Текст книги "Избранное. Том 1"

Выше мы уже пользовались терминами «общественная производительность труда» и «отраслевая или индивидуальная производительность труда». Это разграничение, введенное в политическую экономию Марксом, широко применяется и в советской экономической науке. В частности, необходимость такого разграничения подробно обосновывается в работе С. Г. Струмилина[11]11
  Струмилин С. Г. Общественная производительность труда и методы ее измерения // Вопросы экономики. 1960. № 5.


[Закрыть]. Подчеркивая различия, которые существуют между понятиями «общественная» и «индивидуальная» производительность труда, С. Г. Струмилин пишет: «Каждое из них имеет свою сферу применения и свои особенности при практическом использовании. Значение их в качестве важнейших измерителей наших достижений в борьбе за коммунизм и в международном соревновании экономических систем, во внутреннем межотраслевом и межрайонном соревновании различных звеньев социалистического труда весьма велико и все возрастает» (с. 22).

Показатель общественной производительности труда следует рассматривать как величину, обратную затратам общественно необходимого труда на единицу продукции. Соответственно индивидуальную производительность труда можно представить в обратно пропорциональном отношении к индивидуальным затратам труда. Такое понимание показателя производительности труда непосредственно вытекает из характера взаимосвязи, которая существует между стоимостью товара и производительной силой труда.

Поставим вопрос: снижается ли стоимость единицы товара, если повышается производительность труда? На первый взгляд, что ответ на такой вопрос может быть только утвердительным. Ведь бесспорно, что рост производительной силы труда уменьшает массу рабочего времени, затрачиваемую на единицу товара. Однако в данном случае упущено одно важное обстоятельство – действительной стоимостью товара является не индивидуальная, а общественная стоимость. Поэтому прежде, чем отвечать на поставленный вопрос, необходимо выяснить, возросла ли общественная производительная сила труда или улучшились условия производства только на отдельном участке, т. е. идет ли речь о повышении «плодотворности» труда в масштабах всего народного хозяйства или в рамках отдельного предприятия. В зависимости от сложившейся ситуации по-разному будет «вести» себя величина стоимости единицы товара.

Если производительность труда увеличилась во всем обществе, иными словами, изменился общественно нормальный уровень развития производительной силы труда, то стоимость единицы товара действительно снизится. Другое дело, когда производительная сила труда находится на каком-то относительно фиксированном общественно нормальном уровне, а изменяется лишь производительность труда на отдельном участке, например на промышленном предприятии. В этом случае стоимость единицы продукта остается неизменной. Но за час или рабочий день на данном предприятии производится большее, чем раньше, количество потребительных, стоимостей.

Поскольку созданную за день стоимость можно измерить как произведение стоимости единицы товара на общее количество произведенной за день продукции, нетрудно убедиться, что за один и тот же отрезок рабочего времени производятся различные по величине стоимости. Таким образом, при изменении индивидуальной производительности труда, в отличие от общественной, мы сталкиваемся с явлением, когда «труд исключительно высокой производительной силы функционирует как умноженный труд, т. е. создает в равные промежутки времени стоимость большей величины, чем средний общественный труд того же рода»¹. Этот процесс соответствует снижению индивидуальных затрат на отдельных предприятиях по сравнению с общественно нормальным уровнем.

Следовательно, рост общественной производительности труда ведет к снижению стоимости отдельных товаров, в то время как увеличение индивидуальной производительной силы труда не затрагивает величины стоимости отдельного товара (при условии, если анализируются достаточно малые приращения самой производительной силы или невысок удельный вес прогрессирующих предприятий), но зато приводит к снижению индивидуальных затрат.

Различие между общественной и индивидуальной производительностью представляет только одну сторону движения этих категорий. Другая сторона – их единство. Сокращение индивидуальных затрат на отдельных производственных участках является необходимой предпосылкой снижения всей массы общественного труда, затрачиваемого на удовлетворение той или иной фиксированной потребности. В этом и заключается экономическое содержание роста производительности труда. Нельзя экономить общественный труд, не увеличивая одновременно его производительность, по той простой причине, что это две стороны одного и того же процесса, отражающего внутреннюю связь потребительной стоимости и стоимости товара.

Правда, в конкретной хозяйственной практике можно найти немало фактов, когда рост производительности труда сопровождается перерасходом средств, особенно производственных фондов, и, как следствие, потерей, а не экономией общественного труда. Но эти факты говорят не об отсутствии указанной связи между производительностью и экономией труда, а скорее об экономической неполноценности (несоответствии реальному экономическому смыслу) учитываемых в хозяйственной практике величин.

В работах основоположников научного коммунизма можно найти много прямых и косвенных указаний на единство общественной и индивидуальной стоимости, на «зеркальный» характер движения производительности труда и экономии рабочего времени. Приведем лишь одно из них: «Производительность

труда вообще = максимуму продукта при минимуме труда, отсюда по возможности удешевление товаров»[12]12
  Архив Маркса и Энгельса. Т. II (VII). М., 1933. С. 125.


[Закрыть]. Здесь в одной фразе с предельной, почти математической точностью показана связь, между всеми рассматриваемыми выше категориями. Причем интересно отметить, что формулировка непреложного закона хозяйственного развития, провозглашенного в Программе КПСС, почти дословно совпадает со второй частью приведенного тезиса Маркса.

Итак, рост производительности общественного труда может быть выражен в экономии рабочего времени, а значит, перед нами появляется реальная возможность взаимного соизмерения этих двух величин.

Вывод о возможности измерения производительности труда величиной его экономии означает шаг вперед в вопросе о сопоставлении уровней производительности труда по различным отраслям общественного производства. Экономия рабочего времени может измеряться в часах общественного труда или рублях, т. е. в величинах, общественно уравненных по всему народному хозяйству. Час общественного труда равен любому другому общественному часу, где бы тот ни затрачивался. Следовательно, если речь идет об экономии определенного количества рабочего времени, то эта экономия общественно «обезличена», а значит, соизмерима в рамках всех отраслей хозяйства независимо от характера выпускаемой этими отраслями продукции. Она позволяет достаточно точно уловить все изменения и зигзаги развития производительной силы труда в различных отраслях общественного производства. Это обстоятельство имеет чрезвычайно большое значение для общества, стремящегося к повышению народнохозяйственной производительности труда.

Попробуем конкретизировать понятие экономии труда. Рост индивидуальной производительности труда на отдельном предприятии, как уже отмечалось, выражается в снижении индивидуальных затрат по сравнению с общественной нормой. Это относится как к сокращению фактического расхода сырья, материалов, энергии на производство единицы продукции, так и к уменьшению затрат живого труда. Однако в процессе реализации своей продукции предприятие не только покрывает фактические затраты, но и получает некоторое приращение прибавочного продукта, связанное с тем, что общественно установленная оценка реализуемых товаров (т. е. их цена) превышает снизившиеся индивидуальные издержки производства. Следовательно, экономия труда, а через нее и увеличение его производительности находят выражение в приросте прибавочного продукта.

Аналогичное положение имеет место и при повышении общественной производительности труда. Увеличение производства продукции при одновременном снижении затрат на каждую ее единицу означает не что иное, как изменение экономической структуры совокупного рабочего времени или, точнее, уменьшение доли необходимого времени и увеличение удельного веса прибавочного времени.

В силу этого в прибавочном продукте, как в зеркале, отражаются изменения производительной силы труда. Такой вывод не нов. Он был сделан Марксом при анализе капиталистических форм хозяйствования. Анализ этот показал, что относительная прибавочная стоимость изменяется прямо пропорционально росту производительности труда. Правда, К. Маркс в данном случае предполагал неизменную продолжительность рабочего дня, что соответствовало природе капитализма, задача которого состоит не в улучшении положения рабочих, а в максимизации прибылей. Строительство же коммунизма предполагает последовательное сокращение рабочего дня, которое осуществляется за счет прибавочного времени. Можно ли при таком условии использовать величину прибавочного продукта для оценки изменений производительности общественного труда?

Указанное различие имеет, несомненно, принципиальное значение, но в практических расчетах оно не должно вызвать больших затруднений. В этом случае измерять величину прибавочного продукта следует тем же методом, каким в экономических расчетах уже давно учитывается влияние изменений цен на величину экономических показателей. Как известно, при таком методе за масштаб счета берутся затраты какого-то одного, базисного года. Так же и при использовании показателя прибавочного продукта для сопоставлений во времени следует принимать неизменную продолжительность рабочего дня.

Подобные расчеты не могут вызвать затруднений, тем более что норматив продолжительности рабочего дня устанавливается социалистическим государством в общественном масштабе и может изменяться лишь единовременным актом. В промежутках между изменениями длительности рабочего дня происходит значительное смещение экономической структуры рабочего времени под воздействием роста производительности труда. Но темп последнего, как известно, неравномерен в различных отраслях хозяйства, что определяет различное соотношение между необходимым и прибавочным временем по отраслям. Собственно говоря, в масштабах всего общества структура совокупного рабочего дня находит отражение в соотношении между двумя частями национального дохода (в той степени, в какой он отражает сумму реальных затрат живого труда). Соответственно этому и структура отраслевого рабочего времени в известной мере отражается в отношении составных элементов чистой продукции каждой отрасли.

Совершенно очевидно, что доля т, т. е. прибавочного продукта, в составе чистой продукции будет неодинакова в различных отраслях, изменяясь прямо пропорционально развитию производительной силы труда. Рост прибавочного продукта в отдельной отрасли тесно связан с процессом снижения индивидуальных издержек производства, причем добавочный прибавочный продукт, как и все остальные элементы совокупного общественного продукта, находит выражение в едином для общества измерителе – деньгах. Это решает вопрос о сопоставлении уровней производительности труда в различных отраслях. Ведь никто не будет утверждать, что прибыль, полученная в обувной промышленности, несоизмерима с прибылью, скажем, нефтяной или газовой. А коль скоро установлена связь между изменением производительности труда и ростом прибавочного продукта, или, что то же самое, экономией общественного труда, становится ясно, что эти последние величины могут служить общественным мерилом производительности труда.

Значит, окончательное свое выражение рост эффективности общественного труда находит в приращении прибавочного продукта, создаваемого во всем народном хозяйстве или в отдельных его сферах. Но что такое прибавочный продукт с позиции социалистического предприятия? Это прибыль, которую предприятие дает народному хозяйству. Прибыль – прибавочный продукт в денежной форме.

Таким образом, прибыль является основой системы показателей, главным экономическим показателем, характеризующим результаты работы социалистических предприятий. Эта роль прибыли определяется отнюдь не тем, что ей придается значение цели экономического развития. Для такого утверждения столь же мало оснований, как и для возведения в ранг цели социалистического производства показателя производительности общественного труда. Тем не менее, необходимость достижения наивысшей производительности труда – это бесспорно одна из первоочередных задач советской экономики, а она, как выяснено выше, решается в форме роста прибавочного продукта (прибыли).

Что же касается цели социалистического производства, то она, как известно, заключается в наиболее полном удовлетворении разносторонних и постоянно возрастающих потребностей всех членов общества. Но чтобы обеспечить практическую реализацию этой цели, нужно, очевидно, неуклонно увеличивать средства, необходимые для ее достижения. Эти средства – предметы потребления, и увеличение их количества возможно только при осуществлении дополнительных капитальных вложений не только в отрасли легкой и пищевой промышленности, которые создают эти предметы, но и в те, что поставляют оборудование, энергию и сырье, иначе говоря, нельзя стремиться к достижению цели производства, если не делать дополнительных капиталовложений. А единственный источник капитальных вложений – прибавочный продукт. Удовлетворять растущие потребности людей можно лишь возрастающей массой прибавочного продукта. Чтобы изыскать средства для удовлетворения вновь возникшей материальной потребности, необходимо снизить затраты в «старых» отраслях производства, т. е. увеличить производительность труда, а следовательно, и прибавочный продукт, создаваемый в них. Удовлетворение же духовных потребностей предполагает, в частности, увеличение фонда свободного времени. Но чтобы осуществить сокращение рабочего дня и в то же время не снижать темпов роста общественного производства, требуется предварительно изменить экономическую структуру совокупного рабочего дня в направлении увеличения доли прибавочного рабочего времени.

Такая роль прибавочного продукта в обществе, базирующемся на расширенном воспроизводстве, была отмечена еще Ф. Энгельсом: «Избыток продукта труда над издержками поддержания труда, – писал он, – и образование и накопление из этого избытка общественного производственного и резервного фонда – все это было и остается основой всякого общественного, политического и умственного прогресса»[13]13
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. С. 199.


[Закрыть]. Вполне понятно, что хотя социальные формы этого прогресса целиком определяются формами собственности на средства производства, тем не менее материальной основой общественной динамики был и остается прибавочный продукт, используемый на нужды экономического развития.

В связи с этим правомерно говорить не об изменении роли прибавочного продукта в социалистическом расширенном воспроизводстве, а о смене общественной формы, в которой он теперь выступает, о возникновении новой экономической категории – прибавочного продукта социалистического общества и, соответственно, социалистической прибыли. Социализм ликвидирует не значение прибавочного продукта в деле социального прогресса, а иррациональность капиталистических отношений, превращающих прибыль в основной смысл человеческой деятельности и низводящих истинную цель общественного производства – удовлетворение потребностей – до уровня побочного результата.

Признание этого обстоятельства не на словах, а на деле означает превращение прибыли в главный показатель экономических достижений социалистических предприятий, поскольку рост прибыли (в той мере, в какой он отражает рост прибавочного продукта) равнозначен расширению возможностей удовлетворения потребностей членов социалистического общества. Именно такой подход к прибыли характерен для решений сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС. Эти решения положили конец псевдомарксистской оценке прибыли в условиях социализма как подсобного, второстепенного экономического показателя. На смену пустому фразерству пришел глубокий анализ реальных требований хозяйственного строительства.

Установление факта экономической соизмеримости различных отраслей народного хозяйства требует признания (если следовать логике анализа) единой для всего народного хозяйства базы сравнения экономической эффективности. Экономия, обеспечиваемая каждым рублем затрат, – фактический коэффициент эффективности – колеблется на разных участках производства в весьма широких пределах, а объем средств и лучших естественных ресурсов, которые государство может затратить на развитие производства, далеко не бесконечен. Поэтому приходится считаться с объективной невозможностью реализовать все имеющиеся экономичные варианты. В процессе составления плана должны отвергаться малоэкономичные варианты, приносящие на единицу вложенных средств незначительную экономию, и приниматься те варианты, которые должны обеспечить высокую прибыль. Но чем определяется граница, по которой происходит разделение всех возможных сфер приложения имеющихся средств на две группы – отвергаемые и включаемые в план развития?

Такой границей должны быть нормативные коэффициенты эффективности различных производственных ресурсов. Поскольку с развитием общественного производства роль производственных фондов в повышении производительности труда (рост фондовооруженности) приобретает все возрастающее, а во многих отраслях решающее значение, особый интерес вызывает нормативный коэффициент эффективности производственных фондов. Этот коэффициент показывает тот уровень прироста прибавочного продукта на рубль приращения производственных фондов, который общество в данных экономических условиях считает предельно допустимым. Если, скажем, его величина соответствует 15 %, то затрата средств, приносящая экономию в 10 копеек на каждый рубль, будет считаться неэффективной. Эта убыточность, как видим, не абсолютна. Она связана с тем, что в сложившейся экономической ситуации общество располагает вариантом, реализация которого может приносить эффект в размере 15 копеек на рубль, но отвлечение средств на мероприятие, приносящее 10 % добавочного дохода, не позволяет осуществить этот вариант. В силу этого обществу наносится убыток, хотя конкретное предприятие получает добавочную прибыль, оставаясь тем самым в выигрыше.

Устранить это противоречие между общественными и индивидуальными экономическими интересами можно только экономическими методами. Такие методы начали внедряться в хозяйственную практику в соответствии с решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС, и одним из них является введение платности производственных фондов. Плата за фонды резко меняет сам подход к проблеме наиболее рационального использования материальных ресурсов в народном хозяйстве. Каждое предприятие, которое будет вносить эту плату, окажется экономически заинтересованным в поддержании эффективности функционирования выделенных ему производственных фондов на уровне не ниже общественно нормального. А это значит, что дополнительные капиталовложения, необходимые для проведения тех или иных мероприятий, будут осуществляться предприятиями только в тех случаях, когда прибыль от таких мероприятий позволит внести плату за дополнительные производственные фонды.

Таким образом, норматив начислений на производственные фонды очерчивает нижнюю границу экономически возможного использования дополнительных капитальных вложений. Практически он выполняет роль нормативного коэффициента эффективности капитальных вложений. Четкое понимание экономической тождественности этих двух показателей особенно необходимо сейчас, когда принцип платности производственных фондов из области теоретических споров переходит в практическую хозяйственную жизнь. Норматив начислений на производственные фонды должен количественно совпадать с величиной нормативного коэффициента эффективности, рекомендуемой методиками определения эффективности капитальных вложений. Во всяком случае, совершенно недопустимо, чтобы коэффициент эффективности капитальных вложений казался ниже установленного норматива начислений на производственные фонды. В этом случае проектные организации будут разрабатывать варианты капитальных вложений, осуществление которых лишь увеличит число убыточных предприятий, поскольку рентабельность уже с самого начала будет запроектирована на уровне, находящемся ниже размера платежей в бюджет, пропорциональных производственным фондам.

Норматив платности основных фондов и оборотных средств по своей природе призван выступать в роли мерила экономического значения различных производств. Будучи сопоставлен с фактической эффективностью производственных фондов, он характеризует степень относительной выгодности различных сфер приложения средств производства и трудовых ресурсов.

Соизмеримость отраслей, как следует из всего вышеизложенного, основывается не на сопоставлении потребительских свойств продуктов, производных в этих отраслях, а на экономическом эффекте, который обеспечивается вложением средств в разные отрасли. И это вполне естественно. Конкретные виды труда непосредственно несоизмеримы друг с другом и единственно реальным экономическим мерилом в рамках всего народного хозяйства может выступать общественный труд. Подобно тому, как час общественного труда всегда равен любому другому общественному часу, в какой бы потребительной стоимости он ни овеществлялся, точно так же размер экономии, или прироста прибавочного продукта, «безразличен» по отношению к отрасли, в которой он получен.

Впрочем, здесь нельзя забывать о неразрывной связи движения денежного выражения прибавочного продукта – прибыли – с изменением прибавочного продукта в натуральном выражении. Ведь любая реальная экономия в деньгах – это одновременно и экономия материальных ценностей. Например, снижение себестоимости продукции какой-либо отрасли практически означает экономию электроэнергии, топлива, различных видов сырья и материалов, наконец, трудовых ресурсов. Но если речь идет об экономии электроэнергии, то не все ли равно, где она происходит: в обувной промышленности или в машиностроении. Важно, что сбережение электроэнергии позволяет либо сократить объем капитальных вложений в строительство электростанций, либо при тех же вложениях обеспечить более широкое удовлетворение потребностей.

Поэтому с точки зрения экономической целесообразности мы должны развивать производства, позволяющие высвободить максимально возможную массу важнейших народнохозяйственных ресурсов. Высвободившиеся средства производства можно направить в принципе на удовлетворение любых потребностей общества. Важно подчеркнуть, что экономия, скажем, той же электроэнергии в отраслях-потребителях экономически равнозначна приросту производственных мощностей в самой электроэнергетике. В связи с этим выглядит вполне реальной и задача сравнения эффективности вариантов вложения средств в, казалось бы, совершенно оторванные друг от друга отрасли, например в производство электроэнергии и пищевую промышленность.

Однако против единого нормативного коэффициента эффективности, а говоря более широко, против применения показателя прибыли в масштабах народного хозяйства выдвигаются определенные возражения. Рассмотрим суть этих возражений на примере.

Предположим, нам необходимо в планируемом году определенное дополнительное количество электроэнергии. Для получения киловатт-часа электроэнергии можно вложить некоторую сумму средств в строительство электростанций. В тоже время известно, что направление значительно меньших средств, например, в пищевую промышленность даст тот же результат – экономию киловатт-часа электроэнергии. Использование единого коэффициента эффективности означает, что более экономичным будет признан второй вариант получения дополнительного количества электроэнергии. Размер дополнительно высвобождаемой электроэнергии в этом случае будет равен произведению показателя снижения энергетических затрат при производстве одного изделия на общий объем выпуска этих изделий. Но если потребность в дополнительной электроэнергии достаточно велика, то может оказаться, что даже производство пищевых продуктов в количестве, полностью удовлетворяющем нужды населения, не позволит получить требуемого объема электроэнергии. Не создастся ли в этом случае ситуация, при которой мы, последовательно руководствуясь только показателем экономической эффективности капиталовложений, нарушаем необходимые натуральные пропорции в производстве различных продуктов? В частности, не приведет ли нас ориентация на единый норматив эффективности к перепроизводству пищевых продуктов, т. е. к растрате электроэнергии на никому не нужную продукцию вместо ее экономии?

Отвлекаясь от приведенного примера, следует отметить, что общая схема рассуждений противников использования прибыли для народнохозяйственных расчетов внешне довольно последовательна: можно согласиться, говорят они, что фактическая эффективность отдельного производства определяется мерой снижения индивидуальных затрат относительно общественного уровня, фиксируемого в цене продукта. Но если положить этот показатель в основу народнохозяйственных расчетов, то может оказаться, что сфера производства, обеспечивающая более быстрое снижение затрат на рубль вложений, т. е. более прибыльная, выпускает с точки зрения общества второстепенную продукцию. Короче говоря, возможность снизить затраты далеко не всегда совпадает с необходимостью расширения выпуска конкретных видов продукции.

На основании этих рассуждений делается вывод: в выборе вариантов вложений нельзя руководствоваться принципом наибольшей эффективности (размером прибыли на рубль капитальных затрат), поскольку при этом будут нарушаться натуральные народнохозяйственные пропорции. Если необходимо произвести определенные количества стали и хлеба, то капитальные вложения будут распределены между металлургией и растениеводством именно в такой пропорции, чтобы обеспечить необходимое количество того и другого продукта, совершенно независимо от значений фактических коэффициентов эффективности в той и другой отрасли и от их соотношений с нормативным коэффициентом.

Эти положения имеют широкое хождение среди наших экономистов, нередко смущая даже твердых сторонников использования показателя прибыли в экономических расчетах и хозяйственной практике. Однако подобные рассуждения основываются, на наш взгляд, на неправильных посылках. Ниже мы попытаемся показать это.