Текст книги "История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2"

Нередко Обрегон получал от симпатизирующих ему железнодорожников предупреждения о готовящемся нападении на его поезд. Частая смена поездов затрудняла провокации властей. Тем более что напасть на поезд, полный обычных пассажиров, было для Каррансы все же рискованным делом. К тому же Обрегон не имел мощной финансовой поддержки, а его «гороховый» бизнес в то время не приносил ничего, кроме убытков. Клубы в поддержку Обрегона, возникшие во всех крупных городах, финансировали себя сами и мужественно противостояли давлению властей. А те использовали самые разные рычаги: от отказа в выделении помещений до прямых убийств активистов.

Карранса по-прежнему не верил, что забитое и полуграмотное население Мексики представляет собой сплоченную политическую силу. Отсюда вытекала абсолютно неправильная «верхушечная» тактика президента в борьбе с Обрегоном. Сначала Карранса пытался пустить в печать версию, что Обрегон на самом деле не подавал в отставку с военной службы, поэтому является кандидатом-милитаристом, ставленником армейской верхушки. Письмо Обрегона с просьбой об отставке, мол, не могут найти в Военном министерстве. Но Обрегон быстро опубликовал это письмо, причем датированное датой принятия Конституции – 31 января 1917 года. Таким образом кандидат демонстрировал свою законопослушность: после принятия нового основного закона он, спаситель родины и победитель Вильи, добровольно ушел, чтобы дать возможность людям выбрать себе новую власть.

Потерпев тактическое поражение, Карранса решил ударить по имиджу Обрегона как бы с обратной стороны. Появилась информация, что Обрегон никогда не производился в генералы: последним его званием было звание подполковника милиции штата Сонора. Дело было передано на рассмотрение в Конгресс, который действительно не подтвердил военный статус Обрегона. Но последний сумел извлечь политическую выгоду и из этого обстоятельства. Дружественные Обрегону газеты стали утверждать, что Карранса сам удостоверил его чисто гражданский статус. В сердцах министр финансов Кабрера, пытаясь каким-то образом выйти из неловкого положения, заявил, что Обрегон все равно является генералом, пусть не по должности, а по характеру.[93]93
  Hall L. B. Alvaro Obregon. Power and Revolution in Mexico, 1911-1920. College Station, 1981. P. 216.


[Закрыть]

Мелочность нападок Каррансы на Обрегона только добавляла тому популярности. Действительно, вся Мексика помнила, кто разбил непобедимого Вилью в 1915 году А вот Карранса крупными военными успехами похвастаться не мог. Однако президент продолжал применять против Обрегона административный ресурс. У Обрегона было изъято разрешение на пользование личным телеграфным кодом, каковым располагали все крупные политики и генералы в стране. Поезда, на которых путешествовал кандидат, задерживали, чтобы сорвать заранее подготовленные митинги.

Однако Карранса заблуждался, если думал, что армейская верхушка поможет ему остановить Обрегона. Среди генералов единства не наблюдалось, а офицерский и солдатский состав был явно на стороне самого успешного полководца Мексики. В своем первом манифесте от 1 июня 1919 года Обрегон жестко предостерег армию от вмешательства в предвыборную борьбу. Если вооруженные силы поддержат правого, консервативного кандидата, то армия превратится в палача собственного народа и вызовет новую гражданскую войну. А любой кандидат в тех условиях был бы явно правее Обрегона, тем более кандидат консерватора Каррансы. Позднее Обрегон выступил с детальной программой военной реформы. В ней содержались требования упорядоченного увольнения из вооруженных сил, создания пенсионной системы для отставных военных и государственная забота о ветеранах-калеках. Обрегон, потерявший в боях правую руку, охотно встречался с такими же, как он, инвалидами войны в госпиталях и на митингах, обещая облегчить их нелегкую участь.

Экономическая программа Обрегона была крайне расплывчатой и отнюдь не радикальной. Он считал, что если обеспечить в Мексике демократию и свободные выборы, то экономическая жизнь наладится сама собой. Американские представители в Мексике доносили, что Обрегон не поддерживает радикальную политику губернатора Кальеса в Соноре. На выборах в Соноре в 1919 году победил кандидат-обрегонист Адольфо де ла Уэрта, который продолжал реформы Кальеса. В штате был введен восьмичасовой рабочий день, активно распределялись земельные участки среди бедных крестьян. Американцы сообщали, что Обрегон недоволен «утопизмом» Кальеса и де ла Уэрты, которые мечтают о «политическом господстве масс». Однако так как Сонора была его основной базой, Обрегон поддерживал с фактическим хозяином штата Кальесом самые тесные отношения.

Выступая в ноябре 1919 года перед помещиками консервативного штата Халиско, Обрегон недвусмысленно высказался против раздела крупных имений между крестьянами.[94]94
  Tobler H. W. Die mexikanische Revolution. Frankfurt am Main, 1984. S. 351.


[Закрыть] В этом вопросе он серьезно расходился с Кальесом.

От Каррансы не укрылись разногласия среди «сонорского триумвирата», как стали именовать Кальеса, Обрегона и де ла Уэрту В сентябре 1919 года Карранса пригласил Кальеса в федеральное правительство, доверив ему пост министра торговли и промышленности. Но если Кальес не обманывался насчет истинной «народности» Обрегона, то Каррансу вообще считал реакционером. Поэтому в Мехико он начал сплачивать ряды обрегонистов, уделяя особое внимание контактам с Конгрессом, где сложился антиправительственный «революционный независимый блок». К тому же Кальес информировал Обрегона обо всех новостях в правительственном аппарате, которые могли облегчить тому ведение сложной предвыборной кампании.

К концу 1919 года о полной поддержке Обрегона объявили Либерально-конституционалистская и Национальная кооперативистская партии. В декабре под эгидой КРОМ образовалась Рабочая партия Мексики (иногда ее еще называют лабористской, то есть, лейбористской). Профсоюзы не могли по закону вести политическую борьбу, поэтому Моронес и пошел на создание партии. Рабочая партия претендовала на представительство интересов не только пролетариата, но и крестьян, считая их тоже рабочими. Ни на какую самостоятельную роль (в духе классовой борьбы и диктатуры пролетариата) лабористы не претендовали. Моронес просто хотел с помощью Обрегона обеспечить себе и своим друзьям выгодные посты в госаппарате.

О поддержке Обрегона одной из первых объявила и Социалистическая партия Юкатана, стоявшая тогда практически на коммунистических позициях.[95]95
  Hall L. B. Alvaro Obregon. Power and Revolution in Mexico, 1911-1920. College Station, 1981. P. 221.


[Закрыть]

Карранса к концу 1919 года осознал, что его тактика запугивания Обрегона с помощью административного давления не только провалилась, но и дала обратные результаты. Клуб сторонников оппозиционного кандидата образовался даже на военных заводах, что было явным вызовом правительству. Об открытой поддержке Обрегона заявили сапатисты и сторонники Пелаеса, что, в свою очередь, подкрепляло обещание Обрегона обеспечить полное примирение в стране.

А примирение это было крайне необходимо. На выборах губернатора штата Нуэво-Леон 8 июня 1919 года победил кандидат, не удосужившийся перед этим получить санкцию «дона Венуса» на избрание. Карранса отменил итоги выборов, чем привлек в ряды Обрегона массы новых сторонников. В Тампи ко анархо-синдикалисты объявили очередную всеобщую забастовку. Этим воспользовались отряды Пелаеса, которые вплотную подступили к Тампико. Дьегесу удалось отбить, как уже упоминалось, атаку Вильи на Сьюдад-Хуарес, но главная заслуга в этой победе принадлежала американцам.

Дела во внешнеполитической сфере складывались для Каррансы тоже не лучшим образом. После того как мексиканский Конгресс отверг законопроект о применении Конституции в отношении иностранных нефтяных компаний, их владельцы начали в Вашингтоне активную лоббистскую деятельность против режима Каррансы.[96]96
  Летом 1919 года Вильсон был тяжело болен (страдавшего гипертонией президента хватил удар), и его госсекретарь Лансинг, настроенный гораздо жестче по отношению к Мексике, старался де-факто подменять президента, на что не имел полномочий по конституции. Лансинг даже стал проводить заседания кабинета министров. Он был первым из министров, кто предложил, чтобы вице-президент Маршалл официально принял на себя обязанности президента. Несколько оправившийся от болезни Вильсон потребовал от Лансинга уйти в отставку. Племянником Лансингу, кстати, приходился Джон Фостер Даллес, ставший госсекретарем в 50-е годы.


[Закрыть] Американская пресса, с готовностью пугавшая читателей заговорами мирового коммунизма (это время в Америке позже назовут «эпохой красного страха»), охотно печатала проплаченные «Стандарт Ойл» статьи о том, как большевики прибирают Мексику к рукам.

Кандидо Агилар

В июне 1919 года зять Каррансы и министр иностранных дел Мексики Кандидо Агилар прибыл в Вашингтон, чтобы попытаться как-то нормализовать американо-мексиканские отношения. Он встретился с Фрэнком Полком, заменявшим отсутствующего госсекретаря Лансинга. Оба политика согласились, что двусторонние отношения развиваются плохо. Полк требовал неприменения новой Конституции Мексики к американским нефтяным компаниям и компенсации ущерба, который был нанесен гражданам США в годы революции. Вильсон, говорил Полк, убежденный противник военной интервенции США в Мексике, но на него оказывает давление республиканское большинство в Конгрессе. При этом в Вашингтон зачем-то был отозван посол США в Мехико Флетчер, хотя его миссию в Мексике госдепартамент формально не прекращал[97]97
  Сам Флетчер тоже был весьма характерным для того времени американским дипломатом в Латинской Америке. Он прославился как один из бойцов «диких рейнджеров» отряда Теодора Рузвельта (будущего президента США) во время американо-испанской войны 1898 года, когда США оккупировали Кубу. В 1934-1936 годах Флетчер был председателем Национального комитета республиканской партии США и ярым противником «нового курса» другого президента по фамилии Рузвельт – Франклина Делано.


[Закрыть].

Сенатор Альберт Фолл

8 июля 1919 года Мексика и США оказались на пороге войны. Со стоявшего с января в мексиканском порту Тампико американского военного корабля «Шайенн» без всякого предупреждения местных властей был спущен катер, который пошел вверх по реке Тамеси. Там его обстреляли люди Пелаеса. Вспомним, именно после абсолютно аналогичного инцидента с катером корабля ВМС США «Дельфин» в 1914 году американцы оккупировали крупнейший порт Мексики – Веракрус. Командующий мексиканским гарнизоном Тампико генерал Гонсалес доложил Каррансе, что американцы виноваты сами, так как вообще не проинформировали гарнизон о целях своей поездки.[98]98
  Matute A. El fantasma de la intervencion. Los Estados Unidos y Mexico en 1919 // Estudios de historia moderna y contemporanea de Mexico. Volumen 16. Documento 208.


[Закрыть] Американцы, конечно же, воспользовались инцидентом, хотя госсекретарь Лансинг был вынужден признать, что Карранса здесь ни при чем.

22 июля 1919 года государственный департамент США пригрозил Каррансе отзывом фактического признания его правительства, если президент Мексики не урегулирует правовой статус американских инвесторов (прежде всего нефтяных компаний).[99]99
  Womack J. The Mexican Revolution // Mexico since Independence. London, Cambridge University Press, 1991. P. 189.


[Закрыть] 8 августа Сенат США образовал специальный комитет по расследованию обстановки в Мексике во главе с ярым лоббистом нефтепромышленников сенатором Альбертом Фоллом. По нескольку часов на заседаниях комитета выступали посланцы нефтяного бизнеса, живописуя ужасы «большевистской Мексики».[100]100
  Примечательно, что кроме Мексики Сенат США в то время расследовал события только в «красной» России.


[Закрыть] Например, 11 сентября 1919 года председатель совета директоров нефтяной компании «Мексикэн Петролеум» в течение 8 часов разъяснял сенатскому комитету безобразия правления Каррансы.

Фолл не скрывал, что порекомендует президенту Вильсону военную интервенцию в Мексику. Как нельзя кстати представился и подходящий случай. 10 августа 1919 года два американских военных летчика, совершавшие патрулирование мексиканской границы, пропали в районе техасского города Эль-Пасо. Вскоре выяснилось, что они совершили посадку в Мексике, в штате Чиуауа. Спрашивается, зачем? В США газеты писали, что это произошло по ошибке. Летчиков захватил бывший вильистский командир Хесус Рентерия, действовавший в то время как обычный уголовник. Рентерия был готов отпустить американцев за 15 тысяч долларов. Министерство обороны США сначала решило заплатить и отправило к Рентерии капитана Мэтлака, который и выкупил одного заложника за 7500 долларов. Но когда два бойца Рентерии привели к нему на следующую встречу второго летчика, вместо денег Мэтлак наставил на них кольт и посоветовал «убираться ко всем чертям».[101]101
  Coerver D. Hall L. B. Tangled Destinies. Latin America and United States. UNM Press, 1999. P. 48.


[Закрыть]

Как только Мэтлак и пилот пересекли границу, в Мексику 19 августа в трех местах вторглись американцы (до 60 тысяч солдат и офицеров) под предлогом преследования отрядов Вильи. Силы вторжения поддерживала вооруженная пулеметами авиация. Карранса был встревожен, так как прекрасно помнил, что предыдущая карательная экспедиция янки задержалась в стране почти на год. Но через шесть дней американцы вернулись восвояси, убив шестерых мексиканцев и взяв в плен еще пятерых. Рентерия 24 августа был сражен пулеметной очередью с американского самолета.

Однако США явно хотели показать Каррансе, кто реальный хозяин севера Мексики. Не успели похоронить Рентерию, как в Мексике опять пропал американский военный самолет. На сей раз из-за дождя. 26 августа на его поиски отправилась официально названная карательной экспедиция армии США во главе с генералом Гловером. Заодно американцы решили наказать «бандитов», атаковавших ранчо в техасском районе Форт-Хэнкок. Американцы (пять эскадронов кавалерии 8-го и 9-го полков) собирались ловить бандитов долго и захватили питания на 20 дней.[102]102
  Matute A. El fantasma de la intervencion. Los Estados Unidos y Mexico en 1919 // Estudios de historia moderna y contemporanea de Mexico. Volumen 16. Documento 208.


[Закрыть] Саперы армии США даже стали строить через пограничную реку Рио-Браво постоянный мост для связи с карательной экспедицией. Правда, мексиканские солдаты сами поймали 8 человек из банды Рентерии, и американцам пришлось уже 27 августа убраться домой.

Игнасио Бонильяс (в центре слева)

Интересно, что на ноту протеста Каррансы американцы ответили, что находятся в Мексике вполне легально. Ведь еще в 1917 году министр обороны Мексики Обрегон подписал с американским генералом Скоттом военную конвенцию, согласно которой американским войскам разрешалось преследовать бандитов и на мексиканской территории. Правда, тогда Карранса отказался одобрить эту конвенцию, и в силу она не вступила. Но ссылка на Обрегона была показательной – США явно сделали свою ставку в надвигавшихся президентских выборах в Мексике.

Между тем Моронес, используя свои связи с руководством Американской федерации труда, активно лоббировал в США в пользу Обрегона как силы, олицетворяющей порядок и законность в стране. Заместитель военного министра в правительстве Каррансы Кастро (самого министра Карранса, как уже упоминалось, не назначал после отставки Обрегона) расставлял на ключевых местах в стране преданных или по крайней мере нейтральных Обрегону генералов. Пабло Гонсалес колебался, и ходили упорные слухи, что он тоже может поддержать кандидатуру Обрегона.

Карранса понял, что настало время предложить стране своего кандидата. Учитывая ключевое значение США для внешнеполитической стабильности Мексики, он остановил свой выбор на мексиканском после в Вашингтоне Игнасио Бонильясе.[103]103
  Womack J. The Mexican Revolution // Mexico since Independence. London, Cambridge University Press, 1991. P. 190.


[Закрыть] Тот в последнее время на родине бывал редко и не имел там абсолютно никакой поддержки. К тому же большинство мексиканцев ненавидели «проклятых гринго», и человек, долго проживший в штатах, по определению вызывал только отторжение у электората. «Избрать» такого кандидата действительно можно было только путем «принуждения». Карранса не сомневался, что на посту президента Бонильяс будет послушной марионеткой в его руках.

В конце сентября 1919 года Карранса встретился со своей главной опорой в армии – генералом Дьегесом – и согласовал с ним кандидатуру Бонильяса.

Каррансе казалось, что поддержки нескольких ведущих генералов вполне достаточно. К такому выводу его располагали благоприятные изменения во внутренней политике.

После предательского убийства Сапаты штаб-квартира армии Пабло Гонсалеса выступила с заявлением, в котором говорилось, что эта смерть означает и смерть сапатизма. Мысль, что идеи бессмертны, Гонсалес объявил глупостью. Но он сильно ошибался. Убийство лидера Освободительной армии Юга не привело к капитуляции ни одного из ведущих ее генералов и вождей. Однако среди сапатистов все же разгорелась борьба за лидерство, хотя и не принявшая формы вооруженных стычек.

Претендентов было двое: 28-летний Маганья и старший среди генералов Сапаты по возрасту 48-летний Мендоса.[104]104
  Womack J. Zapata and the Mexican Revolution. New York, 1969. P. 335.


[Закрыть] Маганья со свойственным ему политическим чутьем сразу же взял инициативу на себя и выпустил обращение к нации, в котором говорилось о продолжении аграрной революции Юга вплоть до полного ее торжества. Также он пригласил всех ведущих генералов-сапатистов в свою ставку, чтобы путем голосования избрать нового лидера движения. Но Мендоса и ряд других генералов сочли созыв хунты вождей преждевременным. В интригу вмешался Пелаес. В обмен на поставки боеприпасов он предлагал, чтобы сапатисты признали верховным вождем его самого. Пелаес даже послал в Морелос бывшего секретаря Сапаты Палафокса, чтобы тот перетянул на сторону «нефтяного генерала» основных партизанских вождей.

Сапатисты от помощи не отказывались, но признавать Пелаеса не спешили. После выдвижения Обрегоном своей кандидатуры на пост президента Маганья усилил работу по консолидации сапатистского движения. Он предвидел конфликт между Обрегоном и Каррансой и предполагал бросить на ту или иную чашу весов престиж (прежде всего моральный и идейный, но и военный) Освободительной армии Юга. А для этого армия должна была снова стать единым организмом.

4 сентября 1919 года хунта вождей армии большинством голосов избрала Маганью новым лидером движения. Уже на следующий день нацию оповестил об этом очередной манифест Освободительной армии Юга. В нем говорилось, что надежды врагов на развал аграрной революции не оправдались. Смерть Сапаты не превратила его движение в «туловище без головы».

Маганья сразу же приступил к реализации своей давней мечты – достижению компромисса с властями и прекращению борьбы на почетных условиях. Он полагал, что сапатистам следует перестать быть только региональным фактором (пусть и важным) и активно включиться в национальную политику. Тем более что и Карранса, и Обрегон хотели видеть сапатистов в своих рядах: что бы ни утверждали противники Освободительной армии, ее престиж среди всех революционеров и крестьянства страны был очень высок.

Вскоре нашелся и подходящий предлог. Весь сентябрь 1919 года в Вашин гтоне проходили слушания упоминавшегося выше сенатского комитета Фолла по расследованию ситуации в Мексике. Тональность слушаний не оставляла сомнений в их исходе. Карранса решил воспользоваться новой угрозой с севера, чтобы консолидировать политическую сцену страны под своим руководством. Противники Каррансы (прежде всего Пелаес и Феликс Диас) тоже желали американской интервенции, чтобы свалить «дона Венуса». На время устремления Пелаеса и Каррансы совпали.

19 октября 1919 года в городе Пуэбла пропал американский консул Уильям Дженкинс.[105]105
  Womack J. The Mexican Revolution // Mexico since Independence. London, Cambridge University Press, 1991. P. 190.


[Закрыть] Он жил в Мексике с 1901 года (по другим данным, с 1904-го), активно занимался текстильным бизнесом, впоследствии завладел плантациями сахарного тростника и сетью кинотеатров в Пуэбле и стал миллионером. Его якобы похитили люди Пелаеса, чтобы показать всему миру (главным образом, естественно, США), что Карранса не контролирует даже крупные города Мексики. Пеласисты не замедлили официально сообщить об этом американскому посольству в Мехико. Американские газеты, в свою очередь, не замедлили сообщить, что похищение Дженкинса превосходит по наглости все предыдущие нападения на американцев, так как совершено во втором по величине городе страны, славящемся своей набожностью (Пуэблу называли городом церквей). Особенно задело американцев именно то, что Дженкинс был не простым консульским агентом, а «видным членом американского бизнес-сообщества» в Пуэбле, городе, где «раньше» была очень «хорошая полиция». А теперь-де бедного Дженкинса похитили на собственной фабрике три бандита в масках. Сообщив жене Дженкинса сумму выкупа, бандиты вежливо пообещали ей, что достанут для заложника теплое пальто, чтобы тот не мерз в горах. Не исключено, намекали СМИ США, что к похищению причастны солдаты правительственной армии.[106]106
  The New York Times. October 24, 1919.


[Закрыть]

Интересно, что из заточения Дженкинс прислал жене письмо, в котором прямо приказал ей свалить вину на правительство Каррансы: «Я хочу, чтобы ответственность пала на правительство, а этого можно достигнуть только тогда, когда причиной будут повстанцы. Поэтому постарайся поставить акцент именно на этом».[107]107
  Matute A. El fantasma de la intervencion. Los Estados Unidos y Mexico en 1919 // Estudios de historia moderna y contemporanea de Mexico. Volumen 16. Documento 208.


[Закрыть]

Примечательно, что за 10 дней до инцидента с Дженкинсом посол США в Мексике Флетчер, находившийся в Вашингтоне и курировавший мексиканские дела в госдепартаменте, отказался разрешить поставку Каррансе 800 винтовок из США. Якобы оружие вместо того, чтобы служить защите жизней американских граждан в Мексике, может быть использовано против них. Удивительно, что всего за несколько недель до этого в своих показаниях перед сенатским комитетом Флетчер говорил, что ситуация в Мексике улучшается и страна находится под полным контролем Каррансы. Еще более странным выглядит то обстоятельство, что американская пресса сообщила о 800 винтовках именно в день похищения Дженкинса.[108]108
  The New Yor Times. October 19. 1919.


[Закрыть] В это же время американская фирма «Америкэн Ган Компани» неожиданно получила отказ госдепартамента на просьбу разрешить поставку мексиканской армии 15 тысяч винтовок. Глава фирмы Саттон был поражен – ранее он регулярно поставлял мексиканской армии оружие, и проблем с разрешением на экспорт не было. В феврале 1919 года заместитель госсекретаря Полк заверял Саттона, что проблем с разрешением на поставку оружия не будет и впредь. Карранса даже осуществил предоплату винтовок.

А 24 декабря 1919 года Лансинг объявил о полном запрете на экспорт оружия в Мексику начиная с 1 января 1920 года.[109]109
  The New Yor Times. December 24. 1919.


[Закрыть] Если учесть, что к тому моменту открытая конфронтация между Каррансой и Обрегоном стала свершившимся фактом, а значит, можно было ожидать военного противостояния между этими людьми в самом ближайшем будущем, то эту меру США нельзя расценить иначе как практически открытую поддержку Обрегона.

26 октября Дженкинс появился вновь – живой и здоровый.[110]110
  Дженкинс сам организовал свое похищение, воспользовавшись услугами местного бандита-пеласиста Федерико Кордовы. Американскому консулу методистской церковью было доверено управление имуществом, которое Дженкинс противоправно использовал для неудачных коммерческих операций. Чтобы погасить возникший долг, американский дипломат и планировал использовать «выкуп» за самого себя в размере 30 тысяч долларов. Выкуп заплатила фирма Дженкинса. Похоже, американец похищал себя не первый раз – некогда его тоже схватили неизвестные бандиты и выпустили за 50 тысяч песо (25 тысяч долларов). «Похитивший» консула полевой командир Кордова даже написал в столичные мексиканские газеты и лично Саммерли, что слухи о его дружбе с Дженкинсом не соответствуют действительности и похищение было реальным, совершенным по политическим мотивам в целях борьбы с Каррансой.


[Закрыть] Госсекретарь США Лансинг предпочел отрегагировать довольно мягко – в конце концов, сам Карранса не имел к инциденту никакого отношения. Однако тут уже Карранса решил раздуть дело. Кстати, не исключено, что поддерживавший тесные контакты с американскими нефтяными компаниями Пелаес действительно специально «похитил» Дженкинса, чтобы дать лишние козыри сенатскому комитету Фолла. По некоторым данным, пеласисты хотели похитить в Пуэбле еще и британского и испанского консулов (а также американского консула в Гвадалахаре), но почему-то этого не сделали. Зато временный поверенный в делах США в Мексике Джордж Саммерли сообщил американскому журналисту, что и его самого должны были похитить пеласисты, спокойно-де бродившие вокруг американской дипмиссии[111]111
  Forrest W. Behind the front page. Read books, 2008. P. 234.


[Закрыть].

Власти Пуэблы с ведома президента обвинили Дженкинса в том, что он сам организовал покушение, чтобы бросить тень на мексиканское правительство. 15 ноября Дженкинса арестовали, после того как батраки одного из принадлежавших ему ранчо показали под присягой, что он мирно прогуливался со своими похитителями. Его допросили, а четыре дня спустя задержали вплоть до суда. Правда, затем выпустили под залог.

Узнав об аресте Дженкинса, сенатор Фолл тут же вместе со своим следственным комитетом отправился на аудиенцию к Вильсону, чтобы потребовать немедленной военной интервенции.[112]112
  На то, что вся история с Дженкинсом была срежиссирована в Вашингтоне, указывает и следующее обстоятельство: Дженкинс почему-то отказался просить мексиканского судью освободить его под залог.


[Закрыть] В США, как и в Мексике, уже близились президентские выборы, намеченные на осень 1920 года, и республиканцы (а Фолл был именно республиканцем) упрекали президента-демократа Вильсона в излишней мягкости по отношению к «большевикам-мексиканцам». Во время гневной речи Фолла в Белом доме Вильсону принесли сообщение об освобождении Дженкинса под залог. Президент прервал филиппику сенатора, и Фолл был настолько потрясен, что, как писали газеты, едва не потерял дар речи. Вильсон так описал инцидент с Фоллом: «Зачем он хотел поссорить меня с Всевышним? Он должен был знать, что Бог занимает иную позицию, чем он в этом вопросе».[113]113
  Matute A. El fantasma de la intervencion. Los Estados Unidos y Mexico en 1919 // Estudios de historia moderna y contemporanea de Mexico. Volumen 16. Documento 208.


[Закрыть] Мессианизм и ссылки на господа вообще были характерны для Вильсона. Французский президент Клемансо в 1919 году говорил о своем американском коллеге: «Он думает, что является вторым Иисусом Христом, посланным на землю, чтобы изменить человека».[114]114
  DeGregorio W. The Complete Book of US Presidents. New York, 2005. P. 427.


[Закрыть]

А на суде в Пуэбле Дженкинс пытылся угрожать свидетелям, которые говорили суду об его дружбе с «похитителем» Кордовой. На сей раз реакция Вашингтона была жесткой. Столичные мексиканские газеты подливали масла в огонь, постоянно сообщая о военных приготовлениях США к нападению на Мексику. Тем не менее теперь уже сенатор США Генри Майерс потребовал от президента Вильсона, чтобы американская армия силой освободила Дженкинса. Лансинг, в свою очередь, угрожал Бонильясу в Вашингтоне тем, что армия США вызволит Дженкинса из-под мексиканского суда. Однако мексиканцы твердо придерживались своих юридических процедур судебного разбирательства, которое тянулось до декабря 1920 года. Но в мае 1920 года Карранса был убит, и новый режим во главе с Обрегоном отпустил Дженкинса на все четыре стороны.

Хотя «Всевышний» помешал Фоллу использовать «похищение» Дженкинса для начала войны против Мексики, как нельзя «вовремя» подоспел новый инцидент. По версии госсекретаря США Лансинга, в Тампико солдат мексиканской армии ни с того ни сего застрелил американского гражданина Джеймса Уоллеса, сотрудника нефтяной компании «Агила Ойл Компани». Американцы требовали извинений. Правительство Мексики в декабре 1919 года нотой ответило госсекретарю, что американец ехал верхом, был пьян и отказался остановиться по требованию часового у пулеметной точки, которую этот часовой и охранял.[115]115
  New York Times. December 12, 1919. Кстати, солдат был немедленно арестован мексиканскими властями.


[Закрыть]

Не приходится сомневаться, что инцидент был «приурочен» к приказу Каррансы армии силой прекратить добычу на тех нефтяных месторождениях, владельцы которых, в основном американцы, отказались перерегистрировать свои права на добычу в соответствии с новой мексиканской Конституцией. Американские газеты с подачи нефтяных компаний абсолютно лживо утверждали, что Мексика-де силой прекращает экспорт нефти. Посол Мексики в США Бонильяс посетил редакцию газеты «Нью-Йорк Таймс», которая более или менее старалась сохранять объективность, и заявил, что разведанные запасы мексиканских нефтяных месторождений (около 600-650 млн баррелей) позволяют американским компаниям увеличить экспорт нефти из Мексики в 10 раз по сравнению с нынешними 53 млн баррелями. И никто этому экспорту мешать не собирается.[116]116
  Американские нефтяные компании в специальном меморандуме госсекретарю Лансингу сообщали, что мексиканская армия с 12 ноября 1919 года прекратила добычу нефти на тех месторождениях, которые не были оформлены в соответствии с новой Конституцией.


[Закрыть] Следует отметить, что с 16 января по 9 октября 1919 года в порту Тампико для «защиты жизни и собственности граждан США» находился вышеупомянутый американский военный корабль «Шайенн».

Маганья решил воспользоваться этим психозом, чтобы предложить Каррансе мир во имя национального единения всех мексиканцев перед лицом угрозы военного вторжения «гринго». В качестве посредника был избран генерал Лусио Бланко, стойкий сторонник аграрной реформы в рядах конституционалистов, недавно возвращенный Каррансой из отставки для противодействия растущей популярности Обрегона. В начале ноября Бланко добился для Маганьи пропуска в Мехико, и 28 ноября 1919 года новый лидер Освободительной армии Юга был принят Каррансой.[117]117
  Womack J. Zapata and the Mexican Revolution. New York, 1969. P. 349.


[Закрыть] Было согласовано, что сапатисты сложат оружие в обмен на гарантии неприкосновенности. Карранса даже предложил Маганье вернуться в Морелос в сопровождении воинского контингента, чтобы тем самым убедить колеблющихся вождей сапатизма прекратить сопротивление. Однако Маганья, тонкий дипломат, отказался и предупредил, что пока еще говорит только от своего имени. Правда, ему пришлось остаться в Мехико, где правительство не упускало его из вида как своего рода заложника искренности намерений сапатистов.

В тот же день, когда проходили переговоры Каррансы с Маганьей, госсекретарь США Лансинг сделал представление мексиканскому послу в Вашингтоне. Лансинг предупредил, что заключение Дженкинса под стражу истощило терпение Соединенных Штатов и мексиканское правительство понесет ответственность за возможную эскалацию конфликта. 3 декабря 1919 года сенатор Фолл при помощи госдепартамента разработал проект резолюции, рекомендовавший президенту Вильсон разорвать с Мексикой дипломатические отношения.[118]118
  Womack J. The Mexican Revolution // Mexico since Independence. London, Cambridge University Press, 1991. P. 190.


[Закрыть] В резолюции говорилось о «так называемом правительстве Каррансы», что означало готовность США признать в Мексике и другое правительство. Мексиканские газеты печатали фотографии американских самолетов и кораблей, изготовившихся к атаке.

Новое обострение американо-мексиканских отношений привело к капитуляции ряда военных вождей Освободительной армии Юга, изъявивших желание рука об руку с правительственными войсками сражаться с интервентами. Самоуверенный Гонсалес сообщал, однако, в столицу, что капитуляция вызвана не инцидентом с Дженкинсом, а его, Гонсалеса, военными успехами в Морелосе. Чтобы подчеркнуть полное умиротворение Морелоса, Гонсалес даже перенес свою штаб-квартиру в соседний штат Пуэбла, где продолжались операции против Феликса Диаса (под чьи знамена, кстати, перешли несколько партизанских отрядов сапатистов).

Казалось, что девятилетняя война в Морелосе действительно закончилась. Однако ряд видных генералов Сапаты (например, де ла О), сложив оружие и распустив отряды, продолжали отсиживаться в горах, ожидая дальнейшего развития ситуации. Собрать же отряды вновь было делом нескольких часов – население Морелоса по-прежнему полностью поддерживало Освободительную армию.

Между тем политика национального примирения Маганьи оказалась все же слишком поспешной. Уже 4 декабря 1919 года госсекретарь Лансинг не рекомендовал Сенату принимать антимексиканскую резолюцию, разработанную его же ведомством. На следующий день Дженкинс вышел из мексиканской тюрьмы. А 8 декабря резолюцию Фолла отверг сам президент Вильсон.

Таким образом, Карранса извлек из инцидента с Дженкинсом несомненную политическую выгоду: в стране несколько укрепился престиж президента как гаранта национальной независимости, а главное – в горах Морелоса продолжалась капитуляция сапатистских командиров. Наконец, американцы передумали разрывать отношения с Каррансой, после того как он выдвинул кандидатом в президенты откровенно проамериканского и консервативного Бонильяса.

Однако «дона Венуса» опять подвела излишняя самоуверенность. Морелос продолжал управляться как захваченная территория. Никаких выборов в штате, даже муниципальных, не проводилось. Но самой большой ошибкой властей была попытка ревизии аграрной реформы, которая была осуществлена в Морелосе Освободительной армией еще в 1914-1915 годах. Временный губернатор штата Тахонар формально предложил всем землевладельцам представить ему для утверждения свои права на собственность.[119]119
  Womack J. Zapata and the Mexican Revolution. New York, 1969. P. 353.


[Закрыть] На этот призыв первыми откликнулись плантаторы, изгнанные из Морелоса еще в 1911 году Многие даже вернулись ради этого из эмиграции. Опять началось наступление на сельские общины, лишенные теперь вооруженной поддержки Освободительной армии. Гонсалес, управлявший Морелосом как своей вотчиной, распорядился передавать конфискованные плантации и заводы по производству сахара бывшим владельцам. Генерал уже рассматривал себя как кандидата на пост президента и стремился заручиться поддержкой наиболее обеспеченных слоев общества. Гонсалес не сомневался, что кандидатура Бонильяса была лишь приманкой для США и что Карранса, в конце концов, поддержит именно его, Гонсалеса как единственного генерала, способного противостоять Обрегону.

Предвыборный манифест Гонсалеса, с которым он выступил в ноябре 1919 года, был еще более консервативным в социально-экономическом смысле, чем программа Обрегона. Гонсалес, правда, на словах поддержал Конституцию 1917 года, однако одновременно пообещал изменение тех ее положений, «которые, как показывает национальный жизненный опыт, оказались нереализуемыми, чрезмерными или плохими».[120]120
  Tobler H. W. Die mexikanische Revolution. Frankfurt am Main, 1984. S. 352.


[Закрыть]