Текст книги "Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа"

Не встречая никакого сопротивления со стороны немцев, уже отброшенных передовыми русскими частями на запад, 1-я отдельная кавалерийская бригада 4/17 августа заняла небольшой восточно-прусский городок Шилленен,[82]82
  Населённый пункт Шилленен в Восточной Пруссии. Современный посёлок Правдино в Калининградской области РФ.


[Закрыть] «жители которого встретили нас, – вспоминал В. Андреев, – с нескрываемым страхом, но быстро убедились, что мы мирных жителей не обижаем, и успокоились»[83]83
  Андреев Владимир. Первый русский марш-маневр в Великую войну. Гумбиннен и Марна. Париж, 1928. Пагинация отсутствует.


[Закрыть].

Действительно 4/17 августа Шилленен находился уже в тылу русских войск. Но накануне Шилленен был ещё в руках немцев, и к нему двигалась походным маршем, перешедшая около пяти часов дня[84]84
  Гоштовт Георгий. Дневник кавалерийского офицера. Париж, 1931. С. 60.


[Закрыть] русско-германскую границу 1-я гвардейская кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта Н. Н. Казнакова. Какие силы противника удерживали это небольшое местечко, было не известно. Необходимо было произвести разведку.

В авангарде дивизии шёл Лейб-гвардии кирасирский полк. Из состава полка и была выслана вперёд конная разведка под командованием корнета Г. А. Гош-товта. Его небольшой отряд добирался до цели совсем недолго, то идя аллюром вдоль опушки лиственного леса, то скрываясь в нём. В последний раз выбравшись из лесного бурелома на окраину леса, корнет увидел раскинувшийся неподалёку Шилленен.

В бинокль на улицах были видны, как писал Г. А. Гоштовт, ведший в те дни дневник[85]85
  См.: Гоштовт Георгий. Дневник кавалерийского офицера. Париж, 1931.
  Георгий Адамович Гоштовт (15.09.1889 – 08.12.1953).


[Закрыть], «…возы с сеном, пешеходы, о чём-то беседующие, играющие дети. Показалось несколько всадников-улан, с пиками с флюгерами, въезжающих спокойно в ворота. В некоторых дворах (были. – Н. П.) заметны посёдланные кони»[86]86
  Гоштовт Георгий. Дневник кавалерийского офицера. Париж, 1931. С. 61–62.


[Закрыть]. Было понятно, что, несмотря на прифронтовое положение городка, в нём царили безмятежность, мир и спокойствие. Ни его жители, ни военные даже и не подозревали о приближающемся к Шилленену авангарде дивизии генерала Н. Н. Казнакова.

Коротко написав донесение, корнет отправил его командиру дивизии. Вскоре подошёл взвод кирасир, который открыл огонь по немецкой заставе, обнаруженной отрядом Г. А. Гоштовта в ходе разведки. Неприятельский заслон был сбит, и в это мгновение корнет, стрелявший по немцам, засевшим во дворах и придорожной канаве, услыхал грозный шум приближающейся русской кавалерии, шедшей лавой в атаку на редкие немецкие цепи. Обернувшись назад, он увидел, как «в золотистом свете догорающего дня»[87]87
  Там же. С. 63.


[Закрыть] неудержимо неслись кирасиры его полка, как «сверкали клинки (их. – Н. П.) шашек и копья пик»[88]88
  Там же.


[Закрыть], поистине это было завораживающее и грозное зрелище, готовое вселить ужас даже в самые мужественные сердца.

Немногочисленный немецкий отряд был смят. «Немецкая цепь бегом бросилась к коням, и затем видно было, как отдельные всадники галопом уходили из местечка»[89]89
  Там же.


[Закрыть]. Шилленен был захвачен. И тут неожиданно для всех загорелось несколько домов, местные жители и русские солдаты бросились тушить пожар. Вскоре с огнём общими усилиями удалось справиться. «Через час как-то сразу всё потухло, отчего сумерки сгустились до того, – заметил на страницах дневника Г. А. Гоштовт, – что дома и даже высокая кирха потеряли свои очертания»[90]90
  Там же. С. 63–64.


[Закрыть].

Так для корнета Лейб-гвардии кирасирского полка Г. А. Гоштовта и его однополчан закончился первый бой на земле Восточной Пруссии. Небольшой немецкий городок Шилленен был взят. И, засыпая в десять часов вечера в деревенском доме, оставленном своими хозяевами, последнее, что услышал корнет за этот так долго длившийся для него день, было десять ударов часов с боем, которым вторили часы с кукушкой[91]91
  Там же. С. 64.


[Закрыть]. Это были неестественные звуки на войне, звуки, хотя бы на время дарующие покой, создающие иллюзию мирной жизни, которую уже невозможно было вернуть, и поэтому, быть может, самые нужные и дорогие в те мгновения для засыпающего корнета Г. А. Гоштовта.

Восточная Пруссия. Город Гумбиннен. 1/14– 3/17 августа 1914 года.

Приняв командование запасным батальоном, капитан фон Бессер занимался военной подготовкой с резервистами. Впрочем, отношение к делу резервистов не радовало его, не был капитан фон Бессер доволен и офицерским составом своего подразделения, о чём и писал своей жене Агнес.

«Милая Агнес.

…Теперь я имею массу работы, я должен основательно обучить батальон, из прибывших 800 человек, стрельбе, бою и маршировке, потому что они по большей части от этого уклоняются, так как первого энтузиазма хватает лишь на время поездки из Берлина сюда.

…У меня командирами рот состоят 4 лейтенанта действительной службы, которые, судя по виду, мало к чему пригодны; кроме того, 2 лейтенанта запаса, из которых я одного знаю из Берлина (Это был лейтенант Симон. – Н. П.) …смешно, не правда ли?»[92]92
  РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 24.


[Закрыть]. Другим знакомым офицером был лейтенант Фишер[93]93
  Об офицерах своего батальона фон Бессер писал: «У меня в батальоне распределение офицерских мест: адъютант – обер-лейтенант Шентер, производит хорошее впечатление. 1 рота. Обер-лейтенант Кесслинг 33 полка (не особенно). 2 рота. Лейтенант Генкисс 33 полка. 3 рота. Лейтенант Гильдергаген. Затем 2 резервных офицера лейтенанты Симон и Фишер, знакомые по Берлину». (См.: РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 25.)


[Закрыть].

Муштра и обучение вверенного ему батальона шли своим чередом, но они не вносили разнообразия в будни повседневной военной жизни капитана фон Бессера.

«Был в казарме, – записал капитан в своём дневнике 1/14 августа, – …скучно»[94]94
  РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 25.


[Закрыть].

Плохая погода также не улучшала настроения.

«Воскресенье.16.08.14. Гумбиннен (15-й день мобилизации). Встал в 7 часов. …В 4 часа опять на службу. Погода уже два дня дождливая. Холодно. Сыро. Ничего нового»[95]95
  Там же. Л. 25об.


[Закрыть].

Впрочем, бывали и радостные исключения. В субботу, 2/15 августа, женился лейтенант Симон. «Был на свадьбе», – отметил в своём дневнике фон Бассер. – «…Ушёл рано. Лейтенант и молодая супруга были довольно пьяны»[96]96
  Там же. Л. 24об.


[Закрыть].

По странному стечению обстоятельств в то время, когда в 4 часа утра 4/17 августа русские пехотные дивизии III армейского корпуса пришли в движение и начали свой марш к российско-германской границе, в 40 километрах от них в Гумбиннене проснулся и капитан фон Бессер, словно какая-то неведомая сила толкала их навстречу друг другу. «Понедельник. 17.08. Гумбиннен. (16-й день мобилизации.) В 4 часа встал. В 5 часов маршировал с батальоном. Перевернулся с лошадью и попортил себе ногу. Получил от 8-го уланского полка выезженную лошадь»[97]97
  Там же. Л. 25об.


[Закрыть].

Восточная Пруссия. 4/17 августа 1914 года. Расположение III армейского корпуса.

«Мелькнули пестрые, пограничные столбы с двуглавыми русскими и далее, с одноглавыми немецкими орлами», – писал в своих воспоминаниях А. А. Успенский. – «Солнце давно поднялось, было часов 9 утра. На малом привале офицеры закусывали, чем Бог послал; шутили, что уже идут усиленные суточные деньги, так как границу перешли»[98]98
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 25.


[Закрыть]. Закончив привал, полк продолжил своё движение.

«Утро было такое прекрасное! Яркое солнце, ясное, безоблачное небо, пёстрые цветы на лугах, сонное жужжание осы, высокая рожь с васильками, среди которой очутился наш батальон»[99]99
  Там же. С. 26.


[Закрыть]. Над полями разливался душистый аромат августовских трав и цветов.

«Солдаты наши с изумлением смотрели на немецкие, уютные крестьянские усадьбы с черепичными крышами и красивые шоссе, везде обсаженные фруктовыми деревьями, удивлялись, что висят фрукты, и никто их не трогает! Жителей нигде не было видно, ни одного человека»[100]100
  Там же. С. 25.


[Закрыть].

В то же самое мгновение немцы открыли артиллерийский огонь по колонне. Стали слышны ружейная и пулемётная стрельба. 106-й Уфимский пехотный полк вступил в бой у города Сталупенен[101]101
  См.: Приложение 1. Карта-схема Сталупененского боя и Гумбинненского сражения.


[Закрыть], перейдя с походного марша в наступление. Завязался тяжёлый встречный бой. Командир 13-й роты капитан Барыборов, которому накануне было предсказано ранение, захватил господствующую высоту с тремя соснами и открыл огонь по противнику. Но в этот момент он и был ранен в живот.

Немцы вели прицельный огонь с хорошо подготовленных и замаскированных позиций по наступающим цепям «уфимцев», и он всё усиливался. Падали на землю убитые и раненые, ложились целые и невредимые, не выдержав шквала смертельного огня. Леденящий страх сковывал души.

«Звуки летящих и больше всего разящих пуль, свист и вой гранат, разрывающихся при ударе с особенным треском! Огромные фонтаны земли, камней, песку и дыма от взрыва “чемоданов”[102]102
  Снаряды тяжёлой артиллерии.


[Закрыть], крики и стоны раненых, корчи и агония умирающих…

И вот чувство ужаса и страха смерти невольно овладело мною!» – написал об этих тяжких и невыносимых минутах боя капитан А. А. Успенский, – «Мысленно я прощался с жизнью и исступленно молил Бога, (вот когда ярко вспыхнула вера!) если на то Божья воля – сразу отнять мою жизнь, чтобы не мучиться тяжело раненным…

Но вот мы перебежали на новую позицию…

…Чисто эгоистическая мысль, что вот я остался жив, – так Богу угодно, – поддерживает мою бодрость…»[103]103
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 28, 29.


[Закрыть].

В то же время в 9 часов утра при выходе из Эйдкунена нападению подверглась колона 25-й пехотной дивизии. Юрьевский полк, как и Уфимский полк, находившийся южнее[104]104
  25-я пехотная дивизия наступала севернее по линии шоссе Ковно – Кёнигсберг. Н. А. Епанчин написал в своих воспоминаниях: «На правом фланге корпуса я приказал наступать 25-й пехотной дивизии генерала Булгакова, а левее её 27-й дивизии генерала Адариди». (См.: Епанчин Н. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 405.)
  См. также, например: Адариди К. 27-я пехотная дивизия в боях 4 (17) Августа 1914 г. под Сталупененом и 7 (20) Августа под Гумбинненом // Военный сборник. Книга VIII. Белград, 1926. С. 162–185.


[Закрыть], с марша вступил в бой. Полк получил приказ наступать на Сталупенен, преодолевая ожесточённое сопротивление немцев. 1-й батальон подполковника Д. Н. Постникова наступал севернее линии железной дороги Эйдкунен – Сталупенен, тесня противника, при поддержке 2-го батальона (командир подполковник Я. И. Энгельм), наступавшего параллельно и южнее железнодорожного полотна. К 12 часам дня батальонам удалось, «несмотря на сильный огонь противника»[105]105
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 8.


[Закрыть], продвинуться к населённому пункту Absteinen[106]106
  Населённый пункт Absteinen, между Эйдкунен (современный пос. Чернышевское) и Шталлупёнен (Сталупенен) (современный г. Нестеров). Сегодня не существует.


[Закрыть], к 13 часам 30 минутам[107]107
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 8.


[Закрыть] им ставилась задача: продолжая наступление, выйти на рубеж деревни Peschicken (Пешикен)[108]108
  Населённый пункт Peschicken (Пешикен) находился между Эйдкуненом (современный пос. Чернышевское) и Сталупененом (современный г. Нестеров). Сегодня не существует.


[Закрыть].

На этом направлении удара 1-й и 2-й батальоны полка действовали в тесном контакте с соседним 99-м Ивангородским пехотным полком[109]109
  В Журнал военных действий Юрьевского полка 4/17 августа 1914 года было занесено, что во время боя у деревни Peschicken (Пешикен) «…боевая часть 2-го батальона (Юрьевского полка. – Н. П.) была стеснена ротами боевых участков 99-го полка, занявшими более широкий фронт, чем им было указано». (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 8.)


[Закрыть], части которого находились в соприкосновении с Уфимским полком. Так что ожесточённый бой Юрьевский и Уфимский полки вели одновременно и чуть ли не в зоне прямой видимости. О напряжении боя в расположении Ивангородского полка говорит эпизод, приведённый А. А. Успенским в своих воспоминаниях.

«Как сейчас вижу фигуру командира роты капитана 99-го Ивангородского полка, раненого в грудь, плечо и бедро. Кровь сочилась у него по всему френчу. … Когда, не выдержав страшного огня, кучка ивангородцев начала отходить, капитан поднялся во весь рост со страшной раной на груди – весь окровавленный и, со сверкающими глазами, закричал своим солдатам: “Куда? Ошалели! Где противник? Вон где. Ивангородцы, вперед!”

Один вид и жест этого героя, показывающего окровавленной рукой в сторону немцев, заставил сконфуженных солдат остановиться и повернуться в сторону противника!»[110]110
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 33.


[Закрыть]

В то время как Юрьевским полк вёл успешное наступление, тесня противника и сдерживая его атаки, соседний 97-й Лифляндский пехотный полк к 14 часам оказался в крайне тяжёлом положении, попав под сильный огонь противника и наткнувшись на его ожесточённое сопротивление. Чтобы переломить ход боя, на помощь Лифляндскому полку был переброшен 3-й батальон Юрьевского полка, а 1-му батальону подполковника Д. Н. Постникова было приказано «энергичным движением вперёд»[111]111
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 487. Л. 6.


[Закрыть] поддержать «Лифляндский полк»[112]112
  Там же.


[Закрыть]. Сражение вспыхнуло с новой силой.

Тяжёлый бой в черте фронта 98-го Юрьевского полка продолжался весь день. Вечером 1-й и 2-й батальоны полка ещё дважды около 19 часов и 20 часов 15 минут[113]113
  Там же. Д. 479. Л. 8об.


[Закрыть] переходили в наступление, совместно с частями 99-го Ивангородского и 100-го Островского полков, а также при поддержке 2-го дивизиона 25-й артиллерийской бригады. Наступающие уже в вечерних сумерках части «оттеснили противника»[114]114
  Там же.


[Закрыть], и с наступлением темноты бой прекратился.

В 20 часов 25 минут командир полка послал распоряжения командиру 1-го батальона подполковнику Д. Н. Постникову прекратить бой и удерживать занятые рубежи[115]115
  Там же. Д. 487. Л. 8.


[Закрыть].

«Сообщите, какую линию деревень занимает Ваш батальон. Есть ли у Вас нашего полка пулемёты? Займите наиболее удобную позицию и окапывайтесь, если можно. Держите связь с нашими соседними частями. Полковник Желтышев»[116]116
  Там же. Л. 9.


[Закрыть]. Аналогичное приказание было направлено и командиру 2-го батальона. Прежде чем измождённые солдаты уснули, тыловые службы полка смогли накормить их. В 21 час 45 минут командир 1-го батальона подполковник Д. Н. Постников получил приказ от командира полка полковника В. А. Желтышева: «Вышлите немедленно людей с котелками на шоссе за горячей пищей. Кухни будут подвезены к дер.[евне] Пешикен»[117]117
  Там же. Л. 11.


[Закрыть].

В этом бою полк понёс первые потери в офицерском составе. Были убиты два офицера подпоручик С. М. Грибок[118]118
  Подпоручик Грибок Сергей Минич. Родился 2 февраля 1892 года. Происходил из крестьян. Был холост. (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 424. Л. 10об.)


[Закрыть] и командир 14-й роты капитан А. А. Молчанов[119]119
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 8об.


[Закрыть], всего лишь 2 дня назад 2/15 августа участвовавший в первом бою полка у Вержболово и у которого в России остались жена и трое детей[120]120
  Капитан Молчанов Андрей Афанасьевич. Родился 6 октября 1861 года. Был женат и имел троих сыновей 19, 17 и 16 лет (на 1 января 1914 года). Участвовал в Русско-японской войне, во время которой был контужен. Был награждён следующими орденами к 1 января 1914 года:
  1. Орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (1904 год);
  2. Орденом Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (1905 год);
  3. Орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом (1906 год);
  4. Орденом Святого Станислава 2-й степени с мечами (1907 год);
  5. Орденом Святой Анны 2-й степени (1913 год). (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 424. Л. 11 об.)


[Закрыть].

В 12 часов 30 минут 106-й Уфимский пехотный полк взял деревню Гёрритен, за которую в продолжение всего дня шёл ожесточённый бой, к вечеру Гёрритен пришлось оставить, и бой постепенно затих. «Стемнело. …Кругом горели деревни …и отдельные немецкие усадьбы, зажженные артиллерийским огнем, а вдали видно было зарево в стороне Эйдкунен»[121]121
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 35.


[Закрыть]. Там два батальона 98-го Юрьевского пехотного полка и другие части 25-й пехотной дивизии в багровых отсветах пламени горящего города всё ещё вели поздний бой с немцами.

В беспросветной темноте возвращаясь в расположение полка, объединённые на время под командованием капитана А. А. Успенского, 13, 14 и 16-я роты наткнулись на батарею 27-й артиллерийской бригады. Командир батареи артиллерийский прапорщик просил о помощи. Вся прислуга и наводчики батареи, кроме одного, а также все лошади были убиты или ранены.

«Прапорщик страшно волновался, чтобы орудия не были захвачены немцами. …Я остановил роты, – пишет А. А. Успенский, – и мы все, усталые и изнуренные, вытащили на шоссе и прокатили на руках 3 орудия и зарядные ящики версты полторы, пока не сдали их приехавшему с запасными лошадьми и ездовыми артиллерийскому офицеру.

…По дороге мы оживленно-нервно обменивались впечатлениями первого боя»[122]122
  Там же. С. 35, 36.


[Закрыть].

Так заканчивался для 106-го Уфимского и 98-го Юрьевского пехотных полков долгий день 4/17 августа 1914 года, день битвы за Сталупенен. «Собрав и устроив на ночлег в ближайших сараях роты, накормив солдат из походных кухонь, сами мы заснули в каком-то дырявом сарайчике на грязной соломе, – написал в воспоминаниях А. А. Успенский. – Не было физических сил ночью бродить и выбирать лучший ночлег.

Все мы были страшно нервно-потрясены пережитыми впечатлениями боя. Я сказал – заснули, но это был не сон, а кошмар-бред ужасами боя. Во сне мы вскакивали и кричали, как полоумные… продолжая видеть пережитое… Только с рассветом я заснул настоящим сном»[123]123
  Там же. С. 37.


[Закрыть]. Что будет на следующий день, никто не знал. «Всех нас занимал вопрос: что делают немцы? Где они? И что будет с наступлением утра?»[124]124
  Там же. Командир III армейского корпуса генерал Н. А. Епанчин не знал о намерениях противника, поэтому и приказал в 11 часов вечера 4/17 августа начальникам дивизий: «…все войска в ночь на 5 августа окопаются и будут удерживать занятый фронт». А ранним утром Н. А. Епанчин поставил задачу продолжить наступление. И в частности: «…б). ген. – лейт. Булгакову (Начальник 25-й пехотной дивизии. – Н. П.) с 4 час. утра продолжать атаку. …в). ген. – лейт. Адариди (Начальник 27-й пехотной дивизии. – Н. П.) с 4 час. утра продолжать атаку …в тесной связи с 40-й дивизией. (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 180.)


[Закрыть]

На следующее утро, 5/18 августа, бой не возобновился, противника не было видно. Вскоре стало известно, что немцы отступили. Командованием был дан приказ занять Сталупенен. В 8 часов утра командир 1-го батальона Юрьевского полка подполковник Д. Н. Постников, как и другие командиры батальонов, получил циркулярный приказ «№ 35 жел.[езно] дор. [ожная] будка № 229 д.[еревня] Пешикен.

…По полученным от Штаба дивизии сведениям, неприятель очистил г. Сталлюпенен, оставив лишь слабое сторожевое охранение. Приказано перейти в энергичное наступление для занятия города Сталлюпенена»[125]125
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 487. Л. 17.


[Закрыть] и произвести разведку, чтобы не попасть в возможно подготовленную немцами засаду. Но немецкие части покинули город, да и сам «г. Сталлупенен …оказался совершенно оставленный жителями. На ночлег полк разместился квартиро-биваком на западной окраине города»[126]126
  Там же. Д. 479. Л. 8об.


[Закрыть]. Для сохранения скрытности расположения полка было приказано костров не разводить[127]127
  Там же. Д. 488. Л. 2. Приказ командира полка № 44 от 5 августа 1914 г. 22 часа 10 минут.


[Закрыть]. Люди легли спать в полной темноте, не имея возможности согреться.

Битва под Сталупененом показала недостаточно налаженную работу медицинско-санитарной службы армии. Капитан А. А. Успенский вспоминал, что «врачебная помощь в первом нашем бою оказалась очень слабой; перевязочные пункты были далеко, санитаров с носилками для переноски раненых совершенно не было видно»[128]128
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 34.


[Закрыть]. Многие раненые умирали прямо на поле битвы. Те, которые могли двигаться, сами выбирались на дорогу, ожидая, что там им будет оказана помощь[129]129
  «По пути встречались раненые как наши, так и немцы, не подобранные после боя, и трупы убитых. Первые частью сами добрались до дороги, где ожидали, что какая-либо проходящая часть их подберет». (См.: Адариди К. 27-я пехотная дивизия в боях 4 (17) Августа 1914 г. под Сталупененом и 7 (20) Августа под Гумбинненом // Военный сборник. Книга VIII. Белград, 1926. С. 162–185.)


[Закрыть].

Тем не менее командиры полков делали всё что могли, чтобы организовать эвакуацию раненых в тыл. Перед битвой под Сталупененом командир Юрьевского полка В. А. Желтышев отдал следующий приказ:

«Старшему врачу 98 полка. 1914.

4 августа 10 час. 10 мин. д[ня].

№ 21. у сел.[ьской] дороги к версте к западу от ст. Эйдкунен.

Передвиньте передовой перевязочный пункт в Абтейнен[130]130
  Населённый пункт Абтейнен (Absteinen), находился между Эйдкунен (современный посёлок Чернышевское) и Шталлупёнен (Сталупенен) (современный город Нестеров). Сегодня не существует.


[Закрыть], т. к. в западной окраине Эйдкунена будет дивизионный лазарет»[131]131
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 487. Л. 1.


[Закрыть].

Отсутствие налаженной медицинско-санитарной службы наблюдалось и в прифронтовых лазаретах. Эти службы просто не справлялись с огромным потоком раненых. Был случай, когда раненый солдат самостоятельно добирался до лазарета в течение нескольких дней[132]132
  Там же. Ф. 2106. Оп. 1. Д. 5.


[Закрыть].

В уже упоминавшемся письме от 3/17 августа 1914 года из Сувалок за подписью «Любящая дочь твоя Надя Бобина» его автор написал, что «раненых привозят после каждого боя возами»[133]133
  Там же. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 505. Л. 21. Перлюстрация. «Выписка из заказного письма с подписью: «Любящая дочь твоя Надя Бобина», Сувалки, от 3 августа 1914 г., к Его Прев-ву Н. А. Лоссовскому, в СПб.».


[Закрыть]. И часто их положение было ужасным. «Слов не хватает рассказать, какое тяжёлое впечатление оставило посещение Волочиска»[134]134
  Уездный город Волынской губернии. Современный районный центр Хмельницкой области на Украине.


[Закрыть], – писал очевидец 25 августа/7 сентября 1914 года в письме из Волочиска в Одессу. – Вокзал и его полуразрушенные окрестности буквально заваливаются стонущими ранеными, доставляемыми на обыкновенных телегах по убийственной дороге. Один из подводчиков при мне выражал своё неудовольствие: “От-то, вёз его, вёз, а вин…” и показывает на телегу, где в соломе лежал вытянувшийся с раскрытым ртом и выражением нечеловеческой муки на лице труп. … Раненых тысячи. …Трясут их по отчаянным дорогам в “дробычанках”, мокнут они под дождём, стонут в грязи под заборами…»[135]135
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 508. Л. 368. Перлюстрация. «Выписка из письма и.д. Судебного Следователя 3 уч.[астка] Староконстантиновского уезда Богомолеца, без обозначения места, от 25 Августа 1914 г., к К. А. Кирпотенко в Одессу».


[Закрыть].

О судьбах же тех, кому повезло не умереть от ран и попасть в госпиталь, рассказала в своих воспоминаниях известная дореволюционная певица и исполнительница народных песен Н. В. Плевицкая[136]136
  Надежда Васильевна Плевицкая (1884–1940) – русская певица. Исполнительница народных песен и романсов. С началом 1-й мировой войны работала сестрой милосердия в Ковенском госпитале, затем в полевом лазарете 73-й пехотной дивизии. После Октябрьской революции и Гражданской войны в эмиграции. Третьим браком замужем за генералом Н. В. Скоблиным (1894 –?). Вместе с мужем агенты ОГПУ с 1930 года. В сентябре 1937 года участвовали в похищении генерала Е. К. Миллера, председателя Русского Общевоинского Союза (РОВС). По приговору французского суда осуждена, по делу генерала Е. К. Миллера, на 20 лет тюрьмы. Умерла в тюрьме в 1940 году. (См.: Строгин В. Надежда Плевицкая. Великая певица и агент разведки». АСТ-Пресс Книга, 2005., Бугров Ю. Н. В. Плевицкая. Курск, 2005., и др.).


[Закрыть], которая в начале войны поступила санитаркой в лазарет Николаевской общины в Ковно[137]137
  Город Ковно. Административный центр Ковенской губернии. Современный город Каунас в Литве.


[Закрыть].

Ковно. Лазарет Николаевской общины.

«Дежурство моё было с восьми утра до восьми вечера, – писала в своих воспоминаниях Н. В. Плевицкая. – К нам поступали тяжелораненые, которые нуждались в немедленной помощи.

…Русский солдат …терпелив как святой.

Бывало, скажешь раненому, чтобы он не стонал и не мешал соседу спать. Он сейчас же и притихнет. Мне так становилось жаль его, затихшего, что я едва сдерживала слёзы.

У меня недоставало крепости, какую должна иметь сестра. Я подходила к страдальцу и долго и тихо гладила ему руки, покуда он не засыпал»[138]138
  Плевицкая Н. Мой путь с песней (часть 2 – продолжение «Дёжкин карагод»). Париж, 1930. С. 87.


[Закрыть].

Гумбиннен. 5/18 августа 1914 года.

О произошедшем 4/17 августа сражении под Сталупененом капитан фон Бессер узнал на следующий день. Через Гумбиннен были конвоированы, по словам фон Бессера, 1800 русских военнопленных[139]139
  РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 25об. По всей видимости, это были в основном солдаты 27-й пехотной дивизии. В ходе боя под Сталупененом I германский корпус генерала Г. Франсуа атаковал части 27-й пехотной дивизии, которые двигались в авангарде, оголив свой левый фланг. По нему Г. Франсуа и нанёс удар, в результате которого части 27-й пехотной дивизии понесли значительные потери и отступили к русско-германской границе. В этом бою 105-й пехотный Оренбургский полк был почти полностью уничтожен, командир полка полковник П. Д. Комаров убит.
  Непосредственный участник событий начальник штаба 27-й пехотной дивизии полковник Л. А. Радус-Зенкович позднее, анализируя бой под Сталупененом, писал: «Немцы, имевшие в районе Пилюпенен-Мелькемен отряд, прикрывавший узел путей и исходную часть железной дороги Гольдап – Сталюпенен, убедившись после 12 часов дня, что направлению на Пилюпенен русские не угрожают, использовали, часть группы для парирования весьма угрожающего им охвата 27-й пехотной дивизии. В результате между 16–17 часами в тылу 105-го Оренбургского полка, составлявшего левый фланг III армейского корпуса и наступавшего на фронт Кисельн, Иогельн, развернулся неожиданно отряд немцев, который атаковал в тыл и левый фланг 27-й пехотной дивизии. 105-й Оренбургский полк почти весь погиб, а другие части 27-й пехотной дивизии, неся большие потери, отошли к русско-прусской границе». (См.: Радус-3енкович Л. Значение фланга в бою III армейского корпуса 4/17 августа 1914 года // Военно-исторический сборник. Выпуск 1. М., 1919. С. 70–95.). В ходе боя под Сталупененом части 27-й пехотной дивизии имели значительные потери. Начальник дивизии генерал-лейтенант К. Адариди приводит следующие данные о потерях: «Кроме Саратовского полка и артиллерии, почти не понесших потерь, остальные части дивизии сильно пострадали, в особенности Оренбургский полк, потерявший своего доблестного, энергичного командира, 31 офицера, 2959 нижних чинов и все 8 пулеметов, в общем 75 % своего состава. Уфимский и Троицкий полки потеряли в общем – 32 офицера, 3705 нижних чинов и 4 пулемета, причем убыль последних достигала 60 %. Общая убыль дивизии равнялась 63 офицерам и 6842 нижних чинам и 12 пулемётам, т. е. около 46 % того состава, в котором она находилась во время перехода границы». (См.: Адариди К. 27-я пехотная дивизия в боях 4 (17) Августа 1914 г. под Сталупененом и 7 (20) Августа под Гумбинненом // Военный сборник. Книга VIII. Белград, 1926. С. 162–185.)
  По данным немецкой стороны, в ходе боя под Сталупененом в плен попало свыше трёх тысяч русских солдат. (См., напр.: Такман Б. Первый блицкриг. Август 1914 / Сост. С. Переслегин. М.: АСТ; СПб.:Terra Fantastica, 1999. С. 317.). Русская сторона признала факт захвата пленных. В своём донесении на запрос из Петербурга штаб 1-й армии констатировал: «4 (17) августа на фронте Будвейген, Иогельн армия имела короткий частичный неуспех вследствие внезапного флангового огня, открытого противником из пулемётов на бронированных автомобилях по частям 27-й дивизии. Дивизия отошла на фронт Ромейки, Капсозде и при отходе потеряла значительное число раненых, которые, по-видимому, были взяты в плен». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 184.) В своих воспоминаниях А. А. Успенский так же подтверждает факт пленения большого количества солдат и офицеров 105-го пехотного Оренбургского полка: «…когда немцы открыли огонь из своих орудий и пулеметов в тыл и фланг, 105-й полк дрогнул и, под страшным близким огнём, начал беспорядочно отступать. …Знамя успели вынести, но большая часть полка была окружена немцами, потеряв все пулеметы (8) и попала в плен». (См.: Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 31.)


[Закрыть]. В городе даже среди военных крепло убеждение, что русские под Сталупененом были разгромлены. «До 18.08. продолжалась битва при Сталупенене, – записал в дневнике фон Бессер. – Русские разбиты с большими потерями»[140]140
  РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 25об.


[Закрыть]. Но всё же никаких точных сведений о произошедшей накануне битве и о нахождении русской армии не было известно. Неопределённость, витавшая в воздухе, только усиливала нервозность последних дней царившую среди горожан и немецких военных.

Гумбиннен. 6/19 августа 1914 года. 6 часов утра. Расположение 33-го эрзац-батальона.

На следующее утро 6/19 августа германские войска, расквартированные в Гумбиннене, получили приказ о выступлении. Напряжение нарастало. В 6 часов утра фон Бессер был уже на ногах. В 9 часов весь гарнизон Гумбиннена и 33-й резервный эрзац-батальон под командованием капитана фон Бессера выступил в составе дивизии (командир генерал-лейтенант Ф. Бродрюк[141]141
  33-й эрзац-батальон входил в дивизию под командованием генерала Ф. Бродрюка, о чём написал в своём дневнике сам фон Бессер: «В 9 – выступление всего гарнизона и моего резервного батальона, который в количестве 1 батальона входит в состав 2-го резервного полка. (Шулеманн). К ним же присоединён резервный батальон 41. Бригадою командует оберст (полковник. – Н. П.) Верке (так перевёл фамилию Вайке [нем. Weicke] армейский переводчик. – Н. П.) (3 полка), а дивизией – генерал-лейтенант Брюдерик» (так перевёл фамилию Бродрюк [нем. Brodrück] армейский переводчик – Н. П.) (См. РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 25об.).


[Закрыть]) по направлению на Сталупенен навстречу III армейскому корпусу 1-й армии генерала Ренненкампфа. В той массе русских войск, шедших походным маршем на Гумбиннен, двигались и 1-й батальон 98-го Юрьевского полка подполковника Д. Н. Постникова и 16-я рота 106-го Уфимского полка капитана А. А. Успенского.

Восточная Пруссия. Район деревня Каушен[142]142
  Населённый пункт Каушен в Восточной Пруссии. Современный населённый пункт Междуречье в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. 6/19 августа 1914 года. Расположение 1-й отдельной кавалерийской бригады.

Выйдя 5/18 августа из Шилленена, 19-й Архангелогородский драгунский полк двинулся на Пиллкаллен[143]143
  Город Пиллкаллен в Восточной Пруссии. Современный посёлок Добровольск Калининградской области РФ.


[Закрыть]. И на третий день своего вступления на территорию Восточной Пруссии полк ещё не имел серьёзных боевых столкновений с противником. Несмотря на внутреннее напряжение и тревожное чувство, охватившее кавалеристов в ожидании боя, им всё ещё казалось, что война находилась где-то далеко от этих мест и поэтому пока не проникла в сознание и само существо совершавших по ухоженной, пасторальной на вид восточно-прусской земле, переход архангелогородских драгун. Во всяком случае, именно так воспринимаются строки В. Андреева: «Двигались мы на Пилькален[144]144
  Такую транскрипцию названия города Пиллкаллен использовал в своих воспоминаниях В. Андреев.


[Закрыть] по живописной холмистой равнине, с частыми красно-зелёными пятнами поселений и редкими зелёными кружками небольших лесов. Иногда над нами высоко пролетали немецкие аэропланы с черными крестами; своих аэропланов мы не видели»[145]145
  Андреев Владимир. Первый русский марш-маневр в Великую войну. Гумбиннен и Марна. Париж, 1928. Пагинация отсутствует.


[Закрыть]. Но когда 6/19 августа полк подошёл к Пиллкаллену, то здесь уже прошла война, и люди почувствовали её дыхание. Город пылал. Совсем недавно после упорного боя за Пиллкаллен с немецкими войсками он был взят частями сводного кавалерийского корпуса Хана Г. Нахичеванского.

Пройдя Пиллкаллен, 1-я отдельная кавалерийская бригада продолжала двигаться в западном направлении, пока не заняла деревню Спуллен[146]146
  Населённый пункт Спуллен в Восточной Пруссии. Современный посёлок Февральское в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. Тогда-то драгуны 19-го Архангелогородского полка и услышали впереди и слева нарастающий грохот артиллерийской канонады. Это сводный кавалерийский корпус Хана Г. Нахичеванского вступил в бой с германскими частями под Каушеном. «Все мы, – записал в воспоминаниях В. Андреев, – бодро встрепенулись в ожидании близкого боя, уверенные, что идём на выстрелы, но, к нашему общему недоумению, командир бригады остановил нас на привал у Спулена»[147]147
  Андреев Владимир. Первый русский марш-манёвр в Великую войну. Гумбиннен и Марна. Париж, 1928. Пагинация отсутствует.
  Такую транскрипцию названия деревни Спуллен использовал в своих воспоминаниях В. Андреев.


[Закрыть]. Так 6/19 августа 1914 года В. Андреев стал свидетелем бездеятельности командира своей бригады генерал-майора Н. А. Орановского, который не оказал помощи корпусу генерал-лейтенанта Хана Г. Нахичеванского, сражавшегося вечером этого дня с германскими частями под Каушеном[148]148
  В своём донесении от 7/20 августа 1914 года П. К. Ренненкампфу Н. А. Орановский пытался следующим образом оправдать своё бездействие: «Вчера в 8 час. вечера, предполагая расположиться на ночлег в д. Спулен, получил сведения о бое ген. Хана Нахичеванского, двинулся на помощь. На посланный мной запрос получил ответ, что за темнотой бой прекращается». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 196.) Хотя на самом деле, судя по воспоминаниям В. Андреева, дела обстояли совсем по-другому. У Н. А. Орановского было время оказать помощь отряду Хана Нахичеванского.


[Закрыть]. Справедливости ради следует сказать, что бездеятельность генерала Н. А. Орановского во многом являлась следствием потери управляемости командованием 1-й армии её частями[149]149
  6/19 августа 1914 года оперативная связь между 1-й отдельной кавалерийской бригадой и штабом 1-й армии была уже в течение трёх дней как потеряна. О чём и доносил Н. А. Орановский начальнику штаба 1-й армии генерал-лейтенанту Г. Г. Милеанту:
  «6(19) августа 1914 г.
  Вержболово. Генералу Милеанту.
  Третий день не получаю задачи бригаде. Держусь на правом фланге по своему усмотрению и разведываю на указанном фронте. Передвижение частей противника не обнаружено. Прибыл в Спулен. Прошу указаний через генерала Смирнова. (генерал от инфантерии В. В. Смирнов командующий XX корпусом. – Н. П.) Орановский». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 187.)
  К такому же выводу пришёл участник Каушенского боя В. Кочубей. Он писал: «Отсутствовала также такая важная, как для самого Отряда (отряда Хана Нахичеванского. – Н. П.), так и для штаба армии часть, как станция беспроволочного телеграфа, что ещё раз свидетельствует о полной необдуманности, проявленной при импровизации этого мощного кавалерийского соединения. Раз на Отряд возлагалась задача, которая отрывала эту кавалерийскую массу от остальной армии на сравнительно долгое время, для поддержания так бесконечно необходимой связи с высшими штабами, такая станция была здесь совершенно незаменима ничем иным». (См.: Кочубей В. Ещё о Каушенском бое. (Ответ на статью под этим заглавием в № 45 «Военной были»). Военная быль. № 48. 1961. С. 22–26.


[Закрыть]. В ходе боя сводный кавалерийский корпус Хана Г. Нахичеванского сумел разгромить вторую ландверную бригаду немцев[150]150
  По данным разведки 1-й армии, против отряда Хана Нахичеванского бой вели «6 батальонов с двумя батареями». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 193.)


[Закрыть], но и сам был потрёпан. В этом боевом столкновении особенно явственно стала видна неспособность П. К. Ренненкампфа как командующего наладить устойчивую связь между различными частями армии, своевременно реагировать на складывающуюся оперативную обстановку.

Только вечером, когда сражение уже завершилось, небольшой отряд 1-й отдельной кавалерийской бригады прибыл в расположение сводного корпуса Хана Г. Нахичеванского. В навалившейся темноте прохладной августовской ночи В. Андреев получил приказ от начальника штаба своей бригады найти штаб Хана Г. Нахичеванского и заручиться его поддержкой в завтрашнем сражении. Взяв с собой несколько драгун, он приступил к выполнению приказа.

«Нас окутывала кромешная тьма. Уже ни зги не было видно», – писал в своих воспоминаниях В. Андреев. – «…Затем я попал на поле сражения под Каушеном; справа от меня начали мелькать подвижные огоньки фонариков, послышалась русская речь, стали попадаться санитары, уносившие тихо стонавших раненых; вдоль дороги лежали неубранные тела убитых русских и немцев, и валялось брошенное немецкое снаряжение; наши кони со страхом косились на вздутые трупы лошадей, разбросанные вдоль дороги»[151]151
  Андреев Владимир. Первый русский марш-манёвр в Великую войну. Гумбиннен и Марна. Париж, 1928. Пагинация отсутствует.


[Закрыть]. Неожиданно в темноте «послышался глухой топот конницы и шум многочисленных возбуждённых голосов»[152]152
  Там же.


[Закрыть]. Совсем рядом с драгунами уходя в сторону от них прошла «большая кавалерийская колонна»[153]153
  Там же.


[Закрыть].

Так было угодно судьбе, что в это же самое время следом за отрядом В. Андреева, догоняя свой полк, ту самую кавалерийскую колонну, движение которой он слышал, теми же ночными дорогами, шёл аллюром полуэскадрон Г. А. Гоштовта. «После довольно знойного дня, с наступлением темноты, всё кругом окутывается туманом, – написал он в своём дневнике. – Идём по дороге через Каушен. …Сегодня я впервые сталкиваюсь со свойством лошади, по-видимому, инстинктивным – панической боязнью конских трупов»[154]154
  Гоштовт Георгий. Дневник кавалерийского офицера. Париж, 1931. С. 80.


[Закрыть].

Корнет 19-го Архангелогородского драгунского полка В. Андреев и корнет Лейб-гвардии кирасирского полка Г. А. Гоштовт были в этот момент совсем рядом друг с другом, а может быть, и повстречались на бесконечных дорогах войны, чтобы тут же разойтись в разные стороны: «Впереди загораются какие-то костры; на их фоне видны тёмные силуэты людей и лошадей, – написал об этой случайной встрече Г. А. Гоштовт. – Подъехав, узнаю, что это стоит взвод Архангелогородских драгун. …Драгуны мне указывают, что наша дивизия свернула по дороге налево»[155]155
  Там же. С. 80–81.


[Закрыть].

В поисках штаба Хана Нахичеванского корнет В. Андреев вкоре наткнулся на отдыхающие после тяжёлого ратного дня части. «Везде я находил спящие русские полки; все спали сном убитых. Я тысячу раз за ночь наводил свой электрический фонарик на спящих, казалось, непробудным сном. И понял, что нервное напряжение этих храбрых людей было столь сильным в горячем бою, что глубокий сон был единственным спасением от усталости»[156]156
  Андреев Владимир. Первый русский марш-маневр в Великую войну. Гумбиннен и Марна. Париж, 1928. Пагинация отсутствует.


[Закрыть].

Только глубокой ночью добрался В. Андреев до штаба Хана Нахичеванского в Линдентале[157]157
  Населённый пункт Линденталь в Восточной Пруссии. Сегодня не существует. Находился недалеко от Раутенберга (Современный посёлок Узловое в Калининградской области РФ).


[Закрыть], но Хан отказал в помощи Н. А. Орановскому. Более того, Хан Г. Нахичеванский самостоятельно принял решение дать отдохнуть своим войскам и не участвовать в развернувшемся на рассвете 7/20 августа 1914 года Гумбинненском сражении[158]158
  О роковых последствиях для правого фланга 1-й армии принятого Ханом Нахичеванским решения накануне Гумбинненского сражения написал в своих воспоминаниях участник событий В. Кочубей: «… как участник боя 6 августа 1914 года, перешедшего в историю под названием Каушенского боя, не могу я без досады вспоминать о том, что не только этот блестящий успех нашей гвардейской кавалерии (в ходе Каушенского боя. – Н. П.) совершенно не был использован, но даже, как это теперь доказано, этот наш Конный Отряд (отряд Хана Нахичеванского. – Н. П.), состоящий из 3 с половиною прекраснейших дивизий цвета Российской Императорской кавалерии при 42 орудиях целых четыре дня совершенно бездействовал после этого боя, а что хуже всего допустил, чтобы противник смог разгромить на следующий день, т. е. 7-го августа (во время Гумбинненского сражения. – Н. П.), находящийся всего лишь в каких-нибудь 10-ти верстах от “отдыхающего” Конного Отряда незащищённый правый фланг нашей 1-й армии». (См.: Кочубей В. Ночь после Каушенского боя. Военная быль. № 42. 1960. С. 5–10.) Главными причинами бездействия Хана Нахичеванского лично знавший его В. Кочубей считал неспособность Хана командовать крупными кавалерийскими соединениями и параличом его воли после Каушенского боя. «Хана Нахичеванского я знал лично, – констатировал В. Кочубей, – и, как о человеке, у меня о нём сложилось совершенно определённое мнение – рыцарь без страха и упрёка. Однако, к сожалению, одних этих достойных личных качеств ещё не достаточно, чтобы с успехом возглавлять на войне такой мощный оперативный кулак, каким был его Конный Отряд, состоявший из более чем трёх кавалерийских дивизий, при 42-х орудиях!»
  «Большие потери его Отряда, – писал далее В. Кочубей, – в только что закончившемся (Каушенском. – Н. П.) бою, в особенности в его родном полку – Конной Гвардии, произвели на Хана Нахичеванского столь удручающее впечатление и так потрясли его нравственно, что временно парализовали его волю». (См.: Кочубей В. Ещё о Каушенском бое. (Ответ на статью под этим заглавием в № 45 «Военной были»). Военная быль. № 48. 1961. С. 22–26.)


[Закрыть]. Такое решение подрывало армейскую дисциплину, принцип единоначалия и авторитет командующего армией П. К. Ренненкампфа, показывало его несостоятельность жёстко подчинять своей воле нижестоящих командиров, сплотить их на выполнение поставленной задачи.

Ночь с 6/19 на 7/20 августа 1914 года. Накануне Гумбинненского сражения.

К 7/20 августа диспозиция 1-й армии П. К. Ренненкампфа была следующей. Нанеся поражение корпусу Г. фон Франсуа под Сталупененом[159]159
  Сам Г. Франсуа считал, что его корпус одержал победу под Сталупененом и только приказ командующего 8-й германской армии М. Притвица вынудил его отступить. На самом деле победу в сражении одержал III-й армейский корпус генерала Н. А. Епанчина, что признал даже Э. Людендорф: «Русский полководец имел больше прав признать себя победителем, чем генерал Франсуа». (См.: Епанчин Н. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 406.)


[Закрыть], 1-я армия наступала двумя основными колоннами на Гумбиннен и Гольдап[160]160
  Город Гольдап в Восточной Пруссии. Современный город Голдап в Польше.


[Закрыть], ослабляя, таким образом, мощь своего удара, распыляя силы. Это был удачный момент для командующего 8-й германской армией генерала М. Притвица. Обладая превосходящими силами[161]161
  По подсчётам Л. А. Радус-Зенковича, с немецкой стороны в Гумбинненском сражении приняло участие «74 400 немецких штыков с 408 лёгкими, 44 тяжёлыми пушками, 224 пулемётами и 60 эскадронами». См. Радус-Зенкович Л. А. Некоторые выводы из сражения при Гумбиннене в августе 1914 г. // Военно-исторический сборник. Вып. 3. М., 1920. С. 74–95. Им противостояло «63 800 русских штыков с 408 пушками, 252 пулеметами и 130½ эскадронами». (См.: Радус-Зенкович Л.А. Некоторые выводы из сражения при Гумбиннене в августе 1914 г. // Военно-исторический сборник. Вып. 3. М., 1920. С. 74–95.)


[Закрыть], прежде всего в живой силе, он решил дать сражение русской армии под Гумбинненом. По плану немецкого командования наступающие русские войска должны были быть атакованы германской группировкой, окружены фланговыми ударами и разгромлены.

В преддверии Гумбинненского сражения в ночь на 7/20 августа 1914 года Юрьевский полк занял позицию у местечка Колпакина[162]162
  Имение Kalpakin в Восточной Пруссии. Находилось в 14–15 км восточнее Гумбиннена. Ныне не существует.


[Закрыть], Уфимский полк заночевал в местечка Энцунен[163]163
  Населённый пункт Энцунен в Восточной Пруссии. Современный посёлок Репино в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. В армии уже знали о предстоящем завтра бое. Ротные командиры Уфимского полка сдавали полковому казначею казённые деньги. В памяти капитана А. А. Успенского об этом дне отпечатался его последний разговор со своим другом капитаном Д. Т. Трипецким. В тот тёмный августовский вечер, на фоне застилающего западную часть неба зарева от пожаров немецких селений (немцы, отступая, сами часто поджигали свои дома) капитан Д. Т. Трипецкий написал письмо своей жене. Он попросил приписать А. А. Успенского в конце письма несколько слов привета. ««Это будет ей приятно», – говорил он. – Я написал»[164]164
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 42.


[Закрыть]. Волнение охватило капитана Д. Т. Трипецкого перед предстоящим боем, он вдруг сказал своему другу, что «немцы победят …а меня убьют»[165]165
  Там же.


[Закрыть], на следующий день он пал в сражении. И написанное перед боем письмо его жена получила, когда уже знала о смерти своего мужа[166]166
  Там же. С. 59–60.


[Закрыть].

6/19 августа 1914 года. Деревня Садвейчен[167]167
  Деревня Садвейчен в Восточной Пруссии. Современный населённый пункт Первомайское в Калининградской области РФ.


[Закрыть]. Расположение 33-го эрзац-батальона.

Батальон фон Бессера 6/19 августа впервые вступил в боевое соприкосновение с русскими войсками на окраине леса в нескольких километрах восточнее Гумбиннена, недалеко от деревни Садвейчен. Немцы, пытаясь обезопасить себя от неожиданной атаки со стороны леса, направили к нему сторожевое охранение в составе 1200 человек[168]168
  РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 25об.


[Закрыть]. Немецкий отряд спокойно миновал поле и уже входил в лес, когда раздались выстрелы. Сторожевое охранение наткнулось на передовые русские части, это был 97-й Лифляндский пехотный полк, сосед Юрьевского полка. Немцы были вынуждены отступить, потеряв трёх человек ранеными[169]169
  Там же.


[Закрыть]. Завязавшаяся перестрелка и артиллерийская дуэль с русскими войсками длились весь день, то затихая, то нарастая вновь. Наступившая ночь для капитана фон Бессера не принесла успокоения, «бой продолжался и ночью»[170]170
  Там же.


[Закрыть], – читаем в его дневнике и была не из приятных. «Спал под открытым небом, – записал он, – холодно»[171]171
  Там же.


[Закрыть].

На следующий день всем им предстояло участвовать в одной из важнейших битв Первой мировой войны, в битве, изменившей её ход, похоронившей надежды Германии на блицкриг, предстояло идти в бой и противостоять друг другу, стрелять во врагов и убивать их.

На следующий день было Гумбинненское сражение.

7/20 августа 1914 года. Гумбинненское сражение[172]172
  См. Приложение 1. Карта-схема Сталупененского боя и Гумбинненского сражения.


[Закрыть].

Битва развернулась рано утром. Части III армейского корпуса русской армии оказались в центре кровопролитного сражения, и их действия во многом предопределили поражение германских войск. Так как один из главных ударов командование 8-й немецкой армии нанесло по частям именно III армейского корпуса, которые смогли не только выдержать его, но и в конце концов обратили немецкие войска в бегство.

7/20 августа 1914 года. Деревня Колпакин. 5 часов утра. Расположение 98-го Юрьевского пехотного полка.

Гумбинненское сражение для Юрьевского полка началось с рассветом. В 5 часов утра полк предпринял наступление на деревни Сциргупенен[173]173
  С 1946 г. населённый пункт Дальнее в Калининградской области РФ. Сегодня не существует.


[Закрыть] и Вердельн и, к полседьмого утра войдя в них, окопался, заняв позицию между железной дорогой и деревней Вердельн. О чём и сообщил командиру 99-го Островского пехотного полка полковник В. А. Желтышев запиской в 10 часов 50 минут: «Все эти деревни (Щигрюпенен[174]174
  Наиболее часто используемое название данного населённого пункта – Сциргупенен.


[Закрыть] и Верделен[175]175
  Наиболее часто используемое название данного населённого пункта – Вердельн.


[Закрыть]) я занял ещё с 6 ½ утра»[176]176
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 488. Л. 14. Эти новые, полученные на основе архивных документов сведения о занятии 98-м Юрьевским пехотным полком деревни Вердельн не соответствуют устоявшейся в научной литературе традиции, по которой считается, что Вердельн оборонялся 99-м Ивангородским пехотным полком. См., напр.: Радус-Зенкович Л.А. Очерк встречного боя. По опыту Гумбинненской операции 1914 г. М., 1921. С. 61. Найденные автором архивные документы позволяют исправить данную неточность.


[Закрыть]. 1-й батальон подполковника Д. Н. Постникова занял высоты западнее Сциргупенен. В 9 часов утра немцы начали артиллерийский обстрел укреплённых позиций полка, но, несмотря на потери, полк продолжал «стойко держаться в своих окопах»[177]177
  РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 9–9об.


[Закрыть].

7/20 августа 1914 года деревня Матишкемен[178]178
  Деревня Матишкемен в Восточной Пруссии. Современный населённый пункт Совхозное в Калининградской области РФ.


[Закрыть].

Ранее утро. Расположение 106-го Уфимского пехотного полка.

Уфимский полк был поднят ещё перед рассветом и получил приказ двигаться по направлению к деревне Матишкемен, находившейся в непосредственной близости и левее позиций соседней 25-й пехотной дивизии и 98-го Юрьевского полка.

В 7 часов утра на подходе к деревне Матишкемен полк столкнулся с частями XVII германского корпуса генерала А. Макензена и вступил с ними в бой. Для командира 16-й роты Уфимского полка капитана А. А. Успенского и его однополчан началось Гумбинненское сражение.

Русские и немецкие цепи, поддерживаемые артиллерией, устремились навстречу друг другу. Достигнув рубежа между деревнями Матишкемен и Варшлеген, «уфимцы» заняли позицию, окопались и начали вести смертельный огонь по наступающему противнику. Немецкие цепи залегли и теперь продвигались вперёд мелкими перебежками, но и такая тактика не спасала их от прицельного и шквального пулемётного и ружейного огня. По словам А. А. Успенского, «наш ружейный и пулеметный огонь косил их (немецкие. – Н. П.) поднимавшиеся для перебежки цепи и группы»[179]179
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 44.


[Закрыть]. Бой разворачивался на фоне всё усиливающейся артиллерийской дуэли. Земля гудела от разрывов снарядов, воздух со свистом рассекали осколки. Именно в первые часы развернувшегося со всей ожесточённостью Гумбинненского сражения от бризантного снаряда, разорвавшегося прямо у него на груди, погиб капитан Д. Т. Трипецкий, друг А. А. Успенского, с которым накануне он разговаривал о предстоящем бое. Другой офицер Уфимского полка командир 1-й роты, капитан Д. П. Епикацеро был также убит в эти ранние часы. «Большой осколок шрапнели вонзился ему между глаз, тоже – мгновенная смерть! Вечная им обоим память!»[180]180
  Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия. Каунас, 1932. С. 45.


[Закрыть]