, не пойму, часы стоят что ли… Вроде вечереет, а солнце всё высоко, – вместо «здравствуй» сказал Виктор.

– Ой, Виктор, ну ты право настоящий француз! Такого не знать! Здесь же сейчас круглые сутки светло. Что днем, что ночью, одинаково! – вместо Митрия ответила Мария.

– Да, а ты-то, откуда об этом знаешь? – и глядя на укоризненное выражение лица своей «невесты», понял, что сказал «глупость».

– Она всё знает, – вместо Маши сказал Митрий. – Я даже предположить не могу, чего она не знает… Давайте в дом, господа, проходите, располагайтесь. Ваши комнаты на втором этаже. Переодевайтесь, умывайтесь и будем ужинать.

Березин с Петром Петровичем приехали сюда в начале мая. На железнодорожном вокзале в Исакогорке Краснов купил местную газету «Архангельск». Открыл сразу на последней странице, пробежал по ней глазами и прочитал: «Продам шесть щенков гончей, по 50 копеек за штуку. На рынке буду с собаками в воскресенье тридцать первого мая до пяти часов дня». Теперь ему стали известны точная дата и время отправки груза на пароходе, количество ящиков с товаром и вес каждого ящика. Тут же на вокзале он нашел расписание пассажирских пароходов и убедился, что «Н. В. Гоголь» отходит от причала в Архангельске тридцать первого мая одна тысяча девятьсот четырнадцатого года в пять часов дня.

Накануне уходил «Генерал Кондратенко». Но по рассказу всё того же Гмырина, товар возили только на «Гоголе». В конструкцию этого парохода еще при постройке были внесены незаметные на первый взгляд изменения, которые с точки зрения безопасности отличали его от «брата» в лучшую сторону.

Петр Петрович велел извозчику сначала заехать в редакцию, а уж потом на Псковский проспект, где намеревались проживать. И уже на следующий день в очередном номере всё того же «Архангельска» можно было прочитать следующее объявление: «Сниму на лето дом под Архангельском. Предложения оставить в редакции». Что означало бы для Гмырина, что его информация увидена, и более ему подавать объявление не нужно.

В свое время Гмырин сообщил Клавдии о мерах предосторожности, которые требовалось соблюдать, и о способах обмена информацией. Если бы сейчас объявления не было, то это означало, что срок отправки пока не утвержден. И Краснов стал бы покупать газеты ежедневно, пока не появилось бы объявление.

С редакции они отправились к двухэтажному дому на пересечении Псковского проспекта и Пинежской улицы и сняли его для своего проживания. Правда без участия всё того же Сергея Аркадьевича не обошлось. Доходный дом принадлежал местному лесопромышленнику и был одним из лучших в городе. Он пользовался спросом у приезжих богатых господ, а потому без хороших рекомендаций поселиться в нем было практически невозможно.

За две недели, что мужчины находились в Архангельске, они проделали большую работу. Им удалось разыскать охранников, которые будут сопровождать товар на пароходе при его перевозке. Березин нашел возможность подслушать их манеру говорить, хорошо запомнил, отрепетировал и продемонстрировал Краснову. Они заказали на пароходе три каюты первого класса на последнее воскресенье мая. По одноместной для Марии и Виктора, и двухместную для них с Митрием.

Отужинав, вся компания расположилась в каминном зале. Они смотрели друг на друга с неподдельным интересом. Казалось, были знакомы между собой давно, а сейчас у всех было ощущение, что они знакомятся заново. Это было связано с тем, что им пришлось несколько изменить свою внешность. Забыть на время о своих привычках и говорить совсем не те слова, которые они привыкли говорить. Каждому в предстоящем деле предстояло исполнить свою роль, и они старались им соответствовать. Именно исполнить, а не сыграть.

Играют обычно на сцене, а им предстояло жить по ролям, и не просто жить, а прожить несколько дней. И прожить так, чтобы не дай бог кто-то из посторонних смог бы заметить неискренность их слов и действий. И если на сцене артист может в силу каких то причин сыграть лучше или хуже, то у них права на фальшь или «забыть текст» не было.

Потому что главным призом этой игры была безбедная жизнь, а провал всего одного действия мог закончиться и смертью кого-то из исполнителей, а может и всех сразу. Они не обучались в специальных заведениях, выходцы которых успешно могли вести двойную жизнь на протяжении длительного времени. А потому, чтобы меньше совершать ошибок, договорились еще в Крыму, что говорить будут немного и по делу.

«Уж лучше, господа, промолчать час, чем за минуту наболтать лет так на десять или того больше», – напутствовала их Клавдия Зотова.

Говорили всё больше о погоде и городских новостях. Не хотелось обсуждать что-то серьезное. Краснов даже о дне отправления не стал говорить, решив, что пусть гости сегодня отдохнут с дороги.

– Я до сих пор в толк не возьму. А что им по железной дороге товар не возить? Быстрее же до Москвы будет. Пароходом, да с перегрузкой в Вологде, тут хлопот-то сколько… – прервал «погодную» тематику Митрий.

– Да, не всё так просто, я так думаю. Представляется мне, что не весь товар до Москвы то доезжает. Часть в Устюге снимают. А вот зачем… Да и какая в принципе разница нам, – поддержал разговор Виктор.

– Господа, эти разговоры сейчас не нужно бы вести. У каждой стены ушки могут быть. Ведите светские беседы, и не нужно судьбу испытывать. Вы же Митрий сами и придумали всем роли, чтоб мы тут играли, а сами же нарушаете, – одернула мужчин Мария.

Они переглянулись и замолчали.

– Разрешите мне откланяться. Устал с дороги что-то. Все дела все равно теперь уж завтра, – произнес Виктор. – Как светло на улице, черт побери, смогу ли вот заснуть.

– А я посижу еще у камина. Ехала поездом, всё думала, думала… и переживала. А сейчас такое умиротворение наступило. А вы, конечно, Виктор, идите и отдыхайте, – Мария улыбнулась ему, накинула на плечи плед и присела на диван перед камином.

Она проспала почти до обеда. Привести себя в порядок у нее не заняло много времени. Спускаясь по лестнице в гостиную, увидела в коридоре Митрия.

– Доброе утро, Митенька!

– Здравия желаю, Мария Михайловна! Вам чаю подать в гостиную?

– Да, уважаемый, я с удовольствием выпью.

Митрий принес чай, достал из буфета чашки и варенье.

– Виктор с Петром Петровичем уехали на лесозавод, вопросы деловые задать хозяевам его, а Настю, что по дому управляется, я отпустил. У нее ребенок приболел, так очень просила день без нее управляться. Ну, я и отпустил.

– И правильно сделали, – у Марии еще свежи были в памяти дни, когда она ухаживала за хозяйскими детьми, живя у тетки в Вологде. – Правильно сделали, Митрий! Мы не маленькие и сами сможем за собой поухаживать. Во всяком случае, один то день уж точно.

– Обедаем сегодня на углу Торговой и Поморской.

– Это так улицы здесь называются?

– Ну, да. Там «Фёдосовский» ресторан с хорошей местной едой. Часа в два господа приедут, и отправитесь туда. Вам непременно нужно отведать северных кушаний. Я тут кулебяками с палтусом, да семгой наестись не могу. А какая птица! Глухарь, рябчик, куропатка, все изумительно приготовлены.

– Митрий, я очень рада, конечно, что вам нравится местная еда, но вы же знаете, что для меня растительная пища премного лучше.

– Дак морошки покушаете. Ели ранее морошку?

Они проболтали еще минут двадцать, после чего Митрий, сославшись на небольшое дело, ушёл, пообещав к двум часам пополудни быть в ресторане и там их встретить.

Мария отодвинула пустую чашку, и раскрыла газету. Пробежав взглядом по страницам с местными новостями, она остановила свой взгляд на небольшой заметке об архангельском мужичке Лобанове. Зная из местных знаменитостей только о Ломоносове, ее очень заинтересовал рассказ, из которого следовало, что Иван Лобанов здесь на Севере не менее знаменит, чем Ломоносов. Вероятно потому, что Ломоносов – уже история, а Иван – современник нынешнего поколения архангелогородцев.

Из статьи следовало, что Иван Лобанов родом из деревни Лявля, что неподалеку от Архангельска. И зовут его здесь все не иначе как Ванька-леший. С лешим в те годы на Севере сравнивали тех людей, кто был очень сильным, непобедимым. В рассказе приводились небывалые истории, участником которых он был. Родился в одна тысяча восемьсот пятидесятом году, высоченного роста – более двух метров, и очень силен. Силен настолько, что мог двухпудовую гирю подбросить метров на двадцать вверх или перебросить ее через двухэтажный дом.

Борьбе он учился во Франции, и легко клал на лопатки любого. Слава об Иване шла на весь мир. Архангельский богатырь мог удерживать у пристани пароход, все машины которого работали «полный вперед». Рассказ заканчивался вопросом: «А где же сейчас наш Ваня? Жив или уж нет?»

«Надо же! А еще провинция. Какие мужики здесь живут! А если такие же и охранники на корабле… Интересно бы посмотреть, как выглядит Никодим Петрищев. А может так оказаться, что он и есть Иван Лобанов! О, боже, что я тут придумываю. Ивану то уж сейчас больше шестидесяти будет, а Никодиму лет сорок Митрий говорил», – Мария еще немного почитала газету, и пересев на диванчик, что стоял возле камина, закрыла глаза и откинулась на его спинку.

Так она сидела пока ее не отвлекла кукушка, ни с того ни с сего решившая покуковать, хотя времени на часах было всего лишь четверть второго. И буквально сразу же послышался скрип открывающейся входной двери и голос Краснова:

– Сейчас берем Машу и обедать. У меня желудок уже сводить стало. Дела вроде бы все уладили. Ну, а с лесом… С лесом каждый день на лесопилки ездить будем, как и планировали…

– Петр Петрович, у меня еще одно главное дело на эти дни запланировано. Возможно главнее общего, – проговорил Виктор.

– Ого! Что за тайны, уважаемый Виктор! Нельзя от друзей что-то утаивать, – с легкой напускной обидой проговорил Краснов.

Мужчины сняли калоши с ботинок в коридоре и прошли в гостиную. Без калош сейчас в Архангельске ходить трудно. Лужи, да грязь весенняя. Лето здесь по сравнению с Москвой недели на две позднее приходит. А уж если куда на лесопилку зайти, так там без калош и сапог совсем никак не обойтись.

Увидев сидевшую в с закрытыми глазами Марию, они, аккуратно ступая, прошли в свободную комнату напротив. Судя по большому количеству стеллажей с книгами и большому письменному столу с зеленым сукном, комната эта была для хозяев либо кабинетом, либо библиотекой.

– Ну, что за тайны? – спросил Краснов.

– Петр Петрович, я всё скажу сегодня во время обеда, – ответил Виктор. – Давайте мы умоемся, переоденемся и на обед. Там я вас и удивлю.

Виктор вышел из кабинета, и остановился в гостиной.

– Нам показалось, Мария, что ты спишь…

– Да, что вы право. Какой сон. Я ночью хорошо поспала. А на диванчике сидела, думала о своем, о девичьем, – приветливо улыбнувшись, она потянулась и бодро соскочила с дивана.

Они подъехали к ресторану в начале третьего пополудни. Вывеска указывала на то, что внутри находится «Федосовский ресторан». Из входной двери выскочил высоченный дядька в огромном малиновом пиджаке и черной кепке с белым кантом. «У них тут все как Ванька-леший такие огромные что ли?» – подумала Мария, и вспомнив свои размышления про охранника на пароходе, даже слегка поёжилась.

Митрий, как и говорил, был уже там. Увидев Марию со спутниками, он привстал и помахал им рукой. Кроме него в ресторане сидела еще какая-то парочка молодых людей, да чуть в стороне мужчина в черном костюме. «А вот и полицейский, сидит газетку почитывает», – Мария научилась их определять с высокой точностью. Конечно же, немалая заслуга в этом принадлежит Клавдии, которая много времени потратила, чтобы научить тому, в чем сама прекрасно разбиралась.

– Господа, минуту внимания, – громко произнес Виктор, когда все устроились за столом и сделали заказ.

Почему в этот момент Мария слегка покраснела, она не смогла бы объяснить. Но внутренне понимала, что сейчас речь обязательно пойдет о ней. Это качество она за собой стала замечать давно. Да и Клавдия подметила, сказав однажды: «Машенька, у тебя есть дар предвидения. Если ты будешь над этим работать, то обязательно достигнешь хороших результатов. Ты же всегда внутренне способна предположить, как будут развиваться события».

– Сегодня особый день. И не, потому что день сегодняшний – двадцать пятое мая одна тысяча девятьсот четырнадцатого года, а потому что я, в присутствии своих друзей и коллег, и со всей ответственностью, – он сделал небольшую паузу и, понимая, что далее интриговать не совсем уместно, продолжил: – Со всей ответственностью прошу у Марии Михайловны ее руки и сердца.

Виктор вышел из-за стола и опустился перед Марией на колено, держа на вытянутой руке кольцо.

– Буду краток… Моя жизнь сильно изменилась в последнее время. Я стал добрее, серьезнее, спокойнее. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – Мария еще не слышала, но уже почувствовала, что именно сейчас скажет Виктор. Она давно его любила, и постоянно ждала от него таких слов. Ей недавно исполнилось восемнадцать, и девушка в тайне надеялась, что Виктор не будет долго тянуть с предложением.

– Я как чувствовал, что вы подходящая пара. Жених и невеста, одним словом, – негромко сказал Березин.

Он был искренне рад за своего приятеля. Рад тому, что в очередной раз не ошибся в своих ощущениях, и от того весь светился от счастья. И вся компания тоже прекрасно понимала, что он имел в виду. А Краснов не удержался и пожал Митрию руку.

Мужчина в «черном» встал из-за стола и, надев шляпу, направился к выходу. Тайную полицию мало интересовали амурные дела приезжих богатеев.