Текст книги "Братина Сварога"

– Мороз и солнце, день чудесный! – воодушевленно продекламировал ясновидящий волхв, но вовремя спохватился. – Хм! Прошу прощения пращуры. Знаю, что это не моё, но уж больно к месту пришлось. Да простит меня тот «друг прелестный».

Кандидаты в богатыри переглянулись, недоумевая, с кем это разговаривает тайный волхв, но переспрашивать не стали. Сообразили, коли надо будет, Святофор сам в курс дела введет.

Постояв ещё несколько минут с закрытыми глазами, старец, наконец, обратил внимание непосредственно на претендентов.

– Ну, что, братцы, готовы к труду и обороне? – хитро прищурился он, поочередно поглядывая на бравых ребятушек и не дожидаясь ответа, продолжил: – Вижу, что готовы! Тогда приступим. Вот ты, коваль Ковыла, – остановил он свой выбор на кузнеце, – подь сюды!

Ковыла, польщенный тем, что его выбрали на испытание первым и, вместе с тем, немного обеспокоенный этим фактом, подошел к волхву, который ростом еле дотягивал до его локтя.

– Вот, посмотри вокруг и скажи, что ты видишь? – перейдя на шепот, промолвил волхв. – Только не спеши с ответом, смотри внимательнее.

Что можно было увидеть-разглядеть в этом заснеженном таёжном уголке. Однако Ковыла сосредоточился и внимательно оглядел слепящие просторы, раскинувшиеся перед ним. С минуту он всматривался вдаль, не моргая, что глаза заслезились от напряжения.

– Ну-с, отвечай, мил человек, что видишь? – подал голос волхв.

Кузнец вздрогнул, стряхивая оцепенение.

– Видел я на вершине хребта, средь гранитных скал серебрится в лучах, добрый укрух руды, с волчью голову, – охрипшим от волнения голосом проговорил Ковыла. – Я увидел, словно рядом был, явно так, даже что и не верится. Ох и знатный меч-кладенец из него выйдет.

Берестей и Кремнеяр с интересом следили за происходящим, слушая рассказ товарища.

– Любопытно! Любопытно! – покачал головой Святофор. – А теперь, всем молчать, а ты, соколик, прислушайся и скажи, что ты слышишь?

После его слов затихли чирикавшие на Камне пичуги, и даже ветер, развевавший волосы Святофора, стих.

Кузнец закрыл глаза и напряг слух. Спустя минуту он обернулся к старцу и торжественно произнес:

– Слышал я лязг мечей, посвист стрел, стук кузнечных молотов о наковальни, звоны колоколов, доносившиеся со всех сторон княжества, будто подле все.

– Замечательно! – ободряюще подмигнул ему Святофор. – И последнее: скажи, что ты чувствуешь?

– Что я чувствую?

– Да! Что чувствуешь? Загляни вглубь себя!

– А-а, понял!

Ковыла понимающе кивнул и… отошел к Камню. Осмотрев валун, он приложил руку к тому месту, где на Камне сходились в один узел несколько серебристых прожилок. Камень и впрямь был очень необычным. От него исходило почти живое тепло, которое кузнец чувствовал своей огрубевшей мозолистой ладонью.

Кузнец всю жизнь имел дело с металлом и металл за такую привязанность отвечал ему взаимной симпатией, становясь податливым и послушным в его крепких искусных руках.

– Я чувствую, как от Камня во все стороны растекаются бесконечные жилы разных металлов. Я чувствую, как они пронизывают недра, поднимаясь из земной глубины. Я чувствую, где руда залегает ближе всего к поверхности, и из какой получатся знатные клинки, что не затупятся вовек, а из каковой орала твердые.

Кузнец отошел от Камня и изумленно уставился на лукаво ухмылявшегося волхва.

– Сдается мне, старче, что и раньше я это чувствовал, но не так осознанно как здесь и сейчас, – произнес он, все ещё находясь под впечатлением от происшедшего с ним.

– Все верно, – ласково посмотрел на Ковылу таежный кудесник. – Твои чувства здесь, на капище у Теплого Камня, обострились как нож опосля оселка. Вот ты и узрел многое от глаз сокрытое. И даже небесный камень почуял среди горных вершин. Ну-с с тобой мы закончили, – Святофор обернулся к дожидавшимся своей очереди претендентам, и, смерив каждого взглядом, остановил свой выбор на плотнике, – Теперича твой черед, Берестей, показать свою стезю пращурам. Иди-ка сюда!

Берестей сделал несколько шагов и остановился подле волхва.

– Поведай всем, плотник, что же ты видишь отсель?

Берестей приложил руку ко лбу козырьком, закрывая глаза от слепящего солнышка, и всмотрелся в безмолвную даль. Больше минуты стоял он, не шелохнувшись, высматривая что-то среди вековечных дубов и елей и, наконец, произнес:

– Узрел я, старче, на том берегу озера росток молодого дубка, что над снегом едва пробился к свету тянучися. Не боится он, вижу холода, и растет он дюже справно, аки бамбук заморский. Будет крепким дуб, да только щит из него ещё крепче получится.

Выслушав плотника, волхв внимательно посмотрел на противоположный берег заснеженного озера, и удовлетворительно хмыкнув, обратился со вторым вопросом к испытуемому:

– А скажи, друже любезный, что до твоего слуха доносится?

Приложил Берестей руку к уху, чтобы лучше слышалось и замер как изваяние. Ещё больше простоял он, вслушиваясь в почти гробовую тишину. Даже Святофор не выдержал.

– Ну-с, чаво томишь, соколик, – дернул старец за рукав Берестея. – Поведай-ка нам, чего слышал ты?

– Прости, старче, заслушался я лепет сосенок, шепот ивушек, шелест березовых сережек. А ещё я слышал, как скрипят веретена, полозья санные да крылья мельничные, как поют рубанки с пилами, обновляя тёс.

– Хороший слух, ничего не скажешь, – задумчиво пробормотал волхв, и непонятно было рад он или не очень, такой избирательности органов чувств кузнеца или плотника. – Что же, теперь скажи, что ты чувствуешь, стоя на сем пупе земли?

Плотник кивнул и, выбрав самого сурового с виду истукана, подошел к нему и приложил руку к дереву. Ещё дольше он простоял около идола, но Святофор его в этот раз не поторапливал, боялся помешать и… навредить, ибо прекрасно знал, когда человек уходит в себя, может «оттуда» и не вернуться, или вернуться, но не полностью, а лишь на половину, полоумным то бишь.

В конце концов, Берестей оторвался от статуи и, обернувшись к старцу, расплылся в улыбке.

– Я чувствовал как все дерева в округе, набирая пред весною силушку, пьют земные соки, кои идут по корням из глубины земли, чтобы вскоре зазеленеть кудрявыми кронами. Я чувствовал, каким породам дерев предначертано стать стенами крепостными, каким маковками над храмами, а каковым, ещё в юности, древком копья богатырского. Вот что я чувствовал!

Потомственный плотник был вне себя от радости. Все, что он раньше выбирал на уровне интуиции, теперь было видно ему отчетливо, как это синее небо в ясный солнечный день.

– Ну, что же, и ты удивил старичка, – вновь вернулась к волхву его лукавая улыбка. – Раскрыл и ты свой дар, плотник Берестей. Теперича черед гончара удивить нас.

– Я готов старче! – выступил вперед Кремнеяр, уже немного утомившийся в ожидании своей очереди.

– А коли так, то скажи, что твое око видит, да зуб неймет? – усмехнулся в бородку тайный волхв.

Кремнеяр ни вглядываться, ни прислушиваться не стал, сразу ответил:

– Вижу я, старче Святофор, как Мать – Сыра Земля под одеялом снежным вздрагивает, просыпаяся после зимушки, слышу я как она, родимая, покряхтывает да поохивает, чую я как она, милая, вздыхает и ещё чую как бьется в ней сердце живое горячее.

Теперь с ещё большим удивлением поглядел волхв на гончара, что всю жизнь с землею, да с её квинтэссенцией – глиною терракотовой – дело имел. Даже не поверил сперва, старец, что и вправду Кремнеяр чует то, о чем говорил. Присел волхв, приложил руку к пригорку. Нет, ничего не выдумывал гончар, правду молвил, все до единого слова.

– Удивил ты меня, Кремнеяр, – признался волхв. – Больно прытким оказался ты, и… праведным – путь радужный ведающим. И не только меня ты удивил, но и пращуров. Значит, быть посему, быть по ихнему.

Обрадованный результатами проверки, волхв не стал откладывать объявление итогов в долгий ящик, а торжественно объявил:

– Итак, единогласным решением пращуров и меня, их верного слуги, богатырем княжества нашего избирается, – он осмотрел всю троицу достойных претендентов. – Избирается… – волхв сделал ещё одну продолжительную паузу, заставляя ещё пуще поволноваться товарищей, – Богатырем избирается могучий Берестей.

Плотник, услышав свое имя, не поверил ушам и… правильно сделал.

– Шучу! – лукаво хмыкнул Святофор. – Богатырем избирается Кремнеяр!

Ковыла стоял ни жив, ни мертв, ожидая вторичного возгласа старца «шучу!», но так и не дождался. На этот раз тайный волхв сказал чистую правду.

– Да, да, именно Кремнеяр! – продолжил Святофор озоровато косясь на кузнеца. – Его избрали пращуры на поприще ратное. Но и вы касатики не огорчайтесь, – добавил волхв, приметив как приуныли два других «финалиста», – Вас тоже пращуры не оставили без внимания. Ты, могучий Ковыла, будешь первым кузнецом в княжестве. Много добрых мечей и скользящих плугов ты выкуешь. Много нестираемых подков ты выкуешь, найдя для своей стали верный сплав и закалку. Станут твои искусные изделия славить тебя далеко за пределами княжества.

Услышав пророческие слова тайного волхва, приободрился Ковыла, и его губ коснулась добрая улыбка.

– Ты же славный Берестей, станешь первым зодчим во всем княжестве, – поведал Святофор туманное будущее плотнику. – Будешь возводить храмы да терема, без единого гвоздя, ради интереса, но стояти они будут века, не разрушатся. Будут ими дивиться и пришлые, и весть о тебе пойдет по всем окраинам и весям, как о лучшем мастере древесного зодчества.

Приосанился и Берестей, узнав, что ему на роду написано.

– Только станете вы оными виртуозами-искусниками, если не будете лениться-хвалиться, а будете и далее рвать жилы, работать до седьмого пота, – сурово добавил в заключение волхв, смерив обоих строгим пронзительным взглядом. – Лишь тогда ясновиденье сбудется. А теперь, вы ступайте в обратный путь. Возвращайтеся к светлому князю и молвите, что я вас к нему на службу отослал первым кузнецом и первым плотником. А с Кремнеяром мы ещё потолкуем здесь, пообщаемся.

Хоть и остался небольшой осадок огорчения у Ковылы и Берестея, а знание того, что придется заниматься им любимым ремеслом у самого Вельмипонежского князя, их, тем не менее, обрадовало.

– Спасибо на добром слове, волхв Святофор, – поклонились в пояс ему кузнец с плотником и, дружески кивнув гончару, собрались удалиться восвояси.

– Да, и вот ещё! – окликнул их старец. – Пред тем как на службе у князя подрядитесь, у него на несколько дней отпроситесь. Ты кузнец отыщи тот камень железный в горах и выкуй из него меч незатупляемый, а ты плотник найди дубок тот и выточи из него щит непробиваемый. Как исполните мой завет, принесите их мне, а потом уже дуйте ко князюшке. Ясно вам?

– Мы уж сделаем!

– Постараемся!

С этим напутствием покинули капище тайного волхва кузнец с плотником, оставив избранного богатырем Кремнеяра наедине со старцем.

– А тебя богатырь я попотчую, своим зельем для пущей силушки, – усевшись около Камня, сказал волхв, доставая из-за пазухи тот самый резной малахитовый ковш. – Для дел ратных тебе она понадобится, для защиты нашей Матери – Сырой Земли.

С этими словами, Святофор поставил себе на колени ковш, и стал доставать из-за пазухи необходимые для зелья ингредиенты в берестяных фляжках, поясняя:

– Вот вода родниковая, живая. Это сок березовый, он для сласти-сытности. Это настойка дубовой коры, она для горечи. Вот отвар трав луговых, для ароматности.

Поочередно влил он жидкости, в одному ему известных пропорциях, в ковш малахитовый. Затем пришла очередь для других компонентов. Волхв достал из своей, как показалось Кремнеяру безразмерной запазухи, ещё несколько небольших туесков.

– Здесь кедровый орех в ступе давленный, он для твердости. Это рожь в муку перемолотая, для широты души. Щепоть соли сюда, так для энергии, да и для бодрости. А вот это и земляника растолченная, от родной земли тебе лакомство.

Заложил по нескольку щепоток указанных «приправ» волхв в ковш. Забурлило зелье в ковше, аки на огне заклокотало.

Зачарованно следил за действиями старца Кремнеяр, но все же, не удержался, обратился к волхву с крутившимся на языке ироничным вопросом:

– Старче, у вас, как я погляжу, в запазухе весь ваш скарб умещается?

Старче усмехнулся и ответил:

– А то! Одному только и дано камень в за пазухой прятать, а иному и цельный мир туда помещается без стеснения. Так-то!

Кремнеяр сконфуженно потупил глаза.

– Ты мои слова на свой счет-то не принимай, – добавил волхв, увидев, как заалели уши у гончара. – У тебя-то с добрыми помыслами все нормально. Вот только, мой тебе совет, ты никогда не зазнавайся и не гордись, а то безвременно со смертью повстречаешься. А оно тебе надо?

– Не-а!

– Вот и я о том же! На, держи! – волхв протянул Кремнеяру ковш с зельем. – Прежде чем испить из сей братины, произнеси следующее: «Пращуры мои велие, укрепите дух мой верою, разум – волею, а тело – силушкой богатырской, не корысти ради, а во славу Прави трисветлой и Матери-Сырой Земли». Запомнил?

Кремнеяр кивнул и, держа в руках полную до краев чашу, повторил слово в слово заговор тайный.

– Теперича испей сию чашу до дна! – скомандовал волхв и гончар поднес братину к губам.

Выпив все до последней капли, Кремнеяр крякнул от удовольствия (уж больно вкусным оказалось зелье волхва) и вернул сосуд хозяину. Братина моментально исчезла за пазухой у Святофора.

– Малахитовая братина, – похлопал себя волхв по рубищу в том месте, куда только что запихнул чудесную чашу. – Древняя реликвия пращура нашего, главный компонент моего зелья.

– Так это та самая легендарная Братина Сваро… – догадался Кремнеяр, но волхв его оборвал.

– Тсссс! – приложил Святофор палец к губам, и продолжил шепотом. – Не говори вслух, ибо не к чему воздух почем зря сотрясать.

Старец огляделся по сторонам и вполголоса произнес:

– Все верно, это та самая братина, о которой идет молва ещё испокон веков. Это та самая братина, из которой сделал первый глоток наш пращур Сварог Трисветлый. Это та самая братина, которая долгие времена служила связующим звеном нашего славного рода-племени. Это она самая. Теперь ты знаешь о сем наверняка, и упаси тебя пращуры ещё раз обмолвиться о ней где-нибудь ещё. Усек?

Гончар молча кивнул и сделал рукой красноречивое движение, похожее на зашивание рта, намекая, что с этой минуты он «могила».

Святофор ещё раз погрозил ему пальцем и торжественно заговорил:

– Теперича слушай меня богатырь, внимательно. С этих самых пор ты не принадлежишь себе, и не принадлежишь князю, ты целиком и полностью принадлежишь земле родимой и народу – нашему роду – что её населяет. Неси службу честно и строго, но будь отзывчив, спеши на помощь, но не перестарайся с чрезмерной настойчивостью. Веди себя скромно, не радуй себя бахвальными помыслами, а не то, как я сказал, ждет тебя нежеланная встреча. Чти друзей, коли таковых встретишь на своем пути. В походе, коли такой состоится, будь завсегда на чеку: пей воду там, где будет пить её твой конь, скотина умна, она нехорошей воды пить не будет; стели там, где кошка укладывается; ешь фрукт, который червь коснулся; ягоды срывай те, что муравьями опробованы; смело бери грибы, на которых мошкара сидит; колодец копай там, где птицы в зной гнездятся; чаще смотри в небо, а не под ноги (не бойся, на коне споткнешься), и будут мысли твои ясные и чистые; больше слушай, чем болтай – и в душе твоей поселится благость, дух будет спокойным. Все запомнил?

– Все! – ответил Кремнеяр, впрочем, не особо задумываясь над словами старца – ну скажите, например, где в походе, он будет кошку искать, не с собой же её брать, из дому. Да и матушка не позволит Мурзика у неё изъять.

– Ну, коли так, не смею тебя больше задерживать, поспеши ко князю, обрадуй его своей персоной. И особо не тревожься тому, как он тебя по первому встретит. Принимай все спокойно. Какое оружие даст, бери, не ропщи. Какого коня предложит, соглашайся, не гневи князя. Ежели пошлет куда, не отказывайся, поезжай. Коли пращурам угодно тебя проверить, лучшего случая перед славным путем не представится. А ежели тебе повезет, и возвращаться будешь через нашу сторону, заверни ко мне, не забудь старичка. Ладно?

– О чем разговор старче Святофор! Я обязательно вас навещу.

– Тогда, до свидания, богатырь! – поднялся с пригорка тайный волхв.

– До скорого свидания, старче, – тоже встал и поклонился старцу, Кремнеяр.

Обнявшись на прощанье, волхв и свежеиспеченный богатырь расстались весьма довольные знакомством друг с другом. Первый остался на своем капище, а второй замаршировал в сторону стольного града Вельмипонежска, доложить князю о решении пращуров и дальновидного волхва Святофора…

ГЛАВА 7.

Князь Негодуй был, мягко говоря, не в восторге от кандидатуры богатыря избранного Святофором и пращурами, к которым волхв вечно апеллировал, и не в последнюю очередь из-за того, что сам сделал ставку на совсем другого претендента (а какого, догадаться не сложно) и продул всю свою заначку (а это ни много ни мало все сэкономленные внебюджетные средства). Пришедшие к нему на доклад кузнец с плотником, поведали ему, кто в итоге стал победителем затеянного боярами и духовенством пари. На Кремнеяра практически никто не ставил, потому и сумма выигрыша у боярина Простофикла, осмелившегося поставить на «темную лошадку» вышла весьма существенной. Благо ещё, что ведун порекомендовал взять на службу Ковылу и Берестея, что вселяло князю некую надежду на возможность замены одной фигуры на другую.

Да и в самом деле, какой из гончара богатырь?! Да, силен! Да, отважен! Да, отзывчив и благороден, хоть и простолюдин! Но посмотришь на его физиономию с тройным шрамом от медвежьих когтей через весь анфас, и сразу хочется позвать на помощь правоохранительных дружинников – уж больно гончар на махрового уголовника смахивает. А тот факт, что Кремнеяр лыком сшит, в буквальном смысле, так и вовсе не выдерживает никакой критики. Кто бы мог подумать, что полоумный волхв Святофор, со своими «всевидящими пращурами» остановят судьбоносный выбор именно на этом товарище.

В общем, княже выглядел не особо довольным, когда пред его светлыми очами предстал богатырь Кремнеяр собственной персоной.

– Тэкс, тэкс! Значится, это тебя избрали пращуры с волхвом? – пожав руку и ещё раз отметив стальную хватку гончара, сухо но вежливо поинтересовался князь Негодуй.

– Точно так, светлый князь! – доложился по установленной форме Кремнеяр. – Получил инструктаж у волхва Святофора и направлен в ваше распоряжение, княже, для получения дальнейших указаний. Готов приступить к служебным обязанностям богатыря.

Четкий лаконичный ответ-доклад понравился князю, что вызвало первый положительный отклик в душе правителя. Однако у Негодуя был припасен ещё один сюрприз для новоиспеченного богатыря, который ему подсказал сметливый боярин Простофикл, и заключался в следующем:

– Ишь ты якой шустрый, – попенял Кремнеяру князь и выложил свою затею: – Это, конечно здорово, что тебя рекомендовал Святофор, но этого, пойми правильно, недостаточно для немедленного зачисления в штат на место главного богатыря княжества. Надо пройти ещё один, самый крайний, тест на профпригодность, чтобы окончательно развеять все сомнения честного народа в твоей полной боевой готовности. Естественно он немного опаснее, чем групповой этап, зато и намного наглядней, в первую очередь для обывателей. Они должны увидеть, на что способен кандидат в богатыри в полевых условиях. Итак, если ты готов, я объявляю задание, ежели нет, не смею задерживать. Пущай вон, Ковыла, тогда постарается.

– Я готов, княже, – не раздумывая выпалил Кремнеяр, ибо не для того он решился на этот шаг, чтобы отдавать кому-либо пальму первенства. – Назначай задание!

Негодуй опять был приятно удивлен горячностью парня, выразившего готовность немедля отправляться на ещё неизвестное задание. Этот факт князю тоже пришелся по душе.

– Коли так, тогда слушай боевую задачу, – немного смягчившись, произнес князь. – Тут, такое дело, в захолустье у самых Гиблых Болот, объявился медведь-шатун. Все деревни злодей в той стороне затерроризировал, проще говоря – задолбал. Скотину ворует. Коров, свиней, овец, кур таскает. Даже кроликами не гнушается. И что характерно, люди бают, якобы его собаки не чуют. И охотников сколько не отряжали, никак те его выследить не могут. Куча жалоб на него от бедных крестьян пришло. Иные пишут, что и не медведь то вовсе, а самый настоящий оборотень. А это, сам понимаешь, уже паникой среди населения попахивает, что, в свою очередь, может вызвать беспорядки, недовольство широких слоев общества и так далее, по нарастающей. Видишь как! Кажись пустяк, а в итоге большой переполох может получиться. Посему, вот тебе мой первый приказ: медведя сего выследить и нейтрализовать, в смысле ликвидировать. Только устранить надобно тихо, без свидетелей и шумихи – двуглавый медведь как-никак на нашем княжеском гербе красуется, а я как князь считаюсь покровителем этих таёжных хищников. А всем потом скажешь, что просто прогнал его в глухие дебри. Справишься – считай спецпроверку прошел. Не справишься – мы хоть кутьи в твою честь полопаем. Вопросы?

– Все предельно ясно, княже! – потер руки в предвкушении скорой драки Кремнеяр, у которого, как известно, были свои счеты с косолапыми. – Готов убыть на выполнение задания. Вот только как быть с конем? Не пешком же туда телепать, Гиблые Болота чай не ближний свет.

Прозорливый князь ожидал, что вопрос с транспортом обязательно поднимется, поэтому приготовился к нему заранее.

– Вот тебе, Кремнеяр, накладная на доброго богатырского коня по кличке Ураган, – протянул Негодуй молодцу берестяной документ. – Правда, Ураган с небольшим пробегом по княжеству, но для первого задания он в самый раз. Не жалко, так сказать. Можешь использовать его по полной программе. Богатырского оружия же, извини, дать не могу, а рогатин, увы, в оружейных палатах не держим. Ну, я надеюсь, такому гарному хлопцу не составит труда самому обзавестись нужным инвентарем для нейтрализации шатуна. Если вопросов больше нет, то вот, боярин Простофикл тебя проводит на конюшню. Получай коня и в путь.

Князь не стал жать гончару руку на прощанье (кисть у него ещё опосля приветственного рукопожатия не перестала ныть), а похлопал отечески богатыря по плечу и удалился в свой княжий терем в сопровождении группы важных бояр. Около Кремнеяра остался лишь боярин Простофикл – автор идеи с шатуном.

– Ну что, добрый молодец, айда на конюшню? – предложил боярин.

– Айда! – махнул шевелюрой озадаченный гончар и двинулся следом за засеменившим вперед Простофиклом.

Конюшня у князя была шикарная – не у всех купцов, уже не говоря про простой люд, такие горницы были: светлая, широкая, чистая. Стойла просторные, на оконцах резные ставни с княжьими вензелями – в общем загляденье. А кони-то кони, какие в тех стойлах стояли. Не кони, а птицы, только подкованные. Стройные, ухоженные, с длинными гривами, кони были гордостью князя и завистью бояр, кони которых были куда как скромнее.

У Кремнеяра ажно дух занялся при виде такой гарцующей красоты. И клички у коней, написанные на бирках подле каждого стойла говорили сами за себя. «Торнадо», «Шторм», «Смерч», «Вихрь», «Шквал», «Буран», «Вьюга», «Тайфун», «Самум» и «Сирокко» (подаренные чернокожими купцами из песчаных земель), «Завируха», «Борей» – вот неполный перечень кличек княжьих коней. Поэтому гончар, шагавший за боярином и присоединившимся к ним старшим конюхом к стойлу коня по кличке «Ураган», надеялся увидеть нечто подобное, что он видел во всех без исключения стойлах. Однако, когда они подошли к крайнему стойлу в самом дальнем и темном углу конюшни, его разочарованию не было предела. «Ураган» на деле оказался престарелой клячей с редкой гривой и выпирающими ребрами. По всей видимости, бедный конь доживал свои последние дни на казенных харчах, как говорится, за былые заслуги. И вот этого коня ему любезно предоставил князь. Разочарованный Кремнеяр еле сдержался, чтобы не сгрести ни в чем не повинную клячу в охапку, отнести в терем и бросить ее в лицо князю. Хорошо, что он вовремя вспомнил слова волхва, не артачится и брать то что дадут. Решив последовать совету Святофора (а вдруг конь волшебный и, как в сказках, в нужный момент преобразится до неузнаваемости!) гончар расписался в получении овса, а также седла, уздечки, потника и других элементов сбруи, согласно приложенному перечню и, подготовив коня к походу, вывел его под уздцы из конюшни.

– Ты бы хоть перед дорогой подкрепился, – окликнул его Простофикл, который был тоже поражен моральной крепостью и олимпийским спокойствием гончара, и даже испытал легкий когнитивный диссонанс. – Может, зайдешь ко мне, поешь?

Боярин то ожидал, что увидев какого (!) коня ему подсовывают, Кремнеяр психанет и начнет выказывать недовольство, что можно будет впоследствии использовать против него, для того чтобы с соблюдением формальностей лишить его богатырского звания. Но гончар даже бровью не повел, хотя видно было, что в лошадях он разбирается не хуже любого конюха.

– Благодарю за предложение, я не голоден, – отказался Кремнеяр и невесело усмехнулся. – Надо поспешать, а на этом «Урагане» мне ещё «лететь» и «лететь» до Гиблых Болот.

И все. И никакого тебе нытья. Такой хлопец, мысленно решил Простофикл, достоин всяческого уважения.

– Покедова, боярин!

Кремнеяр взгромоздился на коня. Конь натужно охнул, но устоял. К тому же умная скотина скумекала, что его не на простую прогулку выводят, а как давно бывало – на новое боевое задание, и посему ему надо соответствовать. Конь под богатырем приосанился, тряхнул жиденькой гривой и заржал, давая понять, что он, дескать, к походу готов.

– Удачи тебе, богатырь! – почти искренне пожелал ему Простофикл, с не меньшим изумлением косясь на взбодрившегося коня.

– И вам тут не хворать! – степенно ответил гончар, окончательно совладавший со своими эмоциями, и направил коня прочь из стольного града Вельмипонежска.

«Ураган» натужно затрусил по мостовой в сторону ворот.

Только они на глазах у честной публики выехали за ворот, как гарцевавший по улицам конь стал подавать первые признаки усталости – понуро свесил голову, стал тяжело и хрипло дышать, и все чаще спотыкаться. Так как до леса было рукой подать, Кремнеяр кое-как дотерпел верхом на выбившемся из сил коне до поворота на лесную просеку и поспешил спешиться. И вовремя он это сделал, ещё несколько шагов с таким как он грузом на горбу и «Ураган» бы растянулся посреди тропинки. Вот было бы зрелище, если бы Кремнеяр спустя пять минут после отъезда, вернулся назад в город с полумертвым конем на горбу. Пошли бы кривотолки, косые и насмешливые взгляды, и острые языки навсегда бы закрыли ему вход в высший богатырский состав. А так повезло. «Ураган» почуяв что «гора» с его худых лошадиных плеч спрыгнула, отдышался и продолжил путь за своим всадником-пешеходом.

Так они и продолжили свой путь. То верхом полкилометра, то, когда Ураган утомлялся, пешком «трёшечку». Потом опять конь, чтобы не очень чувствовать себя обузой при богатыре, приставал к Кремнеяру, настойчиво тыча своей мордой ему в бок, и буквально заставляя его садится в седло.

В общем, пусть медленно, но верно, а расстояние между Кремнеяром и Гиблыми Болотами сокращалось. Не прошло и двух дней как богатырь со своим престарелым конем добрались до Гиблоболотского сельского округа.

Так как земля в Вельмипонежском княжестве завсегда полнилась слухами, то, понятно, что Кремнеяра здесь уже ждали. В Дремушовке – районном центре этой глухой стороны, гончара встретил Бустяй – сельский голова и, по совместительству, он же староста местного зажиточного класса скотопромышленников.

– Доброго здравичка, товарищ богатырь! – расплылся в толстогубой улыбке Бустяй и отвесил спешившемуся Кремнеяру низкий поклон, как того требовали провинциальные обычаи по отношению к прибывающим господам из «центра».

Распрямившись после непомерного затяжного поклона, сельский голова, сразу же начал жаловаться на жизнь.

– Заждались мы тут вас, дорогой витязь Кремнеяр. А честно говоря, уже и не чаяли никого из стольного града лицезреть в наших скромных глухих местах. А у нас, как вы знаете, беда! Беда у нас! Бедушенька! Совсем житья нам не стало! Зарядил и к нам в село, да и в другие деревни окрестные шатун захаживать, да скотиной лакомиться. И не абы какой скотиной, а самой наилучшей кормится, тварь ненасытная. Потому и страдаем мы выборочно. У бедняка-то скот плохой, одна коровенка и та «кожа, да кости». Его значит шатун не трогает. Знамо чего, брезгует. И это несмотря на то, что домишки бедноты в деревнях все сплошняком на отшибах-окраинах стоят. Бери, не хочу! Нет же, это косолапый гурман норовит в хлев к таким труженикам как я забраться, к тем, у кого скотинки по более, а сами животные ухоженные, ладные да упитанные. В самые зажиточные дома проклята зверюга наведывается. И что характерно, никто его не видел ни разу, только следы на снегу остаются и те на опушке теряются. И собаки его не чуют. Ни разу лай не подняли. Ни разу след не смогли взять. В народе, особенно среди голытьбы, вздорные слухи ходят, что и не медведь это вовсе, а самый что ни на есть Велеша – лесной хозяин. Из-за этого обыватели боятся и в лес соваться, чтобы тех же дров запас пополнить. А сколько охотничьи артели не отряжались на поимку злодея, так и не смогли его выследить. Но, честно говоря, я подозреваю, что просто побаиваются охотники наши с сим шатуном встречаться, суеверные больно. Мы тут кое-как службу дозорных в деревнях организовали, самых смелых выставлять на ночь стали, а он, шатун, все равно нет-нет, да проберется, диверсант косолапый. Прямо не знаю, что и предположить. Может и впрямь Велеша? Вот оно как богатырь. Вся надежда на тебя, добрый молодец, и осталась.

Выслушав полную горечи жалобу сельского головы, Кремнеяр понял, что дела и впрямь здесь плохи. Если уж сам голова готов поверить слухам о рассердившемся Велеше, то чего говорить об остальных, так сказать, «обывателях». Единственным светлым пятном в этой темной истории было то, что косолапый гурман не трогал совсем уж бедные слои населения, что, в принципе, можно было объяснить не его сомнительной гуманностью, а, как сказал, староста Бустяй, исключительной разборчивостью в еде.

– Общая обстановка в вашем уезде мне, в целом, понятна! – ответил Кремнеяр жалобно смотревшему на него Бустяю. – Что же начнем проводить оперативно-розыскные мероприятия. Для начала я бы хотел опросить ваших охотников.

– Таки милости просим в мой терем, – любезно предложил староста. – Там вашему коню сена с отборным овсом дадут. Да и ты, богатырь, с дороги подкрепишься. А уже за чайком с охотниками побалакаешь, спросишь, что да как. Я сейчас же своему младшому накажу за ними смотаться. Ну что, пошли?