Электронная библиотека » Николай Плахотный » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Великая смута"


  • Текст добавлен: 13 марта 2014, 18:03


Автор книги: Николай Плахотный


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +
КОМУ ЧТО ДАНО

Связь с Молдовой я и в Москве не порывал. Изредка встречался с приезжающими в «белокаменную» друзьями. Получал весточки, перезванивались.

Как-то в Доме литераторов лоб в лоб столкнулись с Георгием Маларчуком. Дружны мы были со студенчества и потом еще года три-четыре. Затем пути разошлись, связь ослабла. Гица (ласкательное от Георгия) стал известным в республике писателем. Оказался в стане «зеленых». Много времени и сил отдал борьбе за сохранение природы родного края. С этими проблемами регулярно выходил на страницы местных газет и журналов, а также союзных изданий. Шагал по жизни борзо, размашисто. Его рабочий кабинет в Союзе писателей Молдовы буквально осаждали люди с обожженными крыльями. В то же время его взяли в кольцо какие-то прилипалы и авантюристы. Опутали талантливого публициста тенетами, заманили в политический вертеп правого толка. В итоге Гица оказался в активе народного фронта, даже в самом руководящем центре.

По должностному, так сказать, положению был он вхож (и по первому же звонку принимаем) важными чиновниками, на самом высоком уровне. Впрочем, неформальное отношение сильных мира к своей персоне Георгий Павлович воспринимал как случайное недоразумение, как «любовь без взаимности». В то же время странной была любовь к интеллектуальной шушере, традиционно составляющие своеобычный элемент, скажем так, не только литературного процесса, а и митинговой бучи. Я слышал от многих, что эта братва считала Маларчука своим незаменимым коновалом.

– Не подпортит ли твою биографию связь с оголтелыми? – спросил я напрямик приятеля за ресторанным столом.

Он засмеялся громко, заразительно:

– Ай, не бери в голову. Эти парни и девки скоро перебесятся, обзаведутся семьями и займутся подходящими делами.

– Что называешь ты делом подходящим?

– Служение народу на своих рабочих местах.

– Фрателе, ты их послушай. Они же убеждены, что уже служат народу и делают великое дело.

Маларчук положил ладонь на мой локоть.

– Согласен, среди «босяков в смокингах» немало случайных людей. Затесались в народный фронт по пьянке, по недоразумению или в силу товарищеской солидарности. Есть поговорка: «Цыган за компанию утопился».

Мне захотелось возразить.

– Георгий, ты упрощаешь. Давай судить не по словам, а по делам. Сколько уже всего наворочено! Да и крови человеческой пролито немало. Ты лучше меня это знаешь.

Фрателе мой набычился, помрачнел, потянулся к бокалу. Сделал глоток, дегустаторски прочувствовал вино.

– В отряде есть хорошие, порядочные люди, с которыми я готов идти на край света. Хотя есть и такие, у которых мозги набекрень. Затесались рвачи, шкурники. Но беда не в примазавшихся, не в случайных попутчиках, а в том, кто за их спинами стоит, которые прячутся за ширмами Ты понимаешь, невидимки-то и творят шабаш. Подначивают, заводят эту братву. Дергают за ниточки. Те и рады стараться. Словно малые дети кривляются и, как ты заметил, на публике бузят.

Положил ладонь на край стола, словно тапер, стал барабанить пальцами что-то ритмическое.

Мимо нашего столика прошмыгнула Капа Кожевникова.[4]4
  К. А. Кожевникова, сотрудница «Литературной газеты».


[Закрыть]
Георгий церемонно поклонился.

Кожевникова когда-то работала собкором «Комсомолки» в Молдавии. Привязалась к этому краю, писала много дельного о жгучих его проблемах. После «отделения» Молдовы от Союза продолжала наведываться в дорогие сердцу места, но как публицист оставила молдаван в покое. Ходили противоречивые слухи. Одни говорили, будто Капу припугнули правые; другие болтали, что ее подкупили левые. На чужой роток не накинешь платок! Но факт есть факт: имя этой яркой журналистки уже давно не венчают рассудительно-страстные очерки из бессарабской жизни. Вскоре Кожевникова перебралась на берег Гудзона. Хотя ее пера так теперь в СНГ не хватает.

И тут же мысль попутная. Многие братья и сестры из журналистского корпуса, которые сильно старались и действительно много сделали для «перестройки», для «реформ», через какое-то время тихо слиняли за кордон, где устроились «очень даже ничего». Можно подумать: не для себя они, дескать, старались, а для народа. Но можно сказать и так: не пожелали хлебать ту кашу, которую впопыхах заварили. Хотя в числе беглецов хватает и трусов, которые чувствуют свою вину перед Отечеством, боятся гнева прозревшего народа.

Но я забежал вперед. Тогда в зале ресторана Георгий вдруг обронил:

– Продолжим разговор в Кишиневе. Приезжай, не пожалеешь. Съездим в Путну, поживем в келье.[5]5
  Путинский монастырь, где похоронен господарь Стефан Великий.


[Закрыть]

Между прочим, туманно намекнул: располагает интересными документами, проливающих свет на события в Молдове. Я напрямик спросил, зачем ему посредник, он же сам с усами. (Гица был усачом.) Смутившись, он обронил:

– Если честно, мне как-то не с руки.

Не стал я вдаваться в подробности. Разные бывают обстоятельства. Тем более что вскоре в печати мелькнула информация, будто Маларчук намерен баллотироваться в президенты Молдовы.

Из Москвы позвонил я Георгию домой. Разговор вышел натянутый, с недомолвками. Тем не менее фрателе сам напомнил об уговоре, прибавив:

– Только не откладывай поездку. Поторопись.

Мы предполагаем, а Бог располагает. Мое положение в редакции «Труда» стало шатким. Все трудней и трудней было проталкивать свои материалы на газетную полосу, если оные не несли в себе явную (еще лучше – скрытую) поддержку безумных реформ и тех, кто их генерировал. Объективные оценки руководству были не по нутру: раздражали, пугали. Одно время теневым редактором у нас был гневливый и капризный «серый кардинал» Бурбулис. Ему выделили в газете специальную колонку. В ней косноязычно излагались туманные агитки-директивы президентской администрации.

Сей политический роман длился недолго. Не успели «отмыться» от Бурбулиса, – новая любовь. «Труд» втрескался в рыжего Чубайса. Да так сильно – водой не разольешь. А тут я некстати сунулся с критикой великого приватизатора. Мою корреспонденцию сняли с полосы за час до подписания номера.

В жизни ведь как бывает: левая рука не знает, что делает правая. Через день главный редактор улетел в полюбившуюся Японию. Дежурная служба, по неведению, сунула мою корреспонденцию «У парадного подъезда» в образовавшуюся на первой полосе дыру. Разразился, как и ожидали, скандал. Но факты были неопровержимые.

Чтобы замять скандальчик и за одно ублажить зарвавшегося корреспондента популярной газеты, советник вице-премьера Аркадий Евстафьев (тот, который вскоре был схвачен с коробкой из-под ксерокса с ворованными долларами) позвонил мне домой и от имени шефа принес извинения.

Ни на понт, ни на испуг я не поддаюсь. Месяц спустя газета вышла с моей большой статьей, в которой «препарировалась» одна воровская махинация, свершившаяся по прямой «указивке» все того же Госимущества.

Накануне шеф вызвал меня к себе:

– Публикуем твой кусок под твою личную ответственность. В случае чего платить по судебному иску будешь из собственного кармана.

На дворе был горячий 1993-й год. Госимущество сияло в зените славы. Имя Чубайса гремело в верхах и низах. Миллионы несчастных моих сограждан охмурил «рыжий бес», пообещавший каждому владельцу ваучера как минимум по две «Волги». Редакции ряда левых газет замахнулись было на бумажного мага, но потерпели полное фиаско: заплатили по судебным встречным искам сумасшедшие деньги. Так что можно было понять – и посочувствовать! – Александру Серафимовичу Потапову. Я же, словно Буратино, пер по прямой, не ведая страха.

Месяц прошел, другой. Госимущество молчит, будто в рот воды они там набрали. Я убедил зама главного редактора Бориса Леонова направить в самолюбивое ведомство официальный запрос. Тогда еще существовал «советский порядок»: повинные вельможи обязаны были письменно реагировать на критические сигналы прессы. Но миновали все законные сроки – в ответ ни звука. Тогда, ни с кем не посоветовавшись, направил я Чубайсу личное послание с припиской: «Если Госимущество не отреагирует на публикацию, я, как член Союза журналистов РФ, оставляю за собой законное право: предать гласности нашу пустопорожнюю переписку».

Ближе к вечеру меня призвал к себе Потапов. Сходу сказал:

– Прошу, прекрати склоку.

Я все понял. Попросил лист бумаги и, не выходя из кабинета, написал заявление об увольнении. Решение свое мотивировал тем, что «из моральных соображений не желаю сотрудничать с незаконной властью, тем более потакать ей». Кстати сказать, то была моя четвертая по счету просьба об отставке в течение полутора лет.

Я знал, на что иду. Предвидел сложности и трудности отбившегося от стаи журналиста. В то же время не питал иллюзий. Ведь мое положение в редакции, повторяю, и без того стало шатким. Искать же новое пристанище ветерану труда не хотелось. Да и несподручно было. Хотя, конечно, я несколько поторопился. Следовало сперва смотаться в командировку в Молдову.

Последнее время меня туда почему-то особенно тянуло. Хотелось повидать старых друзей. Еще больше хотелось спокойно, неторопливо походить по холмам, по долам. Подышать воздухом своей юности. Увидеть своими глазами порушенное, попранное, обезображенное. В общем, разбередить душу и не медля взяться за перо.

В конце концов можно было катануть и за свой счет. Но к тому времени меня дотла разорили хозяева Московского Кремля и разбойники из российского Белого дома. К тому ж прибавилось еще и беспокойство: подозрительно молчал телефон Маларчука.

Проездом из Кишинева в Филадельфию (насовсем!) сделал в Москве короткую остановку старый и верный друг Михаил Хазин, переводчик, публицист, литературный критик. Среди привезенных кишиневских новостей одна оказалась скорбной: Маларчук тяжело болен. Вскоре в «Литгазете» прочел я некролог. Гице не было еще и шестидесяти.

Потери, потери. Одни уходят в небытие. Другие, стиснув зубы, улетают в «новый свет». Вот Хазин не выдержал гнетущей атмосферы «молдавской революции» – оставил все и вся. Подался на чужбину. По сути-то, тоже беженец. До сих пор у меня в ушах звучат, сказанные в аэропорту Шереметьево печальные слова:

– Хуже, чем есть, уже не будет.

Так, отводя глаза в сторону, врачи твердым голосом говорят больному в его безнадежном положении.

Тогда-то впервые я и сам почувствовал невыносимость жизни в пределах Отечества. Правда, улетать не собирался. А главное – куда лететь? Не в Израиль же, не в Штаты, куда подались в разное время мои однокашники, товарищи. И где дочь моя Анастасия успела побывать. Да быстренько домой возвратилась. Нет, мне не по душе хваленые земли обетованные. В России дел по горло. Только поворачивайся.

Тогда в аэропорту Шереметьево и мелькнул замысел (проект) этой книги. Завел специальную папку. На обложке фломастером вывел гриф «Мильон терзаний». Стал накапливать с божьей помощью досье. День ото дня папка разбухала, разбухала.

ОКАЯННЫЕ

В следующее лето Катя-Катерина снова явилась на работу в белокаменную. Недели две с подружкой жили в моей квартире, пока подыскивали постоянное жилье. В благодарность за услугу сделали на кухне классный ремонт.

А зимой из Молдовы пришло (без обратного адреса) новогоднее поздравление. В конверте оказались также вырезки из местных и украинских газет. Безо всяких комментариев. Хотя в самой подборке материалов угадывалась определенная направленность. Чувствовались отголоски и нашего памятного базарного разговора, и особенно кухонных бесед, которые, как правило, затягивались за полночь.

Почему-то у нас недооценивают региональные СМИ. Право, зря. Районные, областные, даже малотиражные издания являются аккумуляторами объективной информации. В чистом виде, без всякого политического налета, аранжировки. Катя-Катерина знала, что мне требуется, когда начиняла широкоформатный конверт печатной продукцией. Газетная «лапша» содержала довольно-таки немало забавного, но и достаточно поучительного и вместе с тем сакраментальное, недозволенное для посторонних глаз, ушей, языков.

Сразу бросился в глаза материал из газеты «Буковина». Это было пространное письмо сотрудника румынской спецслужбы – безымянное, что в общем-то было вполне объяснимо. Похоже, человека совесть заела – решил предать огласке заповедное. Такое и на разведчиков находит! Правда, в преклонном возрасте, чаще при смене режима. Вспомним, откровения нашего генерала О. Калугина, хотя было в них больше грязи, чем разоблачающей фактуры. Но обыватель с жадностью проглотил мормышку с коварным крючком. Некоторые и по сей день живут с ним. Сам же Калугин предусмотрительно смылся со своей «исторической родины». Неплохо устроился за океаном, живет на иудины серебряники.

Конечно, в полку разведчиков немало честных и верных родине сынов, дочерей. И вот как Н, безвестный патриот, мотивировал собственный поступок, дабы не сочли его предательским.

«С исчезновением тоталитарного режима Чаушеску, я, как и многие румыны, надеялся на установление в стране истинной демократии. Вместе с тем как тысячи и тысячи граждан, переживаю за судьбу собратьев по ту сторону Прута, из Буковины, Херцы. И потому без колебаний вместе с коллегами включился в работу по подготовке молодых людей (из Бессарабии) в деле борьбы с терроризмом. Однако через короткое время с большим сожалением пришлось констатировать, что в действительности румынская служба информации (бывшая печально известная „Сегуранта“) тесно связана с агрессивными элементами Румынии и находится в тесном контакте с экстремистским крылом Народного фронта Молдовы, цель которых – подготовка профессиональных террористов. Главным образом для осуществления государственного переворота в Молдове, в организации террористических актов в Бессарабии, Буковине, Одесской области».

От общих слов автор перешел к конкретике. В августе 1992 года в Бухарест прибыло несколько групп волонтеров из боевых отрядов народного фронта Молдовы, участвовавших в политических акциях и военных операциях в Приднестровье. Их пригласила РСИ под предлогом лечения и отдыха. Часть боевиков действительно приняли в реабилитационные пристанища, после чего им была предоставлена возможность учиться в лицеях и колледжах. Остальных после тщательной проверки на предмет надежности и лояльности взяла к себе на службу румынская разведка. И там тоже была, но уже специфическая лагерная учеба по международному стандарту. (По аналогии такие же «школы» были созданы в Чечне Хоттабом, Бен Ладеном в Афгане.) Здесь-то и встретил автор письма Н. своих питомцев с правого берега Прута. И вот какие у него остались впечатления от общения со своими, так сказать, школярами.

«С ними неоднократно встречались представители оппозиции из Кишинева, ранее занимавшие высокие посты, в их числе – и экс-премьер Мирча Друк, и председатель исполкома Народного фронта Юрий Рошка, на совести которых смерти многих людей. С румынской стороны боевиков принимали Адриан Моцио (член сената), Щербан Суру (председатель „Новой партии Румынии“), Дан (полковник румынской службы информации) и другие.

В ходе этих встреч определялись цели создания спецгрупп, которые оказались далеко не гуманными. Предполагалось, что эти группы должны стать главной ударной силой оппозиционных структур по насильственному свержению неугодного им президента Снегура и взятию власти в свои руки с тем, чтобы разом решить проблемы воссоединения Румынии и Молдовы. На промежуточном этапе – до часа «X» – боевиков предполагалось использовать для проведения террористических актов в отношении высших должностных лиц Молдовы и членов ее парламента, не разделявших идею воссоединения с Румынией, а также в отношении руководителей Приднестровья, представительств России, Украины, США, Турции в расчете на провоцирование военного конфликта и дестабилизации межгосударственных связей». Старая браконьерская привычка: в мутной воде легче ловится рыбка.

«Одна из групп боевиков, – продолжал Н., – в составе которой находились: Виктор Бивол, Михаил Бурлачук, Федор Котоля, Георгий Топало, Олег Китороагэ, Владимир Думинике, Виорел Арсений, Александр Морарь, Воирел Бивол и др., прошла соответствующую проверку в учебном центре бригады антитеррора непосредственно в центре РСИ».

В то время не только общество в целом, даже читатели-доки не готовы были всерьез воспринимать такие сатанинские штучки. Ведь и слова такого «боевик» у нас в ходу еще не было. Впервые появилось оно на языке беженцев да парней из ОМОНа. Потом мы увидели этих крутых на экранах своих телевизоров. То уже были вооруженные до зубов головорезы. По свежим следам преступлений прокуратура завела было на них кучу уголовных дел, но они быстро рассыпались. Сами же ответчики мелькали – в масках и без – на экранах НТВ, их голоса расслабленно звучали на разных недоброжелательных «голосах» – в первую очередь на радиостанции «Свобода». Соловьем там заливался то ли репортер-разведчик, то ли разведчик-репортер – скандалист и провокатор Андрей Бабицкий.

Политологи-экстрасенсы внушили нам, неискушенным во всяких политесах, великую ложь: будто государственный переворот в августе 1991-го был послан стране с небес и тут же был подхвачен народными массами – неудержимым общим стремлением к свободе, демократии, тягой к долгожданному капитализму.

Так хитровански творился «мюзикл» в глобальном масштабе. Движущей силой выступала внутренняя контра («пятая колонна»), которую в течение многих десятилетий готовили, воспитывали, пестовали, вскармливали заокеанские спецслужбы по даллессовской программе-максимум.

Точно такой же процесс с некоторым опережением шел в Молдавии. То был своего рода эксперимент, который в случае успеха (с некоторыми поправками) можно было потом переносить и на весь Советский Союз. В качестве спарринг-партнеров здесь были задействованы мастера темных дел, спецы по государственным переворотам из «братской» Румынии. И вот она, технология путча, в изложении все того же лагерного инструктора, у которого вдруг совесть заговорила.

«Чтобы спрятать до поры до времени этих людей (боевиков) и чтобы не вызвать протеста со стороны („законной“ власти) Молдовы, им было предоставлено румынское гражданство и обещано жилье. Не поскупились и оплатой, выделив каждому („школяру“) по три тысячи лей в день. Пребывание указанных лиц, – замечает автор письма, – официально легендируется перед их родственниками и окружением в Молдове как поступление на учебу в военные училища. Одним из важных критериев их отбора являлась хорошая физическая подготовка, опыт участия в боевых действиях, приверженность программным целям НФМ. Обязательным являлось также свободное владение украинским и русским языками, что подчеркивает предполагаемую географию их последующего использования».

В другом сообщении доброхот из Бухареста поименно называет резидентов РСИ как в Румынии, так и в Молдове, Черновицкой и Одесской областях. По его словам, один из непосредственных организаторов отбора, вербовки и переподготовки (переправки через Прут молодых людей из сопредельной Молдовы и Украины) был некто Сорин Букэтару. По заданию румынских спецслужб, он с лета 1992 года снимал квартиру на окраине Бухареста, по ул. имени 1864 года. Жилье использовалось как перевалочная база и пункт отбора. За одно и как место, где инструктировали волонтеров, кандидатов в террористы. Одно передаточное звено в сложной цепи возглавлял активист НФ Виктор Букэтару, отец Сорина.

Мы были слишком наивны, доверчивы. Да и жизнь до 1985 года была насквозь пропитана положительно заряженными электронами (читай: фактурой), которые лились на сознание советских людей со всех каналов ТВ, изданий СМИ. Представление о злых силах было большей частью умозрительным, как правило, связывалось с бюрократами. Что касается конкретных носителей зла (террористы, бандиты, хватающие заложников, диверсанты и прочая империалистическая нечисть) – от нее мы были защищены соответствующими службами. Их олицетворяли вооруженные силы СССР. Но с приходом к власти «законно избранный гарант» славное советское воинство оболгал, распушил, развратил, сократил. По умам россиян пущена была подлая доктрина: отныне врагов у России нет, одни только доброжелатели, потому, значит, и воевать нам не с кем! Все, кого прежде мы считали супостатами, теперь наши друзья закадычные. Оные перечислялись поименно: друг Билл, друг Коль, друг Хрен собачий. До чего же вокруг стало хорошо и просто жить. А какой прекрасный вид открывался на Запад: благообразный, врачующий душу. Словно в березнячке в ясную погоду. В то же время на наше западное и северное пограничье уже легла зловещая тень от натовских стервятников.

И только теперь, малость отрезвев, наши военные и кое-кто из гражданских засуетились: невнятное что-то бормочут о событиях в Чечне, Дагестане и других местах. И это уже не коммунистическая пропаганда, а быль: на Кавказе и других местах кашу заварили не «мирные жители», а спецслужбы недружественных стран. Позже всех прозрел на своем кремлевском троне наш горе-главнокомандующий, почти генералиссимус. А ведь Чечня представляет собой в миниатюре «линию Мажино» и «линию Маннаргейма» вместе взятые. Чего только в горах и ущельях не наворочено. И все это на глазах наших спецслужб!

А между тем в свое время неведомый наш друг из Румынии безо всякого намека, что называется открытым текстом, называл вещи своими именами. Но, как обычно, секретную информацию мы пропустили мимо ушей. А ведь «цепь» отеческой заботы румынских спецслужб по отношению к посланцам из «независимой» Молдовы просматривалась далеко. И не надо было иметь богатого воображения, чтобы не видеть, к чему дело идет.

И вот какой делает из нас вывод наш оповеститель: «В памяти людей живы события, когда судьбы народов решались спецслужбами, когда террор становился средством решения конкретных политических вопросов. Мне больно, что этого не понимают в Кишиневе. Не рискую обращаться напрямую в СМИ Молдовы, так как достаточно известно, что они контролируются народным фронтом, который имеет своих людей в министерстве безопасности».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации