Текст книги "Технология возврата"

– Да, но… А, ладно. Как-то обыденно это все. Не цепляет. Устал я восхищаться собой и обстановкой.

– Ничего, это пройдет. У тебя депрессия от психической перегрузки, только и всего. Отдыхай пока. Через недельку меня выпишут, и займемся подготовкой.

– К чему?

– К экскурсии в Стоунхендж…

Не знаю, как, но известный в исторических кругах док выбил у английского правительства разрешение на проведение исследовательских работ в древней обсерватории. Студенты по указке профессора собрали необходимое оборудование, и мы начали грузиться в автобус. Небольшой «пазик» терпеливо дожидался окончания погрузки.

– Бог в помощь! – поздоровался Мехмет. Анатолийский посол довольно улыбался, глядя на наши действия.

– Здорово. – Я смахнул пот с лица. – Не скажешь, нахрена профессор столько хлама с собой тащит? Это для исторических-то исследований!

– Ему виднее, на то он и профессор. Давай отойдем немного, поговорим.

Мы сели на лавочку и закурили.

– Понимаешь, это оборудование не столько для исследований, сколько для подстраховки. А если догадки верны, и это портал? И он работает? Если получится, то вместе с тобой переместимся и мы, а оборудование необходимо для поддержания, скажем, жизнедеятельности нашего добровольческого отряда. Мы ведь делаем это на свой страх и риск. Если я отдам наше знание вместе с тобой правительству, то сам понимаешь, что будет. И не дай Бог, прознают америкосы. Господство, военные действия, и все такое. Честно говоря, даже удивительно, что никто еще нас не дергает. Может, твои друзья постарались, те, кто Ключ искал – не знаю. Но мне нужна правда, и, желательно, с большой буквы. Поэтому и я лечу с вами. Дипломатический иммунитет – хорошая штука, как ни крути, можно провезти много полезных вещей, кроме аппаратуры.

– Все готово, шеф! – Это начальник охраны. – Вещи загружены, можно ехать. Скоро будем в аэропорту.

– По машинам! Вася, «маякни» профессору, а то чахнет там над своими талмудами. Пригрози, что без него уедем…

Аэропорт «Минск» встретил нас оживленностью муравейника. Декларацию груза взял на себя профессор, а мы остальной группой отправились искать свой терминал. Очередь, охрана, зеленый коридор – и вот мы в самолете. Я никогда раньше не летал, поэтому с интересом смотрел по сторонам. Вообще я думал, что неизвестный благодетель, раскошелившийся на поездку, предоставит отдельный самолет – чем черт не шутит? Но мы, как и все, летели общественным транспортом. Приветливые стюардессы, бесплатные напитки, а за иллюминатором – белое море облаков. Так бы и летал, но через три часа объявили посадку.

Смотреть достопримечательности было некогда. Я особо не переживал – единственное место в Англии, которое я хотел посетить, находилось в Ливерпуле. Знаменитый «Каверн Клаб», историческая родина ливерпульской четверки. Вздохнув, я нацепил наушники, и под звуки «I am the Walrus», подтанцовывая, зашагал на стоянку.

Через два часа дикой езды мы очутились в городе Эймсбери. «Дикой» езда была для меня. Представьте: машина летит по встречной полосе, нарушая все привычные правила. Выезд на перекресток – вообще отдельная песня: игнорируя помеху справа, водитель с каменным лицом выехал с второстепенной на главную, опять же на «встречку» и притопил на «газ». Бр-р! Я решил поберечь свою психику и занялся перечитыванием рекламных проспектов, щедро розданных в аэропорту» Гатвик».

– Ненавижу здешние дороги! – негромко вымолвил охранник Вася, когда мы приехали в Эймсбери. Значит, не только меня так колбасило. Зарегистрировавшись в гостинице, мы подкрепились в обеденном зале и собрались в номере Мехмета.

– Оборудование привезут только вечером, – начал свою речь посол. – Также я вкратце объяснял вам цель нашей экспедиции. Мы везем с собой новейшие знания, и высокий уровень секретности, который я от вас требовал, необходим для того, чтобы эта информация не попала в чужие руки. Как вы знаете, разведки многих стран дорого бы отдали за возможность точно определить историческую подлинность Стоунхенджа.

Опа! Он что, парней из охраны втемную использует? В принципе, неудивительно. Знай они правду, непременно кто-то да настучал бы или в «психушку», или в соответствующие органы.

– Случиться может всякое, – продолжал Мехмет, глядя на профессора. – Василий, чемоданы!

Е-мое! Я даже не буду гадать, где он это взял. Охранники с повеселевшими лицами достали из багажа пистолеты и начали пристраивать их на ремни, пряча под куртками.

– Для этого и нужна дипломатическая неприкосновенность, – жестко усмехнулся Мехмет, по-прежнему не спуская глаз с профессора.

– Дружище, я же был против! – заерзал тот. – Одно дело – официальное мероприятие, другое – стрельба, да еще возле меня. До сих пор шрамы чешутся.

– Надеюсь, стрельбы не будет, – отрезал посол. – Но предусмотреть нужно все. В тебя стреляли, в Романа стреляли в лаборатории. Лучше, как говорится, перебдеть. Роман, твой тоже там лежит.

Да, лежит. С удивлением я достал подаренный бандитской невестой Стечкин. Запасные обоймы, патроны в пачке. Наплечная кобура. Неплохо меня Мехмет прибарахлил!

– А теперь посмотрим место наших исследований.

Оказалось, на Стоунхендже тоже зарабатывают деньги. Чтобы посмотреть на стоящие вертикально камни, пришлось покупать билеты в специальной билетной кассе. Как в цирке, ей-богу! И то, на приличном расстоянии от комплекса стояло заграждение, пересекать которое запрещалось. Бесплатно можно потрогать только находящийся у самой границы изъеденный эрозией валун. А вокруг – ровная травка, как на пасторальной картине. И овцы пасутся.

Посмотрели, поснимали. Потом у Мехмета зазвонил телефон.

– Алло. Да. Понятно. Газуй прямо сюда, я сейчас договорюсь.

Посол посмотрел на нас.

– Сейчас подъедет бус с оборудованием. Пойду к охране, покажу разрешение, пусть чешутся. Начнем сегодня.

Дисциплинированные англичане разбежались, как только по рупору объявили о проводящихся исследованиях. Если бы такое сказали нашим, их бы наоборот собралось еще больше – просто поглазеть. А эти – вот: разошлись по машинам, и все. Смотрители комплекса клятвенно пообещали не мешать, и мы начали разбирать ограждение.

Все-таки сколько бабок нужно было вбухать! Нас ведь должны контролировать, смотреть, чтобы случайно не повредили чего-нибудь, наконец. А никого нет. Только чей-то автобус на плоском, как тарелка, горизонте.

– Шеф, тревога! – подбежал Вася. – Неопознанный автобус прет прямо к нам.

– Там парни на дороге, остановят, – отмахнулся Мехмет. – Профессор, где ящики будем ставить?

– Все внутри, на всякий случай. Роман, не вздумай трогать Ключ, пока я не скажу! Накосячишь.

Две машины с охраной стояли вдалеке, контролируя подъезды к Стоунхенджу. Остановив автобус, охранник подошел к водителю, и вдруг началась стрельба.

– Началось! – Вася потянул из кобуры пистолет. – Шеф, уйди за камни, мы разберемся.

Выскочившие из автобуса люди расстреляли находящихся в машине людей практически в упор, затем цепью пошли на нас.

– Во дурачье, – процедил Вася. – Им заныкаться негде, а мы за камнями. Парни, огонь!

Затрещали выстрелы. Шедшие цепью сразу упали, прижимаясь к земле, но стрелять из пистолетов на такую дальность было бессмысленно. А от камней полетела каменная крошка.

– Из автоматов лупят, гады. Не дайте им подойти! Роман, доставай Ключ, по-моему, пора.

Я вытащил из рюкзака прибор. Попытка – не пытка, так говорят люди в отчаянных ситуациях? Если сработает, будет шанс выжить в перестрелке. Автоматы – автоматами, а пару гранат, и нам хана.

– Бондарчук, ты меня слышишь? – раздался голос. – Верни артефакт, или все здесь ляжете!

– Японамать! Майор! Как ты нас нашел?

– Твоего майора я тоже найду, и в землю зарою! Ключ гони, падла!

Нет, не майор.

– Парни, не подпускайте их, – предупредил я и открыл прибор.

Сработало! На одной стороне Ключа загорелись знакомые символы. Блин, у них порядок другой был! Что за дела?

– Работает! – крикнул я. – Док, он горит!

Синим светом запылали иероглифы на другой створке. Епрст! Опять наугад тыкать. Нажимаю понравившийся иероглиф.

– Держитесь! Сейчас немного потрясет!

Задрожала земля. Парни побросали пистолеты, держась за головы от пронзительного свиста. Я крепче сжал пистолет, чувствуя, как меня скручивает изнутри невидимая спираль. Вот он, момент истины! Куда же нас забросит?…

Вдох – выдох… Вдох – выдох… Все, закончили. Я спрыгнул с поваленного дерева, на котором проходили мои ежедневные тренировки, и натянул рубаху. Хорошо зимой в лесу. Воздух свежий, чистый. Все дороги замело снегом серебристым… Стоп! Отставить лирику. Тем более, что сейчас не зима. Осень, если верить местному друидическому календарю. Рантгор в этих вопросах дока. Погоду предсказать, скот вылечить, посоветовать, что и когда сеять. Друид, одним словом.

Подпоясавшись, я вышел на середину полянки, подхватил с земли сухую ветку и сломал пополам, получив два подходящих по длине «снаряда». За неимением спортзала я тренировался на деревьях, каждому прописывая тумаков. Понеслась!

Я прыгнул в гущу деревьев, молотя палками по стволам. Кувырок! Впереди ветка. На коленях проскальзываю под ней, затем подпрыгиваю и с размаха – н-на! Отталкиваюсь от ствола ногами и, не рассчитав дистанцию, шмякаюсь спиной о землю. Кувырок, подпрыгиваю – второй враг повержен. И в этот момент получаю новое, неизведанное ощущение – кожа покрывается мурашками, как будто окатили холодной водой, тело наполняется бущующей энергией нестерпимой силы, а перед глазами так медленно-медленно плывет падающий с дерева дубовый листок. На автомате выхватываю из-за пояса нож и резким броском припечатываю лист к соседнему дубу. Тело отзывается неохотно, как в киселе. Р-раз – и ощущение пропало. Я брякаюсь на землю, рядом падает сломанная ветка и врезается в дерево брошенный нож. Блин, что это было? Попрошу друида больше не кормить меня своими грибами. Надо расспросить его при случае об этом непонятном явлении.

Одевшись, забросил на плечи вязанку хвороста. Как-никак, еще несколько километров до дома тащить. Хорошо здесь, в двенадцатом веке. Выхлопных газов нет, смога нет, радиации нет. Электричества нет, связи нет, центрального отопления нет… Экология, так-растак. Обувь мягко пружинит по опавшей листве, делая перемещения по лесу почти неслышимыми. Где-то треснет ветка, где-то не заметишь сухостой, но в целом – мечта разведчика. Сапоги, правда, попались оба левых, но про рекламации здесь не слышали. Ничего, растоптал уже немного.

Часто вспоминаю парней. Как они там? Одно из двух – или бандюки их всех положили, или подоспели бравые ребята из английской полиции. Хотя до их рождения еще почти тысяча лет. Поневоле приходится психику тренировать, чтобы с ума не сойти.

Из-за кустов, зашуршав сухими ветками, осторожно выглянул волк. Он повертел головой, понюхал воздух и пристально уставился на меня немигающим взглядом. Я замер, боясь спугнуть животное. Волков в округе было много, и я часто слышал рассказы о нападении их на людей. Этот вел себя по другому. Убедившись, что я не представляю опасности, зверь пересек тропинку, а следом за ним трусцой пробежали два волчонка.

Волки не входили в список неприкосновенных животных. Частенько за их шкуры давали награды, это был заработок для многих охотников. Читал, как-то в наше время в Америке в месте под названием Йеллоустоун перебили всех волков. Изменилась популяция оленей, исчезла трава, начали сохнуть деревья. Запустили волков снова – олени перестали жрать все подряд, появились новые виды животных и растительности. Даже реки изменили русла, вода перестала подмывать берега. Так что все хорошо в меру. Бегите, волчары, по своим делам. Только без фанатизма…

Вообще законы Королевского леса – это нечто. Четыре вида животных считаются королевскими и поэтому неприкосновенны. Это олень, лань, косуля и кабан. За убийство такого животного без личного участия короля – прямая дорога на виселицу. Бароны, с разрешения монарха, могли охотиться на дичь помельче – зайцы, лисы, куницы. Крестьянин мог есть только «домашнее» мясо. Хочешь пасти скот – плати налог. Накосил сена – плати налог. Все деньги шли в казну землевладельца-барона. За нарушения местных законов предусмотрена большая ответственность, судья – опять же барон. Пищи на всех не хватало, поэтому охотники посноровистее могли и кабана «завалить», и косулю. Обычно это сходило с рук. Лес большой, не в пример нашему времени, а лесников с егерями – кот наплакал. Неудачливые же браконьеры болтались на виселице.

Друидов, в свою очередь, уважали и почитали. И боялись. Вымирающая каста в лице нескольких оставшихся представителей древнего жречества все еще внушала страх, робость и безмерное почитание. Так же начинали уважать и меня, единственного ученика единственного местного друида.

Друида звали Рантгор, и это был компьютер с ножками. За десятилетия непрерывного обучения и самообучения он знал буквально все о растениях, природных явлениях и скрытых возможностях человеческого организма. Безо всяких проблем он мог спать на углях, руками определять температуру внутренних органов и шляться по лесу несколько суток без перерыва на сон. Этот уникум встретился мне возле Стоунхенджа, когда я с выкаченными от испуга глазами тыкал пистолетом в разные стороны, пытаясь определить, где я, где все остальные и куда меня вообще нахрен занесло. Я со школы хорошо знал английский, но почти ничего из слов друида не понимал. Зато мне вдруг стало так спокойно и хорошо, что я постыдился оружия в руке, спрятал АПС в кобуру и без опасений последовал за этим первым встречным. Как потом объяснил Рантгор, этим незаметным воздействием обычно успокаивают всбесившихся зверей. И уже почти два года я являюсь учеником этого замечательного человека.

– Доброго дня, уважаемый друид! – вежливый окрик вывел меня из раздумий. На дороге стояли солдаты из местного замка, с почтением уставившись на мои сапоги.

– Рад приветствовать доблестных воинов! – в свою очередь поклонился я, следуя местному обычаю – чем витиеватее слог, тем благороднее собеседники. – Куда путь держите?

– Французский аббат следует из Лондона, проверять богоугодность жития монахов в их обителях, – отозвался один из них. – С ним следует сэр Артур Бэкхэм, племянник кузена шерифа Уолтшира. Славный рыцарь, между прочим! Говорят, собирается принять участие в крестовом походе… А мы следуем впереди, смотрим, чтобы породистые лошади их сиятельств не сломали ноги о бурелом. Счастливо оставаться, уважаемый, пойдем мы дальше – скоро ехать будут, а мы еще не все участки проверили.

Раскланявшись с вояками, я потопал дальше, пытаясь уловить разбежавшиеся мысли. Я не вникал особо в местные управленческие структуры, но теперь меня зацепило. Прямо здесь, на моих глазах творятся поистине исторические события – крестовый поход, рыцари, Львиное сердце, Айвенго, Робин Гуд… Прекрасные дамы, рыцарские турниры… Я так задумался, что чуть не угодил под лошадь.

– Куда прешь, несчастный! – возница замахнулся на меня плетью. Одна коняга из упряжки заржала и встала на дыбы, толкая назад карету. Сопровождающие своих господ солдаты окружили меня, пресекая возможность к бегству.

Из окна кареты высунулась пухлая рука в перстнях и сделала повелительное движение пальцами. Ближайший солдат с поклоном подскочил к руке, выслушал указания и вернулся назад.

– Господин святой отец желает знать, кто вы и почему препятствуете проезду, – виновато опустив глаза, сказал парень. – Простите, господин друид, я не мог сказать ему… Ваше учение под запретом…

– Ничего, друг мой, – мягко сказал я. – Я обычный путник, несущий домой хворост. Передайте это святому отцу, и разойдемся своими путями.

Солдат вернулся к карете. Мне все больше нравились средневековые жители этой страны. Уважают честно, без показухи, ненавидят тоже от всей души. Прямо как наши, русские. Пить – так пить, гулять – так с королевой, режь последний огурец… И только некоторые ушлые индивидуумы портят картину. И почти все – представители знати. Или это качество приобретаемое?

Солдат дал отмашку, карета тронулась с места. Я вскинул хворост на плечи и сделал шаг в сторону.

– Эй, ты! Стой!

Да что ж это такое! Начинает надоедать. Я снова бросил вязанку, оборачиваясь и разгибаясь в полный рост. Из кареты выскочил крепкий мужчина невысокого роста, в дорогом платье, подпоясанный мечом с драгоценными камнями на навершии рукояти. Это, видимо, и есть рыцарь Артур Бэкхэм. Вразвалочку подойдя ко мне, рыцарь картинно оперся на рукоять и смерил меня заинтересованным взглядом.

– Так это, значит, ты и есть друид?

– Ну, можно сказать и так. А ты, значит, и есть рыцарь? – я, в свою очередь, смерил взглядом рыцаря. Тот подождал немного… затем хлопнул рукой по коленке и довольно рассмеялся.

– Да, мне говорили про твою гордость. Но я благородный господин, склонись передо мной!

– Не по сану мне склоняться ни перед кем, – спокойно ответил я. – Человек равен перед Господом, и неважно, к какой церкви он принадлежит. Только перед Ним я склонюсь, принеся на службу умения мои и знание.

Нормально так сказал, самому понравилось.

– Твое учение вне закона, – сверкнул глазами рыцарь. – Ты еретик и богохульник, и будешь подвержен наказанию. Взять его, и на виселицу!

– Стоять! – я поднял руку ладонью вперед, и дернувшиеся было ко мне солдаты испуганно застыли. – Прокляну каждого, кто подойдет ко мне ближе, чем на пять шагов. Или хотите потягаться со мной в силе и могуществе? Уходите, и я отпущу вас с миром.

Да, не забыли еще люди того времени влияния друидов. В мгновение ока рыцарь остался в одиночестве. Солдаты, пятясь, отошли за карету, оставляя своего господина наедине с могущественным мной.

– Остановитесь! – раздался писклявый голос. Из кареты с достоинством спустился спутник рыцаря, молодой человек с жидкой бородкой в монашеской рясе. На аббата он точно не тянул; скорее, помощник, за какие-то заслуги отправленный на такое «карьерное» задание.

– Друзья! – кротко сказал он, становясь между нами. – Не стоит впустую изливать свой гнев, тем более, при таких неблагодарных зрителях. Все мы рабы Божии, а если некоторые поставлены Им выше других, то только для упорядочивания Сущего, чтобы с наибольшей пользой исполнять волю Его. Поэтому прошу, разойдемся миром. Нас ожидает ночлег в Солсбери. Не хотелось бы променять его на ночную скачку под сенью звезд.

Рыцарь в сердцах звякнул мечом о ножны, а я покраснел. Какой-то церковник учит меня жизни, и, что самое обидное, он-таки прав! Какого, спрашивается, я так взъелся на этого норманна? Можно было спокойно промолчать, кивнуть и уйти в сторону. Ладно, разбор полетов потом. Я сделал благословляющий знак; монах, в свою очередь, осенил нас крестным знамением, забрал ворчащего рыцаря в карету и сделал знак рукой – поехали, мол! Солдаты, смущенно, бочком потянулись следом.

– Что, съел? – послышался из кустов насмешливый голос. Я оглянулся. Рантгор, собственной персоной!

– Очередной урок самоконтроля. Ты вышел из себя, и потерпел поражение от молодого, но более опытного противника. А Слово – это в первую очередь твое оружие, а не мышцы и меч. Бери хворост, пойдем.

Я снова закинул вязанку на плечи и заторопился следом за учителем, стараясь не пропустить ни одного слова…

Дни летели незаметно. Я пользовался любым удобным случаем, чтобы проводить свои импровизированные тренировки. Если же погода не позволяла, то занимался дома. Друид в это время монотонно крутил ручку зарядного устройства для мобильного, прищуриваясь от удовольствия. Наушники на его седой голове смотрелись довольно нелепо, особенно, когда он слегка подергивался под Металлику или AC/DC. Высоцкого он не слушал. Видимо, потому, что не знал русский язык.

С языком вообще была занятная ситуация. Я неплохо знал английский, но изначально создавалось ощущение, что я разговариваю с аборигенами на ломаном китайском. Только потом я начал вспоминать что-то про смешение староанглийского и французского языков, в результате чего и образовался современный английский. Да и Рантгор многое объяснил. Оказывается, сто с лишним лет назад Англия была завоевана норманнским герцогом Вильгельмом и фактически стала французской колонией. Норманны заполонили Британию, ведя войну с партизанским движением англосаксов. В итоге саксы стали низшим сословием, а все ключевые места в руководстве достались норманнской знати. Будущий английский король, знаменитый Ричард Плантагенет, не знал ни слова по-английски! Поэтому языка, который я знал, еще не существовало, и мне снова пришлось подстраиваться под местное наречие, благо опыт уже был – я уже довольно сносно болтал на турецком. Сказалось общение с турецкими археологами. Еще друида удивляли мои познания в различных отраслях науки. В мою историю о перемещении во времени он поверил сразу и безоговорочно. Оказалось, что древние кельты, ассимилировавшиеся на здешней территории, тоже прибыли в наш мир подобным образом. Их мир назывался «Авалон», и, по легенде, туда отправились многие выдающиеся личности того времени, в том числе знаменитый король Артур. Сейчас портал опустился в болото, но название местности осталось, и Рантгор, один из последних потомков коренных кельтов, иногда наведывается туда.

– Все, заканчивай свои тренировки. Теперь будем тренировать Дух.

Друид нашел объяснение моим странным способностям. Человек, говорил он, не в силах замедлять или ускорять время, это подвластно лишь богам. Можно изменять субъективное восприятие времени. Это доступно далеко не всем, и проявляется спонтанно в случае критической опасности. Даже среди друидов лишь единицы могли управлять собой настолько, что замедлялись или ускорялись по своему желанию. Боевые подразделения во главе с такими «спецназовцами» несли охрану оплота друидов, священного острова Мона. Который, к слову, более одиннадцати столетий назад был разрушен римлянами. То, что я случайно смог сделать нечто, подвластное древним друидам, сильно воодушевило моего учителя, и каждый раз после физической нагрузки он занимался моим «духовным» воспитанием. Мероприятие сводилось к следующему: дубасить меня по полной программе, пока организм не поймет, что все серьезно, и не включит механизм ускорения времени. Задача-максимум – уловить момент перехода из одного состояния в другое и суметь воспроизвести процесс по собственному желанию. Пока не получалось, а друид неплохо владел своим посохом для того, чтобы гонять меня, безоружного, по всему дому.

– Е-мое! – снова взвыл я, когда набалдашник посоха впечатался мне в бок. Друид молча продолжал наносить мне удары, следя только за тем, чтобы бить не очень уж сильно. Я уворачивался, ставил блоки, но кроме синяков, ничего не добился, тем более просветления, едрит его, Духа. Да сколько можно уже терпеть?! Я так разозлился, что начала кружиться голова. Затем р-раз – и я спокойно, как сонный кролик, отвел посох в сторону один раз, другой, затем сильно отбил посох двумя руками, и Рантгора отбросило к стене. Я так удивился, что замер на месте. Друид, охая и качая головой, радостно смотрел на обломки посоха в своей руке.

– Это же был заговоренный дуб! – только и промолвил он в счастливой улыбке. – Молодец! А теперь истопи-ка баньку. И тело полечим, и Дух закрепим. Хотя нет, отдыхай. А я за дровами схожу.

Друид ушел, оставив меня довольно растирать ушибленные места. Тело болело неимоверно, но на фоне первого удачного эксперимента после сотни неудачных это было несущественно.

К бане друид вначале отнесся скептически. Да и вообше средневековая Англия поражала своей нечистоплотностью. Бароны не мылись месяцами; рыцарям это делать вообще было неудобно. Они частенько «рассекали» в латах в мирное время, не снимая их, чтобы не отвыкнуть от тяжести доспехов; а для того, чтобы мочиться, внизу был специальный лючок. Дам это тоже касалось. Запахи немытого тела, разбавленные флаконами духов, в сумме составляли такое амбрэ, что у благородных аристократов напрочь сшибало голову. Сначала я привил друиду привычку мыться по утрам холодной водой, мотивируя это дополнительным единением с природой. Затем из ветхой постройки типа сарая соорудил баньку, наняв печника из деревни. Благодарные друиду крестьяне довели строение до ума, тихонько удивляясь, зачем мудрому отшельнику такие навороты. Когда я собрался готовить веники, Рантгор нехотя подключился к работе, поэтому ветки мы срезали строго по правилам, испросив разрешения у матушки-природы. Зато, когда я в парилке отходил друида дубовым веничком, результат был совсем иной. И потом, расслабленный, со жбаном местного пива в руках, тот долго приходил в себя, вовсю делясь своими впечатлениями.

– Оказывается, священный дуб удивительно хорошо отмывает тело, – бормотал он. – Надо попробовать провести над ветвями сего древа дополнительный очищающий обряд. Но как хорошо закаливается Дух! Энергия моя бьет через край, а тело бодрое и свежее… Роман, а в твоей земле все так моются?

– А ты думал. Мы народ закаленный и непредсказуемый. Пойдем, еще заход сделаем…

Теперь друид мылся регулярно и всем процессом занимался сам. Так что через пару часов мы, красные и довольные, развалились на лавочках и медленно, смакуя, потягивали пивко.

– Одевайся, – вдруг сказал Рантгор, глядя куда-то за меня. В стену, что ли? – Гости к нам. Конники, отряд.

Я быстро схватил полотенце и начал обтираться. Рантгор, уже одетый, терпеливо ждал меня у двери.

– Сбегай в дом, возьми пистолет. Может понадобиться.

Ого! Если друид вспомнил о моем оружии, значит, эти парни точно не на пирожки идут. Сбросив рубаху, я накинул портупею и оделся заново. Вроде незаметно. Да и смотреть особо никто не будет, не в том времени я сейчас.

Подоспевший через пять минут отряд друид встретил на крыльце. Жаль, вокруг дома не было забора, но еще никто в здравом уме – ни люди, ни волки – не переходили незримую границу жилья отшельника. Не считая сегодняшнего дня.

Подъехавший ближе всех конник спешился и пошел навстречу.

– Здравствуй, уважаемый друид, – поклонился он. Уже хорошо, не ругаться приехал. – Вчера из Солсбери сбежал опасный преступник. Не зная местности, он может набрести на твой дом. Прикажи ученику сообщить нам, если он появится. Это приказ аббата, и он требует повиновения. Сказал передать тебе, в случае отказа будет ходатайствовать перед его святейшеством Папой о твоем наказании.

Рантгор усмехнулся.

– Я никак не отношусь к церкви его святейшества, и, тем более, к пастве. Если ко мне придет тот, о ком вы спрашиваете, я поступлю с ним так, как со всеми страждущими – накормлю и обогрею. Если его преступление велико, моя Вера обязывает меня наказать его по заслугам. На этом можете быть свободны.

Солдат замешкался, потом обреченно кивнул.

– Я передам твои слова.

– Не надо, – усмехнулся друид. – Эти слова для тебя и твоих парней. А аббату передай, что я сделаю так, как он просит.

– Слава Богу! Ой, прости, – сконфузился солдат. – Пойми меня правильно, я христианин, но уважаю своих предков. И все достойные саксы такие. Ты всегда нес бедным людям добро, а от жадных норманнских ублюдков ничего, кроме поборов, мы не видели. Я потомок благородной семьи, но служу норманнам и этим кормлю свою семью. Из уважения к тебе хочу сказать – аббат желает извести тебя. Я случайно подслушал их разговор с графом Пембруком. Граф сказал, что скорее отрубит себе обе руки, чем позволит аббату причинить тебе какой-либо вред.

– Ты благородный сакс, и делаешь, что должен. А теперь иди. Да сопутствует тебе и твоим людям удача!

Солдат поклонился, вскочил на лошадь, и отряд, подняв столб были, исчез вдалеке.

– Вот это диалог! – я вышел из-за дерева и подошел к друиду. – Так тебя, оказывается, сам граф «крышует»? Я-то думаю, чего ты спокойно так себя ведешь.

– Уильям в детстве несколько лет провел у меня в хижине после того, как побывал в заложниках против своего отца, – невозмутимо ответил друид. – Я привил ему чувство долга и уважения к простому народу. Славный и честный рыцарь, хоть и норманн. Но хватит об этом. Уже темнеет, а у нас еще много дел. Эй, ты! Не прячься. Подойди ко мне и прими то, что заслуживаешь.

Рантгор демонстративно скрестил руки на груди и уставился в темноту.

В кустах послышался шорох, треск, и на нас вышел мужичок в ободранной рубахе. Дрожа от страха и холода, он поклонился друиду и обреченно вздохнул.

– Пошли в дом, – сказал Рантгор, поворачиваясь к двери. – Обогреешься.

– Не могу, – кутаясь в дырявую одежду, сказал беглец. – Меня столько лет держали в Олд Саруме, что я возненавидел закрытое пространство. Уйти хочу, как можно дальше.

По знаку друида я сбегал в дом, принес теплую одежду и немного еды.

– Не злись на людей, – сказал Рантгор. – Возьми это, и иди. Ты невиновен, я вижу твою душу. Так не надо доставлять удовольствие господину аббату видеть тебя пойманным.

– Ни жезла, ни гвоздя, – пожелал в свою очередь я, удивленно глядя на совершение правосудия. Ни присяжных, ни прокурора, ни адвоката. Раньше друиды всегда вершили суд, это была одна из обязанностей жрецов перед народом. Да – да, нет – нет. Не то, что сейчас. Э-эх…

– Ну что, на боковую? Темно уже, да и спать хочется.

– Нет. – Рантгор прищурился и как-то странно посмотрел на небо. – Более благоприятное время трудно будет найти. Многое ли ты запомнил из того, что я давал тебе все эти дни?

– Где-то пятьдесят на пятьдесят. Не считая то, что я знал и раньше. Знаю травы, основные заговоры. Погоду могу предсказывать – иногда получается. Только с энергетикой плохо.

– Концентрироваться не умеешь, потому и плохо. Я что хочу сказать. Ты еще не бард, но уже и не предсказатель. Я имею в виду, ты перерос вторую ступень посвящения, но еще не постиг первую. Это само по себе уникально, не говоря о том, что ты, как и мои предки, из другой реальности. Поэтому я собираюсь провести обряд посвящения тебя в друиды. Ты готов, учитывая современные реалии и «заочную» форму обучения. А сейчас мы пойдем в священную рощу. Нам нужны новые посохи, коллега!

Надо, так надо. Тем более, сейчас по календарю шестая ночь полнолуния. А это, вроде как, оптимальное время для связи с Духами природы. Рантгор забросил на плечо внушительный баул, мне всучил сверток с какой-то книгой. Я ради интереса открыл пару страниц. Какие-то мелкие иероглифы, вразнобой разбросанные по странице. Где-то я их уже видел. Вспомнить бы, где…

Луна светила вовсю. Ветви деревьев причудливо переплетались, отбрасывая невообразимые тени на опавшие листья. Рантгор уверенно шел через бурелом, я едва поспевал за ним со своей ношей – книга весила прилично. Наконец мы подошли к огромному раскидистому дубу.