Текст книги "Избранное. Том 1"

Проблема учета фактора времени обсуждалась среди наших экономистов с большой остротой. Можно ли складывать в качестве равнозначных величин рубль, полученный сегодня, с рублем вчерашнего или завтрашнего дня? Как сделать экономически обоснованный выбор между возможностью получить, скажем, 80 рублей в настоящий момент или 100 рублей через год? Эти вопросы возникли у нас впервые в связи с расчетом эффективности капитальных вложений, поскольку именно в этой области наиболее наглядно проявляется несовпадение во времени затрат и результатов. В строительстве широко известен так называемый эффект «замораживания» средств. Но поддаются ли экономической оценке такие моменты, как срок строительства? Споры по этой проблеме ведутся не только в СССР, но и за рубежом. Так, американский экономист Г. Швен сетует: «Все свыклись с тем фактом, что нельзя складывать яблоки с апельсинами и коров с лошадьми. Но еще не привыкли к тому, что при некоторых обстоятельствах нельзя складывать (или сравнивать) доллар с долларом».

Базой для сравнения затрат различных периодов может служить только экономия труда за данный отрезок времени, достигаемая в общественно нормальных условиях производства. Показателем этой экономии служит нормативный коэффициент эффективности. Действительно, если мы располагаем какой-то суммой средств, то, вложив их в производство, через год получим дополнительный доход, пропорциональный коэффициенту эффективности. При нормативном коэффициенте эффективности, соответствующем 0,20, каждые 100 рублей принесут прибыль, равную 20 рублям. Следовательно, обладание в данный момент ресурсами в 100 денежных единиц экономически равнозначно обладанию 120 единицами через год. Отсюда с очевидностью следует, что если имеются два возможных варианта получения экономии общественного труда, различающиеся во времени, то эквивалент между суммами отдельных лет должен устанавливаться с учетом коэффициента эффективности.

Такое понимание вопроса о соизмерении разновременных затрат общественного труда широко распространено среди советских экономистов. Оно фактически зафиксировано в ряде методик по определению эффективности капитальных вложений. Однако до сих пор многие экономисты не согласны с применением коэффициента эффективности для оценки затрат во времени. Основной тезис, выдвигаемый этой группой экономистов, сформулирован уже давно и за последние годы не претерпел никаких существенных изменений.

Еще в 1946 г. акад. С. Г. Струмилин, выступая против показателя «окупаемости» капитальных вложений, писал, что «совершенно еще не ясно, почему именно капитальные вложения в процессе эксплуатации должны «окупаться» дважды: и в порядке амортизации, и в порядке дополнительного самовозрастания процентированием… Только в предположении, что овеществленный в средствах производства прошлый труд обладает чудесным свойством давать постоянный приплод ценностей, как возрастающая функция фактора времени, – можно обосновать требование компенсации за их использование по известной формуле Ct = С₀ (1+р)^t, где С₀ —начальные вложения, р—процент годового приплода и t – время их использования. А между тем имеются все основания утверждать, что хотя действие фактора времени на стоимость вложений отрицать не приходится, но направлено оно как раз в обратную сторону. Апологетической идее самовозрастания капитала, унаследованной от прошлого, нужно противопоставить реальный факт хронического обесценения всех материальных фондов в меру возрастания производительности труда»[20]20
  Струмилин С. Г. Очерки социалистической экономики СССР. (1929—1959 гг.) М.: Госполитиздат, 1959. С. 77, 79.


[Закрыть].

В этом высказывании вызывают возражения три момента. Во-первых, одним термином «окупаемость» названы два разных экономических явления: перенос стоимости производственных фондов на продукцию, производимую при их помощи, и эффективность этих фондов; во-вторых, не проводится разграничения между материальным содержанием экономического процесса и фетишистской формой его проявления в условиях капитализма; в-третьих, проблема учета фактора времени подменяется проблемой морального износа производственных фондов. Поясним эти возражения.

Средства производства, участвуя в процессе производства, не только переносят по мере износа свою стоимость на продукт труда, но и, как правило, способствуют повышению производительности труда, т. е. экономии рабочего времени на изготовление единицы изделия. Этот последний процесс вполне реален, хотя внешне он выступает в форме «самовозрастания» капитала. Действительно, предположим, что два производителя изготовляют одинаковые товары и продают их в соответствии с затратами, определяемыми общественными условиями производства, по 100 рублей за штуку. Причем эти производители, работая вручную (без применения сколько-нибудь существенных производственных фондов), находятся в худших по сравнению с общественными условиях, в силу чего их издержки производства равны тем же 100 рублям, а прибыль полностью отсутствует. Предположим далее, что один из производителей изыскал средства для обзаведения основными фондами в размере 50 рублей на изделие. Это привело в свою очередь к снижению себестоимости единицы его продукции на 10 рублей. Таким образом, продолжая продавать свою продукцию по прежней цене, он будет получать дополнительную прибыль в размере 10 рублей на изделие. Эта прибыль образуется за счет снижения индивидуальных затрат по сравнению с общественными, а не в результате каких-либо начислений на эти затраты.

Однако внешне этот простой по содержанию процесс выглядит иррационально. Дело в том, что дополнительная прибыль оказывается пропорциональной величине производственных фондов, что объясняется решающей ролью технического прогресса в повышении производительности труда. И вот эта зависимость между ростом фондовооруженности и снижением затрат выражается в форме пропорциональности прибыли капиталовложениям, т. е. коэффициента эффективности последних. Коэффициент этот в нашем примере равен 20 %. Внешне, чисто формально он расшифровывается следующим образом: каждый рубль дополнительных вложений «приносит» 20 копеек дополнительной прибыли. Чем не «апологетическая идея самовозрастания капитала»?

С представлением о самовозрастании капитала, безусловно, бороться необходимо. Но борьба должна вестись не с объективным процессом повышения эффективности производства в связи с ростом технической вооруженности труда, а с его капиталистической интерпретацией. Иными словами, возражения должна вызывать не сама по себе формула сложных процентов C_t = С₀ (1+р)^t, а ее толкование буржуазными учеными. В данном же случае некоторые наши экономисты, не сумев глубоко разобраться в практической ценности вполне конкретного метода экономического счета, встали на псевдоклассовую позицию и поспешили объявить этот метод «буржуазным», «чуждым социализму», пытаясь на таком основании изъять его из арсенала советской экономической науки.

Значение формулы сложных процентов для экономического учета фактора времени в социалистической экономике чрезвычайно велико. Эта формула служит естественной базой для сравнения разновременных затрат общественного труда. С ее помощью вполне возможно сопоставить экономию, которая будет получена в плановом периоде, с вложениями первого года, что достигается сведением экономии за ряд лет к масштабу начального периода.

Собственно говоря, формула сложных процентов является лишь выражением частного случая метода учета фактора времени. Применяя ее, мы фактически предполагаем, что коэффициент экономической эффективности не меняется по годам. На самом деле это предположение в известной мере условно. Практическая его допустимость убывает в обратной зависимости от сроков службы оборудования, по которому рассчитывается экономическая эффективность. Однако это обстоятельство отнюдь не изменяет общего подхода к решению вопроса об учете фактора времени при разработке перспективной нормы эффективности, а лишь несколько усложняет практические расчеты.

Условия воспроизводства производственных фондов не являются чем-то застывшим во времени. Эффективность реализуемых вариантов капитальных вложений изменяется в зависимости от изменений потребностей в продукции, размера фонда накопления и т. д. В соответствии с этим изменяется и норматив эффективности. Это дает основания для разграничения текущего и перспективного норматива эффективности капитальных вложений. Такое разграничение необходимо и в связи с тем, что срок службы объектов, в которые вкладываются средства, может значительно колебаться. Этот срок в ряде случаев измеряется десятками и даже сотнями лет. При решении вопроса о том, стоит ли вкладывать средства в строительство таких объектов, следует анализировать их перспективную эффективность.

Очевидно, что перспективная фактическая эффективность не может сравниваться с нормативным коэффициентом эффективности, который рассчитан на текущий период, а должна сопоставляться с перспективным нормативным коэффициентом эффективности. Поэтому в ряде случаев при отборе вариантов капитальных вложений возникает объективная необходимость применения не только текущего, но и перспективного норматива эффективности, как правило, количественно не совпадающих друг с другом.

Здесь мы сталкиваемся с отклонением от единого нормативного коэффициента эффективности. Но такое отклонение не имеет ничего общего с установлением различных нормативов эффективности по отраслям. Оно связано не с дифференцированным подходом к отдельным производствам, а с вполне реальным фактом движения единого нормативного коэффициента экономической эффективности капитальных вложений со времени.

Пожалуй, ни один из экономических нормативов не вызвал такой оживленной полемики, какая велась и ведется по сей день вокруг цен. И несмотря на то, что по вопросу построения цен в социалистической экономике написано много научных трудов, сентябрьский Пленум ЦК КПСС заставляет по-новому взглянуть на ряд проблем, связанных с плановым ценообразованием.

Какое место занимает цена в социалистическом хозяйстве? По этому вопросу в нашей экономической литературе имеется несколько точек зрения. Рассмотрим одну из них, пожалуй, наиболее распространенную среди наших экономистов. Эта точка зрения относится не только к цене, но и к другим экономическим рычагам – прибыли, проценту и пр. Впервые она была достаточно четко выражена Я. А. Кронродом еще на экономической дискуссии о законе стоимости в мае 1957 г.

«Товарная форма социалистического производства… представляет собой вещную, косвенную форму экономической связи между производителями… – пишет Я. А. Кронрод. – В силу же того, что она является формой товарного производства особого рода, она уже не является ни единственной, ни основной формой связи между производителями… Между социалистическими предприятиями существует прямая непосредственная связь, как прямой обмен деятельностью производителей». Далее следует вывод о том, что товарная форма связи при социализме «является дополнительной к прямой форме связи»; эта же концепция активно пропагандируется Я. А. Кронродом в его монографии «Законы политической экономии социализма»[21]21
  Закон стоимости и его использование в народном хозяйстве СССР / Ред. Я. А. Кронрод. М.: Госполитиздат, 1959. С. 154, 155; Кронрод Я.А. Законы политической экономии социализма. М.: Мысль, 1966. С. 384-394.


[Закрыть].

Таким образом, есть план и параллельно ему, рядом с ним существуют цены и другие товарные категории, которые играют роль своеобразных подпорок к плану. Подпорки эти нужны в силу «незрелости» нашей экономики и именно по этой причине косвенная форма связи может в известных условиях приходить в противоречие с прямой связью, т. е. с планом.

Нетрудно заметить, что эта точка зрения служит «научным» оправданием ситуации, имевшей место в нашем хозяйстве до последнего времени. Подобная ситуация характеризуется тем, что предприятию предписывается «сверху» множество «прямых» плановых заданий. В том числе в директивном порядке задаются объем и номенклатура выпускаемой продукции. Но продукция, как потребляемая предприятием, так и выпускаемая им, имеет цену. И эта цена также строго задана плановыми органами. Иначе говоря, общество дает предприятию два задания: одно – прямое, другое – в форме цен. Предприятие в своей деятельности ориентируется на оба задания, поскольку, с одной стороны, невыполнение плана по объему и ассортименту влечет материальные санкции, а с другой – от повышения прибыли зависит размер фонда предприятия – источник материального поощрения.

Сам по себе факт получения двойного задания от плановых органов еще не создает противоречия интересов предприятия и общества. Противоречие возникает тогда, когда одно задание идет вразрез с другим, когда нужная продукция оказывается убыточной, а изделия, не пользующиеся спросом, обеспечивают производителю высокую рентабельность. Представьте себе армию, генералы которой рассылали бы письменные приказы одного содержания, а по телефону давали бы своим подчиненным совершенно противоположные указания. Вы скажете: представить такое невозможно, это противоречит здравому смыслу. В хозяйственной же практике аналогичное явление стало настолько привычным, что некоторые работники теоретического фронта стали считать его закономерностью социалистического производства, объективным доказательством неполноценности товарно-денежных категорий при социализме.

Зачастую на страницах нашей печати после критики в адрес действующей системы ценообразования огорченного читателя «утешают» тем, что в нашем хозяйстве, мол, предприятия не предоставлены сами себе, что им, к счастью, не приходится решать на свой страх и риск вопросы экономического развития, так как у нас плановое хозяйство, а план, будучи непосредственно «спущен» сверху, направит предприятия и без цен, а иногда и вопреки им, как говорится, на путь истинный. Но подобные рассуждения – лишь иная, популярная форма тезиса Я. А. Кронрода и его единомышленников о противоречии между планом и ценой в условиях социализма, о «первосортности» одной и второстепенности другой категории, тезиса о существовании в условиях нашей экономики основных (плановых) и дополнительных (товарных) общественных связей, из которых последние обречены на «упразднение» по мере «созревания» нашего строя.

Трактовка прямого распределения ресурсов и заданий как основной связи в отношениях между производителями объективно принижает, а главное, вообще неверно определяет значение экономических методов управления производством. Последние теснейшим образом связаны с хозяйственным расчетом. На сентябрьском Пленуме был поставлен вопрос о решительном повороте от формального к полному хозяйственному расчету. Если стоять на позициях «двойного подчинения» предприятий обществу: с одной стороны, прямого, с другой – косвенного, то вся система проводимых в настоящее время мероприятий выглядит довольно странно. Выходит, что хозрасчетная, косвенная форма связи теснит прямую форму, превращается из дополнительной в основную. Но в этом ли смысл поворота к реальному хозяйственному расчету? Очевидно, нет.

В действительности план и цена органически связаны друг с другом. И дело здесь не только в том, что все важнейшие народнохозяйственные пропорции планируются в денежном выражении. Основное – и это еще пока не осознается плановыми работниками в полной мере – состоит в том, что социалистическая цена является, собственно говоря, своего рода планом. Плановая цена – это сознательно установленные условия экономической взаимосвязи общества (в лице государства или предприятия-поставщика) и предприятия-потребителя, общества и отдельного трудящегося (если речь идет о розничных ценах), государства и колхозов и т. д. Цена, как отмечалось выше, отражает сложившиеся пропорции общественного производства, но цена может и изменять их, если она правильно отражает динамику общественных потребностей. Плановая цена должна выступать как активный рычаг составления и реализации народнохозяйственного плана, а не играть по отношению к нему роль подпорки.

До сих пор у нас бытует мнение, что цены существуют сами по себе, а план – это своего рода разверстка заданий по производству (желательно в натуральных показателях по широкой номенклатуре). Но задать «урок» предприятию или отрасли можно административно, а можно и экономически, т. е. ценой. Рентабельность «нужной» продукции должна быть выше, и ее охотно будут производить предприятия, ценой можно регулировать направление специализации, ограничивать потребление дефицитных материалов, стимулировать их рациональное использование и т. д.

Безусловно, такой план-цена требует серьезного экономического обоснования. Но его преимущество состоит в том, что цена – это план, не нуждающийся в специальной системе «доведения» до потребителя: уровень цены продукта задает одновременно уровень его производства и круг возможных потребителей. По существу единство цены и плана выражается в том, что цена рассматривается, во-первых, в качестве исходного пункта составления плана (анализ эффективности затрат общественного труда по отдельным отраслям и предприятиям за отчетный период, изучение соотношения общественных потребностей и уровня развития производства), и, во-вторых, изменяясь вместе с изменениями плановых разработок, цена поступает в народное хозяйство как новое плановое задание в экономической форме.

Таким образом, можно с полным основанием сказать, что цена, как и другие экономические нормативы, – это форма существования плана в условиях широкого развития хозяйственной самостоятельности хозрасчетных звеньев социалистического производства. Если подойти к проблеме под этим углом зрения, то станет совершенно очевидным, что переход к экономическим методам управления хозяйством означает не отказ от планирования, а лишь изменение его характера.

Суть экономических методов управления состоит в том, чтобы поставить предприятие в такие условия, когда оно, руководствуясь конкретными хозрасчетными интересами, экономическими критериями, в то же время действовало бы и в интересах всего народного хозяйства. Предприятию теперь не будет предписываться все до мельчайших деталей «сверху». Основная задача централизованного аппарата планирования будет состоять в том, чтобы задать предприятиям определенные экономические параметры – такие, как плата за производственные фонды, процент за кредит, штрафы за нарушение хозяйственных договоров, цены и др. Ориентируясь на эти параметры, предприятия будут принимать самостоятельные хозяйственные решения. Такой путь означает повышение эффективности планового социалистического производства, поскольку он обеспечивает максимальное расширение хозяйственной самостоятельности предприятий и инициативы всех трудящихся в выявлении внутренних резервов развития производства.

Эта задача может быть выполнена в полном объеме лишь в том случае, если плановые экономические нормативы будут отвечать главному требованию, заложенному в новую систему экономического управления производством, – выгодное обществу, социалистическому народному хозяйству должно быть выгодно и каждому отдельному предприятию, каждому трудящемуся.

К сожалению, практика ценообразования еще очень далека от увязки системы цен с планированием народнохозяйственных пропорций, точно так же как и сами эти пропорции устанавливаются в подавляющем числе случаев «без оглядки» на уровень цен и рентабельности, сложившийся в различных сферах общественного производства. Одним из отрицательных последствий существующего разрыва в планировании цен и народнохозяйственных пропорций является наличие в нашей экономике значительного числа планово-убыточных предприятий.

Понятие убыточности производства всегда имело вполне определенный смысл: убыточный продукт – это продукт общественно невыгодный, произведенный либо с непомерными затратами, либо вообще не отвечающий общественной потребности. Что же касается планируемого производства, то оно должно быть обязательно общественно выгодным, необходимым для развития народного хозяйства. В противном случае исчезает экономическое содержание понятия «план», ибо планировать производство убыточной продукции – значит признавать общественно полезным сознательное создание диспропорций в хозяйстве. Существование убыточного производства допустимо только в том случае, когда оно результат диспропорции, вызванной необходимостью учета внеэкономических факторов. В современных же условиях плановая убыточность возникает главным образом из-за неправильно установленных цен.

Еще одним отрицательным последствием недостаточно обоснованного планирования цен и рентабельности является заинтересованность предприятий в «выгодном» ассортименте продукции, который зачастую оказывается невыгодным народному хозяйству. Необходимость устранить условия, вызывающие это противоречие между предприятием и обществом, в настоящее время становится особенно острой, поскольку прибыль теперь – основной показатель хозяйственной деятельности предприятий и главный источник материального стимулирования.

Таким образом, система цен социалистического хозяйства нуждается сейчас в серьезной перестройке. Эта перестройка будет тем эффективнее, чем быстрее наши экономисты откажутся от ряда догм, долгое время господствовавших в теории и практике планового ценообразования. Рассмотрим некоторые из таких догм.