Текст книги "Опасная приманка"

– Да. – Теперь я заупрямился, со мной иногда случается. – Хотите, любую бумагу подпишу? Кровью.

– Это лишнее. Вы же не дьяволу душу продаете. – Он встал. – Пройдемте.

Мы вышли из кабинета, добрались до лифта и опустились на несколько этажей вниз, хотя я не помнил, чтобы после приезда были подъемы.

– Вам сюда, – сказал Алексей Степанович, остановившись перед стеклянной дверью. – Идите прямо по зеленой дорожке.

Он остался снаружи, а мне пришлось пройти еще через пару таких же раздвижных прозрачных перегородок, прежде чем оказаться перед круглым столом, за которым уже сидели пятеро.

Большая плита занимала практически весь стол и буквально приковывала к себе внимание своим неестественным синим цветом. Он был одновременно и ярким, и несколько размытым, словно посылку со всех сторон окружал тонкий слой молочного тумана.

Я сел на свободное место, и камень сразу засветился ярче. Мне даже показалось, будто от него повеяло теплом. Самое интересное: в поле зрения осталась лишь эта плита, я не видел больше ничего. Ни комнаты, в которой находился, ни людей, сидевших рядом. Только голубую грань, обращенную ко мне.

«Положи ладони на камень», – появилась надпись на поверхности.

«Закрой глаза».

Второе сообщение возникло, стоило пальцам коснуться шершавой тверди.

Точно помню, что выполнил указание, но видения не исчезли. Грань приобрела зеленоватые оттенки, буквы потеряли четкость, но затруднений при прочтении это не вызывало.

«Вспомни о самом счастливом эпизоде в твоей жизни».

Легко сказать! Я стал перебирать события и остановился на первом в своей жизни свидании. На том моменте, когда через двадцать минут бесконечного ожидания, показавшихся мне тогда вечностью, она все-таки пришла. И неважно, что через два месяца мы расстались, именно в тот миг я был на вершине блаженства.

– Ой! – Ощущение невероятной легкости во всем теле неожиданно заставило вскрикнуть.

Перед глазами возникла глубокая синь ночного неба и звезды. Они стремительно приближались и пролетали мимо, обтекая меня, словно горная река. Невольно начал закрадываться страх, рожденный немыслимым ощущением полета в невесомости. Казалось, эта комната, город, страна, да, чего уж мелочиться, – вся Солнечная система осталась далеко позади вместе со своими мелкими проблемами. А впереди – целая Вселенная…

«Дар получен!» – вспыхнула в космической мгле надпись, составленная, как мне показалось, из тех же звезд. Неужели русский теперь стал языком межгалактического общения? Или каждый видит лишь то, что может прочитать?

Я невольно протянул руку вперед, пытаясь дотянуться до букв. Звезды тут же погасли, а меня со всех сторон окружили… цветы. Сотни, тысячи бутонов с хрустальными лепестками. Они плавно проплывали по небу, снисходительно разрешая себя рассматривать. Каких только форм и цветовых оттенков здесь не было! И ни один не повторялся. Я залюбовался их красотой, отметив, что в каждом ровно семь лепестков, расположенных вокруг бесцветного, прозрачного диска.

Глава 2
Лепестки в зеркале

– Семен, очнитесь!

Меня попросили, и я очнулся, хотя возникавшие перед глазами в мире грез многоцветные картинки были настолько хороши, что покидать видения абсолютно не хотелось. Зрение в норму пришло не сразу, выдав сначала расплывчатые очертания окружающей обстановки. Когда же резкость восстановилась… Бежевый потолок, стены цвета топленого молока, люди в белых халатах и марлевых повязках, какие-то мигающие приборы с бесчисленными проводами и трубочками.

– Семен, вы нас слышите?

Кажется, это Алексей Степанович пытается пробиться к моему сознанию.

– Да, – ответил я, не узнав ставшего сухим и хриплым собственного голоса.

– Как он? – спросил профессор невысокого мужчину, который, видимо, отвечал за мое состояние.

Врач посмотрел на экран одного из мониторов, пробежал глазами показания еще двух приборов и, пожав плечами, сказал:

– Как космонавт.

– Замечательно. Тогда попрошу нас оставить.

«Значит, здоровье в норме. Отлично! А то этот лопоухий со своим «промедление не в ваших интересах» совсем запугал. За такие шутки у нас в деревне… Кстати, а что у меня с лицом? Тут зеркала нигде не наблюдается?»

Пока люди в халатах покидали комнату, я сел в кровати.

«Ого! А это что за бесплатный бонус к аттракциону?! – На запястье красовался серебристый браслет, цепочкой соединявший меня с кроватью. Второй обнаружился на правой ноге. – Неужели я во сне буйствовал?»

Похоже, вопрос явственно отпечатался на моем лице. Алексей Степанович устроился напротив, снял повязку и пояснил:

– Это вынужденная мера. Четверо из тех, кто открывал посылку, сбежали.

– Почему?

– Наверное, испугались чего-то.

– А что же было внутри? – Честно говоря, именно это меня сейчас интересовало больше всего. Хотя удар цепи по самолюбию и требовал выяснения отношений с персоналом, но с этим пока можно было подождать.

– Думал выяснить это у вас.

– У меня??? – Рука машинально потянулась к прическе, но привязь не позволила почесать голову.

– Ровно через минуту после того, как вы положили ладони на камень, помещение наполнилось туманом. Дымка оказалась абсолютно непроницаемой, и ни один прибор не смог зафиксировать, что же с вами там происходило. Мы срочно вызвали группу спасателей, но до того как они проникли в комнату, туман рассеялся.

Профессор встал, подошел к тумбочке, на которой стоял графин с водой, наполнил стакан и сделал глоток.

– Пить не хотите? – Он посмотрел на свои наручные часы.

Только после его вопроса я вдруг почувствовал, насколько меня мучает жажда. В общем-то и голос был не моим только потому, что во рту пересохло.

– Очень.

Опустошив первый, я попросил добавки. Вода имела сладковатый привкус – наверное, с витаминами.

– Когда видимость восстановилась, мы обнаружили, что за столом оставались вы и брюнетка, которая сидела рядом. Остальных разбросало по всей комнате.

«Там была девушка, а я не заметил? Неужели старею? Вроде рано, двадцать четыре года не возраст, чтобы допускать подобные оплошности».

– Произошел взрыв?

– Вряд ли, приборы бы его зафиксировали. Но что самое странное – плита исчезла. Будто ее и не было никогда.

– Исчезла???

Я попытался переварить полученные сведения. Куда подевался огромный синий монолит? Превратился в туман? Испарился? А потом? Что-то же должно было остаться?! Скорее всего, с помощью самого современного оборудования это «что-то» отыскать уже пытались.

– От синего камня не осталось ни следа. Мы так и не смогли определить структуру вещества, из которого он состоял. После исчезновения исследовали каждый миллиметр поверхности комнаты. Никаких изменений. Поэтому вы должны понимать, насколько для нас важна любая информация.

– А второй человек, который остался, что он говорит?

– Брюнетка, которая была за столом рядом с вами, – это та самая дамочка с наименьшим процентом соответствия. У Маргариты потеря памяти, но девушка упорно твердит ваше имя, хотя ей о вас никто не говорил. Или вы успели тогда познакомиться?

– Честно говоря, я даже не заметил, кто сидел за столом, видел только плиту. Она была шершавая на ощупь.

Профессор снова взглянул на часы.

– Туман продержался в комнате чуть больше пяти минут. Потом вас вынесли. Скрупулезно обследовали помещение и всех в нем находившихся. Пять человек оказались в коме, но Маргарита пришла в себя сразу. Девушка не помнит последний год своей жизни, зато точно назвала дату, когда вы очнетесь. И не ошиблась.

– И долго я валялся без сознания?

– Пять дней.

– Сколько?! – В голове названный срок не укладывался: мне казалось, что прошло не больше часа.

– Почти неделю, – уточнил он.

– А остальные?

– Через два дня очнулись все разом, а на четвертый покинули бункер, хотя самостоятельно уйти отсюда практически невозможно. – Чувствовалось, что Алексей Степанович нервничал.

– Мы находимся под землей? – О лифте и о том, как мы спускались, я помнил отчетливо.

На лице профессора на миг проскочило недовольство. Похоже, в его планы не входило сообщать мне, где мы находимся. Однако, взглянув на часы, он махнул рукой и сказал:

– Тридцать метров под поверхностью. Сами понимаете, никто не хотел рисковать при проведении эксперимента. А случиться могло что угодно.

– Выходит, мы не в Москве?

В салоне машины окон не было, «скорая» въехала внутрь здания, а потому я совершенно не видел, куда меня привезли. Алексей Степанович не торопился с ответом, глядя мне прямо в глаза. Не люблю подобные взгляды, но старался этого не показывать. Даже когда почувствовал легкое головокружение. Собеседник уловил перемены в моем состоянии и участливо спросил:

– С вами все в порядке?

– Да, профессор. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Мы находимся в двухстах километрах от столицы. Но это детали. Вспомните все, что произошло после того, как вы положили руки на синий камень.

Дальше наш разговор проходил, словно в тумане. Он задавал вопросы, я отвечал. Причем каждый мой ответ приносил такое наслаждение, что мне не хотелось останавливаться. Не знаю, как на человека воздействуют наркотики, но после каждой своей фразы я ощущал новый прилив блаженства…

Тем ужаснее стала боль после его слов:

– Какой дар был вами получен?

– Не знаю. – Я действительно не мог ответить на вопрос и едва не взвыл от досады.

– Постарайтесь вспомнить! – усилил он давление. – Это очень важно для меня.

– Как можно вспомнить то, что не знаешь? – Мне вдруг захотелось плакать от обиды.

– Ты знаешь, напряги свою память!!! – Профессор разом перестал быть приятным собеседником.

Внутри меня начал разгораться огонь ярости. Захотелось кинуться на того, кто являлся источником все возрастающей боли, но не успел. В глазах потемнело и…

Снова любовался разноцветными лепестками, восхищаясь их красотой, радовался, как ребенок, когда мне удавалось одним взглядом остановить самые прекрасные из хрустальных цветов. Хотелось дотронуться, ощутить каждую прожилку на этом произведении искусства. Словно подчиняясь моему желанию, один из цветков начал приближаться. С расстояния вытянутой руки он казался еще краше, но во мне вдруг начала расти тревога. Пытаясь определить причину, я напряг зрение и увидел, что один из лепестков имел пару трещин, отчего был мутнее остальных. Именно он мне и жаловался. Или это показалось? Легкое прикосновение ладони – и трещины начали зарастать, хрупкая структура возвращала присущие ей краски, восстанавливалась гармония красоты.

«Неужели это моих рук дело?!»

Меня наполнила несказанная радость, которая заставила проснуться.

«Так, потолок белый, стены оливковые. Меня опять куда-то перетащили. Зачем? Чего они добиваются? Что от меня хотел Алексей Степанович? Почему он вдруг из «доброго волшебника» превратился в монстра, на которого я едва не набросился? Или дело не в нем?»

На этот раз комната была с окнами. За стеклом виднелось голубое небо, через приоткрытую створку доносился шум машин, звон трамваев. Похоже, меня все-таки перевезли в столицу. Тяжелое сопение мегаполиса трудно спутать с размеренным дыханием малых городов или тихими вздохами глубинок. «Браслеты» с меня сняли.

«Сколько же дней прошло? Меня на работе небось с собаками ищут! Надо хоть сообщить».

Рядом с деревянной кроватью стоял туалетный столик с зеркалом. На самом его краю телефон. Правда, ни циферблата, ни кнопочек на аппарате не оказалось. Рядом лежали новенькие солнцезащитные очки.

«Как они узнали?»

Кто-то обожает галстуки, кто-то сходит с ума от запонок с камушками, а мне нравятся очки с темными стеклышками. У меня дома их штук двадцать. И каждые имеют свое назначение. Одни я ношу в ясную погоду, другие надеваю в пасмурную, третьи – для зимы с ее ослепительным снегом, четвертые… Есть даже очки для первого свидания и для прощальной встречи.

Эти подошли бы для официальных контактов. Небольшие стекла, средняя затененность и зеркальное покрытие. Повертев неожиданный подарок в руках, я поднял трубку.

– Дежурный по отелю слушает.

– Вы бы не могли соединить меня…

– Минуточку, Семен Евгеньевич, – в трубке раздался другой голос, – к вам сейчас зайдут.

Я поискал глазами одежду. Вскочил и начал натягивать на себя спортивный костюм, сложенный рядом на стуле. Успел.

– Здравствуйте, меня зовут Ангелина Львовна, – представилась вошедшая. – Я ваш куратор. Решение внутренних проблем и все связи с внешним миром только через меня.

Светловолосая женщина в форме горничной держалась, скорее, по-военному. На вид ей было лет двадцать пять – тридцать. Высокая, стройная. Ангелина Львовна принесла мне полотенце.

«Какое шикарное обслуживание! Надо этим воспользоваться. Особенно после нелицеприятного случая с цепью. Я им не собачка».

– У меня очень много внутренних проблем.

– Каких?

– Отсутствие женского общества вызывает во мне неконтролируемую агрессию.

– Это не проблема. Существует множество действенных препаратов. Пара уколов – и вы на красивые ножки даже смотреть не захотите.

– На такие очаровательные, как у вас, я готов смотреть…

– Семен Евгеньевич, – повысила она голос, – настоятельно советую оставить в покое анатомические особенности мои или кого бы то ни было из служащих этого отеля.

– Хорошо, понял: внутренние проблемы останутся нерешенными. Перейдем к связям с внешним миром. Мне нужно успокоить своих друзей и позвонить на работу.

– Необходимые меры уже приняты. Для всех вы находитесь на лечении в Италии. Звонки оттуда дорогие, поэтому переписка идет по эсэмэс. Мы изучили ваш стиль общения, а также круг знакомых. Никто не забил тревоги. Некая Настя три дня назад предлагала встречу на вашей территории. Пришлось отказать. Некий Саша Кравцов написал, что его о вас расспрашивал неприятный тип в черных очках, мы поблагодарили его за информацию. От вашего имени, естественно.

– Могу я получить свой телефон? – Последнее сообщение меня заинтересовало особенно.

– Нет.

– У меня что, вообще нет никаких прав? Нельзя человека насильно держать под замком, да еще без средств связи! Даже уголовник может сделать один звонок!

– Права, безусловно, есть. Однако нам пока неизвестно, что с вами произошло после контакта с синим камнем. Гипотетически вы можете представлять опасность для человечества, а поэтому до конца исследований мы просто вынуждены ограничить вашу свободу. Хотя бы в рамках этого отеля. – Ее голос был полностью лишен малейшей эмоциональной окраски: складывалось впечатление, что я разговариваю с роботом.

– Хочу напомнить, что на контакт с камнем я пошел исключительно по просьбе ваших людей.

– Вы могли отказаться. Согласившись, автоматически приняли на себя ряд обязательств. Теперь их следует исполнять.

«Да чтоб тебе… радоваться жизни по любому поводу и без оного!» – мысленно обласкал я «горничную».

– Выходит, и с внешними связями тоже полный облом. Мой дом – тюрьма, – тяжело вздохнул я. – Ни женской ласки, ни дружеского участия. И каков срок заключения?

– Молодой человек, не стоит паясничать. У вас только-только синяки с лица сошли, а вы опять ищете острых ощущений?

– Хорошо, сформулирую иначе: сколько времени могут занять исследования? – Я постарался перейти на официальный тон.

– Еще пару недель, если вы будете оказывать нам максимальное содействие.

– Что от меня требуется?

Получается, попасть в число избранных не так уж и почетно. Тебя держат практически под стражей, устанавливают правила поведения. Хорошо, хоть кандалы сняли.

– Сейчас сюда придет Маргарита – девушка, потерявшая память. Поговорите с ней. Она давно хочет с вами встретиться. Постарайтесь занять ее разговором. Может, она вспомнит что-то важное?

– Знаете, с девушками я иногда бываю слишком робким.

– Мы в курсе, – впервые усмехнулась Ангелина. – Но вы оч-чень постарайтесь.

– Подключу все внутренние резервы.

«Да, Семен Евгеньевич, не умеете вы нормально разговаривать с женщиной. Дама на службе, а вы со своими подначками».

Мой институтский друг Димка не раз советовал научиться разделять женщин хотя бы на три категории: сексуальный партнер, деловой партнер и просто друг. Я пробовал, но, как и во всем, получалось лишь… В общем, нормально выстраивались отношения у меня лишь с первой категорией, а остальных вроде и не существовало.

Горничная направилась к двери.

– Ангелина Львовна, если вы все знаете про моих друзей, то скажите, что с Романом?

– Он в порядке. К сожалению, найти тех хулиганов, которые на него напали, не удалось. Да, еще. В тумбочке лежит предмет из вашей квартиры. Участковый считает, что ночных воров заинтересовал именно он. Будет желание, взгляните. Еще вопросы есть?

– Вопросов нет, – по-военному четко ответил я, едва сдержав себя, чтобы не приложить руку к отсутствовавшему козырьку и не щелкнуть каблуками ненадетых сапог.

Она вышла, а я полез в тумбочку.

На полке лежал завернутый в газету альбом. В нем находились фотографии выпускного класса школы и первых институтских лет. Позже я перешел на электронные снимки, которые хранил на компьютере. Быстро перелистав страницы, на последней обнаружил пропажу. Исчезли две мои фотки, остались только подписи: «Я с кактусом, июль 2006» и «Я под пальмой, июль 2006». Обе были сделаны в Тунисе. В тот год на вырученные от продажи бабкиного дома деньги я впервые побывал на заграничном пляже.

«Кого же так сильно заинтересовала моя физиономия?»

От раздумий отвлек стук в дверь.

– Войдите.

– Здравствуйте, Семен!

– Здравствуйте, – промолвил я, уставившись на новую посетительницу.

Стоявшая в дверях девушка являлась полной противоположностью Ангелины Львовны. Глаза вошедшей сверкали озорным блеском юности, ее искренняя улыбка завораживала своей открытостью, а голос звучал подобно серебряным бубенцам. Появление гостьи в мгновение ока прогнало тоску и уныние, привнеся в комнату нечто сказочное. Словно фея, девушка развеяла темные чары вокруг запертого в четырех стенах узника.

– Маргарита? Несказанно рад вас видеть!

– Рита. – Она протянула руку для пожатия. – Я давно хотела с вами познакомиться. По-моему, вы в состоянии вернуть мне память.

– Я??? – оторопел я.

«Глядя на тебя, и сам все забудешь. Какая кошечка!»

– Мне так почему-то кажется, – промурлыкала она.

«А тебе сейчас покажется, что слышишь в своей голове чужой голос. Но не бойся. Это я, Рита. Главное – не паникуй и помни, что за нами наблюдают».

Меня спасла стоявшая сзади кровать, да и поддержка со стороны красавицы оказалась нелишней. Я сел.

– Семен, с вами все в порядке?

«Если не хочешь, чтобы сюда вошли, быстро придумай объяснение, почему ты вдруг решил присесть в присутствии дамы».

– Прошу прощения, Маргарита. Ваша красота настолько вскружила мне голову, что я не удержался на ногах. – Даже особо врать не пришлось.

«Хорошее оправдание. Но больше так не делай».

На ее щеках выступил легкий румянец.

– Я слышала, что на некоторых особо чувствительных мужчин красота иногда оказывает даже убийственный эффект. Надеюсь, вы не из их числа? – Она придвинула стул и села напротив.

«Зайцев, видел бы ты сейчас себя со стороны! Ничего, что я сразу на «ты»? Пока у тебя ошарашенное выражение лица, постарайся привыкнуть к голосу, который никто, кроме тебя, не слышит. Мой дар от синего камня – мыслеречь. Поэтому для надзирателей будем болтать как обычно, а для себя – беззвучно. Если понял, скажи вслух: «И чем я могу тебе помочь, Рита?»

– Нормальному мужчине женская красота жизнь только продлевает. Надеюсь, у нас еще будет возможность обсудить этот вопрос. А сейчас… Чем же я могу помочь тебе, Рита? Не возражаешь, если мы перейдем на «ты»?

Я постепенно приходил в себя и начинал сравнивать девушку с другими своими знакомыми. Она была вне конкуренции. Роскошные волосы, тонкие брови, выразительные карие глаза, небольшой, чуть вздернутый носик, алые сочные губки… А какие формы! Даже подружка Ромки – и та проигрывала моей гостье по нескольким параметрам. И это при том, что девушка одета в обычный спортивный костюм. Наверное, такие выдают всем заключенным этого отеля.

– Конечно нет. Мне приснилось, что ты позаимствовал мою память и должен ее вернуть, – прощебетала она.

В голове же у меня прозвучали совсем другие слова:

«Сейчас мы подойдем к зеркалу. Постарайся не сильно удивляться, что бы ты в нем ни увидел».

– Меня еще никто не обвинял в воровстве. Тем более – чужой памяти. – Я включился в игру.

– Семен, а ты когда последний раз причесывался? – Девушка умело вела свою партию.

– Не сегодня. – Это был подходящий повод посмотреться в зеркало. Я встал с кровати и подошел к туалетному столику: – Ого!

Возглас получился чересчур сильным.

«Я же просила!» – упрекнула Маргарита, а вслух произнесла:

– По-моему, все не настолько страшно. Ты же не в монстра превратился, чтобы так пугаться собственного отражения.

– Видела бы ты меня раньше, Риточка. Я ж красавцем писаным был. – «Ну да, если вспомнить, как меня «расписали» перед отъездом из родного городка…» – А теперь – ни рожи ни кожи. Небрит, физиономия заспанная, глаза мутные, а про прическу вообще молчу!

На самом деле моя физиономия не особо изменилась за дни, прошедшие с момента знакомства с синим камнем, даже щетина не слишком бросалась в глаза. Но, кроме моего привычного отражения, в зеркале появилось кое-что еще. Я снова видел лепестки, хотя и не спал. Семь зеленоватых хрустальных капель окружали белый круг, висевший у меня над головой.

– Да ты и сейчас хоть куда, – поддержала флирт девушка.

«Ну что, привык к своему изображению? Теперь посмотри на мое».

Она встала рядом. В зеркале появился еще один цветок, над черными волосами моей гостьи парил прозрачный диск, обрамленный остроконечными лепестками малинового цвета. Красивые, как и сама девушка, но…

«Ведь так не должно быть!» – Грудь словно прострелило острой болью.

Один из лепестков ее короны резко отличался от других. И не только своим тусклым цветом. У него не хватало трети, а оставшаяся часть, казалось, увядала прямо на глазах. Края соседних также побледнели и очень медленно свертывались внутрь – цветок умирал…

– А в зеркальном отражении ты еще красивее, – стараясь себя не выдать, произнес я.

«Ты должен во мне что-то исправить. Я знаю, что будет очень больно, но без твоей помощи мой дар меня уничтожит. Это «что-то» способен видеть лишь ты», – передала она.

Увы, мои мысли Маргарита не слышала. А ведь я понятия не имел, что именно и как должен делать. Во сне помогли ладони, которые сейчас немного покалывало. А как быть здесь?

– Может, моя память затерялась где-то в зазеркалье? И ты должен достать ее оттуда?

Она снова улыбнулась, заставив учащенно биться мое сердце.

Принципиально не верю в любовь, вот уже два года. Страсть – да, без нее никак: что природой заложено, от того никуда не деться. Она и придумана для того, чтобы продолжался род человеческий. Влюбленность – может быть, хотя ее, скорее, следует отнести к составной части той же страсти. А любовь… Ну есть такое женское имя.

– Ладно, давай попробуем! – Я усадил девушку на стул перед зеркалом и, как заправский экстрасенс, начал водить руками над прической пациентки.

«А ведь она по-настоящему красивая! Насте до нее расти и расти. Вот только молнию на костюмчике можно было и поглубже расстегнуть. – Глаза прикипели к импровизированному декольте ее наряда. – Представляю, какая она в вечернем платье!»

Спроси меня кто-нибудь, что я вкладываю в понятие женской красоты, пожалуй, и не отвечу сразу. Наверное, если рядом с девушкой у тебя перехватывает дыхание, если ты ощущаешь легкость, словно за спиной выросли крылья, если… По-моему, я снова полез в высшие сферы. Эдак еще докачусь до того, что действительно существует такое чувство…

«Ты хоть скажи, что проводишь сеанс лечения, во время которого надо молчать. А то уставился в зеркало, того и гляди дырку в нем прожжешь. Хочешь, чтобы наши наблюдатели решили, что ты в меня влюбился?» – В глазах гостьи промелькнули лукавые огоньки.

«А что, не имею права?!» – взбунтовался я, но вслух произнес совершенно другое, добавив в голос таинственности:

– Рита, сейчас я попробую проникнуть в ваше подсознание. В это время вам нужно сосредоточиться на чем-то очень светлом и приятном. Разговаривать категорически воспрещается.

– Слушаюсь, целитель.

«А ты пока слушай меня. Синий камень кое-что нашептал всем нам. У меня с ним был, пожалуй, самый длинный разговор. Поэтому я так и ждала встречи с тобой. Жаль, ты не владеешь мыслеречью, но «да» и «нет» будешь обозначать глазами. Моргнешь – положительный ответ, посмотришь наверх – отрицательный. Понял?»

Я моргнул.

Интересный у нас на первом свидании разговор получился. Следуя общепринятому постулату о женской любви ушами, обычно я говорю без умолку, а тут – весь внимание. Ловлю каждое слово, хоть предмет моего обожания рта не раскрывает. Твою ж озабоченность и мать ее наготу на пляж нудистов! Причем не только слушаю, еще и работаю при этом.

От прикосновения моих ладоней зримый лишь в зеркале поврежденный цветок очень медленно восстанавливался. В некоторые моменты это причиняло девушке страшную боль, особенно при наращивании резных прожилок лепестка. Иногда ее мысленные крики наполняли мое сознание до краев, но оторвать руки от работы я не мог, опасаясь, что тонкий хрусталь, видимый только в отражении, рассыплется от первого же неосторожного движения. Во время этих приступов она прерывала свой беззвучный монолог. Затем возобновляла снова.

«Насколько я смогла разобраться, камень является спасательным кругом для людей в том шторме, который на нас надвигается. Однако он не может дать свою силу каждому. Что-то в нас настолько испортилось, что при соприкосновении с даром ведет к погибели. Как, например, случилось со мной. Без тебя мне бы оставалось жить не больше месяца…»

Она говорила с такой уверенностью, что мой скептицизм сдавал одну позицию за другой. В самом начале монолога пациентки внутренний голос еще напоминал о себе едкими комментариями типа: «Во дает! Неужели и сама в это верит?» Потом он замолк. Я полностью ушел в слух и в работу. Между прочим, очень тяжелую.

Казалось бы – стоит человек, держит над головой красавицы ладони, пялится в зеркало и ничего не делает. Но у этого человека взмокла спина, покраснели глаза и начало ломить шею и спину. Вдобавок появилось какое-то жжение в груди. Ощущения, прямо скажу, не из приятных, но осознание того, что мои действия должны спасти жизнь Риты…

А ведь получалось! Лепесток что-то забирал из моих ладоней, восстанавливая свою структуру, и к нему возвращалась яркость красок, появлялся блеск…

Первые успехи не могли не вдохновить. Откуда и силы взялись? Движения стали более уверенными, энергия, с начала сеанса мелкими разрядами поступавшая ко мне через пальцы, потекла ровными потоками прямо из воздуха – того воздуха, что окружал нас в зазеркалье.

«…На сегодняшний день на Земле открыто пять посылок, – продолжала она, – но лишь в России после вскрытия камня выжили все шестеро участников. С твоим даром (не знаю пока, в чем он заключается) – только один».

Я закончил восстановление поврежденного лепестка и убрал небольшие вкрапления с остальных. Ее цветок засиял. Теперь он был похож на те, которые являлись мне во сне. Девушка как раз подходила к концу своего рассказа.

«Постарайся сам разобраться в себе. Не думаю, что твой дар направлен лишь на исправление повреждений, причиненных синим камнем».

– Рита, все, что мог, я сделал. Как самочувствие?! – прервал я затянувшееся молчание.

– Семен, ты волшебник. Я вспомнила. Синий камень, туман. Я определенно все вспомнила! Надо срочно рассказать Ангелине Львовне.

«Пока они будут возиться со мной, у тебя есть возможность отдохнуть, – сообщила она, выходя из номера. – До встречи. Когда завтра к тебе придут, не рассказывай им все, что от меня услышал. Вряд ли поверят и могут сделать больно».

Оставшись в комнате один, я уселся на ее место и глянул на свое отражение. Белый диск (во сне я таких не встретил) в окружении зеленоватых хрустальных лепестков был виден отчетливо. Поврежденными они не выглядели, но по поводу чистоты… Тут следовало немного поработать. Почему-то мне захотелось добиться такого же сияния, как у Маргариты.

«А-а-а! – Хорошо, что я знал, чего ожидать, иначе бы крик вырвался наружу и привлек внимание наблюдателей. Боль действительно была адской. Но ведь девушка стерпела. Самолюбие не позволило опустить руки. – Зайцев, не будь тряпкой. Ты должен вытерпеть!»

Процедура очищения заняла полчаса. Пару раз пришлось до скрежета в зубах стиснуть челюсти, чтобы не заорать, но результат был достигнут. Цветок засверкал. Почему-то мне этого показалось мало. На белом диске имелось несколько едва заметных пятнышек, от которых тоже хотелось избавиться.

– Ай! – Вот тут я не удержался.

Ладонь обожгло так, будто ее сунули в кипяток.

«Так тебе и надо, нечего грязными лапами лезть в душу!»

В номере зазвонил телефон.

– Семен Евгеньевич, у вас все в порядке? – раздался в трубке незнакомый мужской голос.

– Ничего страшного, язык прикусил. Скажите, а когда здесь обед? – Я постарался перевести разговор на другую тему, между прочим, очень для меня актуальную.

– Сейчас распоряжусь.

«Лезть в душу? А что, интересная гипотеза! Где еще, как не в зеркале, ее можно увидеть? Одно не совсем понятно: почему у меня диск белый, а у нее – прозрачный? Во сне тоже были прозрачные. Еще одна загадка для философов? Пожалуй, нет. Как бы тут самому разбираться не пришлось».

Походив по комнате, я так и не нашел нужных ответов. Упал в кровать. Сколько себя помню, в положении лежа (если лежу один, конечно) мыслительный процесс у меня идет гораздо шустрее.

«Шесть человек. – Появилось время проанализировать сведения Маргариты. – Один получает способность к перемещению в пространстве, второй – умение летать, третий – двигать предметы на расстоянии, четвертый – читать мысли, пятый – передавать свои в мозг собеседника, а шестой – прямо ассенизатор какой-то. Ничего сверхъестественного не получает, зато видит в зеркале цветочки, которые может ремонтировать и очищать от грязи. Зачем?»

Из слов брюнетки следовало, что после контакта с камнем все избранные могут слышать ее речь, причем на довольно большом расстоянии. Об этом ей сообщил парень из штата Аризона, который получил от камня такой же дар. Он и посоветовал участникам эксперимента быстрее покинуть место заточения.

«Очень скоро человечество либо перешагнет очередной рубеж, вступив в новую эпоху, либо погибнет, – горячо убеждала она меня. – Те, кто прошел испытание синим камнем, должны навести мосты для этого перехода остальным. И таких «одаренных» людей должно становиться все больше».

Она только не объяснила, каким образом будет происходить увеличение количества уникумов. Если способности передаются по наследству, то процесс затянется надолго, ведь девушка сообщила, что посылок больше не будет. В дальнейшем мы сами должны помочь себе выжить. Но как?