Текст книги "Гренадская революция. США против карибского социализма"

Губернатор отныне был на острове «всего лишь» представителем королевы. Парламент становился двухпалатным. Верхняя палат – сенат – состоял из 9 членов, пять из которых назначались губернатором по представлению премьер-министра, два – по представлению лидера парламентской оппозиции, еще двое – по представлению премьера из числа представителей основных «групп интересов» (т. е. плантаторов и рабочих). Нижняя палата – Палата представителей – избиралась населением.

Правительство возглавил уже не «главный министр», а премьер-министр, опиравшийся на парламентское большинство в нижней палате. Эта же палата решала, сколько и каких в стране должно быть министерств.

Таким образом, Лондон передал гренадцам решение всех внутренних вопросов, оставив за собой оборону и внешнюю политику.

Первым премьер-министром Гренады стал действующий «главный министр» Блэйз.

Все эти серьезные уступки явным образом были рассчитаны на то, чтобы укрепить авторитет ГНП и помочь этой партии выиграть очередные выборы. Однако ставка не сыграла.

24 августа 1967 года лейбористы Гейри уверенно победили на выборах, набрав 15 827 голосов (54.6 %) и получив 7 мест в парламенте. ГНП смогла заручиться поддержкой лишь 13 172 избирателей (45.4 %) и получила 3 места. В выборах приняли участие 77 % избирателей – невиданная доселе активность.

Между тем, несмотря на правление ориентированной на большой бизнес ГНП, экономика Гренады в 60-е годы переживала тяжелые времена, связанные в основном с падением цен на главный экспортный продукт – какао. Гренада, как и многие другие страны «третьего мира», была полностью зависимой от мировой конъюнктуры, на которую не могла оказывать никакого влияния.

С 1950 по 1970 цены на какао непрерывно снижались и достигли 58 центов за фунт. На дешевом гренадском какао наживались отнюдь не производители, а европейские и американские дистрибьюторы и переработчики. Так как гренадские фермеры, производившие какао были в основном малоземельными (в 1962 году из 8430 фермеров 7870 владели менее 10 акрами земли), то они не имели средств на интенсификацию производства, приобретение новых сортов какао или на борьбу с болезнями этой культуры.

В сфере экспорта мускатного ореха монопольные права имела созданная в 1947 году Гренадская кооперативная ассоциация мускатного ореха. К 1970 году 4000 из 6000 производителей мускатного ореха на Гренаде были членами ассоциации. Положение независимых производителей было очень тяжелым.

Сходная ситуация царила в банановом бизнесе, так как в 1958 году 84 % площадей под бананами представляли собой посадки среди деревьев какао. В 1954 году указом губернатора было образовано Гренадское банановое кооперативное общество, получившее монопольное право на экспорт. Пока мировые цены на бананы были относительно высокими, общество пользовалось поддержкой производителей, так как скупало их продукцию по гарантированным ценам. В 1958 году с Гренады было вывезено 948 тысяч связок бананов (каждая в среднем весом 27.7 фунтов). Однако с 1957 года началось падение цен, и общество стало платить производителям 5.5 центов за фунт вместо 8. Интересно, что оптовые цены на Гренаде в это время даже выросли. Другими словами на производителях наживались крупные торговцы-посредники[79]79
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 301


[Закрыть]. Они получали при экспорте за каждый фунт уже 14.6 восточнокарибских цента (7.3 американских).

До 1965 года общество не повышало свои закупочные цены и до 1972 года цена лишь один раз (в 1962 году) превысила 6 центов. В это же время средняя цена бананов на мировом рынке была 14 восточкарибских цента за фунт (15.4 американских цента за килограмм).

Весь экспорт Гренады шел в основном в Англию, Канаду и США (три четверти в 1968 году)[80]80
  Нитобург Э. Л. и др., Трагедия Гренады, М., 1984, С. 41


[Закрыть] и тамошние импортеры тоже активно сбивали цены на товары острова. Запад безудержно эксплуатировал Гренаду, покупая ее товары по дешевке и продавая свои втридорога. В 1970 году Гренаде приходилось продавать 3030 фунтов мускатного ореха, чтобы купить один британский автомобиль. В 1977 году автомобиль обходился уже в 6349 фунтов, хотя цена мускатного ореха за этот период удвоилась[81]81
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 311


[Закрыть].

Обирали Гренаду (как, впрочем, и все остальные развивающиеся страны) и на бананах. По данным ЮНКТАД, в 1978 году из общей конечной цены продажи бананов производителям доставалось лишь 11 %, на налоги, упаковку, транспортировку уходило 26 %, зато посредники-оптовики (западные компании) клали в карман до 50 %. Всю международную торговлю бананами в 70-е году контролировали крупные монополии США («Юнайтед Брэндс», «Стандард Фрут», «Дель Монте»), Великобритании («Джест») и Италии («Нобоа»).

Так как все сельское хозяйство Гренады было ориентировано на экспортные культуры, в стране не хватало собственного продовольствия, которое приходилось завозить. В 1975 году приходилось экспортировать в два раза больше какао, чтобы купить такое же количество удобрений, как в 1974 году.

Неудивительно, что масса гренадских мелких фермеров никак не могла выбиться из бедности, несмотря на каждодневную тяжелую работу.

60-е годы ознаменовались серьезными изменениями в гренадской экономике. Появились промышленные предприятия (швейные и по переработке аграрной продукции) и количество занятых на них рабочих выросло в 1946–1970 гг в 1.5 раза, тогда как численность рабочей силы в сельском хозяйстве упала на 30 %, а в мелком бизнесе – на 47 %. Число мелких ремесленников и лавочников снизилось на 23 % – они не выдерживали конкуренции дешевых импортных фабричных товаров, а торговцев вытесняли из экономики посредническо-сбытовые монополии.

Если в 1946 году сельское хозяйство Гренады давало 40 % ВВП страны, то в 1971 году – треть. И, тем не менее, на селе все еще работало больше всего гренадцев – примерно 33 %, а экспорт сахара, какао, мускатного ореха и бананов представлял собой четыре пятых всех торговых сделок в стране.

Однако вся высвобождающая из аграрной сферы рабочая сила шла отнюдь не в промышленность, которая по-прежнему находилась в зачаточном состоянии, особенно на фоне соседнего Тринидада.

В 60-е годы Гренада стал популярным местом для туристов. На острове появились дорогие отели ведущих западных сетей. Правда и почти вся прибыль от туристов, останавливавшихся в этих отелях, тоже уходила за границу. Особенно сильное развитие получил круизный туризм. Улицы Сент-Джорджеса и пляжи заполнились богатой публикой активно щелкавшей дорогими фотоаппаратами. Туризм стал вторым по значению источником ВВП страны.

Однако даже бурное развитие туризма не смогло решить основную проблему страны – массовую безработицу.

По данным переписи 1960 года на Гренаде жили 88 677 человек – 40 660 мужчин и 48 017 женщин. Такое большое преобладание прекрасного пола по-прежнему объяснялось массовой эмиграцией мужского населения в поисках лучшей доли. Гендерная диспропорция вела к тому, что в стране по-прежнему большинство детей рождалось вне брака, и было огромным количество матерей-одиночек.

Только за три года (1958–1960 гг) с Гренады уехали 6.6 тысяч человек. В 1974 году население Гренады превысило 100 тысяч человек и страна заняла второе место по плотности населения среди англоязычных стран в Карибском бассейне после Барбадоса. По состоянию на 1960 год 52.7 % населения составляли негры, 42.2 % – мулаты, 4.2 % – индийцы. 0.8 % – белые.

Цвет кожи по-прежнему был напрямую связан с богатством и социальным положением. «Белизна» обычно означала крупное поместье или крупное денежное состояние. Цвет кожи также влиял и на конфессиональную принадлежность. 62 % белой и «светлокожей» элиты в 1960 году были англиканами, 22 % – католиками, 10 % – методистами. Но в целом по стране две три были католиками, 25 % – англиканами и 0.4 % – методистами[82]82
  Нитобург Э. Л. и др., Трагедия Гренады, М., 1984, С. 49


[Закрыть]. Бедное население Гренады, таким образом, продолжало в массе придерживаться католического вероисповедания.

Сельское население как и встарь пользовалось в повседневной жизни диалектом французского языка – патуа. Но образование и вся деловая жизнь были построены на английском. Зачастую негритянская молодежь (особенно городская и образованная) стеснялась патуа, так как он считался «не модным» и напоминал о мрачных временах рабства.

Главной причиной массовой безработицы, помимо неразвитости промышленности, было сохранявшееся неравенство в распределении земли на Гренаде. Причем за послевоенное время, несмотря на широковещательные обещания Гейри ликвидировать эту несправедливость, ничего не изменилось. В 1946 году 46 % обрабатываемой земли на острове принадлежало крупным собственникам, в 1972 году – 43 %. Соответственно, многие из тех, кто мечтал завести свое дело в аграрном секторе, просто не имели для этого главного орудия производства – земли.

В 1977 году на Гренаде было 63 начальные школы (26.3 тысячи учеников), но лишь 16 из них считались государственными, остальными, как и в прошлом, заправляли различные церкви. Средних школ было всего 12 (4.5 тысячи учеников). Таким образом, большинство сельской молодежи по-прежнему не выходило за пределы начального церковного образования. Среднее профессиональное образование было представлено техническим колледжем, медицинским училищем и педагогическим колледжем. Высшие учебные заведения отсутствовали.

Появившаяся в 50–60-е годы городская торговая и чиновничья элита стремилась дать своим отпрыскам высшее образование и посылала их учиться за границу, как правило, на Ямайку (там находился Вест-Индский университет – своего рода кузница кадров для всех англоязычных стран Карибского бассейна), в Великобританию или в США. Большинство студентов стремилось навсегда остаться там, где училось, так как найти работу человеку с высшим образованием на Гренаде было очень сложно. Фактически единственной возможностью было поступить на госслужбу, но Гейри образованные люди были не нужны, и основным критерием при трудоустройстве в аппарат госуправления была личная преданность премьеру и готовность участвовать в отлаженной им системе тотальной коррупции.

Но в 60-е годы США и Великобритания ужесточили требования к иммигрантам и впервые в истории Гренады на остров стали массово возвращаться люди с хорошим высшим образованием.

В 60-е годы (особенно во второй половине десятилетия) почти все студенты ведущих западных университетов придерживались левых взглядов, в основном даже крайне левых. Хрущев, Брежнев и советский социализм в целом казались им слишком респектабельным и обуржуазившимся. Идолами студенческой молодежи были Че Гевара и Мао Цзедун.

Последнего молодые люди любили за «культурную революцию» в Китае (началась в 1966 году), когда «великий кормчий» демагогически провозгласил молодежь авангардом мировой революции, закрыл все университеты (как гнезда буржуазного образа жизни) и разрешил толпам молодых хунвейбинов громить музеи, редакции газет и бить собственных профессоров. Все это со стороны казалось новым, свежим и радикальным. Неудивительно поэтому было увидеть на улицах какого-нибудь французского или западногерманского города студентов, которые, подражая хунвейбинам, бегали кругами с печально известными красными цитатниками Мао и скандировали бестолковые, но броские лозунги «председателя» типа «Огонь по штабам!» или «Винтовка рождает власть!».

60-е годы были также расцветом антиамериканизма во всем мире, вызванным агрессией США против Вьетнама. Вся прогрессивная молодежь (а другой тогда почти и не было) сочувствовала героическому вьетнамскому народу и ненавидела американский империализм. Убийство в Боливии Че Гевары при содействии рейнджеров и инструкторов из ЦРУ в 1967 году лишь подлило масла в огонь всемирной ненависти к США. В Западной Европе не проходило и дня без акций протеста у американских посольств.

Вот в такой атмосфере варились попавшие в Европу гренадские студенты, жадно впитывая в себя прогрессивный дух времени.

Так как большинство гренадских студентов 60-х были неграми или мулатами, то они попали и под влияние возникшего в США в 60-е годы идеологически пестрого движения «Власть черным» (Black Power).

В то время в Америке активно боролось за равноправие негритянского населения и против сегрегации мощное движение во главе с Мартином Лютером Кингом (убит в результате покушения в апреле 1968 года). Но для многих, прежде всего, молодых, афроамериканцев в США движение Кинга за гражданские права было слишком умеренным и не достаточно радикальным. Ведь Кинг отвергал насилие и хотел добиться равноправия путем диалога с белым большинством страны.

Все крупные американские города в 60-е годы захлестнули волнения на расовой почве. Полицейские (естественно белые) травили негров собаками, без предупреждения стреляли на поражение. На улицах некоторых мегаполисов с целью устрашения появились танки. В этих условиях многим неграм в США ненасильственные методы борьбы Кинга против белого насилия казались малоэффективными и трусливыми.

Движение «Власть черным» (организационно оно не было единым и представляло обширный конгломерат групп и группок самого разного идейного толка), в своей массе выступало за решительную борьбу против всех белых, а не только против расистски настроенных власть имущих. В представлении самых радикальных представителей движения белые из Москвы были такими же врагами негритянской расы, как и белые из Вашингтона. Часть движения «Власть черным» перешла к террористическим методам борьбы, мишенью которой были любые «белые» объекты, типа банков, кинотеатров и т. д.

В то же время прогрессивная левая часть движения «Власть черным» в США – «Партия черных пантер за самооборону» – переходила на марксистские позиции. «Пантеры» декларировали борьбу против репрессивных структур власти, но не против белого населения, как такового. Как и марксисты во всем мире, «представители „Черных пантер“» утверждали, что бедность и нищета подавляющего большинства негритянского населения не только в США, но и во всем мире является не следствием расистских предрассудков всех белых, а результатом капитализма и эксплуатации западными странами стран развивающихся. Скорее сам расизм является всего лишь идеологическим обоснованием для эксплуатации «цветного» населения во всем мире.

Неудивительно, что многие из числа «черных пантер» со временем перешли в ряды компартии США. Одна из «черных пантер» Анджела Дэвис стала членом ЦК КП США и в 1980 году баллотировалась на пост вице-президента страны. Ее прекрасно знали в СССР, так как Дэвис арестовали за причастность к похищению и убийству заложников «Черными пантерами», но после 18 месяцев заключения освободили за недостатком улик. Главной причиной освобождения была мощная волна солидарности с Дэвис, прежде всего в СССР и других социалистических странах.

Таким образом, к началу 70-х годов на Гренаду вернулись из-за границы десятки и сотни образованных, радикально настроенных молодых людей, мечтавших изменить мир и улучшить многовековую тяжелую долю негритянского населения Гренады. В 1946–1970 гг число лиц со средним образованием на Гренаде выросло в 6.6 раза, с высшим – вдвое. Однако лишь 55 % выпускников средних школ в 1970 году имели постоянную работу[83]83
  Нитобург Э. Л. и др., Трагедия Гренады, М., 1984, С. 55


[Закрыть].

Гейри и его клептократическому режиму все эти «умники» были не нужны.

Став премьером полунезависимого «ассоциированного государства», «дядя» занялся любимым делом – безудержным личным обогащением. Все госзакупки проводились только через «дружественные фирмы», «откатывавшие» определенный процент премьеру. С годами любая экономическая сделка на Гренаде осуществлялась лишь тогда, когда с нее шел процент Гейри. В то же время «дядя» до такой степени разворовал бюджет, что вся социальная и государственная инфраструктура на Гренаде стала приходить в упадок. Дороги становились малопроходимыми, школы ветшали, в больницах разгуливали крысы. Жалованье врачей и учителей было мизерным, а их судьбы Гейри не интересовали – ведь они не были бизнесменами, а значит, с них было невозможно что-нибудь «отжать».

Для идеологического контроля масс Гейри использовал религию. Так как большинство сельского населения по-прежнему боялось колдунов – «обиаменов», то премьер сам практиковал культ обиа, чтобы его как верховного шамана, по крайней мере, опасались, а может быть и уважали. Для более образованного населения Гейри был истовым католиком и даже установил над Сент-Джорджесом огромный крест. Он утверждал, что послан самим Иисусом руководить Гренадой, и с его уходом на острове настанет судный день.

Правда, иерархи католической церкви «дядю» не любили, так как он активно вмешивался в их дела. Например, Гейри сам составил текст молитвы, которая должна была читаться во всех церквях страны (текст в тысячах экземпляров отпечатали в правительственной типографии). В молитве были в частности такие сентенции: «Святой Отче, Боже милостивый, ты знаешь лучше нас, что задача наша еще не выполнена, и мы просим Тебя успокоить наших врагов, как некогда успокоил ты волны озера Галилейского. Мы молим Тебя простить им все их попытки свергнуть правительство… Веди, защищай и охраняй нас с этого времени от всех врагов наших, как видимых, так и невидимых, как ты всегда вел нас. Защити нас, если враги наши будут продолжать свои усилия, чтобы помешать нашему прогрессу и процветанию государства. Мы молим Тебя, Отче Наш, удалить их с нашего пути и поступить с ними так, как будет Тебе угодно.

Удели милость Твою премьер-министру Эрику Мэтью Гейри. Отведи от него все темные силы, зло… которое может окружать его… Спаси его от любых каверз, зависти и ненависти врагов его. Спаси его от оружия их и любых заговоров, которые они могут составить против него…»[84]84
  Searle C., Grenada. The Struggle against Destabilization, London, 1983, р. 12


[Закрыть].

Церкви все эти псевдорелигиозные опусы «дяди» не нравились, так как подчас выглядели смешными и подрывали авторитет тех, кто их зачитывал. Гейри, который требовал, чтобы священники называли его «папой» со смешком говорил им: «Я же в свое время читал ваши молитвы, почему бы вам не прочесть мои?»

Под силами зла Гейри имел в виду, прежде всего, коммунистов и вообще всех людей с левыми убеждениями. Коммунистов на Гренаде в 60-е годы, правда, не было. Но хитрый прагматик Гейри понимал, что любая антикоммунистическая риторика принесет ему благосклонность США и Великобритании, а значит, поможет удержаться у власти в случае народного восстания.

Чтобы укрепить свой авторитет, Гейри ездил по стране на «встречи с народом», устраивая по пути бесплатные угощения для всех желающих. Правда, скот для этих угощений головорезы из его личной охраны просто отбирали у тех же фермеров, особенно, таких, которые проявляли строптивость в отношении «взносов» в карман премьера. Приглашали «людей из народа» и в резиденцию премьера – Гейри милостиво говорил с гостями, подчеркивая, что сам вышел из низов. Он по-прежнему был блестящим оратором и умел тонко чувствовать настроение любого собеседника.

Сторонники «дяди» сложили о нем песню:

 
Мы никогда не бросим своего лидера
Мы любим его больше всего на свете
Мы не хвалимся своей силой
Но если надо, мы будем драться, драться, драться.
 

Аппарат подавления в первые годы власти Гейри состоял из полиции (армии Гренада иметь не могла, так как оборона «ассоциированного государства» оставалась прерогативой Великобритании) но она была, по его мнению, через чур британской по духу. Поэтому «дядя» создал по образцу «тонтон-макутов» гаитянского диктатора Дювалье собственный отрад головорезов – «мангусты» (то есть своих врагов Гейри считал «змеями»). Туда набирали отъявленных уголовников, готовых выполнить любой приказ Гейри. «Мангусты» собирали дань с тех, кто не хотел платить подобру-поздорову. Несговорчивых жестоко избивали или убивали.

Циник-клептократ до мозга костей, «дядя» разглагольствовал в интервью американскому журналу «Тайм» 13 января 1974 года о том, что он решительный противник насилия: «…я не смог бы убить моль, паука, змею или ящерицу… Я не верю в насилие. Я – человек духовный. Я живу в мистическом мире. Мало людей знают, как духовно, мистически я настроен. Они говорят, что человек боится открыть дверь внутрь себя. А я не боюсь. Мои оппоненты не могут меня одолеть. Их основа – все негативное. А я – сама позитивность. Я люблю все, что они ненавидят. Я посылаю им волны любви. Я молюсь за них. Они ненавидят меня так, что не могут есть и спать. А я лишь смеюсь, я играю в теннис, в крикет. Я занимаюсь йогой. Я танцую и я счастлив внутри. Очень счастлив. И я силен внутри»[85]85
  http://www.thegrenadarevolutiononline.com/gairya.html


[Закрыть].

В этом же интервью Гейри скромно назвал себя посланцем Бога: «У Бога есть божественный план для Гренады. Этот план – самоопределение народа. Никто не может это остановить… И я избран, чтобы осуществить этот план».

«Волны любви» Гейри посылал и любой гренадской женщине, которую хотел затащить в постель. Согласия дамы при этом не требовалось. Собственную резиденцию «дядя» отделал с максимально возможным шиком. Он владел собственным салоном красоты.

Вечерами Гейри «отрывался» в собственном ночном клубе «Ивнинг Палас» на прекрасном песчаном пляже залива Гранд-Анс. Он хвалился, что выпивает за ночь не менее четырех-пяти бутылок импортного элитного шампанского. Премьер до упаду танцевал во всем белом, лишь сменив формальный галстук на «творческий» шейный платок.

Короче, по мнению «дяди», его жизнь решительно удалась.

Народ Гренады также посылал диктатору «волны любви». За глаза дядю называли не «прайм-министер» (премьер-министр по-английски), а «крайм-министер» («крайм» по-английски – «преступление»).

Гейри демагогически требовал от Великобритании предоставления Гренаде полной независимости. Но самоопределение собственного народа его при этом интересовало в самую последнюю очередь. Гейри опасался, что если он слишком зарвется в своей безудержной жажде накопления, что замученные рэкетом плантаторы, бизнесмены и фермеры пожалуются в Лондон и Англия может отстранить его от власти. Такое ведь уже случалось. Поэтому в независимости Гренады от британского льва Гейри видел, прежде всего, гарантию собственного пожизненного пребывания у власти.

Пока же Гейри чинно участвовал в приемах английского генерал-губернатора, одетый во все белое (символ его духовности и невинности, а также стремления быть не хуже, чем белая элита острова). Каждому участнику приема Гейри преподносил пакет с гренадскими пряностями и свою визитную карточку – оранжевую с золотым тиснением.

Но главная угроза для «дяди» зрела не извне, а изнутри – от тех самых молодых образованных интеллектуалов, которые вернулись домой из западных университетов, и которым было просто стыдно, что их родиной правит такой маньяк и вор.

К 1970 году движение «Власть черным» смогло прибрести большую популярность на Тринидаде, где всегда работало много гренадцев. В кампусе местного университета студенты-радикалы организовали «Объединенный национальный комитет действия» и стали готовиться к восстанию. Студентов поддерживали профсоюзы и очень популярные на Тринидаде ансамбли карибской музыки. Например, группа «Пайнтопперс» выступала с программой «Правда об Африке», включавшей гимны в честь Фиделя Кастро, Че Гевары и уже упоминавшегося выше былого лидера тринидадских профсоюзов Урайя Батлера.

Концерты перерастали в массовые демонстрации под лозунгом «Власть – черным!»

Тринидадом авторитарно управлял премьер Эрик Вильямс, человек образованный и очень популярный когда-то во всей Вест-Индии как активный борец за независимость от Великобритании. Поняв, что люди недовольны и его власть вист на волоске, Вильямс попытался сам возглавить протестное движение и выступил по радио с речью «Я – за власть черных!». Он ввел специальный 5 %-ный сбор на создание новых рабочих мест, но таких полумер было уже явно недостаточно. Тогда Вильямс приказал полиции разгонять демонстрации, и 6 апреля 1970 года стражами порядка был убит один из протестующих Бэзил Дэвис.

Вся страна встала на дыбы и 18 апреля объявили забастовку рабочие сахарной промышленности. В стране поговаривали и об общенациональной стачке. Вильямс в ответ на это объявил на Тринидаде чрезвычайное положение и арестовал 15 лидеров движения «Власть черным», чем только подлил масла в огонь. Часть тринидадской армии подняла восстание, забаррикадировалась в казармах и взяла заложников. Правда, в ходе непростых переговоров с властями восставшие военные 25 апреля сложили оружие.

Вильямс в своих речах продолжал уверять, что полностью разделяет цели движения «Власть черным» и даже удалил из правительства двух белых министров. Протестное движение стало сходить на нет.

За событиями на Тринидаде очень внимательно наблюдали все гренадцы. Они усвоили из всего этого главный урок – с помощью массовых акций можно заставить власти пойти на уступки.

Главной причиной волнений на Тринидаде была непростая экономическая ситуация, однако на Гренаде положение большинства населения было еще более отчаянным. 55 % населения не имели постоянной работы, а те, кто имели, получали мизерную зарплату.

В мае 1970 года на улицы гренадской столицы вышли те, кто хотел проявить солидарность с борьбой народных масс Тринидада. Гейри ответил так же как, и его тринидадский коллега Вильямс. Послушный диктатору парламент оперативно принял Закон о чрезвычайных полномочиях властей. Согласно этому документу полиция получала право проводить обыски без санкции суда, была ограничена свобода собраний, «подозрительную» литературу стали изымать[86]86
  Searle C., Grenada. The Struggle against Destabilization, London, 1983, р. 16


[Закрыть].

Именно тогда Гейри и объявил об увеличении вдвое численности полиции и о создании упомянутого выше спецподразделения «мангустов».

Но гренадцы не испугались, и в ноябре 1970 года вызов режиму Гейри бросили медицинские сестры, вышедшие на демонстрацию протеста в столице Сент-Джорджесе. Они требовали улучшения условий труда. Из-за хронического недофинансирования в гренадских больницах не хватало простыней и аспирина, не говоря уже о более серьезных лекарствах и оборудовании. По коридорам медучреждений прогуливались крысы, а люди считали больницы моргами, куда привозили умирать. Вышедшие на акции протеста медсестры прежде всего требовали улучшить условия содержания в больницах пациентов.

Гейри не раздумывая бросил против мирной манифестации полицию и несколько медсестер были арестованы. И тут на помощь им пришел молодой юрист, которому было суждено в недалеком будущем прекратить на Гренаде кровавое господство «дяди».

Морис Руперт Бишоп родился 29 мая 1944 года на голландском острове Аруба в Карибском море, куда его родители приехали на заработки. Отец Мориса, Руперт Бишоп был рабочим, зарабатывал лишь 5 английских пенсов в день и, в конце 30-х годов, чтобы улучшить своё материальное положение, как и многие другие его соотечественники, отправился на нефтепромыслы Арубы. Вскоре на Арубу перебралась и его жена Элмент.

Морис Руперт Бишоп (1944–1983)

Когда Морису было шесть лет, семья вернулась на Гренаду. Отец, скопивший небольшой капитал, открыл в столице Сент-Джорджесе лавку. Бишоп учился в католической школе (буквальный перевод его фамилии с английского языка – «епископ»), получил стипендию и продолжил среднее образование. В школе Морис Бишоп постоянно подвергался насмешкам из-за своего высокого роста: в 9 лет он выглядел как 17-летний. Так как он был единственным сыном в семье (у Бишопа было двое старших сестер – Энн и Моран), отец старался уделять его воспитанию много времени и стремился жёсткими методами приспособить Мориса к реалиям жизни. Когда у него появилась возможность оплачивать учёбу сына в старших классах, Руперт потребовал от него любой ценой заработать себе стипендию.

Один раз Морис вернулся из школы и гордо сообщил отцу, что получил 95 баллов из 100 возможных, но отец рассердился и гневно спросил: «А где же еще пять?». После этого суровый родитель пять раз ударил Мориса по рукам. Да, отец был суров, но справедлив. Когда семья Бишопов приобрела автомобиль (небывалая роскошь на Гренаде того времени) он отказывался подвозить сына в школу: если остальные ученики ходят пешком, то и его сын не имеет права на привилегии.

В средней школе Морис активно включился в общественную жизнь. Его избирали президентом студенческого совета, президентом дискуссионного клуба и общества по изучению истории, был он и редактором студенческой газеты «Students voice» («Голос студента»), активно занимался различными видами спорта. «Здесь у меня появился большой интерес к политике, истории и социологии» – позднее вспоминал сам Бишоп[87]87
  http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B8%D1%88%D0%BE%D0%BF,_%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81_%D0%A0%D1%83%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%82


[Закрыть].

Как и большинство его сверстников, Морис сначала был горячим сторонником Вест-Индской федерации, видя в ней ступень к обретению Гренадой независимости. Огромный интерес вызвала у него и произошедшая в 1959 году на Кубе революция. Сам Бишоп позднее вспоминал: «В действительности для нас не имело значения то, что мы слышали по радио или читали в колониальной печати. Для нас всё сводилось к героизму, мужеству и легендарному подвигу Фиделя Кастро, Че Гевары… Ничего не могло затмить этот аспект кубинской революции»[88]88
  http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B8%D1%88%D0%BE%D0%BF,_%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81_%D0%A0%D1%83%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%82


[Закрыть].

Интересовался Бишоп и трудами левых «негритянских националистов», например, Кваме Нкрумы и Франца Фанона[89]89
  Франц Фанон (1925–1961) был мулатом и вест-индским революционером и работал на французском острове Мартиника. Во время войны в ступил в ряды армии де Голля и участвовал в освобождении Франции от нацистов. В 1944 году был тяжело ранен и получил престижную награду – Военный Крест. В 1954 году присоединился к национально-освободительному движению в Алжире и стал редактором главного печатного органа Фронта национального освобождения (ФНО) Алжира. Когда у него обнаружили лейкемию, выехал на лечение в СССР. Там почувствовала некоторое ослабление болезни и написал свое политическое завещание книгу «Проклятьем заклейменные». Был сторонником освобождения всех угнетенных народов, особенно чернокожих, через «социальный катарсис», под которым понимал активную, в том числе и вооруженную борьбу против угнетателей.


[Закрыть].

Незадолго до окончания учёбы, в начале 1962 года, Морис Бишоп и молодёжный лидер из другой школы (Grenada Boys Secondary School) Бернард Коард создали Ассамблею молодых борцов за истину (по-английски Grenada Assembly of Youth After Truth), призванную вовлечь молодёжь острова в политическую жизнь через обсуждение насущных проблем Гренады. Участники этой группы собирались по пятницам на главной площади Сент-Джорджеса и устраивали открытые политические диспуты, в которые пытались втянуть жителей города. И друзья, и враги отмечали харизму и хорошие ораторские способности Бишопа, умелое использование в речах элементов юмора. Однако через девять месяцев Бишоп и другие руководители Ассамблеи разъехались для обучения в университетах Европы и США, и деятельность группы прекратилась.

По окончании школы (колледжа) в 1962 году Морис Бишоп был награжден золотой медалью за отличную успеваемость.

Получив среднее образование, в 1963 году Бишоп короткое время работал на госслужбе, в регистрационном офисе, а затем решил продолжить обучение в Лондоне. Там он получил диплом юриста в престижной (и известной левыми настроениями профессуры) Лондонской школе экономики. Будучи студентом, Бишоп подрабатывал почтальоном и упаковщиком овощей, пока в 1966 году не получил право заниматься адвокатской деятельностью.

В течение двух лет Бишоп практиковал в Лондоне, оказывая юридическую поддержку бедным и левым политическим и общественным организациям. При его активном участии в лондонском районе Ноттинг-Хилл (западный Лондон) был основан первый центр по оказанию юридической помощи выходцам из Вест-Индии. Однако это была скорее добровольная благотворительная деятельность – основным источником доходов для Бишопа стала официальная должность ревизора дополнительных налогов на британской государственной службе.