Текст книги "Гренадская революция. США против карибского социализма"

Таким образом, все рабочие и крестьяне опять оказывались за бортом избирательного процесса. Светлым пятном в этой «конституции 1925 года» было предоставление избирательного права женщинам, но имущественный ценз фактически сводил это на нет.

К тому же губернатор получил право вето на все решения Законодательного совета, так что власть представителя Великобритании на острове даже возросла.

Ассоциация за репрезентативность сочла свою «историческую» миссию выполненной. Хотя правильнее было бы говорить о той самой горе, которая родила мышь.

В 20-е годы лидером негритянского протеста в Вест-Индии стал уроженец Ямайки Маркус Гарви. Он родился в многодетной семье[44]44
  Из 11 детей в семье выжили только сам Маркус и его сестра Индиана.


[Закрыть] в 1887 году и с ранней юности трудился: то в типографии, то на банановых плантациях Коста-Рики. У отца была неплохая библиотека, и Маркус увлекся чтением самых разных книг. В 1912–1914 годах Гарви жил в Лондоне, где посещал колледж по специальностям философии и юриспруденции, а также сотрудничал в местной печати и выступал на разные темы в Гайд-парке.

Маркус Гарви (1887–1940)

Целью Гарви была борьба за права негров не только в Вест-Индии, но и во всем мире. Вернувшись в 1914 году на Ямайку, он организовал там политическую общественную организацию – Универсальную ассоциацию за улучшение положения негров (английская аббревиатура UNIA)[45]45
  Universal Negro Improvement Association.


[Закрыть]. В 1921 году организация провела международную конференцию в самом престижном месте Нью-Йорка – Мэдисон Сквер Гарден. В мероприятии участвовали более 50 тысяч человек, а в самой UNIA насчитывалось 65 тысяч членов, регулярно плативших взносы.

Обосновавшись в Нью-Йорке, Гарви публиковал начиная с 1919 года газету «Негритянский мир». В октябре того же года он едва пережил покушение, но в августе 1920 года в UNIA было уже 4 миллиона членов. Причем самыми активными членами были эмигрировавшие в США выходцы из Вест-Индии, особенно ветераны Первой мировой войны. Девизом организации был слоган «Одна цель, один бог, одна судьба».

Гарви пытался создать в США и Вест-Индии негритянские предприятия, которые могли бы производить все товары повседневного спроса для темнокожего населения по приемлемым ценам.

Правда, путь по улучшению положения негров, избранный Гарви, был утопичным. Он был убежден, что все негры должны вернуться из Америки на историческую родину в Африку. Для этой цели он избрал Либерию, куда американское правительство пыталось выпихнуть негров еще до отмены рабства в США в 1863 году. Начиная с 1920 года организация Гарви пыталась строить в Либерии дороги, порты и фабрики, чтобы создать экономическую базу для будущих переселенцев. Однако уже в середине 20-х годов ему пришлось отказаться от своих прожектов, так как европейские державы сами имели виды на Либерию и не желали видеть там никакого реально независимого государства негров.

У Гарви было довольно странное по тем временам отношение к коммунистической идеологии. Лидер мирового движения негров полагал, что коммунизм полезен только для белых, а вот возможности для роста социального статуса негров он будет только сужать. Компартия США (единственная партия белых, допускавшая тогда в свои ряды негров), по его мнению, лишь хочет использовать законное недовольство негритянского населения для захвата власти, но власть это все равно останется «белой». Гарви описывал свои взгляды на коммунизм следующим образом: «Это опасная теория экономических и политических преобразований, так как она стремится передать власть в руки отсталых белых масс, которые не смогли преодолеть своих укоренившихся предрассудков против негров и других небелых народов. Возможно это и хорошая вещь для них (т. е. для белых – примечание автора), но это плохо для негров, которые попадут под власть наиболее отсталого и зараженного предрассудками класса белой расы»[46]46
  http://en.wikipedia.org/wiki/Marcus_Garvey


[Закрыть].

Как представляется, в своем негативном отношении к коммунизму Гарви на самом деле руководствовался опасением, что это движение переманит негров из рядов его собственной организации. Сам же он в рядах UNIA белых видеть не хотел и, по сути, получалось, что на белый расизм и сегрегацию он отвечал расизмом черным.

Если Мэрришоу «разбудил» чернокожих гренадцев, то Гарви дал им ощущение принадлежности к большому негритянскую миру, который должен совместно отстаивать свои права во всех уголках Земли. Хотя попытка построить рай для негров, отгородившись от белых, была чистой утопией и к тому же крайне вредной, так как давала возможность правящим в Вест-Индии англичанам стравливать белых и черных бедняков.

Что касается экономики, то превратившись в шоколадный остров еще в конце XIX века, Гренада на рубеже двадцатого века освоила еще один экспортный продукт – мускатный орех. Впервые это растение ввезли из голландской Ост-Индии (будущей Индонезии) в 1843 году. Потом уже в 50-е годы орех привезли на родину гренадские плантаторы, уехавшие в Индонезию для помощи в культивировании сахарного тростника. Но до 1860 года речь о товарном производстве этой пряности на Гренаде не шла. В 1878 году на острове продали 470 хандредвейтов мускатного ореха, что принесло 2116 фунтов[47]47
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 298


[Закрыть]. Экспорт рос медленно, достигнув в 1910 году 8489 хандредвейтов, что составляло уже 14 % мирового экспорта мускатного ореха.

После Первой мировой войны цены на сахар и какао упали, а вот на пряности выросли. Не удивительно, что Гренада продала на мировой рынок в 1929 году уже 22 666 хандредвейтов мускатного ореха, что составляло 22 % мирового экспорта.

Но пока главным столпом гренадской экономики оставалось какао – его произвели в 1929 году 90 987 хандредвейтов. В основном этот продукт выращивали на крупных плантациях, мелкие фермеры давали лишь очень небольшую часть, да и не очень высокого качества. У них просто не было средств на агротехнику. В конце 20-х годов крупные производители стали экспериментировать с сортами, чтобы увеличить выход плодов с одного дерева.

В 1934 году попытка увеличить урожайность деревьев какао привела к появлению еще одного экспортного продукта Гренады – бананов. Было решено сажать вперемежку кусты бананов и деревья какао. Бананы выращивали на Гренаде уже более ста лет, но экспорт начался лишь в 1934 году, когда был подписан первый контракт на продажу этих фруктов в Канаду. Через три года производство и экспорт бананов увеличились с 16600 до 150 700 связок.

В 1921 году на Гренаде проживали 66 тысяч жителей и, таким образом, это была очень плотно населенная страна (578 человек на квадратную милю). 80 % населения согласно переписи 1921 года считали себя неграми, примерно 17 % цветными. 3 % – белыми. Благодаря снижению смертности на Гренаде был сильный прирост населения (16 человек на 100 жителей), что вело к массовой эмиграции, та как свободных земель на острове не осталось, а 65 % населения было трудоспособного возраста. Следует отметить, что гренадские дети работали лет с семи, что было на руку крупным землевладельцам – они могли платить детям гроши за сбор какао.

Взрослые гренадцы были вынуждены по-прежнему искать счастья за границей. С 1911 по 1921 год эмигрировало более 12 тысяч человек, причем уезжали и женщины. В основном гренадцы ехали за лучшими заработками на соседний Тринидад (там добывали нефть), однако с 1921 года американские компании стали вербовать гренадских рабочих на свои плантации на Кубе. С этой же целью гренадцы уезжали и в Бразилию. Много уроженцев острова работало на строительстве Панамского канала, причем на тамошних работах (которые вели американцы) была очень высокая смертность.

Трудовые мигранты с Гренады стали солидным источником доходов острова. Только через британскую почту эмигранты отправили на родину в 1911–1920 гг 64 861 фунт[48]48
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 217


[Закрыть].

Из тех, кто оставался на острове по состоянию на 1921 год, 15 445 человек были крестьянами или сельскохозяйственными рабочими. Причем подчас люди совмещали это в одном лице: сезонно работая на плантациях, они держали и свой маленький участок земли. 3566 гренадцев (точнее гренадок) работали швеями, а 3962 – домашними слугами. Ремесленников насчитывалось 1403 человека и их количество по сравнению с 1891 годом упало почти в 2 раза: они не могли конкурировать с дешевыми импортными фабричными товарами. 1140 женщин работали прачками, 393 человека числились рыбаками.

Интеллигентов (чиновников, юристов, инженеров, учителей, полицейских, фотографов и т. д.) на острове было 413 человек (по состоянию на 1891 год). Элиты – плантаторов и управляющих поместьями – насчитывалось около 700 человек.

Большинство населения было совсем или частично неграмотно. В 1921 году 42 % населения Гренады (примерно 27 тысяч человек) считалось детьми, но 13 тысяч из них не посещали школу.

Это было неудивительно, если принять во внимание ужасные условия существования сельскохозяйственных рабочих и подавляющего большинства крестьян.

В 20-е годы 75 % гренадцев жили в одно – или двухкомнатных домиках из дерева или из акации без всяких удобств (их называли «розо»). Из общего количества жилищ на острове (14 210) на «розо» приходилось 12 865 (90 %). Никаких удобств в таких домах не было. Даже в столице Сент-Джорджесе электричество появилось лишь в 1928 году.

Подавляющее большинство гренадских крестьян было малоземельными и едва могло прокормиться со своих участков. В 1930 году из 15 319 крестьян 12 924 (84.4 %) имели менее 2.5 акра земли[49]49
  1 акр – примерно 0.4 га.


[Закрыть]. 1802 сельских жителя были немного счастливее – у них было от 2.5 до 5 акров. Зато 138 крупных собственников (более 100 акров земли) – белых и мулатов – владели почти всей хорошей землей – примерно 72 % сельскохозяйственных площадей.

При таком положении большинство крестьян, чтобы как-то протянуть от урожая до урожая занимали у богатых соседей в долг. Причем если в XIX веке большинство ссуд были беспроцентными, то в 20–30-е годы с должников брали уже 8–10 % и, как правило, выплачивать проценты надо было ежеквартально. Многие крестьяне попадали в долговую кабалу к крупным землевладельцам и были вынуждены отрабатывать долг, включая начисленные за просрочку уплаты штрафы.

Положение сельскохозяйственных рабочих было еще хуже. В 1921 году они получали точно такую же дневную оплату труда, как и при отмене рабства – от 10 пенсов до 1 шиллинга в день. Зато владельцы крупных поместий бесстыдно обогащались на их дешевом труде.

Обратимся к беспристрастной статистике. В 1935 году Гренада экспортировала свои четыре основных товара (сахар, какао, мускатный орех и бананы) на 200 тысяч фунтов. Эту продукцию создавали примерно 6 тысяч рабочих, трудившихся по 100 дней в году (сезонный характер работ) в среднем за 1 шиллинг в день. Таким образом, на оплату труда сельского пролетариата было истрачено всего 30 тысяч фунтов или 15 % экспортной выручки.

Волнения и забастовки почти по все Британской Вест-Индии в 30-е годы заставили английское правительство заняться вопросами оплаты труда на селе. В противном случае дело могло дойти и до настоящего восстания. В 1939 году королевская Вест-Индская комиссия признала, что на Гренаде рабочие получают меньше прожиточного минимума. Плантаторам осторожно «рекомендовали» повысить оплату труда хотя бы до 1.3 шиллинга в день для мужчин и до одного шиллинга – для женщин. Правда, сама же комиссия честно призналась, что и такое повышение не изменит ситуации и платить надо бы до 1.6 шиллинга в день[50]50
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 235


[Закрыть].

Выводы комиссии были приняты во внимание, и на следующий год минимальная зарплата выросла на 25 %. Однако в отличие от XIX века, в веке двадцатом, особенно после Первой мировой войны, на Гренаде отмечалась существенная инфляция, которая съела больше половины всего повышения оплаты труда.

Плантаторы пошли на этот невыгодный для себя шаг отнюдь не из-за рекомендаций комиссии, а под впечатлением массовых волнений рабочих на соседнем Тринидаде (1934 год), на острове Сент-Киттс (январь 1935 года), забастовок портовых рабочих на Ямайке (январь-май 1935 года), стачек рабочих нефтепромыслов на том же Тринидаде в 1937 году. В этих условиях, они действовали по старинной английской поговорке: «Если дом вашего соседа горит, полейте водой собственный».

Но и «собственный, гренадский, дом» тоже был на грани возгорания, и колониальные власти усиленно раздували огонь своей антинародной политикой. В 1931 году губернатор решил повысить налоги, что сплотило против него практически все население острова, невзирая на материальный достаток, цвет кожи и вероисповедание. На демонстрацию вышли 10 тысяч фермеров, торговцев, рабочих, чиновников. Массовость протеста возымела действие, и от повышения налогов пришлось отказаться[51]51
  Agee Ph., Fuchs R., und andere, Generalprobe Grenada, Hamburg, 1984, S. 59


[Закрыть].

Первопричиной массовых волнений в Вест-Индии в 30-е годы была «великая депрессия» 1929 года, которая привела к резкому падению цен на экспортируемые из региона товары, и как следствие, – к массовой безработице. На Гренаде в то время не имел работы каждый пятый житель и эта цифра была бы в разы выше, если бы не эмиграция с острова.

Во многом протест на Гренаде был организован Мэрришоу и его единомышленниками, которые в 20-е года стали уделять гораздо больше внимания социальным вопросам. Он основал «Гренадскую ассоциацию трудящихся мужчин и женщин» (своего рода профсоюз) и установил контакты с британской лейбористской партией.

Однако гренадская интеллигенция была все же нацелена на компромисс с властями, и хотела лишь расширения своего участия в органах по управлению колонией. Социальные вопросы, волновавшие рабочих, Мэрришоу и его сторонники из среднего класса использовали в основном для оказания давления на губернатора в выгодном для себя направлении. Поэтому упомянутая выше ассоциация, несмотря на ее легализацию властями в 1933 году, так и не стал массовой организацией, а попытка создания собственной лейбористской партии на Гренаде провалилась. Многие гренадские интеллигенты в 30-е годы считали, что рабочие и крестьяне на острове еще не «созрели» даже для предоставления им избирательных прав. Бытовало мнение, что политикой рабочие не интересуются – им бы лишь питаться получше.

Так как гренадские рабочие и крестьяне в 30-е годы так и не создали свои по настоящему массовые организации, на острове не проходили такие же массовые забастовки, как, например, на Ямайке или на Тринидаде.

Зато на том же Тринидаде выдающуюся роль в формировании боевых профсоюзов сыграл выходец с Гренады Тубал Уриа Батлер (родился в 1897 году). Его отец потерял работу на плантации сахарного тростника, и семья перебралась в Сент-Джорджес, где Батлер-старший попробовал себя в роли кузнеца. Тубал Уриа смог получить бесплатное школьное образование, потому что его отец еще и помогал англиканской церкви[52]52
  Он был «секстоном», т. е. отвечал за сохранность здания церкви и прилегающего кладбища.


[Закрыть]. В 17 лет (приписав себе 3 года) Батлер записался добровольцем в Британский Вест-Индский полк и служил в Египте до 1918 года.

Вернувшись на родину, он организовал движение за введение на Гренаде всеобщего избирательного права, а также Гренадский союз ветеранов войны (боровшийся за предоставление ветеранам льгот и возможностей трудоустройства).

Батлер был связан с Гарви, и английские колониальные власти считали его самым главным и опасным пропагандистом негритянского движения на Гренаде. Его обвинили в том, что он подбил недовольных ветеранов на поджоги в Сент-Джорджесе в 1920 году, когда столица Гренады выгорела чуть ли не дотла[53]53
  http://www.thegrenadarevolutiononline.com/butlera.html


[Закрыть].

Памятник Тубал Урия Батлеру в Физабаде – городе в регионе Сипария на юго-западе острова Тринидад в Тринидаде и Тобаго в 13 км к югу от Сан-Фернандо

На Тринидад Батлер переехал в 1921 году и стал рабочим-ремонтником на нефтепромыслах – обычная судьба гренадца того времени. Одновременно он проповедовал в баптистской моравской церкви. Как и многие негритянские активисты того и последующих времен (вспомним хотя бы Мартина Лютера Кинга). Батлер был талантливым (многие говорили: фанатичным) оратором и активно использовал Библию для защиты прав негров и рабочих. Например, он часто использовал в своих положенных на музыку проповедях слова: «Мой меч в моей руке, помогите мне употребить его верно».

Широкую известность Батлер приобрел, когда организовал в 1935 году «голодный марш» на столицу Тринидада Порт-оф-Спейн. За такие «экстремистские» тенденции соглашательская Лейбористская партия Тринидада в 1936 году исключила его из своих рядов. Тогда Батлер образовал собственную партию – Партию трудящихся и граждан Британской империи за самоуправление.

19 июня 1937 года начали стачку против плохих условий труда рабочие нефтепромыслов Тринидада. Полиция попыталась арестовать Батлера прямо на митинге, когда он выражал поддержку бастующим. Толпа взяла его под защиту и в схватке погиб один полицейский. Когда стачка перекинулась на плантации сахарного тростника, был выдан ордер на арест Батлера, но тот перешел на нелегальное положение и все попытки обнаружить местопребывания популярного лидера оказались тщетными. Тогда через посредников Батлеру обещали свободу от преследований, если он выступит со свидетельскими показаниями перед комиссией, назначенной разбирать причины массовых забастовок. Батлер явился в комиссию и был немедленно арестован.

На судебном процессе «Король против Батлера» цитировали его проповеди, например, такие: «Да, я могу умереть. Я могу испытывать боль. Я могу страдать в этой борьбе за справедливость для угнетенного народа… Не заблуждайтесь на сей счет. Это дело, требующее в качестве лидеров настоящих мужчин. Да, в то же время это требует настоящих мужчин и в качестве последователей. Наше время требует мужчин, настоящих мужчин, мужчин с убеждениями, мужчин с волей, мужчин, которых не может погубить приманка выгодной должности…»[54]54
  http://www.thegrenadarevolutiononline.com/butlera.html


[Закрыть].

Рабочего лидера держали в тюрьме с сентября 1937 до мая 1939 года, а как только началась Вторая мировая война его снова арестовали на весь период военных действий.

Да, тогда время таких как Батлер на Гренаде еще не пришло.

В 1940 году под влиянием протестов в Вест-Индии в Лондоне все же был создан специальный отдел по социальным вопросам в колониях, который должен был заниматься улучшением здравоохранения, образования и повышением оплаты труда.

На Гренаде в 30-е годы местная «интеллигенция» досаждала британской короне в основном лишь требованием создания Вест-Индской федерации. «Прогрессивный класс» видел в этом еще одну ступеньку к самоуправлению. В Лондоне против самой идеи административного объединения своих колоний в бассейне Карибского моря не возражали, но целью видели лишь оптимизацию административных органов, а значит и расходов на их содержание. Вместо подозрительного термина «федерация» (его ведь использовали советские большевики) правительство Его Величества предложило «Тесный Союз»[55]55
  Closer Union.


[Закрыть].

В марте 1931 года неутомимый Мэрришоу обратился в просьбой к законодательному совету создать комиссию по вопросу самоуправления на Гренаде. Но тут сами британцы предложили для обсуждения в этом ключе тему вест-индской федерации (т. е. «тесного союза»), чтобы отвлечь внимание гренадцев от их местных проблем. Устав от диктата и проволочек о стороны Лондона, в 1932 году в отставку подали все пять выборных членов гренадского законодательного совета и их сразу же триумфально переизбрали.

Эта пятерка отправила в Лондон делегацию (в нее вошел и Мэрришоу), призванную добиться самоуправления, но все требования гренадцев были в очередной раз проигнорированы. Зато в 1932–1933 годах ни шатко ни валко работала очередная британская комиссия, теперь уже по вопросу «Тесного Союза». Опросив людей в Вест-Индии, она пришла к выводу, что «тесного союза» никто особо не желает. Было рекомендовано лишь объединить административное управление британских Малых Антильских островов и дать местному населению больше прав в решении местных вопросов[56]56
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 317


[Закрыть]. В отношении Гренады эти рекомендации означали, что губернатор и официальные члены законодательного совета должны были потерять в этом органе свое большинство в пользу «неофициальных» и выборных депутатов. Но при этом губернатор должен был сохранить право вето на все законопроекты совета.

Образованная часть Гренады во главе с Мэрришоу и выборными членами легислатуры решительно выступила против очередных псевдореформ Лондона. Тогда государственный секретарь Британской империи продиктовал свой «компромисс», который и вошел в историю Гренады как «конституция 1936 года». Отныне законодательный совет состоял из губернатора, трех официальных членов, четырех назначенных и семи избранных.

Британское правительство все же было напугано беспорядками в Вест-Индии и в августе 1938 года создало специальную королевскую комиссию по главе с лордом Мойном (Уолтером Эдвардом Гиннесом) для изучения положения в британских карибских колониях. Комиссия заслушала множество рабочих, которые жаловались на невыносимые условия труда. Отчет комиссии был в принципе благоприятным для трудящихся классов Вест-Индии (он собственно лишь отражал бедственное положение трудящихся масс). Однако этот документ, появившийся в 1940 году, был немедленно засекречен британским правительством. В 1939 году началась Вторая мировая война и англичане боялись, что обнародование отчета комиссии в военное время даст желанный повод германской пропаганде подстрекать население колоний к борьбе за независимость.

Таким образом, со ссылкой на военное время любые разговоры о реформах в Весть-Индии были положены под сукно.

Война обогатила плантаторов и крупных земельных собственников на Гренаде, так как цены на экспортировавшуюся островом продукцию существенно выросли. Например, фунт какао стоил в 1938 году 6.37 цента, в 1944 – 12.8[57]57
  В 1946 году под влиянием сильно увеличившегося за время войны товарооборота с США, британские вест-индские колонии для удобства расчетов решили перейти на десятичную денежную единицу. В 1949 году британское правительство согласилось и ввело в колониях восточнокарибский доллар (100 центов). Курс был установлен в размере 4.8 восточнокарибских доллара за один фунт.


[Закрыть].

Однако все эти сверхприбыли оседали в карманах крупных землевладельцев. Во время войны при содействии колониальных властей были организованы «кооперативы» экспортеров сахара, какао и мускатного ореха, фактически монополизировавшие вывоз. В этих органах были представлены только крупные производители, так как мелкие фермеры не имели денег на уплату вступительных взносов. Они были вынуждены сдавать свой урожай по низким ценам оптовым дилерам, которые перепродавали его экспортным дилерам, а те – уже экспортным объединениям. Таким образом, крестьяне были вынуждены кормить двух посредников.

А ведь, например, в той же самой «мускатной» отрасли по состоянию на 1940 год было 6264 землевладельца, из которых 6070 (97 %) с участками менее 10 акров (4 га). 95 (1.5 %) фермеров владели от 10 до 20 акров, 0.7 % – от 50 до 200 акров. В 1945 году 19 592 гренадских крестьянина имели менее 10 акров земли[58]58
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 230


[Закрыть].

Крестьяне и сельскохозяйственные рабочие по-прежнему ютились большими семьями в двухкомнатных жилищах без воды и канализации с земляным полом и с крышами из тростника, никак не защищавшими обитателей от сильных тропических дождей. Обычно комнаты в таких «домах» были крошечными, без всякой вентиляции, что вело к распространению туберкулеза, особенно среди детей.

Победа Советского Союза и держав Антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне поставила британскую колониальную империю в крайне тяжелое положение. Ведь Антигитлеровская коалиция официально вела войну под лозунгом права всей наций на самоопределение. Причем этот лозунг поддерживал не только Советский Союз (выступавший против колониальной системы и до войны), но и США. В последнем случае соображения Вашингтона были скорее не принципиального, а тактического толка. Американцы, накопившие за время войны огромный золотой запас и обладавшие непострадавшим от боевых действий промышленным потенциалом, рассчитывали занять место Англии в освободившихся от Лондона бывших британских колониях.

Англичанам волей неволей пришлось после войны более тщательно прислушиваться к нуждам населения колоний, при этом, правда, как всегда Лондоне не был расположен менять что-либо по существу, там, где это еще было возможно.

На Гренаде в 40-е годы существовали две более или мене признаваемые властями профсоюзные организации – Лейбористская партия святого Иоанна[59]59
  Святой Иоанн был популярен среди негритянского населения, так как его ассоциировали с африканским богом Шанго.


[Закрыть]. (примерно три тысячи членов) и Союз трудящихся Гренады[60]60
  St John's Labour Party, Grenada Workers Union (GWU).


[Закрыть]. Эти две организации в целях лучшей координации своей деятельности образовали Совет профсоюзов (Trades Union Council). Эти профсоюзы были типично «желтыми», то есть стояли на почве соглашательства и стремились не обострять отношений между рабочими и предпринимателями. Колониальные власти такая позиция более чем устраивала. Поэтому эти два профсоюза и были официально зарегистрированы. А вот, например, основанный еще в 1913 году профсоюз учителей такой чести от губернатора не удостоился и действовал фактически нелегально.

По данным самих же колониальных властей к началу 50-х годов рабочие ненавидели руководство легальных профсоюзов (считая его пешками предпринимателей) и профбоссы даже боялись появляться на митингах.

Губернатор Гренады и сам начиная с конца 30-х годов пытался как-то регулировать трудовые отношения, чтобы воспрепятствовать восстанию доведенного до крайности нуждой трудящегося населения. Например, в 1938 году было запрещено нанимать на работу детей моложе 14 лет, а также поставлен вне закона труд детей и женщин в ночное время.

В 1934 году было принято Распоряжение о компенсации трудящимся, по которому в случае несчастного случая на производстве, повлекшего смерть, родственникам выплачивалось 30 месячных окладов, но не менее 250 фунтов. Если в результате несчастного случая наступала постоянная нетрудоспособность, то выплачивалось 42 месячных оклада, но не менее 350 фунтов.

На Гренаде был создан Департамент труда, наблюдавший за трудовыми отношениями. Со скрипом, но колониальные власти начали регистрировать профсоюзы, хотя они долго относились с подозрениями даже к соглашательским тред-юнионам. Например, «желтую» лейбористскую партию Святого Иоанна, основанную в 1929 году, зарегистрировали лишь в 1941.

В 40-е годы оба соглашательских профсоюза принимали активное участие в переговорах между сельскохозяйственными рабочими и предпринимателями по поводу повышения оплаты труда. Дело в том, что рост цен на вывозимую с Гренады продукцию привел и к подорожанию импортных товаров, а все вместе – к существенному удорожанию всех товаров на острове. Поэтому предпринимателям все же пришлось повышать зарплату своим рабочим 9 раз с 1938 по 1950 год[61]61
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 259


[Закрыть]. Правда, только в четырех случаях это можно отнести в счет заслуг профсоюзов. Пять раз своим решением минимальную оплату труда повышал губернатор, заинтересованный в стабильности на Гренаде в годы войны.

В общей сложности начиная с 1938 года, дневная заработная плата выросла с 30 центов для мужчин и 28 центов для женщин до 82 и 68 центов соответственно к 1950 году. Однако, несмотря на эти повышения (на 110 %) с учетом инфляции за тот же период в 106 %, реальная зарплата практически не выросла.

Рабочие были недовольны, и профсоюзам пришлось занять более активную позицию, чтобы не растерять своих членов. Лейбористская партия Святого Иоанна требовала зарплаты размером 1 доллар в день для мужчин и 84 цента для женщин, а возникший в столице профсоюз городских трудящихся (Союз трудящихся Сент-Джорджеса) не был согласен менее чем на 2 доллара в день, 80 центов из которых на фоне инфляции должны были выплачиваться не деньгами, а товарами. Созданный законодательным советом Комитет по заработной плате для трудящихся был в своих предложениях несколько скромнее: 82 цента для мужчин и 68 для женщин.

Объединение крупных предпринимателей (Аграрная ассоциация) сетовала на падение экспортных цен и была готова платить лишь 78 центов мужчинам и 66 – женщинам. Однако плантаторам не поверил даже законодательный совет Гренады, постановив в январе 1950 года выплачивать за 8-часовой рабочий день 82 и 68 центов соответственно. Причем данный закон одобрил и обычно расположенный в пользу крупных земельных собственников губернатор острова.

Однако рабочие были недовольны таким минимальным повышением и «желтые» профсоюзы с трудом удерживали их от забастовки, пытаясь любой ценой сохранить иллюзию классового мира на острове.

Но тут на исторической сцене Гренады появился человек, которого многие угнетенные (сильно тяготевшие к церкви) сочли чуть ли новым пророком и реинкарнацией Федона. Пророк был и, правда, новым, но оказался фальшивым, хотя в начале 50-х годов этого никто не предвидел.

Эрик Мэтью Гейри родился 18 февраля 1922 года в восточном районе Гренады недалеко от городка Гренвиль. Он смог окончить среднюю католическую школу благодаря тому, что принимал участие в работе местного католического прихода. Сначала он крестьянствовал (недолго), а затем получил лицензию учителя (работал в школе с 1939 по 1941 годы). Затем Гейри как и многие гренадцы в поисках лучшей доли уехал на Тринидад, где во время войны работал на американской военно-морской базе. Затем он отправился на голландский остров Аруба, где трудился на нефтепромыслах. Там он в частности принимал участие в профсоюзном движении, и рабочие выбирали его своим представителем при контактах с администрацией.

Сэр Эрик Мэтью Гейри (1922–1997)

В декабре 1949 года он вернулся на родину и сразу же организовал профсоюз под названием «Гренадский союз трудящихся физического и умственного труда»[62]62
  Grenada Manual and Mental Workers Union (GMMWU).


[Закрыть]. Будучи прекрасным оратором, Гейри быстро приобрел популярность. Его радикально звучащие зажигательные речи выгодно контрастировали в глазах угнетенных с осторожной соглашательской риторикой других профбоссов. Благодаря активной борьбе Гейри против обезземеливания крестьянства многие селяне стали уважительно называть его «дядя Гейри», видя в этом молодом политике чуть ли не отца родного. Популярности «властителя толп» способствовала привлекательная внешность Гейри, высокий рост и его безупречный стиль одежды (на Гренаде вера к хорошо одетому человеку среди бедняков была почти неограниченной).

Гейри предусмотрительно открыл свой профсоюз для всех гренадцев, (другие профсоюзы ограничивались обычно представительством интересов ряда конкретных профессий), независимо от профессии и уже через три месяца после регистрации в рядах его организации было 2070 членов. С таким внушительными по гренадским меркам силами можно было начинать и борьбу за власть. К чему Гейри с самого начала и стремился. Интересы рабочих были для него лишь средством навязать свою волю правящему на Гренаду классу белых и «цветных» крупных собственников, чтобы самому войти в его ряды.

Но, естественно, что на публике Гейри таких планов не афишировал, выступая в роли бескорыстного адвоката интересов униженных и оскорбленных.

В течение месяца после регистрации своего профсоюза Гейри бросил вызов «Гренадской сахарной фабрике» – монополисту по производству сахара в стране. Он потребовал для всех рабочих компании повышения заработной платы сразу на 50 %., причем задним числом – с 27 июля 1950 года[63]63
  Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 242


[Закрыть]. Кроме того Гейри требовал повышенной оплаты за сверхурочные работы (за пределами 8-часового рабочего дня), оплачиваемого 14-дневного отпуска для каждого рабочего, отработавшего не менее 200 дней в году, полной оплаты государственных праздников (и двойной оплаты за работу в такие дни). Помимо этого на каждом предприятии компании должен был быть установлен кран с питьевой водой для рабочих.